Текст книги "Ай Эм Промоутер"

Автор книги: Алексей Тулянкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

– Вы это серьезно? – спросил он с такой интонацией, будто его разыгрывают.

– Ну, вы же сами сказали, вам важно качество, – ответил Игорь. – Качество – это всегда дорого.

– А какие у меня будут гарантии этого качества?

– Наш опыт и исполнительность, – просто сказал Ян. – Взгляните на план мероприятия. Увидите, что ценник вполне демократичный.

Несколько минут Евгений молча щелкал мышкой, глядя на экран ноутбука, жестом останавливал любые попытки комментариев и подсказок. Потом закрыл крышку:

– А вы это можете? – снова с недоверием спросил он.

– Ну раз предлагаем, – развел руками Игорь.

– Это серьезный проект и серьезные деньги, – задумчиво глядя поверх голов Игоря и Яна, говорил Евгений. – Нужно будет утверждать… Со своей стороны могу сказать, что полностью за эту идею.

Евгений перегнулся через стол и протянул ребятам руку, впервые.

– Завтра к вечеру позвоню, сообщу о решении.

В коридоре клуба, прямо за дверью кабинета Игорь подскочил к Яну и крепко обхватил его рукой за шею.

– Ну ништяк, брат! – восторженно шептал он. – Честно говоря, не верил, что пропустят.

– Еще не пропустили.

– А, ерунда! – отмахнулся Игорь. – Просто по ушам ездит. Важности напустить хочет. Считай, проект наш. Бакшиш срубим нормальный.

– Да. В первую очередь подписываем договор, чтобы без кидалова. Без этого работать не начинаем.

По улице Ян шел в состоянии легкой эйфории. У них были крупные проекты, были серьезные мероприятия и важные вечеринки, но вся эта «крупность», «важность» и «серьезность» в большей степени касалась репутации их с Игорем проекта: вытянут–не вытянут. В этот же раз дело касалось конкретно денег, больших денег. Таких бюджетов им еще не доверяли. И случись что не так, с них спросят уже по-крупному.

Вечером следующего дня Яну позвонил Игорь.

– Мне сейчас Евгений звонил, – бодро начал он. – Короче, бюджет утвердили. Это хорошая новость.

– А плохая?

– Да особенно плохого ничего нет… Короче, ему откат нужен. Говорит, мол, продвинул наш проект, взял риск. Обычная телега.

– Ну, отлично. Когда документы подпишем?

– Можно завтра с утра к нему заехать.

– Лады.

Ян сидел в темной комнате и не зажигал свет. Каменные шарики уже привычно вертелись в руке. За окном тлел индустриальный закат. Загнувшееся производство, вопреки законам логики, продолжало неустанно чадить.

Конечно, то, что арт-директора, администраторы, управляющие и прочие отщипывают себе от бюджетов мероприятий, для Яна не было новостью. Скорее даже нормой, так работал этот бизнес. Просто лично с ними эти вопросы никогда не обсуждались. Фактически они получали живые деньги «под отчет» и собственную долю, либо в виде обговоренного гонорара, либо процент с бара. Этот новый поворот во взаимоотношениях с нанимателем, с одной стороны, обрадовал Яна – им стали больше доверять и как бы «приблизили», с другой, его уязвило то, что теперь они получат меньшую сумму чем рассчитывали. На будущее Ян решил закладывать эту статью расходов в бюджеты вечеринок.

Когда началась подготовка, он снова ощутил себя в знакомой и родной стихии. На этот раз Ян чувствовал почти одержимость. В этом проекте, казалось, сошлось все, что ему было нужно, его воплощение должно было не только восстановить популярность клуба, но и возродить самого Яна, показать, что он вернулся на свое место и в нужное время. Идея, столь внезапно осенившая Яна, заключалась в том, что он решил заполнить пустующую площадь старыми аттракционами. Вновь заведенные и пущенные машины и были главной метафорой возрождения некогда популярного клуба, который, в сущности, является таким же развлекательным аттракционом, только для взрослых… или больших детей. На поиски нужных объектов ушло немало времени. Конечно, существовала масса агентств, готовых предоставить целые парки или площадки, но суть была именно в том, чтобы с первого взгляда угадывался возраст конструкций, чтобы посетители на короткий миг перенеслись в детство, вспомнили собственные нехитрые увеселения, давно канувшие в Лету, но успевшие оставить светлые воспоминания на всю последующую жизнь.

Работать помогала и мысль о том, что заказчик так чутко уловил выстроенную метафору вечеринки, или это Ян так хорошо считал желание Евгения и прочих, стоявших за ним.

Он чувствовал, что и работает теперь совсем иначе. Бывшая когда-то горячка и беготня куда-то ушла. Вернее не ушла, а спряталась. Внутри Ян все так же переживал за воплощение своей идеи, но внешне оставался спокоен, планомерно и методично шел к цели, когда просто, когда с усилием добиваясь конечного результата. Как ни странно, но чувствовал он в себе гораздо больше силы, чем раньше, с усердием шахтера он пробивал себе дорогу через сумрак и неопределенность горного туннеля к выходу, к свету. Итогом стало то, что как раз в нужное время нашелся спивающийся горе-бизнесмен, еще в 90-х приватизировавший детский парк аттракционов и так и не сумевший превратить его доходное предприятие. Небольшое обзорное колесо, гусеница с фанерными ячейками-сиденьями с перманентной улыбкой ползущая по замкнутому кругу, неизменные космические ракеты на тяжелых кронштейнах и классическая карусель с сидушками на грубых цепях ржавели где-то на задворках парка «Сокольники», пока их не нашел Ян. К тому же, учитывая то, что аппаратура нуждалась в сильном «косметическом» вмешательстве и технической проверке, хозяин взял за аренду вполне приемлемую цену и предоставил операторов-механиков, которые были то ли его родней, то ли еще дворовыми друзьями.

Когда в середине вечеринки гостям открылся доступ на задворки клуба, где был собран парк, Ян увидел именно тот эффект, которого и ждал. Люди разиня рты смотрели на сверкающие иллюминацией аттракционы (Ян специально не стал устанавливать дополнительное освещение, только главный проход с фонарями а-ля Камергерский переулок, остальной свет шел от гирлянд на железных скелетах, площадка сверкала сама по себе, словно отражение звездного неба в небольшом озерце), сначала осторожно подходили, спрашивали «можно ли прокатиться?», потом хлынули в шаткие корзины колеса обозрения, гроздьями облепили скрипящую от натуги гусеницу, понеслись в аляповатых ракетах и визжали, болтая ногами на крутящейся карусели. Чтобы градус веселья не спадал, на площадке предусмотрительно был выстроен второй бар.

Это была последняя вечеринка, на которой Ян присутствовал лично. В дальнейшем он удовлетворялся процессом подготовки и, так сказать, «запуском». «В самом деле, – рассуждал он. – Ведь, не следит же художник за судьбой проданной картины. Какая разница, висит ли она в частной коллекции в просторном зале нормандского замка или украшает вестибюль сауны новоявленного олигарха с Рублевки? В конце концов, я продаю то, что делаю, и клиент имеет право поступать со своей покупкой именно так, как считает нужным. Меня это не должно касаться. Мир циничен, единственное, что я могу сделать, – дать адекватный ответ. Это взрослая жизнь, а ждать похвалы и восхищения от незнакомых людей можно было только в детстве. И для чего, собственно, мне их восхищение? Вполне хватит денег». Мысли об «оскорблении муз» и внутреннем соответствии художественного позыва ушли куда-то в глубину, на задворки подсознания, и не мешали работать. А работы стало много.

Игорь грамотно пропиарил мероприятие, и о них с Яном снова заговорили в клубном мире, и уже на другом уровне. Предложения посыпались как из рога изобилия. Ребята гастролировали по клубам и устраивали тематические вечеринки на Хэллоуин, день святого Валентина, брались за уникальные мероприятия, такие как «вечеринка в стиле 90-х» с брутальным певцом Стасом Борецким в качестве фронтмена. Иногда случались и более камерные мероприятия – дни рождения представительниц «золотой молодежи». Каждый раз Ян старался преподнести заказчику нечто новое, избегая повторений даже самых удачных ходов. Словно паук, плетущий паутину из самого себя, Ян выдавал все новые и новые креативные идеи, и источник их казался неисчерпаемым. Настоящей гордостью их проекта стала промоакция концерта английской рок-группы, для которой был снят клип-ремейк фильма «От заката до рассвета». По ходу съемок Ян был на съемочной площадке всем, чем только можно, пожалуй, кроме актера и оператора. Подбор актеров, грим, поиск декораций и реквизита, подготовка съемочной площадки, свет, обеспечение процесса – все было на нем. И результат был соответствующий. Выложенный на Youtube ролик набрал тысячи просмотров, и, если бы не развившаяся интернет-торговля билетами, у касс наверняка бы стояли очереди за билетами.

Возвращались ребята и к работе в «Living Rooms». Балацкий исполнил-таки свой давний план и выпихнул Сему из клуба, когда тот уехал подлечить нервы на целебных водах Мертвого моря. В клубе не происходило ничего интересного, для Яна эта была просто работа за деньги.

– А ты изменился, – заметил как-то раз Балацкий, когда они были с Яном наедине. – Вырос как будто.

– Твоими молитвами, – отшутился Ян.

Балацкий улыбнулся:

– Молодец. В гору идешь.

Совместная работа с Балацким долго не продлилась. Сема вернулся и, пользуясь своими связями, снова вытеснил ребят со «своего поля».

На этот раз Ян отреагировал с должным равнодушием. Во-первых, он это предвидел, во-вторых, теперь их с Игорем заметили по-настоящему и привязываться к «постоянке» им было ни к чему.

Отчасти Ян был даже рад этому новому расставанию. Их пригласили участвовать в масштабном городском арт-проекте, на это требовалось много свободного времени. Идея перфоманса родилась у Яна после нескольких сеансов «общения с городом». Теперь ему живо отвечали настоящие улицы, из кирпича, бетона и асфальта, а не сотканные мальчишеским воображением химеры. Гуляя по центру, он угадал образ, одинаково близкий и знакомый всем жителям столичного мегаполиса, – автомобильная пробка. Но чтобы убрать негативный акцент, который неизменно ставился на этом городском явлении, Ян решил воссоздать пробку из ретро автомобилей.

Если продвижение этой идеи не составило больших сложностей, благодаря обширным связям и знакомствам Игоря, то при подборе техники возникли настоящие проблемы. Найти ретрокары было нетрудно, но вот договориться с владельцами стоило Яну изрядного количества нервных клеток. Упрямые коллекционеры требовали почти невозможных условий, миллиона подписок или загибали несусветные суммы за аренду автомобилей. Ян, как всегда, упрямо шел к цели и когда нужное количество машин было набрано, возникло новое препятствие. Дело в том, что по замыслу Яна ретро-пробка должна была захватить часть действительной проезжей части, то есть реально создать на улице пробку, причем не на какой-нибудь там заштатной улочке, а на Тверской. Само собой, это требовало согласования с городской администрацией. Глава управы района сначала с энтузиазмом воспринял идею «молодых художников», долго распинался о важности привлечения внимания молодежи к городским проблемам и прочем, но потом начал откровенно сливаться, не отвечал на звонки, секретарша говорила о каких-то срочных совещаниях. Кое-как его удавалось вылавливать и получать устные одобрения и договоренности, но когда оставалось поставить последнюю подпись, секретарша заявила о том, что шеф уехал в командировку, очень вежливо попросила оставить бумагу и обещала переслать ее на подпись. Однако от Яна не скрылась легкая небрежность, с которой она кинула бумагу в ящик стола. Судя по всему, ей надлежало там затеряться навсегда.

Домой Ян пришел озадаченный, хотел прямиком пройти в комнату, но его окликнули. Войдя в кухню, он увидел обычный праздничный стол.

– А у нас гости, – сказала мама.

Из-за холодильника показалась голова в рыжеватых с проседью завитках, а потом и вся тетя Надя целиком.

– Вот какой стал! Не узнать! – воскликнула она, тряся Яна в объятиях.

Пожалуй, во всей семье не было более жизнерадостного и веселого человека. Тетя Надя на всех праздниках была «душой компании». За новогодним или именинным столом она не уставала травить бородатые анекдоты и произносить не менее бородатые тосты. Причем делала она это с такой энергией, что шутки все равно казались смешными. Для нее ничего не стоило нарядиться в шубу и шапку деда мороза и до утра забавлять детей и взрослых. Ян не без основания полагал, что частичка творческой энергии и целеустремленности передалась ему именно от тети Нади. Последнее время всю свою необузданную внутреннюю силу и энергию тетя Надя бросила на обожание нового столичного мэра. После свержения, казалось бы, неизменного градоначальника и крепкого хозяйственника она возликовала и уверовала в грядущие изменения к лучшему со всей силой простого и честного человека. Причем вера ее не была аморфной и бездеятельной. Тетя Надя участвовала в предвыборной кампании и агитации, ходила в районе по подъездам распихивала в ящики политические программки, стояла у агитационной стойки на входе в метро. В общем, со своей стороны сделала все для победы нового, до той поры безызвестного кандидата. Ну или, по крайней мере, верила в это. Сейчас же она кипела радостью от встречи с племянником.

– Ну, рассказывай, чем занимаешься? – выспрашивала она, покрепче усевшись на табуретке, и тут же сама перебивала. – Да слышала уже! Ты у нас теперь кто? Импресарио? Ха-ха! А чего хмурый-то такой?

Ян, ни с того ни с сего, рассказал тете Наде о проблеме, с которой столкнулся. Она задумалась:

– Надо же, чего удумал? Мало тебе пробок, что ли, на улице? Вот Сергей Семенович новую программу запускает для борьбы с уличным движением… Слушай-ка! А давай я ему напишу. Ну, не лично, конечно. В приемную. А меня там уже все знают, так что, считай, почти лично. А?

– Да, не стоит, – сказал Ян, не столько потому, что не хотел беспокоить тетю Надю, сколько потому, что считал идею совершенно нелепой.

– А чего не стоит-то? Мне не тяжело. А Сергей Семенович человек понимающий, он и городу помогает, и жителям, и вообще хочет, чтобы в Москве все красиво было. Это твое шоу красивое будет?

– Очень, – кивнул Ян.

– Ну вот! Считай, сделано, – развела руками тетя Надя. – А теперь давай-ка пирога попробуй. Небось, соскучился по фирменному-то?

Неизвестно, сработало ли тети Надино письмо (в том, что оно было написано, Ян не сомневался) или просто сошлись звезды, но через два дня ему позвонила секретарша чиновника и сообщила, что документы подписаны. Про себя Ян возблагодарил небесных котов.

Вопреки принятому правилу, на арт-пробке Ян должен был присутствовать лично, слишком много было подписано обязательств и расписок за сохранность арендованных машин, чтобы позволить событиям развиваться самостоятельно. И, как очень быстро выяснилось, остался он не зря. Когда весь ретро автомобильный затор был выстроен и мероприятие должно было открыться, Ян увидел странное движение в самой гуще раритетов. Одна машина отчаянно пыталась вырулить и, как ни странно, это удавалось. Резкими, короткими рывками машина продиралась к выезду. Пока Ян не слышал душераздирающего скрежета металла о металл, но это был вопрос времени. Через сгрудившиеся автомобили он бросился к непоседливому водителю, но не мог его догнать, постоянно огибая длинные тела Ян отставал. Наконец, он приблизился настолько, что смог хорошо разглядеть движущийся автомобиль – старый «Москвич 412». Ян даже не помнил такого в списке машин. «Неужели случайно затесался? Идиот!» – подумал Ян, забегая сбоку, со стороны левой двери, и тут же, через кристально чистое стекло разглядел водителя. Ян замер. Тот самый гномоподобный старичок, что впервые привез его к входу на улицу! Он даже зажмурился, пытаясь отогнать видение, но в этом не было особой нужды. Старичок волшебным образом лавировал среди других автомобилей и удалялся, теперь Ян бросился за ним с еще большей скоростью, забыв про осторожность, прыгал прямо через капоты, сам не зная почему так хочет нагнать старика. Это был внезапный и неудержимый позыв. Каким-то инстинктом он понимал, что вместе со стариком от него уходит нечто важное, быть может, главное, и это нужно было остановить, ухватить любой ценой. Но было поздно. Драндулет вынырнул из замершего потока и влился в живой, в котором отыскать его было просто невозможно. Ян затравленно оглядывал уходящую вдаль реку механических коней.

Тоска, острая и нестерпимая, как зубная боль, пронзила все его существо. «Зачем? Зачем он явился? Зачем сбежал?» – Ян готов был поклясться, что старичок его видел и нарочно скрылся. Его охватило какое-то истерическое настроение, он метался по улице и в то же время никуда не двигался. Он никак не ожидал, что живое напоминание о чем-то прекрасном, что было в его жизни, так сильно, так болезненно аукнется. Та волшебная улица, оказывается, и была самым главным, самым сокровенным в его душе. Просто он забил ее поглубже, спрятал от внешнего мира. «Спрятал ли? Или предал?» – внезапно Яна поразил этот вопрос. Нужно было скорее ее отыскать, очутиться на ней. Но как? Адреса-то у нее не было. Ян просто бросился в город, на свои любимые места, пытался успокоиться вспомнить то состояние, в котором обычно оказывался в том волшебном месте. Что это было за состояние? Предчувствие чуда. Обычного человеческого чуда, на которое был способен мир. Был способен! А Ян был способен его видеть! И отказался от этого, сам, по доброй воле. Заклеймил «детскими бреднями» и бросил. Как шальной, он отдергивал декоративные навесы на реставрируемых домах, пытался пролезть в темные подворотни, закрывал там глаза и открывал, надеясь, что очутится там, где больше всего ему хотелось. Все было тщетно. За навесами была только изъеденная временем штукатурка, а в подворотнях под ногами хрустели то ли пивные банки, то ли шприцы.

К дому Ян подходил глубокой ночью, обессиленный и растревоженный. У подъезда, как сыч, сидел дядя Паша и молча курил. Не сознавая, что делает, Ян опустился на лавку рядом с ним и уронил лицо в ладони.

– Плохо? – раздался над его ухом сухой хриповатый голос.

Ян посмотрел на дядю Пашу, как будто впервые его заметил. Хотел встать и уйти, но дядя Паша ухватил его за рукав.

– Да подожди ты, посиди, отдохни. Может, поговорим, если хочешь, – сказал он.

– О чем? – устало спросил Ян.

– Да, хоть о чем! Разговор-то штука интересная, никогда не знаешь к чему выведет.

Почему-то Ян был уверен, что этот разговор «выведет» к тому, что дядя Паша стрельнет у него полтинник на бутылку пива, но было все равно, и Ян решил сыграть в эту игру.

– Вот почему так, дядь Паш, что люди не понимают, что для них главное, а когда понимают – уже поздно?

– А, вот ты куда решил завернуть! Это потому, что люди слабые, а соблазнов много. Вот хоть меня взять. Думаешь, я всю жизнь вот так? Был ведь мальчиком из интеллигентной семьи. В консерватории учился по классу фортепьяно.

Ян не верил своим ушам. Он вдруг представил дядю Пашу в концертном фраке за роялем, картина эта была до того нелепа, что Ян не удержался от улыбки. Дядя Паша заметил.

– Извини, – пробормотал Ян. – Я просто…

– Ладно, мне ведь самому смешно вспоминать… и горько, – дядя Паша закурил. – Да, был я музыкантом настоящим. Преподаватели хвалили… И была у меня мечта – написать концерт для фортепьяно. Композитор из меня, конечно, никакой был, но музыка сама приходила, из ниоткуда. Понимаешь? Просто слышал ее. Не мог не слышать. Думал даже переводиться на теоретическое отделение, но там своя кухня… сложности, да не важно все это. Главное, было у меня настоящее дело. Временами, знаешь, как будто в другой мир проваливался… Ну, в то время особо про такие дела не распространялись, в дурку бы упекли только так. Вот я и молчал. И, знаешь, счастлив был. Знал, что все получится. А тут как-то раз приходит ко мне однокурсник, говорит, халтура есть. На свадьбе поиграть. Баян-то у меня всегда был, так, для души, чтобы отвлечься, расслабиться. Ну, взялся я. Стипендия-то у студента консерватории тогда была… да и сейчас не лучше, поди… Отыграл вечер да полночи, заплатили четвертак. По тем временам это деньги были. Ну вот. Из гостей меня кто-то запомнил, пригласили еще, потом еще и еще. Понеслась, как говорится. Работа легкая, деньги хорошие. Да и нравилось мне, весело. И деньги нравились, чего греха таить. Ну и это дело, – дядя Паша выразительно щелкнул себя по горлу. – Стал я занятия пропускать, сочинительство свое вообще забросил. Все казалось, подзаработаю и спокойно сяду за самое главное. А тут раз, телега из консерватории – отчислили. И вторая сразу из военкомата. Хоть и в музроту попал, а все равно не сахар. Там не до симфоний с концертами было. Как вернулся, снова по свадьбам да юбилеям, а главное, слышать перестал. Как отрезало. Вот тогда мне мыслишка запала: продал я свой талант за четвертаки свадебные. Раз запил, второй. В больницу попал. Когда очнулся, понять не могу, кто я да зачем? Словно другим человеком стал. С тех пор и болтаюсь.

– Печально, – сказал Ян. – Но ведь как угадаешь, ну дописал бы свою симфонию, а она бы никому не понравилась?

– Не в этом дело, – махнул рукой дядя Паша. – Понравилась, не понравилась. Главное, продавать себя нельзя. Есть талант или там призвание, береги его. Продать всегда успеешь, а возврата нет.

– Получается, лучше нищим, но с талантом?

– Есть разница: продавать и зарабатывать. Понимаешь?

– То есть все те, кто что продает, – не зарабатывают. Типа, они просто барыги?

– Ну почему? Для кого-то торговать и есть призвание. А вот если такой в проповедники лезет – это уже неправильно. Вот что я сказать-то хочу, если нашел свое место в жизни, держись его. А заработать всегда сумеешь, с голоду не помрешь, одетый, обутый будешь.

– А если больше хочется?

– Тогда не ной, что жизнь несправедливая.

– А поправить-то все можно?

Дядя Паша пожал плечами.

– Ответов я не знаю. У меня у самого одни вопросы… Но я тут в старье рылся… похмелиться искал… и ноты старые нашел. Как будто что-то… Нет, знаю, что времени уже не хватит. А у тебя хватит.

Ян встал.

– Спасибо, дядь Паш.

– Да что там… Ян, слышишь, ты это… полтинником не выручишь?

Ян уже не понимал, всерьез ли произносил свои тирады дядя Паша, а исчез он вместе с купюрой с такой скоростью, что сделалось неясно, был ли этот разговор или только померещился.