Текст книги "Ай Эм Промоутер"

Автор книги: Алексей Тулянкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

– Ну, наконец-то, – сказал тот самый Александр, когда Ян придвинул свой стул. – Не затягивая, перейду сразу к сути. Мы решили реорганизовать работу нашего креативного отдела. Главой его мы назначаем Семена. Вы уже знакомы. Вам, – обратился Александр к Игорю и Яну. – Мы можем предложить должности его помощников, с окладом в двадцать тысяч рублей. Если есть какие-то встречные предложения, готовы выслушать.

Ян посмотрел на Балацкого, тот сидел и разглядывал столешницу. Не размышляя долго, Ян поднялся из-за стола.

– Вы куда? – спросил его Александр.

– Домой, – просто ответил Ян.

Это была последняя минута спокойствия, которую смог удержать Ян. Как он добрался до дома, почти не помнил. В голове были даже не мысли, а какой-то сплошной шум, перед глазами вспыхивали зеленые круги. Войдя в свою комнату, он повалился на кровать и не вставал.

Глава 4

Ян не вставал день. Потом еще день, потом неделю, потом месяц… Даже самому себе он не мог толком объяснить, что его так подкосило. На Балацкого он зла не держал. Тот даже звонил один раз, узнавал, как дела, сбивчиво и неохотно пытался объяснить то, что и так понятно. Мол, ребята, я бы мог за вас вступиться, отстоять, но тогда вся ответственность на мне, пока все хорошо – хорошо, а раз облажаетесь, раком меня поставят, а Сему уже на мое местно пропихнут. И дальше в таком же духе. Нет, не в Балацком было дело. Ну, слил и слил, такое уже бывало. Сема втихую подсидел? Тоже не причина так падать. Привык к материальному достатку, а тут оклад в двадцать тысяч? Гордыня взыграла? Может, чуть ближе к истине, но все равно – не то. Просто сила куда-то вдруг ушла. Как будто табуретку из-под ног выбили.

Сначала было тяжело. Ян как будто тонул в мрачной трясине депрессии. Не хотелось даже шевелиться, даже открывать глаза. И чем дольше это продолжалось, тем сильнее засасывало в вязкую пучину тьмы и апатии. Ни одной внятной мысли не было, одни переживания. Реальность виделась сквозь серую дымчатую пелену. В комнату периодически заходила мать, отдергивала штору, впускала в комнату свет, но Ян только морщился и отворачивался. Он слышал, как мать о чем-то шепчется с отцом под его дверью, отец вспыхивал, начинал что-то энергично бубнить, но неожиданно покорно стихал под шиканья мамы, потом в коридоре слышались его тяжелые шаги и не менее тяжелый шепот.

Постепенно возвращались мысли. И стало еще хуже. Перед воображением Яна тысячи раз прошла картина того последнего совещания. Каждый раз он проигрывал новый сценарий, новый вариант своего поступка. Все до последней мелочи, от того, как, следовало открыть дверь и сесть на стул, до того, какие аргументы привести в свою защиту, или не следовало… И каждый раз возвращался к началу, неудовлетворенный даже фантазийным исходом разговора. Снова и снова. Иногда ему чудилось, что вот-вот позвонит Александр, попросит вернуться, а Ян его сначала пошлет, бросит трубку, но тот снова перезвонит, и тогда Ян согласиться снова работать, но на своих условиях. Потом он ясно осознавал, что такого не произойдет, и становилось тошно от этих нелепых и детских фантазий. Мысли эти иссушали душу, мучительно томили и заставляли испытывать почти физическую боль. И не было конца, все по кругу. Как следовало поступить? Может, лучше было бы остаться? Оклад – штука временная, просто ступенька, а клуб – перспективный. Нет! – останавливал себя Ян. Это был плевок в него и Игоря. Лучше снова начать с нуля, чем так унижаться! Или все-таки стоило…. А главное – стоит ли опять «начинать с нуля»? Вернее, продолжать работу в клубном бизнесе? Какой смысл? Ведь получается так, что живешь от кидка до кидка, даже при самом лучшем, практически идеальном раскладе. И чем лучше работаешь, тем быстрее кинут. Таков удел промоутера: раскрутил заведение, потом гуляй. Посещаемость падает – виноват промоутер, растет – так само собой вышло. С другой стороны, чем еще заниматься? Другой профессии не освоено. И вообще, кто он такой во всей этой истории? Художник? Творец? Или просто наемный работник, чья задача сделать выручку в баре? На две первые позиции Ян не претендовал. А последним не хотелось себя ограничивать. Поэтому никакой ясности не появлялось.

К нему заходил Игорь. Пытался взбодрить, рассказывал новости клубной жизни. Несмотря на веселый тон Игоря и на самом деле почти комические истории, которые он приносил, бодрости они не добавляли. Слишком уж похожи были одна на другую: тот кинул этого, этот того и теперь скрывается, другой стырил столько денег, что собственный ресторан открыл, и все в том же духе. Были и другие истории с ноткой трагизма, в основном о молодых клубных дивах. Одну такую особу Ян и Игорь хорошо знали. Часто появлялась на их вечеринках, обычно в центре большой компании. Яна всегда удивляло, что девочка эта – Оксана, постоянно находится на каком-то предельном градусе веселья, почти на грани истерики, но при этом чересчур настойчиво пытается распространять вокруг себя флюиды счастья и всеобщего обожания. Изо всех сил Оксана старалась притягивать к себе людей, поила в клубах и своих друзей, и незнакомцев, знакомилась с какой-нибудь девушкой на вечеринке, а на следующий день тащила в бутик на Охотном ряду и покупала платья, туфли в подарок, совершенно не думая ни о цене, ни об уместности такого гостинца. Славились и домашние вечеринки, которые закатывала Оксана в своей квартире на Тишинке. Само собой, вокруг Оксаны постоянно вилась кучка любительниц халявы, а на страничке Вконтакте число «друзей» давно перевалило за тысячу. При этом, кто такая Оксана и чем занимается, никто толком не знал.

– Ну вот, прикинь, – говорил Игорь. – Короче, на той неделе Оксанка со всей компашкой закатилась в «Б2», там пир горой, конечно, устроила, какие-то студентики-мажоры к ним прилипли. В общем, бухают, зажигают, и кто-то брякнул, мол, Оксан, станцуй на столе. Она вроде, нет-нет, а ей говорят, что ты как не своя? А она, сам знаешь, на этой теме повернутая, типа, своя в доску, для всех и каждого. Ну, вскочила на стол, ее дальше подзуживают, давай стриптиз! Она тоже разошлась, уже блузку стягивать начала, тут ее хлоп за шкирку и со стола стянули! Все обернулись – стоит там такой конкретный папик, за ним два охранника – рожи такие, что никто слова вякнуть, сидят жопы поджали. Папик тоже, ни слова не говоря, Оксанку в охапку и вывел. Короче, мужик этот Оксанкин трахаль. Прикинь, она с ним лет с тринадцати живет! Мне одна подруга ее рассказала. Я все думал, у нее родители богатые, иначе откуда все? Оказалось, она то ли сирота, то ли предки ее – алконафты конченые. Короче, жесть.

Новости, конечно, нисколько не ободряли. Отчасти даже наоборот: все казалось пустым и бессмысленным. Кидалы, на которых он работал, находились в постоянной погоне за баблом, которое у них тырили другие кидалы половчее. А те, для кого он работал, были вроде Оксаны, почти механические куклы, настроенные на одну программу. Попытки забить внутреннюю пустоту однодневными, купленными за платья подругами, могли бы вызвать сочувствие, если бы не были столь нелепыми. С другой стороны, отчаянные попытки Оксаны заставить других любить себя, привлечь к себе внимание, казаться интересной, щедрой, веселой, беззаботной были в чем-то понятны Яну. Да и каждому человеку. Вопрос был в том, как сделать это достойно. Путь Оксаны – самый простой. Деньги притягивают, деньги держат и заставляют совершать подлости. Дальше думать не хотелось, потому что примерно с этой, или подобной ей, точки Ян снова начинал прокручивать в голове ситуацию с «Living Rooms».

Приносил Игорь и вполне нейтральные известия. Так, например, Ян узнал, что в Москве поменялся мэр. Событие это было не только неожиданным, но и немного тревожным.

– Говорят, он будет европейские правила вводить, – сетовал Игорь. – Ну, палатки у метро посносят – это хрен с ним. На самом деле достали. Но вроде есть план запретить курение в барах и клубах. Прикинь, даже там, где вытяжка специальная стоит. Даже зонирование на курящее и некурящее пространство отменят. Кто вообще в клубы ходить будет? И алкогольную торговлю хотят сократить. Типа по часам сделать. То ли до девяти вечера, то ли до одиннадцати. Не, нас, наверное, это не коснется. Даже лучше в какой-то степени. По-любому люди в заведения потянутся, если взять негде будет.

Ян был благодарен Игорю за такую ненавязчивую поддержку, но связно отвечать и вообще поддерживать диалог не находил в себе сил. Игорь понимал это и не обижался на молчаливость и внешнюю апатичность друга. Он знал, что нужно время, никакими утешениями и ободрениями Яна не поднимешь, пока он сам в себе не разберется.

Однако время шло, но апатия и пустота только возрастали. Ян уже отчаялся найти ответ и решение в недрах собственного подсознания – там все было как будто выжжено, и ждал подсказки извне. Случайной мысли, видения, даже звука, или внезапного озарения, как с ним уже случалось. Любое из этих событий могло все поправить. Он чувствовал, себя так, будто в шестеренки, двигавшие его жизнь, попала небольшая песчинка, и нужен лишь незначительный толчок со стороны, чтобы они снова завертелись. Главное, чтобы сделан он был в правильном месте.

Произошло это неожиданно и со стороны как будто вовсе незаметно. Однажды дверь в его комнату открылась, и через порог шагнул Володя – брат. Ян не помнил, заходил ли к нему Володя раньше. Вполне возможно, что да.

– Лежишь? – спросил он и, не дожидаясь ответа, сел рядом. Ян слегка подвинулся и посмотрел на брата, в руках он держал продолговатую черную коробочку размером с пачку сигарет, но значительно толще. Володя заметил взгляд Яна и улыбнулся. – Вижу, проявляешь интерес к жизни! Правильно делаешь. Держи, тебе вот.

Ян взял коробочку и потянул крышку.

– Мне мать рассказала в общих чертах, – продолжал Володя. – Ну, ясное дело – депрессия. У всех случается. Я вот подумал, говорят, помогает равновесие обрести, с мыслями собраться.

Ян держал на ладони два мраморных шарика. Они приятно оттягивали и холодили ладонь, но быстро приобретали температуру тела. Пальцы не хотели слушаться, от долгого лежания руки затекли. Ян неловко провернул их с глуховатым коротким стуком.

– Во, – обрадовался Володя. – Тренируйся. И вставай уже.

– Зачем? – спросил Ян.

– Да просто на улицу выйди, – ответил Володя, как будто специально не заметив подтекста в вопросе Яна. – Ладно, побегу. Приходи в себя, брат.

– Спасибо.

Володя ушел, а Ян почувствовал себя в просвете. Странно, но самые простые и, казалось бы, очевидные слова действительно повлияли на него. Мрак словно бы рассеивался. Ян сел поудобнее и стал крутить на ладони шарики. Тихий шелест гладких каменных боков и легкое постукивание на самом деле успокаивали. Сначала Ян сосредоточился на чисто физическом действии, старался найти оптимальный ритм вращения, чтобы пальцы не слишком уставали, но и шарики не останавливались. Потом, когда удалось достичь определенного автоматизма, начали всплывать мысли. Спокойно и ровно они укладывались в голове, не тревожили и не торчали острыми углами, а, словно растаявшая глыба льда, стекали по извилинам мозга в поисках простейшего и правильного выхода. И первая осознанная мысль – последовать свету брата, выйти на улицу. Ян поднялся с кровати и вышел.

На этот раз улица выглядела не такой солнечной и тихой, как обычно. По небу ползали гигантские серые улитки-облака, неспешно переваливаясь мягкими подбрюшьями по прозрачно-голубой глади. Да и сами дома казались какими-то состарившимися. Большая часть ставен на окнах была закрыта. Ян впервые заметил, что на некоторых из них краска облупилась и закручивалась ломкими завитками, из цветочных ящиков под окнами уныло торчали желтоватые опавшие стебли. Улица как будто стала ýже и ссутулилась, съежилась то ли под грузом лет, то ли от болезни. Ян поискал глазами и быстро нашел – инсталляция фотографа была на месте, но сам он отсутствовал. Где-то вдалеке он услышал велосипедный звоночек, вспомнил почтальона и пошел на звук. Скоро показался и велосипед, и сам наездник. Увидев, что почтальон останавливается у какого-то здания, Ян ускорил шаг, но все равно не успел, тот юркнул за стеклянную дверь. Ян тоже подошел к ней – от порога до верхнего косяка из кристально прозрачного стекла, только на уровне глаз причудливая, а-ля модерн надпись белой краской – «Corpus». Прежде чем войти, Ян заглянул внутрь. Как оказалось, помещение было полно людьми, сомнений не осталось – нужно входить. Прямо с порога Ян увидел почтальона, он о чем-то шептался с человеком, стоящим за допотопным кассовым аппаратом, какие можно увидеть в американских фильмах годов 50-х, кнопки с круглыми шляпками торчали на передней панели, как опята из пня. Почтальон тоже мельком взглянул на Яна, шепнул что-то кассиру, передал ему прямоугольный сверток и небольшую коробку, тронул козырек фуражки и исчез за плотным бордовой занавесом, отделявшим служебное помещение от зала… чего? Ян огляделся: он стоял посреди книжного магазина. Как и подобает, в помещении царила тишина, нарушаемая лишь редким шелестом перелистываемых страниц. Присматриваясь к людям, Ян обратил внимание на одну яркую деталь: лица всех читавших (а читал каждый из присутствовавших) выражали тихое счастье, будто перед ними лучшая книга на Земле, именно та, которая доставляет чтецу наибольшее удовольствие. Это было странно. Потом он посмотрел на книжные полки и удивился еще больше: ни на одном корешке не было названия или имени автора. Тем не менее, вновь входившие в магазин люди безошибочно выбирали книгу и погружались в умиленное чтение.

Другая странность заключалась в том, что на полках не было свободного места, как будто пространство вынутой книги немедленно и незаметно заполнялось новым томом. Люди стояли по одному, друг с другом не заговаривали, они казались настолько увлеченными чтением, что и Ян не решился ни с кем заговорить, но из любопытства подошел к одному чтецу и, делая вид, что рассматривает разноцветные корешки, заглянул в его книгу. Ничего особенного он там не увидел. Вчитаться в текст не получалось, но Ян понял, что это какое-то жизнеописание, а может, и роман с единственным действующим лицом. Вникать было скучно и неудобно, однако книга была иллюстрированной, и фотографии привлекли его внимание. Сначала Ян заметил лишь какую-то общность всех иллюстраций, но не разобрался, что именно их роднит. И вдруг понял, что на всех фотографиях всегда присутствует один и тот же человек. «Наверное, чья-то биография», – подумал Ян. Человек на фотографиях то появлялся на фоне новой машины, то в обнимку со смеющейся красавицей, потом следовал снимок из роддома, потом он сидел в просторном рабочем кабинете, потом нянчил ребенка на лужайке перед домом и так далее. Судя по фотографиям, совершенно заурядная личность, но явно добивается успеха, ничего из ряда вон. «Кому же интересно читать подобные биографии?» – подумал Ян и посмотрел на читавшего, от неожиданности он сделал шаг назад, но чтец, кажется, не заметил его движения. На фотографиях в книге был сам читавший! Причем на некоторых из них он был явно старше, чем в действительности. Уже не особо стесняясь, Ян переходил от чтеца к чтецу и заглядывал в книги. Везде было одно и то же – большие иллюстрированные жизнеописания. Фотографии в книгах были самые разные: одни персонажи стояли на вершинах гор в полном альпинистском снаряжении, другие вещали с трибун, третьи склонялись над операционным столом, четвертые стояли на съемочной площадке, и тому подобное, включая и самые заурядные семейные фото на дачных участках в шесть соток у чадящих мангалов. Ян не понимал, что вокруг происходит, и встревожено озирался, пока не наткнулся на спокойный, устремленный прямо на него взгляд кассира. Сам кассир больше походил на мясника, чем на любителя литературы, – здоровый, плотный, розовощекий, в белой рубашке и зеленом фартуке, но смотрел он вполне дружелюбно. Недолго думая, Ян подошел.

– Что это за магазин? – прямо спросил он.

– Книжный, – улыбнувшись, ответил кассир.

– Понятно. Но что, здесь только книги про этих людей? И зачем они их читают?

– Это их жизни.

– В каком смысле?

– В самом прямом. Те жизни, которые они хотели бы прожить.

– А настоящие?

– Других у них нет.

– Что-то я не понимаю…

– Все очень просто, – продолжал улыбаться кассир. – Ну, посудите сами, захоти они прожить свои жизни по-настоящему, эмпирически, сколько бы для этого потребовалось сил? А где гарантия, что получится именно так, как хотелось? Нет ее. Куда как лучше прийти сюда, открыть книгу и прочитать, как все было и чем кончилось. Впрочем, кончается-то все как раз одинаково.

– Ну, прочитают, – не унимался Ян. – Выйдут отсюда, дальше-то что?

– А никто отсюда не выходит.

– Не может быть.

– Сами посмотрите, – кассир кивнул на мужчину, к которому Ян подходил первый раз.

Тот стал заметно старше, удивительно, но складывалось ощущение, что он простоял на одном месте лет десять, хотя Ян знал, что не прошло и пятнадцати минут.

– Я же говорю, – продолжал кассир. – Они не просто читают, они проживают свои жизни, и никуда им выходить не надо.

– Но зачем?

– Вы как ребенок, в самом деле! Ну, как же зачем? Вы видите хоть на одном из лиц беспокойство, усталость? Нет. Читая книгу, они знают, что все будет хорошо, они не тревожатся, не боятся провалов, неудач, конфликтов. Всего того, чем полна жизнь по ту сторону этой двери. Им хорошо и не нужно прилагать никаких усилий.

– А если кто-то из них захочет выйти? Вернуться туда?

– Прежде, чем ответить, я должен вам кое-что передать.

Кассир подвинул Яну сверток и коробочку, оставленные почтальоном. Сначала Ян разорвал плотную желто-серую бумагу, перед ним была толстая книга, на титульной стороне коричневатой кожаной обложки было вытиснено его имя. Ян посмотрел на кассира.

– Это книга вашей жизни. Если хотите, оставайтесь и начинайте читать. Думаю, будет достаточно интересно, а главное, никаких больше переживаний, только радость, – говорил кассир.

– А здесь что? – Ян кивнул на коробочку.

– Смотрите.

Внутри лежала обычная дверная ручка.

– Для чего она? – спросил Ян.

Кассир кивнул в сторону двери. Ян обернулся и увидел, что стеклянная поверхность двери абсолютно гладкая.

– Это ответ на ваш вопрос. Выйти отсюда невозможно. Впрочем, никто пока и не пытался.

– Жестоко, – проговорил Ян.

– Такова жизнь. Человек должен сделать выбор: остаться внутри или шагнуть наружу. И каким бы он ни был, назад дороги нет.

Тревог и переживаний в жизни Яна было достаточно, но лежавшая перед ним книга нисколько его не соблазняла. Конечно, в свете последних событий у него было желание укрыться в каком-то тихом, отрадном месте, но ведь не на всю жизнь! Ян вдруг ясно осознал временность своей депрессии. Да, она была сильная, глубокая, но она неминуемо должна была кончиться, просто исходя из логики характера Яна. Он не собирался потонуть в мечтах о том, какая у него могла бы быть жизнь, он собирался ее прожить. Ян взял дверную ручку и пошел к выходу. Ручка сама собой притянулась к толстому стеклу и дверь легко открылась.

«На самом деле пора подниматься – думал Ян. – А то долежишься до… Вот до этого!».

На небольшом пятачке асфальта перед подъездом его дома лежал мертвецки пьяный дядя Паша. Яна слегка встряхнул головой, и остатки видения исчезли, он снова был у себя в районе, на дворе стояла прохладная осенняя ночь. Дядя Паша что-то замычал и вдруг сел. Он завертел головой и замигал ошалелыми глазами.

– Вспомнил, – вдруг прошептал он. – Вспомнил!

Дядя Паша вскочил на ноги, но не рассчитал своего состояния, его сильно повело в сторону, так что Ян еле успел подхватить его, спасая от падения. Но дядя Паша этого даже не заметил, с неожиданной резвостью он убежал куда-то в ночь. Ян улыбнулся, глядя ему вслед, затем повернулся и пошел домой.

Немало времени Ян провел в ванной перед зеркалом, что, в общем-то, было для него нехарактерно. Он с удивлением смотрел на себя. За время лежания здорово поправился. Это казалось каким-то зрительным обманом, потому что он хорошо помнил себя худым, а тут вдруг такое. Не меньше раздумий вызвала и довольно густая черная борода, окаймившая лицо от виска до виска. Ее Ян решил оставить, просто на память. Да и хотелось изменений даже чисто внешних. И изменения были, правда, не столь приятные, как хотелось бы. Первое время Ян быстро уставал, появилась одышка, ноги болели от ходьбы, тянуло поясницу. «Вот, лучший способ развалить себя – ничего не делать», – думал Ян. Но зато теперь он знал и лекарство. Нужно было поскорее заняться делом, все равно каким, хоть свадьбу проводить. Скорее шагнуть за порог, за стеклянную дверь, иначе жизнь сама проскочит, даже оглянуться не на что будет.

По счастью Игорь все время депрессии Яна не терял связей и контактов, кое-что проводил сам, кое-что оставлял на будущее. В любом случае, для клубного бизнеса полугодовое отсутствие – большой срок, но не фатальный. Впрочем, это волновало Яна в последнюю очередь. Проблема самоопределения никуда не ушла. Просто теперь он готов был ее решать. Ему предстояло выбрать направление работы и, главное, стратегию взаимоотношений с заказчиками, так чтобы держать ситуацию под контролем и больше не полагаться на порядочность партнеров. И, конечно, максимально достигать баланса между выполненной работой и удовлетворением собственных желаний. Это было самое сложное, но, по мысли Яна, достижимое. В памяти снова и снова возникал последний разговор с фотографом. «Жаль, что его не удалось увидеть в этот раз, – думал Ян. – И вообще, кто регулирует то, что я увижу на этой улице?» Такие мысли уводили далеко в сторону. Он постоянно возвращал себя к более насущному. «Музы, видения – все это отлично. Но ведь есть какая-то цель, предназначение этих сущностей. Для чего-то я их вижу, понимаю. Для чего? Сами по себе они бессмысленны. Как бессмысленно вечное ожидание фотографом своей «прекрасной дамы». Нельзя ждать всю жизнь возможности сделать одно дело, пускай самое прекрасное, самое важное. Нужно двигаться, искать, пробовать. Нет, совсем не прав этот фотограф! Да, музы мне что-то нашептывают, но то, что они нашептывают, должно быть явлено. Иначе какая-то толчея воды в ступе. Что бы там ни было, я – человек, а не бесплотный дух. Я должен жить и работать. Да, может, музы – эти вовсе не главное? Ну, конечно! Они – просто мой инструмент. Как руководство пользователя. Они подсказывают, я делаю. Вот тогда схема выстраивается. Тогда получается движение. От них я просто получаю сигнал и транслирую его публике. Публика – вот еще субстанция, с которой нужно работать, которую нужно понимать и приучать к чему-то хорошему, не просто пьянка в лучах стробоскопа, а представление. Причем интерактивное, такое, что сам зритель является героем и действующим лицом разворачивающегося спектакля. Вот чего нужно добиваться, тогда появляется смысл, тогда усилия не напрасны. Но как этого достигать?...»

Размышления Яна прервались на пороге клуба. Войдя в заведение, он сразу почувствовал себя лучше. Родная среда отзывалась на его присутствие. Да он и сам больше всего любил именно такое время и место – ночной клуб за два-три часа до открытия, когда следы вчерашнего праздника уже убраны, а сегодняшний только собирается начаться. Как будто клуб – это бутон, который вот-вот раскроется… «А что дальше? – подумал Ян. – Налетят пчелы и в мясо насосутся нектара».

– Ну, вот, уже улыбаешься, – к нему подошел Игорь. – Молодец. Пойдем, нас ждут уже.

Вместе они вошли в кабинет администратора. Евгений – практически их ровесник, но явно из другой среды. Каким-то образом Ян всегда ощущал эту социальную разницу. Да и Евгений, скорее всего, тоже. Несмотря на некоторую известность, рекомендации и достаточно широкое портфолио, репутация «парней с окраины» до сих пор не покидала Яна и Игоря. Евгений это знал и вел разговор несколько свысока:

– Понимаете, ребят, – говорил он, развалившись в глубоком кожаном кресле. – У клуба начались проблемы с посещаемостью, хотим специальное мероприятие, нужно реально что-то высокого класса. Нам даже не столько интересен креатив – хотя это важно, сколько качество. Главное, чтобы не было… колхоза. Ну, вы понимаете?

И дальше в таком духе.

– Слушай, а он кто, этот Евгений? – спросил Ян, когда они вышли.

– Чей-то сынок. Папа от основного бизнеса кусочек отщипнул, открыл клуб, чтоб сыну было чем заняться, – за время работы «лицом проекта» Игорь успел стать по-настоящему всезнающим.

– Не, он парень толковый, ничего не скажу. Шарит нормально. Манера у него такая просто. Я когда с ним первый раз встречался, он дал понять, что если все понравится, можно будет на постоянке с ним работать.

Ян несколько укоризненно посмотрел на Игоря:

– Это мы уже проходили. На хер не нужно, – мрачно отозвался он.

– Не понял. Ты вроде сам хотел найти место и там плотно осесть? Это место – просто шоколадное.

– Концепция поменялась. Нужно нам от промоутерской работы отходить. Сосредоточиться на ивенте. Цирк дю Солей знаешь?

– Все знают.

– Ну, вот. Хочу так же, как они.

– В смысле? В балагане работать? – пошутил Игорь.

– Я сам принцип имею в виду. Приехали на место, развернулись, представление сделали и уехали. Все четко обговорено, все по местам расставлено. А промоутером, сам знаешь, рано или поздно вышвырнут.

– Ты прав, конечно. В принципе, мы к этому и шли…

– Вот и нечего цепляться за соломинку и за миражами гнаться. Суть в том, чтобы в конце концов Евгений и все остальные сами к нам своих промоутеров присылали. Улавливаешь направление?

– А то! Ну, с этим мероприятием что? Есть идеи?

– Никаких.

Мыслей по поводу предстоящего празднества действительно не было. Ян планировал их «нагулять». После шести месяцев взаперти он снова возвращался к общению с городом. И это было удовольствием. Снова вернуться на заповедные улочки, отыскать запрятанные за каменными махинами сады, очутиться на почти древних детских площадках, притаившихся на задворках бизнес-центров. Этого Яну очень не хватало, но осознание пришло только сейчас. Он дышал столичным воздухом, и казалось, легкие наполняются чистейшим озоном, как бывает после грозы.

С первого захода ничего не получилось. Слишком уж Ян был погружен в свое обновленное восприятие города. За время депрессии он изменился, пока сам не понимал как, но чувствовал себя другим и просто ждал проявления.

Пока не было никаких конкретных идей, он решил собрать побольше информации о клубе. Заведение на самом деле было очень и очень популярном когда-то. Еще совсем недавно. Но по странной причине начался отток посетителей. Трудно было объяснить, чем это было вызвано. Место, формат, репутация – все было почти идеально. Кроме того, Ян посмотрел на сайте команду «креативщиков», несколько имен он знал. Получалось, и с продвижением тоже все было нормально. Тем не менее, количество звезд под названием клуба на тематических сайтах медленно убывало, по чуть-чуть, по половинке. На страницах в соцсетях не росло число участников, а на «стене» по несколько месяцев старились одни и те же сообщения. Клуб хирел. Ян решил получше познакомиться с ним. Договорившись о проходе в здание в нерабочее время, он прибегнул к излюбленной тактике: стал бродить по хозяйственным и техническим помещениям. Всюду ощущался какой-то застойный дух, словно клуб на самом деле тяжело болел и никак не мог поправиться. Увлекшись этой идеей, Ян решил отыскать его больное место, может, тогда станет ясно, что именно нужно для восстановления его славы. Но сколько бы он ни бродил, куда бы ни забирался, никаких подсказок не было. Расстроившись, Ян решил выйти из клуба также своим любимым способом – через пожарный или черный ход, но, видимо, ошибся дверью. В лицо ему ударил ветер. Ян стоял на большой пустынной заброшенной площадке. Удивительный город Москва, никогда не знаешь, что в нем найдешь. Казалось бы, густонаселенный центр, за квадратный метр в котором готовы биться крупные предприятия, а тут раз – целый плац, не оккупированный и, кажется, забытый. Может, раньше в здании клуба был какой-нибудь завод, а на месте площадки – склад или какая-нибудь стоянка для служебных машин? В общем-то, не так важно. Главное, что, увидев площадь, в воображении Яна начала проклевываться идея мероприятия. Что самое интересное, наверняка она полностью совпадала с пожеланиями заказчика. Не в деталях, конечно, но в своей сущности. Владельцы клуба видели увядание своего детища и, естественно, хотели повернуть процесс вспять, восстановить его популярность. Именно это, по мысли Яна, и должно было стать основной темой вечеринки – реконструкция.

Кажется, Ян обнаружил в себе новое качество, которого ему немного не хватало, – угадывать желание клиентов. Как раз то, чем виртуозно владел Сема. Теперь вся эта история не ранила Яна, он смотрел на нее как на возможность поучиться. Также он четко осознал, что пока еще, по крайней мере на этом проекте, он является служащим и должен «угождать» заказчику. Такова была действительность, и отворачиваться от нее – играть в детство.

Как и раньше, при взгляде на открывшуюся пустоту площади воображение само дорисовало, что и где будет стоять, чем заполнить пространство. Идея была масштабной и зрелищной, Ян почувствовал небывалый подъем. Он был уверен, что попал в десятку. «И безо всякой улицы», – эта мысль на краткий миг сверкнула в его уме, но отпечаталась мгновенно и ярко, как моментальная фотография. «На самом деле, что это за улица? Фотограф говорил – «скоро сами поймете», но что-то пока ничего не понятно». Конечно, Ян не слишком занимался этим вопросом, как-то все времени не было разобраться. «Нет, хватит! – решил он. – Хватит шататься как лунатик! Чушь, бред, наваждение! Вот и вся улица. Надо жить в реальности, а от этих невнятных образов одни несчастья, сомнения. Я должен, обязан работать с тем, что у меня есть. Ум и талант – вполне достаточно, чтобы обеспечить себя и близких. Остальное только вредит».

Из клуба Ян прямиком отправился готовить презентацию мероприятия. У подъезда на «старушечьей» лавочке сидел дядя Паша и курил. Он коротко кивнул Яну, как будто здороваясь, Ян не ответил, слишком был поглощен своей идеей. Сделать презентацию было несложно, рука у него была набита, но Ян не спешил предъявлять ее Евгению. Чутье подсказывало, что нужно «промариновать» клиента, чтобы тоже немного задергался, сложнее потом будет отказаться. «Да не откажется он!» – уверенно думал про себя Ян.

Спустя два дня они с Игорем сидели в кабинете у Евгения. Обсуждение проекта он начал с просмотра приблизительной сметы. Открыв страницу, пробежался взглядом по цифрам, брови его поползли вверх, а через лоб перегнулись дугообразные складки. Евгений посмотрел исподлобья на ребят.