Текст книги "Ай Эм Промоутер"

Автор книги: Алексей Тулянкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)

Алексей Тулянкин

Ай эм промоутер

Мистическая история успеха

©А. Тулянкин 2014

Глава I

Июньское утро было по-осеннему прохладным и сумрачным. Автобус неуклюже сползал по лихо закрученному витку транспортной развязки. Ян сидел у окна, прижавшись лбом к прохладному стеклу. Перед глазами проплывали бетонные заборы и серо-желтые тополя. Казалось, что время провалилось в яму, и он не мог понять, долго он уже едет и сколько еще осталось. Очнулся только когда автобус тряхнуло при въезде на круг – конечную остановку. На посадку собралась приличная толпа, и, когда двери пшикнули, люди хлынули в узкий проход. Ян притормозил у выхода и с новым для себя недоумением наблюдал за агрессивным энтузиазмом, с которым пассажиры заполняли автобус. Это рвение выглядело тем более странным, что единственной целью этих людей было вечером вернуться на тот же самый круг. Очутившись на тротуаре, Ян еще раз глянул на отходящий, плотно набитый телами автобус и почему-то дал себе слово больше никогда в него не садиться.

По дороге к Колледжу управления и у менеджмента им. Л. Берии Ян ощущал необычную легкость. Чувство было приятное, но немного пугающее, потому что за этой легкостью проглядывалась пустота и неизвестность. Сегодня ему предстояло в последний раз открыть двери этого учебного заведения. Никакой грусти на этот счет у Яна не было. Несмотря на звучное название, колледж был обычной шарагой, каких по Москве открылось великое множество за последние десять лет. Не то чтобы Ян не имел тяги к получению нормального образования, просто выбирать приходилось из того, что можно было себе позволить. Кроме того, в нем тайно, но непоколебимо жила уверенность, что всему можно научиться самостоятельно, а колледж, вуз и прочее способны дать лишь общее направление. За четыре года учебы Ян имел возможность убедиться в собственной правоте. Отличником он не был, не хотел тратить время на зубрежку и вилять перед преподавателями за хорошую оценку, но и не зевал в аудитории, стараясь впитать наиболее ценные и необходимые сведения из той откровенной бредятины, которую порой несли лекторы.

Перед входом в колледж было пустынно, трое студентов беспечно курили на крыльце. Когда Ян проходил мимо, они покосились на его пиджак, слишком уж он выцвел и как-то усох, вися в шкафу еще со школьного выпускного. Ян никак не среагировал на этот взгляд, но пиджак захотелось сорвать. Он прошел дальше, привычно кивнул охраннику, прозябавшему на входе. Охранник тоже привычно-неодобрительно посмотрел на длинные черные волосы Яна, забранные в хвост, и ответил коротким кивком.

Аудитория была полна народу, как никогда. Никто решил не пропускать день вручения дипломов. Ян пришел одним из последних. За длинным столом сидели преподаватели и члены госкомиссии, принимавшие выпускные экзамены. Виктор Иванович Шмиман – ректор колледжа, уже стоял за кафедрой и листал какие-то списки. Оглядев аудиторию, Ян вдруг растерялся. Он не знал, куда ему сесть. Свободные места еще были, но выпускники расселись так, словно их нарочно разбили на определенные социальные группы и психологические типы. На первом ряду красовались отличницы в белых блузках и с выражением совершенно неоправданного оптимизма на лицах. Средние ряды были заняты странными ребятами, Ян даже не помнил их имен, чем они занимались четыре года и чем будут заниматься дальше, было совершенно неизвестно, да и неинтересно. Последний ряд наполнили «бравые парни», претендовавшие на звание «крутых» и «самых крутых». Судя по слегка поплывшим лицам, они уже успели опрокинуть по баночке «Ягуара». И с ними тоже было неинтересно. Наверное, Ян так бы и стоял, хлопая глазами, если бы ему призывно не помахали Петя и Саша. С ними Ян был почти в дружеских отношениях, во всяком случае, ближе, чем с другими. Как оказалось, Петя и Саша вели бурную дискуссию и очень обрадовались Яну как человеку, который, наконец, разрешит их спор.

– Я тебе говорю, – настаивал Петя. – Там ловить будет нечего. Ящик шампанского привезли. Я сам видел. Остальное – жратва. Все равно, самим в магаз бегать придется. Так лучше сразу пойдем куда-нибудь посидим, чем как школьники за углом пить будем. Слышь, Ян? Правильно я говорю?

Но ответить Ян не успел, перебил Саша.

– И чо? Вот так втроем сидеть будем? Надо девок зацепить.

– Ну так и зацепим! Делов-то куча!

– Ага! – не сдавался Саня. – Они ж все остаться захотят. Типа попрощаться, сопли попускать. А у меня планы…

– Во дает! – хохотнул Петя. – Это ты про Ленку, что ли? Забудь. К ней уже десять раз подкатывали – бес толку.

– Я пока ни разу, – многозначительно ответил Саша.

– Ну раз ты такой продуманный, вот и уломай ее с нами зависнуть. Верно я говорю?

Последний вопрос снова адресовался Яну, но он снова не успел ответить. Виктор Иванович поднес микрофон ко рту и, по обыкновению почавкав губами, начал поздравительную речь.

– Дорогие ребята, – густо, но невыразительно звучал в микрофоне голос Шмимана. – Сегодня для всех для нас волнительный день. Для вас, потому что вы начинаете самостоятельную жизнь. Для нас, потому что мы чувствуем ответственность за вас…

Дальше полился обычный поток поздравительной чуши. С одного взгляда на ректора было понятно, что ответственность он чувствует только за припаркованную в соседнем дворе «Тойоту Камри». Виктор Иванович всеми силами пытался «не дразнить гусей» и по возможности скрывал признаки благополучия от своих коллег, до которых доходили лишь крохи внушительных взяток, получаемых ректором за неотчисление непутевых студентов. Яну стало почти смешно, ситуация была почти по-кафкиански абсурдной: люди на одной стороне аудитории произносили ничего не значащие слова для людей на другой стороне аудитории, которым, в свою очередь, было на них совершенно наплевать, но и те и другие поддерживали дух серьезности и некоторой торжественности. Впрочем, даже если бы Ян хотел вслушаться в речь Шмимана, сделать это было бы крайне проблематично. Петя с Сашей ничуть не убавили пыла дискуссии, и до Яна то и дело долетали их реплики:

– … не будь чмошником… чо с этими старперами сидеть? – бухтел один.

– … ты вообще не догоняешь, – отвечал другой.

– … тебе кто дороже, друзья или бабы?

Ян чувствовал, что растворяется в этом шуме, двояком пустозвенящем фоне, одинаково неинтересном и утомляющем. Вдруг, он почувствовал, что кто-то толкает его локтем. Это был Петя.

– Чего? – спросил Ян.

– Тебя зовут, – Петя кивнул в сторону кафедры.

Ян увидел Виктора Ивановича с резиновой улыбкой на багровых губах и синей книжечкой диплома у груди. Ему стало неловко из-за того, что он прослушал собственное имя и от смущения он как-то неуклюже поплелся к кафедре. Ректор пожал Яну руку, ладонь сразу захотелось обо что-нибудь вытереть, и вручил твердую шершавую корочку.

– Удачи в новой жизни, – самодовольно улыбаясь, сказал Виктор Иванович.

– И вам тоже, – негромко, но отчетливо произнес Ян. Прозвучало это несколько угрожающе, что было неожиданностью и для самого Яна. Ректор недобро покосился на него, но решил не затягивать паузу и снова потянулся губами к микрофону. Ян отправился на свое место.

Держа в руках синюю картонку с тисненой надписью «Диплом», Ян чувствовал смятение. В одном Шмиман был прав – началась новая жизнь. И в этой жизни нужно было что-то делать. Вопрос только в том, что именно? Никаких особенных иллюзий насчет «работать по профессии» у Яна не было. Он хорошо понимал, что по Москве бродят толпы неприкаянных молодых людей с похожими дипломами и ни для одного из них корочка не является путевкой в жизнь. Кем он будет, теперь зависит только от него. Конечно, это всегда так было, но до нынешнего момента об этом можно было не думать. Сам факт обучения в колледже был неким щитом от этого вопроса, от необходимости принимать важные решения. Теперь этот щит растворился, и нужно было сделать шаг. Куда?

Петя все-таки уболтал Саню отколоться от основной массы выпускников и проигнорировать банкет в актовом зале колледжа. Ушлый Саша сумел прихватить с собой Ленку. Еще к ним пристали Глеб и Вадик. Глеб был мажорным пареньком, старше остальных лет на пять. Его уже успели выгнать из трех приличных вузов, и он по родительскому указу доканчивал обучение в обычном районном колледже. А Вадик прибился к ним почти случайно, решив что пацаны все-таки отправились в магазин за водкой.

Местом личного празднования была избрана грязноватая, но бюджетная пивная «Толстяк», раскинувшаяся под большим брезентовым тентом, недалеко от парка. Глеба сначала покоробило выбранное место, но он быстро нашел для себя роль скучающего демона, уставшего от поднебесных вакханалий и решившего погостить рядом с чернью, дабы вкусить неизвестных ему плодов простых людских удовольствий.

– Ну, пацаны… и дама, с окончанием! – Петя поднял пластиковый стакан с пивом. Ребята дружно сдвинули стаканы.

Ян сделал глоток и сразу почувствовал резкий аптекарский привкус жидкого димедрольного пива.

– Ну, кто что делать собирается? – Петя не терял энтузиазма, несмотря на явную разрозненность компании. Не дожидаясь ответов, сказал сам. – Я к отцу в контору пойду. А что? Все прошлое лето монтажником отработал, дело знаю.

У отца Пети была небольшая фирма по установке домашних беспроводных сетей.

– Посмотрим, – растягивая слова, говорил Глеб. – Слетаю куда-нибудь, чисто потусить. Там видно будет…

– Слышь, Сань! Оторвись на секунду, – Петя окликнул Сашу, который уже полностью погрузился в общение с Леной, шептал ей что-то на ухо, Лена тихо хихикала и опускала взгляд. – Мы тут про жизнь трем.

– У меня никакой мути. Экспедитором пойду, – оттарабанил Саша и снова повернулся к Лене.

– А ты, Ян? – спросил Петя.

– Не решил еще, – ответил Ян.

– Ну ты прямо как Глеб! – весело вскрикнул Петя. Яну показалось, что он хотел добавить «только без денег», но вовремя остановился.

– А я служить пойду, – мрачно проговорил Вадик.

– На фига? – удивился Петя.

– Батя сказал, из дома выгонит, если косить буду, – Вадик залпом допил пиво. – У нас вся семья – военные. Я же сначала в суворовском учился. Потом рожу генеральскому внучку набил, выгнали из последнего класса. Батя расстроился, конечно, п…ы дал, но к генералу извиняться не пошел.

– А что сразу после школы не отслужил? – спросил Петя.

Вадик горестно махнул рукой:

– Думал, переубедить его получится. Мне-то эта служба вообще не уперлась. А батя свое – только п…..сы служить не идут. Вот, до осени как-нибудь продержусь, а там уже должны годичников набирать. Все-таки, год – не два.

Если кто-то и испытывал сочувствие к незавидной судьбе Вадика, то после фразы о пи….х это сочувствие испарилось. Никто из сидевших за столом не планировал отдаваться в племенное лоно Российской армии.

Выпитое пиво на какое-то время создало в компании подобие дружбы. Все казались родными и почти друзьями. Странно, расходиться не хотелось, но и поговорить было особенно не о чем.

– Пацаны, давайте сфотаемся, – предложил Глеб. Конечно, никакая фотография ему не была нужно, нужно было засветить новый айфон, но все покорно сгрудились вокруг Глеба, и он сделал фотографию с протянутой вперед руки.

– Классная тема, – Петя кивнул на аппарат в руке Глеба. – За сколько взял?

– Не знаю. Папа подарил, типа на окончание.

Ян вспомнил, что дома его ждут мама и папа. Мама наверняка испекла коронный пирог, а папа достал бутылку наливки. Впрочем, мысль об алкоголе неприятно отозвалась в недрах желудка. Ян вообще не пил, но иногда на семейных праздниках отец наливал ему стопку в знак особого расположения. Этим отцовские ласки, как правило, ограничивались. Нужно было притормозить с пивом, и Ян стал пропускать один тост за другим. Чем сильнее все хмелели, тем меньше хотелось с ними оставаться. К тому же компания стала сама собой потихоньку разваливаться. Первыми откололись Саша и Лена. Ян встал вслед за ними, но Петя поймал его за руку.

– С этими все понятно, а ты-то куда? Давай посидим еще. Неизвестно, как жизнь раскидает. Может, и не увидимся больше никогда.

Вадик горестно вздохнул и пошел к бару, наполнить стакан.

– Не могу, – сказал Ян. – Дома ждут.

– Дома-дома, – неожиданно пьяно забормотал Петя.

– Реально, останься, – поддержал Петю Глеб. – Вояка наш молчит всю дорогу. Так хоть поговорить будет с кем.

Ян понял, что он по какой-то причине интересен Глебу. Это его озадачило, но, все равно, оставаться в этой компании не хотелось.

– Не, парни, пойду. Может, увидимся еще, – настоял на своем Ян.

К шоссе он вышел уже в сумерках. Нужно было выполнять данное себе утром обещание и поймать машину. По дороге он думал об оставленных в пивной ребятах. Яну казалось странным, что у них все так определено в жизни. Он не завидовал, даже беззаботная жизнь Глеба не вызывала этого чувства, слишком уж откровенно глупым был Глеб для зависти. Просто не мог понять, как люди с такой легкостью определяют собственную жизнь и судьбу. Идут на неинтересную работу, подчиняются родительским приказам… Последняя мысль причинила Яну почти физическую боль. Он предчувствовал тот разговор, который готовит ему отец. Но делать было нечего, нужно было перешагнуть и через это. И двигаться дальше. Только бы скорее определиться с направлением.

Родное Нагатино встретило Яна сумерками и пустошью. В окнах железобетонных коробок уже светились огоньки. На улицах и перед подъездами людей не было. Только у продуктового, как у источника вечной жизни, толкалась кучка гопников и синяков. Район, в котором жил Ян, не мог похвастаться ни впечатляющей архитектурой, ни богатой историей, ни выдающимися жителями. Была, правда, одна особенность, которая могла даже сойти за романтический флер: круглый год между девятиэтажками гулял вольный ветер и сдувал с жителей района надежды и мечты о лучшей жизни, оставляя только серые пейзажи и тревожные завывания.

Подъезд дохнул на Яна затхлой сыростью, которая не выветривалась ни зимой, ни летом. Это дурное постоянство раздражало и выматывало. Он вдруг остро осознал, что больше всего его пугает статическое существование. Жизнь без перемен, без движения показалась хуже катастрофы. Неожиданно вспомнилась картина, виденная в детстве: родители как-то отвели его и брата в цирк, кажется, это был подарок на день рождения, и, очевидно, весьма дорогой, потому что билеты были куплены на первый ряд. По какой-то причине Яну больше всего запомнилось выступление наездницы. Женщина в ярком трико скакала верхом по арене и выделывала в седле сложные акробатические номера, но смотрел Ян не на нее. В памяти отпечатался только взгляд несущейся по кругу лошади. В большом темном зрачке тревожно играли отблески софитов, что усиливало впечатление некой агонии живого сильного существа, принужденного к бессмысленному и непрерывному движению в замкнутом пространстве. Этот образ, столь внезапно всплывший в памяти, был настолько ярким, что воображение дорисовало его. Ян представил себя этой лошадью, как он вырывается с опостылевшего круга, скачет по рядам, по головам к выходу, куда угодно, в ночь, в неизвестность, лишь бы подальше от чужой воли, неумолимо гнетущей и раз за разом неуклонно выводящей на арену.

Мама встретила в коридоре. Обняла Яна, когда он снял куртку, но тут же отстранилась и подозрительно посмотрела на него:

– Ты что выпил? – она беспокойно ловила взгляд сына. – Ты же знаешь, тебе нельзя.

Ян не знал, что ему нельзя, зато знал, что мама панически боится алкоголизма в семье, слишком много было примеров вокруг, и делает совершенно неуместные попытки свернуть сына с «кривой дорожки». Не имевшему абсолютно никакой склонности к выпивке Яну эти попытки казались одновременно и смешными, и назойливыми. Он давно оставил надежду объяснить матери, что зеленый змий давно прополз мимо и просто молчаливо пережидал поток нравоучений касательно прелестей трезвой жизни. Правда, в этот раз тираде не суждено было состояться, из кухни раздался голос отца:

– Ну чего ты там возишься!

Как и предполагалось, на столе стоял праздничный пирог, две миски салата и бутылка наливки. Правда, она уже успела наполовину опустеть.

– Поздравляю, сынок! – отец привстал и протянул через стол руку. От его рукопожатия можно было поморщиться, но Ян уже давно привык к стальной хватке отца. Правда, частенько вспоминал школьное стихотворение – «Петин папа на заводе с молотками дружбу водит, и в любую из минут поднимает пальцем пуд…», это же самое можно было сказать и про главу их семейства. – Покажи хоть…

Ян протянул отцу диплом. Он аккуратно взял корочку и повертел в больших заскорузлых пальцах, при этом с лица его не сходило выражение чуть насмешливого недоверия.

– На вот, – он протянул диплом матери. – Поставь, что ли, куда-нибудь.

По убеждению отца, красоваться на полке секретера – было единственным предназначением диплома о высшем образовании. Мама подхватила диплом, отерла его кухонным полотенцем, унесла в комнату и быстро вернулась.

– Ну, окончил, и молодец, – говорил отец, пока мама, стуча кончиком ножа по фарфоровому блюду, разрезала пирог. – Теперь можешь и делом заняться.

– Чего насел сразу, – вступилась мама. – Дай хоть передохнуть человеку.

– На пенсии отдохнет. Мужик работать должен. Один шалопай вырос, – отец мгновенно посуровел, это всегда случалось, когда речь заходила о старшем брате Яна. – Вон, брата поздравить даже не пришел…

– Как же он придет? Он ведь работает.

– Знаю я его работу! – не унимался отец. – В кого такой? Понять не могу…

– Он звонил, – соврал Ян. – Поздравил.

– На том спасибо, – мрачно проговорил отец. – Ладно. Этого я упустил, а уж из тебя сделаю человека, не беспокойся.

На самом деле именно процесс «делания человека» больше всего и беспокоил Яна. Конечно, он любил своих родителей, но не мог не замечать, что их понятия о жизни давно потонули в беспокойных и переменчивых водах истории. С другой стороны, он также прекрасно понимал и то, что донести эту мысль до отца вряд ли удастся. Слишком прочны были его жизненные идеалы, и даже очевидный факт того, что эти идеалы больше негде применить, не могли поколебать его.

– В общем, так, – отец уперся локтями в стол. – Мне один кадровик сказал, у нас на заводе цех высокой печати открывают, будут визитки, проспекты какие-то штамповать. Им персонал нужен. Ну, оператором тебя, конечно, не возьмут, но постоишь у станка, пообтешешься, там глядишь…

– Пап, я по специальности хочу работать, – сказал Ян.

– А какая у тебя специальность-то? – иронически спросил отец.

– Менеджмент и управление.

– Управление… Все хотят сразу в управленцы вылезти. Ты знаешь, сколько я вкалывал, чтобы до мастера цеха дорасти? Да и кто тебя такого управлять поставит? Ни одного дела же не знаешь!

– Тише-тише, – вмешалась мама. – Чего разошелся? Сейчас жизнь другая, не как у нас…

– Ты не встревай, – беззлобно, но строго сказал отец. – Жизнь она всегда одна и та же. Поработай, посмотри, как другие работают, потом уже управлять лезь. А так не бывает, чтоб ни дня не проработал, а уже – начальство. В общем, так, ты, Ян, дурить бросай. Найди работу, хватит на шее сидеть, и так четыре года груши околачивал.

– Он же учился! – снова вставила слово мама.

– Видать, ума-то не много там набрался.

Продолжать разговор дальше не было ни смысла, ни желания. Ян отправился в свою комнату. Не так давно он жил тут с братом, но Володя несколько месяцев назад переехал к своей девушке и почти совсем пропал с горизонта. Дома не появлялся, звонил редко. Его образ жизни бесил отца и тревожил мать. Володя брался за любую работу, которая ему подворачивалась, но нигде не мог удержаться, слишком уж беззаботный и шалопайский был у него нрав. Раньше Ян не слишком задумывался, почему Володя живет именно так. Теперь же стал лучше понимать его. Брату тоже не хотелось идти по стопам родителей и он тоже не знал, куда себя девать. Вот и стал метаться от одного к другому. Насколько этот выбор правильный, сложно было сказать, однако Ян понимал, что становиться вечным «перекати-поле» ему не хочется. В мире должно было найтись место именно для него, просто нужно было не упустить его, не просмотреть.

Перед сном в комнату зашла мама. Она присела на кровать рядом с Яном и обняла его.

– Ты не расстраивайся. Он ведь тебе добра хочет, – сказала она, подразумевая отца. – Я знаю, ты мальчик умный, сумеешь разобраться… Но к отцу прислушайся, он все-таки жизнь прожил.

– Хорошо, мам. Спасибо.

Мама встала, поцеловала Яна в макушку и вышла из комнаты.

Ян быстро и глубоко заснул. Во сне он видел странное место, ни на что не похожее и незнакомое, но в то же время очень родное. Там было спокойно и светло, но, проснувшись, он не смог вспомнить ни одной детали сновидения, даже примерных черт этого места в памяти не отложилось. Запомнилось только ощущение абсолютной гармонии, как будто Ян одновременно был внутри самого себя и в каком-то внешнем пространстве. Там был его мир – без сомнений, страхов и надежд. Чувство было просто прекрасное. Увы, оно быстро рассеялось, как только Ян столкнулся с отцом в коридоре у ванной. Отец ничего не сказал, просто прошел мимо, но Ян хорошо понял, что настроение вчерашнего вечера никуда не исчезло, а только усилилось, и если он спешно не уйдет из дома, из него прямо сейчас начнут делать человека.

Просто так шататься по улицам не было никакой охоты. Да и прав был отец – нужно искать работу. Сидеть без дела Яну совершенно не хотелось. В сущности, единственное противоречие в образе мыслей его и отца заключалось в том, где и кем работать. Тот выход, который предлагал отец, главным образом, отвращал потому, что Яну предстояло поступить на неинтересную и низкооплачиваемую должность. Конечно, он был реалистом и понимал, что золотые горы на него не свалятся, и был готов на начальном этапе работать за гроши. Это его нисколько не пугало, лишь бы заниматься своим делом, тем, что ему по душе, в чем он себя видит. Но пока на этот счет у него не было конкретной идеи, Ян решил пойти методом проб и ошибок.

Он зашел к своему бывшему однокласснику – Гарику. Гарик был немного странным пареньком, сильно замороченным на компьютерах. Еще в старших классах он начал работать администратором в компьютерном клубе, а когда интерес к этой сфере развлечений резко пошел на убыль из-за распространения домашних сетей, стал модерировать какие-то интернет-ресурсы. Из дома Гарик почти не выходил, поэтому Ян нисколько не опасался, что не застанет его утром в будний день.

– А, здорово, проходи, – поприветствовал его Гарик так, как будто они виделись только вчера, хотя с последней их встречи прошел, наверное, год. Ян заметил, что Гарик несколько располнел и неряшливо оброс волосами.

– Садись куда-нибудь, – сказал Гарик, когда они вошли в комнату.

Сделать это было не так просто. В комнате был чудовищный бардак. Пол и единственный стул устилали разнородные носки вперемешку с футболками и джинсами, диван, на котором, очевидно, спал Гарик, был не застелен, простыня и одеяло выглядели так, будто у Гарика случился среди ночи эпилептический припадок, к тому же на нем стоял ноутбук, на экране светилась картинка из шутера, поставленного на паузу. На столе стоял еще один компьютер, рядом с монитором выросли башни из пустых лотков от лапши «Доширак» и картонных стаканов. На подоконнике стояла чашка с заплесневевшей заваркой на дне.

Ян аккуратно сдвинул скрученную в жгут простыню и сел на край дивана.

– Ты по делу или так? – спросил Гарик.

– Да, спросить хотел. Знаешь, какой-нибудь сайт с вакансиями?

– Давай глянем, – Гарик тронул мышь, и экран десктопа на столе зажегся. – Сейчас много сайтов, я, правда, сам давно не искал ничего… Вот нормальный. Только там зарегиться нужно. Подвигайся.

Ян сел за компьютер и стал вбивать данные для регистрации.

– Ты какую позицию искать хочешь? – спросил Гарик.

– Не знаю. Менеджер, наверное…

– Понятно. Только зря ты, по-моему…

– В смысле?

– Ну, менеджер – это что такое? К девяти на работу, в шесть – с работы. Каждый день в метро толкаться, босс-козлина в соседнем кабинете будет плешь проедать. Не, сегодня будущее за удаленкой. Мне один айтишник рассказывал, он в Америку ездил на конференцию по сервакам, там уже такого понятия, как офис, почти не существует. Все рабочее пространство через сеть создается. У нас, конечно, не так еще, но лет через пять…

– А эти лет пять мне что делать?

– Готовиться.

– Не, Гарик. Компьютеры – это не мое. Какой из меня программист?

– При чем тут программист? Там возможностей до фига и больше, – Гарик был очень словоохотлив, видимо, давно не разговаривал с живым человеком. – Есть биржи копирайта, есть фотобанки, есть музыкальные сайты. Можешь вообще партнерский магазин замутить, можешь на своей страничке рекламу вешать. Главное – сам себе хозяин.

– Страничку еще сделать нужно.

– Это вообще ерунда. Я знаешь одно время чем занимался? Сайты проституткам делал.

– Как это?

– Да просто! Девочка приезжает в Москву на заработки, ну и пролетает везде. Что ей делать? На трассу идти стремно, вот она в индивидуалки подается. А я ей сайтик. Элементарно, в конструкторе на «народе» клепаю бесплатный аккаунт и сайт в одну страницу с фотографией и номером телефона. Работы – пятнадцать минут, а она мне – полторы-две тысячи.

– А находил ты их где?

– Где надо, – Гарик вдруг смутился. – Я про то, что работать сейчас спокойно дома можно. И зарабатывать, кстати, нормально. И первыми до этого сами работодатели дойдут. Кому нужен этот гемор с арендой офиса, покупкой оборудования и все такое? Все серьезные компании в интерактив уйдут. А клерки в белых рубашечках – это мамонты.

От Гарика Ян ушел с двумя листами распечатанных телефонов потенциальных работодателей. Конечно, в том, что говорил Гарик, был смысл, а может, даже и пророческая истина. Но тот образ жизни, который он вел, ничуть не привлекал Яна. Законсервироваться в комнате, обрюзгнуть и замшеть было довольно мрачной перспективой. Единственное, что привлекало Яна, – это свобода. Пускай существовал Гарик в условиях откровенно свинских, но ведь самого его это нисколько не смущало и не заботило. Он нашел себя в мире мегабитов и полупроводников, а значит, и для Яна найдется место в этом не самом гостеприимном мире.

Впрочем, оптимизм, которым заразился Ян, оказался преждевременным. Большая часть вакансий являлась пустышкой: либо персонал уже был набран, либо вакансия перестала существовать. Те же работодатели, что еще искали персонал, предъявляли слишком высокие требования, главное из которых – опыт. Это требование стало настоящим камнем преткновения. Ян не переставал недоумевать, читая объявления «Требуется молодой специалист, выпускник вуза. Опыт работы от 3 лет». Как это так? Он не мог себе уяснить. Само построение такого требования противоречило элементарной логике. По опыту ему было известно – если кто-то из его однокурсников находил хорошую работу на втором-третьем курсах, учиться он уже не продолжал. А откуда у выпускника вуза, честно сидевшего на лекциях, возьмется три года трудового стажа, да еще по профессии, вообще было загадкой. Перед лицом этого житейского парадокса запросто можно было прийти в отчаяние.

Все-таки постепенно Ян научился отыскивать более-менее реальные предложения о работе и стал ходить на собеседования. Толку из этого тоже вышло не много. Вообще складывалось впечатление, что ни в одну компанию никакой новый сотрудник не нужен, а все это движение с открытием вакантных мест, размещением объявлений и набором персонала нужно исключительно для того, чтобы оправдать существование кадровых и HR-отделов. Часто Ян слышал от милых улыбчивых девушек:

– Мы – развивающаяся компания. Планируем открывать новый филиал, запускаемся через год. Если к этому времени ничего не найдете, мы вам позвоним.

При этом анкету соискателя с номером телефона, по которому обещали позвонить, ему зачастую возвращали.

Тоска, вот куда все глубже погружался Ян. Каждый раз он заходил в тупик, словно блуждал по темному лабиринту. Двигаться в нем становилось все сложнее от того, что раз за разом Ян выбирал не тот путь. Ситуация усугублялась тем, что его неудачи с поисками работы имели еще и чисто финансовый аспект. Отец становился все молчаливее и все больше и злее сопел, глядя на Яна. Мать совсем издергалась, пыталась как могла помочь сыну, убеждала сходить на биржу труда, звонила каким-то знакомым, старалась «похлопотать». Но что она могла?

И вот спустя полтора месяца неудачных поисков в комнату к Яну вошел отец.

– Значит, так, – начал он. – У нас на заводе место появилось. В отделе снабжения. Не хочешь как мужик работать, так хоть бумажки перебирай. Я уже договорился, завтра вместе в отдел кадров пойдем.

Ян хотел возразить, но увидел в коридоре, за спиной отца, маму, напряженно следившую за их разговором и теребившую полы халата. Посмотрев на нее, Ян согласился.

Новый рабочий кабинет представлял из себя обыкновенную «совковую» комнатенку – крашеные стены, два дряхлых стола и несгораемый шкаф, набитый картонными папками с документами. В свой первый рабочий день Ян сортировал накладные, прикладывая их к копиям уставных документов фирм и предприятий, имевших дела с их заводом. Работа была несложная, но изнуряющее скучная. Ян с нетерпением ждал, когда же наступит обеденный перерыв. С другой стороны, именно от этой мысли делалось жутко. Он превращался в то, чем меньше всего хотел стать. Сидеть в затхлом кабинете и жить от начала рабочего дня до обеда и с обеда до конца рабочего дня, на автомате выполняя простые задачи. Этот автоматизм скоро должен был выработаться, в этом Ян не сомневался. Словно вспышка, в сознании мелькала мысль, что именно так и живет подавляющее число людей. От этой мысли становилось не по себе, главным образом потому, что она зарождала сомнения: может отец во всем прав? Может, действительно, пора перестать играть в детство? А «быть мужиком» и означает забить на свои интересы, мечты и стремления и вкалывать с девяти до шести, чтобы потом с такими же мужиками выпить крепленого пива, лечь спать, а утром начать сначала? Но что, в таком случае, дает право назвать эту жизнь прекрасной и интересной, если вот так, с девяти до шести?..

Наконец, начался обеденный перерыв и Ян поплелся в заводскую столовую. Он без энтузиазма двигал пластиковый поднос по никелированным полозьям мимо корыт с пюре, вареной рыбой, квашеной капустой и стаканов компота из сухофруктов. В конце раздачи сидела кассирша, а над ее головой, на кронштейне, привинченном к стене, висел телевизор. Вдруг нечто на экране зацепило внимание Яна. Передавали выпуск новостей, звук был выключен, в кадре бесшумно шевелила губами строгая дикторша, слева от нее на экран вывели четыре фотографии – укрупненные портреты, один из которых показался Яну знакомым. Дикторша пропала, а фотографии показали во весь экран. На одной из них был Вадик – бывший однокурсник Яна. Субтитры под фотографиями гласили – «Обнародованы новые данные о жертвах российской стороны во время грузино-осетинского конфликта». Ян замер. Кто-то слегка подтолкнул его в спину.