Текст книги "Ликвидация. Книга вторая"

Автор книги: Алексей Поярков

– Та в том-то и дело, шо…

Договорить Гоцман не успел. Из-за поворота стремительно показалось трое офицеров МГБ во главе с полковником Чусовым.

– Давид Маркович, а мы к тебе! – издалека окликнул Гоцмана полковник.

– С чего? – недоуменно поднял брови Гоцман.

– Служба! – улыбнулся Чусов, приближаясь к Давиду, и неожиданно, резко согнав улыбку с лица, жестко скомандовал: – Взять его!.. Подполковник милиции Гоцман, вы арестованы!..

Офицеры МГБ, схватив Давида за руки, встали по обе стороны от него. Чусов, умело охлопав пиджак и галифе Гоцмана, вынул из карманов пистолет и удостоверение, переложил к себе в карман. Давид, криво усмехнувшись, подчинился.

– Может, хоть скажете, за шо, товарищ полковник?.. – неожиданно хриплым голосом осведомился он.

– Я вам не товарищ! – гневно перебил Чусов. – А за что именно вас арестовывают, вам должно быть прекрасно известно, Гоцман… или как вас на самом деле?.. Увести!

Офицеры МГБ, ухватив Давида за локти, волоком потащили его к выходу. Дежурный лейтенант растерянно отдал честь, провожая начальство расширенными от изумления глазами.

Довжик и Кречетов тоже обменялись непонимающими взглядами. При этом Кречетов мимоходом поправил и застегнул кобуру.

– Прошу прощения, товарищи, – уже более спокойным тоном произнес Чусов. – Сами понимаете: служба… Вас, товарищ майор, – он кивнул Кречетову, – прошу пройти со мной. Необходимо обсудить некоторые детали. Ваш кабинет свободен?..

– Конечно, конечно, – суетливо кивнул Кречетов. – Прошу вас.

Чусов сидел в кабинете Кречетова, удобно устроившись на стуле. Сам майор с потерянным видом расхаживал из угла в угол. .

– …Да понимаете, товарищ полковник… сходится-то оно сходится, но… Смотрите сами.

 
Не переставая расхаживать, Кречетов загнул один палец.
 

– Дело о пропавшем обмундировании Гоцман начал. Мог закрыть и не закрыл…

– Дружок Фима влез в него и помешал, – подхватил Чусов. – И таких дружков-уголовников у него пол-Одессы…

 
Кречетов согласно кивнул, продолжая:
 

– Родю убили чисто. А он сам же нашел убийцу…

 
Зачем?
 

– Нашел, и его тут же убрали, – задумчиво проговорил Чусов. – Просто избавился от свидетеля, и все…

– Но стрелял-то не он, а Якименко, – с сомнением качнул головой майор.

– Кто стрелял, неважно. Важно, что Лужов убит. Еще?

Кречетов озадаченно взглянул на Чусова, помедлил и, спросив разрешения, уселся напротив.

– Мне кажется, товарищ полковник, что все пока что строится исключительно на догадках и предположениях…

– Не все! И не только на догадках! – решительно возразил Чусов. – Поверьте, майор…

 
Кречетов умолк было, но тут же нерешительно произнес:
 

– Мне хотелось бы… присутствовать на допросе, товарищ полковник. Если позволите.

– Зачем? – вопросительно поднял брови Чусов.

– Я думаю, речь пойдет о делах, которыми занимаюсь я…

– Мы сами разберемся, – отрицательно качнул головой полковник. – Да, вот еще что… Гоцман интересовался у меня вашим участием в одесском подполье во время войны… Как вы думаете, с какой целью?

 
Кречетов смущенно вздохнул, развел руками.
 

– Дело в том, что подполковник медслужбы Арсенин… заподозрил, по чистой случайности заподозрил, что я не был на Втором Белорусском фронте. Гоцман зацепился за эту мелочь и… насел. Пришлось ему…

– Выдать совсекретную информацию? – закончил полковник.

Майор опустил глаза, досадливо морщась. На его щеках и лбу проступили красные пятна.

– Виноват, товарищ полковник… Но информация была озвучена только в самых общих чертах. Никаких подробностей.

– Ну, что же вы оправдываетесь? – усмехнулся Чусов. – Я же вам не начальник и накладывать взыскание не собираюсь… У вас свои каналы подчинения.

Выдержав паузу, полковник медленно встал, неспешно направился к двери. И, уже взявшись за ручку, обернулся задумчиво:

– Арсенин… Интересный персонаж, интересный. И пропал так вовремя…

Дверь за Чусовым захлопнулась. Кречетов устало потянулся, вяло потер глаза, глянул было в сторону умывальника. Но тут на столе затрещал телефон.

– Виталий, надо бы Мишку с Норой предупредить, – раздался в трубке встревоженный голос майора Довжика. – Об аресте Давида…

– Конечно!.. – От апатии Кречетова не осталось и следа. – Я сам и предупрежу… А выводы пока рано делать. Слышишь, Михал Михалыч?! Рано делать выводы!..

– А я, Виталий, с выводами никогда не спешу, – сухо ответили в трубке.

Когда-то Кречетов мечтал о том, какая у него будет Женщина. Именно так, Женщина с большой буквы. Лежа в ночи на жесткой кадетской койке, он представлял Ее – стройную, высокую, с бархатистыми грустными глазами. Уже много позже он понял, откуда взялся у него в голове этот странноватый для юноши женский идеал. Понял в тридцать седьмом году, когда увидел в витрине берлинского антикварного магазина фотографию своей матери, расстрелянной в восемнадцатом. С твердой, чуть пожелтевшей карточки на него смотрела молодая Женщина, в печальном взгляде которой была написана ее будущая судьба. Внизу карточки затейливой белой вязью значился адрес мастерской – «V. Fedoroff. St. Petersbourg. Persp. de Nevsky, № 25/1». Он тогда купил эту фотографию, отдал пять рейхсмарок, и старичок, владевший лавкой, долго удивлялся, зачем молодому человеку это старое фото неизвестной русской дамы. Виталий спросил, как этот снимок попал к антиквару, и тот, пожав плечами, сказал: «Как обычно… Все, связанное с Россией, приносят эмигранты». Вероятно, фотография эта лежала в личных вещах отца, а после его гибели ее взял на память какой-нибудь сослуживец. И вот, вконец обнищав, выставил на продажу, вместе с кипой перетянутых резинкой открыток, верхняя из которых изображала летний лагерь юнкеров Владимирского военного училища, и с орденом Святого Станислава третьей степени с мечами. Он лежал поверх открыток, исцарапанный, с облупившейся эмалью, и Виталий отчетливо помнил, что чуть не заплакал, когда смотрел на этот обесценившийся, никому не нужный знак отличия, когда-то оплаченный кровью…

Кречетову было всего восемь лет, когда погибла мать (ее расстреляли просто так, за происхождение, в числе заложниц, взятых ЧК после убийства Урицкого), и вот – не верь после этого случая в силу генетической памяти. Он ждал Ее, такую, как мать, во всем похожую на нее. И не дождался. Были в его жизни женщины, много женщин, иногда даривших ему короткие всплески радости, счастья; намеком на что-то большое и, может быть, совсем непохожее на все предыдущее случилась Тонечка, но Женщина… нет, она к Виталию явно не торопилась. А может быть, обманулась в своем выборе и пошла… к Гоцману?..

Стоя у окна, он внимательно следил за реакцией Норы на известие об аресте Давида и одновременно любовался ею. Ни утомленный вид, ни красные от стирки руки, ни простенький домашний халатик не могли испортить гордую стать Женщины Гоцмана. Кречетов ничего не знал о ее происхождении, но мог поручиться, что она не простых кровей.

Она стояла совершенно неподвижно, с замершей на лице смущенной полуулыбкой. Медленно провела по лбу рукой, словно помогая себе справиться с оцепенением. И удивленно посмотрела на ладонь…

– Извините… – Голос прозвучал хрипловато, она прокашлялась и еще раз повторила: – Извините… Будете чай?

– Нет, спасибо.

– Да… – словно не слыша его, произнесла Нора. – Чай… это правильно.

Она нашарила на полке большой алюминиевый чайник, поставила на стол. Суетливо похлопала по карманам халата, достала спички. И только тут осознала, что поставила чайник вовсе не на конфорку… Понесла чайник в угол, к примусу, но сразу вернулась.

– Где находится контрразведка?.. – Ее зеленые бархатистые глаза смотрели на Кречетова в упор.

– Нора, какая контрразведка? – мягко, с болью улыбнулся майор. – Вам надо спрятаться. Скрыться. Исчезнуть… Если Давида забрали по ошибке, придут и за вами… Понимаете?

 
Она покачала головой:
 

– Не по ошибке, нет… Я его предупреждала… Это из-за меня. Я просто дура! Глупая дура!

Женщина вынула из шкафа бежевое платье, сняла его с плечиков. Кречетов бережно взял ее за руку, успокаивающе погладил.

– Возьмите себя в руки… И подумайте сами… Если бы из-за вас, то… вас бы взяли в первую очередь.

– Да? – полувопросительно произнесла Нора. – Вы, наверное, правы… Чаю хотите?

– Да бог с ним, с чаем, – поморщился майор. – У меня внизу машина. Скажите куда, и я вас отвезу.

 
Нора молчала, держа на весу платье. Ее глаза невидяще смотрели вдаль.
 

– Нет, вы знаете… я с утра выходила. Они могли не застать меня…

– Ну и замечательно! – начал терять терпение Кречетов. – Послушайте меня! Нора! Послушайте меня, посмотрите… – Он осторожно повернул ее за плечи к себе, она покорно подчинилась. – Спокойно, спокойно подумайте!.. Давид же не виноват?

– Нет…

– Вы тоже ни в чем не виноваты?

 
Нора слабо улыбнулась, прикрыла глаза.
 

– Виталий… Спасибо вам. Вы же сами знаете: сегодня не виновата, а завтра уже виновата… Давид ни при чем, а его арестовали… Значит?

Во дворе раздался шум подъехавшей легковой машины. Хлопнули дверцы. По лестнице заскрипели сапоги.

– Вот видите? – быстро проговорила Нора и вдруг вцепилась в рукав майора: – Слушайте внимательно… Вы пришли меня допрашивать! Из военной прокуратуры, ясно?.. И мы с вами не знакомы!.. Садитесь! – Она силой пихнула Кречетова на табуретку. – А то и вас заберут!..

– Нора…

– Садитесь!

Дверь в комнату распахнулась без стука. На пороге стояли двое офицеров МГБ – капитан и лейтенант.

– …Больше я о Давиде Гоцмане ничего сказать не могу, – громко, глядя Кречетову в глаза, «договорила» Нора. – Мы с ним познакомились случайно. О характере его деятельности я не имела никакого представления.

 
Капитан МГБ шагнул вперед, вежливо козырнул:
 

– Бруннер Елена Андреевна?.. Собирайтесь, пожалуйста… А вы, товарищ майор, предъявите документы.

– Я помощник военного прокурора Одесского военного округа…

– Я знаю, – перебил капитан. – Так положено.

 
Кречетов протянул удостоверение личности офицера.
Нора растерянно подняла платье:
 

– Отвернитесь, пожалуйста.

– Мы не смотрим, – обронил капитан, опуская глаза на удостоверение Кречетова. Лейтенант сделал шаг к окну и встал вполоборота к Норе, наблюдая за щегольски одетым толстяком, который суетился на галерее перед дамой не первой свежести. В руках толстяк держал два серых бланка, испещренных печатями и подписями.

– …Вот, мадам Короткая, – Эммик светился от счастья, – все ж просто великолепно, с чем я вас и поздравляю… Это копия постановления, а вот это – ордерочек. Можете въезжать хоть сейчас… Видите, как все шикарно устроилось. Просто как в аптеке. Преображенская, самый центр… Я думаю, шо ваш великолепный быт очень сильно наладится. И счастья будет много-много и вам, и вашим деткам…

Рыхлая мадам потянулась к бумажкам всем телом, но Эммик, многозначительно улыбаясь, отвел руку с документами. Мадам, опасливо оглянувшись на стоявшую внизу черную машину, из которой недавно вышли двое офицеров, вынула из сумочки плотную пачку червонцев и протянула Эммику.

– Вы бы хоть бумажкой обернули, – прошипел тот, быстро пересчитывая купюры. – Ах, какая вы неосторожная…

Убедившись в правильности суммы, он отдал мадам Короткой бланки. Та, бережно сложив их, сунула документы в сумочку и, не сказав ни слова, направилась к ведущей на улицу арке.

Из комнаты, распространяя аромат дорогих духов и счастья, основательно выплыла празднично одетая Циля. Следом, распространяя такой же сильный аромат жареной рыбы и неодобрения, показалась тетя Песя.

– Эммик, и шо вы нашли в том ресторане, да еще днем? – укоризненно произнесла она. – Мне скажи! Вам обязательно надо иметь грязную скатерть, хамство и счет на сто червонцев?!

– Мама, вы не знаете хорошей жизни, – надменно отозвался Эммик, небрежно засовывая пачку денег во внутренний карман и сводя жену под руку по лестнице. – У нас уже столик заказан.

– Так шо, я все ж таки не понимаю, нельзя поесть со вкусом дома?!

– Я умоляю!.. – небрежно вскинул свободную руку сын.

Раздосадованная тетя Песя оглядела пустой двор, ища, с кем бы поделиться очередным горем. Но никого, кроме водителя черной эмки, мрачно курившего, облокотясь на крышу машины, во дворе решительно не было. А делиться горем с таким водителем тете Песе по некотором размышлении почему-то расхотелось. «Ой, вей, – вздохнула она, уходя с галереи в комнату, – как будто удачную сделку нельзя отпраздновать дома, а обязательно тащиться в тот ресторан по жаре…»

Между тем Эммик и Циля выплыли из арки на пустынную улицу. После ночного ливня над городом снова висела одуряющая духота, от которой одесситы спасались как могли. Вот и сейчас на панели не было никого, кроме невысокой брюнетистой дамочки в модном, трофейного покроя летнем пальто и косо сидящей на голове шляпке с фазаньим пером. Дамочка не спеша гуляла себе шагах в двадцати перед Эммиком и Цилей. Со спины вид у нее был явно скучающий.

– Смотри, как приталено… – Циля пихнула Эммика в бок. – Румынское, а может, и итальянское. Я видела такое же у Розы, только гораздо хуже. Ей брат привез с фронта…

– Тебе так нравится? – благодушно осведомился Эммик.

 
Циля смущенно опустила глаза в знак согласия.
 

– Я могу купить тебе такое же. – Они были шагах в десяти от женщины, и Эммик перешел на шепот: – Циля, это можно… Я сейчас все разузнаю.

Он решительно выпятил нижнюю губу и, напустив на себя важный вид, шагнул вперед. В этот момент женщина обернулась. У нее было холодное красивое лицо с тонко выщипанными бровями. Правая рука нырнула в широкий левый рукав пальто.

– Мадам, звиняйте, – галантно улыбнулся Эммик, – я бы хотел такое пальто…

Выстрел прозвучал неожиданно и негромко. Можно было подумать, что лопнула автомобильная шина. Вот только автомобилей на улице не было.

Улыбка на лице Эммика сменилась безмерным удивлением. Он мягко повалился в пыль, прямо в новом выходном костюме. Пуля попала Эммику в сердце. Циля, вскрикнув от ужаса, прижала к лицу кулаки и кинулась к мужу. Женщина перевела пистолет на нее. Циля каменным изваянием застыла на месте, не сводя глаз с вороненого ствола. Женщина спрятала пистолет в рукав и так же медленно, прогулочным шагом двинулась дальше. А над улицей несся раздирающий душу вой Цили…

– А потом забрали Нору. При мне. – Кречетов внимательно посмотрел в Мишкины глаза. – Я от нее прямо сюда, к тебе… Вот такая история, Мишка.

Они стояли на улице, рядом с интернатом. Из окон глазели Мишкины приятели, усиленно соображая, что могло потребоваться от Карася майору юстиции.

– А Нору за шо? – посопев, отозвался пацан.

– Че-эс, – отозвался Кречетов.

– Шо?!

– Член семьи, – со вздохом пояснил Кречетов. – Жена шпиона…

– Мой батя – шпион?! – изумленно протянул Мишка, щурясь на майора.

– Ну, так они считают, – пожал плечами Кречетов. – Бред, конечно…

 
Мишка замер, зло уставился куда-то вдаль.
 

– Угу… – почти пропел наконец он, не глядя на майора. – Они считают… А ты?.. Ты сам как считаешь?!

Кречетов пожал плечами, попытался потрепать Мишку по вихрам, но тот уклонился.

– Мишка, тут надо разобраться.

– А ты разобрался?

– Пытаюсь, – серьезно произнес Кречетов. Мишка вдруг завертел головой. И с силой потянул Кречетова к скамейке у забора. Тот непонимающе подчинился. А Карась, запрыгнув на скамейку так, чтобы быть на одном уровне со взрослым, наотмашь врезал Кречетову по лицу:

– Сука ты, майор!..

Большой цех разрушенной судоверфи снова, как и шесть дней назад, был полон молодых, крепко сбитых людей с военной выправкой. Только теперь они были не в офицерской форме, а в самых разнообразных штатских нарядах – просторных летних костюмах, жакетах, странных в такую жару габардиновых плащах. И полковнику Чусову было немного непривычно обращаться к такому числу штатских зараз…

– Я благодарю! Я благодарю вас всех от своего личного имени, от имени командования Одесского военного округа и от лица всей героической Одессы! Спасибо вам, товарищи офицеры!..

Люди в плащах и костюмах молча слушали речь полковника. Говоря, Чусов вглядывался в лица стоявших перед ним офицеров и видел, как они устали. Слушали внимательно, сосредоточенно и… мрачно. Не было на лицах ни усмешек, ни боевого задора, ни куража, бывшего еще неделю назад.

– Бандиты понесли заслуженную кару, а город получил мир и покой! Как говорится – каждому по заслугам… Кроме того, во многом благодаря именно вам была разоблачена банда фашистских диверсантов-недобитков, крепко засевшая в наших недрах, и ее главарь уже дает показания!.. Это очень большое дело, товарищи офицеры! И сделали его вы!.. По итогам операции восемнадцать человек были представлены командованием округа к правительственным наградам Союза ССР!

Чусов сделал паузу, набирая воздух. Оживления в рядах разведчиков по-прежнему не было.

– В ходе операции геройски погибли пятеро ваших товарищей! Они погибли в бою, защищая мир и покой своей социалистической Родины!.. Это гвардии лейтенант Лапонин, лейтенант Михайличенко, старшие лейтенанты Щуровский и Игнатюк, гвардии капитан Поклонников… Почтим их память минутой молчания, товарищи! Вечная память героям, павшим на боевом посту!..

По толпе прошел шорох. Снимали кепки-восьмиклинки, мягкие фетровые шляпы с шелковыми лентами, лихо заломленные набок картузы… Стоявшая в первом ряду невысокая брюнетка с красивым холодным лицом и тонко выщипанными бровями тоже обнажила голову, сняв модную шляпку с фазаньим пером. Рядом с ней стоял улыбчивый мужчина в кожаном плаще. Лицо его мгновенно стало скорбным, а в руках он комкал нарядную шляпу.

– Операция закончена, – продолжил Чусов, вновь надевая фуражку. – Напоминаю: любые упоминания о ней где бы то ни было категорически запрещаются!.. Награды и денежные премии вы получите позже, по месту прохождения службы. Еще раз всем спасибо!.. Удачной службы, товарищи офицеры!..

За спинами толпы с грохотом распахнулись двери хлебных фургонов. И разведчики по команде взводных начали сдавать оружие и штатские вещи. Без спешки, без сожаления…

На сей раз калитка, ведущая во двор игорного притона, была предупредительно распахнута. Платов с ухмылкой взглянул на ржавую табличку, предупреждавшую о наличии во дворе злой собаки, и, поднявшись на крыльцо, постучал условным стуком.

Через минуту на пороге возник любезно поигрывавший седыми бровками хозяин. Усиленно жестикулируя, проводил гостя в комнату.

– Прошу, прошу…

Платов шагнул вперед, но почувствовал, как в спину ему уткнулся ствол револьвера. Тихий голос сзади произнес:

– Проходим. Только тихо.

 
Он искоса оглянулся, но услышал такой же негромкий голос из комнаты:
 

– Даже не думай…

Перед хозяином, закрываясь им, стоял высокий, худощавый человек с наганом в руке. Левый глаз у него был стеклянным, что придавало взгляду худощавого ледяную, жутковатую неподвижность.

– Руки вперед – и шагай в комнату.

Платов удивленно дернул плечами и почувствовал, как напрягся худощавый – еще немного, и выстрелит. Да и ствол, вжимавшийся в спину, тоже усилил напор.

– Ребята, денег у меня нет, – спокойно проговорил Платов, осторожно входя в комнату.

За столом сидел невысокий, кругленький, лысый человечек в военной гимнастерке без знаков различия, тоже с пистолетом в руках. Он радостно, как желанному гостю, заулыбался навстречу Платову:

– Ну вот и здравствуйте! Заждались вас, заждались… Значит, руки кладем на стол, садимся на стул. И не шалим.

Стволы пистолетов бесстрастно отслеживали каждое движение Платова. Не сводя глаз с лысого человечка, он уселся и немного придвинулся к столу. Руки положил на белоснежную скатерть, которой была накрыта столешница.

Лысый бросил быстрый взгляд на хозяина квартиры и поймал утвердительный кивок – он!..

– Ну-с, – весело осведомился лысый, поигрывая пистолетом, – зачем пожаловали?

– А вы, простите, кто? – ответил вопросом на вопрос Платов.

– Военная контрразведка.

– Ф-фу-х! – облегченно выдохнул Платов. – А я-то думал…

 
Он откинулся на спинку стула, но лысый дернул стволом:
 

– Ру-у-уки! Руки на столе, я сказал…

– А я думал, вы бандиты, – снова усевшись прямо, весело договорил Платов.

– Оружие есть?

– Ну что вы…

– А что так? – прищурился кругленький. – Время неспокойное…

– А зачем? – прищурился в ответ Платов. – Проще договориться.

– Вот как?

 
Лысый взглядом приказал тому, кто стоял за спиной Платова, обыскать его.
Платов почувствовал, как чья-то правая рука начала охлопывать его карманы.
 

– Откуда прибыли? – поинтересовался лысый.

– Из Киева… Простите, я могу взглянуть на ваше удостоверение? На всякий случай?..

Кругленький извлек из нагрудного кармана гимнастерки корочки, развернул. Рука обыскивающего скользнула Платову под мышку. Он, не удержавшись, хихикнул:

– Щекотно же…

Его правая рука мгновенно взлетела за спину, вырвала из-за пояса пистолет. Обыскивающий дико вскрикнул и, согнувшись пополам, отлетел в сторону – выпущенная в упор пуля попала ему в пах. Одновременно левой рукой Платов вывернул руку убитого с зажатым в ней наганом, и вторая пуля, прошив стол, отбросила лысого вместе со стулом к стене.

Худощавый выстрелил, но Платов успел прикрыться телом убитого бандита и выстрелил в ответ. Худощавый с грохотом рухнул на пол, сунувшись простреленной головой в колени хозяина квартиры. Стеклянный глаз, выпав из глазницы, уставился на Платова молчаливо и загадочно…

– Это проверка! – отчаянно визжал хозяин, стоя на полу на четвереньках и отпихивая от себя труп худощавого. – Что вы делаете?! Это проверка!!! – Он закашлялся и только беспомощно сипел, тыкая пальцем в Платова: – У вас пиджак… Проверка… Штехель приказал…

Платов усмехнулся – левая пола его пиджака, прожженная выстрелом, тлела. Он сорвал пиджак, растоптал огонь. На скатерти валялось раскрытое удостоверение лысого. Платов взял его, не выпуская из рук оружия, бегло осмотрел. Ухмыльнулся. Майор Астахов Максим Алексеевич, 1910 года рождения, Министерство госбезопасности, Управление военной контрразведки Одесского военного округа… Он поддел ногтем фотографию лысого, и она, легко поддавшись, птичкой порхнула на пол.

– Дурак твой Штехель, – со спокойной ухмылкой произнес Платов, поднимая с полу прогоревший пиджак.

 
Хозяин притона плакал, размазывая слезы по щекам.
Его седые бровки ерзали по лицу. На свежевымытых досках пола расплывались три кровавые лужи.
 
 
Как и в день приезда, командующий Одесским военным округом стремительно двигался по коридору второго этажа здания на улице Островидова, 64, в окружении толпы подчиненных. За ним торопливо следовали начальник штаба округа генерал-лейтенант Ивашечкин, личный порученец маршала генерал-лейтенант Минюк, начальники родов войск и окружных служб, члены Военного совета, начальники отделов и управлений штаба, чины МГБ, МВД, прокуратуры, железной дороги. В этой толпе были и окружной прокурор полковник Мальцов с Кречетовым. На заднем плане мелькали штатские костюмы первого секретаря горкома Кумоватова и его зама Телешко. Присутствовал и первый секретарь обкома Кириченко, но он как член Военного совета округа был в мундире генерал-майора.
Жуков был явно доволен, радостно улыбался, отчего и в толпе сопровождавших его людей тоже царило приподнятое настроение. Но неожиданно маршал на полном ходу развернулся и, разрезая толщу людей, как нож – масло, двинулся на остолбеневшего Кумоватова..
 

– Ну что?! – гаркнул он, весело разглядывая первого секретаря. – Наконец-то вас можно поздравить с победой?! Поздравляю, поздравляю… Нечего сказать, молодцы!!!

Кумоватов, чью руку Жуков тряс с такой энергией, будто собрался оторвать, растерянно оглянулся на Телешко, но подсказки от зама не получил. Он глянул на Кириченко, но от обкома поддержки, даже визуальной, тоже не дождался.

– С чем, товарищ маршал?..

– Ну как это?! – весело удивился Жуков. – Нашли же в себе силы! Резервы! Побороли преступность в кратчайшие сроки! Одесса вздохнула наконец спокойно!

– Так это не я… – проблеял Кумоватов, пытаясь освободить руку из стальных тисков маршала. Но тот, приобняв секретаря за плечи, уже вводил его в свой кабинет:

– А мудрое руководство?!. Что могут наши сыщики без вашего направляющего, так сказать, отеческого партийного указания?!. Без вдохновляющих рекомендаций, вовремя данных подсказок, а когда надо – и суровых указаний на допущенные неточности и недочеты?!.. А?!

Жуков обернулся к следовавшей за ним толпе генералов, весело подмигнул. Но подмигивать в ответ почему-то никто не стал. Даже Минюк, обычно ловивший каждый взгляд своего патрона, на этот раз сделал вид, что ничего не видел.

– Т-товарищ маршал… – наконец дошел до взмокшего от ужаса Кумоватова смысл происходящего. – В-вы… издеваетесь?!

– Над кем?! – Брови Жукова возмущенно взлетели вверх. – Над нашей сталинской партией?!

В кабинете повисла мертвая тишина. Командующий, видимо, и сам понимал, что хватил лишнего, но упрямство не позволяло ему отступить.

– Н-нет… – выдавил из себя Кумоватов. – Н-надо мной.

– Кумоватов, преступность в Одессе пошла на убыль, – напустил на себя серьезность командующий. – Это – объективный факт! И это… отлично!!! А теперь пора заняться настоящим делом! – Маршал, резко отвернувшись от Кумоватова, широким жестом указал присутствующим на стол: – Прошу садиться, товарищи…

Генералы и чиновники поспешно расселись. Командующий извлек из кармана мундира футляр для очков, дунул на стекла, подошел к огромной карте округа, закрывавшей собой полстены, раздвинул занавески и взял в руки указку.

– Объявляю общевойсковые учения в масштабах округа, – объявил он. – Ставлю боевую задачу…

Пока присутствующие приходили в себя, Жуков размашисто провел по карте указкой ломаную линию.

– Противник неожиданно вторгся на территорию СССР с территории Румынии!.. Задача округа: остановить его на рубеже Балта – Кишинев – Бендеры – Белгород-Днестровский. Организовать оборону, подготовить партизанские отряды в тылу противника… А затем – в кратчайшие сроки выбросить его за пределы государственной границы! И не только выбросить, а разгромить и уничтожить!.. Что замолчали? Вопросы есть?

 
Ошеломленные генералы хмуро переглядывались.
 

– Т-товарищ маршал, – наконец подал голос с места Кумоватов, – а… п-почему с территории Румынии? Это же… наша союзница?

– Ты в каком воинском звании? – вместо ответа пренебрежительно поинтересовался Жуков.

– П-полковник…

– «П-полковник», – передразнил командующий, – небось комиссарил всю войну?.. Ладно, п-полковник, специально для тебя объясняю – в политике никаких постоянных величин не существует, ясно? Сегодня союзница, а завтра противница! А планы отражения агрессии у округа должны быть в наличии всегда! Это во-первых… А во-вторых, у тебя что, есть под рукой другая иностранная держава, откуда противник может вторгнуться на территорию округа?.. – Жуков махнул рукой в сторону Кумоватова, словно окончательно ставя на нем крест. – Надеюсь, это был последний вопрос не по делу!

– Разрешите, товарищ Маршал Советского Союза? – наконец решился командующий артиллерией округа, относительно молодой генерал-полковник. – Какими силами будут проводиться учения? Ведь большинство частей округа до сих пор дислоцируется на территории Румынии и Болгарии…

– Вы что, думаете, я не в курсе? – рявкнул маршал, рубанув воздух рукой. – Не считайте себя умней командующего!.. Учения будут проводиться силами всех частей, дислоцированных в пределах Николаевской и Одесской областей, а также управлений МГБ этих областей и МГБ Молдавии.

Он ткнул пальцем в сторону полковника – начальника Управления МГБ по Одесской области. Тот торопливо поднялся.

– Ваша задача – вместе с партийными работниками районного уровня организовать партизанское движение на случай отступления в глубь нашей территории… Скоординируйте свои действия с вашим коллегой из Николаева, Мартыновым, и министром ГБ Молдавии Мордовцом.

– Как – отступления? – растерянно переспросил с места генерал-лейтенант Ивашечкин, хотя командующий обращался не к нему.

– Как в сорок первом! – рявкнул Жуков. – Учиться надо на ошибках! А не лозунги орать! Надо думать РА-ЦИ-О-НАЛЬ-НО!.. И вообще, что за настроения?! Я что, ставлю задачу силами округа захватить Бухарест и Софию?!. Нет! Я прекрасно осознаю, что округ с этой задачей не справится! Он такой маленький, что все вопросы тут можно решать в первой половине дня, а вторую тратить на личные проблемы…

Ивашечкин, явно озадаченный задиристым тоном командующего, тяжело вздохнул. Моложавый генерал-артиллерист снова взял слово:

– Разрешите ознакомиться со сроками проведения учений, товарищ Маршал Советского Союза?

– Противник уже вторгся на нашу территорию, – заявил Жуков. – Через два дня он будет возле Кишинева… И не дай бог, чтобы он форсировал Днестр!.. – Он снова провел указкой замысловатую линию по карте и воодушевленно закончил: – Учения будут проходить под кодовым названием «Неожиданный удар»!

Лица присутствующих окончательно погасли. Генералы продолжали растерянно переглядываться, чины других ведомств прятали глаза, делая вид, что к ним все сказанное не относится.

– Чего скисли? – продолжал греметь Жуков. – Война всегда так начинается!.. Неожиданно!.. Забыли?!. Так я вам напомню! И посмотрим, на что вы способны, «если завтра война, если завтра в поход»… Предписания получите в штабах своих частей. Железная дорога!.. – Начальник железной дороги директор-полковник Горский торопливо вскочил, одергивая коричневый китель. – Обеспечить бесперебойное движение воинских эшелонов на время учений… 49-я конвойная!.. – Поднялся командир 49-й дивизии конвойных войск МВД. – Обеспечить охрану воинских эшелонов и техники. Еще вопросы?

Сидящий рядом с Мальцевым и Чусовым Кречетов внимательно скользнул глазами по лицам окружавшей его элиты Одесского военного округа. Чусов перехватил его взгляд и ободряюще улыбнулся.

– Разрешите, товарищ Маршал Советского Союза… – скова поднялся начальник Управления МГБ по Одесской области. – Разрешите узнать, учения согласованы с Генеральным штабом Вооруженных сил?

– А как же, – небрежно отозвался Жуков. – Маршал Василевский сегодня утром получил от меня телефонограмму.

– А… а с министром Вооруженных сил? – Полковник МГБ перевел взгляд на портрет Сталина.

– Разумеется, – нетерпеливо бросил командующий.

– Что касается участия в маневрах частей МГБ, то я должен получить соответствующий приказ от министра госбезопасности УССР…

– Получите, – высокомерно усмехнулся Жуков. – Генерал-лейтенант Савченко в курсе… Еще вопросы?!

 
Неожиданно для всех по-школьному поднял руку Телешко.
 

– Разрешите, товарищ командующий?.. Вы сказали, что в учениях примут участие все войска области… А… а кто же тогда в Одессе останется?

 
Жуков снова усмехнулся.
 

– Вы с Кумоватовым. Что, мало?.. – Он брезгливо скривился и договорил: – Милиция и комендантские роты. Хватит, чтобы отбиться от десятка бандитов? Или вам еще танки оставить?.. Что-то случится в мое отсутствие – первым полетишь с должности ты, – он неожиданно повернулся к начальнику Управления МВД по Одесской области. Полковник дернулся, чтобы вскочить, но Жуков мгновенно утратил к нему интерес и снова посмотрел на Кумоватова.