Текст книги "Флеш Гетт (СИ)"

Автор книги: Алексей Дроздов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)

Действо длилось несколько десятков минут – и пустыня снова обрела твёрдость. Задул ветер, он быстро высушил остатки влаги.

На горизонте, уже не скрытом барханами, человек увидел Горы.

Андрей плохо знал этот район, и номер нужного им маршрута пришлось узнавать у уличного торговца.

Добрались всего за полтора часа, двадцать минут из которых ушло на пробку в районе Нахимовского проспекта.

Павел Юрьевич был дома.

– Андрей, что же вы ушли тогда? А я, понимаете, кинулся – и никого.

Казанков стоял в дверях в семейных трусах и в майке.

– Павел Юрич, вы заснули...

– Ах, да, да. С непривычки, знаете. Давно не пил водку. Всё в основном вино, здесь на углу, такое...

– Вы оденьтесь лучше.

Скульптор, сощурившись, всмотрелся в темноту подъезда – там стояла Валерия. Охнув, он суетливо бросился вглубь комнаты.

– Проходите ради бога! Сию минуту я...

Они прошли на кухню. Вскоре появился сам скульптор – на нём были дырявые "треники" и клетчатая рубашка. Рассмотрев Валерию, он смущённо затоптался на месте.

– Павел Юрьевич, это Валерия. Она моя давняя знакомая.

– Очень приятно. Павел Юрьевич Казанков, инженер.

– Павел, у нас к вам просьба. У вас есть сотовый телефон?

– Нет.

Это было неожиданно. Наступила пауза.

– У Варьки, у Варьки есть. Сейчас я...

Скульптор, шаркая рваными тапочками, направился в коридор.

– Варвара! Варвара, б...курица!

Послышался звук открываемого замка, хлопнула дверь.

– Чаво надо, чаво? – вероятно, это ответила Варвара.

– Ну-ка, дай телефон этот.

– Ну да, щас! Разогналась.

– Ну, дай, дай, гости у меня.

– Не дам. Мне Галка туда денег не клала ишо.

– Не жмоться, я потом тебе принесу. Мне Митрич отлил, этого.

Скульптор вернулся – в руке его был зажат мобильник.

Лерка ушла в коридор, звонить. Андрей повернулся к Павлу Юрьевичу, протягивая купюру.

– Павел Юрьевич, не сочтите за труд – вы знаете лучше меня, где тут хороший магазин. Может, продуктов каких, и сигарет...

– Ах, конечно! Я – мигом. Я уж и сам хотел спросить, да неудобно.

Он схватил куртку и – почти бегом – скрылся за дверью.

– Я дозвонилась. Он уезжает сегодня вечером, но нас впустят в дом, прислуга предупреждена. Мы сможем провести какое-то время в его доме, но что делать потом – ума не приложу.

Лерка стояла в дверях кухни, вертя мобильник в руке. ТТ был засунут за пояс и выпирал под прикрывающим его свитером. Она волновалась.

Андрей соображал медленно, взвешивая сложившуюся ситуацию. Она казалась безвыходной и жуткой, поскольку в ней было непонятно всё – от причин, её породивших, до течения событий за последний час. За ним – а теперь и за Леркой – охотились представители власти, это уже стало сейчас очевидным фактом. Смутные подозрения терзали его и относительно самой Лерки – он ожидал от неё всё, что угодно – истерик, страха, бегства, подчинения властям – ФСБшникам, непонимания, но только не того, что собственно она сделала. А она открыла стрельбу, как в заправском боевике, и вот думай тут что хочешь. Мата Хари. Он снова и снова перебирал в памяти обрывки всех фактов.

Да, он что-то видел в том доме на Тихонова, но всё равно не мог взять в толк – как увиденное могло спровоцировать весь этот кошмар? Хотя содержимое флешки подвигало к пониманию, но пока ещё об этом содержимом, как о криминале или как о каких-то государственных секретах говорить было рано. Незасекреченные незрелые научные гипотезы... В квантовой физике Андрей смыслил на уровне школы.

Вернулся Казанков. Он умудрился на тысячу скупить почти весь этот левый ларёк – не забыта была и литровая бутылка водки, явно хорошего качества, в отличие от съестных продуктов. В предвкушении гастрономического праздника у него светилось счастьем лицо.

– Андрей, а знаете, я был уверен, что вы вернётесь. Мы с вами не договорили тогда. Ну, вы помните – о генераторе ЕТТ.

Женщины почему-то называют пирожные, конфеты, плюшки и леденцы едой. Лерка выудила из пакета какой-то сладкий рулетик с маком и, откусив, задумчиво спросила:

– Генератор ЕТТ? Что это?

Андрей вкратце рассказал о встрече, произошедшей накануне, интуитивно умолчав о найденной флешке – несколько это было возможно. Скульптор же изредка с воодушевлением вставлял фразы, где требовалось объяснение чисто научное.

– Нда, интересно. Павел Юрьевич, вот вы сказали, что сам прибор не был изготовлен.

– Я этого не говорил. Я сказал, что с Бекманом у нас ничего не получилось – это правда. Потому что мы не совсем понимали, что собственно должно быть. Меня осенило позже, много позже. И сам прибор, как вы говорите, оказался конструктивно весьма не сложен.

– И что же?

– Я его изготовил.

Лерка скептически ухмыльнулась.

– И где же он?

– Здесь.

–

2. Сами боги

Одна комната в квартире Казанкова была захламлена старой мебелью и какими-то оранжевыми тюками. Окна закрывали плотные пыльные шторы. Вторая оказалась почти пустой.

Посреди неё на столе стояло нечто, накрытое чехлом из тонкой синтетической материи серебристого цвета. Под чехлом угадывались какие-то предметы. В углу располагался промышленный трансформатор, какие обычно устанавливают в дачных массивах.

– Я его переделал,  – пояснил зачем-то скульптор и сдёрнул покрывало.

Андрей рассчитывал увидеть что-то неординарное, но был отчасти разочарован. На столе стоял лабораторный школьный штатив с закрепленным в его лапке кольцом. Оно имело диаметр около тридцати сантиметров, его поверхность покрывали катушки и провода, идущие к маленькому блоку, напоминающему тестер. Проводов здесь было много, толстый жгут их был подсоединён к ещё одному небольшому прибору. Ещё здесь же находился новейший мощный компьютер и достаточно приличный монитор.

Внимание Андрея привлекло кольцо.

Перпендикулярно его поверхности располагались два по виду золотых стержня, а само Кольцо было абсолютно чёрным. Таким чёрным, что Андрею на миг показалось, что он видит настоящую Чёрную Дыру.

– Вот, это и есть ГЕТТ. Правда, он компактный? – сказал Казанков с нескрываемой гордостью.

– Это? – Андрей разглядывал Кольцо с недоверием, – Фигня какая-то...

– Собственно, не совсем. Внутри этого кольца есть другое – абсолютно белое. Я так их и назвал: АЧК и АБК.

– А что это за материал – чёрный? – осведомился Андрей.

– Свинец, простой свинец. Только изначально это кольцо имело диаметр около пяти метров, и было полое. Сейчас оно имеет атомарную структуру с почти полным отсутствием электронов и невероятно большую плотность. Это мы ещё с Бекманом придумали, будучи.... Сложнее было в него засунуть платиновую крошку. Собственно, нам нужен был цельный тор, но при первом пуске крошка сплавилась в монолит. Температура там достигает пяти тысяч градусов.

Вот, эти два электрода, они из чистого золота. Через них в кольцо подаётся обычный электрический импульс. Он начинает разгоняться во внутреннем кольце до световой скорости. При мизерном напряжении ток в кольце достигает значительной величины – по моим подсчётам, около 200 килоампер. Внутреннее кольцо при этом теоретически светится, как тысяча Солнц. Чтобы удержать такую энергию и отвести тепло – и предназначено АЧК. Оно поглощает лишнюю энергию как губка.

Ток порождает Поле, поле Хиггса. Как видите, вовсе не нужно достигать при этом абсолютного нуля!

Дальше всё просто. Искусственное поле, созданное моим ГЕТТ, притягивается естественным полем, которое расположено очень близко, всего в двух метрах отсюда, – Казанков провёл рукой по воздуху, словно там в действительности и было это пресловутое поле, – вы, наверно, слышали о зонах Хартмана? Их местонахождение определить проще простого, с незапамятных времён это умели делать колдуны, с помощью рамки-прутика.

Так, я перемещаю своё поле в реальном поле Хиггса с помощью Верньерного Тектора, поскольку плотность сгустка всё же немного выше, чем всего поля. Если бы не это странное обстоятельство, то вряд ли бы что-то получилось. Этот сгусток и служит сканером-антенной, который снимает изменения и возмущения внутри "маскона". А компьютер дешифрует собранные сигналы.

Казанков подошёл к трансформатору и решительно включил рубильник.

Свет в квартире мигнул.

– Ээ, Павел Юрьевич, вы хотите прямо сейчас включить эту штуку?

– Андрюш, ты что – испугался? – Лерка стояла у стола, во все глаза наблюдая за происходящим.

Он никогда не замечал в ней такого интереса.

– Конечно, молодой человек, включить. Включить, и никаких гвоздей, хе хе, – скульптор уже запускал комп. Экран осветился, сменялись заставки, наконец появился текст с крупными буквами: "П. Ю. Казанков. ГЕТТ". Затем экран покрылся мелкой сеткой, состоящей из шестиугольников.

– Это матрица для ориентировки, – пояснил он и включил прибор.

Послышался лёгкий свист, он перешёл в более высокую ноту и затих.

– Когда частота достигнет порога видения – 24 гигагерц, Кольцо станет невидимым.

Андрей пристально вглядывался в ГЕТТ, опутанный проводами. Контуры чёрного кольца вдруг стали размываться, и оно исчезло.

Остались только катушки и провода, висящие в воздухе.

– Всё, – торжественно произнёс скульптор.

– Что – всё? И это всё?

Павел Юрьевич рассмеялся.

– Да нет, конечно же, не всё. Здесь как раз и начинается всё интересное, друзья. Маскон притягивает слабые энергии и делает это миллионы лет – сколько существует Земля. Я обнаружил тысячи различных видов её, циркулирующих внутри маскона. Их величины зависят от геометрических размеров поля Хиггса, от его длины и ширины. Так, однажды притянутые матричные "обрывки" остаются навсегда как бы законсервированными там.

– Не понял, какие обрывки? Чего обрывки?

– Разные. Информационные главным образом. Я могу определять только звуковые, потому что мой сгусток недостаточно сильный. В сети, знаете ли, только двести двадцать вольт, – скульптор сделал обиженное лицо.

– Я поняла, – вскричала Лерка, – я читала про это. Однажды сказанное слово??

– О, вы точно поняли, девушка!

– Дайте...Можно я попробую? – на её лице был написан полный восторг.

– Конечно можно! Вот, садитесь сюда.

Лерка села на единственный, грозящий рухнуть раздолбанный стул.

– Сейчас ГЕТТ на рабочем режиме. Видите два верньера? Вращайте их, и смотрите на монитор. Выбирайте понравившейся вам отрезок волны, и направляйте на него маркер. Дальше ГЕТТ сделает всё сам – он отследит волну от начала и до конца и дешифрует её.

Лерка, затаив дыхание, тронула верньеры. Мгновенно весь экран монитора покрылся извивающимися линиями. Они двигались, переплетались и стремительно разлетались, отражаясь от волнистой линии по периферии поля, обозначающей границы маскона. Они создавали иллюзию некоей жизни, никому не известной доселе.

Лерка навела маркер на ближайшего "червяка", и все линии вдруг исчезли. Внизу экрана появился интерфейс программы.

– Что дальше? – спросила она, разочарованная.

– Дальше – ГЕТТ отследил выбранную вами линию, дешифровал её, и теперь вам осталось только прослушать считанную информацию. Одевайте наушники, вот. И включайте.

Лерка одела наушники и тыкнула маркером в транспарантик.

По мере услышанного глаза её округлялись всё больше и больше. Она вся напряглась, вслушиваясь в звук, она вся была там!

Линия длилась около двух минут.

Она не стала снимать наушники, и снова вернулась в сканирование. Следующая запись продлилась уже пять минут. Лерка сняла наушники и сразу молча достала сигарету. Вскочив, она зачем-то побежала к двери.

– Дай зажигалку, дай! – она нервно закурила, теребя пальцами фильтр.

– Послушайте...Павел Юрьевич, а кто ещё знает про ваш этот...ГЕТТ?

– Лер, да что там такого?

– Да подожди ты!

– Да собственно, никто. Ну, вот я и вы – теперь. Больше никто.

Лерка помолчала, сильно затягиваясь.

– Однажды сказанное слово...Ничто не исчезает в этом мире...Всё остаётся по ту сторону границ...По эту. Всё остаётся...

Она забегала по комнате, как голодная болонка, бормоча слова, из которых Андрей постепенно стал понимать, что именно она имела в виду.

– Павел Юрьевич, а вы давно запустили свой прибор? – снова спросила она.

– Всего месяц. Валерия, вам наверно интересно будет это. Я тут записал то, что смог идентифицировать. К сожалению, в языках я не очень силён.

Он подошёл к компьютеру и кликнул что-то в интерфейсе. На экран вывалилось окно со списком записей.

Лерка подошла ближе.

– Андрей, посмотри.

Андрей глянул.

Здесь значились личные приватные разговоры; те, что произошли в далёкие времена и сейчас, в наши дни. Беседы за закрытыми дверями наиважнейших персон – дома, вне дома, с членами семей, друзьями, в высоких кабинетах... Отрывки разговоров, но каких! Беседа между Березовским и Путиным, состоявшаяся...вчера(!) в бане. Или доклад Грефа о возможности финансирования из госбюджета деятельности скинхедов в Москве ... Или вот, Адольф Гитлер в Кремле, со Сталиным, доверительный разговор о предполагаемом начале войны и необходимом числе жертв. Сколько, когда, где... Геннадий Зюганов и Чубайс – оказалось друзья, и очень близкие... Медведев, Кадыров, Арафат, Ле Пэн, Мирамото, Бен Ладен.

Однажды сказанное слово...

– Боже мой, боже мой, – Андрей выборочно тыкал воспроизведение, не веря своим ушам. Но голоса, голоса были реальные, легко узнаваемые.

– Если это всё опубликовать... Нет, сразу на телевидение.... Это же... бомба! – глаза Андрея бегали по списку.

Лерка выдернула штепсель наушников решительно.

– Ты что, с ума сошёл? Только в башку к мужику могло придти такое.

Андрей мгновенно остыл.

– Ты права. И что с этим теперь делать?

– Я знаю, что с этим делать. Павел Юрьевич, у вас есть носитель? Нужно скинуть хотя бы это.

– Да у меня всё записано. Берите, если вам нужно. Я, знаете ли, далёк от политики, хотя надо сказать материал интересный, – он вытащил из ящика стола флэшку и протянул её Валерии.

Андрей увидел её – она была точь-в-точь такая же, как и та, из квартиры на Тихонова.

*

– Когда были получены результаты эксперимента?

– Буквально накануне убийства.

Задавший вопрос мужчина среднего телосложения в белой рубашке с классическим галстуком сидел в глубоком кресле спиной к светильнику. Перед ним на низком столике с прозрачной столешницей стояла широкая округлая рюмка с коньяком,  дымилась сигара в пепельнице. Он имел, как говорят, неопределённый возраст – где-то между сорока и пятьюдесятью. Опытный собеседник определил бы в нём человека, заботящегося о своей физической форме.

И это было правдой.

Отвечавший – человек с небольшой залысиной, в тёмном костюме сидел напротив, в точно таком же кресле. Над чашкой кофе витал лёгкий парок.

– Анатолий Павлович, здесь поясните подробнее. Насколько мне известно, группой Махова были сделаны другие выводы.

– Да, конечно. Как вы знаете, было принято решение перенести место проведения экспериментов в этот дом, на Тихонова 12. Ваше решение, Александр Наумович. Бекман начал работу более чем год назад, но поскольку он работал один, то появлялся в институте только по пятницам – таков порядок. Махов установил, что накануне – это имеется в виду порядка трёх дней, максимум пять.

– Был четверг. Значит, считая с выходными – да. Но там же были ваши люди?

– Да, были, Александр Наумович, были.

Хозяин кабинета отхлебнул из рюмки, и его собеседник невольно уловил тонкий аромат.

Коньяк был хорош.

Пепельница была серебряная, в виде черепахи.

– Я старался направлять на это дело людей, хоть что-то смыслящих в физике, но... Бекман никогда не проявлял эмоций, вероятно и в этот раз было так. Они просто не заметили.

– Как это – не заметили?? Что там были за люди, Анатолий Павлович? Вы отдаёте себе отчёт в сказанном? – в голосе хозяина послышался гнев.

Гость смотрел, не мигая, на плафон светильника за спиной Александра Наумовича.

– Они исчезли.

Наступила пауза.

– Сколько их там было?

– Трое. Исчезли двое, третий – это была "наружка".

Александр Наумович взял сигару, стряхнул пепел и, встав с кресла, подошёл к тяжёлой бархатной шторе, закрывающей стену.

Он думал.

– Махов носитель не нашёл. Кроме этого носителя, где ещё хранилась информация?

– Больше нигде.

– Да, конечно. Они носитель не нашли, перерыли всю квартиру, торопились. Чтобы не терять время, унесли системный блок целиком... Значит, мы рассчитали верно и носитель нашёл журналист. Что вы думаете об убийце, или убийцах?

– Махов говорит...

– Махов, Махов! Я спросил ваше мнение, Анатолий Павлович, ваше! – резко оборвал его хозяин.

– Виноват.  Я думаю, что это Гордон, они ведут похожие работы. И, кроме того, есть ещё другие данные.

Александр Наумович молча отодвинул штору – за ней показалась карта Москвы.

– Час назад я получил сводку ФСБ. Вот здесь, – он ткнул в край карты концом сигары – нашли сгоревшую машину, и в ней два трупа. Это были ваши люди, Анатолий Павлович. Из этого я могу заключить, что это не Гордон.

– Извините, Александр Наумович, но мне необходимо знать, почему вы сделали такое заключение.

Хозяин вернулся в кресло, к коньяку.

– Нет, свои соображения я оставлю при себе, с вашего позволения. Я сказал вам это, исходя из пожелания – чтобы вы оставили Гордона в покое и искали в другом месте. Можете считать это приказом.

Хозяин – непосредственный руководитель департамента, в котором Анатолий Павлович занимал один из руководящих исполнительных постов – любил мягкость, граничащую с грубой авторитарностью. Эти два начала переплетались в нём причудливо и неожиданно, и нельзя было предугадать, что он имел в виду всякий раз, когда он приглашал подчинённого к себе "на ковёр".

Аудиенция была закончена. Когда гость ушёл, Павлов (такова была фамилия хозяина кабинета) сел в кресло и одним махом допил коньяк. Он поставил рюмку на стол и стряхнул несуществующую соринку с кожи подлокотника кресла.

Он не сказал гостю, что ещё два часа назад ему стало известно по официальным каналам министерства. Системный блок обнаружился в криминальной квартире в ходе оперативных мероприятий отдела по борьбе с наркотрафиком. Хозяев (или хозяина) в указанной квартире не было, но кроме исчезнувшего системного блока там обнаружили некие документы. Были вызваны люди из разведки, и более детальный осмотр квартиры дал свои результаты.

– Никто не знает, что мы здесь, – Лерка задумчиво вертела в руках флэшку.

– Ну и что? Стоит нам что-то предпринять...

– Что ты имеешь в виду?

– В каком смысле? Ах, да.... Ну, хотя бы передачу этой информации в СМИ, или... Да, ладно, это глупость.

– Вот и я о том же. У нас только один выход, Андрюш.

– Какой?

– Продать это, – она помахала флэшкой в воздухе.

Андрей замолчал, соображая.

– Ну и конечно не здесь, – добавила она.

– Хорошо. Что ты предлагаешь конкретно?

– Мне нужна связь – Интернет, спутник. Мы сейчас уезжаем к моему этому...приятелю, знакомому, там у него с этим всё в порядке. Когда он вернётся – поможет с документами и с остальным.

– Да, пожалуй ты права. А что будет с этим? – он кивнул на ГЕТТ.

Валерия нахмурилась – это ей тоже шло.

– Павел Юрьевич, если это разбить, то за какое время возможно восстановление прибора?

– Ну, за пару недель, если будут в наличии все компоненты. А зачем разбивать?

– Так нужно. Сейчас его существование однозначно для нас опасно.

– Уничтожить можно проще, зачем разбивать. Нужно всего лишь отключить блокировку загрузочного отверстия, и....

– И?

– Тогда защита АЧК разрушится ровно через тридцать две минуты, и здесь засияет тысяча Солнц. Что будет дальше – сказать трудно.

Валерия решительно сунула флэшку в карман джинсов.

– Павел Юрьевич, вы пойдёте с нами, если не хотите, чтобы с вами случилось то же самое, что и с Бекманом.

– Я понял, Валерия. Ну что же, я готов.

– Тогда отключайте вашу защиту.

Скульптор помедлил секунду, и, вздохнув, отсоединил от Кольца одному ему ведомый проводок. Раздался щелчок и из Кольца вырвался ослепительно белый луч, тонкий как игла. Он упёрся в стену, и из штукатурки вверх потянулась струйка синего дыма; стена горела.

– Всё, пойдёмте, – взволнованно произнёс Казанков.

Мегаполис жив одним днём.

Он существует одним мгновением, "здесь и сейчас", он пренебрегает прошлым. Что было – умерло, оно уже не имеет значения. Мнемозина не живёт в выхлопах миллионов авто, она слепнет от неистовой рекламы и задыхается в потоке латентной грубой информации.

Все потоки сознания устремлены в завтра, и мир застывает на миг в ожидании щедрых излияний Золотого Тельца, зачатого сегодня. Кому нужно бесплодное прошлое, если оно ушло, если его уже не изменишь? Качнуть стрелки весов можно сейчас, промедление смерти подобно. Беспрерывное вспоминание прошедшего мига – это жизнь, в которой ты, убивая Мнемозину, вершишь бытие.

...Маршрутка была полупустая – в это время мало кто направлялся по МКАД на запад. В районе Тропарёвского лесопарка они вышли.

– А что ж такой солидный человек живёт в таком захолустье? – Андрей огляделся.

С одной стороны улицы тянулся высоченный глухой забор, с другой – чугунная ограда лесопарка.

Двигаться пришлось долго, минут сорок. Наконец монотонность забора оборвалась железными воротами. Лерка что-то сказала в переговорное устройство справа от калитки, над которой висела видеокамера, и калитка отворилась.

– Проходите, – она сделала знак рукой, приглашая.

Калитка оказалась входом в тёмный коридор, который вывел на другую сторону: территория частных застроек.

Здесь были настоящие улицы, но не заасфальтированные, а мостовые из натурального камня. Они подошли к ещё одному КПП, на этот раз уже последнему.

Очередная калитка бесшумно открылась, как сим-сим, и они, наконец, увидели сам особняк.

Андрей нерешительно остановился.

Даже Лерка, которую ничем не проймёшь, присвистнула:

– Кучеряво!

– Да, тут комплект, – добавил в полголоса Андрей. Павел Юрьевич зачем-то вытер руки о свой замусоленный пиджак.

– Где-то я уже это видел. Ну да, точно – Виндзорский замок!

Особняк действительно являл собой несильно уменьшенную копию Виндзорского замка. От калитки к входу вела дорожка, выложенная тщательно подобранным по узору и цвету мрамором. Кругом зеленел идеальный газон, обрамленный по краям можжевеловым кустарником и растениями, напоминающими агаву. На ступеньках стоял, по всей видимости, дворецкий, вылитый Константин из сериала про няню Вику.

Однако он был  значительно шире в плечах.

Они подошли.

Дворецкий обратился к Валерии.

– Госпожа Валерия? Очень рад. Дайте мне, пожалуйста, ваше оружие.

Лерка сделала удивлённое лицо.

– Какое оружие?

– Давайте, давайте. Оно вам не понадобится в доме, – дворецкий указал глазами на оттопыренный свитер.

Она, вздохнув, отдала ТТ. Дворецкий не зря получал хорошую зарплату.

– Милости прошу, – он распахнул дверь.

Ступени лестницы в холле были покрыты ковром, спускающимся к самому входу, к ногам вошедших. Две колонны поддерживали галерею второго этажа, с которой уходили ещё два марша на третий этаж. Дворецкий открыл левую дверь холла.

– Прошу сюда.

Тут был каминный зал, и размеры его впечатляли.

– Меня зовут Арсений Викторович. Можно просто Арсений. Располагайтесь здесь, сейчас будет подан ужин, – он указал на длинный стол со стульями посреди зала.

Лерка тихонько подошла к резным ореховым стульям и села. Её примеру последовали остальные.

Да, было на что посмотреть!

Всё было выдержано в идеальном классическом стиле, без единого отклонения.

В камине горел огонь, прямо перед ним была расстелена огромная шкура зверя, на ней стояло большое кресло – лицом к камину. Над камином – головы-чучела животных, с рогами и без: косули, олени, кабаны. На стене рядом – старинное оружие: алебарды, мечи, ружья, мушкеты. Слева – барная стойка, старинная мебель, скульптуры, картины...

Принесли ужин.

Двое слуг, мужчины в чёрных костюмах: к их приходу всё было сделано. Утка, фаршированная грибами, картофель, салат, мусс, "Бенедиктин" и сладкое.

Андрей дождался, когда уйдут слуги.

– Лерк, я больше не смеюсь. Ну, ты даёшь! А твой (он назвал фамилию) у тебя на крепком крючке.

– "Даёшь" здесь ключевое слово, Андрюш, – Лерка уплетала утку.

Андрей налил себе полный фужер ликёра и залпом выпил.

– Обиделся? Ну, я пошутила. Глупые вы, мужики, ей богу.

"Если звёзды зажигают, значит это кому-нибудь нужно". А если не нужно, тогда они не зажгутся.

Кто интересовался обратным ходом мысли?  Это равносильно тому, что задаваться мыслью о константах – постоянных физических величинах. Скорость света неизменна, но что бы было с миром, если бы она изменилась? Или масса атома кислорода: каким бы был наш светлый  мир, если бы она была иной? Ну, скажем, в два раза меньше...

Мы воспринимаем. Мы видим этот мир только потому, что есть свет, который являет собой поток фотонов. Обратное утверждение выглядит абсурдно: свет существует только потому, что мы умеем воспринимать. Существовал ли свет, если бы не было органов чувств, способных его улавливать?

Бесспорно, существовал бы. Свет – объективен, а его восприятие субъективно, вторично.

Так ли это?

Возможно, что существует что-то, кроме света, но мы не воспринимаем это, потому что нам нечем это делать. Для решения проблемы человечество изобрело приборы, которые воспринимают то, что невидимо глазу человека, недоступно его восприятию.... Так ли эти приборы совершенны? Они реагируют на колебания, но кто сказал, что лишь гармонические колебания – носитель информации?

– Михалыч, нужно бы сообщить, куда следует. Странно всё это.

Федя Кинских, в непромокаемой и несгораемой мешковатой робе, в каске, шлёпая сапогами по лужам, сматывал пожарный шланг.

Михалыч, начальник расчёта, ковырял ножичком стену.

Машину вызвала соседка, когда на улице напротив окна квартиры соседа – Казанкова – неожиданно загорелось дерево.

Пожар случился в одной из комнат и не перекинулся на всю квартиру. Причины этого были непонятны: обычно к приезду пожарного расчёта выгорало всё, что могло гореть. Тлел пол, оконная рама, горело дерево на улице и ещё – дверь, ведущая в коридор. Комната оказалась совершенно пуста, только из стены сиротливо торчал обугленный огрызок кабеля. Стены, чёрные от копоти, при ближайшем рассмотрении оказались покрыты тонким серебристым налётом, происхождение которого и пытался определить Михалыч.

Походив ещё минут пять по комнате, он спустился вниз, во двор.

– Что писать-то? – Федя уже смотал шланг.

– Напиши: "предположительно замыкание электропроводки". Дом старый, тут всё нужно менять. Напиши ещё частное определение.

Звонить Михалыч не стал. Замыкание, обычное дело.

Бывает так, что первое впечатление обманчиво.

Дом оказался изнутри больше чем снаружи. Все эти замковые беленькие аккуратные башенки были не более чем фасадом, скрывавшим продуманную и эргономичную внутреннюю архитектуру особняка, добротно скроенного по последнему слову строительных технологий.

Передвигаться по дому свободно гостям никто не запрещал, но утомлённые они проспали всю ночь в комнатах, отведённых им услужливым дворецким.

Утром же первым проснулся Андрей, но спал он беспокойно, его мучили кошмары, не смотря на неземной уют постели и кровати.

В каминном зале уже подавали завтрак: кофе, зелёный чай, ветчина и тосты.

Через десять минут спустилась Валерия, в шикарном халате.

– Ты где это взяла?

– Да в шкафу. Там шмоток полно, суперских. Я страсть как люблю шмотки... Вот, бери меня замуж, Андрюш.

Она откусила от тоста кусочек и полы халата разошлись – то ли сами по себе, то ли от продуманной позы.

– Ну, не хороша? – стерва отпила малюсенький глоточек из чашки.

Андрей сделал вид, что ничего не заметил – хотя ему это стоило значительных трудов. Но шея упрямо поворачивалась сама, и его к стыду бросило в жар.

– Могла бы и бельё надеть, – буркнул он.

Лерка разразилась громким смехом и села к нему на колени.

– Ты что не пришёл ночью, а? Здесь такие перины, ооо, ммм....

– Послушай, я хотел сказать...

Уже спускался Павел Юрьевич, и она с неохотой слезла, стрельнув глазами.

– Э, с добрым утром, молодёжь. Валерия, знаете, я всю ночь не спал. Хозяевам этого дворца моё спасибо, конечно. И одежду мою забрали, вот... Вот нашёл это, – он взялся за лацканы бархатного халата, – ну что же мы будем делать, Андрей, скажите?

– Павел Юрьевич, вы пока завтракайте спокойно, без нервов, а мы подумаем.

– Хорошо...Хорошо, чёрт! – Казанков с удовольствием принялся есть. Абсолютно счастливый человек, который всегда довольствуется малым, если ему дают возможность заниматься любимым делом – Казанков был таким всю жизнь.

Лерка покончила с тостами и закурила, присев в кресло у камина.

– Прежде чем мы что-то предпримем, у меня будет архи неотложное дело, – сказал Андрей.

– А мы и не сможем пока ничего сделать, пока не вернётся Роман. Свалить за бугор – это не за жвачкой сбегать, или пивом. Какое у тебя дело, выкладывай.

– Я должен забрать Вареника.

– Кого, кого?

Лерка встала и подошла к столу.

– Андрей, ты в своём уме?

Андрей помолчал.

– Да я понимаю, что глупо. Я уже что только не передумал, и.... Ну не могу я без него, понимаешь? Ну, как тебе объяснить. Мы с ним родные, уже восемь лет... И не знаю, куда его девать, попробую пристроить к знакомым что ли, потом сестра заберёт его. Позвоню в Ростов, она приедет.

Лерка закатила глаза.

– Ой, блин, ну ты как маленький! Как, по-твоему, мы его заберём?

Вход в гараж находился справа от главной лестницы, Арсений провёл их туда.

– Валерия, вот вам доверенность на эту машину. Я решил, что она вам будет нужна. Вот ключи, – сказал дворецкий и указал на зелёный "Ягуар".

Пока Валерия нажимала на кнопки брелка сигнализации, соображая, Андрей оглядел гараж. Да, "Ягуар" машина хорошая, но выбор дворецкого оказался самым скромным и наиболее разумным. За громадой внедорожника "Хаммера" он разглядел ещё низкий спортивный "Лотус", а в глубине помещения благородно поблескивал серебром длинный, с откидным верхом "Майбах".

Вот чем олигархи рулят...

...Ворота гаража поехали вверх, и "Ягуар" выкатил на территорию. Внешние ворота поста также раскрылись без задержек, и они покатили в сторону МКАД.

– Лерк, я всё же не уверен. Страховки нет, с одной левой доверенностью... Арсений, конечно, сделал супер, но вдруг "ГАИсты"? Остановят?

– Дыши глубже, котик. "Тигрят" я беру на себя.

Она тыкнула когтиком на кнопочку, и из панели выехал мини бар. На подставке оказались два стакана и маленький наборчик: коньяк, бренди и ещё что-то.

– Нет, я пить не могу, – Андрей надавил на подставку, и она исчезла.

– Как хочешь. А я бы выпила сейчас, чесслово.

Доехали до района, где жил Андрей, через час...

Стало прохладно.

Барханы исчезли, смытые потопом, и человек пошёл в сторону гор.

Но то, что он принял за горы, оказалось чем-то другим, пока ещё не ясным. Во всяком случае, для гор эти холмы были недостаточно высоки и недостаточно пологи. Их склоны были очень крутые, отвесные, словно искусственные.