Текст книги "Анархия в РФ: Первая полная история русского панка"
Автор книги: Алексей Рыбин
Соавторы: Владимир Тихомиров
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)
Там большой фестиваль был. Ник Рок-н-Ролл приехал, и вся тусовка. На первое время нас вписали, а потом местная власть стала устраивать репрессии и выяснилось, что жить просто негде. И тогда я вычислил, что ночевать можно на Главпочтампте: он ведь круглосуточно работает.
В первый вечер мы сели, посидели – никто не гонит. На второй день мы уже сдвинули банкетки и вчетвером (Егор, Янка и я с будущей женой) улеглись спать прямо с одеялами и всеми делами. Напротив почтамта был общественный туалет, и мы ходили туда умываться, чистить зубы. Очень культурно: ложимся, Егор на подоконник, как на полочку, очки свои кладет. Рядом фляжечка с водой.
Несколько дней так прожили. А потом девчонки у нас заболели. Все-таки осень, уже прохладно. К вечеру у обеих температура. Ни лекарств, ничего. Мы пришли, стали укладываться, а тут женщина:
– Ребята! Я за вами давно наблюдаю. Давайте-ка выматывайтесь!
А на улице ночь, часов одиннадцать, и главное – дождь льет. И идти больше некуда. Мы и так, и сяк, она ни в какую. Говорит, что милицию вызовет, в райотдел позвонит, и нас заберут.
Я говорю:
– Хотите, я междугородные телефонные переговоры с Новосибирском закажу и всю ночь их ждать буду?
А она уже на принцип пошла: уходите и все. Мы ей объясняем: девчонки болеют. Куда мы пойдем?
– Вон отсюда! – и все тут.
Спорили-спорили, бесполезно. Я говорю:
– Все, ребята. Уходим отсюда.
На прощание подошел к ней и спросил:
– Вот у вас, женщина, дочь есть?
– Ну, есть.
– Так вот я ей желаю, чтобы, когда она подрастет, с ней бы кто-нибудь обошелся так же, как вы с нашими девочками обращаетесь.
И пошли. Ливень просто ледяной. Через минуту она нас догоняет на улице:
– Что-то я погорячилась…
В общем, нас вернули, и потом мы еще долго на этом Главпочтамте жили.
Егор Летов
В конце концов благодаря усилиям моих родителей розыск прекратили и меня оставили в покое. К тому времени страна уже здорово изменилась. Теперь даже газеты писали такое, за что раньше можно было схватить реальный срок. Так что власти стало не до панк-рока. Я смог вернуться домой и начал давать нормальные концерты. Наверное, это было самое плодотворное время.
Марина Кисельникова (Федяй) – петербургская тусовщица
В Новосибирске тогда проходил второй рок-фестиваль. Мы поехали на какую-то квартиру. Народу было довольно много. Все сидят, ждут, всем хочется выпить. Концерт закончился, приходят музыканты. Они открывают гитарные чехлы и чуть ли не упаковками достают оттуда парфюмерию: одеколоны, лосьоны…
Прежде я ничего подобного не видела. А они говорят:
– Спокуха, Федяй! Сейчас мы тебя научим! Это не сложно.
Я оказалась неплохой ученицей. После еще одного концерта в Академгородке собирали все что есть, а потом вывернули карманы, выложили то, что удалось найти, на стол и распределили:
– Ну, девочкам – лосьон, мальчикам – одеколоны!
Потом мы пили уже все, вплоть до стеклоочистителя. Янка так и писала мне: «Приезжай! Напьемся стеклоочистителя!»
Из новосибирской самиздатовской прессы
В самом начале 1989 года в Новосибирске прошел большой панк-фестиваль. В программе был заявлен весь цвет сибирского панка: «Гражданская Оборона», «Путти» и Янка Дягилева со своими «Великими Октябрями».
Сейшн проводился на территории Новосибирского экономического института. Территорию, прилегающую к актовому залу, оккупировали панки. Они сидели или лежали на скамейках, подоконниках, лестничных ступенях и прямо на полу. Группами фланируя по коридорам, они горланили песню «Все Идет По Плану». Прикид их состоял из проклепанных кожанок, цепей, металлических браслетов и ошейников. На руках у каждого были напульсники, прошипованные стомиллиметровыми гвоздями, а рожи размалеваны, как у североамериканских индейцев.
Первой выступала группа «Путти». Зал завелся с пол-оборота. Мэднесс, как всегда, голый по пояс, одетый лишь в бриджи с генеральскими лампасами и перепоясанный пулеметными лентами, не оставлял сомнений – анархия действительно мать порядка.
С перекошенной рожей свирепого дебила он орал в зал:
– Здравствуйте, Рейган!
Здравствуйте, Тэтчер!
Здравствуйте, Мао!
Здравствуйте, Черчилль!
Но я люблю Сергеича!
Я люблю Сергеича!
Я не расслышал, как объявили «Гражданскую Оборону». Как только суперпанки во главе с Егором появились
на сцене, расслышать что бы то ни было стало вообще невозможно. Оглушительный рев, топот, свист, гудение горнов и стук барабанов не стихали до самого конца выступления.
– Я люблю голубые ладони! И железный занавес на красном фоне! – с ненавистью орал Егор и наматывал на себя шнур от микрофона. – Я люблю умирать напоказ, погружаясь по горло в любую грязь!
А зал скандировал:
– Некрофилия! Некрофилия! Моя изнуренная некрофилия!
Зычный голос лидера «Обороны» пронзал насквозь. Толпу мотало из стороны в сторону. Возле сцены бесновалась барнаульская урла.
– Рожденному мертвым пришейте пуговицы вместо глаз! То, что не доделал Мамай, – Октябрь доделал за нас! Партия – ум, честь и совесть эпохи! Ха-Ха! Здорово и вечно!
Когда «Оборона» спела последнюю песню, в зале тут же включили свет, чтобы публика не вздумала надеяться на что-то еще и поскорее очистила помещение. Люди потянулись к выходу, но тут Егор снова выскочил на сцену:
– Я хочу вас предупредить: на улице стоят любера. Думаю, будет махаловка. Поэтому советую всем держаться вместе.
Валера Рожков задумчиво заметил:
– Егору вечно любера мерещатся…
Однако на сей раз опасность действительно была. Еще перед концертом возле актового зала появились жлобы в тренировочных костюмах и с комсомольскими значками на груди. Они ухмылялись и обещали после концерта разобраться.
Известный панк Щепа встал посреди зала, долго топал своими кирзовыми сапогами, чтобы привлечь к себе внимание, а когда толпа наконец замолчала, громко крикнул:
– Хотите добраться до дому своим ходом? Или лучше на «скорой помощи»? Ну тогда не расползайтесь! Собираемся у выхода и дальше идем все толпой!
Юлия Шерстобитова – знакомая Егора Летова
Я окончила художественное училище и поехала в Москву. Формально, чтобы поступать в институт, а на самом деле – изучать московскую хипповскую жизнь. Проезжая Омск, я позвонила Егору. Трубку взяла Яна. Выяснилось, что они тоже собираются в Москву.
Из Москвы я с тамошними хиппанами уехала в Крым. Янка с Егором тоже туда съездили. Потом мы встретились уже в Питере, на концерте «Поп-Механики». Там играл брат Летова Сергей. Вместе с Егором и Янкой мы съездили в Москву, а потом вернулись назад в Питер и жили у человека по имени Гарик.
Жил он в коммуналке, и его комната напоминала колодец а мебелью служили пластмассовые ящики из-под бутылок. Еще там было драное троллейбусное сиденье и пианино. У Гарика мы пробыли неделю, а потом перебрались к барабанщику группы «Автоматические Удовлетворители» Морозову.
Мотались по Невскому, сходили на концерт группы «Аквариум» во Дворце молодежи, общались с Ником Рок-н-Роллом в кафе «Сайгон» и ходили гулять на кладбище Александро-Невской лавры. У Летова это вообще было любимое место прогулок. Читали надписи на старинных могилах. Веселились.
Из интервью Аркаши – барабанщика «Гражданской Обороны» (1989 год)
– Кто в настоящий момент играет в группе?
– Сейчас нас осталось двое: Летов и я. Игоря Староватова Егор выгнал, а Джефф ушел сам. Поэтому в Питере к нам присоединился Витя Сологуб – басист группы «Странные Игры».
– То есть сейчас у вас основная установка на Питер?
– А на что еще? Мы, наверное, вообще насовсем сюда переедем. В Питере ведь от Рок-клуба почти ничего не осталось. «Кино» обосралось, Гребенщиков помахал всем ручкой и укатил в Штаты. Думаю, что навсегда. Единственные, кто выжили, – «АукцЫон». Так что в Питер группы сегодня переезжают со всей страны…
– А сами-mo вы где, кроме Питера, выступаете?
– Два концерта должны были пройти в Симферополе. Поселить нас должны были в пионерском лагере «Артек» вместе с пионерами, но что-то не срослось. Выступали в Доме культуры местной милиции. Причем даже туда пришли гопнички, которые говорили, что лучше нам на сцену не выходить, потому что иначе – все, убой. Не поверишь, но нам даже пришлось вызвать ментов. В зале было шестьсот мест, а набилась тысяча человек. Семьдесят пять кресел сломали, и следующий наш концерт отменили.
– Складывается впечатление, что гопничков становится все больше. В Сибири куда ни приедешь – везде они. Как с этим в европейской части страны?
– Про Казань, думаю, можно не говорить, да? Когда рокеры туда приезжают, их вообще из гостиницы без сопровождения не отпускают. Гостиница – зал – гостиница – самолет.
– А в других городах?
– Да в общем, кроме Питера, почти везде: появишься на улице с хаером или серьгой – тут тебе и пиздец. Недавно ездили в Харьков на фест «Рок против сталинизма». Так там гопники даже в буфет с пиками пролезли. Еле отвязались от них. Я же говорю: единственное место, где «Гражданская Оборона» может нормально жить, – это Петербург.
Владимир Маво – бывший комсомольский работник
Сам я крымский и могу рассказать, как был организован концерт в Симферополе. Идею предложил их петербургский директор Фирсов, а я сходил и договорился с администрацией Дома культуры милиции на два концерта.
Билеты продали все до единого. Мест в зале не было. Но за два часа до концерта пришли местные панки в тяжелых горнолыжных ботинках и начали вышибать двери ногами. Короче, в зал, который вмещает человек четыреста, набилось полторы тысячи.
Но в то же время помимо панков существовали еще любера – гопники, которые панков били. Они пришли к продавцам билетов и говорят:
– Все, товарищи! Кранты! Всех на ремни порежем!
Побоище намечалось конкретное. Ну, я, как устроитель, смотрю, где охрана. Стоят два калеки с палочками – и все! Я их спрашиваю:
– А где наряд?
Они отвечают:
– Мы и есть наряд!
Я побежал в отделение милиции.
– Вы знаете, что у вас под боком творится?
– А что?
– Там, в Доме культуры милиции, «Гражданская Оборона» играет!
– Ну и нормально!
– Да вы что, с ума все посходили? Сейчас ТАКОЕ начнется! Снимайте наряды со всего города и давайте всех сюда! Тут сейчас битва будет!
Они не понимают:
– Да какая битва-то?
Мы выбежали из отделения. А там недалеко до Дома культуры – метров тридцать. И видим: вокруг только тучи такие клубятся…
Сергей Фирсов – бывший директор группы «Гражданская Оборона»
У меня, как у директора группы, была довольно жесткая финансовая политика. Деньги всегда должны быть уплачены ДО начала концерта. Типа, утром деньги, вечером стулья. Тогда ведь нормальной практикой было всех динамить и гонорары почти никогда не платились. А я стоял насмерть: пока деньги не уплачены – группа на сцену не выходит.
И тут какой-то человек решил сделать «Обороне» два концерта в Симферополе. Зал был не очень большой, человек на четыреста. Разумеется, набилось битком. Все орут: «„Оборону" давай!» Я говорю:
– Все! Гоните бабки!
И нам заплатили за два концерта сразу. А больше половины концерта мы никогда и не играли. А уж чтобы два концерта подряд – такого вообще ни разу не было. Очень выгодно: получаешь деньги за два концерта, а играешь половину одного – и сматываешься!
Естественно, зрители за полчаса разгромили зал в клочья. Ни одного целого кресла не осталось! Там были такие деревянные шлепающие кресла – ломаются они на раз. Замечательно! Они за полчаса все разгромили, и мы сразу же закончили.
После концерта была еще громадная драка с гопниками. Естественно, когда все кончилось, нажрались все в хлам. Поселили нас в безумном квартале: жуткие мазанки, корявые улочки. Причем прямо посреди города: стоит здание горкома партии, а сразу за ним начинается эта жуть. И мы там жили.
В группе тогда играл барабанщик Аркаша. Он нажрался самый первый. Все еще прыгают, бегают, костры какие-то жгут, а он уже упал. Потом все наконец легли – и вдруг Янкин безумный крик. Все вскакивают. Оказывается, Аркаша встал и, никуда не отходя, начал ссать просто на всех, кто лежал рядом.
Янка оказалась суперженщиной. С ног она его сбила одним ударом, за ногу вытащила во двор, села на него сверху и отхуячила так, что рожа была – сплошной синяк. Джефф еле ее оттащил.
Владимир Маво – бывший комсомольский работник
Фирсов тогда после концерта схватил какую-то бабу и унес к себе. А Аркаше в результате было негде спать. Он лег на полу, а посреди ночи проснулся и обоссал тех, кто спал рядом. Его тогда очень сильно отмудохали. Янка села на него сверху и долго била затылком об пол, а Джефф хуячил так, что отбил себе ногу и с утра не мог ходить.
Утром Аркаша пытался спрятать синяки за очками, но очки у него были маленькие, а синяки большие.
И синяки торчали из-под очков. После того как Янка его отпиздила, спать она ушла ко мне. Остаток ночи мы провели вместе: лежали рядом и к утру Янка меня провоцировала… по крайней мере, мне кажется, что провоцировала.
Вадим Кузьмин (Черный Лукич) – новосибирский музыкант
Сейчас народ очень пьющий стал. А тогда очень красивое время было. Мало пили, наслаждались творчеством, общением, друг другом. Вокруг все серое, менты, го-пота, на улицу выйти страшно – полный пресс. Но мы держались друг за друга и были счастливы.
Егор и Янка – это такие отцы-основатели сибирского панка. Но когда смотришь на подонков, приходящих сегодня на Егоровские концерты, то трудно поверить: неужели мы были отцами всего этого ужаса?
Мы жили очень бедно. У Егора, конечно, была куча книг и пластинок, но жили действительно бедно. Зато отношения были чистыми. Очень мало бухалось. Достаточно мало курилось. Отношения с девочками – блядства вообще и в помине не было! Это было как коммуна. Как братство. И очень странно, что все это переросло в такое уродство.
7
«Армагеддон-Попс»
(Альбом группы «Гражданская Оборона» 1988 год)
Олег Древаль – киевский приятель Егора Летова
– К 1989 году возникло ощущение, что все! Рок-н-ролл победил безоговорочно! «Совок» тогда был смыт волной, а попса еще не успела появиться. И казалось, будто победа полная! Алла Пугачева идет спать, все идут спать, и нация поворачивается к Борису Гребенщикову, «Алисе» и «ДДТ».
Летов в том году приехал со словами:
– Теперь у меня все есть. Не знаю, что дальше… Хочу быть владычицей морскою.
Если уж Питер сдался сибирякам, уж если Летов один заменил собой весь Рок-клуб – действительно куда уж выше? У них вдруг все стало очень определенно, все очень понятно. Егор был на топе, а Янка всерьез говорила, что, может быть, стоит уехать пожить в Европу?
Из интервью Егора Летова (1990 год)
– «Гражданская Оборона» переехала в Ленинград и теперь даже называется ленинградской, а не сибирской группой. Почему?
– В Ленинграде есть такой человек – Фирсов. Он предложил нам перебираться, и мы просто согласились. Хотя к ленинградскому року мы по-прежнему не имеем никакого отношения. Просто Ленинград – единственное место в стране, где нам предложили работать.
В Ленинграде к нам отношение не очень хорошее – как и везде. Потому что у них, во-первых, ленинградский национализм, а во-вторых, то, что мы делаем, никак не вписывается в ленинградский рок. Нас приняли в Ленинградский Рок-клуб и оставили в покое. От нас никто ничего не требует – нам даже концертов не устраивают. Меня такое положение устраивает полностью.
Анатолий Соколков (Начальник) – петербургский промоутер
Пришел Фирсов и попросил устроить «Гражданскую Оборону» на работу в Рок-клуб. Я говорю:
– Какие проблемы? Пусть приносят трудовые книжки, мы их примем.
Официально все они стали числиться работниками Рок-клуба. И вскоре мы с Фирсовым устроили «Обороне» первый большой концерт. Дело происходило в зале «Время» в Автово, и вечер получился совершенно бешеный. Там играли «АукцЫон», «Джунгли», «Вопли Видоплясова», «Дурное влияние» – и «Оборона».
На том концерте плакаты всех групп продавались по 50 копеек, и только «Гражданская Оборона» шла по рублю. Набился полный зал панков, которые задницы прямо со сцены показывали. Я смотрю, они в зале уже девку какую-то раздели. Потом давай прыгать со сцены. Сначала мы их сталкивали, а потом плюнули. Охраны-то никакой не было: я и Жора.
Егор Летов
Мы добрались до Ленинграда и стали там жить. Ночевали в каптерке от железнодорожного депо. Тесная душная грязная каморка. Я спал на полу, а Янка на диванчике. Мы старались, как два зверя, помогать друг другу выжить. Потому что было очень тяжело.
Стояла трудная промозглая зима… или осень? В Питере ведь не разберешь. Жили впроголодь, денег не было, жрать нечего, я ходил на рынки, воровал картошку. Все было очень нехорошо. Такая блокадная зима, я шел по улице и думал: вот сейчас на саночках мимо меня повезут трупик.
Я не смеюсь над блокадниками. Просто мне действительно было страшно в этом городе. Антураж был очень тяжелый, под петербургским нависшим небом всем нам было очень нелегко. А Фирсов тогда был еще и директором Башлачева. Он позвонил, пригласил на его квартирник.
Это был один из последних концертов Башлачева, а Янка боготворила Башлачева всю жизнь. Тем более что, извиняюсь за выражение, у них там были какие-то отношения. Она мне все уши прожужжала: Башлачев то, Башлачев сё! Ты – говно, а вот Башлачев!.. Думаю: «Хочу посмотреть на этого парня!»
Мы приходим – стоит толпень на трамвайных рельсах. Ну, как обычно перед квартирником, все собираются на улице. Мы пошли на концерт, и вот он играл-играл, а потом какая-то девушка говорит:
– Спой вот эту песню!
Он посмотрел на нее и отвечает:
– А ты станцуй, вот тогда я и спою!
Меня это до такой степени ударило, что я посидел-по-сидел – да и ушел оттуда вместе с Янкой. То есть сей-час-то я могу его понять. Могу представить себя на его месте. Потому что ты – на грани смерти, а тут какие-то девочки с влюбленными глазами… Но тогда я вышел на улицу и стал орать. Я в то время злоебучий был – дикий просто! Я шел и орал:
– И это тот самый Башлачев, которым ты так долго восторгалась?! Это и есть твой как бы кумир, что ли?!
Янка была как опущенная. У нас на двоих было 13 копеек. Мы зашли в буфет на Витебском вокзале, и этого как раз хватило на два чая. Я стоял возле столика и продолжал довольно громко орать. А потом смотрю через плечо, а Башлачев стоит через столик от нас и внимательно слушает.
Анатолий Соколков (Начальник) – петербургский промоутер
Фирсов стал директором «Обороны», и дальше у него началась очень веселая жизнь. Например, очень смешно он познакомился с Янкой. Ему кто-то позвонил по телефону и попросил забрать девушек. Фирсов с девушками встретился и опух. У девушек были немытые-нечесаные волосы, они были обкурены в хлам и внятного ответа ни на один вопрос дать не могли. Только повторяли:
– Проклятое панковское прошлое!
Фирсов не понимал, что с ними делать, и привел девушек ко мне.
– Надо их вымыть.
– У меня горячей воды нет.
Они сели на батарею и стали стебаться. Лицо Фирсова нужно было в кино снимать. Только через несколько дней выяснилось, что это и была знаменитая Янка с подружкой.
Елена Филаретова – петербургский филолог
Янка вместе со всеми ребятами стала жить у меня на квартире. Я им, помню, все говорила:
– Девочки! Когда все на работе и комната пустая, спите отдельно. Зачем вам с мужиками в одной комнате спать?
А они:
– Зачем? Нам никакой разницы нет. Мы уже и забыли про какое-то разделение полов.
Как-то мы пошли с Янкой в магазин, а у нее вечером должен был быть квартирник. И она все спрашивала:
– Лена, а мне мыться или не мыться? Может, мне все-таки не мыться?
– Волосы у тебя хоть и нормальные, но ты все же помойся, – говорила я. – Ты же все время в этих свитерах, в толстенной шкуре.
Она постоянно ходила в штанах и толстых шерстяных свитерах. И на всех фотографиях она такая. Вообще, хороших Янкиных фотографий я не видела. Хотя она ведь красивая была: волосы шикарные… кожа, красивый рот…
Владимир Маво – украинский знакомый Егора Летова
Как-то я слышал такой разговор Егора с Джеффом. Дело было ночью, я засыпал, а потом просыпался. А Джефф очень серьезно наезжал на Егора.
– Егор! Ну на хуя ты все это делаешь?
А Егор сидит такой, тупиковый:
– Все! Рок-н-роллу конец! Конец рок-н-роллу!
– А на фига ты все это делаешь? Я тебя люблю, я все время на тебя хотел быть похожим! Я пошел за тобой, пошел по твоему пути, а ты оказался просто приманкой!
А Егор:
– Все! Мертв твой рок-н-ролл!.. Рок-н-ролл мертв!..
Егор Летов
Жизнь была тяжелая, и я к этому привык. Никак иначе и быть не могло. А потом все начало стремительно меняться. Появилась хорошая аппаратура, появились толпы людей. Раньше мы играли для тех, кто понимает, а теперь начались большие площадки. И люди туда приходили совсем другие. Возникло ощущение, что все выруливает в какую-то совсем не ту сторону. И самим себе мы уже не принадлежим.
Самиздатовский журнал «Этажом ниже».
Отчет о московском концерте «Гражданской Обороны» 17 февраля 1990 года
Еще издалека, подъезжая на машине, были видны толпы народу. Перед входом стояли те, у кого не было билета. Пробиться в зал было невозможно, потому что на каждый метр площади приходилось шесть человек. Те, кто стоял снаружи, наконец принялись ломать двери. Сперва вышел директор зала, который сказал, что если все успокоятся и выстроятся в очередь, то пускать станут даже без билетов. А потом появились менты, которые просто скинули толпу вниз с лестницы.
Пока мы пробирались в зал, играла какая-то московская команда, которая никому не запомнилась. К моменту нашего появления в зале на сцену выполз Ник Рок-н-Ролл. Что именно он исполнил, понять не удалось, потому что очень давила музыка. Вдоволь наоравшись, Ник ушел со сцены. Все стали ждать «Оборону».
Ждали минут десять, но каждому терпению приходит конец. На крики вышел директор Дома культуры, который сказал, что если галдеж не прекратится, то никакого концерта не будет. И в этот же момент появилась «Оборона», которая стала подключаться к аппарату.
Перед началом Егор сказал, что это будет его последний концерт. Уже лет пять он постоянно обещает, что каждый его концерт будет последним. Музыканты начали играть, но петь Егор так и не начал, а вместо этого долго просил сделать голос в мониторах погромче. То он выглядел самовлюбленным диктатором, то язвительным пророком, то просто маленьким, тощим человечком.
Через несколько песен на сцене опять появился Ник Рок-н-Ролл, который с разбегу бросил свое тело в толпу. Потом он снова появился над месивом рук, но теперь на нем не хватало части одежды. Янка стояла на сцене рядом с Егором и, обняв его, подпевала на песне «Все Как У Людей».
Потом Янка долго требовала удалить со сцены лишних людей. А иначе она не будет петь. На сцене к этому времени толкалось уже действительно много народу. Часть – фотографы и знакомые музыкантов, а часть просто вылезла, потому что разглядеть хоть что-то из зала было сложно.
Охрану мероприятия осуществляли байкеры из банды «Ночные Волки», под руководством Хирурга. Людей со сцены они удалили быстро и жестко. Все это очень напрягло, и народ начал понемногу из зала утекать. Янка спела три песни, и после нее на сцену опять выбрался Ник.
Он начал что-то петь, но через минуту появился директор Дома культуры, который хлопал Ника по плечу и повторял:
– Ну, хватит, парень!.. Довольно!.. Хватит уже!..
О господи! Откуда только берутся такие придурки?! Толпа скандировала:
– Е-гор! Е-гор!
С директором договорились, что он даст исполнить еще одну песню. Егор вышел и начал петь «Все Идет По Плану». Услышав песню, молодежь из зала толпой полезла на сцену. Все обнялись и стали прыгать, словно танцующие папуасы. Егор отдал микрофон Нику, тот – еще кому-то, и вскоре микрофон добрался до молодого панка, который во весь голос выдал текст такого содержания:
– Шел я мимо Мавзолея,
Из окошка вижу – хуй!
Это мне товарищ Ленин
Шлет воздушный поцелуй!
На этом очередной «последний» концерт Егора Летова все-таки был окончен.
Из интервью Егора Летова (1989 год)
– Каким ты видишь будущее рок-н-ролла?
– У нас? Таким же, как и на Западе. Будут время от времени всплывать из небытия наши отечественные Роки Эриксоны или Нилы Янги. Они станут давать где-нибудь в общаге или крошечном Доме культуры трогательные сейшена для ста человек. После которых будут нажираться водки, купленной у таксистов, размазывать зычные сопли и орать, что рок-н-ролл все-таки жив, или там… «Мы вместе!»
А что толку орать? Все же видят, что происходит. Вот я – везучий человек. Я умудрился застать советский «Вудсток» – последний, отчаянный, чудесный всплеск радости. Я застал праздник и был на него приглашен. Но ведь такого больше не будет. Эпоха сменилась. Дальше люди будут вспоминать и не верить, что это было… мечтать и щупать вечность вялыми руками. Тем, кто идет следом за нами, ничего другого уже не остается.
– А ты какое место во всем этом собираешься занять?
– Никакого! Я не собираюсь во всем этом участвовать. Не желаю и не могу позволить себе такой ублюдочной участи. Мы пойдем иным путем.
– А можно узнать – каким?
– Пока нельзя.
Анатолий Соколков (Начальник) – петербургский промоутер
После этого мы решили сделать Егору концерт на крупнейшей городской площадке – в Большом концертном зале «Октябрьский». Мы все посчитали, со всеми договорились, и выходило, что заработать на этом концерте мы должны были целых четыре миллиона советских рублей.
Я не знаю, чего бы потом осталось от «Октябрьского». Но в тот момент мы бы точно собрали его под завязку. Уже спустя год пошел спад, и такой большой зал собрать бы не удалось. Но тогда, если бы все вышло, это был бы Концерт Века! Правда, в последний момент знакомые московские музыкальные критики внушили Летову, что Питер – это попса. Что все мы тут коммерсанты и планируем нажить на нем миллионы. Ну, и Летов отказался.
А жаль. Все было на мази. Мы с Жориком уже рассчитывали, что сразу после концерта, когда расчеты будут проведены, уедем на полгодика отлежаться в Данию.
Из интервью Егора Летова (1990 год)
– Ты перестал работать с Янкой. Уже довольно долго ты обещаешь, что распустишь группу. В чем причина? Что именно тебя не устраивает?
– Знаешь, если ты делаешь что-то настоящее… смелое, честное и яркое… тебя обязательно попытаются схватить и схавать. И неизбежно схавают. И святыню твою обосрут. А единственный способ не дать себя сожрать – это никогда не останавливаться. Всегда задирать планку еще выше и скакать.
Если ты ежесекундно не гадишь на всех фронтах, тебя неизбежно сделают частью придворного попса, жадной массовой развлекухи. На тебя разевают рот, а ты совершаешь еще один отчаянный, безобразный и безнадежный скачок. Чтобы переварить его, массам требуется какое-то время. А ты пока готовишься прыгнуть еще дальше, еще запредельнее. Иначе точно сожрут.
С Янкой сейчас происходит именно это. Социум ее заживо пожирает, и она уже безвозвратно, как мне кажется, упустила время. Делать что бы то ни было в ее ситуации поздно. И мои бывшие согруппники (соГрОбники), судя по всему, тоже идут этой дорогой. Все они теперь находятся для меня в противоположном лагере.
– А в чем именно это проявляется?
– Они позволяют черни лепить из себя сладкозвучный, угодный ей миф. Приятного аппетита! Я прекрасно понимаю, что происходит с моими бывшими соратниками, потому что сам висел на волоске. Несколько лет назад меня чуть не сожрали. Но я все-та-ки успел выскочить из ловушки. А они… не знаю. Понятно, не каждый может позволить себе наплевать в рожи своим почитателям. Особенно если эти почитатели – всякие Артемии Троицкие и Борисы Гребенщиковы.
– И что теперь?
– За последний год я совершил ряд крайне важных для меня действий. Я прекратил сотрудничество с Янкой, подготовил роспуск проекта, именуемого «Гражданской Обороной», и не собираюсь останавливаться! Путь вперед это всегда отталкивание, отрицание, отказ.
Прощайте! Я, ничтожный, не хочу и не могу себе позволить быть пойманным в ловушку чавкающего бытия.
Летов переходит в глухую оборону
(Газета «Московский комсомолец», весна 1990 года)
Скандально известный панк Летов прекращает концертную деятельность. Группа «Гражданская Оборона» распущена.
После прощальных гастролей в Таллине, завершившихся 13 апреля, Егор Летов, лидер самой скандальной отечественной панк-группы «Гражданская Оборона», объявил о том, что приостанавливает деятельность коллектива и возвращается в родной Омск. В своем заявлении Летов так объяснил причины решения:
– «Гражданской Обороной» торгуют наравне с попсой: в музыкальных магазинах наши альбомы стоят промеж записей группы «Кино» и композитора Вячеслава Добрынина… Мы вернемся в Омск и дальше будем работать в студии, без широкого разглашения наших магнитоальбомов. Мы переключаемся на то, что нужно только нам и нашим ближайшим друзьям…
Егор Летов
Я распустил группу и вдруг как будто вернулся к тому, с чего начинал несколько лет назад. Я опять ни от кого не зависел и мог в любой момент умереть! Ощущения успели забыться, но теперь вернулись, – и ничего прекраснее я давно не испытывал!
На Новый год я нарядил пушистую, роскошную елку. С кучей фонариков и игрушек. Непонятно было для кого это, но я все равно нарядил. Посмотрел на нее: какая красота! И вот я сидел один, смотрел на эту елку. Потом сделал салатик, курицу, что-то еще. Разложил, а потом (уже совсем ночью) пошел куда глаза глядят.
Было полнолуние. Я пошел в лес и дико там напился. Один, в лесу, среди этого полнолуния. Просто кошмарно напился и даже не знаю, как вернулся домой. А наутро проснулся: лежу на полу, в сапогах, шубе и шапке. А рядом сидит мой котик Митя и с удивлением на меня смотрит – глаза в кучу.
8
«Ангедония»
(Альбом Янки Дягилевой. 1989 год)
Юлия Шерстобитова – знакомая Егора Летова
Я приехала в Омск на три дня раньше Янки и потом вместе с Егором встречала ее на вокзале. Она была в смешной маминой шубе из искусственного меха, и у нее были грустные глаза. Мы приехали к Егору и стали жить втроем. Это было довольно интересно.
По ночам, пока Егор спал, мы с Янкой сидели на кухне, читали друг другу свои стихи, варили пельмени и пили чай. Янка много курила, а я ее слушала. Мы вели исключительно ночной образ жизни и потом спали до обеда. Самое удивительное, что мама Егора воспринимала это нормально. Она даже писала нам записочки: «Девочки! Ешьте жаркое в горшочках…» Янку мама считала единственной подходящей партией для сына.
Впрочем, долго такая жизнь продолжаться не могла. Третий все-таки был лишний. Доходило до того, что Янку я просто ненавидела. А Егор, похоже, ненавидел нас обеих. Сохранить теплые отношения при таком совместном проживании было трудно. В конце концов мы так настроили против себя Егора, что он перестал с нами разговаривать.
