Текст книги "Король И Шут. Самая правдивая история о самой невероятной группе"

Автор книги: Алексей Рыбин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

Горшок

Когда я появился на свет, мне показалось, что вокруг меня одна пустота, которую нужно чем-то срочно заполнить. Всюду, где бы я ни учился, ни работал, меня тянуло к музыке. Я хотел заниматься только ей. В конце концов, у меня появился КОРОЛЬ И ШУТ.

Я не их тех, кто жаждет славы и богатства. Это все может дать материальный мир. И если ты будешь достоин этого, все само придет в твои руки.

Когда дело доходит до труда, мы стараемся, следуя нашим идейным понятиям, не признавать, что мы трудимся. Хорошие вещи происходят не тогда, когда трудишься, а когда просто прет.

Если меня тема не прет, я сижу и высиживаю ее – значит тема дерьмо. И я не буду ей заниматься. Для меня это не работа, а отдых. У меня других отдыхов нет кроме этого.

Авторская тема, даже когда ты сам не хочешь, заставляет тебя выдавливаться, она сама идет… По-другому просто никак. Очень плохо, когда нужно сочинять потому что нужно… Высирать песню. Все должно идти как бы само… Пока что у нас не было песен вымученных, каждая песня должна, в первую очередь, нам нравиться.

Перед выходом нового альбома единственное, что меня может заставить понервничать – насчет музыки я всегда спокоен – это тексты. Потому что тексты, в основном, Андрюхины, я их пишу меньше, поэтому каждый текст должен улечься у меня внутри. Есть песни, которые не прижились, потому что тексты там, сами по себе хорошие, не очень гармонируют с музыкой.

Нужно чтобы текст было удобно петь. В этом самая большая сложность. Вообще, мне кажется, что у "Короля и Шута" самые сложные тексты. Когда я понял, что такое текст "Короля и Шута" – это было круто. Сначала была одна мечта – ничего путного по текстам не получалось, была только мечта писать такие вот истории. А потом мечта осуществилась. То, что мы делаем – это альтернатива всем остальным группам.

Когда Андрюха принес песню "Лесник", мы ходили несколько дней по улицам и распевали ее. Не для кого-то, просто для себя. Мы тогда пили очень много пива и все было очень весело. Весело – не то слово. Это было событие.

Вообще мы очень любили сказки. Любили играть. У нас своя игра была – "Заколдованная страна". Сейчас в компьютерах такие игры есть. А у нас, в начале девяностых, были кубики, карточки. Кто-то водит, кто-то кубики бросает. У нас карточки от этой игры еще потом очень долго на точке валялись.

Сейчас есть люди, которые играют в так называемые "ролевые игры" – по Толкиену и кому-то еще. Упираются в лес с мечами самодельными, деревянными, с палатками… Мы просто ржем над этим. Так все у них искусственно, так серьезно, уныло… Мы, если хотим поиграть, покупаем водяные пистолеты, или те, которые пульками стреляют – и играем в войну. Где угодно. Главное, чтобы было весело. Для нас вообще, поржать – святое дело. А эти "ролевики" – такая серьезность, такая значимость каждого поступка… Мы с гастролей в Оренбурге приехали все с отбитыми задницами – стреляли друг в друга из пистолетиков.

Когда человек не смеется – это очень трагично.

Юный Горшок

Это плачевно. Это значит, что у человека что-то не в порядке с психикой.

* * *

Шут для меня – это очень большая история.

В школе я никогда не смеялся. Наоборот, смеялись надо мной. Считали тупым. Они рассказывали какие-то свои анекдоты, истории, гоготали, а мне было не смешно. Школа для меня была просто кошмаром. Мне кажется, меня не любили. Со мной никто не хотел дружить. Ходили смотреть порнуху по видео, меня не брали – да мне и неинтересно было.

Скучно. И девчонкам я не нравился. Неотесанный, глупый… Я не понимал, о чем они все говорят. Какие-то все были серьезные, строили из себя взрослых…

Я не был среди тех, которых, так сказать, "чморят", поскольку сам мог дать в лоб. Но все равно, надо мной издевались, смеялись. И я нашел для себя это… Шут!

На меня как будто что-то снизошло. И в училище я пришел уже совершенно другим человеком. Все эти школьные комплексы моментально пропали. Я стал смеяться. И смыслом жизни для меня стал… смех, наверное. Чтобы я мог посмеяться, чтобы надо мной посмеялись.

А вот сейчас одноклассники мне говорят, что все девочки меня любили. Смешно…

В общем, когда родился "Лесник" – это был один самых величайших праздников. И для меня, и для группы.

Правда, до этого был еще "Охотник", но им мы не были так удовлетворены. Чувствовали, что надо делать что-то еще. И сделали. "Лесник" – там сказано все. Весь "Король и Шут".

Хотите понять, что такое "Король и Шут" – послушайте "Лесника".

Я всегда уходил от забот, от того, что мне не нравится. Любыми путями. И я не обременен ничем, кроме самых личных моих проблем, которые касаются только лично меня, моего жизненного тонуса. А что до остального, я всегда считал, что все это – приземленное. И неинтересное.

Сначала я играл на гитаре – просто боялся стоять на сцене с пустыми руками. Их было некуда девать – как любому начинающему вокалисту. А потом я понял, что гитара мне, как раз, мешает. Что мне нужно движение. А гитара – она вскоре стала просто элементом шоу – я почти на ней не играл. А потом и вовсе отказался. Года четыре меня это не обременяло – я играл чес, и играл гитарой, как инструментом для шоу.

Сейчас гитара для меня – это прибор для сочинения песен и не более. Хотя, прежде, это было для меня все. Да и осталась – в широком смысле, в смысле музыки. Я не могу быть никем, кроме того, кем я являюсь. Бандитом быть не могу – я слишком добрый. Политиком тоже. Жить обыденной жизнью – ходить на работу – тем более невыносимо. И гитара для меня стала символом моего бытия.

У нас очень много концертов. Иногда доходит до того, что какой-то концерт я пою "на автомате". Даже не думаю, что нужно делать и как. Все уже вошло в кровь и в мозг. А это не так уж и плохо. Когда не нужно думать о том, что ты делаешь, то можно придумывать какие-то новые фишки сценические и музыкальные, можно импровизировать. Так что много концертов – это очень хорошо. Я всегда знал, еще давным-давно, что мы дойдем до уровня, когда будем играть по 20–30 концертов в месяц.

Претензий к администрации концертов у меня, практически, нет. Единственное, что меня угнетает – что не всегда в гримерку приносят полотенце. Ездим постоянно – поездка, скажем, в Москву для нас – как поход в ларек за сигаретами. Из какого-нибудь клуба, не заходя домой – к поезду. Вообще-то, мы все поездки стремимся превратить в отдых. В каждом городе можно найти какую-то свою фишку и как следует отдохнуть.

Последнее время летаем самолетами, а до этого – поезд, автобус. Автобус мне вообще нравится больше всего. Да и поезд – лучше, чем гостиница. Едешь, лежишь, тебя укачивает…

А на концертах бывают разные ситуации. На "Окна Открой" мы увидели, как омоновец ударил дубинкой по голове маленькую девочку. Она сразу упала, лицо в крови. Наш директор бросился их разнимать, я со сцены – ему на помощь и все ребята тоже… Могло получиться страшное побоище. Хорошо, что никто не въехал, что происходит. А девочку эту в больницу увезли на машине… И что еще погано – что теперь есть люди, которые говорят на каждом углу, что "Король и Шут" устроил себе промо-акцию. Скандал. Чтобы повысить к себе интерес. Вот так.

Вообще, мы люди дипломатичные. Научились. Если бы не были дипломатичными, долго бы не прожили. Случаются время от времени разные инциденты. Большие толпы народу в какой-то момент могут стать неуправляемыми – тогда все, туши свет.

На концерте в "Юбилейном" толпа ринулась вперед и сдвинула метра на полтора сцену. Натянулась "коса" – кабель, который идет от сцены к пульту. Натянулась в струну. Она шла верхом, вполне могла порваться, упасть в зал, прямо на головы. Кабель толстенный, если бы его порвали – все. И травмы бы были и, в буквальном смысле, "туши свет"…

Люди – они как мотыльки… Готовы умереть, а ради чего?

Цитаты

– А я бы хотел с наибольшей отдачей использовать русский язык – это же такие возможности открываются!!!

– Звездная болезнь? Есть ли у нас звездная болезнь? А как же?!

– Я к моде вообще никак не отношусь. Само это слово "мода" – меня от него трясет. Гадость. А так… Я люблю все новое, но конкретно для группы это не всегда бывает полезно. Это касается и наркотиков, и "всей этой новой музыки".

– Серьезней надо относиться к себе – рейетировать, перед концертами не пить.

– Я очень хорошо отношусь к ДДТ. К Юрию Шевчуку.

– Разграничение "Горшок – музыка, Князь – текст" необязательно. В наших альбомах много песен, музыку к которым написал Князь.

– Мы продвигаем свою идею – занимаемся литературой под музыку. Мы – не вонючки и не подонки. Просто стиль у нас такой. Мы любим "Sex Pistols" и 1975 год, когда зародился панк, и вообще все, что связано с упомянутым периодом времени.

– Протест остался, его не видно из-за новой подачи. Панк-рок пришел на смену опопсевшему рок-н-роллу. Мы говорим поп-исполнителям; "Вы – уроды!" Но подлый шоу-бизнес докатился до того, что зарабатывает денежки на нашем протесте. Панк стал частью массовой культуры. Кстати, рудиментарные хиппи, кои еще в избытке водятся в Питере, тоже хулиганы. Нагадить в парадной – первое дело. Но они – беспредельщики из прошлого, ненастоящие. Посмотрите, что сегодня слушает молодежь. Это панк-группы, которым "Sex Pistols" в подметки не годятся – "The Clash", "Buzzcocks", "Damned". Разве это не повод сказать – панк жив.

– Отрицать то, что "Sex Pistols" были задуманы, как реклама для магазина Малькольма Макларена было бы глупо, но мы стараемся быть в стороне. Взять хотя бы наши некоммерческие тексты. В них легко найти скрытые цитаты из Хармса. По сути сие – непопулярный нынче жанр фэнтези. А манера поведения на сцене? Мало того, что в "там-тамовский" (известный независимый клуб Севы Гаккеля) период своего творчества мы выходили невменяемыми. Так я еще умудрялся весь концерт петь лежа. Мы вообще играли не за деньги. Гонорар составлял два ящика пива.

Горшок

Князь

Балу

Поручик

Яша

Маша

Ренегат

На сцене Горшок

и Князь

На съемках клипа

Концерты, концерты…

Гастрольными дорогами

Межконцертная жизнь

Релакс

Фаны и журналюги

– Большие площадки мне нравятся по энергетике: отдаешь много и много получаешь от зрительного зала. А вот то, что играешь, подчас совсем не слышишь. Приходится повышать мастерство.

– Западные команды отличаются от наших прежде всего отношением к звуку. Музыкальная традиция панка культивируется там более 20 лет. Да и аппарат у них фирменный. У любой гаражной группы "Маршалл" или "Фендер". А мы…

– Фанаты? И домой ходят, и у парадной стоят…

– Особенно приятно с маленькими детьми поговорить.

– А теперь в метро я просто шугаюсь.

– В общем, поклонников у нас много. Правда, с некоторыми абсолютно невозможно разговаривать. Перекинешься парой слов, а потом такие слухи по городу поползут… Приходят в рваных майках, стягивают их с себя на концертах, а то и с тебя что-нибудь норовят стащить. Девушки хорошие есть, с ними, вот, приятно пообщаться. Они нам иногда такие подарки дарят! Недавно целую поэму посвятили – замечательную. Мы ее уже в студии в рамочке держим. Нашему барабанщику презентовали маленькую коробочку с паучком и ручку в виде члена… Но это, конечно, далеко не все.

– Забавно наблюдать за тем, как люди ломают себе головы над тем, в какой ряд нас поставить. То обзовут пост-панком, то на полном серьезе рассуждают о том, какая мы вся из себя "клубная" команда. А у нас об этом голова не болит. Просто мы пытаемся петь то, что нам нравится и жить так, как хочется. А ярлыки на нас и так навесят. Но это уже не наша проблема.

– Намеки на нашу "клубность" задевают, но самую малость. Просто мы уже давно выросли из этих штанишек. Конечно, поначалу на наши концерты собиралось по 200–300 человек. Но так было очень и очень недолго Теперь у нас тысячные залы. И нам это нравится.

– Мы не так уж стремительно взлетели, как это кажется. На самом деле нашей команде уже много лет. Просто мы долго разменивались по мелочам – тусовались, пьянствовали. Теперь ужасно жаль бесцельно потраченного времени.

– Теперь мы уже не можем позволить себе пить во время выступления, как это было в самом начале нашего творческого пути. Свой первый концерт я вообще когда-то отработал лежа – просто не мог принять вертикального положения после двух ящиков пива. Теперь все по-другому. Если нам хочется снять стресс, максимум, что мы себе позволяем – банка-другая джин-тоника.

– И вообще, не панки мы! Я считаю, что наше творчество ближе к литературе, чем к музыке. Любая наша вещь – это целая история, сказка, которую мы пытаемся рассказать своему слушателю. И все это при минимуме социальности. Какой уж тут панк?

– Число поклонников пока что только увеличивается. Кроме того, наш принцип – ни под кого не подстраиваться и делать только то, что нравится. Мы можем себе это позволить. Ведь, по большому счету, мы ни от кого не зависим. За все платим сами: за аппарат, записи, клипы. Это, конечно, тяжело, зато никто не может диктовать нам свои условия.

– Мы работаем с Машей… Она клевая девчонка и мы все ее очень любим. А сказки рассказывать – дело больше женское, чем мужское. Так вот, Маша – это наша Арина Родионовна.

– "Король и Шут" – команда исключительно русская. До такой степени, что нас даже несколько раз упрекали в национализме. А мы от этого и не отказываемся. Петь по-английски для нас – это просто глупость. Все равно в американские хит-парады нам не пробиться. Так чего же тогда и выделываться?

– А что слушаем? Мы – меломаны. На это время у нас всегда находится. Лично я – давнишний поклонник "The Beatles". Очень люблю команды 70-х годов, все разновидности панка, хард-кор, "Depeche Mode". Ну, "Алиса", "ДДТ". С Шевчуком и Кинчевым мы вообще друзья. Правда, мы делаем совершенно разную музыку, но на наших отношениях это не сказывается.

– Профессия моя – реставратор. И, честно говоря, я немного жалею, что не работаю по специальности. Но совмещать работу с музыкой не получается. Единственное, на что меня хватает – художественное оформление наших альбомов.

– В подростковом возрасте мы, конечно, слушали русский рок Гребенщикова, Кинчева, Цоя. Все это нравилось, но нам всегда хотелось писать не такие абстрактные тексты, в которых нет однозначного смысла (то есть песня может быть истолкована по-разному), а конкретные истории, положенные на музыку. Когда я встретил Князя, то понял, что можно писать сказки, то есть создать реальную альтернативу всеобщему пафосу и социальщине в текстах.

– Первые наши песни были на английском. Нам русский язык не нравился, особенно после того, как стали понимать, какие гадости на нем поют. Вот такое примитивное было мышление. А потом мы поняли, что самим нужно что-то написать, что приятно петь, что хотелось бы петь. Потом написали нашу первую песню "Лесник".

– А на самом деле почти вся музыка – панк-рок. "Garbage" – не панк-рок, что ли? Он намного качевей, а так, все энергетические понты – это панк. Все это на энергетике построено. Даже "Depeche Mode"… На чем он, по сути, основан? Это постпанк, но они нашли свою фишку. Так это и пошло, типа электро-панк. Даже "Duran Duran" – это панк. Куда ни сунься – все панк. Сначала были рок и диско, а потом появился панк и все сразу изменилось. Те, кто играл рок – заиграли панк, потом постпанк, а это – это уже новая волна. Рэйверы, и те подделываются под панк. "Prodigy" – это же "Sex Pistols" в рэйве! А вообще я к рэйву отношусь так же, как к рэпу. Я рэйв музыкой не считаю, а рэп – это вообще культура черных, и я ее ненавижу. Одно дело рэгги, это еще что-то такое… Но рэп…

Джаз я тоже серьезно не воспринимаю, но послушать все эти навороты еще прикольно. Но рэп… Он злит. Это бесит. Кто лучше из них руками поразводит!

В принципе я могу представить себе рэйв-музыку, которая мне понравится, но пока такой не появилось.

– У нас все было постепенно. Если бы это свалилось сразу – мы бы, наверное, сошли с ума. Наверное, это плохо, когда популярность приходит сразу.

– Только не надо называть нас полупанками. Я скажу круче. С какого-то момента я понял, что я полупридурок. С какого момента человек начинает ощущать себя полу-придурком? А ни с какого. Я до сих пор себя так ощущаю. Давайте уберем слово "панк". Оно такое… Давайте заменим его на "ублюдок", на "придурок". Я хороший ублюдок, я хороший придурок. И обещаю до конца жизни им быть.

– Шура зубы вытащил, а я теряю зубы в бою. Я их постоянно вставляю, но потом либо кружкой, либо микрофоном опять выбиваю. Но теперь я уже их конкретно вставлю, чтобы держались. Я очень много дрался.

– Наверное, я бы пошел на Сенатскую площадь, если бы жил в то время. Сейчас – нет. Демонстрации – это старо и не интересно. Раньше была революционная идея, потом все стало уходить и чем обернулось – известно. Идея у декабристов, затем у народников была хорошая. Но у власти всегда жлобы стояли. Бывали исключения. Очень хороший царь был Петр I. Сама идея монархии дебильная, на сотню царей-дебилов приходится один хороший. Человек, который стремится к власти, в большинстве случаев, плохой человек, ему нужно быть сильным, подлым, безжалостным. Идеальный была бы анархия, но это нереально.

Как и все мы, я ощущаю себя какой-то маленькой частицей государства. Не более. На данный момент государство не сделало ничего хорошего ни мне, ни моим друзьям, ни моей жене. Даже перевод не могут вовремя выдать, потому что кто-то прокручивает деньги. Чиновники – воры, так получается? Прямо сказать – дерьмовое государство.

– Тяжелую музыку я люблю, а тяжелые слова, я бы сказал, что у Гребенщикова тяжелые слова. Музыка должна быть душевной. Часто рок-н-ролльщики говорят о чем-то одном, я почему-то вижу в этом лицемерие. Поэтому мы стали писать конкретные истории. Русский рок, Гребенщиков, Кинчев протестовали, они сделали свое дело. Сейчас, если бы все писали сказки, рассказы в песнях, это было бы честнее. Нам ближе быть одним в этом, вот в чем дело.

– С точки зрения актера быть шутом интереснее. Короля играть не интересно, у него всегда одно и тоже лицо, шут – это масса лиц. Король королю, как и шут шуту – рознь. Между прочим, у шутов, как и у королей, были свои династии. Если шут умный, то это очень интересная личность, интересней, чем король.

– Каждый по-разному понимает, что такое "панк в душе", я веселый человек, поэтому можно сказать, что в душе я панк. Но есть еще и другие понятия. Например, панк может насрать и съесть. Естественно, я к таким не отношусь.

– Мы же в первую очередь художники. Мы ничего не исповедуем, мы просто рассказываем истории. У нас много героев… Стилистика у нас "Король и Шут", в этих рамках мы и держимся. Просто панк – это старая тема, на меня это в какой-то степени повлияло. Вот и все. А сейчас мы другую тему играем, она называется "Король и Шут".

– Детство у меня было очень разбросанное, слишком много городов я сменил за свою жизнь. Последнее мое пристанище – Санкт-Петербург. Самое неприятное из того, что я помню о детстве – это мой отдых в пионерском лагере. Рядом с ним находился лагерь для не очень умных детей – и у меня произошла первая очень жестокая драка – победил ум. Самый же яркий и, пожалуй, самый прикольный момент – это история о зубах (их у меня мало). Как-то, все в том же пионерском лагере, решил я перед друзьями покрасоваться. Они были ребята спортивные: любили подтягиваться на турнике, делать подъемы, перевороты.

Я же почему-то решил, что могу подпрыгнуть, уцепиться зубами за перекладину и таким образом немножко повисеть. Я подтянулся, зацепился зубами и, повисев секунды две, благополучно приземлился, но уже без зубов. А потом долго сидел в столовой грустный-грустный – очень больно было кушать.

Вообще, с этими проклятыми зубами у меня связано множество историй. Еще, опять же в детстве, я очень любил играть в индейцев и кидать копья. Когда же мне нравилось какое-нибудь дело, я всегда открывал рот. Туда-то оно и залетело, попутно выбивая зубы, брошенное другом копье. Так и пришел я с прогулки домой с копьем во рту.

До сих пор вспоминаю нашу замечательную тусовку. С Андреем Князевым мы учились в одном реставрационном училище на улице Морской пехоты, кажется. Место это было очень замечательное – говорят, что когда-то там учился В.Цой. И странная история – в нашем училище всегда множество людей было увлечено музыкой. Так вот, Эрмитаж выделил нам с Андреем помещение под мастерскую. Его-то мы и организовали под музыкальную точку.

Переходный возраст мне запомнился моим поступлением в училище – я наконец-то получил немного свободы. Учился я в школе очень интересно, а точнее, вообще не учился, как, в принципе, и все ребята из нашей группы. Мне всегда было чем заняться, было столько интересного – какие уж тут уроки. Образованием из всех нас занималась только Маша (скрипка).

Особо сильных неприятностей по поводу нашего увлечения музыкой, по-моему, ни у кого из нас не было. Гитары родители нам об головы не ломали, а даже как-то старались помочь купить. Естественно, родители хотели, чтобы мы занимались каким-нибудь серьезным делом. А когда предки увидели, что музыка – это серьезно, они за нас порадовались.

А недавно вот был случай. Яша (гитарист) заходил в свою родную школу и случайно встретил свою "любимую" учительницу музыки. Она, в свое время, считала его абсолютно ненужным для музыки и регулярно заваливала дневник тройками. Она очень удивилась, узнав о его нынешних успехах.

Вообще, все мы очень разные. У каждого существует на все свое ярко выраженное мнение, как правило, не похожее на чье-то чужое. Сходятся наши интересы, по-моему, только на почве музыки и кино. У нас есть несколько всеми любимых, почти культовых фильмов – "Беспечный ездок", "На игле"… Стиль жизни у нас трудовой – репетиции, концерты… Музыка – это одно наше общее культовое увлечение.

В планах у нас – создание своего клуба, который, конечно же, будет называться "Король и Шут" и будет похож на старую таверну. Очень надеемся, что клуб будет собирать много публики, и ей будет у нас интересно.

– Сначала мы придумываем "рыбу", то есть пишем музыку, потом ее слушает Андрей. У него в голове рождается какой-то сюжет, и он пишет небольшой рассказик, на страничку или две. Мы читаем и, если нам нравится, тогда он пишет текст песни.

– У нас даже не столько театр, сколько религия. Как Толкиен создавал своих героев, которые стали живыми, благодаря читателям, так и мы придумываем определенный мир. Если в этот мир окунутся два-три человека, то это будет междусобойчик. А если в него поверит толпа, то это уже будет истина, которая в конце концов и станет культом. Все, что мы делаем на сцене, подчинено этой цели. Только не надо думать, что мы над этим паримся ежеминутно.

– Марина Капуро… Да нам просто нужно было исполнить женские партии – единственная причина и была. Просто дали задачу – нам нужна вокалистка на две песни. В итоге выяснилось, что никто, кроме нее, петь не умеет.

Мы просто дали объяву, вернее, в метро раздавали. Если без шуток – сидели на студии, записывались, поняли, что певица нужна – ну и все.

Мы попробовали массу девушек, получалось не то. Нам личность нужна была в вокале Нам нужен был хороший женский вокал.

– У человека в большой массе есть такая дурацкая черта – ему нравится поизбивать кого-то… Жлобская такая натура. Нас очень любят маленькие дети – и они молодцы. А поскольку их часто опускают большие ребята, они боятся ходить на наши концерты.

– В старину, когда не было книг, надо было народу как-то себя развлекать? Вот, ходили эти гусляры-балалаечники, менестрели, рассказывали разные истории – как бы те же книги.

У них же песни были по часу, по два – с сюжетом, конкретные истории, романтические. Мы тоже считаем свои песни историями, удобными для пения. Слушателю должно быть интересно слушать, интересно узнать, что будет в конце. У нас так, по-моему, никто не делает. Мы можем писать и декадансно-символические тексты, но нам ближе черный юмор. Вот в Москве Лаэртский есть. Так у него юмор в отдельных строчках, а у нас общая концепция. Я уж не говорю, что у Лаэртского не только музыки нет, там вообще ничего нет, похабщина одна. А наши истории неотделимы от музыки, от мелодического хода. Хотя он (ход) и жесткий.

– Гашек, Майринк. Лафкрафт – это вообще, папа.

– Самое дебильное, что может быть – это, если ничего нет в голове, пытаться вылезти за счет техники игры. В первую очередь должна быть песня, чтобы она пелась, чтобы там был смысл (кстати, у Кинчева тоже есть очень много песен-рассказов, песен-романов).

– Любимые телепередачи… Раньше была "Программа "А", "Кафе Обломов". Сидят два типа и что-то грузят целый час, совершенно бессмысленно. Очень под это отдыхаешь хорошо.

– Было же очень много липовых людей, которые примазывались к панку, красили волосы в зеленый цвет, ругались на сцене, а в жизни были вполне респектабельны. Вот это – подстава. Так жить нельзя. В этом смысле мы полностью соответствуем своему сценическому образу.

– Группа для нас – это больше, чем семья. Если кто-то уйдет, то группы больше не будет. Мне совершенно неинтересно, например, создавать какие-то параллельные проекты, что-то менять, добавлять, уменьшать… Для меня есть только одно понятие – КОРОЛЬ И ШУТ. И если вдруг группа распадется, значит у нас что-то не в порядке с головой.

– Всегда интересно уходить от настоящего в прошлое или будущее. Хочется иной раз побывать в средневековье. "Король и Шут" – это как название книги. Названия песен имеют особый смысл, а название "Король и Шут" просто объединяет все наши песни.

– Вся музыка, которую мы слышим – это рок, рок-н-ролл, включая Аллу Пугачеву. Только тут уже важно отношение и понимание. Лучше говорить – попса и непопса. Попса – минимум души, а непопса – это тогда, когда ты не можешь по-другому жить, это – как воздух. У актера должна быть честность, вот это и есть непопса. Быть холеным не есть хорошо.

– При сильном желании человек может увидеть в наших текстах национализм. В них свой эпос – русский, английский, скандинавский. Культура совершенно разных народов.

И, естественно, что в них заложен некий национализм. Может быть из-за того, что в наших песнях звучит русская тема, некоторые вешают на нас ярлык националистов.

– Или дебилизм социальный… Я большой противник текстов нашей советской рок-культуры. И Князь поддал им всем, этим символистам от нашей рок-музыки, за что на нас некоторые и ополчились.

– Да, я против БГ и против всей подобной поэзии. Это же бред. Не в смысле ругательства, а просто там ничего не понятно. Каждый понимает по-своему. А у нас все конкретно и двух толкований быть не может. Например, есть такая песня: скомороха на свадьбе попросили развеселить гостей. Он говорит, что для этого нужно выключить свет и, в наступившей темноте, выкрадывает невесту. Больше их никто не видел. Или о том, как едет мужик, а на заднем сиденье его машины – мертвая девушка.

– На самом деле есть и добрые песни. Идет человек на карнавал в костюме обезьяны, веселый такой. Вдруг ему камень падает на голову. Он, естественно, разозлился, и на праздник пришла такая злобная обезьяна. Всем было очень весело…

– Мы играем панк-рок, а он сейчас менее моден, чем брит-поп. Но мы делаем эту музыку модной. Именно так формируется новая культура, а группа становится культовой.