Текст книги "Король И Шут. Самая правдивая история о самой невероятной группе"

Автор книги: Алексей Рыбин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)

Потом я настоял – или это мне кажется, что я – переделать название на "Король и Шут". Скажу честно, это название почему-то все воспринимали в штыки – и мои школьные приятели, и разные другие люди. Придумали бы что-нибудь нормальное, говорили, а то ерунда какая-то…

Но были убеждены, что делаем то, что нужно. Теперь название, слава богу, прижилось.

* * *

На нашей точке – эрмитажной квартире, мы жили довольно приличное время и, как я и говорил, выступали в «ТамТаме». Концерты там были абсолютно сумасшедшие, потому что Сева – он, в принципе, человек интеллектуальный, а ситуация выходила из-под контроля. В клубе собиралась вся та молодежь, которая являлась, если можно сказать, нижним слоем общества. Там было очень много агрессии, это было пристанище наркоманов, собиралось, кроме того, огромное количество алкашей, в общем, можно сказать, что это был чистый гадюжник. Но для кого-то это был луч света в темном царстве. Многие ныне раскрученные группы оттуда выросли. А в зале при этом были и панки, и нацисты, и металлисты… В панковские дни было несложно увидеть, как человек на сцене испражняется.

За концерты Сева нам платил ящик пива, а за особо удачные, когда мы уже были более или менее известными – получали два ящика.

Поручик ушел в армию первым. Сначала он долго уклонялся – пацаны били ему морду, потом он валялся на лестнице, а рядом валялась гантеля, он вызывал "скорую" и имитировал сотрясение мозга. Но вдруг прямо в больнице что-то его пробило, он получил какое-то озарение и завял, что идет в армию. Собрал всех друзей, устроил отвальную… Он вообще был человеком непредсказуемым. Барабанщик. Это понятие все объясняет. В общем, ушел Поручик и два года вместо него у нас играл Лешка – Ми-хин брат. Он долго за нами наблюдал, сам человек с фантазией, изобретал что-то свое, но я никогда не думал, что он пойдет нашим путем. В общем, он сел за барабаны и даже неоднократно с нами выступал. Состав был такой – Горшок, я, Балу, Рябчик – он был важной персоной в группе и, хотя давно уже с нами не играет и самого хорошего периода группы не застал, тем не менее… Однажды он сказал нам: "Мужики, я так не могу. Работа, на которой я работаю помогает мне думать, что в моей жизни все стабильно". Это был период, когда в группе было много пьянства, много злачного и Рябчик, насмотревшись на это все, ушел. Не дождался он ровно года. Дима Рябченко. Он во всех отношениях был нашим человеком. И с идейной точки зрения, с точки зрения понимания того, что мы делаем, он был одним из самых верных и преданных группе людей. Он развил в себе дикую силу воли – не пил, бросил курить, встал по другую сторону баррикады к нашему тогдашнему образу жизни и, в конце концов, ушел. Леха Горшок играл все то время, пока не было Поручика.

Следом за Поручиком ушел Балу. Служил он всего полгода, У него были жуткие напряги с дедами и что-то там у них случилось. Кого-то тумбочкой прибил. Пришел с глубоким опытом в глазах.

Мы в это время как раз писались на студии Кольчугина – третий раз. Писали десять песен "Короля и Шута", которые имеют место в наших программах и по сей день. Это были "Мертвая женщина", "Лесник", "Сапоги мертвеца", "Охотник"… Я всегда был далек от тех средств, какими это делалось, бытовую сторону тянули Миха, Балу я был больше занят текстами. И когда этот альбом был записан, его смогли издать и выпустить. Те, у кого он есть сейчас – счастливчики. У меня самого его нет. Это была первая наша большая запись.

Параллельно ушел в армию и я – в 1993 году. За пять дней до Нового года пришли домой и вытащили. В армии меня тоже сначала попрессовали, потом я поднял руку и сказал, что рисую. Попал в так называемый "актив". Давал концерты во Дворце Офицеров – свои песни пел. Все – кто про березку, кто про дубок, а я – свои. Про покойничков.

За это время ребята записали и выпустили альбом. Содействие этому оказал Дима Шумный. Он появился на одном из "ТамТамовских" концертов, почесал бородку и сказал – "Это интересно". Потом подкатил к Горшку и все – он стал директором.

Когда я вернулся и узнал об этом, то очень обрадовался – как же, директор! Это уже совсем другой уровень. Шумный (Дима Журавлев) очень долго был нашим директором – все то время, пока мы двигались по "ТамТамам", по "Полигонам", по "Горе", потом был "Wildside" – концерта четыре…

После ухода Рябчика мы стали искать бас-гитариста и временно за бас встал Балу, а первым гитаристом стал некто Петя. На гитаре он рубил очень неплохо, но страдал определенными зависимостями. Мы-то все были самоучками, а он рубил в свое удовольствие, запиливал то, что ему было по кайфу. Вещи были довольно прикольные, но когда Горшок говорил ему – смотри, как ты кайфово здесь сыграл, он спрашивал – "где"? Забывал все напрочь тут же. Все время был в себе. Ну и в препаратах своих, не то расширяющих, не то сжимающих сознание. Тем более, он плохо ходил на репетиции, хотя и хотел с нами выступать.

Потом группа "Вибратор" развалилась и ее бас-гитарист Гриша перешел к нам. Гриша был не дурак выпить, как и все мы, впрочем, но он хоть и врубался в панк-рок и в образ жизни панка – кому надо в дыню сунет и прочее, с точки зрения идеологии "Короля и Шута" он был не наш. Однажды он просто взял и не пришел на концерт. С нашей точки зрения это было непростительно – все можно было себе позволить, но только не это. Однако, именно с ним мы играли на Петровском стадионе на фестивали театра ДДТ. Партию свою он там залажал. Отыграл этот фестиваль и после этого мы просто молча разошлись. Перестали созваниваться. За некоторое время до этого Дима Шумный предложил нам попытаться сотрудничать с какой-нибудь фирмой для того, чтобы уже нормально записать наш альбом. Выбор был невелик и отовсюду пахло тем, что продаешься с концами и все. Мы относились к этому очень серьезно, продаваться не хотели, а считали себя вполне самостоятельными личностями, самодостаточной группой. Понимали, что если не сейчас, то потом, но все равно добьемся своего. Остановились мы на "Курицце-рекордс" – Курехин, Ершов и Пит.

Они профинансировали альбом "Камнем по голове". В то время уже существовал альбом "Король и Шут", который позже вышел как "Будь как дома, путник".

На альбоме, выпущенным "Куриццей" ("Камнем по голове") держался весь рок-н-ролльный бюджет этой фирмы. Они выпустили еще "Югенштиль", "Пауки", "Улицы", но эти группы вообще не продавались. Денег за наш альбом не платили – говорили – ребята, откуда, мол, деньги? При этом они умалчивали тот факт, что мы – единственная продаваемая группа и являемся "паровозом" этой фирмы.

После Петровского вокруг нас появилось большое количество людей, которые постоянно слушали "Король и Шут" несмотря на то, что, на мой взгляд, мы сыграли там лажово, тем не менее, многие нас услышали и многим мы полюбились.

"Король и Шут" был создан гораздо раньше, но поскольку у нас уже пошел второй эшелон песен, мы выпустили именно его, назвав "Будь как дома, путник". И после Петровского, после "Будь, как дома"… на нас вышла Наташа Крусанова. Она сказала – "Ребята, я работаю на Пятом канале ТВ и имею Возможность сделать про вас передачу. Передача будет полумузыкальная – с вашими клипами, и высвечиванием вашей обычной жизни. Давайте сделаем. Бюджета никакого".

На самом деле для Наташи коммерческой выгоды это не имело ни малейшей. Все делалось на чистом энтузиазме и ее, Наташи, хорошем к нам отношении. Я считаю, что такие люди как Наташа, только в Питере живут.

Мы согласились и два дня у нас была бесконечная работа над этой съемкой. Снимали как мы болтаемся по улице, как мы репетируем на точке, бродили вокруг Эрмитажа, играли в снежки, в футбол. На студии Пятого канала, на Чапыгина, записали четыре песни – "Грохочет гром", "Внезапная голова", "Садовник" и "Блуждают тени". Как и обещала Наташа Крусанова, никакого бюджета не было вообще. Там были камеры, были какие-то декорации, человек, с нашей точки зрения, очень хорошо снимал – все эти клипы, будем называть их роликами, были сняты только за счет нашей игры – мимики, движения – и впоследствии один из этих роликов-клипов крутился даже некоторое время на МТВ.

Мы с безумным нетерпением ждали, когда выйдет передача, приехали к Наташке и она нам показала весь материал, а потом снова сидели и ждали эфира. Получилось так, что в чем-то Наташка на этом выиграла, потому что комиссия, собравшаяся на просмотр передачи во главе с какой-то суровой тетенькой – а у Наташки были некие трения с разными людьми из администрации телевидения, так вот эта тетенька сказала – "Да, Наташа, это от души. Хорошо сделано". После этого передачу показали три или четыре раза. Вообще, она называлась "Белая полоса". А прежде мы с Наташкой, кстати, встречались несколько раз на передаче "Ржавые провода". В общем, передача тогда прокатила. Хотя, если посмотреть ее сейчас – будет все спорно, но тогда это было здорово.

* * *

После Петровского стадиона мы смогли выйти на студию ДДТ Юры Шевчука в дк Железнодорожников. Там мы записали «Король и Шут» («Будь как дома, путник»). Это было уже совсем по-настоящему. Гитары пошли в ход, комбики серьезные. Мы ужесточили этот альбом по сравнению с прежним.

А где-то в 1998 году мы уже познакомились с Панкером – он тогда вместе с Пиночетом работал в музыкальном магазине на Рубинштейна и вместе обсуждали идею акустического концерта. В это время Мишка лег в больницу и отменять запланированный концерт было нельзя, в результате вся работа двух вокалистов упала на меня одного. Настал такой момент – с чем же мы будем выступать? Перепевать Мишкины песни было бы нелепо. Зачем?

До концерта оставалась неделя. И тогда мы собрались дома у Яшки, который уже встал тогда на гитару и сделали песни, которые были написаны мною в армии – неделю сидели и парились, но альбом сделали. Это был и "Король и Шут" по сути, была и личная моя тематика. Лирика. Романтика. Отыграли концерт в рок-клубе. И появилась идея его записать.

Программа стала уже получаться, была куча энтузиазма, с точки зрения аранжировки многие песни приобрели достаточно энергичный характер, но и лирика сохранилась. Тогда уже появился и Ренегат, играющий с нами до сих пор.

Для меня это было очень полезно, я себя осознал в некотором смысле самостоятельной единицей – на больших концертах я не то, что бы терялся, но мне все время приходилось отыскивать себя на сцене.

С программой, из которой состоит акустический альбом, мы некоторое время выступали сидя на стульчиках, в основном в Питере, но, в конце концов от этого ушли, потому что при нашей энергетике мы с Михой все время с этих стульчиков соскакивали.

Миша в то время уже с такой силой отдавался идее "Короля и Шута", возводил ее почти в религию и настаивал, чтобы акустический альбом вышел как мой сольный проект. Однако "Курицца" сказала – "Ребята, вы еще неизвестная группа и какие еще могут быть сольные проекты. Тем более, что нам нужен "Король и Шут".

С "Куриццей" мы писали все на "Мелодии", брали церковный зал, в то время, когда он был свободен и использовали его в качестве естественного резонатора. Да и ребята были против сольника – они же тоже принимали самое непосредственное участие в работе над акустическим альбомом. Мы распределили вокальные партии и стали исполнять его на больших концертах.

Многие же из наших фанатов сказали – "Оп-па! Вот и "Король и Шут" опопсели". С другой стороны альбом этот привлек к нам много представителей другой аудитории – не то, чтобы шансона, но более простонародной музыки. Народу у нас на концертах значительно прибавилось, так что, можно сказать, что акустический альбом свое дело сделал.

Школа всего того, что сопутствовало созданию идеи "Короля и Шута" у нас с Мишкой была идентичной, то есть, мы воспитывались на одних и тех же мыслях. Я всегда думал, что Мишка – он, как бы, внешнее отображение всего того, что мы делали – он очень круто пробивал нам дорогу, очень активен был. А я больше был в тени, больше, мне кажется, размышлял о том, что мы должны сделать. Естественно, Мишка тоже занимался этим и мы постоянно спорили, постоянно искали что-то.

После акустического альбома мы уже немножко вылезли из андеграунда, хотя альбом целый год не мог выйти – появились такие люди как Устинов и Жук, которые стали приглашать нас на передачу "Русский шансон", удивляясь тому, что вот, де, панки-панки, а такое сделали!

Так вот, несмотря на то, что был "Шансон" и все прочее, что многие говорили о том, что "Король и Шут опопсели", мне было очень приятно встречать наших старых поклонников, панков настоящих, которые говорили – "Ух ты, а мне понравилось… Похоже на "Погус" или еще на что-то такое". Ассоциаций с совком у них не возникало. А по настроению для нас это было схоже с пластинкой "Бременские музыканты". В общем, что хотели, то и получили.

Акустический альбом попал в руки фирмы "ОРТ Рекорде". Мы очень долго думали – стоит ли связываться с этим лэйблом, потому что все-таки это Москва, а для нас Москва в то время была неопознанным объектом – шоу-бизнес и все прочее. Нам очень не хотелось пачкать руки и не хотелось, чтобы кто-то воздействовал на наше творчество. Но плюсы были – альбом "Камнем по голове" не так часто можно было встретить в продаже, хотя в магазинах он попадался. Альбом "Будь как дома, путник", который мы писали на студии "ДДТ" – у него было поганейшее оформление. Руки бы за такую картинку оторвать.

Если "Камнем по голове" продавался достаточно плохо – его просто мало было в продаже, то "Будь как дома, путник" – тогда он еще назывался "Король и Шут" – его просто было не найти. В Питере – еще кое-как, а о других городах вообще и речи идти не могло.

* * *

И это как раз повлияло на подписание нашего контракта с «ОРТ Рекорде». Можно было дать солидный толчок тому, чтобы альбом вышел и был услышан. Чтобы он пошел по России, вышел за пределы двух столиц. И в итоге мы столкнулись с таким человеком, как Пригожин, который сейчас выпустил о себе книжку – как вообще нужно вертеться в шоу-бизнесе. Мы очень посмеялись.

Ввиду своей колоритности – семь телефонов и т. д., он подавлял не только нас, но и Шумного, который в то время был нашим директором. Однако, у нас был в Москве посредник – Лена Карпова. Она, в принципе, нас и порекомендовала в свое время Пригожину и в этой связи хоть как-то разруливала эту ситуацию.

Кстати, в ситуации с "ОРТ Рекордс" нам крупно повезло – мы могли оказаться связанными очень крепко. Конечно же и с "Куриццей" у нас был очень неудачный контракт, но очень многие музыканты в начале своей деятельности попадают под влияние "авторитетов" и начинают танцевать под чужую дудочку, подписывают, сами того не понимая, жутко неудачные для себя контракты.

Но мы – музыканты, мы всем этим пунктикам не придавали большого значения. Не разбирались в этом, мы – люди не от мира сего и мы от всех этих фишек отмахивались обеими руками.

Как выяснилось в дальнейшем, когда мы уже внимательно рассматривали этот контракт, что, в принципе, мы упустили там очень много пунктов, которые нас обязывали ко многому и были для нас жутко невыгодны.

Контракт был подписан и "Акустический альбом" сразу стал появляться всюду. Он, так сказать, перебил оба предыдущих альбома – он продавался круче чем они оба вместе взятые, пошел за пределы Москвы и Санкт-Петербурга.

Через некоторое время после подписания контракта с "ОРТ", наши пути с Шумным разошлись. К этому времени он уже не мог чисто физически делать ту работу, которая была необходима для "Короля и Шута". Раньше он постоянно говорил о нас в своей передаче "Лестница в небо" – мы иногда приходили к нему на эфир в таком состоянии, что лучше не вспоминать, общался с различными журналистами, ведущими радиостанций, то есть, информационную часть пробивал. Но теперь, с точки зрения организаторской, он не всегда мог сделать все честь по чести. Он же сам рок-н-ролльщик и этим все сказано. Рок-н-ролльщика каждый деятель шоу-бизнеса кинуть жаждет – это всем известно. А нам хотелось как можно больше гастролировать, нам хотелось объездить всю Россию, нормально выступать в Москве и Питере, хотелось, чтобы нас не кидали, хотелось занять место, адекватное нашему реальному потенциалу, который мы тогда уже наработали. В общем, мы с Шумным расстались по-товарищески. Он очень много сделал для нас и мы ему благодарны.

* * *

Кстати, хочется вернуться немного назад – наш первый концерт в Москве. Тогда мы были еще «ТамТамовской» группой и у нас еще не вышло тогда ни одного альбома. В это время у нас появился директор – правда, с позиций сегодняшнего дня это его «директорство» – не более чем слово. Это был один из друзей «ржевских пацанов», то есть Балу, Горшка и Поручика. И этот парень взялся быть директором. Хоть он и был конкретным лоботрясом, однако умудрился организовать нашу первую поездку в Москву. Это, пожалуй, самые сильные впечатления из прошлого.

Был там такой клуб "Секстон", ныне сгоревший, там базировались "Ночные волки" – байкеры и наш директор умудрился нас туда вписать.

Круто! Поперли в Москву. Естественно, забурились в поезд – водка, пиво, радуемся, веселимся – рок-н-ролл начался. Поехали за пределы Питера! Впечатления потрясающие. Нарезались очень здорово. Денег ни у кого не было – так, копейки какие-то, которые нам дали родители.

Рано утром в Москве денег у нас было у каждого бутылки на две пива. А надо было чего-то кушать… В половине шестого утра мы оказались на вокзале и Дима Лысый нас повез в "Секстон". В шесть утра мы стали туда стучаться. Открыл заспанный паренек-сторож.

– Кто такие?

– Как это – "кто"? "Король и Шут"!

– Какой "Король и Шут"?

– Который у вас будут сегодня выступать.

– А, понятно, залетайте.

Ну что делать? До вечера времени много. Вошли мы в этот клуб и опупели – все стены выкрашены в черный цвет и по ним развешаны и разрисованы разные байкерские приколы – скелет на мотоцикле, какой-то разлагающийся панк и всякая разная такого плана канитель. Мы разлеглись кто где хотел – пол и скамейки вдоль стен были обтянуты каким-то черным мягким покрытием и мы чудненько на нем поспали.

Проснулись и целый день бессмысленно болтались по Москве – чтобы раздобыть денег пытались продать последний ваучер, который завалялся в кармане у Рябчика – на пиво денег не было катастрофически, а пиво было необходимо. Ну, съели по сосиске в тесте, а к вечеру вернулись в "Секстон", который невероятно преобразился. Туда понаехало байкеров и мы сидели с открытыми ртами – в Питере ничего похожего мы не видели. На каких-то навороченных тачках – "Харлеи" – не "Харлеи", но под "Харлеи" заделанные. Наприехало такого народу, таких колоритных фигур – у всех на спинах эмблема клуба – морда волка, торчащая из огня. Какой-то парень был в ковбойской шляпе – кулаки пробитые и весь такой крутой… Просто бойцы настоящие. Вышибала – тоже байкер, с бородой, шкафина. Мы ходили, на все это смотрели и поражались тому, где мы находимся. А народ подползал и подползал, и в конце концов мы уже напрочь забыли, что мы там выступаем. Приехали какие-то пацаны, абсолютно не похожие на байкеров – в пиджачках, при тетках и принялись справлять чей-то день рождения.

Там было организовано застолье – сидело человек двадцать, квасили водку, вокруг разгуливали байкеры, где-то случился армрестлинг, где-то кто-то просто кого-то бил, а мы были просто пацанами, нас там никто не знал и мы скромно сидели где-то в уголке и ждали, когда нам принесут обещанный ящик пива, за который мы там выступали.

Ситуация выглядела удручающе. Нам хотелось принять по пивку, чтобы хоть как-то в этой среде разгуляться, но пивко не несли и мы сидели, с тоской глядя на происходящее.

И потом, уже ближе к делу, когда до нашего выхода на сцену оставалось примерно полчаса, нам притащили ящичек пива. И мы-таки на него навалились – бутылка в зубы, бутылка в карман, бутылка в руку – ящичек сразу разлетелся – нам казалось, что ящик – это много, а оказалось – очень мало.

Сразу мы все это выпили и чуть-чуть повеселели. Правда, потом нам принесли еще один ящичек, но это уже выполнил свою директорскую функцию Лысый – развел организаторов еще на один ящик.

В конце концов мы вылезли на сцену. "Камнем по голове" тогда еще не было и мы пели материал из альбома "Будь как дома, путник". Начались "Сапоги", "Охотники", "Лесники"… Что удивительно, мы умудрились сделать программу из двух отделений.

Стали играть. И постепенно народ начал на нас озираться. Жесткие у нас, все-таки, были гитары. Хотя, я вспоминаю, что это были за гитары – "Уралы", всякая такая хрень. Тем не менее, звучало жестко. Люди стали присматриваться, тем более, что все они уже вколбасили и всем им было уже хорошо.

После этого, когда пошли наши самые забойные темы, когда публика начала чувствовать какой-то кураж, на сцену стали выползать пьяные бабы и пытаться нам подпевать. Все это превратилось в какой-то гадюжник Кто-то куролесится у сцены, кто-то рубится на сцене, кто-то лезет на сцену…

Охрана не занималась тем, чтобы удалять народ со сцены – мне самому иной раз приходилось прикладывать к этому усилия – отнимать микрофон у некой особы, которая пыталась спеть вместе со мной "Калинку-малинку".

В общем, отыграли мы первое отделение и в антракте сползли со сцены – нас тут же стали усаживать за этот самый стол, где шла главная пьянка. "Во, мужики, – говорили нам, – кайфово вы играете!".

Какие-то стали симпатные телки подкатывать – а что у вас, мол, за группа, а где вы живете? А давно ли вы играете? Дружки их принялись нам водку наливать и ко второму отделению мы были уже достаточно хорошие.

Второе отделение начиналось с "Мертвой женщины". Я стал читать текст, прочитал, заиграли. Отколбасили концерт, второе отделение было уже просто угарным. Закончили, наконец.

Мы, уже как почетные гости этого клуба, стали там куролесить и уже, что бы мы там не делали, шкаф-вышибала смотрел на нас снисходительно. Разве что замечания иногда отпускал в наш адрес. Все было – и разговоры с девчонками, и выпивка, и два пальца в рот в туалете.

Выхожу из сортира и смотрю – все повально спят. Все, кто были в клубе попадали кто куда – на пол, на столы – просто шагу ни ступить. Ну, естественно, самые заметные фигуры – байкеры – укатили и в клубе остался единственный трезвый человек – бармен. Я пробрался к сцене и вижу – стоит стол, полностью забитый открытыми бутылками пива. А возле этого стола сидит совершенно свеженький Горшок, веселый, и кричит – "Садись, Андрюха, пива побухаем!". А вокруг все трупаками валяются….

На следующий день стал решаться вопрос касающийся того, как же нам уехать и Лысый снова проявил себя хорошим организатором – договорился с дирекцией заведения еще на один концерт в тот же день.

На этом концерте пьяного народа было уже меньше, все было уже больше похоже на настоящее выступление. Тем не менее, мы чувствовали себя немного пришибленными, потому что в клуб пришла компания, конкурирующая с байкерами, начались какие-то разборки, каких-то баб стали на сцену выпускать, чтобы они там раздевались, мы забились в какую-то каморку и там просидели до утра.

Весь следующий день тусовались на вокзале. Устроили лежбище на втором этаже – шмотки разложили и улеглись на них. И я наблюдаю такую картину – Горшок лежит с самого края лежбища на своей косухе, рот приоткрыт. Дрыхнет. Неожиданно к нему подходит какая-то мрачная тетка, синюшница чистая, бомжатка. Расстилает рядом с Горшком свое пальтецо и ложится – лицом к лицу. Надо было видеть рожу Горшка, когда он открыл глаза.

Вот таким и был наш первый приезд в Москву.

* * *

Но вернемся к альбомам и к более свежим ощущениям. После того, как мы расстались с Шумным, мы некоторое время находились без директора – решили никого не нанимать, потому что неизвестно, чего этот директор хочет, что из себя представляет и как будет работать. Ясно было, что директор нужен, но хорошие директора на земле не валяются, а, несмотря на то, что мы уже вполне прилично собирали залы, к нам никто не обращался. Видимо, нас считали все еще некоммерческой, андеграундной группой. С той точки зрения, что нас нельзя было построить, нас нельзя было заставить не бухать, если мы этого захотим и то раздолбайство, которое царило в наших кругах – полная анархия – все это, как бы, естественно, отваживало любого делового человека и бразды правления в группе на себя взяли тогда Яша и Балу.

Яша закончил финэк, Балу тоже учился хорошо и еще лучше комбинировал, вот они на пару и занялись этим делом. Но мы быстро поняли, что директор и член коллектива – вещи несовместные. У нас начались легкие трения, которые, впрочем, быстро улеглись, когда появился Гордеев.

Мы обдумывали кандидатуру Панкера – в то время, когда мы с ним познакомились и стали выступать в его клубе у нас завязались с ним хорошие отношения, он давал нам разные умные советы – как жить и развиваться, что делать, с кем нужно заключать контракты, с кем – нет, но он как бы был личностью, которая жила и действовала параллельно. Мы соприкасались на уровне советов и он, конечно, прилагал некоторые усилия, чтобы нам помочь, но это не было в полном смысле слова директорством.

Гордеев – близкий друг Лены Карповой, сам из Харькова – перебрался в Москву и здесь, в Питере не имел вообще ничего. Хотя и в прошлом, и в настоящем он был и является музыкантом группы "Разные люди".

Находясь в Москве, он искал, чем бы ему заняться – он рок-н-ролльщик и в душе, и по сути, любитель блюза и поэтому роль директора коллектива на тот момент его немного озадачивала.

А как получилось, что он все-таки стал нашим директором – я, еще когда ездил на ОРТ, слышал его фамилию от Лены Карповой. Он, Саша, и тогда уже содействовал группе. Однажды, когда мы должны были ехать на МТБ, он решил познакомиться с нами лично. Впечатления его следующие – он приходит в номер, где жили мы с Горшком и наблюдает полный панковский бардак, разбросанные по номеру шмотки, стол, забитый всякой едой, бутылками и двух пацанов, валяющихся в кирзачах на белых простынях. Причем у одного из пацанов на лице синяк. Это у меня, после недавней передряги – посещения какого-то мажорского клуба.

Он пришел к нам в номер, у него тогда еще была косичка, и стал с нами знакомиться. Ну, естественно, с первых же минут знакомства начались споры, потому что

Горшок тогда спорил со всеми подряд, начались споры о музыке и сошлись на том, что за рок-н-ролл – все. Потом долго бродили по Москве, он рассказывал о временах социализма, о том, как он привез из-за границы пластиночки "Металлики", которые ему поломали на таможне, мы ему сочувствовали – вот так и произошло наше знакомство.

Через некоторое время мы собрали совещание и решили, что Гордеев будет нашим директором. И с его приходом как раз и начался новый виток в развитии группы "Король и Шут". Новая эпоха.

Тут мы уже более-менее знали что к чему, знали, что происходит в Москве, Саша стал активно настаивать на том, чтобы группа наверствывала упущенное. Альбомы наши продавались не так хорошо, как хотелось бы, потому что не было вообще никакой рекламы, нас почти не знали за пределами Москвы и Питера и Гордеев стал заполнять эту нишу. Неоценимое качество, которым он обладает – это никогда не позволить никому обмануть группу, кинуть ее. Музыкант всегда чувствует себя жутко подавленным, когда его кидают на концерте. Музыканты – люди, в основном дружелюбные – тут же начинают задруживаться с администрацией, с устроителями, а когда потом те обманывают – это жутко неприятно. И даже не всегда в деньгах дело. Иной раз даже не на что вернуться домой. Просто жуткий облом. И если раньше у нас подобные вещи случались, то с приходом Гордеева все это прекратилось. Гордеев всегда вцеплялся мертвой хваткой в устроителей, которые пытались нас кинуть и, кроме того, у нас с ним никогда не было никаких недоговоренностей. Он работает на полную катушку.

Один из первых его подвигов при общении с группой был следующий. Мы направлялись в Бердянск, тогда еще группа ехала в плацкартном вагоне, некоторые из нас везли с собой своих жен. А на боковом сидении сидел человек из тех, что живут "по понятиям". Бандос, короче, правда низкого полета, но понты у него были выше крыши. Он вытянул ноги в проход и нам все время приходилось через них перешагивать. Потом мы хотели поиграть в картишки, он к нам подсел и предложил сыграть на копеечку. Мы отказались, после этого он сидел, смотрел на нас и в конце концов начались какие-то трения.

И тут появился Гордеев, который до этого курил в тамбуре. Он поинтересовался, что это за герой, который отрывается на музыкантах, тот ответил и тут Гордеев так в него вцепился, так отметелил, что в Туле нас всех хотели ссадить вместе, но не стали. И мы увидели, что директор у группы боевой.

Дело встало на колеса. Мы стали ездить по России, отыгрывать концерты и что всегда этому сопутствовало, это то, что рекламы, как таковой, у нас не было никогда и нет даже сейчас, несмотря на то, что нам уже начинают вручать какие-то более или менее серьезные премии.

* * *

Готовился следующий альбом, но он был в зачаточном состоянии и мы решили выпустить альбом "Ели мясо мужики" – живой альбом. Тогда мы сотрудничали с Олегом Грабко, с фирмой «Бомба-Питер» и получилось так, что песню «Ели мясо мужики» мы похоронили в этом альбоме. У нас не было студийного варианта этой песни, был только концертный, из выступления в «Спартаке», которое как раз и записывалось для этого «живого» альбома. По договору эта песня должна была присутствовать только на этом альбоме. Мы долго жалели об этом, потому что эта песня неплохо бы смотрелась и на пластинке «Герои и Злодеи», который к этому времени намечался.

Но у группы тогда была очень тяжелая ситуация с деньгами и "на поддержание штанов" иногда приходилось заключать и такого рода контракты. Тем не менее это был наш четвертый номерной альбом.

К этому времени уже существовала видеокнижка "Проказник-скоморох" с концерта в "Полигоне". Занимались ею Панкер и Алексей Деги – люди, с которыми мы сотрудничаем по сю пору. На самом деле это очень ценная вещь – сейчас я ее очень мало где вижу. Шумный выпустил вторую видеокнижку с концерта на Манежном. Она состояла из различных концертных записей, но она по своей сути была больше похожа на какую-то пиратскую вещь. В ней не было профессионального режиссерского подхода и она была чисто коммерческим проектом Шумного. А третья видеокнижка была сделана Панкером и Деги в "Спартаке". Была идея снять эту книжку и под нее сделать живой альбом. Так и получилось. Потом мы решили доработать это дело в студии, пришли на "Добролет" и часть песен подчистили, довели до нормального звучания – где-то бас переписали, доработали вокал, гитары и получили более-менее качественный продукт.