Текст книги "Половинки космоса"

Автор книги: Алексей Толкачев

Соавторы: Иван Наумов,Светлана Тулина,Татьяна Кигим,Владимир Венгловский,Алекс де Клемешье,Евгений Лобачев,Борис Богданов,Александр Сальников,Тимур Алиев,Владимир Марышев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 20 страниц)

Светлана Соловьева.Космос кончился

– Папа, папочка, проснись! Мы почему-то больше никуда не летим!

Гроган с трудом разлепил глаз и вывалился из гамака.

– Что такое, Юма? Тебе приснился страшный сон?

– Да нет же! Посмотри! Невесомость! Я пошла в туалет, и тут случилась невесомость. Мы остановились, да?

Гардеробная полка больно ударила Грогана по голове.

– Хм, действительно, невесомость. Но двигатель работает.

Движок исправно урчал, но и только. Движения, а с ним и силы инерции, создающей подобие гравитации, не было и в помине. Как на стенде техосмотра.

– Забавно. – Гроган потер заспанный глаз и полетел в рубку.

В верхнем иллюминаторе рубки повисло нечто. Что-то такое, без цвета и света. Именно в это нечто верхолет и уперся.

– Забавно, – еще раз растерянно произнес Гроган и пощупал иллюминатор. Стекло как стекло, ничего нового.

Хлопнула дверь каюты.

– Дорогой! Который час? Мы уже на таможне?

– Нет, Мильза, мы еще не долетели. Можешь пока поспать.

– Мамочка, мы во что-то воткнулись, – радостно сообщила Юма.

– Гроган! Новая система навигации, автопилот, радары! На двадцать четыре лама оборудования! И ты не можешь проложить курс без аварий! – Пробираясь к рубке, Мильза метала громы и молнии, попутно сражаясь с невесомостью.

– Золотце, но здесь что-то необычное, посмотри сама.

Мильза влетела в рубку и грозно выкатила глаз на мужа.

– Ну, что скажешь, мой милый?

– Дорогая, взгляни на это, – Гроган махнул рукой в сторону верхнего иллюминатора. – Что ты там видишь?

– Пустую линию, – уверенно сказала Мильза после некоторого размышления.

– Какая «пустая линия»? Что это значит «пустая линия»?! Как, по-твоему, должна выглядеть «пустая линия»?!

– Ты что, не видишь, как она выглядит?! Она у тебя перед глазом, слепой недоумок!

Дверь рубки снова открылась.

– Мам, пап! Мы приехали? Почему невесомость? Нас на дальнюю орбиту в очередь поставили?

– Мы воткнулись, а ты все проспал, – Юма потихоньку от родителей показала кукучу старшему брату.

Эл дернул сестру за килевой плавник.

– Мам, она дразнится! А я опять виноватый, да?

– Дети, дети, успокойтесь! Мы столкнулись с чем-то необычным. Нам всем надо сосредоточиться и подумать.

– Ого-го! Что это за штуковина? – Эл прилип к верхнему иллюминатору.

– Мы не знаем, сынок.

– Вот именно, Гроган, что это за штуковина?! Ты так и не объяснил, во что ты въехал.

– Я никуда не въезжал, Мильза! Я выставил курс на автопилоте. Через четыре часа мы должны были быть на орбите Вайды. Но тут… тут… возникло нечто… вы все видите что. Оно мешает нам лететь дальше. Стоит на пути. Я пытаюсь разобраться. Пожалуйста, позвольте мне подумать! В тишине!

– Хорошо. В тишине. Дети, мы будем молчать и вести себя тихо-тихо, как шушпенчики. Пусть папа думает. И день, и два… Между прочим, мне вечером надо к массажистке, а у Эла контрольная по космографии. Но мы будем сидеть тихо-тихо. Пусть папа думает. Гроган! Ну сделай что-нибудь!

– Мильза! Я прошу тебя!

– Па! – Эл дернул отца за руку. – Посмотри в боковые иллюминаторы. Звезд нет. Ни точки, ни черточки. Только черное пустое небо.

– Да-да-да, действительно, только эта линия… кхм… пустая… и больше ничего. – Гроган оглядывался по сторонам. – Эл, слетай на корму, посмотри, что там видно.

Эл выпорхнул из рубки.

– Этея на месте. Ирован тоже, но больше ничего нет. Сплошная чернота.

– Гроган, не сиди сиднем! У нас проблема, ты разве не видишь? Разберись с этим немедленно! – Верхней рукой Мильза вытирала слезу, нижней прижимала к себе дочь.

– Что же я могу сделать, Мильза? – тихо спросил Гроган, перебирая шнуры инструкции.

Эл вернулся в рубку, отчаянно метнулся от одного иллюминатора к другому.

– Па, где все звезды? Космос кончился?

– Эл, не говори глупостей! Космос не может кончиться! Космос – это бесконечность, – одернула сына Мильза.

– Вот это мило, дорогая! Значит, нечто, во что уперся наш верхолет, вполне может выглядеть как пустая линия, так? А космос кончиться никак не может? Где же логика?

– Моя мать была права. Ты жестокий, бессердечный эгоист. Ты всегда оскорбляешь и унижаешь меня вместо того, чтобы помочь. – Мильза рыдала, Юма старалась всхлипывать в такт. – Твои дети… ах, я даже не говорю о себе!.. но твои дети зависли неизвестно где и неизвестно в чем, а тебе нужно только одно – чтобы была тишина, чтобы тебе не мешали, чтобы… чтобы… чтобы нас не было! Вот чего ты добиваешься!

– Дорогая! Милая! Но все же совсем не так! Я люблю вас, я стараюсь… но обстоятельства… Мильза! Прекрати рыдать! Что мне сделать, чтобы ты успокоилась хоть на время?

– Ты ничтожество! Что ты можешь? Сам не справляешься, позови хоть на помощь! Есть же страховка, техпомощь, врачи… может, мы все заболели… видим то, чего нет, то есть наоборот, не видим того, что должно быть… или что?

– На помощь? А это идея. – Гроган включил передатчик. – Ты у меня умница, Мильза. «Большой Тос» вызывает Ирован! Внимание! Нам нужна помощь! Ирован, ответьте! Верхолет «Большой Тос» просит помощи!

– Па, а может, это эпидемия? И все уже умерли.

– Чушь! У нас просто вышли из строя навигационные приборы.

– Ага, и глаза тоже.

– Гроган! Какой смысл радировать на Ирован? Мы же улетали оттуда последними.

– Ты, как всегда, права, дорогая. – Гроган еще раз покрутил настройки передатчика. – Верхолет «Большой Тос» просит помощи! Всем! Всем! Всем! Ответьте, кто меня слышит.

Передатчик зашипел и прокашлялся:

– Большой Тос, слышу вас! Говорит «Тихий Мальд». Где вы находитесь?

– «Тихий Мальд» – это ведь верхолет профессора Укли?

– Точно. Он улетел на час раньше нас.

– Быстрее надо было собирать вещи. Давно были бы дома.

– Тссс! Помолчите! Мы в эфире.

– «Тихий Мальд», профессор Укля, мы в четырех часах лета от орбиты Вайды. Натолкнулись на препятствие.

– Понял вас. Некая преграда. Я тоже ее вижу.

– Мы не видим ни звезд, ни планет, ничего. Только Ирован и его звезду Этею.

– Да-да, именно так. Я пролетел по периметру этой новой черты. Сделал почти полный круг. Звездная система Этеи внутри этого круга. Думаю, вам лучше вернуться на Ирован. Я завершу облет периметра и присоединюсь к вам.

– Ждем вас, профессор. Возвращаемся на Ирован.

* * *

– Ух ты, Юма! Смотри, все качели-карусели наши! – Эл летел от космостоянки в сторону парка аттракционов. – Чур, я первый на Горбатую тропу! Не отставай!

Ирован без толпы отдыхающих был непривычно тих. Роботы-уборщики еще не успели навести порядок на лужайках и пляжах. Легкий ветерок лениво гонял обрывки газет и оберток от сладостей по игровым площадкам и полям для коша.

Мильза с полной корзинкой продуктов вылетела из-за вывески «Добро пожаловать на Ирован – планету отдыха и развлечений!».

– Сейчас будем завтракать. Я накрою стол на лужайке. Уф, хорошо хоть, что пищевые автоматы работают. Думаю, нам хватит еды до следующих выходных.

– Почему именно до следующих выходных? – поинтересовался Гроган.

– Ну как же! Сюда ведь прилетят отдыхающие с Вайды. И мы сможем вернуться с ними домой.

– Ты уверена, что они пролетят сквозь это? Сквозь эту твою пустую линию?

– Она такая же моя, как и твоя! Ты просто делаешь что-то неправильно с приборами или с картой. Поэтому мы и не можем через нее перескочить. Остальные-то улетели.

– А профессор? Он тоже делает что-то неправильно?

– Ну, не знаю. Может быть, теперь стали включать какое-нибудь ограничение, чтобы на Ирован не летали по будням. А ты прозевал новости, вот мы и попали на закрытие.

– Хотелось бы мне, чтобы дела обстояли так просто. – Гроган продолжил возиться с передатчиком.

– Что ты делаешь? Помоги мне с корзинкой.

– Сейчас, только настрою постоянную передачу сигнала бедствия.

– Смотри, вот и профессор. Как раз к завтраку. – Мильза помахала садящемуся верхолету.

Профессор Укля торопливо припарковал свой «Тихий Мальд» и поспешил навстречу супругам.

– Друзья мои! Это нечто невероятное! Эта черта, она нас окружает и нигде не прерывается.

– Мильза называет ее пустой линией.

– Пустая линия? Хм, в этом термине определенно что-то есть… Да, мы оказались внутри замкнутого круга, только наши два верхолета и звездная система Этеи, больше ничего.

– Хорошо, что в этот круг попался Ирован. Тяжеловато было бы до следующих выходных сидеть в каютах.

– Почему до следующих выходных? – изумленно спросил Укля.

– Это одна из теорий Мильзы. Она считает, что введено какое-то ограничение на посещение Ирована по будням. А пустая линия – это что-то вроде замка. Вы ничего такого не слышали в новостях?

– Нет, ничего не слышал. Честно говоря, сомневаюсь, что это так. Скорее всего, мы стали свидетелями какого-то грандиозного природного катаклизма.

– Не говорите детям про катаклизм, пожалуйста. Я наладил передатчик. Может быть, кто-нибудь нас услышит. Запасемся терпением.

– Да-да, не пугайте детей, профессор. Скажите им лучше, что это какое-то обычное явление. И давайте наконец завтракать.

После завтрака дети пошли кататься на аттракционах. Ах, какое счастье! Без толкотни и очередей. Гроган и Укля продолжили колдовать в радиорубке, Мильза обследовала окрестности. В общем, это был бы чудесный денек, если бы не зловещая неопределенность ближайшего будущего.

Стемнело. После ужина взрослые на веранде обсуждали текущие дела. Юма и Эл пошли прогуляться по пляжу.

– Мам, пап! Профессор! Посмотрите на небо! Звезды включились! Только что. Вот прямо сейчас было темно, и тут они зажглись.

– Звезды! Они вернулись! Какое счастье! Неужели все кончилось?

– Постойте-постойте, что-то определенно не так. Это не наши звезды. Они совершенно по-другому расположены.

– Да-да, теперь я тоже это вижу. Что это значит, профессор?

– Погодите, дайте прикинуть. Удивительно, но это звездное небо выглядит так, как будто мы смотрим на него с другой стороны нашей галактики. Приблизительно из звездной системы Койла или около нее.

– Что будем делать?

– Думаю, раз звезды стало видно, до них можно попробовать добраться.

– Тогда летим?

– Не стоит рисковать всем сразу. Сделаем так. Я полечу вперед, а вы будьте на связи. Как только я пересеку то место, где проходила линия, я сообщу вам. Вот тогда вы можете стартовать. До ближайшей точки пересечения пара часов лету. Вы как раз успеете собраться.

Профессор улетел. Связь ни с кем, кроме «Тихого Мальда», так и не удалось установить. Наверное, звезды с этой стороны галактики были расположены гораздо дальше, чем хватало мощности передатчика.

Через два часа Укля бодро рапортовал:

– Вот сейчас я пересекаю примерно то место, где была линия. От нее не осталось никакого следа. Все в порядке, полет нормальный. Можете стартовать.

«Большой Тос» вылетел вслед за профессором.

Примерно час спустя Укля в очередной раз вышел на связь.

– «Большой Тос», как слышите?

– Слышим вас, профессор. У нас все в порядке.

– Я провел кое-какие расчеты. Четвертая планета Койлы обитаема. Там довольно развитая цивилизация. Планета называется Моу. Думаю, надо лететь туда. Они помогут нам вернуться домой. Моуанцы вступили в контакт с Вайдой еще в…

Связь прервалась. Звезды погасли. Впереди замаячила пустая линия.

– Гроган, да что же это такое?

– Папочка, почему это опять происходит?

Эл метнулся на корму.

– Можете радоваться. Этея и Ирован на месте. Больше ничего нет. Па, может, профессор нам приснился?

Гроган молча развернул верхолет обратно на Ирован.

* * *

На Ироване уже под утро, уложив детей спать, супруги стояли на пляже и смотрели на бесконечно черное небо.

– Хорошо, что мы все вместе. Если бы это случилось с кем-нибудь одним из нас, я бы не пережила.

– Да, я тоже.

– Когда кончится еда в автоматах, можно будет выращивать токеты и креп. Вы с Элом будете ловить нивлов, а мы с Юмой собирать вежу и что-нибудь еще, что найдем. Здесь в лесах и садах много всего растет. Мы прекрасно тут проживем.

– Да, да. Мы справимся. Но я все-таки надеюсь, что мы выберемся отсюда. Когда звезды включатся еще раз, вылетаем немедленно.

– Ты уверен, что они включатся?

– Непременно. Установим дежурство. Ты поспи, а я послежу за небом до утра.

Следующий день прошел вяло. Гроган возился с передатчиком и раз в пару часов поднимался на орбиту посмотреть, не появились ли звезды. Дети бесцельно слонялись по парку аттракционов. Мильза обходила окрестные сады и луга, составляла списки попадающихся растений и живности.

Вечером она сказала:

– Милый, сегодня твоя очередь спать. Я послежу за небом.

– Хорошо. Разбуди меня после полуночи, я тебя сменю.

– Нет-нет, здесь такой чудесный воздух, я так бодро себя чувствую, что могу просидеть всю ночь.

– Как только устанешь или захочешь спать, разбуди меня, слышишь?

– Не беспокойся. Спокойной ночи!

* * *

– Гроган, проснись! Звезды зажглись. Нам надо лететь. Скорее!

– Это опять какие-то чужие звезды или наши?

– Не знаю, я в них не разбираюсь. Какая разница? Главное – убраться из этого пустого круга. Буди Эла, я отнесу Юму в верхолет.

В третий раз стартовал «Большой Тос» с космостоянки Ирована.

– Сынок, достань свой атлас. Посмотри, это наши звезды или нет.

– Кажется, наши.

– Гроган, не морочь ребенку голову, посмотри по приборам.

– По приборам похожи на наши. Я только хотел лишний раз удостовериться.

– Ура! Мы летим домой!

– Тише! Не буди сестру. Вдруг мы не успеем, и звезды снова погаснут.

– Па, поднажми!

– Делаю, что могу.

Они успели. Место пересечения с пустой линией проскочили на полной скорости. Если не смотреть в бортовой журнал, так теперь невозможно догадаться, что она здесь была. Вскоре их родная звезда Огелон начала превращаться из точки в черточку. Черточка удлинялась и удлинялась, пока не заняла собой весь верхний иллюминатор. Потом на фоне оранжевого Огелона появилась зеленая черта Вальды и тоже стала постепенно удлиняться.

Центральный космопорт Вальды буднично бурлил. Посадка верхолета «Большой Тос» не привлекла ничьего внимания. Никто даже не поинтересовался причиной их задержки. Грогана это немного задело. Отправив семью домой, он решил заглянуть в полетную службу.

– Были ли в последние дни проблемы на рейсах Ирован – Вальда?

– Нет, никаких проблем не зафиксировано.

– Не прерывалась ли связь с Ированом?

– В выходные нет. А в будни с ним связь не нужна, там же никого нет.

Сбивчивый рассказ Грогана сотрудники полетной службы выслушали с вежливыми недоверчивыми улыбками.

– Профессор Укля? Нет, не прилетал. Мы его знаем, он обычно много путешествует. Попробуем с ним связаться. Хм, действительно, профессор сейчас летит с Моу. Будет на Вальде через три дня. Связь неустойчивая. Мы обязательно передадим при первой же возможности, что вы хотели видеть профессора.

Через три дня Укля сидел в гостиной Мильзы и Грогана и вспоминал обо всем, что с ними случилось.

– Друзья мои, когда прервалась связь с «Большим Тосом», я так проклинал себя за то, что заставил вас задержаться на Ироване. Хорошо, что все так счастливо закончилось.

– Профессор, а все же что это было? Что это за пустая линия?

– Я могу лишь строить догадки. Гипотез много. Вот, например, самая подходящая к нашему случаю. Хотя она же и самая невероятная. Это немного сложно, но постараюсь объяснить. Как известно, мы живем в двумерном мире, можем двигаться вперед и назад, летать вверх и вниз. Представьте себе, что существует некий одномерный мир, вот как это шнурок. В этом мире жители могут двигаться только по одной оси – вперед и назад.

– А как же они друг через друга перелетают? – спросила Юма.

– Ну, не знаю. Это же всего лишь воображаемый мир. Может быть, им не надо перелетать друг через друга.

– Тогда им приходится общаться только с соседями сзади и спереди, да? Это же скука смертная.

– Наверное. А может быть, они общаются как-нибудь по-другому.

– Как? Дергают за шнурок?

Профессор улыбнулся.

– Вполне может быть. Но я хотел сказать о другом. Предположим, в этом шнурке живут одномерные жители. Чтобы добраться от одного конца шнурка до другого, такому жителю надо просто ползти по шнурку.

– А соседи? Они же будут ему мешать ползти.

– Именно. А теперь сложим два конца шнурка. И вот, пожалуйста, мы мгновенно переместили одномерного жителя с одного конца его Вселенной на другой.

– Кто-то сложил нашу Вселенную?

– Об этой гипотезе я и говорю. Кто-то трехмерный сложил нашу Вселенную, и я переместился в звездную систему Койлы.

– А пустая линия? Откуда она взялась?

– Согласно моей гипотезе, это складки пространства, образовавшиеся в момент сгибания и разгибания.

* * *

Презентация модели искривителя пространства подходила к решающей фазе. Молодой физик Иван Федоров, представляющий свой проект, заметно волновался. Ему очень важно было получить грант на дальнейшие исследования.

– А теперь перейдем к эксперименту на практике. Вот здесь, в этом искривителе, сейчас зафиксирована некая плоскость, представляющая собой модель двумерного мира. Сейчас с помощью захвата я извлеку часть плоскости и перенесу ее в другую область.

В искривителе зажегся бледный кружок. Иван покрутил джойстик и перетащил кружок на новое место.

– Вот видите, сейчас выбранный участок плоскости перемещен. А теперь вернем его на место.

Еще пара движений джойстиком, и кружочек занял первоначальное положение.

– Вы можете убедиться, что двумерная модель от моих манипуляций нисколько не пострадала.

Иван расслабленно улыбнулся.

– На этом презентация модели искривителя пространства окончена. Готов ответить на ваши вопросы.

– Мы бы хотели увидеть результаты ваших перемещений.

– Но я ведь только что их продемонстрировал.

– Продемонстрировал? Мы видели маленькое круглое пятно, ползающее внутри вашей модели. А как нам убедиться, что действительно что-то захватывалось и перемещалось? Дайте нам посмотреть на это.

– Убедиться можно математически. Вот формулы, – Иван устало махнул на испещренную значками доску.

– Раз уж вы говорите об эксперименте на практике, то мы и хотим убедиться на практике. Увидеть, услышать, потрогать…

– Поймите, мы живем в трехмерном мире, искривитель работает в двумерном. Наши миры разные по самой своей сути. Мы не можем воспринимать двумерный мир при помощи органов чувств, только силой воображения…

– Хорошо. Оставим двумерный мир в покое. Вы можете представить нам модель, работающую в трехмерном мире? Чтобы мы все-таки смогли практически убедиться в ее действенности.

– Так ведь на создание трехмерной модели мне и нужен этот грант.

Комиссия напряженно молчала.

Наконец общее мнение выразил председатель:

– Вот что, молодой человек. Вы отняли у нас два часа времени и не смогли продемонстрировать ничего. Да-да, ни-че-го. Ваши расчеты оторваны от реальности, а ваша модель… Простите меня, но это ведь просто жужжалка с кружочками, такую могут собрать на уроках труда в младших классах.

Молодой физик Иван Федоров так и не получил грант. Трехмерная модель искривителя пространства не была создана. Кто знает, возможно, это и к лучшему…

Владимир Венгловский.Космос над нами

Пить вино с Великим Инквизитором Премом – то еще удовольствие, я вам скажу. Под его цепким взглядом даже шелтское тридцатилетней выдержки приобретает вкус ягодного уксуса. Бокал в моей руке подрагивал, отбивая едва слышную дробь по зубным пластинам. А Великий Инквизитор пил баснословно дорогое шелтское, словно дешевое вино в прибрежном кабаке, – залпом опрокидывая содержимое бокала в рот и тут же наливая следующую порцию.

Пил и не пьянел.

Это у Према называлось «выходом в люди». Читай – домой к несчастному профессору Тарду. То есть – ко мне. Угораздило же меня… Нечистый его знает, чем Инквизитора привлекла моя скромная персона. Хотя было бы гораздо хуже, пригласи он меня туда. Так что – сиди, Тард, пей вино и делай вид, что поддерживаешь дружескую беседу. Терпи.

У Великого Инквизитора белая гладкая кожа. Почти прозрачная. «Такую кожу скверна не возьмет, – подумал я. – Еще эти глаза его, синие… Уставился, как змея на добычу». Черные волосы Инквизитора сползали на бордовый плащ.

А если на Према посмотреть вот так – сквозь бокал, то Великий Инквизитор не кажется таким страшным. Преломляется его лицо, плывет в шелтском. Смешно даже.

– Как работа, доволен? – поинтересовался Прем.

Я вздрогнул. Вино расплескалось на одежду.

– Нормально, ваше святейшество, не жалуюсь. Спасибо.

– Нашел что-нибудь интересное?

Я старался отвечать размеренно, тщательно подбирая слова, а то еще сболтну, чего не следует.

– Ваше святейшество, вам же известно, что все, что я нахожу… Все, что к скверне относится, я сдаю инквизиции.

– Знаю-знаю.

«Хлоп», – вылил шелтское в рот Великий Инквизитор. Потекли по тонким губам красные капли, впитались в бордовый плащ.

– Знать-то знаю, но мало ли… Вдруг скверна и в твой дом проникла?

И – зырк на меня синим глазом. Аж мороз по коже.

– Ладно, не напрягайся ты так. Давай, пей лучше. Да минет нас скверна! – Великий Инквизитор поднял ладони вверх, к Белой Луне. – И так с каждым циклом все больше и больше оскверненных на вознесение отводим. Жалко будет потерять своего ручного профессора.

Надо же, еще и ехидничает. Ползун несчастный.

– Я постараюсь не поддаться скверне, ваше святейшество, – выдавил я робкую улыбку.

– Пойду я, – Великий Инквизитор поднялся, с сожалением глядя на пустой бокал. – Бутылку тебе оставляю. Угощайся. Может, девицу какую пригласишь.

Великий Инквизитор заговорщицки подмигнул. А у меня сердце – бу-бух, чуть из груди не выскочило.

– Ну что вы, ваше святейшество…

– Ладно-ладно, – хихикнул Прем. – Дело молодое.

И исчез в коридоре. Ровной походкой пошел, зар-р-раза, будто и не пил.

«Раз, два, три, четыре», – начал считать я.

«Бум», – хлопнула входная дверь. Все – ушел. Я прислушался – тишина, никого. Бросился к шкафу, открыл дверцы.

– Играда, вылезай. Уже ушел, – я протянул руку.

Из вороха одежды появилось миловидное улыбающееся личико, обрамленное копной всклокоченных желтых волос, затем женская рука схватилась за мою ладонь, и из шкафа выбралась Играда.

– Чего он приходил? – кивнула Игра на дверь.

– Да так… Нечистый его знает.

Игра все не отпускала мою ладонь. Рукав ее халата сполз к локтю, и я невольно опустил глаза. Вся рука от локтя до кисти была покрыта, словно коростой, серой твердой кожей.

Скверной.

* * *

Впервые я встретил Играду три цикла назад во время инквизиторской облавы.

– Впустите, пожалуйста, впустите!

Кто-то настойчиво колотил во входную дверь.

– Иду уже… Что случилось?

«Облава! Всем оставаться на своих местах, инквизиция. Расстегнуть одежду», – доносились крики издалека. С одной и другой стороны квартала. Выхода не было. Только спрятаться по домам, разбежаться, как мыши по норам. Нет, если ты не поражен скверной, то чего бояться? Правильно – нечего. А если поражен?..

– Да впустите же вы!

Я открыл дверь. В дом ввалилась девушка, упав мне на руки. Ее желтые волосы пахли солнечным ветром. Она прижалась ко мне, и я почувствовал нервную дрожь тела. И маленькие упругие груди под тонкой тканью платья.

– В дом, быстрее!

Девушка заглянула мне в глаза. Ее зрачки были зелеными, как морской прибой.

– Прячься, – указал я на шкаф.

Девушка, словно маленький, выкопанный на поверхность подземник, зарылась в груду белья.

И тут же раздался стук в дверь.

– Инквизиция, открывайте!

Я открыл. На пороге стояли трое – двое гвардейцев с заряженными метательными трубками и молодой инквизитор. Совсем еще мальчишка. Кажется, его недавно приняли.

– Расстегивай одежду! – рявкнул усатый краснолицый гвардеец.

Мальчишка-инквизитор слегка покраснел. Видимо, не доставляло ему удовольствия разглядывать голые мужские тела. Сочувствую. Я расстегнул пуговицы.

– Чист, – проворчал гвардеец. – Кто еще в доме?

– Никого, – ответил я.

Нечистый его забери! Не умею я врать. Кажется, голос ломкий стал. И лоб испариной покрылся.

– Идемте, – сказал инквизитор. – Это же профессор Тард. Он под защитой Великого Инквизитора. У нас служит.

Уф-ф, пронесло.

Когда патруль утопал дальше, я вернулся к шкафу. Помог выбраться девушке – маленькому желтому солнышку.

– Спасибо, – пробормотала она, опустив глаза. – А вы правда профессор? Такой молодой?

«Да уж, – хотел было сказать я, – у нас в Академии нынче большая текучка кадров».

Но вместо этого произнес:

– Покажи.

Девушка закатала рукав. По руке расползлось серое, цвета Луны Нечистого, пятно скверны.

– Меня зовут Играда, – сказала девушка и улыбнулась.

* * *

Играда сидела на диване, поджав под себя ноги, и держала бокал с вином. Элегантно сидела, словно аристократка. Не скажешь, что была детской учительницей в своей прошлой – до скверны – жизни.

А сейчас скверна с каждым днем все выше и выше поднимается по ее руке. Скоро серая твердость переползет на тело, затянет голову… А дальше? Дальше оскверненные становятся образом не Создателя, а Нечистого. Я с тревогой бросил взгляд на Играду. Совсем кожа у нее на лбу тонкой стала. Вот-вот третий глаз, порожденный скверной, прорежется.

– Что там? – спросила Игра.

– Ничего, – поспешил я обнять девушку. – Все нормально. Я обязательно найду лекарство. Мы вылечим тебя.

– Вылечим, – Играда тяжело вздохнула. – Это же не болезнь. Это не заразно. Это проклятие Нечистого.

Девушка попыталась спрятать лицо в ладонях, но я схватил ее за руки. Заглянул в глаза.

– Понимаешь, мне надо разобраться, что такое эта скверна. И тогда я пойму, как от нее избавиться.

За окном ярко светили Луны. Белая Луна Создателя оставляла на полу светлые пятна. Серая Луна Нечистого добавляла к пятнам темные тона. Сегодня начало цикла – период Вознесения. Праздник, отмечающий дни, когда Создатель и Нечистый покинули наш мир и создали Луны. Луна Создателя – рай для душ, куда после смерти попадают праведники. Те, кто не копаются в земле в поисках старинных предметов. Не задают подозрительных вопросов: «Что было раньше? Отчего нам так сложно постичь мудрость древних книг? Почему все древнее – скверна?»

Вот такие умники, которые хотят слишком много знать, являются одержимыми Нечистым. Они попадают в ад – на Серую Луну. Они и еще те, кто носит на себе печать скверны. Доблестная инквизиция ускоряет их вознесение.

Сегодня, в начале дней Вознесения, Луны приближаются друг к другу и опускаются к самой земле. Море поднимается высоко, пытаясь бурными волнами разбить скалы. Если когда-нибудь это случится, то наш город рухнет в воду. Даже до моего дома в центре города доносится шум ударяющихся о камни волн. Защити нас, Создатель!

Я поднял ладони к Белой Луне.

А над Лунами висело ночное небо, расцвеченное белыми и серыми красками. Сейчас дальше Лун ничего не видно, но в другие дни… Когда заканчивается праздник Вознесения и цикл достигает середины, Луны отдаляются, становятся намного меньше, и далеко-далеко на небе загораются маленькие желтые звезды. Говорят, что это фонари Создателя и Нечистого, которые освещают им небесный путь. Но мне кажется совсем другое…

– Покажи, куда уже поднялась? – обернулся я к Играде.

Девушка расстегнула пуговицу и медленно опустила халат. Серая скверна с ее руки уже протянула свои щупальца на плечо. Я прикоснулся – твердая скверна едва прогибалась под пальцами. Медленно я опустил ладонь ниже – на гладкую и теплую женскую кожу.

– Я с каждым днем все больше и больше похожа на Нечистого, да?

– Не говори ерунды, – я обнял Играду.

Звякнул о доски пола упавший бокал.

– Кажется, мы разлили вино, – горячее дыхание девушки щекотало мне ухо.

– Ну и Нечистый с ним, – сказал я.

Через час, когда я уже засыпал, обнимая Игру, перед моим взором вновь возникла старинная картина, которую я нашел давно, еще в начале своей службы в инквизиции. На картине было изображено черное небо, наполненное сверкающими звездами. Небо дышало бесконечным пространством, манило неведомыми далями. И мне показалась, что там, из черных глубин, кто-то смотрел на меня пристальным вопрошающим взглядом.

Звал.

А в небе замерла непонятная конструкция, в которой переплелись металлические кубы и цилиндры.

У меня не было тогда другого выхода – я отдал картину инквизиции. Как старинную вещь – источник скверны.

И я подумал, а что, если Создатель живет не на Белой, а вот в этом непонятном небесном доме, изображенном на картине? Но потом я прогнал эту мысль – глупость какая. Странное сооружение не вызывало у меня священного трепета. Мне хотелось его изучить, понять, использовать… А Создатель, он… Я вновь почувствовал манящий взгляд из звездных глубин.

А Создатель давно нас покинул…

Когда я подумал это в первый раз, то сам испугался собственных мыслей. Да! Создатель покинул мир! Он ушел в эти далекие дали и зовет за собой нас – своих детей. А мы… Мы не слышим его зов. Мы покрываемся скверной и не понимаем, что это такое.

Вот за такие мысли можно запросто угодить в инквизицию и вознестись.

Я поднялся и зажег газовый светильник. Приподнял одну доску с пола, запустил руку в тайник и достал древнюю книгу. Белые страницы были сделаны из неизвестного мне гладкого твердого материала. Я изучал книгу уже целый цикл, пытаясь найти ответ. Понять суть бытия.

– Что там у тебя? – сквозь сон спросила Игра. – Опять твоя книга?

– Да. Ты спи. Извини, что зажег свет.

Текст в книге был и понятен и чужд одновременно. Привычные буквы складывались в совсем незнакомые слова. Древние. Отмеченные Нечистым. Да, полно – верю ли я в Нечистого? В Создателя – верю. А в Нечистого? Почему инквизиция останавливает развитие науки, прикрываясь защитой от скверны? Ерунда какая-то.

Вновь и вновь я возвращался к книге, вчитывался в древние слова, с трудом улавливая их смысл.

«История довоенных космических исследований и колонизаций».

«Планета с орбитой в зоне жизни».

«Два спутника, чей период обращения…»

«Космическая станция…»

Книгу я обнаружил случайно.

* * *

Была середина цикла. Море, уведенное за собой Лунами, ушло далеко от берега, обнажив дно и прибрежные пещеры в отвесных скалах. По мокрому песку бродили группы охотников за ползунами и мидиями. Кое-где бордовыми силуэтами стояли инквизиторы, наблюдая за процессом: не приведи Создатель, если кто найдет и утаит скверну – древнюю вещь. А море порой было богато на подобные находки.

Конечно же, тут находился и я – ученый – представитель инквизиции. Охотники вначале подзывали к древним вещам меня, а я уже относил скверну инквизиторам. Я успевал бросить лишь один взгляд, только на мгновение прикоснуться к тайнам прошлого.

Обидно, Нечистый его забери.

Но в тот раз древнюю вещь нашел я сам. Краешек книги выглядывал из здоровенной кучи водорослей. Я нагнулся… И едва успел уклониться от мощной газовой струи, выпущенной скрывающимся в водорослях ползуном. Толчок подбросил ползуна, и неуклюжее на вид создание резво зашлепало по песку, перебирая пятью плоскими лапами. За фыркающим ползуном тут же погнались охотники. А я схватил книгу. Материал прочный, буквы целы, не размыты водой. О Создатель, что же мне было делать? Не мог же я отдать инквизиции такое сокровище? Рядом в водорослях я увидел большую мидию. Она приоткрывала створки панциря, выставляя напоказ белое склизкое тело.