Текст книги "Половинки космоса"

Автор книги: Алексей Толкачев

Соавторы: Иван Наумов,Светлана Тулина,Татьяна Кигим,Владимир Венгловский,Алекс де Клемешье,Евгений Лобачев,Борис Богданов,Александр Сальников,Тимур Алиев,Владимир Марышев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)

Алексей Толкачев.Мотылек

За две с половиной тысячи лет до описываемых событий на острове Иос слепой бородатый поэт сочинил такие строки:

 
Царь Одиссей, многохитростный муж, Лаэртид благородный,
Был он на выдумки мудр, плодовит на затеи изрядно,
В умных советах никто с ним не мог наряду быть поставлен
Ни из людей земнородных, судьбою гонимых,
Ни из богов олимпийских, владык беспредельного неба.
Был у него, не иначе, другой покровитель, что редко
С неба, звездами обильного, сходит, к земле обращаясь,
И, открывая избраннику благословенному хитростей много,
Вновь исчезает во тьме, во пределах тумана и тлена.
 

* * *

Кул-Дун переносил высокую температуру нормально, однако и удовольствия от нее не получал. Поэтому, если планета имела атмосферу, Кул-Дун, чтобы не гореть в ее слоях, предпочитал совершать посадку на малой скорости. При этом он выпускал крылья и трансформировал свой корпус так, чтобы по возможности не сильно отличаться внешним видом от местных транспортных средств. На планете Ноид таковыми были бронированные амфибии. Приняв форму длинной крылатой тортиллы, Кул-Дун мягко опустился на все шесть лап прямо перед гигантским зеленым деревом.

Это был портал в Юк-хом-о'Риу – так на местном языке называлась эта уникальная зона. Уникальная даже по меркам Кул-Дуна, побывавшего на многих планетах и повидавшего самые разные миры. В Юк-хом-о'Риу наравне с физическими законами действовали фокусы виртуального киберпространства. А кроме того, здесь имела реальную силу магия, и не виртуальная, а самая настоящая, природная, существовавшая в этих землях испокон веку.

В Юк-хом-о'Риу были рады далеко не всякому гостю. Прорваться же сюда силой мало кому удавалось – входные цепи содержали защитный код высочайшего уровня. Местные технари работали на стыке кибернетики и магии. У Кул-Дуна были в Юк-хом-о'Риу друзья, но были и те, кто предпочел бы никогда не пускать его сюда. Оставалось надеяться, что власть Царя Грозного не распространилась еще на всю зону.

Кул-Дун включил режим визуализации виртуальных образов и сразу увидел входной код, с которым ему предстояло сейчас пообщаться, – он отображался в виде красного огонька, бегающего туда-сюда по гирлянде из золотых звеньев. Кул-Дун приблизился. Огонек замер на месте, и прозвучал вопрос:

– Кто ты и что тебе надо?

– Я Кул-Дун. Меня здесь знают. Хочу войти.

– Кул-Дун, – ответил код. – Космический странник, переносчик идей. Войдешь, если докажешь, что ты – это ты. Готов отвечать на контрольные вопросы?

– Готов.

– Вопрос первый. Что это за песня?

Огонек сместился по гирлянде вправо, и зазвучал заунывный напев:

 
– В первый раз я в сраженье мальчишкой попал,
Содрогаюсь, о том вспоминая.
В узком темном тоннеле противник напал.
Но со мною крысиная стая…
 

– Осская баллада. Из фольклора воинов лабиринта, заводчиков охотничьих крыс.

– Правильно. Вопрос второй. Что это за текст?

Огонек кода двинулся влево.

– Строя себе укрытие, три брата по-разному отнеслись к выбору материала. Первый брат построил стены из летних воспоминаний. Второй брат – из решительных отказов. Третий же возвел крепость из полной бессмысленности. Но вот пришел Реальный Зверь. Он дунул ветром реальности – и разлетелись летние воспоминания, и не устояли решительные отказы. Только полная бессмысленность не рухнула под ветром реальности. И, будучи спасенными в стенах этой бессмысленности, три брата запели: «Нам не страшен этот мир, этот мир, этот мир!»

– Это сказка монахов с философской луны Иглад.

– Похоже, ты действительно Кул-Дун, – сказал код. – Тогда давай по-серьезному. Подключайся по железу. Предупреждаю сразу: оружие и софт без специального разрешения не пропущу.

– Что я, впервые у вас, что ли? – ответил Кул-Дун, вставляя палец в гнездо разъема на стволе дерева. – Правила знаю. Я налегке пришел.

Прогнав тестовые программы, код счел результат удовлетворительным.

– Проходи! – сказал он, и в зеленом стволе возникло дупло, как раз такого размера, чтобы Кул-Дун в своем нынешнем облике шестилапой тортиллы мог в него забраться.

Юк-хом-о'Риу встретило Кул-Дуна тенистой прохладой, шорохом высоких трав и многоголосьем лесных обитателей. По дорожкам и тропинкам туда-сюда сновали представители местной фауны: рептилоиды, тортиллы, серпенты – всех видов и мастей. И трудно было понять, кто из них живое существо из плоти и крови, кто демон, а кто кибер-виртуал. Жизнь кипела: кто-то кого-то ел, кто-то с кем-то спаривался, кто-то за кем-то гнался (вероятно, чтобы спариться, а потом съесть). Свысока на все это копошение равнодушно взирали ленивые мимоходы. Эти гигантские ящеры были вегетарианцами, поэтому ни на кого не охотились и сами, в силу своих размеров, никого не боялись. Аккуратно раздвигая стволы вековых деревьев, они проходили мимо всех этих мелких хищников, стараясь ни на кого не наступить. За что и получили свое название – мимоходы.

Кор ждал Кул-Дуна в обычном месте – на берегу большого озера.

– Привет, Кор! Рад тебя видеть.

– А уж я как рад! Ну что, бродяга, как дела?

– Как обычно. Летаю, где придется. Сегодня здесь, завтра там. Космос большой. Как набреду на веселое местечко – иду на посадку.

– А здесь у нас, значит, веселое местечко? – усмехнулся Кор.

– А что. Здесь красиво.

– Да уж, и не говори! Вон какие красавицы у нас тут на деревьях.

Из густых ветвей поблизости свешивался раздвоенный хвост, покрытый блестящей чешуей.

– Я смотрю, ты не очень-то весел. Предположу, что политическая обстановка в зоне далека от благополучной?

– И продолжает удаляться. Царь Грозный вообще страх потерял. Ладно, раньше он там у себя внутри чудил. Так теперь уже и на других полез. Туда, к востоку, – Кор махнул рукой в сторону противоположного берега озера, на котором возвышались зубчатые стены крепости Грозного. – В прошлом году оттяпал себе Дикие Деревни и Хакерский Городок. При этом заявляет, подлец, что устроит во всем Юк-хом-о'Риу новую счастливую жизнь. Сначала у себя в домене все с ног на голову поставил. Издал указ о том, чтобы все хозяйство будет строиться по единому доменному плану. Портной ты – должен шить то и в таком количестве, как тебе скажут. А продавать – не твоя забота. Товар у тебя заберут и гроши какие-то заплатят. Потом он в доменных лавках продаваться будет, уже другими людьми. А у тех тоже деньги вырученные потом забирают – и в казну. Программист – будешь писать те программы, какие тебе скажут…

– Кто скажет?

– А государевы люди. По каждому направлению министерство учредил: земельное, ловчее, софтописчее, тортиллье, стольничее, чашничее… Молодежь всю поголовно в дружину на время забирает. Чтоб каждый солдатом стал. А кто не хочет – того под арест. Ты себе можешь такое представить? Отродясь у нас тут ни в одном домене таких порядков не было! Юк-хом-о'Риу всегда было свободной зоной. Небезопасной, да, но свободной…

– Стало быть, новые идеи общественного устройства несет вам Царь Грозный… Интересно, где он их нахватался? Неужто сам придумал?

– Да их, магов, разве поймешь! Может, и сам. Но, вообще, говорят, книгу ему откуда-то издалека привезли, там он и вычитал, как можно всю жизнь человеческую наизнанку вывернуть. Не ты ли ему эту книгу привез, часом? – прищурился Кор, – Новые идеи – это ведь по твоей части.

– Ты же знаешь, я с ним не дружу. Да и книг с собой не таскаю. Мне это незачем. Все, что в книге написано, я и так сразу воспринимаю, мне для этого даже прикасаться к ней не надо. В себе всю информацию и ношу.

– Интересно, в себе – это у тебя где?

– Да ты все равно не поймешь.

– Ну и ладно. В общем, насчет Царя Грозного вывод ясен – нам его ликвидировать надо.

– А не внутреннее ли это дело их домена? Их царь, пусть сами и определяются, что с ним делать.

– Рыцари рода Олевичей, – гордо вскинул подбородок Кор, – во все времена считали своим долгом наказывать зло. Невзирая на то в каком домене оно творится. И вообще. Дело было внутреннее, пока он на соседние земли не полез. А народу тамошнему совладать с ним непросто. Он же маг все-таки.

– А ты, значит, можешь?

– Есть у него уязвимое место. Дружина сильная, сам он маг, а вот по части техники у них там слабо. А у нас как раз очень даже неплохо. Если бы к нему в замок наших боевых роботов запустить, он бы не устоял. Люди против роботов не воины, а магическая энергия – она тоже не бесконечна. Штук тридцати роботов хватило бы, я думаю. Я бы их повел, а больше никого из людей и брать бы не стал, чтоб не рисковать зря. Справились бы в таком составе… Да только вот как к нему в крепость попасть? Штурмом ее не возьмешь, неприступная она.

– А что, – спросил Кул-Дун, задумчиво глядя на озеро, – роботы ваши от воды не портятся?

– Нет. Могут хоть полностью в воду погрузиться.

– Ага. А ты сам можешь под водой какое-то время пробыть?

– Без проблем. Аква-костюм есть с системой дыхания. Ты нам что, хочешь предложить по дну озера к его крепости пройти? Какой смысл? К стенам мы и вокруг озера подъехать можем. Толку-то? Ворота все равно закрыты.

– Нет, я другое предлагаю. Есть одна идея, с Земли.

– Что это?

– Планета в Солнечной системе. Бываю там иногда. Там один поэт написал о том, как армия осаждала крепость. Штурмом взять не могли. И тогда они придумали хитрость. Сказали, что хотят заключить мир и в знак дружбы дарят защитникам крепости подарок – большую деревянную фигуру коня.

– Кого?

– Кони – это там звери такие, на которых все ездят. Как вы на тортиллах.

– Небось на той планете и ты выглядишь как конь с крыльями?

– Ты догадлив. Так вот, сделали большого деревянного коня. Оставили у стен крепости. Осажденные этого коня втащили к себе в город. А конь был внутри пустой, и в нем отряд воинов сидел. Ночью они вылезли, перебили стражу и открыли ворота крепости.

– Забавная история.

– Я думаю, и вы можете аналогичным образом позабавиться. Построите плавучую модель мимохода в натуральную величину. Тридцать роботов в мимоходе поместятся?

– Если он пустой внутри? Поместятся, пожалуй.

– Ты пошлешь Царю Грозному сообщение, что предлагаешь мир и отправляешь ему подарок через озеро. У мимохода должно быть какое-то минимальное автоматическое управление, чтобы он сам озеро переплыл и на тот берег вылез. А в мимоходе будешь сидеть ты со своими тридцатью роботами.

– Да стража Грозного первым делом проверит, нет ли у этой штуки чего-нибудь внутри! Не знаю, как в твоей Солнечной системе, а тут люди не дураки.

– Естественно, заглянут. А внутри никого не будет. Потому что неподалеку от того берега ты откроешь люк в брюхе мимохода и ваш десант уйдет под воду. Пустой мимоход уплывет, а вы подойдете по дну к самому берегу и будете ждать. Ну а дальше ясно – им, чтобы этого мимохода к себе в город провести, надо будет большие ворота открыть. Как они ворота откроют, вы из воды выбегаете – и в крепость.

– Нет! – Кор хлопнул себя по колену. – На самом деле, будет не так! Будет еще лучше! Они мимохода к себе в город не возьмут, пока не убедятся, что в нем не содержится никаких угроз. Сначала проверят, нет ли чего-нибудь внутри, типа солдат или взрывчатки. Потом просканируют на предмет вредоносного софта. Но есть же еще магия! Вдруг это артефакт какой-нибудь опасный? Значит, этот подарок должен будет еще маг посмотреть. А маг у них там только один – Царь Грозный! Какие другие раньше были – он от всех постепенно избавился, потому что соперников боится. Значит, сам Царь Грозный рано или поздно к нашему мимоходу подойдет. Вот тут-то мы из воды выйдем, стражу нейтрализуем, Грозного схватим, погрузим в этот же самый мимоход и вернемся на наш берег! Дружище, ты гений!

– Гений – тот, кто на Земле эту хитрость с конем придумал. А я идей не придумываю. Я их только переношу.

– Спасибо тебе. За месяц, я думаю, мы такого мимохода построим. И тогда конец Грозному!

– Ну а у вас поживу пока, если не возражаешь. Послушаю, какие тут песни поют, какие байки рассказывают.

Не прошло и месяца, как мимоход был готов. Настал день операции. Все шло четко по плану: когда мимоход на автоматическом управлении достиг противоположного берега, вылез и лег на брюхо, внутренности его были уже пусты. Подбежавшая стража Царя Грозного принялась обследовать подарок. Возились около часа и в конце концов по части железа и софта ничего вредоносного не обнаружили. Наступила пауза. Люди Грозного ничего больше не делали, но и не расходились. И вот еще часа через полтора из крепости вышел сам Царь Грозный. Медленно и осторожно он подошел к мимоходу и направил на него свой посох. И в этот момент из-под воды стали появляться боевые роботы Кора. Тридцать одинаковых зловещих машин-убийц в блестящих хромированных корпусах. И с ними их предводитель, Кор, благородный рыцарь из рода Олевичей. Как только роботы вышли из воды, на лбах у них загорелись и забегали влево-вправо красные огоньки. Это включились активные голобенды – излучатели, создающие виртуальные голографические объекты. В данном случае – голографические копии тех же роботов. Стражникам Грозного стало казаться, что роботов на берегу не тридцать, а целая сотня, причем они со всех сторон! Люди открыли беспорядочную пальбу. Но боевого робота довольно трудно вывести из строя при помощи обычного стрелкового оружия. К тому же две трети выстрелов вообще шли по ложным целям. А вот роботы расправились с воинами Царя Грозного довольно быстро. Кто решил спасать свою шкуру, те успели убежать, ну а храбрые… Пали смертью храбрых в первые же минуты боя. Царю Грозному оставалось надеяться только на свой магический посох. Сначала он ударами зеленых молний сжег пару роботов, но потом, видимо, решил, что следует экономить энергию, и просто поставил вокруг себя защитный кокон. Через этот кокон подобраться к магу было невозможно, был он непроницаем и для выстрелов. Однако Кор решил, что дело практически сделано. Ведь кокон тоже надо питать магической энергией. Сейчас роботы окружат Грозного так, чтобы тот не смог никуда уйти, и рано или поздно защита его погаснет.

Но тут Царь Грозный сделал нечто совершенно неожиданное. Он топнул ногой по земле и стремительно отбежал на несколько метров в сторону. А из земли, в том месте, где он топнул, стал быстро расти холм. Через несколько мгновений стало ясно, что это не холм, а гигантская человеческая голова! Когда эта голова поднялась из-под земли полностью, она повернулась к ближайшей группе роботов и сильно дунула в них из обеих ноздрей своего огромного носа. Точнее сказать, так это выглядело для Кора – будто голова дунула. На самом же деле из носа головы вышел мощный электромагнитный импульс, который в ту же секунду сжег все электронные внутренности боевых роботов. Голова сделала поворот, прицелилась, и еще одна группа роботов повалилась на землю. Таким образом в считаные мгновения из строя были выведены все машины. На поле боя остались только предводители враждующих сторон – Царь Грозный и рыцарь Кор. А из открывшихся ворот крепости на боевых лизардах уже выезжала кавалерия царской дружины.

Кул-Дун, который во время сражения завис в небе над ближайшей рощицей, поспешил на выручку. Подлетев к месту битвы, он выбросил вниз «бороду» – черную прядь кератиновых волокон. Кор подпрыгнул, ухватился за нее, и Кул-Дун взмыл в небеса, неся на «бороде» рыцаря Олевича. Через озеро – назад, в родной спасительный лес.

– Вот так взяли в плен Царя Грозного… Тридцать роботов потеряли. Да еще и кораблик в виде мимохода подарили. Как, собственно, я ему и обещал.

– Ну вот, Кор, нет худа без добра! Отныне он будет знать, что тебе можно верить!

– Да… План-то был отличный. Если б не эта голова страшная. Откуда я мог знать, что она там есть!

– Ну, зато теперь знаешь. Это называется «разведка боем». А я вот что думаю… Слетаю-ка я опять в Солнечную систему, на Землю. Там народ знает толк в военной тактике. Они там только и делают, что воюют. Поищу какого-нибудь сочинителя, какой у них найдется сейчас получше, дам ему информацию про вашу войну. Он об этом художественное произведение напишет. А в нем, глядишь, и подкинет идейку, как с гигантской головой можно справиться.

– Ты там с ними сделки, что ли, заключаешь? Ты ему – фактуру для произведения, а он тебе – свежие идеи?

– По сути так. А по форме – нет. С сочинителями я вообще лично не встречаюсь. Это только все дело испортило бы. Они, понимаешь, такой народ – им, чтобы что-то интересное придумать, простор требуется, иллюзия свободы. Так что они меня воспринимают как всего лишь некий символ. А я с ними общаюсь телепатически, этого вполне хватает.

* * *

В городе Санкт-Петербурге в доме на набережной реки Фонтанки как-то вечером сидел за письменным столом девятнадцатилетний поэт. Перед ним лежал лист бумаги с каракулями, чернильными кляксами, какими-то вымаранными сточками и рисунками на полях – преимущественно дамскими профилями, неестественно вытянутыми по горизонтали.

«Новое надобно. Непременно новое! – думал поэт. – Доколе можно длить традицию: Ариосто, Вольтер, Карамзин, Хераско, Жуковский… Баллады, классицизм… Написать, пожалуй, в прозе? Да что-нибудь этакое, о новом! Вот ежели о вражде помещичьих семейств? Как помещичий сын лесным разбойником делается, наподобие британского Робина Худа! Или и вовсе – о Емельяне Пугачеве? Нет, все не то… Глубже бы… О просвещенном современнике! Как не приемлет он старого уклада, находя его притеснительным, и страдает от того…»

За окнами еще не стемнело, но в комнате уже горели свечи. Живописцы знают: если на картине требуется передать состояние безысходности – следует изобразить смешение света естественного со светом свечей… Молодой поэт взглянул в окно. Серое петербургское небо, мелкий густой дождик и туман. Ни дать ни взять, второй Лондон в наших азиатских палестинах… Но что это? Ужель крылатый конь мелькнул в облаках?!

Поэт потряс головой, поморгал глазами. Рука потянулась за пером, перо опустилось в чернильницу.

– Почему бы, впрочем, не продолжить традицию? Почему б не баллада? Почему б и не сказка даже!

Перо стало выводить на листе бумаги строки:

– У Юхом-хорю…(зачеркнуто). Мухом-морю…(зачеркнуто). Лукоморья.

 
У Лукоморья дуб зеленый.
Златая цепь на дубе том
И днем и ночью кот ученый
Все ходит по цепи кругом…
 

– Ну, это понятно, – усмехнулся Кул-Дун, расположившийся на крыше дома напротив, – Юк-хом-о'Риу ему не выговорить. Защитный код входных цепей – этого ему тоже не понять. Пусть будет кот.

А поэт, подхваченный вдохновением, уже строчил и строчил:

 
– …И тридцать витязей прекрасных
На брег из волн выходят ясных,
И с ними дядька их морской…
 

– Многие категории он осознать не может, конечно, – думал Кул-Дун. – Но в целом воспринимает достаточно адекватно. Может, и получится добыть здесь новую идейку для Кора Олевича.

 
– …Там королевич мимоходом
Пленяет грозного царя.
Там в облаках перед народом
Через леса, через моря
Колдун несет богатыря.
 

– Нет, хорошо, хорошо воспринимает! – радовался Кул-Дун. – Про мимохода даже усвоил. Образ гигантской головы я ему тоже передал, а теперь пускай-ка он дальше сам пофантазирует – как такую голову можно победить. Подождем, послушаем…

Кул-Дун поднял взгляд вверх. Серое петербургское небо висело низко-низко над городом, но Кул-Дун знал, что чуть-чуть выше над этой серостью – бесконечность. Неисчислимое количество миров. И в каждом из них нужны новые идеи. А новых идей во Вселенной нет – это Кул-Дун тоже знал. Просто для каждого случая лучше всего подходит какая-то одна единственная. И иногда нужно, чтобы ее кто-то принес. Кто-то должен переносить идеи с места на место, как мотылек переносит пыльцу. Чтобы из старых идей рождалась новая жизнь.

* * *

Через 130 лет после описываемых событий, в городе Стокгольме женщина с улыбчивым лицом и печальными глазами напишет такие строки:

Снусмумрик появлялся в Долине весной, с рассказами о своих путешествиях и новыми идеями. Он наигрывал на губной гармошке песни, каких здесь раньше никогда не слыхали, – песни со всех концов света. А еще он был горазд рассказывать необыкновенные, невероятные истории. Ему было что рассказать, он знал многие потайные места и был знаком со многими существами. А однажды он показал жителям Долины свой флаг.

– Он вам нравится? Смотрите: синий цвет сверху означает небо, а синий снизу – море. Черта посередине означает путь. Точка слева означает настоящее, а точка справа – будущее.

Владимир Марышев.Тени прошлого

Иногда Тирри хотелось хотя бы раз в жизни испытать полную тишину. Разумеется, не ту, в которую легко окунуться, плотно заткнув уши. Он мечтал о настоящем, первозданном безмолвии – и отчетливо сознавал, что такого уголка ему не найти никогда. Простые обыватели с ограниченным допуском еще могли строить какие-то иллюзии. Но Посвященные намного лучше них знали, в каком мире живут.

Дом был наполнен звуками. Пусть негромкие, зачастую еле слышные, они не исчезали никогда. И почти в каждом из многочисленных секторов, отсеков, коридоров звуки эти хоть чуточку, да различались.

Тирри не мог похвастать абсолютным слухом и вряд ли сумел бы с закрытыми глазами отличить один коридор от другого. Но Фабрику биомассы, куда в последнее время наведывался все чаще, узнал бы наверняка. Здесь задавало тон басовитое гудение синтезаторов пищи. Время от времени его разнообразили звонки. Один короткий означал завершение какой-то фазы многоступенчатого процесса, два – выход готовой продукции, длинная трель – окончание рабочей смены. Мог раздаться и пронзительный сигнал, сообщающий о поломке. Но такое случалось крайне редко – техники знали свое дело.

В Доме было много обширных помещений, где хватало колоссальных конструкций и могучих машин. И все-таки Фабрика, даже до знакомства с Загой, вызывала у Тирри особые чувства. Высоченные ребристые колонны синтезаторов, пузатые резервуары, втиснутые между ними кожухи вспомогательных механизмов, и все это хозяйство обвивала масса серебристых труб. Они то расширялись, то сужались, постоянно разветвлялись, переходили одна в другую, и в их запутанном клубке невозможно было отыскать ни начала, ни конца… Это впечатляло.

Начальник смены уже поджидал Тирри и, увидев его, поспешил навстречу.

– Рад вас видеть! – залебезил он. – Зага сейчас выйдет. Уже прихорашивается, красавица наша.

«Рад вас видеть…» Конечно же, этот пройдоха с бегающими глазками кривил душой. Технари всегда недолюбливали Посвященных. В своем кругу они называли их «чистенькими» и потихоньку ворчали: за какие заслуги этим дармоедам такая честь? За что привилегии, которые только снятся вкалывающим на них работягам? Но шушукаться за спинами «дармоедов» – одно, а уж если повстречал кого-нибудь из них – изволь выразить почтение…

Зага не заставила себя ждать. Держалась она, конечно, гораздо уверенней, чем при первой их встрече, – даже сравнивать нельзя. И все-таки немного смущалась. Как будто до сих пор не могла поверить, что на нее положил глаз не какой-нибудь ремонтник, оператор или даже технолог, а Посвященный из самого элитного – восьмого – жилого сектора!

– Привет, Тирри, – она улыбнулась и повела рукой, словно отталкивая взгляды женщин со своего участка, полные жгучей зависти. – Мы снова пойдем в какое-нибудь интересное место?

– Привет, Зага, – улыбнулся в ответ Тирри. – Конечно, пойдем. А знаешь куда? Ни за что не догадаешься!

Она раздумывала недолго.

– Уже догадалась! Ты сводишь меня в оранжерею, да? Помнишь, в прошлый раз мы не успели ее всю обойти – там оставался такой чудный уголочек…

– Оставался, – подтвердил Тирри. – И мы в нем еще обязательно побываем. Но сегодня… Сегодня я покажу тебе Музей.

Он, конечно, ожидал, что его слова произведут эффект, но чтобы настолько сильный… Зага даже на время утратила дар речи.

– Ой… – выдохнула она наконец. – Ты не шутишь? Музей… да он ведь… туда же пускают только Посвященных! Мы в самом деле увидим ктуллов… тех, которыми пугают детей, настоящих ктуллов?..

Тирри кивнул:

– Раз приглашаю – значит, увидим. За тем и идем! Без проблем, конечно, не обошлось. Узнав, кого я хочу провести, ребята из Службы контроля устроили мне настоящий допрос. И после каждого ответа сверялись со своими записями. У меня создалось впечатление, что они собрались отследить всю твою родословную!

– Зачем?

– Ну, наверное, просто взять и отказать было для них недостаточно. Они хотели убедиться, что ни один твой предок до седьмого колена не имел права даже приблизиться к Музею! Но я-то знал, как устроена эта бюрократическая машина, и припас неотразимый довод. Представь, как у них вытянулись лица, когда я заявил, что собираюсь жениться на тебе!

Разумеется, после этих слов лицо вытянулось у самой Заги.

– Ой! – Она остановилась, словно забыв, куда шла, и смущенно опустила голову. – Раньше ты никогда… я даже не… это что, предложение?

– Предложение еще будет! – заверил ее Тирри. – Я человек серьезный и такими словами не бросаюсь. А то, что немного поспешил… На тех буквоедов мог подействовать только железный аргумент. Невеста Посвященного – это вам не простая фабричная девчонка. Это статус!

Он решительно увлек ее за собой. Несколько минут Зага молчала – видимо, уже плавала в радужных мечтах, представляя себя супругой важной особы. Но долго держать рот закрытым было не в ее характере.

– Ой, Тирри, совсем забыла тебе сказать… На Фабрике ведь сегодня особенный день, прямо-таки праздник. Представь, мы освоили новый вид биомассы! Пока, конечно, выпустили опытную партию, совсем маленькую. Правда, вкус у этой новинки… Странный какой-то – по мне, так на очень большого любителя. Но наши технологи просто на седьмом небе! И главный дегустатор ходит такой довольный, будто его к награде представили. Говорит: пусть только народ распробует эту штуку как следует – потом никого за уши не оттащишь!

Тирри знал из хроник, что много лет назад, задолго до его рождения, биомасса представляла собой нечто малоаппетитное. А говоря откровенно – тошнотворное месиво. Не хотелось бы ему жить в те времена…

– Молодцы, многого добились, – похвалил он подругу. Но тут же об этом пожалел: Зага, обрадовавшись, принялась развивать любимую тему.

– Да, да! – с жаром заговорила она. – То, что Фабрика выпускала вначале, и едой-то можно было назвать условно. Так, первичная основа… Сегодня ее никто бы и в рот не взял, но тогда выбирать не приходилось. От плохой пищи люди часто болели, кое-кто умирал. Зато теперь… Все любят вкусно поесть, но никто не задумывается, каких трудов это стоит. Знаешь, сколько операций проходит начальная смесь, чтобы от одного взгляда на готовые продукты слюнки текли?..

Любую другую жительницу нижних ярусов, вздумай она так долго молоть языком, Тирри перебил бы не раздумывая. Но этой очаровательной болтунье был готов простить что угодно. А потому деликатно кивал, делая вид, что слушать ее безумно интересно. Оставалось надеяться, что потом, когда Зага переселится к нему, она не будет с утра до ночи описывать стадии фабричных техпроцессов. Но ничего, у него будет время расширить ее кругозор. Иначе какой же он Посвященный? Главное – не спешить…

Продолжая кивать, а иногда создавая видимость диалога какой-нибудь дежурной фразой, он довел Загу до Музея. Уже одни его двери – огромные, массивные – вызывали жгучее любопытство у тех, для кого они были вечно закрыты. Когда-то Тирри, еще маленький и не допущенный в святая святых, любил фантазировать, что за ними скрыт сохранившийся с незапамятных времен смертоносный арсенал. Даже был слегка разочарован, когда много позже узнал, что это не так…

Уладив формальности с охраной, они вошли внутрь. И Зага застыла в шоке.

Посреди квадратного зала стояли четыре гигантских скелета. Какими же были эти монстры во плоти, если даже их древние кости внушали ужас! Черепа ктуллов возносились на такую высоту, что захватывало дух. Они скалили устрашающие зубы, способные запросто перекусить человека пополам. Смотреть в черные провалы пустых глазниц было невыносимо. Казалось, в них, спрятавшись от всего мира, обитают какие-то кошмарные твари. И только выжидают момента, чтобы плюнуть сверху в ничего не подозревающую жертву струйкой ядовитой слюны…

– Что скажешь? – выдержав долгую паузу, спросил Тирри.

– Жуть… Просто жуть… – Голос у Заги дрожал. – Даже представить не могла… Конечно, я много слышала о ктуллах, но это было… как сказка. В сказках много всяких чудовищ – и их не боишься, потому что никогда не встретишь. А тут… – Она поежилась. – Наши, фабричные, много бы дали, чтобы взглянуть хоть одним глазком… Слушай, а почему в Музей нельзя ходить всем?

– Ну-у-у… – многозначительно протянул Тирри. – Видишь ли, правда бывает разная. Порой она настолько ужасна, что многим лучше бы ее не знать. Разве что избранным, способным перенести все. Согласна?

– Пожалуй, – неуверенно ответила Зага. И стала обходить чудовищную ступню ктулла – медленно, стараясь держаться от нее на приличном расстоянии. Словно боялась, что гигант оживет: заскрипев костями, поднимет ногу и раздавит кроху, посмевшую нарушить его покой!

Описав круг, Зага вернулась к Тирри.

– Вижу, а поверить не могу, – подавленно произнесла она. – Значит, то, что мне еще в детстве рассказывали, – правда? Неужели этих громадин когда-то было множество и они водились во всех помещениях Дома? А потом Великий Творец разом уничтожил их, чтобы дать дорогу нам?

– Да, – ответил Тирри. – Их было очень много. Даже страшно представить сколько.

– Но осталось только четверо. Где же остальные? Творец… дай вспомнить… излил на них чашу гнева и уничтожил без следа?

– Творец проявил свое могущество и прервал их жизни. Но «уничтожил без следа»… Не надо понимать так буквально – кое-что оказалось под силу нам самим. Насколько мне известно, когда-то Дом был буквально завален трупами ктуллов. Могла разразиться эпидемия, и нашим предкам пришлось по очереди отправить их в утилизатор. Оставили только эти скелеты – для Музея…

Зага, насколько могла, запрокинула голову и смерила взглядом ближайшего исполина. Она не могла представить, как ктуллы вообще ходили, умудрялись сохранять равновесие, почему не валились под собственной тяжестью.

– Слушай, Тирри, если это правда, то правда и другое… В древних сказаниях говорится, будто бы ктуллы умели мыслить. Только это был недобрый разум, враждебный нам, людям.

Тирри кивнул:

– Еще какой враждебный! Но сами они были уверены, что непогрешимы. И даже – ты только вообрази! – считали людьми себя, а не нас. Об этом гласят их записи. Дико, правда?

– Ктуллы оставили записи?!

– Великое множество – письменные, звуковые, видео… И все расшифрованы. Но не каждому дозволено об этом знать. Их даже в Музее нет – они находятся в специальном хранилище. И попасть туда могут лишь Посвященные с высшей формой допуска.