Текст книги "Женщины и преступность"

Автор книги: Алексей Тарабрин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 21 страниц)

– А что мне остается? – вопросом на вопрос ответила Вероника. – Только ты столько меня за нос водишь...

Ночным скорым Вероника уехала домой. Саша не соврал лишь частично. Деньги он нашел. Сказал, что ездил за ними к Андрею. Но опять это были только крохи обещанного. Их хватило, чтобы купить билет и как-то просуществовать до следующей кандидатки на роды за границу. Но судьба распорядилась иначе.

Возвратившись домой. Вероника не смогла убедительно объяснить маме, почему и на этот раз приехала из Москвы без телевизора. А та сразу уловила в голосе дочери фальшь. Трудный и без того разговор сразу перешел на повышенные тона. Сказалось напряжение последних дней. И без того натянутым до предела нервам требовался хотяоы небольшой отдых. Его не получилось. Дочь сорвалась и, разревевшись, призналась матери, что обещанные доллары на самом деле – не больше чем мираж.

– Не будет этих денег, мам, не будет. Нас просто кинули: и тебя, и меня...

– Как это кинули?

– Ну, обманули...

– Пока я вижу, что обманываешь меня ты.

– Нет, мам, я как раз сейчас говорю правду.

Раньше – да. А теперь я устала, не могу больше.

– А доллары? Ну, те, что привезла в тот раз? Они откуда?

– Оттуда. Саша дал. "Это, – говорит, – все".

– Я не верю тебе. Поехали к твоему Саше.

– Не надо, мама. Я сама во всем разберусь.

– Хватит, наразбиралась. Завтра и едем.

Дальше события стали развиваться с головокружительной скоростью. Мать настояла на своем. Правда, на следующий день они, конечно, никуда не поехали. Еще примерно неделю мать собиралась во всем разобраться сама, но те или иные проблемы вынуждали отказываться от немедленного отъезда в столицу. Из-за этого она каждый день почем зря корила дочь. Наконец выехали, как всегда, вечерним поездом, который рано утром прибывал в Москву. С вокзала Вероника позвонила Саше. Телефон долго не отвечал, но в этот ранний час он скорее всего должен был быть дома. Так и получилось. Примерно после седьмого гудка Вероника услышала его заспанный голос:

– Да, вас слушают.

– Это я, Вероника.

– Какого черта в такую рань звонишь? Случилось что?

– Да.

– Новую кандидатку привезла? – поинтересовался он, не скрывая ехидства.

По голосу чувствовалось, что это был снова тот Саша, которого знала Вероника раньше: самоуверенный, нагловатый, Саша – посредник, а не разоткровенничавшийся пьяненький и обиженный жизнью компаньон по несчастью, каким он показался ей во время разговора в кафе.

– Да, – соврала Вероника.

– Она с тобой?

– Да.

– Ну, ты опять на глазах растешь...

– Деньги очень нужны.

– Они всем нужны.

– Мне они нужны немедленно!

– Ну это мы еще посмотрим.

– Чего смотреть-то? Готовь давай...

– Прямо метеорит, а не женщина, – перебил

Саша. – Где вы находитесь?

– Как обычно...

– Ладно, разберемся. Часок-другой гуляйте.

Мне надо к патрону сгонять...

Разговор с Сашей состоялся на платформе станции метро "Комсомольская". Узнав, что на самом деле Вероника приехала без клиентки, он сразу хотел уйти. Потом вдруг согласился поговорить, но предупредил, что времени у него в обрез. Он спешит на деловое свидание, отменить которое не в его власти. И тут Вероника представила ему свою маму. Он даже не удивился этому. Выслушал все претензии, а потом жестко подвел итог:

– Зря вы приехали. Это не ваше дело. Ваша дочь не в том возрасте, когда требуется материнское заступничество. Мы сами во всем разберемся...

– Доллары вы обещали не только ей, но и мне. Чьи были слова, что ваша дочь получит вознаграждение?..

– Мои. Но она кое-что уже получила...

– В десять раз меньше!

– Остальное получит позже. Пока у фирмы временные трудности.

– Временные трудности не у фирмы, а у вас, молодой человек. Это мою дочь можно долго водить за нос. Со мной такой номер не пройдет. Я сразу сообразила, в чем тут дело. Вы просто вор. Вы присвоили наши доллары и хотите на них купить себе квартиру! Вот какие тут временные трудности!

Саша побледнел. Веронике показалось, что доводы матери и правда попали в цель. Как быстро она его раскусила! А молчала-то об этом. Вот так сюрприз. И как только она сама не догадалась.

– Я-то как раз не вор, – чуть не сквозь зубы процедил Саша, – а вот ваша дочь самая что ни на есть настоящая преступница. В Уголовном кодексе даже статья есть. По Веронике давно тюрьма плачет. Она же своего ребеночка там, за бугром, за триста долларов пристроила. Есть и расписочка по этому поводу с ее подписью. Правда, вы сами ее вряд ли прочитаете. Она на английском составлена. Но в любом суде ее переведут без затруднений.

– Это правда? – Мать пристально посмотреда на дочь. – И где эти доллары?

– Но ей этого мало, – продолжал Саша. – Она на этом не остановилась и пошла дальше. Она теперь – вербовщица. Она теперь чужих детей продает...

Расслышать, что сказал он дальше, не удалось. Мимо прогрохотала очередная электричка.

– Что? – Мать схватила посредника за рукав. – Что ты сказал, паршивец?

Сашино лицо перекосилось. Он испугался, посвоему истолковав этот жест, и резко выдернул руку. А, как оказалось, женщине стало плохо, и ей лишь требовалась опора. Но после рывка она и вовсе потеряла равновесие. Вероника бросилась к рухнувшей на пол матери. Рядом с растерянным лицом наклонился Саша.

– Что с ней?

– Гад! Какой ты гад! – выдохнула Вероника. – Это из-за тебя. Мам, вставай...

Но грузное тело так и оставалось недвижимым и без признаков жизни.

– Мам? Ты меня слышишь? – истерично выкрикнула дочь. – Вставай...

– "Скорую" надо вызвать, через дежурного по экскалатору, – быстро сориентировался Саша. – Плохо с сердцем. Твоя мама из села, а в метро душно. Жди. Я вызову.

Больше они его не видели. А матери стадо плохо не только из-за специфической атмосферы подземки. Прибывший врач поставил диагноз: микроинфаркт.

– Покой нужен, иначе ни я, ни кто бы то ни был другой не даст гарантии, что в следующий раз сердце не остановится насовсем...

Возвращаясь в Шарью, женщины почти не разговаривали. Каждая думала о чем-то своем, а скорее всего об одном и том же. Вероника с беспокойством посматривала на мать, лицо которой так и оставалось какого-то землистого, серого цвета с неестественно темными, почти черными ниточками плотно сжатых губ. Лишь дома мать нарушила затянувшееся молчание.

– Ты и не представляешь, кого мы вырастили! – как-то уж очень устало обронила она, обращаясь к отцу,

– Не мы, а ты ее вырастила. – Муж встал в позу. – Я знал, что ваши бабские секреты – не к добру. Но молчал. Ждал, чем все это кончится. Вот и вышло, что даже Москва не помогла. Кучу денег извели, а в доме – шаром покати. Пожрать нечего...

– Ой! – мать прижала левую руку к груди, а правой оперлась на стол. Но это не помогло. Ее ноги медленно подогнулись, и она сползла на пол.

– Ты это чо? – грубо рявкнул отец. – Комедию ломать?

– С сердцем у нее плохо! – влетела в комнату дочь. – В метро приступ был...

– Какой еще приступ?

– Сердечный. Инфаркт называется...

Мать похоронили через три дня. Все старались сделать по-православному. Уже с поминок отец запил. Вероника тоже не находила себе места. Выходило, что именно она спровоцировала эту преждевременную смерть. От отчаяния она и сама готова была наложить на себя руки. Тогда и решилась: сначала посчитается кое с кем, а уж потом что будет.

Дело было за малым. Осталось выбрать способ. Яд или нож, бомба или удавка? Но это все, конечно, было не для нее. Так убивают только в детективах и триллерах, которые последнее время каждый день крутят по телеку, по видику и в кино. Она не такой уж супер, который способен на все. Тут бы что-то попроще, но что достало бы до самой задницы.

"А почему бы не рассказать обо всем этом какому-нибудь газетчику? – вдруг решилась она. – Пусть вся эта история приобретет огласку. Только надо найти подходящего человека из такого издания, которое – на всю страну. Пусть об этих гадах все узнают. И тогда – суд, а потом – тюрьма". Вероника даже представила на миг Сашу в арестантской робе, как кривится его холеная рожа: он сидит за узким, длинным и грязным столом и хлебает баланду.

Стоп! Но тогда и она сама загремит под фанфары? Зато – отомстит! Потом, такую информацию можно и не за так предложить, а продать... Тогда она купит наконец-то цветной телек, тот самый, о котором мечтала мама и вся семья. Мама умерла, так дочурка потешится, сестренка, отец... Пусть с опозданием, но она выполнит свое обещание, отчитается перед светлой памятью мамы...

"Я – жертва..."

Опять Москва. Здесь дыхание приближающейся весны чувствовалось сильнее. Вот она, улица "Правды". Здесь они с Сашей сидели в кафе. Здесь он "разоткровенничался"... Гадина такая, оказывается, спектакль разыграл. А она и уши развесила, поверила. Спасибо маме, глаза открыла. Вот только какой ценой досталось это прозрение.

Вероника уверенно шагала, обходя лужи. Еще тогда она обратила внимание, где и какая находится газета, а их здесь было много. Если идти от Белорусского вокзала, то первой из намеченного списка будет "Комсомольская правда". Вот с нее и надо начинать. Она вошла в холл.

– Извините, гражданочка, пропуск? – На ее пути вырос страж порядка.

– Я к редактору.

– К какому?

– В "Комсомольскую правду".

– Первый раз?

– Что первый раз?

– Идете.

– Да.

– Вам надо пропуск оформить. Позвоните по тому телефончику, вам все объяснят.

Набрав нужный номер – а выбрала сразу приемную главного редактора, Вероника, сдерживая дыхание и колотившееся в груди сердце, ждала ответа. Несколько гудков вызова показались вечностью. Наконец вежливый женский голос ответил:

– Редакция. Вас слушают.

– Хочу предложить информацию, сенсационную информацию, – с заготовленной заранее фразы начала она этот нелегкий для себя разговор.

– Какую именно? О чем?

– О продаже детей за границу.

– Любопытно. Только вы адресом не ошиблись? Вам, наверное, в прокуратуру надо.

– Я бы хотела, чтобы ее напечатали.

– Вы оплатите? Это будет заказная статья?

– Нет. Я хотела, чтоб заплатили мне.

– Мы не покупаем информацию.

В трубке раздались короткие гудки. "Они не покупают информацию. Ладно, другим продадим, – по ходу развития событий перестраивалась Вероника. Своего шанса я не упущу. На одной газете свет клином не сошелся. Вон их сколько тут, вывесок-то, на фасаде..." Уточнив номер другого главного редактора, она снова взялась за телефон. Однако и на этот раз вышла осечка. Похоже, план с продажей информации рассеивался, как миф.

– Извините, – раздался за спиной голос с каким-то странным произношением. – Вы говорили, что имеете информацию о продаже детей за границу? Я правильно вас поняла?

Вероника повернулась. Перед ней стояла молодая женщина. Через плечо перекинута сумочка, а за ней выглядывает фотоаппарат.

– Я репортер американской телекомпании...

Вы могли бы подробнее объяснить суть дела.

– Иностранка?

– Да, я подданная США, но работаю в России.

– А вы заплатите?

– Безусловно, если это будет стоить денег.

– А сколько?

– Зачем торговаться неизвестно из-за чего.

– Ладно, я расскажу. В общем, я сама ездила в США и родила там ребенка, а потом его там продали.

– И есть документы, которые подтвердили бы это?

– Да, есть – фотографии, билеты, много всего... – Вероника замялась, вспомнив, что черный пакет с бумагами оставила дома.

– Продолжайте, что вы?

– А сколько вы заплатите?

– А сколько вы хотите?

– Триста долларов!

– Всего-то? Можем и три тысячи заплатить, если это будет того стоить. Корреспондентка достала диктофон. – Изложите коротко свою историю и назовите себя, свой телефон, адрес...

– А деньги?

– Их получите, когда предоставите документы. А пока, предварительно, суть проблемы я должна объяснить боссу. Он и определит, сколько это будет стоить.

– Ладно, записывайте, – согласилась Вероника. – Я одна из жертв во всей этой истории. А началась она так...

Американка слушала довольно внимательно, иногда переспрашивая и уточняя отдельные подробности. Потом, когда исповедь "жертвы" закончилась, она протянула свою визитную карточку и попросила позвонить завтра утром. Она обговорит все детали с боссом, и тогда Веронику пригласят в офис, но обязательно с документами.

– Вашу программу только в Америке показывают, – уточнила на прощание Вероника, – или и в других странах, в России?

– Нас смотрит весь мир. Но, где именно будет показан сюжет, это тоже решит только босс. Как это говорится: кто платит, тот и заказывает музыку...

На этом расстались. Американка поехала в офис доложить своему боссу о новом удачном материале, а Вероника отправилась на вокзал, где ей предстояло скоротать время и попытаться переночевать в комнате отдыха.

На следующий день в назначенное время Вероника позвонила по телефону с визитки. Ее ждали, и уже знакомый голос рассказал, куда приехать.

– Материал будет стоить тысячу долларов, если вы привезете документы, напомнила американка.

– Понимаете... Пакет с документами находится дома.

– Забирайте и приезжайте.

– Это далеко...

– Какая разница? Без документов это не будет стоит и гроша.

– У меня нет денег на дорогу.

– Это ваша проблема. Звоните, как будут документы.

"Черт побери! – выругалась Вероника, бросая трубку. – Так все хорошо складывалось и на тебе..."

Надо срочно ехать домой, а на билет нет ни гроша. Последнюю десятку она разменяла сегодня в вокзальном кафе, где позавтракала стаканом кофе и булочкой. Но этих денег все равно бы не хватило.

Домой пришлось добираться "зайцем". Для этого выбрала ночной поезд, когда бдительность проводников снижена. Прошла в вагон под видом провожающей, помогая какой-то пожилой женщине занести тяжелые баулы неизвестно с чем. Оказавшись в купе, сразу призналась своей попутчице, что ей надо ехать, а денег нет. Та в благодарность за оказанную услугу потеснилась на своон месте.

– Только ведь проводница высадит, как только заметит, – почти с сожалением сказала незнакомка, когда узнала, что они почти землячки, женщина ехала в соседний Котельнич.

Веронику проводники засекли уже при первом обходе вагона. Но ей явно на этот раз судьба благоприятствовала.

– Ладно, до Шарьи я тебя довезу, – разжалобившись, согласилась пожилая проводница. – Но ты мне ночью уборку сделаешь: вымоешь весь вагон...

Через неделю Вероника снова приехала в Москву. На этот раз с документами. Денег опять было в обрез, только в один конец. Но была уверенность, что вот-вот у нее будет столько валюты, сколько она еще никогда не держала в руках, разве что за исключением того случая, когда привезла из-за океана для Саши пакет с долларами. На тысячу баксов она купит не только классный телек, но и кучу обнов дочери, всем что-нибудь перепадет. Можно будет осуществить все, что намечали с мамой. Вот только ее саму уже не вернешь.

Телефон корреспондентки ответил почти сразу. Знакомый голос что-то сказал на английском. Вероника поняла, что говорит автоответчик. Дослушала до конца и услышала приглашение оставить свое сообщение на русском. "Уж не для меня ли? – с удовлетворением отметила Вероника. – Значит, ждет. Это хороший знак".

Однако знак был не очень-то. Когда через час она позвонила еще раз, результат был тот же самый, точнее, его не было совсем. И потом она еще трижды наговаривала свое послание, что готова передать документы и ждет встречи. Бесчувственный автосекретарь повторял одно и то же. Значит, корреспондентка находилась где-то далеко. Сколько она там пробудет? Сколько ждать? Это в планы не входило. Да на какие, собственно, шиши ждать-то? Занять денег не у кого. Заработать негде. Кто возьмет на работу на один-два дня? Была бы мужиком, пошла в магазин грузчиком. А бабе только и остается, что своим телом торговать. Но опять осечка – возраст уже не тот и внешность...

Поэтому Вероника все больше склонялась к мысли, а не предложить ли эту информацию еще кому-то. Но если продать с концом, тогда прощай тысяча "зеленых"?! Нет! Первый шанс упускать нельзя. Нужно придумать что-то компромиссное. Что именно?

Мозги на голодный желудок работали вяло. Во рту и крошки хлебной не было со вчерашнего дня. Ладно, что-нибудь придумается. Надо для начала хотя бы найти еще одного покупателя. Пусть попроще, но это лучше, чем совсем ничего. Кушать хотелось все сильнее.

У Вероники было несколько газет, кое-что подобрала на вокзале. Теперь оставалось обзвонить намеченные редакции. Опять проблема – на какие шиши? Но как раз эту-то проблему разрешить было в ее силах. Она вспомнила, как видела однажды: мальчишки разговаривали по телефонуавтомату, опуская вместо жетончиков... колечкиоткрывашки от баночного пива и воды.

Недолго думая, она переняла этот передовой опыт подрастающих мошенников, и примерно с десятой попытки дозвонилась до первой газеты. Слышно было плохо, и там положили трубку. Да, вести деловые переговоры по телефону-автомату получалось не очень удобно. Но бегать по всей Москве – еще хуже.

Еще за несколько попыток, на которые ушло время до обеда. Вероника обзвонила с десяток газет и журналов. Центральные издания почти все отказались платить за информацию. Оставалась зыбкая надежда на коммерческие газеты, на те, что отдавали предпочтение криминальной тематике. Таких было не так много. "Криминальная хроника" сразу дала понять, что от нее она вряд ли что-то получит. Зато главный редактор "Опасной ставки" согласился почти сразу.

– Тысячу долларов мы вам, конечно, не заплатим, – вежливо охладил он ее пыл. – Но если это действительно сенсационная информация, то в пределах миллиона рублей можете рассчитывать...

Под ложечкой сразу засосало еще сильнее. Где-то рядом из вокзального буфета аппетитно тянуло курами-гриль. Вероника с тоской сглотнула слюну.

– А деньги вы сразу заплатите?

– Как получим материал и оценим его.

– Это долго будет?

– Нет. Я пошлю к вам корреспондента. Он на месте примет решение.

– Тогда присылайте. Я буду ждать его на Ярославском вокзале...

Повесив трубку. Вероника решила больше никуда не звонить. Все равно колечки от банок закончились. Да и вряд ли кто еще клюнет на ее сенсацию сегодня. Время приближалось к вечеру, к концу рабочего дня и к тому моменту, когда должна была состояться встреча с представителем "Опасной ставки".

Хорошо, если деньги дадут сразу, она уже прикидывала, сколько сможет продержаться на эту сумму в Москве. Выходило – долго. Значит, американку она дождется. Баксы не уйдут.

Корреспондент "Опасной ставки" появился точно в назначенное время. Она подошла к его машине и представилась.

– Садитесь, рассказывайте, – вежливо пригласил тот, открыв дверь и внимательно рассматривая незнакомую женщину, обещавшую сенсационный материал. Уж очень несенсационно выглядела она и больше походила на бомжиху с московских вокзалов, чем на роженицу, вернувшуюся из Штатов. Давно немытые черные волосы спутаны и засалены до глянцевого блеска. Защитного цвета ветровка застегнута под самую шею. Чуть позже стало понятно почему. Чтобы скрыть ставшую серо-коричневой некогда белую и, видимо, дорогую блузку, на которой еще сохранилось что-то от кружевного ворота.

Но, как говорится, на что только не решится настоящий газетчик ради выполнения редакционного задания, особенно в издании, специализирующемся на криминальной тематике...

– Ив чем суть вашего сенсационного материала? – повторил вопрос корреспондент.

– Понимаете... – Вероника села в машину и вдруг огорошила совсем другим: – А не могли бы вы меня накормить? У меня второй день маковой росинки во рту не было...

Вскоре Вероника аппетитно хрустела чипсами, купунными в ближайшем коммерческом ларьке, и запивала их соком. Одновременно она чуть ли не заученно пересказывала свою историю о том, как работала вербовщицей суррогатных матерей, как сама была вынуждена встать на этот путь.

– Я отправила в Штаты двадцать четыре женщины, – призналась она. Отправила за год...

– Зачем?

– Рожать детей.

– Эти женщины хотели сделать на этом деньги?

– Да и нет.

– Как это понять? Нельзя ли пояснить?

– Одни хотели заработать. Другим надо было просто избавиться от нечаянного дитя...

– Как вы их находили?

– Через газетные объявления. Через знакомых... Сейчас очень многие прямо в роддомах оставляют своих детей. Для них ребенок – обуза. Кому-то еще погулять хочется. Для большинства – лишний рот...

– Как это происходило?

– Я находила клиентов в своем регионе, а потом сообщала об этом человеку в Москве. Он согласовывал мои данные с кем-то еще. На это уходило несколько дней, иногда – недель. Потом посредник вызывал меня. Я привозила клиентку и передавала ему. За это иногда получала деньги, гроши...

– А что, в других регионах у вашего направленна тоже были свои люди?

– Они есть и сейчас и почти везде. За границу из Москвы каждый месяц отправляется 8-10 суррогатных матерей, которым не нужны дети, и они готовы сплавить их кому угодно. А тут, смотрите, предлагают рожать в цивилизованных условиях и деньги обещают.

– Много?

– Несколько тысяч баксов.

– Нельзя ли конкретизировать.

– Скажем, от одной тысячи до пяти.

– И они получают за своих детей эти деньги?

– Нет.

– Почему?

– А что будут тогда иметь торговцы детьми?!

Беседа корреспондента и вербовщицы затянулась. На диктофоне была уже записана и исповедь суррогатной матери, и последующие ее злоключения. Чем-то подкупала эта женщина. Ей можно было дать около сорока лет. На самом деле она была моложе почти на десять. Как же здорово провернула ее жизнь через свои жернова. Но, конечно, она сама выбрала этот путь.

С ее слов выходило, что не таким уж и доходным оказался появившийся у нас в стране новый вид бизнеса – торговля младенцами еще в утробе матери. От ее откровений веяло чем-то мерзким и низменным, от чего холодело внутри: неужели общество докатилось до такой грани, когда даже столь святое чувство, как материнство, претерпевает жуткую деградацию? Как это страшно!

Только вспомним историю. Для того чтобы поставить на колени государство, допускающее такое, не нужно никакой атомной бомбы. Надо лишь выждать какое-то время, и оно само развалится, рухнет. У общества с подобной ориентацией не может быть будущего. Оно уже продано с молотка. И тут неприемлемы никакие, даже самые гуманные мотивировки, чем стремятся прикрыть подобные действа. Дескать, все это для усыновления и иного устройства сироток добрыми забугорными тетями и дядями.

По большому счету, если смотреть без иллюзорных розовых очков, – это тактика волка в овечьей шкуре. Вспомним, Гитлер тоже приказал вывозить с оккупированных территорий детей. Их использовали не только как рабочую силу в детских концлагерях. Цель была более дальновидной: дети – будущее нации и государства. Чем их больше, тем крепче власть, опирающаяся на них.

Вероника К, не вымышленное лицо. Но вместе с тем это и не совсем та Вероника, с которой мне как корреспонденту "Опасной ставки" довелось познакомиться на столичном Ярославском вокзале и которая в качестве суррогатной матери летала в Штаты. Это образ собирательный, как и все остальные в повествовании. Вместе с тем все они – подлинные люди. О некоторых из них в своих сюжетах рассказывал и тележурналист Владимир Познер. Он, кстати, тоже сохранил инкогнито своих героинь. Потому не будем отходить от этого правила. По большому счету все они легко вписываются в одну емкую словесную формулу: я – жертва.

– История не для слабонервных, но на сенсацию не тянет, – подвел итог корреспондент, когда Вероника закончила свою исповедь.

– Как не тянет?

– Очень просто. Все похоже на лихо закрученный триллер, который можно было где-то прочитать... Без документов, подтверждающих все это, не тянет.

– А с документами?

– Тогда совсем другое дело. При наличии документов и разговор будет иной. Но, как я понял, их у вас нет?

– Есть.

– Покажите.

– Если их нет с собой? – заюлила Вероника.

– Тогда, как я уже сказал, это всего лишь неплохой триллер или материал для детективчика, а вы – хороший рассказчик. Кто, кстати, его написал?

– Не верите мне, значит?

– Ни единому слову, пока не будет документов.

– А какого тогда черта я тут почти два часа распиналась...

– Можно было и покороче.

– Денег, значит, не заплатите?

– Нет.

– А если документы все же есть?

– Заплатим, но после ознакомления с ними.

– Понимаете, я не ношу их с собой. Мало ли что может случиться. А так они в надежном месте, у моей знакомой.

– Опасаетесь, что документы отберет тот же Саша?

– Он не тот человек. Андрей? Этот – да. В случае чего он убьет и глазом не моргнет.

– Тогда вам надо поспешить с их опубликованием. Огласка станет как бы иммунитетом. Это сейчас вас можно убрать, и никто не хватится. Был человек и пропал, скажем, без вести. До настоящей причины вряд ли кто и когда докопается. Убрав же обозначившийся источник распространения, мафиози тем самым как бы подтвердят подлинность всех этих событий. На это они никогд не пойдут.

– Ладно, пишите телефон. Скажите – от меня, что пришли за черным пакетом. Моя знакомая вам его отдаст.

Корреспондент записал.

– Теперь – деньги.

– За что, если нет бумаг?

– Вы же заберете документы потом, а за рассказ заплатите сейчас. Разве этого мало?

– Как же все это похоже на складную байку. По отношению к носителю такой информации давно бы должны были предпринять меры, чтобы он замолчал, навсегда замолчал. Иначе он просто может сорвать такой колоссальный бизнес. А этого допустить нельзя. Вы же пребываете в добром здравии, беседуете со мной, цену за информацию набиваете. Не странно ли все это? Ведь как сейчас у "новых русских": нет человека, нет и проблемы?!

– Вы это серьезно?

– Да.

– Тогда мне лучше уехать, скрыться?

– Было бы благоразумнее.

– Понимаете, у меня даже на дорогу нет денег.

– Понимаю, но и вы меня поймите. Без документов...

– Но я дала телефон.

– Давайте так, из рук в руки: вы – документы, а я – деньги.

– Ладно, завтра. – Вероника решила взять тайм-аут, ситуацию надо было осмыслить. – Ну а хоть на ужин-то можете дать? Я верну.

Корреспондент протянул двадцать тысяч.

Утром они встретились.

– Вот, – женщина протянула черный пакет. – Документы. Давайте деньги.

– Один момент. – Корреспондент открыл конверт.

Из него на сиденье машины выпали несколько цветных фотографий. Вероника взяла одну из них. На ней и в самом деле она. – в чистейшем белом свитере стояла у какого-то супермаркета.

Это в Батен-Руж, – пояснила она, – когда по моей просьбе меня сфотографировала наша переводчица.

Это в вашингтонской квартире, – комментировала дальше. – Здесь я познакомилась с Леной...

Это роды. А вот мой сыночек...

Судя даже только по фотографиям, можно было уже сделать вывод, что эта женщина ничего не придумала. Все это на самом деле произошло с ней. Но были и другие документы, подтверждающие ее исповедь, например, билет на самолет из Вашингтона в Москву на ее имя...

– Ну что, теперь деньги будут?

– Будут. Но вам надо выполнить маленькую формальность: написать расписку.

Сделка свершилась. Вербовщица-продавщица получила оговоренную сумму денег. Но, как выяснилось позже, закономерный итог был достигнут только одной из договаривавшихся сторон. Вторая изначально уже имела намерение к продолжению торга, и не только.

На следующий день Вероника снова позвонила в редакцию:

– Верните мне документы.

– Извините, но мы у вас их купили.

– Я передумала.

– Тогда возвращайте деньги.

– Хорошо. Давайте встретимся, и я верну деньги, а вы – мой пакет.

В момент обратного обмена случилась какаято чертовщина.

– Вы задержаны за вымогательство! – Корреспондента с двух сторон подхватили крепкие ребята. – Уголовный розыск...

Коварный черный пакет перекочевал к оперативникам, став вешдрком, а деньги так и остались там, где были. Подобной изобретательности позавидовал бы и великий комбинатор. Он, если читатель помнит, предпочитал держаться подальше от представителей органов. Вероника переплюнула его. Она и милицию использовала для достижения своей цели.

А корреспонденту удалось доказать, что он не тот, за кого его принимают, только после длительной и довольно неприятной процедуры. Тогда видавшие и не такое доки из утро только развели руками:

– Это не наша епархия, тут не МВД, а МБ должно работать, с заграницей связано... Вымогательство, рэкет – это по нашей части... Жертва есть. Есть ее заявление... Извините, что так получилось. Кто знал?

– А с документами?

– Их придется вернуть. Женщина не в себе. – Оперативник дописал протокол и передвинул его ближе к корреспонденту: – Прочитайте и распишитесь.

– Извините, до есть же расписка?

– Да, ее придется приобщить к материалам дознания, чтобы закрыть, если, конечно, вы не будете возражать...

– А есть другой путь?

– Конечно, вы лично или ваша редакция вправе подать на нее в суд и затребовать возврат денег. Вот только я не уверен, что вы сумеете получить назад хотя бы рубль. Прикиньте сами, по своему общественному статусу она безработная. Так?

– Пожалуй, да. Последняя запись в ее трудовой книжке сделана около года назад. С тех пор постоянно не работает.

– Для суда у нее нет никаких источников дохода. Штраф накладывать не на что. Но даже для того, чтобы добиться какого-то иного наказания, уйдет столько сил и времени. Это будет такая канитель... Скорее всего возникнут дополнительные осложнения.

– Какие именно?

– Я, конечно, не психотерапевт, но мне кажется, что у нее еще, и крыша едет..

В погоне за долларами

Сорвав первый куш с издания, клюнувшего на эксклюзивный материал, а потом вернув все назад, Вероника ощутила, что нашла еще одну жилу для добывания денег. Оказалось, в случае чего она всегда может спрятаться под крылышко милиции. Главное, делать все по-умному, прикидываясь жертвой. А отделений милиции в столице много, и в каждом можно по одному заявлению оставить. Пока разберутся, что к чему, она сможет облапошить еще кого-нибудь.

Все, решила она. Прошло время, когда ее всякие там Шурики-волшебники кидали. Теперь она будет заказывать музыку. И ее внешность эдакой простушки-провинциалки для этого подходит как никогда. Не каждый сразу заметит то, что скрыто под безобидной овечьей шкурой.

Весь следующий день Вероника посвятила тому, что чуть не ежечасно названивала по телефону американской журналистки. Но на все ее настойчивые звонки отвечал только автосекретарь. Возможно, тележурналистка укатила куда-то далеко. Возможно, она-вместе со своими коллегами уже проводила свое расследование у себя дома.

Почти месяц Вероника прокараулила американку. Обещанный гонорар в заветную тысячу долларов манил магнитом. Но одновременно оставался все так же недосягаемым. На ее звонки все время был один и тот же ответ. Сама журналистка на связь не выходила, а бесстрастный автосекретарь ничего обнадеживающего, увы, не обещал. Но и Вероника уже, похоже, не в силах была отказаться от этого, похожего больше на мираж, чем на реальность, обещания.