Текст книги "Женщины и преступность"

Автор книги: Алексей Тарабрин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 21 страниц)

Примерно на такое объявление, возможно, отозвалась в конце концов Оля, которую мама так и не смогла разыскать ни с помощью официальных властей, ни через "РОДЕРО". Частный детектив лишь отследил весь путь девушки, канувшей в неизвестность. Еще он выяснил, что такая же судьба постигла других семерых Простушек из провинции. Все они уехали на далекое Средиземноморское побережье и словно растворились там. И никто не знает, живы ли они. Убитые горем родственники не имеют от них никаких вестей и по настоящее время.

Шоу-балет с секс-уклоном

– Древняя Эллада встретила нас обжигающим солнцем. – Вика потянулась за фужером с шампанским, словно хотела утолить жажду, навеянную воспоминаниями. Мы в третий раз встречались у нее в кафе. Она уже не так настороженно не относилась ко мне и рассказывала о своих заграничных приключениях (или злоключениях, как она, их называла сама) менее сдержанно. – Мы, дурочки наивные, радовались всему, впечатлениями наперебой делились. Зноя этого отвратительного почти не замечали. А он исходил от всего: от каменных стен, от брусчатки, от гостиничных номеров...

Вместе с Викой на землю знаменитой гетеры времен Александра Македонского Таис Афинской прибыли еще восемь девушек-россиянок. Средний их возраст составлял восемнадцать лет. Самой юной – шестнадцать с Половиной. Самой старшей – двадцать один. Все они, как им объявили, успешно прошли конкурсный отбор. Он, кстати, состоял из собеседования, исполнения какого-то подобия танца живота и раздевания перед жюри до трусиков. А оно состояло из той самой разбитной красотки, что приходила на дискотеку, интеллигентного мужчины лет сорока-пятидесяти с помятым лицом и длинными – до плеч спутанными волосами. Третьим членом был коротко стриженный парень с бычьей шеей, перебитым носом и кулаками-кувалдами.

Только значительно позже Вика поняла, что весь этот конкурсный отбор был не чем иным, как обычным фарсом, хорошо отрепетированным спектаклем с очень жестким сценарием. Собеседование было необходимо, чтобы узнать о кандидатке побольше, например семейное положение, и предположить, будет ли ее потом искать кто-то из родственников. Именно поэтому предпочтение отдавалось выходцам из неполных, малообеспеченных семей, а еще лучше – детдомовцам. Этих точно никто не хватится.

Да и раздевали тоже с умыслом. Поводом было как бы то, сможет ли девушка решиться на такую мелочь, мол, возможен вариант дальнейшего отбора желающих для стриптиз-шоу. Там и оплата обещалась почти вдвое выше. При такой перспективе некоторые были готовы остаться совсем в чем мать родила, лишь бы оценили да взяли. На самом деле проверялось, нет ли каких изъянов на теле, в каком состоянии кожа. Осматривали, как лошадей на ярмарке.

Потом тем, кого отобрали, выдали под расписку в какой-то странной ведомости по пятьдесят баксов. Предложили заполнить анкеты, забрали паспорта для оформления виз и загранпаспортов. А перед самым отъездом заставили написать душещипательные письма родственникам или знакомым, типа, до свидания, меня не ищите, уезжаю по собственной воле за границу из опостылевшего вконец совка.

Потом коротко стриженный проводил всех чуть не до трапа самолета. Пересчитал на прощание, как пастух телок на выпасе, и предупредил, что в Салониках их встретит представитель фирмы. Номера в гостинице им уже заказаны, волноваться не о чем: все схвачено, за все заплачено. А непосредственно перед расставанием он все же не удержался и съязвил: "Счастливого пути, телки.

Бабок когда заработаете, не забывайте о том, кто первую путевку счастливую в жизнь дал..."

– Бычок чертов. – Вика вяло выругалась в адрес бывшего "наставника": – Он же наперед знал о том, что нас ждет... За это бабки получал, немалые бабки... И та стерва тоже знала, какая счастливая жизнь нам была уготована... А турпутевка, по которой меня отправили и за которую платила фирма, так она не стоит и сотой части того, что потом на мне же было заработано...

– Наверное, что-то заработала и ты? – задал я вопрос и пожалел об этом.

– Я?! Да, я много чего заработала: букет венерических и экзотических болезней, шрамы по всему телу, из-за чего вынуждена теперь носить только закрытые платья и темные колготки, сломанную психику... – Вика яростно загасила сигарету, разбросав при этом чуть не весь мусор из пепельницы. Все. На сегодня хватит...

По тому, как решительно это было сказано, как резко встала она из-за стола, я понял, что какие-либо уговоры бесмысленны и бесполезны. Своим, казалось бы, безобидным на первый взгляд вопросом я совершенно неожиданно задел – самую кровоточащую рану. Конечно, ведь за границу она уезжала, чтобы заработать побольше денег, хорошо устроиться, вывезти потом туда маму или вернуться домой красивой и богатой, со средствами для безбедной жизни. У Вики не получилось ни одного, ни другого.

Более того, пока продолжались ее заграничные скитания, мать, самый близкий и родной человек, тяжело заболела и умерла. Она и в этом виновной считала себя. Мама сильно переживала разлуку с дочерью. Редкие открытки и письма вряд ли могли скрасить одиночество. Притом все письма были всегда без обратного адреса. Для человека оседлого, всю жизнь прожившего на одном месте, это было признаком здеустроенности, если не беды. Мать чувствовала, что у дочери что-то не так. А от ощущения своей полной беспомощности изменить что-либо она лишь сильнее переживала, и это, возможно, только ускорило угасание.

Информация к размышлению:

За первую половину 90-х годов содержание притонов и сводничество увеличилось в целом по стране в 5 раз. Только в Москве и только за один год за сводничество и подобные неблаговидные дела к административной ответственности было привлечено 309 женщин. К началу второй половины 90-х было зарегистрировано в целом по России 35 тысяч девушек правонарушительниц и около 2 тысяч проституток, состоящих на учете в милиции по месту постоянного проживания, а также выявлено 115 тысяч лиц с венерическими заболеваниями, в том числе 13 тысяч несовершеннолетних...

Встретиться с Викой снова удалось лишь через неделю. Опять кафе, тот же столик, полумрак, тихая музыка и легкое вино. Посетителей минимум, и есть возможность спокойно поговорить. Вика специально назначала время, когда обед уже закончился, а до ужина еще далеко. Значит, впереди у нас час-два исповеди на заданную тему. Она продолжилась, и я узнавал много новых подробностей из быта не только моей героини и рашен герлс, но и современных жителей Древней Эллады.

Падение нравов в молодежной среде там наблюдается не меньше, чем у нас, если не больше. Но благодаря более доступным благам цивилизации происходят они своеобразно. Например, буквально почти все девушки-гречанки формально вступают в брак девственницами. Этим гордятся мужья и высоко ценят их за это, напрочь забывая о том, что в стране широко распространена довольно простая и не особенно дорогая операция по восстановлению девственной плевы. Еще со слов Вики выходило, что наши проститутки там особо популярны потому, что на общем фоне местных представительниц прекрасного пола они не только доступнее, но и эффектнее.

– Гречанки: изящный профиль, точеные фигурки? – Вика повторила мой вопрос и улыбнулась. – Коровы они толстозадые... Казалось бы, чего еще надо климат подходящий, фруктов – заешься. Да в этих условиях можно такую фигуру иметь – закачаешься. Но у них это редкость, чуть не реликт. В большинстве своем они страшненькие. С годами это ощущается сильнее. Потому мужики ихние и льнут к нашим...

Как и обещали российские менеджеры, в аэропорту их встретил представитель фирмы некий Попандопулос, обрусевший грек, вернувшийся на историческую родину, а на самом деле – Паша из Тамбова. Он был почти копией провожавшего их из дома "пастуха". С той лишь разницей, что был он в плечах поуже да имел менее внушительные кулачищи. Зато так же был стрижен под полубокс и с таким же "вкусом" одет в широченные шорты, черную майку и с толстенной золотой цепью на шее.

Прямо из аэропорта девушек доставили в какую-то гостиницу. Там загранпаспорта забрали, якобы для регистрации. На самом деле они их больше и не увидели. Паша-Попандопулос потом объяснил, что они им больше ни к чему. Виза все равно кратковременная. Потом, с набором таких документов на работу никто не возьмет. Им всем со временем через своих людей сделают более подходящие документы, например, первоначально тот же вид на жительство. Так и получилось, но это позже. Пока же девушек разместили в какой-то, скорее всего, беззвездной гостинице. В комнате, где поселилась Вика, было еще три девушки: одна почти землячка, из какой-то деревни на Среднем Поволжье, вторая с Украины – из Херсона, и третья из Приднестровья. Две последние были здесь уже старожилами.

Они и рассказали, что попали пока девчата не в самое плохое место. Здесь условия не такие скотские, как в иных дырах. Это не какой-то подпольный бордель, а настоящий балет-шоу, но с сексуклоном. Работа их будет заключаться в том, что вечером с одиннадцати и примерно до часа они выступают на эстраде в кабаре по соседству, машут ногами перед посетителями, возбуждая в них страсть к женской плоти и активизируя аппетит к еде и спиртному. Потом кого-то, уже за отдельную плату, могут разобрать особо возбудившиеся посетители. Тогда придется подняться в номера или поехать к клиенту. При таком распорядке утро существует, чтобы отоспаться. День – для тренировки или репетиции под руководством балетмейстера. Затем небольшой перерыв, чтобы выглядеть свеженькими, и вечером снова на эстраду-подиум.

– Мой выход состоялся на третий день, – рассказала Вика. – Публика в то заведение собиралась самая разношерстная. В основном это были преуспевающие служащие, бизнесмены средней руки. Забредали они сюда, чтобы расслабиться после трудов – праведных и не очень, чтобы посмотреть и поиметь экзотичных для них рашен герлс. Конечно, это был не настоящий балет и не какое-то крутое кабаре, а так... среднего пошиба. Но и мы были не солистки экстра-класса, а обычные девчонки из России. Разве что ноги были подлиннее и постройнее, лицом поприятнееКак я понял. Вику и других девушек такое положение вполне устраивало. Жили они в довольно приличных условиях. Им кое-что даже платили. Если сравнить с тем, что было дома, получалось очень неплохо. Но все это были жалкие гроши, если сопоставить с доходами местных. Тем не менее на существование хватало. Была надежда, что удастся через год-два скопить приличную сумму, чтобы вернуться в Россию и зажить там безбедно. И самое главное, девушек не лишили свободы. Они могли передвигаться по городу. Имели необходимые для этого документы. Их хозяева были более чем уверены, что рашен герлс никуда от них не денутся. Так зачем держать их на коротком поводке, тратиться на охрану и т, д.

При всем при этом желающих особо разгуливать не было. Как рассказали те же старожилки, уже имели место прецеденты, когда русские девушки, отправившись в поход по магазинам или местным достопримечательностям, вдруг ни с того ни с сего исчезали. Если это случалось, то ни хозяева, ни кто бы то ни было их не искал. В полицию заявлений не поступало. Зачем? Замолчать инцидент проще. Ведь нет человека – и нет проблемы. А через некоторое время на место канувшей в неизвестность прибывала другая кандидатка. Личные вещи и ценности сгинувшей какое-то время хранили подруги. Чаще всего им все и доставалось.

Хозяева объясняли своим подопечным, что рашен герлс украли турки, арабы или еще кто-то. Не надо гулять по городу в одиночку... Однако среди самих девушек ходили слухи и иного содержания. Например, что жертва была выбрана и определена заранее и участвовали в похищении не только пресловутые арабы или турки, но и в большей мере сами хозяева. Они просто выгодно продавали свою рабыню.

Луч света в темном царстве

Примерно месяца через три-четыре, когда Вика отправила домой уже вторую открытку с видом Эгейского моря, ей крупно повезло. Балет еще не закончился, был лишь перерыв, а ее отозвал в сторону посыльный хозяина и передал наказ подойти к одному из столиков в зале. Это был уже не первый такой вызов, и Вика пошла без каких-либо колебаний. Одна лишь тревожила мысль, чтобы клиент попался не особенно противный. Отказ от работы хозяин воспринимал очень болезненно. Ощущалось это в первую очередь отказницей, которой сразу урезалось денежное содержание.

Уже издали она рассмотрела, что за нужным ей столиком, стоявшим несколько обособленно (столик для особо почетных и богатых гостей), сидел только один мужчина. Им оказался пожилой, лет пятидесяти грек. Костюм на нем был не просто добротным, а шикарным.

Он сделал приглашающий жест. Она тут же села на указанный стул. Грек спросил, выпьет ли она с ним? Вика кивнула и для убедительности подтвердила согласие фразой по-гречески. Мужчину это приятно удивило. Он тут же спросил" а насколько свободно она владеет языком? Тут Вика смущенно улыбнулась, ответив, что для нее проще изъясняться на английском. Кое-что осталось от школы, кое в чем преуспела уже здесь. Мужчина тут же перешел на английский.

Потом они уехали к нему. Ночь прошла на какой-то яхте, пришвартованной у пирса. Это было достаточно шикарное судно. Ощущалось, что его владелец состоятельный человек. Фанус, как звали грека, таковым и оказался. Он владел в городе несколькими магазинами и гостиницами. Примерно месяц назад в автокатастрофе разбилась его любовница, тоже из рашен герлс. Он содержал ее около года. Купил для нее дом, машину... Правда, от машины после аварии не осталось ничего. Но дом был в целости и ждал новую хозяйку.

"Вы очень похожи на Алину, – сказал грек. – Когда я увидел вас, мне показалось, что небо сжалилось надо мной и вернуло ее назад... Вы и в самом деле хорошая девушка. Мне бы хотелось, чтобы вы остались со мной..."

"А что на это скажут в кабаре? У меня с ними договор..."

"Это не должно вас волновать. Я все устрою..."

И действительно, вскоре все устроилось так, что лучшего и желать не стоило. Вика стала единственной обитательницей отдельного домика на побережье. И первую неделю, когда Фануса не было, она просто отсыпалась. Валялась в чистой, просторной постели, гуляла в небольшом садике. В общем, наслаждалась отдыхом, бездельем и полт. ной свободой, но в четырех стенах. Она так и оставалась пленницей, хотя и в более цивильной клетке и не общего, а индивидуального пользования.

К приходу нового хозяина Вика старалась, быть в полной форме. Встречала его как настоящая хозяйка, по крайней мере пыталась создавать такую иллюзию. Но это была только игра. И Фанус это сразу заметил, оценил.

"Вика, я понимаю ваше состояние, – сказал он однажды. – Мне бы не хотелось, чтобы вы в чем-то были ущемлены. Мы это исправим. Вы совершенно вольны и можете от меня уйти. Я не потребую с вас тех денег, которые пришлось заплатить хозяину кабаре. Но вряд ли вы, русская девушка, сможете найти здесь хорошую работу. Это станет возможным, если принять гражданство. И даже тогда, как это говорят у вас, русских, не всегда улыбнется удача. Лучше будем считать, что вы работаете у меня, скажем, домоуправительницей... Я буду платить вам содержание".

"Но у меня нет никаких документов, – остудила пыл своего добродетеля девушка. – Все осталось в кабаре. Мне сказали, что за вид на жительство, за все платила фирма. Потому все мои бумаги останутся у них, пока я их не выкуплю".

"Это не так страшно. Мы все исправим..."

И вскоре Фанус и на самом деле сделал все, чтобы исправить ситуацию. Однажды, когда он приехал в несколько неурочное время, то привез и вручил Вике тавтотиту – удостоверение личности, распространенное в Греции как у нас общегражданский паспорт.

"Это настоящая тавтотита, – сказал он, – очень настоящая. Ее может иметь и русская девушка, если... – грек хитро прищурил свои добрые глаза, вокруг которых сразу собрались лучики морщинок. – Если сделать маленькую хитрость".

Вика бросилась осыпать страстными поцелуями своего благодетеля-любовника, который запросто годился ей в отцы. А тот, довольный произведенным эффектом, рассказал как это ему удалось.

Для информации:

В Греции существует так называемый "закон крови", согласно которому любой человек греческого происхождения, где бы он ни находился, на каком бы языке ни разговаривал, имеет право на получение греческого гражданства. А это значит – открытая дверь в цивилизованный мир. Греция является членом Европейского Союза. Ее граждане могут беспрепятственно, без всяких виз въезжать на территорию других государств ЕС, покупать там недвижимость, открывать свое дело, вести бизнес и т, п.

Как известно из многочисленных публикаций в СМИ, этой лазейкой не замедлили воспользоваться представители организованной преступности в первую очередь из бывшего СССР. На его территории проживало около миллиона понтийских греков, которые во времена Сталина были высланы с Черноморского побережья в Сибирь и Среднюю Азию. Под этой крышей с помощью подкупленных чиновников "на историческую родину" вернулось более двух тысяч выходцев из СНГ (в основном с богатым криминальным прошлым). Паспорт шел за 4-5 миллионов драхм или 10-15 тысяч долларов. Таким образом, сообщалось в газетах, заполучил тавтотиту киллер Александр Солоник, лидер курганской преступной группировки Александр Голиков и многие другие.

Вот и Фанус, видимо, воспользовался подобной лазейкой, просто-напросто купив для полюбившейся русской девушки необходимый документ. Судя по всему, это не отразилось как-то на его бюджете. Богатый грек позволял себе и более значительные расходы, если они не противоречили тем правилам и образу жизни, которые были им приняты для себя, для своего блага. Он даже согласился с тем, что Вика привезет сюда свою маму.

"Это будет хорошо, – рассеял он сомнения девушки. – Вам вместе будет легче. Она будет помогать по дому, и не нужно нанимать прислугу..."

Как и к любому вопросу, он подошел к проблеме с точки зрения практичности. Это немного покоробило, но вместе с тем обрадовало девушку. Ведь ее мечта могла вот-вот осуществиться. Вика была счастлива. Но как это часто бывает в жизни, за светлой полосой неминуемо следует серая или черная. Судьба уготовила ей и вовсе беспросветную.

Восточный транзит

Ее украли прямо на улице. Рядом притормозила машина с плотно тонированными стеклами. Дверь открылась. Выскочили два мордоворота, которых она и рассмотреть толком не успела. Зажали рот платком, пропитанным какой-то дрянью. Она тут же выключилась. Почти бесчувственную, ее втолкнули на заднее сиденье. И легковушка умчалась. Все произошло настолько быстро, что мало кто из прохожих обратил на это внимание.

Очнулась Вика от сильной качки. Страшно болела голова, и ныло все тело. К горлу подкатывал противный комок тошноты. Осмотревшись, она поняла, что находится в грузовом трюме какогото судна. Рядом на тюке веревок лежала еще одна невольница. Почувствовав, шевеление, она открыла глаза и на чистом русском произнесла: "Привет, подруга. Ты, вижу, тоже из наших..."

Скрывать что-либо в таком положении было бессмысленно, а уж кичиться своей тавтотитой тем более. Но, пошарив рядом. Вика не нашла ни сумочки, ни документов. Она опять оказалась в положении человека сплошных "без": без документа, без прав на что-либо, без денег и без каких-то видов на будущее. Теперь за нее будут его планировать ее новые хозяева. Она снова живой товар, рабыня, теперь уже в самом прямом и низком смысле этого слова.

Вика даже не заметила, как по щекам непроизвольно потекли слезы. Она до боли закусила губы. Какая мерзость. Какое вероломство. Только наладившаяся была жизнь в один миг превратилась в красивый мираж и рассеялась.

"Откуда?" – повторила вопрос неизвестная попутчица.

"Из Самары"

"А я из Ростова. Считай, землячки".

"Где мы, землячка? Не знаешь?"

"На шхуне пиратской. Мне знакомая рассказывала. Ее вот так же в Турцию вывозили..."

– Галя угадала, – продолжала свою исповедь Вика. – Нас выкрали турецкие контрабандисты, чтобы продать в какой-нибудь бордель у себя дома. Там такой вид бизнеса широко практикуется...

Так девушки попали на самое дно пропасти с общим названием "проституция". Это был портовый притон, который содержал какой-то отставной морской волк. Обшарпанный дом состоял из трех уровней. Первый занимал грязный кабак. Здесь всегда – и днем, и ночью с редкими перерывами – шла гульба, стоял дым коромыслом.

Нулевой" или третий, уровень – подвал, где находился карцер для провинившихся" "Здесь хозяин устраивал правилку тем, кто вдруг взбрыкивал и отказывался работать. А надзор за невольницами помимо бывшего морского волка осуществляли какая-то старуха и четыре мордоворота. Они бдительно охраняли вход и выход во двор и в основном на улицу. Особняк был обнесен высоченным забором. Во внутренний двор выходили окна номеров. Ворота держали на запоре. Постоянный проход был только через зал кабака и дальше через подсобные помещения.

Второй уровень – обустроенные номера, в которых содержались около десяти проституток самого разного цвета глаз и кожи. Была даже одна негритянка, несколько китаянок или вьетнамок и вот теперь две рашен герлс. Сюда забредали моряки, рыбаки и самые что ни на есть отбросы общества. Практиковалось, что одну проститутку могли купить на двоих, троих... И при этом приходилось выполнять любые прихоти клиентов только за еду и крышу над головой.

Через неделю ужаса Вику подложили под какого-то садиста. После такой "любви" она отлеживалась целый день. Грудь и спина горели от близкого знакомства с плетью, которой стегают непослушных лошадей. Но у них-то, у животных, шкура. У нее – тонкая и нежная кожа. Как только выдержала эту экзекуцию?! Думала, конец. Но оказалось, что и это не самое страшное.

Вечером, несмотря на кровоточащие синяки, пришлось ублажать какого-то ублюдка, который возбуждался, когда тыкал свою партнершу ножом и видел свежевыступившую кровь. Тогда он просто зверел. И чем все закончилось, Вика просто не запомнила. Она вырубилась на середине такого полового акта.

Отлеживалась уже дольше, не обращая внимания ни на какие понуждения хозяев. Несколько раз ее проведывала старуха. Ругалась на своем языке. Что она хотела – понять было невозможно. Вика на нее просто не реагировала. И на какое-то лремя ее вдруг оставили в покое.

Под утро к ней заглянула Галя. На нее тоже было страшно смотреть. Глаза ввалились, под ними и по всему телу синяки.

"Голова гудит, как пустой чан, – пожаловалась она. – Эти сволочи меня какой-то гадостью накачали. Что было, не помню, но все болит..."

"Я тоже себя не лучше чувствую".

"Надо бежать отсюда".

"Куда?"

"Куда угодно. Здесь тоже загнемся..."

– Короче, решили мы оттуда бежать, – Вика положила сигарету в пепельницу, пригубила вина. – Вот только как? Стерегли нас, как настоящих узниц. Но, видимо, судьба сжалилась над нами.

"В коридоре и во дворе пусто, – сказала Галина. – Когда к тебе шла, никого не видела. Ночью такой гудеж был, что сейчас, скорее всего, все в отрубе". Это был шанс. И мы его использовали...

Притон и в самом деле спал. Во дворе никого. Только какая-то возня доносилась из зала кабака. На счастье, ворота оказались лишь прикрытыми. Видимо, ночью приезжала какая-то машина. Девушки тихонько выглянули за тяжелые створки. На улице тоже ни души. Оно и понятно, еще не время. Порт и город полностью проснутся только где-то через час. Чуть ли не бестелесньши тенями скользили вырвавшиеся на свободу невольвипы вдоль глухих "уген улицы, которая узсеадою куда-то вниз. Оттуда тянуло свежестью. Значит, мам море. Принесет ли только оно желанную свободу?

Трудная дорога домой

Внешний вид беглянок был страшен. Попадись они сейчас стражам порядка, их тут же доставили бы в полицию, и одна неволя тут же сменилась бы другой. Но это было бы лучше, чем возвращение назад. Однако не случилось ни того, ни другого. Улица и набережная, на которую она потом вывела, были в этот ранний час пусты. Вскоре девушки оказались на границе порта и города. Она спускалась к морю наполовину вытоптанной рощей, продолжавшейся пляжем. Здесь решили остановиться и привести себя в порядок. Место более-менее подходило для этого. Была вода, значит, можно было умыться, и кусты, представлявшие собой хоть какое-то укрытие от недобрых глаз.

На пляже девушки пробыли долго. Никак не могли решить, как и куда двигать дальше. Измотанной вконец психике, и не только ей, требовался хоть какой-то отдых. Устроились тут же, на пляже. Благо купальный сезон еще был в разгаре. Примостившись на прибрежном песке, они вполне могли с большим натягом сойти за отдыхающих. Так и получилось. Не прошло и часа, как появились самые ранние энтузиасты. Постепенно пляж стал заполняться. И вдруг, о чудо! Девушки услышали почти рядом родную русскую речь.

– Наши моряки проводили нас до Российско-го консульства, – продолжала Вика. – Нам, видимо, повезло в тот день еще раз: определили на наше торговое судно, отправлявшееся в Болгарию. Там мы должны были пересесть на другое, следовавшее до Новороссийска. Но на этом удача изменила нам, а точнее, отвернулась совершенно...

Из-за шторма в болгарский порт торговое судно пришло с опозданием. Сухогруз из Варны отчалил всего несколькими часами раньше. Почти без денег оставалось надеяться лишь на другое чудо, на другой попутный вариант. Такой ожидался только дня через три. Спасибо морякам, с их помощью девушки хоть как-то приоделись, разжились валютой по минимуму и даже почистили свои перышки. Теперь на них не так страшно было смотреть. Можно бы перекантоваться в городе, в каком-нибудь третьесортном отеле. Так и сделали. Что явилось очередным роковым шагом.

"Привет, красотки, никак, наши, русские?" – В фойе к ним подвалил разбитного вида парень, руки которого украшали всевозможные наколки.

Дома от такого постарались бы отделаться как Можно быстрее, но это дома. За границей все иначе. После многочисленных мытарств родной говор, даже часто и смачно пересыпанный матюками, звучит словно любимый шлягер.

"И мы псковские, – не унимался парень. – Вот решили заграницу посмотреть и себя показать. Меня, кстати, Коляном звать".

"Да, а я думала как-то иначе, – съязвила Галя. – А то прямо, как особо важная персона, о себе все во множественном числе..."

"Ну, так я не один, – тут же отреагировал неизвестно откуда появившийся земляк. – У нас тургруппа. Кстати, девчонок много. Могу познакомить... Мы, кстати, сейчас на экскурсию едем, на Шипку. Можно с нами махнуть. Я устрою..."

А почему бы и нет – переглянулись подруги по несчастью. Среди своих-то, среди туристов, явно спокойнее будет. Авось чем и помогут. Как говорится, мир не без добрых людей.

"Пошли знакомиться", – первой встала Галина.

Лучше бы она этого не делала. Но карты были раскинуты, игра началась. Девушки проследовали за новым знакомым. И опять попали в лапы к торгашам живым товаром. Как выяснилось, Колян "срисовал" их еще в порту, где встречал группу наивных простушек с Украины. Эти девчата тоже хотели хорошо устроиться и подзаработать на заграничной ниве. Одних якобы просватали официантками в рестораны, других танцовщицами в балет-шоу или прислугой в богатые семьи. Но все это было блефом. Предназначение для всех было одно секс-услуги. ч-В общем, вместо Шипки, – Вика сделала паузу, чтобы глубоко затянуться. Сигарета в ее длинных и красивых пальцах дрогнула, у запястья синей, изогнутой ленточкой обозначился шрам, – мы попали в один притон, потом в другой. Этот Колян большой сволочью оказался. Как и других, он перепродал нас каким-то местным бандитам. Конечно, за нас отдельный куш сорвал. По их-то спискам мы не проходили. Недели через две оказались в той самой пловдивской гостинице, из которой нас вытащил Три В. Так что дальше все известно...

НЦБ Интерпола, 18-й этаж

– Ну что, писатель? – Три В внимательно посмотрел на меня, дочитав этот очерк. – Печатать где будешь?

– А это важно?

– Конечно. Получилось хотя и затянуто, но выразительно. Концовка только слабовата. На вот, теперь ты почитай о том, как мы все время на одни и те же грабли наступаем.

Я открыл протянутую мне папку и прочитал: "Санкт-Петербург. 1913 год. "Правовые основы надзора полиции за проституцией".

– Можешь останавливаться только на выделенном тексте, – подсказал Три В.

Я так и сделал, отчего чуть не ошалел. История повторилась.

Из дореволюционного документа МВД России:

Путем обмана и ложного обещания выгодных мест домашней прислуги большое количество женщин вывозится в другие страны... Усилилась тенденция вывоза европейских женщин в публичные дома латиноамериканских государств, особенно в Бразилию...

– Ну и как? – Три В хитро улыбнулся. – В яблочко! Так-то. И ситуация была такая же, что действовавшее уголовное законодательство не позволяло полиции успешно вести борьбу с этим доходным промыслом...

Так я узнал, что еще в 1892 году в Париже состоялась официальная конференция основных европейских стран именно по этому вопросу. На нее приглашалась и Бразилия. Был установлен порядок взаимодействия государств в борьбе с международной торговлей женщинами. В развитие парижских решений в декабре 1909 года в России был принят закон "О мерах по пресечению торга женщинами в целях разврата". Этим документом устанавливалась уголовная ответственность за "вовлечение женщин путем насилия или обмана в занятие проституцией", а также "за склонение к выезду из России с целью обратить такое лицо на промысел непотребством".

Принятые меры создали уголовно-правовые предпосылки для активных действий правоохранительных органов. Кроме того, благодаря развернувшейся пропаганде правительственные меры были поддержаны общественностью.

Как считал Три В и другие специалисты, и сегодня сдерживающим распространение проституции фактором могло бы стать внесение в Уголовный кодекс конкретной статьи об ответственности за систематическое занятие проституцией и принуждение к занятию ею и введение лицензионного порядка регистрации женщин, изъявивших желание работать за рубежом, и установление строгого контроля за, всеми фирмами и прочими конторами, занимающимися подбором, оформлением и вывозом женщин за рубеж.

Пока же все усилия и потуги, предпринимаемые правоохранительными органами, напоминают чем-то поединок борцов, у одного из которых связаны руки. Ведь как бы мы ни возмущались, а нет у нас настоящих законов, запрещающих торговлю живым товаром. И замалчивание проблемы только на руку новоявленным дельцам и бизнесменам, которые готовы делать деньги на всем, что приносит баснословную прибыль. На руку им нерасторопность наших законодателей.