Текст книги "Женщины и преступность"

Автор книги: Алексей Тарабрин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 21 страниц)

Дочь была иного мнения. Она все еще ждала приглашения для знакомства с родителями будущего мужа или какого-либо другого известия.

Но жизнь шла своим чередом. Время летело. Надо было собираться в Москву за газетами. Вероника в то время как раз приторговывала продажей прессы. Вот и подумалось, а почему бы сразу не махнуть до Санкт-Петербурга? Но только так и не решилась на это. Обернулась только до Москвы и с головой ушла в реализацию закупленной продукции. Получалось очень даже неплохо. На хлебозаводе, в леспромхозе и других достаточно многочисленных организациях как раз выдали зарплату. Рабочие тратили деньги, чтобы закупить что-то из товаров первой необходимости, которые дорожали если не каждый день, то уж каждую неделю точно. Заодно они приобретали и что-нибудь у Вероники.

Так прошло больше месяца. Избранник все не звонил и не писал. На письма тоже не отвечал. Вероника все утешалась мыслями, что у него, возможно, какие-то сложности на работе, нет времени. Но как только обстановка нормализуется, он обязательно даст о себе знать. Мать ворчала, но пока еще терпела дочернины фантазии. В конце концов, кто знает: а вдруг ей и вправду повезет? По большому же счету, она желала Веронике только добра.

И вдруг питерский жених заявился сам, собственной персоной. Приехал с подарками, с массой новых обещаний. В доме опять был настоящий праздник. И так продолжалось около недели, весь срок новой его командировки. Потом он уехал и теперь уже исчез навсегда.

Через какое-то еще время он прислал на память открытку с видом на Смольный институт. Было там и коротенькое послание, мол, извини, но мы не пара. А адрес, который я давал, – забудь. Он все равно ненастоящий.

Так банально закончился этот провинциальный роман. Но из-за его краха никто в реке топиться не стал, под поезд не бросился. Мать лишь отругала дочь почем зря. Отец всыпал несколько раз вожжами, для профилактики, чтоб в другой раз умнее была. А сама Вероника?

– Вешаться из-за такого известия я не собиралась, – почти равнодушно ответила она. – Каких-то горячих чувств к парню тому не испытывала. Мне было все равно – будет он мужем или нет. Проблема была в другом – в беременности. А тут шел уже большой срок...

Да, в какой-то мере общим ребенком молодая женщина надеялась привязать этого мужчину к себе покрепче. Потому и решилась на такой шаг, как оказалось, отчаянный. И ничего путного не получилось. Сыграть на отцовских чувствах тоже не удалось. Одной же ей второй ребенок был совершенно лишним. Потому до поры молчала о нем. Мать о беременности даже не знала и не догадывалась. Но после письма пришлось все-таки рассказать и ей. Точнее, об этом она узнала через некоторое время от сестры, которая все знала и проболталась. У матери случилась истерика:

– Что, не знаешь, как в наше время детей растить?! Тебе одной дочери мало?

– Мама, а я сыночка хочу, – вяло возразила дочь.

– Сыночка?! Дура! Ты чо, совсем из ума выжила? Тут самим жрать нечего, а она лишний рот завести собирается. Думай головой-то своей хоть немножко. Не поднять нам его, а тебе одной и подавно. Отец вон больной...

– Как за вожжи хвататься, так ничего...

– Ладно, – вдруг подвела итог разговору мать, закончив резко и твердо, но более чем конкретно. – Как хочешь, но чтобы ребенка не было!

После этого разговора с матерью Вероника отправилась в женскую консультацию. Врачиха внимательно ее осмотрела, определила, что срок и в самом деле уже большой, выслушала, что будущая мать не хочет ребенка и была бы рада от него избавиться, а потом сказала:

– Опоздала ты, милая. Как теперь-то это сделать? Срок большой – пятый месяц. Плод у тебя живой уже. Чем раньше-то думала? Теперь надо только рожать. Ни один врач не пойдет на это. Ведь ему, по сути дела, убийцей стать придется...

– Я сидела и кивала, – вспоминала Вероника, – словно соглашалась с ней. А что могла сказать, если и сама с самого начала хотела оставить себе ребенка. Но как выяснилось, особенно после разговора с матерью, это была лишь моя минутная блажь...

Да, против железной логики матери особенно не попрешь. Как ни крути, а двух детей Веронике было не поднять. Работы постоянной нет. Городок небольшой. После горбачевской перестройки и чубайсовской приватизации все предприятия позакрывались. Безработица. Не спасало и то, что по первому образованию она была фельдшер, а по второму – библиотекарь. Ведь при всем при этом работала последнее время на хлебозаводе. Здесь если денег и не платили, как везде, то хотя бы с голоду не умрешь. Только не пересказывать же все это врачихе? И потом, какое ей дело до всего до этого. Она констатировала главный факт – ребенок имеется, по всем признакам развивается он здоровым, и его надо только рожать. Скорее всего, это будет мальчик. Вот тут у молодой женщины и не выдержали нервишки, копившаяся где-то внутри обида на весь мир, на близких людей и на себя выплеснулась вдруг наружу. Она разревелась:

– Думала, выйду замуж. Кто знал, что так все обернется, – выла она белугой, надеясь хоть на какое-то сочувствие. – Работы нет. Жить не на что. Двух деточек мне не вырастить...

Однако показавшаяся такой доброй врачиха оставалась при своем:

– Я прекрасно понимаю вас, милая девушка. Но и вы нас поймите. Прерывание беременности на поздних сроках делается только тем, кого изнасиловали. У вас все по любви и согласию было. Так или нет?

– Так. Но я, дура, думала, что он женится. – Веронику, казалось, невозможно было остановить: ей требовалось выговориться, выплеснуть свое горе другим, поделиться и облегчить душу. – А как без отца-то? Он – инженер, работу постоянную имеет. Надеялась, в город заберет меня, к себе. Или тут останется. А осталась я...

Но и врачиха была словно каменная:

– Вот что, милая, слезы вытирай и думай сама: как дальше поступить. С абортом и не настаивай. Тут тебе помощь будет только в том случае, если добудешь справку, что тебя изнасиловали. Нет – изволь. Ну, так как принесешь?

– А где я ее возьму?

– Ну, это твое личное дело.

– И домой теперь не придешь. Мать велела, чтоб ребенка не было. Кормить нечем...

– Поезжай в Кострому, – вдруг сказала врачиха. – Может, там что-то сделают. Вот, держи направление. По нему сдашь анализы. С ними и поезжай.

При этих последних словах у Вероники вновь появилась какая-то надежда. Она перестала реветь. Вытерла слезы. Взяла протянутые листочки и на всякий случай спросила:

– А в Костроме что, порядки другие?

– Нет. Такие же, как у нас. Но там областной центр. Там специалистов больше. Больше возможностей для исключений из тех или иных правил...

И Вероника поехала в Кострому. Однако там, в женской консультации, врач осмотрела ее и сказала почти то же самое:

– Я не монстр, не Крюгер из фильма ужасов, а врач. Ребенок у вас уже живой. Он живет своей жизнью. Мне что, душить его или резать? Я не убийца и делать этого не буду, и ни один врач на подобный шаг не отважится. Подобное противно врачебной этике. Наш долг спасать людей, а не губить...

Как стать ангелом?

– Вышла я из больницы, – продолжила исповедь молодая женщина, – в состоянии не то чтобы только в петлю, но достаточно близком к этому. Домой ехать – там мать со своим однозначным решением. Куда тогда? Побрела по улицам. Деньги еще были. Что-то дали на дорогу родные, что-то было своего. Кое-какие средства скопились от продажи газет...

Уйдя с хлебозавода, где несколько месяцев вместо денег уже давали муку. Вероника попыта – лась заняться частным бизнесом. Ездила в Москву, закупала по оптовой цене периодику. Привозила ее в родной городок и продавала. Стояла на том же вокзале, в центре или у рынка. Специфический товар шел плоховато. Но если и продавалось что, тогда навар был, как и предсказывали горластые менеджеры, в двести и более процентов. Дело все же приносило прибыль. Это было выгоднее, чем работать за зарплату с отсрочкой на неопределенное время. Тут в руках сразу были настоящие деньги.

Совершив несколько вояжей за печатью, Вероника вскоре даже составила для себя что-то вроде перечня. Она на собственном опыте установила, какие печатные издания наиболее популярны. Например, одно время хорошо шли газеты про магию, непознанное, а потом про интим и криминал. Вскоре их сменили кроссворды, всякие наставления по огородно-садоводческим делам. Но, как она убедилась, подобные колебания чаще имели сезонный характер. Наибольшей же стабильностью отличались только отдельные издания, например, тот же "Московский комсомолец", или "МК", который брали в основном, чтобы быть в курсе всех столичных сплетен. Еще высокий рейтинг имела газета "Опасная ставка". Она почти всегда расходилась быстрее других, видимо, происходило это из-за подзаголовка в газетной шапке: "Эксклюзивное досье на преступный мир", кажется. А теперь вот на этот преступный путь судьба подталкивала ее, мол, стань изнасилованной – и никаких проблем.

Вероника как раз распродала последнюю партию газет. Значит, деньги были. Вот она и приняла решение – надо ехать в Москву. Почему-то все у нас в безвыходном положении надеются на Москву! Молодая женщина не стала исключением. Она тоже решила, мол, там, в столице, что-нибудь придумается, образуется.

– Приезжаю в Москву, – продолжала Вероника свою, как впоследствии оказалось, тоже криминальную историю. – У меня в сумочке – 200 тысяч. С такой суммой в столице особенно не разгуляешься. Я, собственно, этого делать и не собиралась. Но надо же было где-то остановиться...

Обычно, приезжая за газетами, она подгадывала так, чтобы утренним поездом приехать, а вечерним отправиться назад домой. Тут же оказалась в полной растерянности. Она не знала определенно, на какое время придется здесь задержаться. Но, как обычно, ее пребывание в Москве началось с Ярославского вокзала.

Было еще раннее утро. Москва только просыпалась. Это чувствовалось и по вокзалу. Он становился оживленнее. Просыпались дремавшие на своих баулах пассажиры, появлялись желающие приобрести билеты. Продефилировали мимо два бомжа. На них косо посмотрел милицейский патруль, но молоденький сержант тут же отвернулся, мол, не заметил этой криминально и не только опасной парочки. Ведь месяцами не моющиеся, с почти коричневыми от солнца, ветра и многослойной грязи лицами, уже и не люди, а некое их подобие, запросто могли заразить чесоткой, поделиться вшами, преподнести какой другой неприятный сюрприз. Потом к хорошо одетому пассажиру подбежал юркий человечек: "Куда едем, команда?? Куда билет нужен? Сейчас, все мигом сделаем..." Но тот только отмахнулся, мол, отстань и поищи себе другого лоха.

Разглядывая разношерстную вокзальную публику, Вероника подошла к ближнему киоску "Желдорпресс" посмотреть, каков выбор и почем здесь периодика. Изучая разноцветные обложки, старалась хоть как-то скоротать время. До начала активного рабочего дня, то есть до девяти утра, было еще около двух часов. Потом надо было принять какое-либо решение, что делать дальше. С этим-то как раз и были сложности.

Постояв немного у витрин, Вероника выбрала для себя газету с названием "Женские дела". Купила ее. Потом прошлась по залу и устроилась на свободной скамейке. Начала с того, что стала искать на газетных страницах объявления типа "прерывание беременности на позднем сроке" и т, п. И вдруг... нашла.

Конечно, она сразу же поехала по указанному в газете адресу. То, что ей требовалось, удалось отыскать почти без труда. Это был какой-то медицинский центр с яркой вывеской. Поразило уже фойе этого заведения: кругом чуть не стерильная чистота, белого пластика двери с огромными проемами матовых стекол, шикарная мягкая мебель для ожидающих приема. Сразу у входа ее встретил вежливый охранник, поинтересовался целью ее визита и указал, как пройти в регистратуру. Там ее выслушали не менее вежливо и направили дальше. Наконец она попала на прием к врачу. Им оказалась почти молоденькая девушка. Она осмотрела ее и сказала:

– Поздновато спохватились, однако помочь вам мы сможем. Но услуга эта платная. В кассу необходимо заплатить 700 тысяч, тогда все и сделаем.

– Сколько?! Откуда у меня такие деньги? – попыталась возражать или торговаться Вероника, для которой сумма была огромной.

– Раз денег нет, то и разговора нет, – была непреклонна еще минуту назад милая и вежливая, а теперь холодная и недоступная молодая дама в белом халате. – Когда будут – приходите. А пока-до свидания.

Вероника вышла из этого центра, остановилась в замешательстве на высоком парапете, с которого ступеньки сбегали широкими волнами к пешеходной дорожке. Вот, еще одним шансом стало меньше. И что же делать теперь?

Так, в задумчивости, она направилась, как говорится, куда глаза глядят. А они у нее в данный момент смотрели только под ноги и не видели, казалось, ничего. Слезы отчаяния размывали весь окружающий ее мир. Нет, никто ей теперь не поможет. Она одна, только одна должна справиться с той щекотливой ситуацией, в которой и оказалась по своему легкомыслию. А раз виновата, сама и выкрутится. В конце концов родит и воспитает. Только сможет ли? Того, что зарабатывает сейчас, еле хватает на дочь и на себя. Кое-что ведь приходится отдавать матери. Все так дорого... Как тут самой выжить? Столько проблем...

В таком состоянии она снова оказалась на вокзале. Что теперь? Ноги гудели, голова тоже. Предъявив на входе охраннику старый билет, прошла в зал длительного отдыха пассажиров. Правда, заправленных постелей или удобных лежаков там не обнаружила. Чем этот зал отличался от других? Хотя бы более мягкими стульями? Ничем. Людей поменьше – и вся разница. Эх, когда только мы научимся нормальный сервис создавать, а не только получать за его декларацию деньги? Наверное, никогда. Бесцельно опустилась на ближайшую пустую лавочку. Что делать? Время близилось к вечеру. Домой бы пора собираться. Но что-то надо будет говорить маме. Ну уж нет. Лучше остаться и опять слоняться по городу в поисках решения своей проблемы.

– Сижу в зале ожидания и думаю: что же теперь делать? – Почти как профессиональный декламатор, Вероника выдержала паузу и продолжила: Остается только одно: домой ехать, и будь что будет. Но тут, на счастье или на беду свою, опять стала пролистывать газету, и такое объявление попадается на глаза. Как сейчас содержание помню дословно: "Если вы беременны и бедны, бездетная иностранная семья пригласит вас за рубеж родить для них ребенка". Прочитав это, я готова была прыгать до потолка от радости – чем не решение моей проблемы, даже еще и самым лучшим образом. Повезло?! Это сейчас я знаю, что на беду мне то объявление выпало. А тогда...

Вероника тут же позвонила по телефону. Ответил молодой и приятный мужской голос:

"Аде, вас слушают".

"Здравствуйте, – говорю, а сама волнуюсь, трясет всю. – Я – по объявлению. Вы не, сюжете: эта семья уже пригласила кого-то? ";

"Вы знаете, мы это обсудим позже. Могу сразу успокоить, что еще нет. А пока расскажите о себе. Я задам несколько вопросов, а вы дайте на них коротко ответы".

"Хорошо", – сразу соглашаюсь.

"Сколько вам лет?"

"Тридцать".

"Были ли проблемы со здоровьем?"

"Нет".

"Есть ли муж и еще дети?"

"Муж был. Дома с родителями осталась дочь восьми лет".

"Каково ваше материальное положение?"

"Хуже некуда. Постоянной работы нет. Продаю газеты..."

"Хорошо".

"Чего уж хорошего".

"Вы не поняли. Я имел в виду, что дальше не надо рассказывать. Вы мне подходите. Давайте с вами встретимся. Как вас зовут, кстати?"

"Вероника".

"Очень имя красивое"...

"А вы кто? – интересуюсь на всякий случай.

"Я? Посредник".

Вскоре посредник приехал на вокзал. Это был молодой человек. Был он лет двадцати восьми; а звали его Сашей.

"Вероника, – спросил он вдруг. – Вы можете получить загранпаспорт? У вас нет каких-либо ограничений?"

"Каких?"

"Работа или служба в секретном ведомстве: на заводе-ящике и т, п. ".

– "Нет".

"Дело в том, что рожать своего ребеночка вы будет в Соединенных Штатах".

"Хорошо. Только скажите, пожалуйста, что это за семья?"

"Знаете, затрудняюсь ответить".

"Как так?"

"Дело в том, что мы завязаны на много семей, они даже стоят в очереди на усыновление по дватри года. Так что с выбором родителей ребенка можно не беспокоиться. Для твоего ребенка, – Саша вдруг уже по-свойски перешел на "ты", – родители найдутся. Тут можешь быть спокойна... И вообще, Вероника, ты решаешься сейчас на очень благородное дело. Для тебя ребенок нежелателен. Он – обуза. Но ты избавляешься от него очень гуманно и даже благородно. Ты не убиваешь новую жизнь абортом, а, выносив плод, рожаешь дитя. Однако оно тебе в тягость. Тогда ты решаешься на благородный шаг и отказываешься от него в пользу бездетной семьи, которая благодаря тебе обретет наконец-то желанное дитя. Представь только, как это здорово?! Твой высокий поступок принесет радость в чужой дом..."

– Такая речь, – с неким сарказмом произнесла Вероника, – даже отъявленную грешницу, какой я себя в тот момент ощущала, превращала в ангела. Мне и правда стало легче. За спиной будто крылья вдруг появились. Наконец-то из моего интересного положения и выход нашелся. Этот Саша, думаю, поможет-мне и от дитя нежелательного избавиться и аборт не делать, облегчая не только мое чрево, но и душу. Ведь, по сути дела, я мать и совсем уже решилась на самый противный материнской сущности поступок – избавиться от своего единокровного дитя с помощью ножа, или, если культурнее я по-медицияски выразиться, с помощью скальпеля".

Но эйфория вскоре прошла. Увы, и Вероника, и Саша пока были на грешной земле, а не на небесах обетованных. Вокруг живым муравейником гудел Ярославский вокзал.

– Что мне теперь делать-то? – Этим вопросом молодая женщина попыталась вернуть своего вдохновителя ближе к своей больной проблеме с тех высот, в которые он улетел, пытаясь увлечь и ее.

– Поезжай домой. Получай загранпаспорт, – отработанно диктовал Саша. Остальное – мои проблемы. Оформим тебе американскую визу, и уедешь в США. Все будет хорошо. Там люди не такие злые, как у нас. Там все и все поймут правильно и относиться к тебе будут соответственно, человечно. Даже не сомневайся... Обратно вернешься с подарками и без проблем...

– Понимаешь, Саш, – опять приземлила его Вероника, – вот ты говоришь езжай и все будет хорошо. Но моя мама ни за что не поверит, что я поеду рожать в Америку. Она скажет, что я все это выдумала.

– Ладно, есть и здесь выход. Но тем не менее спокойно поезжай домой. Приедешь, приходи с мамой на телеграф. Позвонишь завтра примерно в два часа дня по моему московскому телефону. Я ей все объясню.

Дома Веронику встретили очень "гостеприимно". Даже не дослушав ее рассказ, мать выпалила:

– Дура. Ты в такую даль зачем моталась и кучу денег истратила?

– Мам, я же тебе все объяснила...

– Что? Что ты мне объяснила? Наврала с три короба, и я всему этому верить должна? Фига! У меня, в отличие от тебя, голова еще на своем месте, и на плечах она существует не только для того, чтобы платок покрасивее повязывать. Ой, что мне делать-то с тобой... И свалилось на мою голову горе такое. Ой, дура. Дура и есть. Ты лучше тут мне не байки сочиняй, а думай, как избавиться от ребенка. А эти там, небылицы всякие, лучше сразу из головы выкинь. Бред все это, чтобы такой человек нашелся...

– Не веришь, пошли завтра на телеграф.

– А это еще зачем?

– Сама и поговоришь с этим человеком...

В назначенный час дочь и мать позвонили в Москву. Абонент ответил сразу же. Было похоже, что он ждал звонка. Возможно, это было простое совпадение. Но уже с первых слов Саша напомнил Веронике, чтобы она не затягивала с оформлением загранпаспорта.

– Не будет получаться быстро, – наставлял он, – дай взятку. Затраты эти потом будут компенсированы. Поняла?

– Да, я постараюсь.

– А теперь передай трубку маме.

– С тобой хотят поговорить, – произносит тут Вероника и трубку подает матери, а сама наблюдает с интересом за ее реакцией.

По первым ответам чувствовалось, что мать относится к Саше с полным недоверием. Но вскоре стала разговаривать более доброжелательно и даже заинтересованно. Потом возвращает дочери трубку и говорит:

– На, твой доброжелатель тебе что-то сказать хочет.

– И тут слышу, – говорит молодая женщина: "Вы знаете. Вероника Викторовна, – он даже на официальный тон перешел, хотя в Москве-то, на вокзале, мы уже на "ты" вовсю говорили. – Я маме вашей сказал, что за этот свой благородный поступок вы вознаграждение получите: тысячу долларов".

Тут моя гордость взыграла, а может, обида. Раньше-то речи о деньгах никакой не было. "Не надо мне, – говорю, – никаких долларов. Мне – главное, чтобы мой ребенок к нормальным родителям попал, и все".

А мать меня за руку тянет:

– Ты чо несешь-то?! Дура. Вот, уж точно – дура и есть! Кого я только воспитала? О себе не думаешь, так о других хоть немного позаботилась бы. Посоветовалась бы хоть, что ли... Ишь, гордая какая! Ей денег не надо, а сама в драных чулках ходит. Дочь раздета, разута. В доме – шаром покати... Нет, это же надо такой глупой быть...

Ждать – хуже, чем догонять...

Когда возвращались домой, мать еще долго восхищалась "благородным человеком из Москвы":

– Надо же, какой хороший-то: и помогает, и еще деньги дает...

– Мне за своего ребенка денег не надо!

– Ну точно – дура! – возмущалась мать.

Денег ей не надо. А чо надо-то? Мужика надо?

Так через них все и идет. Все горе бабье только через них. Думаешь, твой отец подарок? Ой, сколько я через него выстрадала. В молодые-то годы он так девкам мозги пудрил... Вот и я не устояла. С его помощью и угораздило меня такую, как ты, дуру родить. Нет, только посмотрите на нее: ей денег не надо! Королева Марго из Шарьи. У ей всего немеряно. Ой, дура-то... И повезло-то как. Не случайно говорят, что везет дуракам да пьяницам. Но я тебе вот что скажу, доченька родимая, – эту блажь ты из головы-то выбрось! Не будь уж совсем-то дурой набитой. Ты о своей дочери лучше подумай, об Ольге. Тебе пускай энти доллары и ни к чему. Ты у нас блаженная. Все равно только зря изведешь. Ей зато они будут не лишними. Для семьи опять же подмога. Так что слушайся Сашу и оформляй побыстрее свой загранпаспорт...

– На следующий день я отправилась в местный ОВИР, – вспоминая свои приключения. Вероника как бы переживала все еще раз, и ее руки как-то произвольно, сами по себе мяли тесемку матерчатой сумки, которую она все время держала на коленях. – Там я узнала, что получение загранпаспорта – это достаточно долгая процедура и уйдет на нее не менее месяца. Это в лучшем случае. Иногда же все затягивается и на более длительное время. Короче, я растерялась, пришлось еще раз звонить в Москву. Саша – выслушал внимательно обо всех моих проблемах и посоветовал самое простое: "Я же тебе сказал: дай презент. Надо подарить овировской работнице, скажем, французские духи".

– Но это же значит, взятку дать?! – возмутилась было Вероника.

– Не взятку, а всего-то презент.

– Чего?

– Это во всем мире так принято, что за услугу, оказанную тебе другим человеком, ты его благодаришь и делаешь ему маленький подарок – презент, значит. Поняла?

– Поняла. Когда паспорт дадут, я презент отдать должна.

– Нет. Не когда дадут, а для того, чтобы дали.

Сначала ты, а потом тебе. Видела, наверное, фильм с Куравлевым в главной роли "Ты – мне, я – тебе"?

– Видела...

– Вот и действуй по той же схеме.

– Но это же в кино...

– Точно. А тебе так же надо поступить в жизни. Все так, кстати, делают. Так что особо не комплексуй. Все просто. Заходишь в кабинет, а в ОВИРе в основном тетки работают, излагаешь свою просьбу и как бы невзначай на стол коробочку красивую ставишь с духами, скажем, французскими: "Это вам!" И все. Она эту коробочку в стол спрячет и скажет, когда зайти. Все.

Но духи для Вероники были неподъемным презентом, не по карману. Ограничилась тем, что купила коробку шоколадных конфет. Коробка была объемистая, красивая, и она решила, что вполне хватит и этого. Но когда доставала ее из сумки, зацепилась уголком. Потом вдруг почемуто вспотели руки. Но все равно достала. Вручение презента прошло как-то скомканно. Потея, краснея и бледнея одновременно, она все же положила коробку на стол, передвинула поближе к паспортистке: "Это вам". А та вдруг сделала эдакое удивленное лицо, мол, зачем, что вы... Тогда, то и дело сбиваясь. Вероника объяснила, что ей нужен загранпаспорт, и срочно. Конечно, не сказала, зачем именно, что она беременна и собирается поехать рожать в другую страну. А вместо всего этого лишь поинтересовалась, что можно предпринять для ускорения процедуры.

Спрятав коробку в стол, женщина посоветовала ехать в Кострому, мол, там смогут сделать быстрее. Перечислила, какие документы потребуются, но предупредила, что там все будет стоить в два раза дороже.

"Все выпишут за три дня", – напутствовала и вправду подобревшая даже после сладкого презента женщина.

– На следующий день я отправилась в Кострому, – продолжала Вероника. – И все оказалось правдой. Шарьинская паспортистка не соврала. Все так и получилось, как она предсказала. Точно в три дня я оформила на законном основании загранпаспорт.

В общем, вернулась я домой и сразу позвонила Саше, чтобы сообщить: требуемый документ у меня на руках. Он как услышал об этом, даже удивился моему успеху.

"Наверное, знакомых нашла?" – спрашивает.

"Нет. Просто послушалась твоего совета, хотя и пришлось съездить в Кострому. Там все быстро и сделали".

"Молодец. Смышленая из тебя ученица. Теперь давай приезжай в Москву".

Пришлось Веронике снова собираться в дорогу. С билетами обошлось нормально. Летний сезон как раз закончился. Дефицит спал. В тот же день она выехала. Взяла с собой еще племянницу, Алену. Решила, чтоб оправдать поездку, купить газет и другой периодики налродажу.

– Алена была в курсе моих дел, – вспоминала Вероника. – Я не скрывала, что главная цель – США и там роды. Алена требовалась как рабочая лошадка. Газеты – поклажа нелегкая.

В Москве прямо с вокзала она позвонила Саше. Он назначил встречу на станции "Таганская". Ждать его почти не пришлось, появился точно в назначенное время. Подошел и, не обращая внимания на Алену, говорит: "Давай свой паспорт".

"Как давай?" – У Вероники от подобной бесцеремонности, видать, стали такие круглые глаза, что он замялся. Зато тут быстро сообразила Аленка. Она вклинилась в разговор: "Расписку пиши, что забираешь. Это – документ, а не бумага туалетная".

Возникла пауза. Посредник такого оборота явно не ожидал. Судя по его лицу, назревала размолвка или еще что похуже. Но с другой-то стороны, этого человека и Вероника-то видела только второй раз. Кто знает, как он воспользуется документом? Одновременно она испугалась, ведь если отступить, придется опять остаться один на один со своей проблемой.

"Зачем ты так, Алена? Я Саше верю", – наконец вымолвила Вероника и тут же протянула ему загранпаспорт и две фотографии.

"Так-то лучше. – Саша быстро спрятал документы. – Теперь жди. Можно поехать домой. Обычно на оформление визы уходит почти месяц. Но это уж наше дело. Будет все готово – вызовем. Я сам извещу, когда приезжать".

Но терпения Вероники хватило буквально на две недели. Телеграммы не было. В голову лезли самые разные мысли. Временами она даже ругала себя, что доверилась малознакомому человеку. Наконец, не выдержав тягостного ожидания, побежала звонить. На удачу, московский номер ответил почти сразу. После третьего гудка Сашиным голосом автосекретарь сообщил: "Извините, но ответить вам сейчас не, могут. Оставьте – свои данные. Вам обязательно позвонят".

Вот только звонить Веронике было некуда. Но она назвала себя и попросила сообщить, как идут дела. Предупредила, что через неделю позвонит еще раз. В сердцах бросила трубку. Вышла из кабинки и отправилась домой.

Но ни завтра, ни послезавтра никаких вестей из Москвы не было. Так прошла еще целая неделя. Напряженность ожидания дополнялась еще тем, что срок беременности все увеличивался, пердралив через седьмой месяц.

Через две недели Вероника была совсем на пределе. Попыталась позвонить еще раз, но опять пришлось разговаривать не с живым человеком, а с его домашним секретарем. На этот раз сдержанности в устном послании было еще меньше. Она открыто заявила, что, мол, ты меня обманул и мне остается одно обратиться в милицию.

На другой день Саша сам Вышел на связь. На всякий случай ему был оставлен номер телефона соседки. Вот утром она и прибежала: "Вероника, твой из Москвы звонит. Беги быстрее".

– Слышимость была отвратительная, и Саше пришлось буквально орать, чтобы я хотя бы разобрала смысл слов. В выражениях он не стеснялся и не сдерживался. Поносил меня на чем только свет стоит. О какой милиции может идти речь, мол, если я сама и есть самая главная преступница: я – мать и иду на такое: избавляюсь от своего дитя, передавая его чужим людям за деньги, да еще иностранцам. Тут в первую очередь судить меня надо, а не его. Поняла и то, что, перед тем как положить трубку, он четко сказал: "Не дури. Приезжай".

Конечно, Вероника собралась – и на поезд. Состояние было такое, что из-за полной неуверенности и неизвестности в своей дальнейшей судьбе она была готова волчицей выть и уже проклинала себя за то, что вляпалась во всю эту историю. В какую-то маломальскую даже возможность родов в США она уже не верила. Потому чувствовала себя полной дурой.

И вот опять Москва, опять Ярославский вокзал. Здесь уже изучен каждый подвал и проход, столько проведено тут времени. Звонок по телефону, который известен наизусть. Саша оказался дома. Он был предельно краток: "Жди. Сейчас буду".

Встретились они в условленном месте, при входе в зал ожидания. На этот раз Саша был не один. С ним пришел незнакомый парень. Выглядел тот несколько старше Саши и был настроен, если сказать мягко, явно недоброжелательно. Встретившись с его холодными и пронзительными серыми глазами, Вероника невольно ощутила холодок между лопаток.

"Андрей, – представил его Саша. – Работаем вместе".

"Наслышан, что заложить нас хочешь? – даже не поздоровавшись, зло начал Андрей. – Что там придумала с милицией? Надоумил кто или сама? А забыла, что первой прибежала и умоляла помочь... Держи свой паспорт и гуляй. Я с тобой никаких дел не имел и иметь не буду".

"Ничего себе шуточки? – Вероника была уже на грани истерики. – Он со мной дел не имел... Я столько времени потеряла, поверив в липовые заверения... Саша так соловьем заливался... Два месяца из-за вас потеряла! Да я бы уже сто раз других нашла и решила свою проблему. Ничего не выйдет. Обещали? Выполняйте. Иначе на вас быстро управу найду".

"Как?"

"Очень просто. Прямо отсюда еду на Лубянку и все там рассказываю. А раз испугались милиции, значит, не все в порядке. Там люди грамотные и быстро выяснят, что требуется".