Текст книги "Шальной вертолет. 1942 (СИ)"

Автор книги: Алексей Соболев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

Беглецы и вправду далеко не ушли, но таки дальше, чем мы прикидывали – аж на семь с половиной километров. Большей частью им пришлось идти через редколесье, оврагов на их пути не было, т.е. особых препятствий они не имели. И церемониться я с ними не стал, а дал короткую из 23-миллиметровых пушек прямо перед ними. Убивать их не собирался, но остановить было бы неплохо. Однако, руки вверх поднимать беглецы не собирались, но залегли за деревьями и затаились.

– Оля! Скинь им вымпел дескать пусть остаются на месте и сдаются. Тогда поживут дольше. Спрятаться от нас невозможно, мол приказ их уничтожить, при неподчинении, у нас есть.

– Выполняю... А приказ и вправду есть?

– Нету. Но они об этом не знают и валить их будем не мы.

Через пару минут я завис над головами беглецов и Оля сбросила вымпел с ярко-оранжевой тканевой полосой. И отвел машину чуть в сторону, наблюдая за ними.

Беглецы же, кажется, заспорили. Похоже у них возник конфликт на предмет сдаваться или бежать дальше. Для ускорения принятия ими решения я дал еще одну очередь, уже 30-миллиметровыми фугасами и чуть ближе к дезертирам. Те дружно упали в снег, хотя он врядли бы их спас. Через полминуты оба встали с поднятыми руками. А нас догонял уже Ми-8 с десантом бойцов НКВД.

***

– Ну, рассказывай, Садонов, как ты докатился до такой жизни, по чьему заданию разлагал бойцов полка и как быстро нашел тайник. – начал допрос особист.

– Не было никакого задания, товарищ старший лейтенант...

– Гражданин старший лейтенант госбезопасности! Не забывайся, Садонов! Ты пока не товарищ. Или уже не товарищ... Все зависит от того, что ты расскажешь.

– Виноват, тов... о-о-ой... гражданин старший лейтенант госбезопасности. Больше не буду...

– Конечно не будешь. Умнеешь на глазах. Рассказывай! Кто тебя надоумил спаивать ответственных бойцов полка?

– Никто. Честно никто. Просто мы в дороге сюда как-то сошлись, а потом нашелся этот склад.

– Кто нашел?

– Я нашел.

– Как нашел?

– Я до войны в архитектурном учился, заметил несоответствие форм и объемов. Проверил – нашел дверь. Ну, а там...

– Почему по команде не доложил?

– Бес попутал.

– Значит бес... Ты понимаешь, дурак, что я не могу тебя отправить в штрафную на фронт?

– Не отправляйте, тов... гражданин старший лейтенант госбезопасности. Не отправляйте, пожалуйста!

– Да не отправлю. Ты носитель сверхсекретной информации. Знаешь, что это значит?

Садонов побледнел. Он понял, что быть носителем секретов это гораздо более опасно, чем продержаться два месяца в штрафной роте. Там-то у него есть шанс выжить. Хоть и весьма призрачный, но есть. Здесь же его расстреляют без вариантов, причем скоро.

– Расстреляют?

– Даже суда не будет.

– Ну, вы Александр Петрович, краски-то не сгущайте. – сказал я, примеряя на себя маску "доброго следователя" – Гражданин Садонов, уже видно, что раскаивается и больше такого не повторит. Техник он хороший, внимательный, зампотех его хвалит. Нам специалисты нужны, а не обглоданные волками кости в дальнем овраге.

– Что вы предлагаете, товарищ комполка?

– Предлагаю не торопиться, дать гражданину Садонову шанс.

В глазах Садонова затеплилась надежда. Он смотрел на меня, если не с любовью, но просяще мол «помоги!». А у меня были вопросы. Которые, кстати, чуть раньше я озвучил особисту и просил вывести Садонова на ответы на них.

– Ну, хорошо... Слышь, Садонов? Сам комполка за тебя просит. Хотя насолил ты именно ему! Но у меня есть вопросы. От того, насколько правдиво ты на них ответишь, зависит соглашусь ли я с доводами товарища полковника или нет.

– Я отвечу, отвечу! Все отвечу!!!

– Зачем Десятов сказал, чтобы вы уходили на Копки?

Надо было видеть ошарашенные глаза Садонова, решившего, что его уже сдали. И сдал ни кто-нибудь, а человек за которым он пошел в надежде выйти в большие люди в качестве соратника. Да, он был посвящен в замысел Десятова по захвату власти и эта информация неожиданно была обнаружена в блокноте найденном в «семерке», нашими с Олей стараниями оказавшейся на базе «Виртальности» в 2024 году. И я даже знал почему именно Копки, но интересно было услышать версию Садонова.

– Мне не Антон говорил, а Жора. В Копках живет его дядя, он должен был нас укрыть, при необходимости.

– И как долго укрывать?

– Пока Жора или Антон за мной не появятся.

– За тобой? А Никифоров и Иванов?

– Не... Они не причем. Кифира я с собой потащил, чтобы легче вдвоем было. Он мне не нужен – балабон. А Серегу я и не звал.

– Почему?

– Да тюхля он какой-то... Выпить горазд только.

– Как здесь оказался снова?

– Так комполка отправил. В полку три дня и пробыл, штурмовики толком и не узнал. Вот комполка видимо и спихнул. И я удивился когда сюда обратно попал.

– А отсюда когда перевели?

– Как Антон пропал, так через неделю и отправили в действующий полк.

– Про схрон ты, получается, знал?

– Я ж его и строил и затаривал...

– А врал, что нашел!

– Испугался. Простите, гражданин старший лейтенант госбезопасности...

– Испугался, значит... Сбежал зачем?

– Тоже испугался. Когда вокруг нас начались шевеления и испугался.

– Пить меньше надо, вражина!!!

– Не вражина я! Не вражина! Бес попутал!

***

В итоге Садонова тихо расстреляли. Ну, как тихо. Посадили в машину и повезли якобы в Казань в управу НКВД. Не довезли типа... Попытался типа бежать... И поделом...

А история оказалась простая. И показательная с точки зрения вселенского бардака. Садонов действительно был здесь же на этой базе техником при вертолете Десятова и после при "двенашке". Уж какие и о чем они вели разговоры – можно только догадываться. Похоже, что даже и сдружились. Когда же Тотоша неожиданно пропал в декабре и стало известно, что он уже не вернется, то подразделение при базе немедленно расформировали – не было смысла держать. И Садонова распределили в формирующийся штурмовой авиаполк. Он туда споро прибыл и проявил себя с новыми товарищами не слишком дружелюбно (ну, не дурак ли?), т.е. в первый же день подрался по какому-то ерундовому поводу. И тут в этот полк пришел приказ откомандировать двух техников в особый ударный авиаполк – так назывался мой вертолетный. Ну и комполка штурмовиков тут же спихнул забияку Садонова, благо он никто для него, звать никак и отрицательные моменты тому полковнику были не нужны.

Садонов действительно сильно удивился, что попал обратно. Но одновременно и обрадовался. Только вот радость его была недолгой. Уже здесь он узнал, что бортмеханик это не тот, кто ждет возвращения машины на земле, а тот, кто летает на боевые задания в составе экипажа. Со всеми рисками. И Садонову этого жуть как не хотелось. И тогда он вскрыл до сих пор никем не найденный схрон с водкой и тушенкой и соблазнил на систематическую пьянку двоих коллег-борттехников: Никифорова и Иванова. А те и рады побухать. Рассчитывал Садонов на то, что его за пьянку просто спихнут с глаз долой из части.

Однако, он ошибся. Ему пригрозили отправкой в штрафную роту и что это такое Садонов уже слышал. Только не слышал он, что именно из моего полка в штрафроту никто никого не отправил бы – секреты тут ого-го какие.

Но он решил бежать. И сомнений куда бежать не было – в село Копки. Да, до села было чуть меньше 300 километров, но оно было глухое и там его должны были укрыть. У Жоры там действительно жил родной дядя, который, будучи бывшим белым офицером, к Советской власти симпатий не питал. Да эти 300 километров зимой пройти было трудно. Но у Садонова были лыжи, заботливо приготовленные для охоты в пору присутствия здесь Десятова и Рожкина, автоматы и много продуктов. Поэтому он рассчитывал дойти до Копок за месяц-полтора, т.е. до начала весенних паводков. А не получится, то обустроиться в лесу до лета. И предложил он идти с ним Никифорову. При Иванова он действительно сказал на допросе правду, что и не предлагал ему даже.

Ну, и уйти им далеко не получилось. Их взяли. Никифорова и Иванова оставили в полку, но перевели в аэродромную обслугу. А Садонова "застрелили при попытке к бегству"...

А на следующий день мы начали отработку практического взаимодействия в штурмовке...

–

[1] ЗАП – запасной авиаполк. В него направляли прошедших лечение после ранения опытных летчиков различных специальностей (истребители, бомбардировочной авиации, морской авиации, транспортники и прочие). Так же в ЗАП попадали и новоиспеченные выпускники летных училищ.

[2] Да, есть такое село Копки в Удмуртии, километрах в 300 от Казани. Между Ижевском и Кировом. Ближе к Ижевску.

Глава 16. Вот она начинается настоящая штурмовая работа!!!

Подготовку к июлю начали с отработки слетанности пар. Причем, пары тасовались. Т.е. не было такого, что ведущий и ведомый пары были все время одни и те же. Мы отрабатывали стандартные, практически унифицированные приемы и маневры. При этом и ведущий и ведомый часто менялись – сегодня летят так, а завтра наоборот. Это нужно было для того, чтобы потом не было проблем с моментальным формированием новых пар, при неизбежных в боях потерях.

К сожалению, у нас не было возможности сочетать в паре вертолеты разного назначения – все Ми-8 созданные на нашей базе были абсолютно одинаковыми. Разумеется, с неизбежными частностями, присущими в случае малосерийного производства. Совсем другим вертолетом был наш с Олей "Мишка", но так он и строился вовсе не здесь и не сейчас. И возможности его были колоссальны даже выйди наш "Мишка" против моего полка Ми-8 образца 1943 года. Не буду скромничать, но жить моему же полку против моего же "Мишки" – пара минут. Что я уже продемонстрировал при налете немецкой армады на Москву – один ссадил 107 бомберов и за какой-то десяток минут.

Правда, надо понимать, что мы "мочили" не современные нам самолеты, а технического уровня 40-х годов XX века, т.е. нам не чета. И мы бы с Олей действительно могли бы выиграть Великую Отечественную на своем сверхмодифицированном Ми-28, но он просто не выдержал бы чисто технически сам. Даже с техобслуживанием "организованном" из моего 2024 года. Именно с этим согласился Сталин, когда после Демянска пошутил мол "Вы так, товарищ Никитин, нам всю войну выиграете". И понимал он это и до того и именно потому шла речь о создании хотя бы полка десантно-штурмовых вертолетов.

Тактика их применения, конечно же, должна отличаться от нашей, применимой в XX веке. Во-первых, у Ми-8 образца 1943 года отсутствует какая-либо электронная система обнаружения, т.е. радар – это не тут. "Система" обнаружения угрозы в "местных" Ми-8 суть есть глаза экипажа и десанта. Во-вторых, методика прицеливания ракетами у них ничем не отличается от таковой на штурмовиках Ил-2. Про то, как мы с Олей можем целиться на нашем "Мишке", или на любом ММ от "Виртальности" и речи нет. В-третьих, вооружение врага соответствующее и в этом большая сложность даже для нас на "Мишке". Но мы с Олей можем хотя бы за 5 километров засечь угрозу сканером и наше оружие способно ее ликвидировать задолго до того, как угроза начнет стрелять. "Местные" Ми-8 так не могут и выскочить врагу под прицел и выстрел им – запросто. Точно так же, как и любому самолету этого времени. Исходя из этих знаний и особенностей конструкций боевых машин моего полка и строилась тактика его работы.

Наш "Мишка" должен идти на чуть впереди основного строя и на максимальной высоте 4000 метров и, практически, выполняя роль ДРЛО и общего управления. Одновременно мы с Олей прикрываем полк от истребителей и накрываем обнаруженные немецкие зенитные расчеты точными пусками ракет. Если такие расчеты обнаруживались, разумеется. По одной ракете на пушку или пулемет было вполне достаточно. Ну и забиваем немцам все их радиочастоты нашей патетической музыкой – куда ж без этого?

Конечно же, в реалиях 2024 года от моего атакующего так полка ничего не осталось бы за десяток минут. Нет, остался бы – наш "Мишка". Может быть. А все упрощенные Ми-8 были бы моментально сбиты. Да им и в это время придется несладко, как только немцы расчухают как их можно валить. Именно поэтому участие полка в войне Василевский и приберегал до 5 июля. Походу он сообразил, что в качестве штурмовиков применять Ми-8 можно, но главное в них – десант! И мне несложно было догадаться, что им задуман какое-то масштабное десантирование во время Курской битвы. А без Ми-8 наш «Мишка» явно будет использован в том самом качестве ДРЛО и прикрытия для типичных Ил-2. Скорости-то у нас с ними одинаковые.

Что это дает? Да, прежде всего то, что высвобождается большое число истребителей, которые обычным порядком использовались для прикрытия «горбатых». А это – захват господства в небе! Т.е. то, чего не хватало нашим под Сталинградом, куда мы толком и не успели, да и вообще везде, вплоть до второй половины 1944 года.

И Василевский дал приказ! Согласно ему я передавал командование полком своему заместителю, а сам с Олей и на «Мишке» отправился в Крестцы в 281-ю ШАД [1]...

***

Наше появление вызвало фурор. Мягко скажем. Ведь наше появление все службы просто проморгали и лишь мое предупреждение по радио мол «свои мы, дяденьки, не стреляйте» избавило техников «Виртальности» от очередного обновления краски на обшивке «Мишки». От незаслуженных пуль зенитных пулеметов. Хотя, в дивизию было сообщено о нашем прибытии и туда загодя, за неделю аж, даже прибыл специальный делегат в сопровождении трех бойцов-техников и взвода бойцов НКВД для охраны. Он-то и навел некоторой жути, что прилетит нечто секретное-пресекретное и... неожиданно. Вот совсем-совсем неожиданно возьмет и появится. Ну, мы так и прилетели. Радаров-то толком сейчас нет. Считай только у нас на «Мишке» единственный в мире самый толковый. Нас и не видели. И услышали только когда мы были вот чуть ли не над самыми головами.

В общем, нам дали радио мол «садитесь уж, что ли». И, когда мы сели, то удивлению местных не было предела. Ведь сели мы в абсолютной темноте, без подсветки прожекторами и... вертикально. Наши техники, те самые которые приехали вместе со специальным делегатом, проводили нас до места стоянки и, после остановки винтов, споро начали маскировать машину. Да, сеткой, которую мы привезли с собой. При этом, машину тут же окружил десяток НКВДшников с автоматами.

Мы с Олей покинули кабины и к нам (в темноте!) подошел довольно габаритный военный. В его фигуре угадывалось что-то смутно знакомое, но за всеми событиями я как-то не мог вспомнить кто это.

– Не бойтесь, товарищ полковник, в бак вам не нассут... – прозвучал не менее знакомый голос.

– Лёлик? Етицкая сила!!! Лёлик!!!

Да, это был уже капитан НКВД Денисенко. Леха Денисенко!!! Тот самый из группы Ли О и с которым мы уже сумели сдружиться. Да так, что он получил прозвище Лёлик. Как бы в насмешку над его могучими габаритами. Контраст он же и веселым бывает. Вот здесь как раз тот самый случай. И мы радостно обнялись!

– Оля, Оля! Иди сюда! Смотри кто нас встречает!

– Ух ты!!! И Оля здесь? Так она же... – удивился Денисенко.

– Не, она вот она...

– Ой... Лешка!!! А мне говорили, что тебя ранили тяжело.

– Как ранили, так и вылечили. Не совсем, правда...

– Что ж такое-то?

– Ну, вот в поле теперь не выпускают, учу новичков. А сюда вас охранять направили. Потому что знакомы.

– Так и отлично!!! А мы ваших товарищей видели под... Ой, не скажу...

– Вот-вот... Я их после вас тоже видел. Правда, уже не всех...

– Что, Лёх? Кто?

– Олег... На задании. Месяц назад...

– Ой, как жалко-то... Балагур Олежек...

– Так! Ладно... Потом помянем. Сейчас дело. Веди к комдиву.

– Это мы мигом... Кречев!

– Я, товарищ капитан госбе...

– Отставить! Просто капитан. Капитана Усатову разместить, где приготовлено и доложить!

– Есть! Разрешите выполнять?

– Выполняй.

А мы с Денисенко отправились в штабной блиндаж.

– Почему капитан, а не капитан госбезопасности?

– Для краткости, не более того. Так-то только моим волкодавам позволено.

– А... Ну, да. С «госбезопасностью» действительно пока договоришь уже и забыл что сказать хотел. – улыбнулся я в ответ, хотя в темноте мою улыбку было и не видать. – Серьезные волкодавы?

– Угу... Мы тут позавчера на спор с командиром батальона охраны шухера навели. Потом расскажу. Посмеешься...

Уж не знаю по каким ориентирам, но вскоре Леха привел меня к штабному блиндажу. Там, как и положено, торчал часовой. Денисенко назвал пароль, часовой пропустил. Мы прошли вначале что-то вроде сеней. Там за столом сидел какой-то майор, по видимому адъютант, и что-то писал. Он поднял на нас глаза. Денисенко доложился, я тоже. Тот встал, вошел в следующую дверь и очень скоро вернулся. Показал рукой мол «Проходите».

Мы тут же вошли в относительно просторное и хорошо освещенное помещение, посреди которого стол большой стол, сколоченный из досок, а на нем лежали карты, карты и карты. И несколько больших фотографий какой-то местности. Возле стола стоял крепкий человек в форме с погонами полковника.

– Так вот вы какой грозный Никитин... Наслышаны мы о вас. – не дожидаясь доклада встретил нас командир штурмовой дивизии полковник Греськов.

– Так точно, товарищ полковник. Такой... – с улыбкой ответил я – Прибыл для дальнейшего прохождения службы, в качестве поддержки штурмовых операций дивизии.

– Поддержка это хорошо. Но с одной машиной... Как-то трудно верится в ваши возможности, о которых мне писали.

– Они, конечно же, не бесконечны, но действительно велики.

– Разрешите, товарищ полковник?

– Да, Алексей, говори...

– Лично видел ЧТО (!!!) вытворял с немцами Виталий. Поверьте, что все сказанное о нем правда.

– Вот завтра и проверим.

– Хорошо, Сергей Евменович [2].

– Разместили вас хорошо?

– Думаю, что да. Я там еще не был. Пока там мой второй пилот капитан Усатова обживается, а я с машины сразу к вам.

– Перекусить вам сейчас только не получится, столовая уже не работает.

– Ничего, у нас с собой.

– Надеюсь, не это? – и комдив щелкнул себя пальцем по шее.

– Нет. Я, увы, не знал, что надо, а так бы привез. – опять улыбнулся я в ответ, а Денисенко хохотнул.

– Шутник, однако. Но это хорошо. Шутки мы любим. Идите отдыхать. Но быть здесь в 4 утра.

– Есть!

***

И утром в 4 утра, уже не в летном комбинезоне, а в форме, докладывался офицеру в сенях. Он был другой – тот видимо отдыхал. Меня пропустили, я вошел и... Ну как «и»? Среди штурмовиков Героев Советского Союза в 1943 году было мало [3]. Но у меня Звезд Героя было две, плюс и иные ордена, да вдобавок я еще и живой. В их понимании за всю войну я сделал не меньше сотни боевых вылетов и вернулся, что в это время было большой редкостью [4]. Т.е. впечатление произвел.

– За что Героев получили, товарищ полковник? – спросил Греськов

– За ратные дела на своем аппарате. Не могу сказать, извините.

– Понимаю... Ну ладно. На сегодня задача такова. Нам надо обеспокоить немцев в Крестах [5]. Вам, товарищ Никитин, предстоит провести разведку аэродрома, его зенитного прикрытия, а так же маршруты подхода и отхода. Как мне сообщили, с этим вы должны справиться на отлично.

– Справлюсь.

– С вами в прикрытие пойдет сразу шесть истребителей.

– Простите, товарищ полковник, но это лишнее.

Офицеры в блиндаже аж зашумели от моего ответа. Мол приехал тут выскочка (пусть и заслуженный, да...) и отказывается от того, от чего не откажется ни один штурмовик. Но Греськов, знавший обо мне больше, успокаивающе поднял руку:

– Тихо, товарищи, тихо! Вы уверены, товарищ Никитин, что прикрытие вам не нужно?

– Абсолютно. Мне и так работы хватит, чтобы еще и их прикрывать...

– Ну ты и наглец, полковник... – не сдержал возмущения какой-то майор. Я не стал на него гавкать, мол майор полковнику не чета, субординацию типа соблюдай, но заметил:

– Я двух Героев и ордена не за танцульки получил, майор. И если говорю, то значит так оно и есть. Мне истребители будут только помехой.

– Ну, ну...

Греськов промолчал тоже. Недолго подумал, потом приказал всем, кроме меня, выйти и спросил:

– Каким маршрутом пойдете? Покажите на карте...

Я подошел к столу, посмотрел на карту и практически сразу в голове выстроился хороший и эффективный маршрут.

– Пересекаю Ильмень с выходом на тот берег у Лесной, продолжаю до Заполья и после пойду на дорогой Ленинград-Псков. И так до самого Пскова. Там все посмотрю, зафиксирую и обратно пойду на Сольцы. Оттуда на Шимск и муже оттуда пойду сюда. На круг около 500 километров. Топлива мне хватит, ПТБ у меня висят.

– План какой-то фантастический... Идти на виду у немцев? Ну, положим, над шоссе вам пройти удастся. Но уже на подлете к Крестам вас встретят зенитки. Пусть даже вы через них пройдете. Пусть получится удрать и даже долететь до Сольцев. Но в Сольцах у немцев еще аэродром с сотней истребителей. Меня, конечно же предупреждали, что относиться к вам нужно не как к обычным летчикам, но тут уж вы перегибаете палку.

– Сергей Евменович! Я понимаю ваше неверие, но, поверьте, я знаю, что говорю. Мои возможности, точнее возможности моей машины, это не меньше, чем штурмовой полк с прикрытием полком истребителей. Это очень серьезная техника. И Денисенко, очень непростой, кстати, товарищ, со своими волкодавами здесь не просто так.

– Мда... Не верить бумаге за подписью товарища Сталина я не могу. Хорошо. Идите тем маршрутом так, как сказали. Но прежде, я прошу вас написать докладную о том, каким маршрутом вы пойдете. И особо укажите, что его предложили его вы сами.

– Я вас понимаю, Сергей Евменович. Напишу, без проблем. Где взять бумагу и карандаш?

– У адъютанта...

Я прекрасно понимал зачем Греськов потребовал от меня такую бумагу – прикрывает себя же. Ведь совершенно естественно, что опытный, реально опытный боевой летчик не верит в то, что можно без сильного истребительного прикрытия идти тем маршрутом, что я обозначил. И если бы так пошел обычный штурмовик, да даже эскадрилья штурмовиков, то до Заполья они может и долетели бы без потерь, но уже над Лудонями их встретила бы целая толпа истребителей. Но это в их случае. А у нас с Олей было 250 снарядов по 30 миллиметров, 500 по 23 миллиметра и 40 ракет.

Да, это меньше, чем боезапас эскадрильи штурмовиков Ил-2, но при возможностях точного прицеливания на «Мишке» – это сила гораздо более мощная, чем даже полк штурмовиков! Ну и действенность трансляции «Вставай страна огромная» тоже нельзя списывать со счетов. А об этом я пока никому не рассказал здесь.

И еще о кое-какой задумке не рассказал...

–

[1] 281 Штурмовая авиадивизия (ШАД) одно время дислоцировалась в Крестцах Новгородской области. Не берусь утверждать детально, но нашел данные, что в начале 1943 года это было так.

[2] Греськов Сергей Евменович(1906-1978) – с 08.09.1942 командир 281 ШАД, а 18.03.1943 года ему присвоено звание полковник.

[3] Пилоты самолетов штурмовой авиации звание Героя в 1941 году могли получить за десять боевых вылетов. Но в 1941-м только лишь один пилот штурмовой авиации Николай Карабулин получил высшую награду, сделав тринадцать боевых вылетов до сентября 1941 года. До апреля 1942-го еще три летчика-штурмовика стали Героями Советского Союза за шестнадцать, восемнадцать и двадцать один боевой вылет. В 1942 году для получения звания Героя необходимо было совершить тридцать боевых вылетов, но реально давали за 40—50. После 1943-го надо было вылететь на задание и вернуться уже не менее восьмидесяти раз.

[4] Это действительно так! Ил-2 был самым сбиваемым немцами самолетом ВВС РККА. За всю войну ими было сбито в воздушных боях и зенитным огнем 10762 самолета. Ближайший к нему по печальной статистике был истребитель Як-1 – 3336 самолетов. Кстати, на Як-1 воевали и были сбиты Тимур Фрунзе (погиб) и Алексей Маресьев (тот самый) и оба они были сбиты в районе Демянского котла. Т.е. в местах, где вновь предстоит действовать героям этого повествования.

[5] «Кресты» (не путать с аэродромом близ поселка Крестцы Новгородской области, где и находятся наши герои) – аэродром в Пскове, один из старейших в России, который использовался немцами как основная авиабаза в регионе (скажем так). В основном аэродром использовался немцами для базирования транспортной и дальнебомбардировочной авиации. Аэропорт «Кресты» действует и поныне. Автор бывал на нем много раз и летал из Пскова, где прожил 9 лет, в Ленинград и обратно (на Як-40) и даже в Новороссийск (если память не изменяет, то на Ту-104).

Глава 17. Были Сольцы – и не стало Сольцев...

Ильмень проплывал под нами своей безмолвной ледяной вечностью. Еще была зима, напомню, и озеро было сковано льдом. Погода была по-зимнему летная и неизбежность встречи с самолетами противника просто таки напрашивалась. Но пока никто не попался и нам это было на руку – меньше расход боеприпасов перед атакой на Сольцы. И очень жаль, что пошерстить весь транспорт на шоссе Ленинград-Псков нам запретили. А дело было так...

***

Да, я задумал не просто провести разведку, но и штурмануть пока еще немецкий аэродром в Сольцах, а по маршруту на Псков пощипать движущиеся по шоссе колонны грузовиков. Как раз очень удобно и шоссе на этом участке довольно прямое. Аэродром Кресты трогать я не собирался – приказ был только о разведке. Да и не стило до поры обозначать свои интерес к аэродрому перед немцами.

А про Сольцы Греськов ничего не сказал, но догадываюсь, что прекрасно все понял. И запрещать атаковать этот аэродром он не стал. Не стал он сразу запрещать и бить цели на шоссе. Но перед вылетом у нас состоялся разговор...

– Сергей Евменович! Выше 4 километров мне не подняться. А вот идти низко, буквально на бреющем – мой конек. Любой транспорт я своими приборами засеку за пяток километров и практически тут же, незамеченный немцами сам, нанесу удар. Много там не надо, промахи почти исключены. На дороге у немцев проводной связи, считайте, нет. А радио у них работать перестанет сразу, как только кто-нибудь что-то вякнет. 90 километров от Заполья до Пскова я пройду за 20 минут. Что успеют сделать немцы за это время?

– Ничего не успеют, согласен. Но в Крестах вас уже будут ждать.

– Оттуда никто не взлетит, поверьте мне. А взлетит, так упадет тут же. А для детальной разведки мне достаточно подлететь километра на три к аэродрому и повисеть на месте тридцать секунд. После чего я разворачиваюсь и ухожу.

– В общем, так... Рейд над шоссе от Заполья до Пскова запрещаю. Пойдете над лесами и тихо подойдете к Крестам. Там не шуметь, только разведать. А вот на обратном пути побеспокойте Сольцы.

– Есть не атаковать нигде, кроме Сольцев! Разрешите выполнять?

– Сколько вам потребуется времени на выполнение задания?

– Два с половиной часа от момента взлета.

– Хорошо. Выполняйте. После 14 часов еще раз пойдем на Сольцы полком. Вы на прикрытии, как мы и говорили ранее.

– Есть выполнять! Только можно совет?

– Ну...

– Подумайте насчет запасной цели для полка...

– Да вы и на самом деле наглец!...

И я пожал плечами. Потом, спросив разрешения приступить к выполнению задачи и получив его, вышел из блиндажа и направился в свое расположение. Волкодавы Денисенко меня в лицо знали и пропустили спокойно. Здесь переоделся в летный комбинезон, Оля уже была готова, а двигатели «Мишки» уже были прогреты...

***

Взлетели без проблем. Радар показывал наличие там и сям вражеских и наших самолетов и Оля тут же передала данные на планшет оставленный одному из наших механиков на аэродроме. Дальше этой информацией распоряжался Денисенко и он обязательно передал ее Греськову. Тот, как потом, рассказывал Лёха, нимало удивился такой информации и пообещал пустить ее по команде.

Вот мы уже достигли западного берега Ильменя и пока все было тихо. Оля следила за окрестностями и радиоэфиром немцев – панику они не поднимали. Что, в принципе, мало чего значило, т.к. проводную телефонную связь никто не отменял, а она нам была недоступна. Но пока все было тихо.

До Крестов мы не долетели 3 километра. Произвели сканирование, все разведали и тихо отвалили.

– Блин... Столько целей, столько целей... Аж руки чешутся...

– Может дроном по складу бомб или топливу?

– Не, Оля... Приказ был не трогать. На Сольцах отыграемся. И покажем нашим наши же возможности. Дадим им сегодня

– Наблюдаю четверку истребителей, до нас пятьдесят километров, идут навстречу выше на полтора километра. Идентифицирую, как «Мессеры».

– Засекли, что ли? Странно... Поднимаюсь выше. Разберись. Бей пушками два три.

– Есть пушки два три...

Мы подпустили «Мессеров» на расстояние , при котором наши 23-миллиметровые пушки почти гарантированно поразят цели, на которые их навели и жахнули! Немцы шли парами – одна ниже, вторая выше. Из первой пары моментально вынесло ведомого, а во второй почти дружно вспыхнули оба самолета сразу. Ведущий первой пары пожил недолго и под первую очередь он не попал только потому, что зачем-то ему понадобилось вильнуть. Это явно не был оборонительный маневр. Между нами было километра четыре и видеть нашу очередь он не мог. Это просто так совпало. Поэтому первые пять снарядов прошли мимо него, но его ведомый словил «свои» снаряды сполна. Впрочем, через полминуты загорелся и свалился вниз и его ведущий.

– Успели они вякнуть чего-нибудь?

– Нет, только рабочие фразы вроде «наблюдаю цель», «прикрой атакую».

– Тогда погодим музыку. Сколько до Сольцев?

– Двадцать три километра...

Я опять снизил машину и повел на любимых 50 метрах. Мог бы и ниже, но здесь не Чечня, не Сирия и совсем не Украина во время СВО – бояться каких-нибудь ПЗРК нужды нет. Аэродром расположен буквально 600 метров северо-западнее поселка, а еще севернее его – поля и леса с практически полным отсутствием населенных пунктов. Так... Пара деревенек... Пирогово и Гривы. Вот юго-восточнее Пирогово я и завис., но не на 50, а чуть ниже. Уж больно тут лес был малорослый. И завис в паре километров от означенной деревеньки, как раз, чтобы доставать сканером до дальней от нас границы аэродрома.

– Сканируй и распределяй цели. Снаряды три ноль – по самолетам, ракеты – по строениям. Зенитки не трогай, они нас не видят. Прикинь по сколько на что. Снаряды два три не трогай.

– Есть! Выполняю...

Чуть больше минуты потребовалось Оле чтобы распределить наш боезапас по целям. И я был уверен, что каждой твари на аэродроме достанется по полной. К сожалению достанется, а точнее совсем убьет, и обслуживающий персонал из женщин, живущих в Сольцах. Я имею в виду работниц столовой, прачек, уборщиц. Понимаю их, понимаю, что надо как-то выивать, но аэродром – военный объект, на который может прилететь. Либо эскадрилья бомберов или штурмовиков, либо вот такие гостинцы, которые мы с Олей приготовили немцам. Жалко этих женщин, но война есть война...

Оле я о них говорить не стал...

– Первыми пушки, потом ракеты! ОГОНЬ!!!

«Мишку» затрясло от практически непрерывной очереди 30-миллиметровых пушек. 250 снарядов с моментальным подрывом. Каждому самолету доставалось по 5-6 снарядов, т.е. в этот раз мы в течение пары минут повредили и уничтожили 37 машин. Некоторые из них взорвались слишком круто, видимо уже были приготовлены к вылетам.