Текст книги "Шальной вертолет. 1942 (СИ)"

Автор книги: Алексей Соболев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

– А зачем ты по нам стрелял там на рандеву?

– Не по вам, а рядом. Немцы должны были увидеть, что я как бы свой.

– Увидели?

– Угу... Гитлер даже пообедать приглашал.

– Это тебя-то? – хохотнул смешливый Яблоков.

– Не совсем меня и не нас даже, а... Оля! Как ты Адосику назвалась?

– Скульд.

– Это кто ж за каракатица? – удивился уже Крылов.

– Темнота ты, Валера! – подколола его Оля – Одна из валькирий.

– О, как... А эти вальки кто? – не унимался диверсант.

– Тебе не понравятся. Они для немцев... – смеясь ответила опять Оля

Несмотря на общее веселье, все понимали, что на группу точно идет охота. Очевидно, что по следу пустят лыжников, а впереди устраиваются заслоны. Покушение на Гитлера немцы группе не простят. И если лыжники по следу еще не пошли, то только потому, что негде их тут взять в Запорожском крае. Хотя, наверняка ищут и лыжи тоже. Но вот с заслонами у немцев проблем не будет точно. Поэтому нам надо было перебросить группу в другое место и сделать это уже сегодня ночью.

И вариантов было два: запросить из 2024 года подвесные контейнеры с теплой одеждой или с большими неудобствами для управления вертолетом перевозить диверсантов кабинах. Во втором случае проблема возникала в том, что двое должны были «подселиться» в кабину оператора. Третий диверсант «гостил» бы у пилота.

Решили, однако, попробовать. Диверсантам, правда, пришлось снять всю зимнюю одежду, чтобы занимали меньше объема. Уселись. Двое – к Оле. Каждому я незаметно от нее показал кулак. Те понимающе кивнули мол «Ни-ни... Мы – шушупанчики». Крылов, как самый внушительный в ширину, полез ко мне в кабину. И всем было предостережено ничего не трогать и постараться ничего случайно не задеть. Ну и строго выполнять команды главного обитателя кабины.

Расселись, подвзлетели... Не то чтобы комфорт-комфорт, но помня, как мы в юности набивались 10 человек в «Запорожец» и после ехали в соседнюю деревню на дискотеку, посчитал, что аккуратно лететь можно. Поднялся повыше, сделал полет по небольшой коробочке – терпимо, если недолго. А действительно должно быть не очень долго, не более часа.

Вернулись на место и сочли, что мое руководство беспокоить не будем и начали подготовку к полету. Т.е. пока светло продумали, как упакуем оружие диверсантов, их лыжи и верхнюю зимнюю одежду. И стали ждать темноты. Но не просто ждать, а подготовили немцам заминированный сюрприз – как же без этого? Поэтому мы нарочито не стали маскировать место стоянки, а наоборот постарались насорить как можно больше. Зачем? Большие мальчики – вот затем... Оля только поднимала брови и саркастически усмехалась.

***

На связь вышел Ким...

– Что нового?

– Диверсантов будем перебрасывать в сторону от района поиска немцами.

– Как?

– Ну как... Каком кверху в кабинах...

– ....... – даже в эфире было слышно, как наше с Олей руководство смеялось.

– Да, все нормально будет, Рома. Отрепетировали уже.

– Горючки хватит?

– На сотни полторы камэ хватит, а там ты нас облагодетельствуй уж.

– По БэКа что?

– Один «Гермес» и доложить «тридцаток». Ну и два ПТБ [3] вместо «Атак».

– Сделаем. Парням и витаминчиков подкинем для скорости бега.

– Неужто мельдоний?

– ....... – опять ржачь!

Вот такой он наш майор... ой-й-й... подполковник смешливый...

– Планы на завтра?

– Гитлера проводить восвояси. Тотоха где-то рядом. Последим, покараулим. Валькирия мы, или погулять вышли?

– Не понял про валькирию...

– Потом расскажу. Зато Гитлер нас обедать приглашал.

– Наш посрел везде поспел... – засмеялся опять Ким.

– Не посрел, а пострел, тащполполковник... – ничуть не менее смеясь ответил я.

– Гитлера провожать ПТБ и нужны?

– Так точно!

– Еще что?

– Да, один нюанс тут. Диверсы с собой «Иглу» таскают. Может уворуете ее? Все парням легче.

– Сделаем... Семь три!

– Семь три! (щелк).

***

Наконец-то пришло время отправляться. Мы с Олей сели в кабины, диверсанты полезли туда же снова. Не обошлось и без обычных шуточек...

– Товарищ лейтенант! А что если я нажму на эту кнопочку? – спросил Олю притеснившийся к ней в кабине весельчак Яблоков.

– Тогда придет товарищ майор и сломает один рычажок. – предупреждающе парировала Оля – Совсем сломает... Оторвет...

– Да, тащмайор – это опасно... – смеясь ответил Олег.

– Вот и не рискуй...

Мы приземлились не через 100, а через 80 километров. Не стал я рисковать, топлива и так было чуть. Но главное – мы увезли наших диверсантов из зоны поиска, которая была направлена к северо-западу от Запорожья. Мы ушли... на юго-восток к почти самому Запорожью и сели северо-восточнее его между поселками Вербовое и Соленое, примерно в 30 километрах от города. Т.е. перескочили Днепр, чем облегчили нашим его переправу. Зима зимой, но Днепр – коварен. Там вылезли из машины, размяли ноги, парни оделись в теплое, привезенное привязанными тюками снаружи.

Ночью дождались пока конфигурация машины изменится, все расходники пополнятся. Шмаков, увидев, что исчезла его «Игла» поначалу возмутился. На что я ему предложил представить ситуацию, когда она попадает в руки немцев. И пообещал, что никто его под Трибунал не отдаст, я сам поручусь за него перед Судоплатовым и все объясню. Да и им самим будет легче бегать. Денис, скрепя сердце, с этим согласился. После чего я предложил им оставаться на месте и ждать нас с Олей. А там будет видно, что делать.

***

Десятов на радарах не обнаруживался. Я был уверен, что он спрятался в каком-нибудь леске где-то за Кривым Рогом, в сторону которого и ушел. Впрочем, мы пока его и не ловили, нам нужно было чтобы он просто не появлялся близ самолетов Гитлера.

А такая опасность была! Ведь Тотоха мог вне зоны действия нашего радара переместиться на маршрут Гитлера дальше и подловить его визуально, не включая свой радар. Он же знал, что тот полетит в «Вервольф» под Винницу. История тому свидетель [4]. Вот я и думал, что Десятов переместится на фюрермаршрут, а это прямая линия Запорожье – Кировоград – Умань – Винница. С Кривым Рогом всего-то в 30 километрах от маршрута. Атаковать он мог уже начиная от траверза Кривого Рога и в любом месте до самой Винницы – дальности полета ночью ему хватит.

То, что Десятов не полетит ловить Гитлера между Запорожьем и Мариуполем, был уверен на все сто. Ведь я своим радаром со своего места покрывал все до самого Никополя и Днепропетровска. Обходить эту зону значило спалить три четверти топлива. А пополнение у него уж точно не таким способом, как у меня. Топливные базы его ограничены. Их может быть несколько (а их, по логике, должно несколько!), но не на каждом же шагу.

Поэтому я спокойно сидел на месте, радаром смотрел на 100 километров вокруг, сканером на 5 километров вокруг же и дал бойцам Шмакова отдохнуть, т.е. банально отоспаться. Оле тоже. Точнее, мы с ней дежурили по-очереди. И план мой был прост: мы даем Гитлеру слетать в Мариуполь и ждем его на обратной дороге. И уже близ Запорожья принимаем его под свою охрану и ведем до самой Винницы.

***

Ждать Гитлера нам пришлось до обеда 4 декабря [5]. Наконец-то его эскорт показался на экране радара где-то примерно над Пологами. Значит, минут через 20 он будет над Запорожьем. Мы быстро попрощались с диверсантами, оставив им компактную рацию и наказав ждать нас в ближайшие пару дней, и взлетели.

– Так... Оля!

– Я за нее! – ответил смеющийся голос моего любимого андроида...

– Чё?... Ах, ты ж... – рассмеялся я, но серьезно продолжил. – Сейчас Гитлер подлетит, передай мол пусть изменит маршрут. Лучше всего пусть уходит на север: Днепропетровск – Кременчуг – Черкассы и далее в «Вервольф». Именно так и скажи, что в «Вервольф». Пусть проникнется, что для валькирий секретов нет. И говоришь от имени той самой валькирии. Обозначь, что ты будешь охранять его вплоть до самого конца маршрута.

– Приняла, выполняю...

И через несколько минут в эфир ушло: «Mein Führer! Ich bin ein Skuld! Die von Ihnen gewählte Route ist gefährlich! Ich empfehle dringend, die Route zu ändern. Sie sollten nach Dnepropetrovsk abbiegen und dann nach Krementschug fliegen, Tscherkassy, Belayatskirkow, Werwolf. Ich werde in der Nähe fliegen und bewachen.» [(нем.) Мой фюрер! Я – Скульд! Выбранный вами маршрут опасен! Я настоятельно рекомендую изменить маршрут. Вам следует повернуть на Днепропетровск, затем летите на Кременчуг, Черкассы, Белая Церковь, Вервольф. Я буду лететь рядом и охранять.]

И вскоре пришел ответ: «Woher haben Sie diese Informationen, Frau?» [(нем.) Откуда у вас эти сведения, фрау?]

А Оля ответила молодцом: «Wir teilen unser Wissen nicht. Wir helfen nur, mein Führer.» [(нем.) Мы не делимся своими знаниями. Мы только помогаем.]

И через пару минут мы увидели, что два фюрерских четырехмоторных FW200 в сопровождении двенадцати истребителей повернул севернее. Разумеется, мы слышали и разговоры штурманов и пилотов, дескать приказано изменить маршрут. Оля понимала, я – нет. Но видел результат. Это было то, что надо! Это означало, что Десятов может ждать на изначальном маршруте сколько ему угодно, а Гитлер там не появится.

Тем не менее, я держал машину левее эскорта Гитлера. На достаточном удалении и, практически над самой землей, чтобы немецким пилотам было сложно меня заметить. А Оля следила радаром и сканером. Внимательно следила. Мы уже прошли Днепропетровск, были на полпути от него к Кременчугу...

– С курса 254 приближается группа самолетов.

– Дай радио Гитлеру, чтобы приказали отвернуть. Или ты будешь вынуждена их уничтожить.

– Выполняю!

В эфир ушло: «Mein Führer! Ich bin ein Skuld! Aus dem Südwesten nähert sich eine Gruppe von vier Flugzeugen. Das ist gefährlich. Geben Sie ihnen den Befehl, nach Süden abzubiegen. Oder ich werde gezwungen sein, sie zu zerstören.» [(нем.) Я – Скульд! С юго-запада приближается группа из четырех самолетов. Это опасно. Передайте им приказ отвернуть на юг. Или я буду вынуждена их уничтожить.]

На немецкой волне что-то прогавкало, причем на крикливо-приказной ноте. В ответ тоже облаяли.

– Самолеты отвечают, что у них приказ держаться этого курса и они сменят эшелон [6].

– Значит, будем валить... Сообщи Адосику.

И Оля дала грозное радио: «Mein Führer! Ich bin ein Skuld! Ich bin verantwortlich für dein Leben! Rebellische Flugzeuge auf der linken Seite werden zerstört, wenn sie näher als eine Meile herankommen.» [(нем.) Я – Скульд! Я отвечаю за твою жизнь! Непокорные самолеты слева будут уничтожены, если подойдут ближе одной мили.]

В эфире опять загавкало и затявкало...

– Про какую милю ты ему сказала, что-то не пойму. 5 километров же...

– Это древнегерманская величина [7]. Для пущей реальности.

– А... Понял... Сколько эта миля?

– Около 7,5 километров...

Ну, в принципе Оля правильно сказала...

– Как только подойдут на 5 километров развали их «тридцатками». Но вначале посмотри сканером наличие «двенашки». Если она там, то бей ее первую сразу четырьмя «Гермесами» друг за другом. А потом пушками остальных. И когда будешь стрелять для жути дай термоловушки в стороны.

– Есть проверить «двенашку», очередь «Гермесами», развалить «тридцатками» и нагнать жути!

Мы чуть отвалили в сторону и стали приближаться к четверке бомберов. Я почти уверен был, что Десятова там нет, но лишний раз усилить доверие Гитлера к валькирии Скульд не помешает. Тем более, что гробить-то придется врагов, а не мараться кровью своих.

– «Двенашки» нет!

– Отлично! Гаси эту четверку!

И пушки «Мишки» выдали такой красивый и страшный сноп огня, что со стороны это смотрелось как-будто рявкнул огнедышащий дракон. Да он еще и искры во все стороны пустил. Посмотреть бы на это будучи со стороны и глазами людей такого не видевших.

Все четыре немецких бомбера были развалены враз. Два их них взорвались в воздухе, два посыпались вниз огненными обломками. думаю, что даже издали Гитлера все это впечатлило до самых печенок...

– Оля! Дай ему успокоительно и духо-подъемное радио какое-нибудь...

– Сейчас скажу...

И снова пошло в эфир, который отмечу, слышали не только в самолетах эскорта, но и километров на 100 вокруг: «Mein Führer! Ich bin ein Skuld! Ich habe gewarnt, dass sich niemand deinem Weg nähern sollte.» [(нем.) Я – Скульд! Я предупреждала, что никто не должен приближаться к твоему пути.]

В ответ пришло трагическое: «Es war schrecklich, Frau...» [(нем.) Это было ужасно...]

–

[1] Ознакомиться с подозрениями можно в первой части цикла «Никитин» в главе 11 /work/332254

[2]О полете в Москву на ударном вертолете типажа К-50 «Черная акула» (он же ММ10, такой же, как и у Десятова «двенашка») осенью 1941 года тоже рассказываетсяв первой книге цикла /work/series/34471 в ее главах 16 и 17.

[3]ПТБ – подвесные топливные баки. Позволяют увеличить дальность полета МИ-28НМ в 2,5 раза, до почти 1100 км.

[4]Есть версия, что из Мариуполя Гитлер отправился сразу в Берлин. Но это почти 1900 километров. «Мишке» топлива не хватит точно. Так что натягиваем историческую сову на глобус и считаем, что полетел он таки в «Вервольф». Туда топлива хватит, да...

[5]Гитлер на самом деле был и в Запорожье (говорят, что аж четырежды, и во второй раз точно известно в феврале 1943 года) и в Мариуполе (только в декабре 1942 года). И если по Запорожью его первый декабрьский визит не вызывает вопросов и историки и знатоки четко указывают на даты 2-3 декабря 1942 года, то с Мариуполем понятно не все. Некоторые говорят, что Гитлер из Запорожья отправился в Мариуполь 3 декабря (и это наиболее часто упоминаемая версия), кто-то говорит, что Гитлер был в Мариуполе уже 1 декабря и оттуда отправился в Запорожье. Кому верить неясно, но в повествовании принята версия, что Гитлер таки вначале прилетел в Запорожье 2 декабря, 3 декабря улетел в Мариуполь (лететь часа 1,5), переночевал там (даже называется некая «Белая дача», как место, где его ночевки) и вылетел оттуда 4 декабря.

[6]Эшелон – здесь авиационный термин, упрощенно обозначающий высоту полета.

[7] До введения метрической системы мер для измерений расстояний в Германии применялась так называемая миля (Miele), которая определялась как 1/15 экваториальных градусов, что равно 7420,54 метров. При этом, в разных областях Германии миля могла быть очень разной, но в среднем ее величина варьировалась около 7,5 километров.

Глава 9. Судоплатов, Камов, Миль и дух Сталина.

– Что вам известно о валькириях, Пауль? – спросил Гитлер стоящего перед ним на вытяжку Ротенхойзера.

– Буквально все, что есть в германской мифологии, мой фюрер!

– Мифология... Опять мифология... Никуда не деться от этой мифологии! Валькирии – они могут существовать в реальности?

– Я бы не стал утверждать однозначно, мой фюрер. Скорее нет, чем да. Это исторический древнегерманский образ для поднятия духа. Рассматривать их надо, в первую очередь, именно так.

– Почитайте вот это, Пауль. – и Гитлер передал Ротенхойзеру несколько листков.

Тот углубился в чтение и делал это с беспристрасстным лицом. Закончил читать. Задумался.

– Ваше мнение, Пауль?

– В этой истории есть две странности. Одна – техническая, а вторую я не знаю как квалифицировать, мой фюрер. – сказал Ротенхойзер

– Что именно вы находите странным?

– Обратите внимание, как точно и с какого расстояния были уничтожены те четыре самолета, которые намеревались пересечь ваш курс, мой фюрер. В прошлом году над Белоруссией Люфтваффе потеряла около трех десятков самолетов, которые, по свидетельству очевидцев, тоже были сбиты с расстояния нетипичного для воздушного боя.

– Я помню те случаи. Кто тогда сбивал наши самолеты?

– Мы знаем, что это была летающая машина способная зависать в воздухе и имевшая оружие вполне типичной разрушительной мощности, но стреляющее с невиданной точностью и дальностью. Как говорят криминалисты, почерк работы той машины очень похож на то, что наблюдали вы, мой фюрер. Но это не валькирия. Валькирии не стреляют из авиационных пушек.

– Зачем вы изучали возможности той машины год назад? Это же не ваш профиль.

– У нас была информация о некоем возможно мистическим явлении. Та машина, как оказалось в итоге, помешала нам убедиться в справедливости данных. В результате мы ничего мистического не обнаружили. Кроме совершенно необычного исчезновения сбитого нашими танкистами аппарата – это и есть та вторая странность. В обоих случаях, т.е. тогда и сейчас, есть место падения, есть его свидетели, но нет ни единой детали упавших машин.

Гитлер хмыкнул, внимательно посмотрел на собеседника, взял со стола несколько фотографий и протянул их ему...

– Это удалось сфотографировать моему фотографу. В облике этого аппарата есть что-нибудь общее с тем, что было тогда?

Ротенхойзер внимательно рассмотрел фотографии. Разрешение их из-за дальности в несколько километров оставляло желать лучшего, но что-то угадать и даже разглядеть было можно.

– Да, похоже на то, что описывали очевидцы год назад. Характерные очертания налицо. Я могу предоставить вам эти описания, мой фюрер.

– Не надо, Пауль. Достаточно вашего мнения.

Гитлер отошел к карте и стал внимательно ее рассматривать. Ротенхойзер ждал. И уже заранее предполагал следующий вопрос. И ожидание его не обмануло.

– Чьи это аппараты, Пауль?

– Думаю, что во всех случаях это были русские, причем, как нападавшие, так и защищавшие вас. Я могу поделиться с вами подозрениями, мой фюрер?

– Извольте...

– Я думаю, что 2 и 4 декабря вы были свидетелем инсценировки. Могу объяснить. Обратите внимание, что погибли только наши солдаты и техника, а обнаружить трупы нападавших или обломки их техники не удалось, хотя защищавший аппарат активно им противостоял и даже поразил тот, который нападал на вас.

– Я наблюдал, как он падал.

– И где его обломки? Где погибшие или раненые пилоты? Их нет. Они исчезли! Мистика? Можно предположить и ее. Но я лично не верю в нее. Я слишком долго изучаю этот вопрос, чтобы просто так верить.

– Эта фрау, назвавшаяся Скульд, втиралась мне в доверие?

– Скорее всего так, мой фюрер.

– Если те и другие – русские, то что это может означать? Какая-то провокация?

– Прошу прощения, мой фюрер, но я не силен в вопросах политических игр. Очевидно этот вопрос нужно адресовать герру Канарису.

– Благодарю вас, Пауль. Продолжайте свои исследования. Если всплывет что-то необычное относительно произошедшего, то немедленно сообщайте мне.

– Яволь, мой фюрер!!!

***

Перебрасывать группу Шмакова через линию фронта я решил так же, как и когда-то в Белоруссии, т.е. в контейнерах. Для чего запросил у руководства их три обогреваемых и оставить один подвес с "Гермесами". Последние нужны на случай вдруг на пути произойдет встреча с "двенашкой". И точно так же, как и год назад, существовала опасность случайного поражения своим же ПВО. Но пытаться надо.

Лететь над оккупированной территорией нам было недолго и тут тоже была вероятность попадание под огонь ПВО, но уже немецкого. Однако, с немцами было проще, т.к. следить за нами они смогут только до фронта. Гораздо больше придется находиться над нашей территорией, но там Судоплатов организовал все очень хорошо. Он уже более аргументированно, чем в прошлом году, добился запрета полетов советским ночным самолетам в определенной полосе шириной 25 километров пересекающей фронт в течение часа, начиная с ноля часов 6 декабря. Т.е. если посты ВНОС что-то услышат, то это будем либо мы, либо немецкие бомбардировщики. Бомберы я расстреляю те, что окажутся в "нашей" полосе, а советское ПВО в этой же зоне должно молчать при любых раскладах.

Далеко в нашу территорию сразу уходить я не планировал, мне нужно было высадить наших диверсантов. Пусть они люди и тренированные, но полет даже в обогреваемом контейнере это все равно очень нелегко и психологически и физически. Поэтому мы их высадим, дождемся пополнения топлива, в т.ч. и во вновь подвешенные вместо контейнеров ПТБ, пополнения, если потребуется, боеприпасов, и снова "встанем на винт", но уже в Москву на Тушинский аэродром. Тут уж лететь над лесами и более 700 километров. И в Тушино мы и должны будем встретиться с Павлом и снова с Камовым и уже с Милем. Все ж таки "Мишка" – его конторы рук творение.

Взлетели штатно и пошли по своему обыкновению на высоте 50 метров. В нескольких километрах от линии фронта, которую ночью визуально определить было почти невозможно и мы понимали где она только по карте, Оля сообщила, что наблюдает группу из восьми самолетов на высоте 5 километров движущуюся в сторону нашей территории. Это могли быть только немецкие. Шли они буквально по краю "нашей" 25-километровой полосы, можно сказать, что не были в зоне нашей ответственности, но допускать их что-то бомбить было нельзя. Будут бомбить – убьют кого-то из наших.

– Оля! Распредели цели по порядку, атакуем пушками.

– Есть распределить цели!

И я начал набор высоты. На вертолете, даже на таком совершенном, как «Мишка», это заняло прилично времени. Все ж таки скороподъемность у него не как у истребителей этих лет. Но подниматься очень высоко я не мог, в контейнерах были диверсанты.

Оля доложила о захвате целей, дистанция была не пределе.

– Огонь по первому в очереди!

Носовые пушки рявкнули огненным снопом и через несколько секунд в строю немецких бомберов вспыхнула огненная шапка – самолет сбит.

– Отлично! Вали остальных!

Теперь пушка прорычала дольше и еще семь попаданий и еще семь немецких самолетов пошли кувыркаться россыпью к земле уже на нашу территорию.

– Зафиксируй координаты, когда сядем сообщим нашим.

– Все готово уже.

– Молодец!

А дальше полет и посадка прошли штатно, без проблем. Из контейнеров вылезли слегка оглушенные диверсанты.

– Хорошо ты затычки в уши посоветовал. Когда шмалить стали даже с ними чуть не оглушил.

– А кто не хотел вставлять? А? Во-о-от! Слушай, что дядя Виталик говорит – он не злыдня. – улыбнулся я.

– Сколько завалил? Двоих?

– Восемь...

– Опять Героя дадут?

– Лучше бы накормили...

Но действительно накормили. Сели мы на небольшом аэродроме подскока, где Судоплатов организовал оцепление из НКВД-шников и приказал приготовить горячий чай и гречку с тушенкой. Нам все равно высиживать. С обогревом было сложнее, но мы развели костерок. Тут же к нам подбежал сержант из охранного оцепления:

– Вы, что, товарищи! С ума сошли? Немедленно загасите костер! Демаскировка!

– Представьтесь!

– Сержант госбезопасности Начесов!

– Успокойся Начесов. В радиусе километров восьмидесяти немецких самолетов нет. И те идут далеко мимо.

– Как мимо?

– А вот так и мимо.

– Хых... А другие появятся?...

– Все контролируется. Узнаем, когда в нашу сторону пойдут. Не нервничай. На вот, перекуси. И когда взлетим тут еще горячие еда и чай останутся, раздели между бойцами.

– Спасибо, но сейчас не имею права. Служба. Но после вашего отлета предложением воспользуемся обязательно. Спасибо!

Спустя час мы действительно взлетели и уже без диверсантов. Они, под охраной бойцов НКВД, разумеется, накормленных и напоеннных горячим, отправятся своим ходом. Куда? Не знаю. Это не мой секрет.

Полет прошел нормально. На подлете к Тушино опознались, как было оговорено еще год назад и я посадил машину. Было еще темно, но уже начинало светать. Под руководством техника загнал машину на положенное ей место в специально построенном легком замаскированном от взгляда сверху ангаре и, заглушив двигатели и выключив все системы, кроме наблюдения и контроля, покинул машину. Щеки сразу прихватило морозцем. И это в ангаре, в котором по сторонам расположены аж четыре небольшие печурки. Почему-то не растопленные, к нашему прибытию.

В ангар вошел Судоплатов...

– Здорово летяга-террорист!

– Здравжлатащполкан! – смеясь ответил я Паше. И мы с радостью обнялись. После той попойки год назад мы с ним сдружились и оказались буквально на одной волне. Поэтому подобное обращение вполне допускалось, но, разумеется, не в присутствии иных подчиненных. Нет, лейтенант Усатова хоть и мой подчиненный, но такой... особенный. При ней можно... :)

– Ты гляди, красавчик, а! Не успел отпустить, а уже с барышней.

– Ну, ты обращайся если что. Научу, как это делается. – в шутку ответил я.

– Знакомь, негодяй!

– Лейтенат Усатова! Ко мне!

– Товарищ полковник! Разрешите обратиться к товарищу майору? -обратилась к Судоплатову Оля, приняв нашу шутливую игру в Устав. Она прекрасно знала и видела, что я банально выделывался даже не перед Пашей, а перед ней. Да и знала о наших с ним дружеских отношениях – я рассказывал.

– Разрешаю...

– Товарищ майор! Лейтенант Усатова прибыла по вашему приказанию!

Судоплатов чуть более внимательно посмотрел на нее. Хмыкнул...

– Ваш батюшка не учительствовал в Мелитополе в начале Империалистической?

– Так точно, товарищ полковник!

– Давайте без чинов. Александр Николаевич Усатов? Математик?

– Да... – ошарашенно и тихо ответила Оля.

– Я мальчишкой учился у него в школе года два [1]. Потом он уехал с семьей. Куда не знаю.

– В Петроград мы уехали... Там он и погиб вместе с мамой. В 17 году.

– Простите, не знал. Вы очень похожи на Александра Николаевича. Буквально одно лицо. Хороший был человек.

За закрытыми воротами ангара послышался звук автомобильного мотора – кто-то подъехал. Затем открылаль дверца и вошел боец НКВД:

– Товарищ полковник! Прибыли товарищ Камов и Миль.

– Отлично! Пропусти их сюда. И автомобиль от ворот убери.

– Есть пропустить и убрать автомобиль!

Через примерно минуту в ту же дверь вошли уже знакомый мне Николай Ильич и лысоватый мужчина в котором я узнал еще одну легенду – Михаила Леонтьевича Миля.

– Виталий! Рад тебя видеть, дружище!

– О! Коля! Тыщу лет тыщу зим! Как здоровье твое и Анастасии Владимировны? Как Танечка?

– Ой, Виталик! Таки все с ними хорошо! Танечка до сих пор играет твоей куклой и уже разучила на пианино твою песенку "Миллион алых роз" [2], а Настенька грозится надрать тебе уши.

– Да за шо уши-то?

– Ну, было б за шо, так и прибила бы...

– Я в шлеме ежли что.. И прибить меня есть кому...

– Таки да? Ну ка, делись секретом!

– Вот познакомься! Оля.

– Та самая?!

– Та самая...

– Oh! Madame! Laissez votre main! Ravi de vous rencontrer! [(фр.) Оу! Мадам! Позвольте вашу ручку! Я рад с вами познакомиться!] [3]

– Bonjour, Monsieur! J'ai beaucoup entendu parler de vos talents et de votre gloire. [(фр.) Добрый день, мсье! Я тоже много наслышана о ваших талантах и славе.] – протянула Оля руку Камову и тот галантно чмокнул ее.

– Oh la la! Vous me gênez, Madame! Je ne suis pas privé de talents, bien sûr, mais je suis encore loin de la gloire. [(фр.) Ой. Вы меня смущаете, мадам! Талантами я, конечно же, не обделен, но до славы мне еще далеко.]

Миль в это же время, как и Камов год назад, стоял и завороженно рассматривал «Мишку». Казалось, что его абсолютно не интересовало вооружение, которое, как он понимал, можно навесть любое подходящее. Но сама схема машины, ее компоновка, невиданные приборы – все поражало его воображение.

– Не будем ему мешать, Паша. – тихо обратился я к Судоплатову. – Распорядись, пусть потихоньку начинают протапливать печки.

– Потихоньку?

– А куда торопиться?

– Понял. Сержант!

– Я товарищ полковник!

– Направь бойца, пусть протапливает печи.

– Разрешите выполнять?

– Действуй...

***

Программа нынешнего посещения Москвы была обширная. И самым главным из всего были переговоры со Сталиным на предмет организации производства ударных вертолетов. Ведь я знал, а точнее помнил, что чуть более, чем через полгода эти машины будут более чем востребованы под Курском и Орлом. Знал это и Судоплатов, так красиво и удачно организовавший дезу для Гитлера намешанной на мистике. Да, тот цилиндр, испрещенный какими-то то ли рунами, то ли письменами, и содержащий в себе необычно мягкий пергамент с текстом – это была фишка с моей подачи подкинутая к еще не обнаруженным в это время артефактам на Хортице. Уж как наши смогли так красиво сделать и подкинуть, что ни у кого не возникло сомнений в подлинности артефакта с пророчествами – я и гадать не берусь. Но главное – Гитлер и его эксперты поверили.

Кстати, о том, что авиаэскорт Гитлера атакует группа Шмакова, мне было известно. Мы с Пашей оговаривали ее участие еще тогда в 1941 году. Единственно – я не знал место откуда они будут стрелять. Но знал, что потом займусь их эвакуацией.

А была в том цилиндре стилизованное под древность пророчество дескать "крестоносцы нанесут ордам варваров поражение у ручья Кур" [4]. Как раз через пару месяцев, в феврале 1943 года, советские войска должны будут начать операцию по освобождению Курска, которая продлится меньше недели. И это должно показать Гитлеру, что есть в этом месте нечто сакральное, раз русские так рьяно взялись за означенное в пророчестве сакральное место. Хотя, на самом-то, деле, русские все делали так, как и планировали. И так, что немцы бежали из Курска быстрее, чем его взяли. А Гитлеру, чье сознание было подпитано подкинутым "артефактом", казалось, что это имеет значение. И он уже понимал, что здесь произойдет генеральное сражение этой войны. Но все это будет потом, через два месяца. А пока его умело направляют к принятию плана операции "Цитадель". Наши направляют...

– Завтра сюда прибудет Сталин. – сообщил нам с Олей главдиверсант Всея СССР Судоплатов. Формой вас обеспечат.

– У меня все готово.

– Добро...

Паша пожал мне и Оле руки. Мне – крепко, Оле – деликатно. И вышел...

– Сам Сталин будет здесь? – спросила Оля. – Боязно...

– Нормальный мужик, кстати. Умный, как Владимир Алексеевич, мир его праху. Умнее даже.

– Как себя с ним вести?

– По деловому. Никакого кокетничания. И никакого подобострастия. Отвечать только правду и только то, что спрашивает.

– Хорошо... Но все равно боюсь...

–

[1] В 1914-1919 годах Павел Судоплатов учился в начальной школе в Мелитополе, где родился в 1907 году.

[2] Ну, а чего бы и не стырить? Другим можно, а мне нет? :))

[3] В реальности Камов прекрасно владел и французским и немецким языками. Неафишируемое им зание последнего, кстати, очень помогло ему разузнать некоторые секреты, когда он работал в Германии на авиационном заводе.

[4] Одна из версий происхождения названия города Курск по именованию ручья Кур, который впадает в реку Тускарь. Считается (как версия), что первые поселения, из которых был образован город Курск, находились как раз в месте впадения ручья Кур в Тускарь.

Глава 10. Разговоры-разговоры... Берия, Сталин, Василевский и Шахурин...

Сталин нечасто бывал в Тушино, но бывал. Поэтому местный народ знал, что делать и занимаясь подготовкой к встрече Вождя носился по территории аэродрома, как наскипидаренный. И утром я имел сеанс связи со своим командиром, подполковником Кимом.

– Итак, Виталий! Выяснили кто этот Жора. С большой вероятностью он – летчик-испытатель Георгий Рожкин. Работал в НКАП [1], т.е. не кадровый военный. 26 лет, неженат, работал на Казанском авиазаводе. Член ВКПб, по имеющися в архивах характеристикам отличался резким характером и целеустремленностью. По документам, что есть у нас, умер в 1943 году, причем в конце его. От болезни, в кровати. Проверили – могилы его не нашли. Но это не значит, что ее не было, в похоронной мафии свои погремушки.