Текст книги "Ландскнехт. Часть четвертая. Что такое повезло, и как с этим бороться (СИ)"

Автор книги: Алексей Штейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)

  – Так! Девочки – на берег! Вытираться сохнуть и загорать! – проводил их взглядом, с некоторым усилием на Мору его перевел – а та нагло так натурально ухмыляется, что вот просто сил нет такую наглость терпеть. Спрашиваю ее – Ты-то хоть плавать умеешь?

  – Вполне – весело отвечает – И может даже и не хуже тебя!

  Ну и вроде как наперегонки рванула к камням, где прибой в пену бьется, понятное дело, за ней – ну, плавает неплохо, не отнять. Доплыли до камней, а там между ними прибой вроде и не особо сильный, но как в воронку набивается и так гидроударом лупит – с ног сбивает. Она смеется, я тоже лыбиться начал. Кое-как, за руку ее держа, пролезли мы в самые камни. Камни мягкими водорослями под водой обросли, приятные на ощупь. Пусть и чуть скользкие. Ну тут как-то удобный камень мне попался, да и прижал я эту заразину спиной к камням, а она вовсе и не против... Может, море это и не лучшее место, да только уже наплевать. Да еще порой прибой в спину как даст, да через камни брызгами а то и волной с головой, да только уже и не до того. Тут еще эта как взвизгнет

  – Ай, Йохан! Ты мне спину о камень всю расцарапаешь! – а сама вцепилась так, что какая там спина, да и визжит, так что голову я окончательно потерял, а эта дрянь вдруг еще и в ухо мне вцепилась, да давай орать, благо что не сильно громко, да прибой всеж глушит...

  ... Опосля отослал ее жестом к берегу, хрипло повелев за девками посмотреть, да сам еле вылез на дрожащих лапах на здоровенный покатый камень, куда с каждой почти волны сыпало просто душем брызг, да и полежал там ни о чем не думая сколько-то, пока на ветерке не стал подмерзать. Что делать, пробрался между камней, получил прощальный пинок волной в спину, да и поплыл к берегу. Нет, ребята, так дальше пойдет – я же сдохну... и ведь хочется чтоб поскорее...

  Вот теперь и лежу я на пляже, грея спину на солнышке, рядом Мора, за ней Алька пристроилась, а с другого бока от меня Милка. Загораем-с. Девки волосы распустили, косички расплели по моему указанию – вообще-то тоже жутко неприлично тут для их возраста так ходить, саму малость лучше, чем голышом. Но меня это вовсе не волнует, а они, похоже, и рады – уж натреплют в школе по секрету, как бы их подружки не побили из зависти. А они в таком виде и впрямь на русалочек похожи. Из кино для взрослых, мда... Даром что малость я подуспокоился, мы потом даже еще разок забежали купаться, и девки сами поплавали недалеко, на мелком месте, да научил я их под водой поплавать – красиво распущенные волосы смотрятся... да и все остальное тоже. Опять поскорее выбрался да на простынку греться, да подумать о чем-то постороннем... Чорт, вот в молодости как-то проще оно было, даром что девчонки вовсе не такие послушные были! А сейчас вот как-то мне и не того... Эх, где мои шестнадцать лет...

  Глянул на часы – однако, время-то идет – еще полчаса, и собираться пора! Вот уж отдохнул, так отдохнул... Теперь всю неделю буду мучиться воспоминаниями... Подумал еще, что, в общем, если, вернувшись до дому, сократить обед – то у меня до отбытия еще часок останется... только вот девчонок из дома куда деть?

  Пока я это думал, ветерок поднялся, а то может попросту направление поменял. Все ж море – это такое дело, погода порой на глазах меняется. Ну и стало нас песочком порошить немного. Вроде и ничего а неприятно – словно муравьи по спине ползают. Отряхивался я, а потом поднялся, перелечь хотел на спину. Посмотрел на Мору – та тоже дергает плечом. Песок стряхивает. Ну, помог ей, стряхнул песочек со спины. Ну, немного не только со спины. Посмотрел на остальных – и чего-то озорнуло мне, ну и 'стряхнул песочек' сначала с Альки, а потом с Милки. Со спины и не только. Можно даже сказать – в основном не со спины. Переоценил свои силы – тут же завалился обратно, придется дальше спину загорать, авось не сгорю. А эти перевернулсь, нахалки такие... мне правда как лежу, так отсель и не видать особо ничего, как башку не ворочай. Как в том анекдоте – а вот если на шкаф залезть... Отдохнул, успокоился, перевернулся тоже. Однако, погода портится, ветерок все сильнее. Или мне так кажется, но песка-то несет – о сколько! Самум. В общем, надо отряхнуться. Ну отряхнулся. Осмотрелся. Вот лежат аж три, причем весьма симпатичненькие, женского полу особи, причем видно, что сходной конструкции, как матрешки одна на другую похожи, разве что одна другой поменьше... все поменьше размерами, да-с. И так сразу и не понять, как оно лучше – когда поменьше, али наоборот... Так, о чем это я? Отряхнулся? – молодец. И девушек теперь надо отряхнуть. Начал с Моры, на что та не отреагировала, а смотрю – девки глазом косят... Потом Альку обмахнул – та чуть пискнула, да дернулась, а вот Милка – до чего наглая – вообще спокойно лежит. Нет, сие невыносимо! Объявил, что времени осталось мало, я купнусь, а они пусть собираются, хватит уже. Им еще косы свои расчесывать да заплетать всячески. И поскорее двинул к морю. Остудить так сказать, разгоряченное тело в волнах. Пора, пора домой ехать, а куда мелких услать – придумаем. Нет, ну до чего ж похабный отдых мне эта зараза устроила! Обязательно надо будет повторить...

  ...В скверике, когда уже покидали заведение – неожиданная встреча. Двери навстречу нам распахиваются – и драсьте вам, старый знакомый, тот самый милый педофил, что этих купить на рынке хотел, собственной персоной. И еще с персоной – девка с ним, едва постарше Милки, но уже с профессией. Древнейшей, что по всему ее облику аршинными буквами нарисовано. И вот как-то меня аж расперло – ну настолько она супротив моих девок (не, ну а чьих еще-то?!) кисло смотрелась... Третий сорт, не брак. Видать, совсем у толстячка дела пошли грустно. Не смог упустить шанса насрать ближнему в карман – улыбнулся ему приветливо, девок приобнял насколько мог похабнее – а они и не сопротивлялись, видать узнали его, да как-то вроде и испугались малость. Впрочем, как руки мои почуяли, так прям и прижались ко мне – они, может, защиты какой искали, а со стороны-то вышло... Н-да, кроме чужих неприятностей в жизни и еще радости есть, но их мало. Кайф я снова толстячку испортил явно. Улыбнулся в ответ он, но глаза стали грустные-грустные... Иди, иди, похабник, отмывай свою беспризорницу малолетнюю от косметики... Как же здесь проститутки любят штукатуриться, на них же без слез не взглянешь. Уже разминувшись, подумал – как бы это слухи не распустил с обиды... хотя – мне-то что? Имею право. Да и не станет он. А охранники тут поди и вовсе неразговорчивы – в таких заведениях это самое главное.

  По пути домой я больше молчал, все остальные естественно тоже, и так продолжалось до самого окончания обеда. Потом Алька не выдержала, и подскочив ко мне, заглядывая в глаза, спросила:

  – А мы еще туда съездим... дядя Йохан? Ну... может, потом... когда-нибудь?

  – Алина! – аж взвилась мать

  – Ну... потом? – и глазки как у котенка из мультика делает, а тут и старшая к ней рядышком подошла.

  – Ну... посмотрим. Еще разок – можно – соглашаюсь я – Плавать вас надо все же научить. А потом – на городской пляж ходить будем... будете. С мамой.

  – Но... – снова Мора чем-то недовольна?

  – Что еще?

  – У нас нет купальных костюмов...

  – Тю. Велика беда. Ну так купим.

  – Как?

  – ...Об косяк. В лавке.

  – А мерить? – это Милка вклинилась – Прямо в лавке?

  – Тьфу ты.. – я даж скривился. Нет, хоть и мелкая, а настоящая баба уже. Два часа назад перед чужим по сути мужиком голая скакала, и ничего, а в лавке переодеться теперь проблема... хотя, конечно, в здешних лавках порой обустроено все весьма примитивно и подмастерья пялятся почем зря... – Найдем хорошую лавку.

  – Я могу пошить им костюмы – влезла Мора – Надо только ткань купить.

  – Ура! – аж подпрыгнула Алька, да и у Милки глаза загорелись. Ну, ясное дело – это не платье шить, но все же. Девки они и есть. Да и то сказать – тут купальники у дам смешные, не как старинные какие, рубахи до пола, нет, но и не бикини какие похабные (кому похабное – так иди ночью на пляж если не боишься, или вон в Красные езжай, коли ума мало а денег много). Тут бабье купается в чем-то, по моде годов тридцатых, ну или как у нас всякие серфингисты – шортики до середины бедра, да футболка с коротким рукавом. И не сказать в обтяжку но в общем не особо и скрывает форму. В меру так. А мужики и вовсе в эдаких бермудях купаются. Ну, это приличные люди, на горпляже. Отребье всякое в чем придется или без чего вовсе. Представил я девок в этих купальниках... Да и решил.

  – Значит так! Купальники – после того как научитесь плавать! А я проверю. Будем ездить в Пески, тратить мои деньги – и покуда сами, и чтоб не утопли, не проплывете до камней и обратно – никакого городского пляжа и купальников! Уяснили?

  – Да! – хором отвечают. А глазищи аж сияют – только что не запрыгали от радости...

  – Вот и славно... А теперь – марш на огород, полоть... что-то там, мать вот скажет, и час – в дом носа не показывать, пока все не прополете! Все ясно?

  – Но, дядя Йохан, там... – Алька начала было, но старшая ее уцапала за руку

  – Все, все ясно, мы уже идем! Пошли, Алина! – понятливая девочка...

  – Ну-с, а с Вами, сударыня – подошел я к Море – Я намерен провести прямо вот немедленно беседу о воспитании Ваших дочек... Пройдемте-ка в спальню... и поторопимся – мне через час на службу отбывать.

  Глава пятая.

  ... Банду брали спешно, оттого бестолково. Вообще все было бестолково, и сам факт появления в городе такой откровенной бандгруппы был из ряда вон и с глаз долой. Когда по тревоге собрали и стали нас вникать в обстановку – не только у меня глаза на лоб полезли. В Союзе после войны с преступностью стало гораздо хуже, чем было до – то есть ее почти полностью извели, и потому кое-кто даже заскучал. По законам военного времени сильно прошерстили криминал, с бессудными расстрелами и ловле на горячем с исполнением на месте. Правда, поползли по городу слухи о сильно законспирированных тайных разбойничьих кланах и бандах, таких, что куда там якудзам всяким! Вход рубль, выхода нет, клятва кровью, страшный секрет и смертельная тайна! А уж как с предателями обходятся! При этом все про этих бандитов знают и без их ведома ничего не сделать, все им деньги платят.... но конкретно никого ничего не коснулось. Но они есть! Впрочем, как трепались в караулке те, у кого родственники в теме – криминал и впрямь приусох в плане лезть в городские дела. Беспредела стало совсем мало, и в бОльшей части он все ж касался не граждан, а междусобойных разборок. А весь криминал ушел в подпольную коммерцию. И внезапно выяснилось, что спецов по такому в городе нету – точнее они есть, но не городские, а все чьи-то. Пускать чужих козлов в общий огород, естественно, никто не хотел, а общих козлов было решительно мало. Помянули в разговоре даже злосчастного Торуса, попортив мне настроение – мол, вот таких бы поболее городу, но таких мало, и как раз все в таможне обосновались в основном, и никто их оттуда и не отдаст. Даром, что немалую часть подпольных бизнесов как раз контрабанда всякая и составляет. В общем, городская стража, в обязанности которой входили и вопросы экономической безопасности в городе, пребывала в некотором недоумении. При этом с облегчением вздохнув по поводу стремительного сокращения всяческих разбоев с применением и без, перестрелок и прочей мокрухи, и всяких иных тяжких правонарушений.

  И тут на тебе. Банда, которую фактически загнали в город наши же жандармы. С помощью ландмилиции, выходит. В Валаше (кстати, в газетах как раз объявили, что Велим повелел-таки Валаш именовать по-старому, по крайней мере бОльшую его часть – за исключением небольшого Приречья, издавна тяготевшего к Риссу – и теперь и ставшего Новым Риссом) ситуация с бандитизмом была посерьезнее – прежде всего из-за большого количества дезертиров, бывших пленных, дембелей и даже попросту валашских недобитков, которых и в плен-то никто не брал. Да и прочий элемент повылез – правда, криминал и там еще Орбель извел, абсолютно симметрично, только с коэффициентом десять на непосредственность и чуждость моральным страданиям. Но, как сорняк не поли, все одно вылезет, люди они такие козлы. Впрочем и там еще незадачливый Вайм сразу крепенько крутанул гаечку, и Велим продолжил, кое-в чем брату не уступая а то и вовсе опережая. При том конечно действовал он умнее – давал людЯм альтернативу, пусть не богатой, но все ж мирной жизни. И те сами сдавали односельчан и соседей. А второй фактор – не загонял никого в угол. Точнее загонял, но не в угол а 'за орех' – гнал на Запад. На свободные земли Вольных, и далее в степь, или предгорья Северных Гор... да, в общем, куда угодно, только за пределы 'нашего району'. Поговаривали, на границе Степи уже разгорается бандитская войнушка, в прямом смысле Дикий Запад, где получить пулю в спину проще, чем снять шлюху в порту. Но, собственно, такой утилизатор всех вполне устраивал. Вот и гнали банды на Запад через весь Валаш порой, да и сам криминал, поняв, что с отморозками жить спокойно не выйдет – всячески помогал наиболее борзым товарищам найти верный путь в жизни.

  Но вот в этот раз что-то пошло не так. Горы для банд были практически непроходимы – горцы, отхватив себе некоей иллюзорной автономности – занялись совершенно неиллюзорным грабежом всех подряд, кто не мог дать сдачи. То есть вообще всех, кроме официалов, или идущих под охраной официалов из Рисса или Союза. Горцы в горах живут давно и хотят жить дальше, потому борзеют в меру. И надо цинично признать – власти обеих стран это вполне устраивает. Не надо ни таможни, ни погранслужбы – всякая контрабанда довольно легко фиксируется, а всякая мелочь не пролезет. Горцы не пропустят. Причем их даже подкупать смысла нет... по понятным причинам – зачем им мелочь если можно взять все. И при этом горцы очень не любили конкурентов, расправляясь с ними со всей пылкостью и привлечением правительственных войск на подмогу. После нескольких эпичных битв в горах бандиты на перевалы даже в целях самоубийства перестали соваться. А вот Западный Тракт... По каким-то, неясным уже причинам – банда из всяческих дезертиров и прочих ветеранов АТО, что характерно – с обеих сторон воевавших, и ничуть по этому поводу уже не грызшаяся – вынуждена была свернуть к югу. И далее одно дурацкое наложение обстоятельств на другое. Подвернувшийся патруль жандармов, который бандосы решительно уконтрапупили, остальные жандармы, пребывавшие поблизости и вскоре патруль нашедшие и сильно расстроенные этим. Восстановленные старые заставы, откуда ландмилицанеры стали радостно пулять по внезапно выкатившимся в зону видимости бандосам. Густой туман ночью, в результате чего жандармы потеряли немаленькую банду, и короткая гроза с ливнем наутро, уничтоживший все следы. Ну и неясная мотивация главарей бандитов, которые не ушли назад и не попытались еще разок прорваться в Степь (и кстати правильно для них – на обратке и на реке их ждали, может, потому опытные гады не полезли в ловушки), а привели весь свой отряд, как есть, в город.

  Наглость вышла невероятная, даром, что ни раций, ни даже телефонов тут нет, потому, хотя о том, что жаны гоняют кого-то по-за городом уже было известно, стража на заставе не сомневаясь пропустили конный отряд в полторы дюжины рыл в город. Благо те заплатили пошлины, и не прекословя сдали в скупку по смешной цене весь армейский длинноствол. Как выяснилось потом – тут же запродав за бесценок не самых плохих лошадей (говорили потом – в местах 'формирования' банды как раз в самом конце войны сгинул валашский кавалерийский полк, и долго еще местные крестьяне барыжили шикарными лошадьми и всякой упряжью да седлами). Конечно, все это привлекло внимание, о странностях доложили по цепочкам, от стукачей к околоточным, те к начальству... Но шевелиться стали как раз к тому моменту, как взмыленные жандармы уже неслись к городу, поняв, наконец, как их обвели. В общем, поди найди в трущобах Северной тех молодцов, спустя почитай сутки. Это если они в Северной еще осели, а не рискнули внагляк дальше рвануть... Бесперспективняк, полный.

  Ну а дальше понеслось. Нам 'повезло' – то-то мы радовались, что дежурили в это раз в казармах, на базе милиции в Северной. Вот нас и припахали. Сначала накручивали на прочесывание и поиск, с заранее известным результатом. Но потом все пошло веселее. Отцы города, осознав какая прелесть в виде почти двух десятков отморозков со ствольем и отсутствием моральных препонов ввалилось в город, грохнуло кулаками – и все заверте. Кого напрягли и сколько денег слили – то не нашего ума дело, но банду выцепили в рекордно короткие сроки. Локализовали дом, точнее – почти квартал, несколько смежных дворов, как раз бывшее цыганское подворье, где ребятки обосновались. Район тут же блокировали, обложив как можно плотнее. Ну, и стали готовить штурм.

  Дело осложнялось тем, что пока все это провернули – уже вовсю виден был вечер, и до темноты оставались считанные часы, плюс опять намечалась гроза. Все бы и ничего, но в процессе поисков силы оказались изрядно пораздерганы, и как назло более-менее в концентрате оказались мы да жандармы – как наименее приспособленные к выискиванию в городе. Три с лишним десятка человек – вообще не вариант для штурма. Те стражники, и по тревоге созванные милиционеры, что имелись при нас – увеличивая общее число до почти пяти десятков годились лишь прикрыть тылы. Ну, еще крохи подтянутся вот-вот, плюс еще пара десятков человек, что блокируют подворье. Негусто, совсем – едва набирается тупо численное трехкратное превосходство, но... Мы ж не спецназ какой. И даже жандармы в общем не сильно лучше нас в этом деле, хотя они и главная 'ударная сила'. Шепот еще шел, что ни армия, ни погранцы нам на помощь не придут – тут политика. Обосраться за чужие грехи, и стать сразу во всем виноватым – нема дурных. И вообще, мол – вы все прошляпили и допустили, вы и исправляйте. По слухам же – караул с заставы городской как раз сейчас и блокирует район. Впрочем, это не из кровожадности – они там в лицо много кого видели. Ну, кроме них какие-то еще сыскари – чорт их знает, здешних оперов, на что они годны-то. Да и тоже вряд ли под пули в чужое дело рады лезть станут. В общем, получалось грустно, и что-то пахнуло знакомым сырым окопчиком – даже перемигнулся ободряюще с Ломом – молодым парнишкой, схожей со мной судьбы – из рисской армии прибился в Рюгель и пошел в ландмилицию. Остальные-то в нашем десятке не воевавшие в эту войну, если опыт и был какой то малость другой, хотя посмурнели все, дураков в таком возрасте тут давно хоронят.

  Гениальный план штурма бандитской малины был прост и незамысловат как заготовка буратины. С трех сторон тремя десятками мы атакуем притон, яростно круша все на своем пути, пленных не беря категорически, а с четвертых, свободных от нашего вторжения ворот – стремительно убегают супостаты. И тут же проваливаются под лед Чудского озера под тяжестью... ну, то есть, тут же попадают в заботливые прицелы револьверов стражников, которые их и изничтожают со всей стремительностью. Перемога, потерьнет, всем тыщавдень, запиши. Хороший план, в общем, правильный. На закусь начальство велело ничего не ломать, не тырить, и естественно ни в коем случае не сметь поджигать недвижимость! Жаль, я уже хотел десятнику толкнуть альтернативные соображения...

  Ставил нам задачу аж цельный советник. Выходил он если не министр внудел, то как минимум зам. Большая шишка. Для горстражи. Мы его в общем в виду имели. Как кстати и жандармы. Но все же статус высокий. И видно, лучше не подвергать критике гениальный план. Я это сообразил, когда этот енерал Шышка благостливо вопросил замечаний, и я сдуру лапкой махнул. Многие на меня так посмотрели, как не то что на дурака – на убогого. А стоявший вне зоны видимости Шышки жандармский лейтенант мне рожу страшную скорчил и засемафорил – мол заткнись-заткнись! Я рот-то и захлопнул, да поздно уж было. Советник вцепился в меня как алкаш в бутылку, требуя изложить ему всю правду. В итоге я отбоярился, наспех вспомнив мулечку – посоветовал всем участникам спецоперации навязать какую повязку на предплечье, бедро или голову – для распознавания своих. Дурь, конечно, тут же не фронт, тут полюбому в каждого встречного стрелять нельзя. Но енарал Шышка одобрил, и постановил привязать всем по бинтику на левое предплечье. После чего передал непосредственное командование жандармскому лейтенанту, велел приступать и стремительно убыл докладывать.

  ***

  – Ты, служивый, говорят с войны к нам попал? – отвел меня в сторону лейтенант жандармский, что рожи мне строил. Представил ему меня десятник наш, так что все как бы и нормально, потому отвечаю ему без выкрутасов особых. Опять же на сейчас как ни крути он нам командир, да и воевать сейчас вместе придется.

  – Случилось... лейтенант. А что не так?

  – Да вот интересно, чего ты этому... то есть господину советнику насоветовать хотел – спокойно проглатывает переход на ты лейтенант – Догадался, поди, что не надо при нем умничать? Не стерпел бы, только хуже...

  – Да уж догадался... Кто ж знал.

  – Ну так и чего? Ты не смотри, мне ж с вами вместе туда лезть, людей нехват, да и поквитаться б неплохо...

  – Так это... лейтенант, ты вот что смотри. Мы туда сунемся как наш полководец велел, с трех сторон, вот смотри – у твоих у половины винтовки, у наших у всех тоже. Как начнем пулять почем зря, так то я не видал что ли тех зингарских халуп – насквозь же пошьет еще сдуру друг друга постреляем.

  – И чего предложишь?

  – Так это бы... Пистолеты у всех есть, вот и скажи ты всем, чтобы с винтовок особо-то не стреляли, а то дело тут дурное нехитрое. А больше-то и нечего предлагать толком, сам посмотри на небо – не успеть нам ничего уже. Демона ли ему не сиделось, обложить и подождать, нагнать народу побольше и утром взять?

  – Уйдут. Бывало уже, там сколько народа не нагони, все одно ночью такие закоулки что и днем-то не всегда. И так-то боюсь, как бы не опоздали мы. Так что – хорош трепаться, чтоб с винтовок не били я сам прикажу... да и все, сейчас двинем...

  – Это... командир – порылся в сумке и вынул ему одну из гранат, что с войны привез – Вот, может, пригодится кому?

  – Откуда? – нехорошо прищурился тот

  – Эхо войны, знамо.

  – Дай-кось – он осторожно принимает на руки взрывачку. По всему – непривычен. Но все же не лопух какой, авось не уронит. Осматривает, и отдает обратно: – Новомодные, чтоль?

  – Так да. Союзные... наши. Весчь хорошая, на валашских фронтах проверенная...

  – Сам-то поди пользовал?

  – Приходилось.

  – Ну, вот и держи их сам. Я как-то этим штукам не доверяю...

  – Да она ж ручная! – чуть подшучиваю я, но лейтенант слишком серьезно настроен и шутку не принимает.

  – Вот и пользуй, коли умеешь, и смотри не задень наших кого... да и запалы эти новые... армейские жалуются, ненадежные они, говорят...

  – Херня! – уверенно говорю, пряча чугуниевый цилиндр с проволочным рычагом в сумку: – Не хужей старых, со шморгалкой, а супротив валашских колотух и получше будет!

  – Вот сам и пользуй, я сказал. Все, хорош трепаться, двинули!

  ...Засекли нас еще на подходе – мелькали головы мальчишек над заборами и крышами, свистели заливисто пацанята – так тут принято полицию и прочих незваных государственных людей встречать, оповещая своих. Ибо свои по большей части промыслы имеют незаконные, а государственные люди к ним явно не с добром. И ничего ведь не поделать с ними – это тебе не АТО, и даже не охваченный мятежом Улле. Там бы эти сорванцы прожили ровно столько, сколько потребовалось бы на отдание мной команды взводу открыть по них огонь. Но тут не Улле, и взвода нет, и командую, к счастью, не я. Потому, походу, нас если и не ждали – то и врасплох мы супостата застать не сумели. Едва разделились и разошлись, даже подготовиться не успели – бахнул револьверный выстрел, и понеслось. Дело началось в полном соответствии с всеми правилами военного искусства – быстро и бестолково, Мольтке с Гинденбургом могут быть покойны. Мы с парнями не целясь дали залп с пистолетов по ближайшим к нам окнам домовладения – и рванули вперед. Быстро и решительно проскочив в ворота, мы в строгом соответствии с тактикой разделились, попав в натуральный лабиринт. Двор внутри был перегорожен заборчиками, будками, чорт знает какими малыми архитектурными формами, колодцами, скамьями и попросту завален хламом. В дополнению ко всему буквально в пяти метрах впереди с треском распахнулись ставни, и прямо в морду нам сверкнули аж три выстрела, причем один похоже из дробовика. Судя по дикому клубу дыма и вспышке как от пушки – из обреза. Кто-то рядом вскрикнул – достали, похоже, но вроде пока все бегут. Мы, конечно, тут же жахнули в ответ – как выяснилось, тут нас тоже трое, и моментально попрятались за какие-то бочки и ящики. Долбаный вестерн, прямо-таки. Залп по нас – залп в ответ, не высовываясь, благо тут метров пять всего, в окно примерно не промазать. Идиотское дело, мы тут так сидеть можем долго...с другой стороны, от нас это и требуется – не дать им выбраться и хорош. Будем надеяться, остальные справятся не хуже, а там и подмога подоспеет. Хотя уже наваливаются прямо-таки сумерки – минут пятнадцать и внутрь соваться станет совсем глупо. Но нам-то внутрь и не надо...

  Видимо, внутри тоже соображали не хуже, а может совпало так, но, когда мы дали еще один залп, в ответ жахнуло аж три дробовика, и от бочки за которой я укрылся очень неприятно полетели навылет белые щепки. Ну уж, нахер такие танцы, вечер давно перестал быть томным... привычно достал гранату, разогнул и выдернул за кольцо проволочку чеки – и не глядя и не высовываясь кинул – промазать даже спьяну трудновато, ставни они не закрывали... я даже услышал, как звякнула, отлетев,проволочка рычага, и зашипел запал, а потом брякнула обо что-то уже внутри дома чугунина. Отреагировать там не успели, кто-то лишь вскрикнул, и тут жахнуло так, что даже мне поплохело – больше, конечно, с отвычки. А уж про остальных и говорить не о чем, стрельба, такое впечатление, стихла на несколько секунд. Потряся башкой, я вскочил, жестами показав товарищам на окно, им проще было, мне оббегать или перелезать нагромождение каких-то пустых бочек пришлось бы, и те суетливо кинулись вперед. Вскоре внутри грохнул выстрел. Потом еще один – спокойные такие – добивают, молодцы. Я неуклюже оббежал бочки, подскользнувшись на каком-то дерьме, и уже хотел нырнуть за ними, но внезапно сбоку открылась какая-то дверка, и оттуда высунулось вражье рыло. Ну а чье еще если не вражье? Моментально пальнув в сторону пристройки, я тут же присел обратно за ящики – а бандит пальнул в ответ. Я еще подумал, что вполне мог быть и не бандит, а кто-то из своих, но тут внутри пристройки пошла пальба, причем, судя по всему, не в мою сторону. Решив продолжить с козырей, не долго думая тем же манером зашвырнул с жалобным стекольным звоном в окошко пристроечки, на этот раз прицелясь, чтобы не попасть в переплет, хе-хе, вторую и последнюю же гранату. Мне их хранить незачем, я в Маресьева играть не собираюсь чтоб под танк с ними бросаться. Вот ща она как жахнет...

  А фигушки. Лейтенант, сучоныш, накаркал. Пять секунд, десять – а взрыва нету. Я едва высунулся из-за ящика, а тут дверь распахнулась, явив мне какое-то тело в матросском тельнике. Ну, не полицай, и не из наших – повинен смерти! Выпав из-за ящика, я, как заправский голливудский актер, поминая с благодарностью науку мастера Кэрра и всю кротость его, пальнул несчастному морячку аккурат в центр тяжести фигуры тела. В животину, то есть. Хорошая десятимиллиметровая пуля сшибла мужичка, сложив пополам и завалив прямо на пороге. Но, все же, здешние патроны это вам не Голливуд. Мужичок завыл, корчась, а потом вдруг начал неприцельно стрелять по мну с какого-то бульдога. Причем довольно опасно. Выцелив его еще раз, я потянул спуск самовзводом – и на тебе! Щелчок. И еще. Мать его так, патроны-то – все! У меня словно приключилось вдруг дежавю из очень очень далекого прошлого. Только тогда у меня был ТТ, и рука даже, слепо шаря по гладкому тыльнику револьверной рукояти, как будто полезла менять магазин... которого и в прошлый раз не имелось. А выручил меня тогда автомат ошалевшего солдатика, смирно вжимавшегося в грязь рядышком. Вспомнив это в какие-то миллисекунды, я, извернувшись, потянул из-за спины карабин, наплевав на все советы лейтенанту – меня тут сейчас убивать будут, тем более что, похоже, у моряка даже не один револьвер – больно уж много стреляет. Пока я барахтался, патроны у бандоса все же кончились, и он пытался отползти в помещение, из которого доносилась весьма ожесточенная стрельба. И весьма успешно уползал, надо сказать. Но насчет дальнейшего у меня были свои планы. Первую пулю я, торопясь, всадил ему в ногу, отчего он дернулся и заорал. Чортыхнувшись, вторым выстрелом я уже прямо через косяк и столб всадил ему снова куда-то в живот – и крик оборвался. Сообразив, что я его и через стенку достану, благо, как лежит и так понятно, дернул затвор еще раз. Осечка. Мать его так, что за день сегодня! Еще осечка. Затвор, вылетает целенький патрончик... Третья осечка и тут уже мне становится не просто не смешно а очень ссыкотно. Дожил до светлых дней. Прямо-таки воровато оглянувшись, я крабом отползаю подальше, закинув за спину бесполезную винтовку. Мать его так, надо по местным-то реалиям, как на войне – в кармане гражданский какой-нить бульдожик носить... или мелкан свой брать. Лихорадочно щелкаю спуском, выбивая по одной гильзы шомполом – и буквально подпрыгиваю, тыча небоеготовым револьвером в сторону окна, откуда вылезают, к счастью, наши – похоже, те двое ребят, что туда и полезли. Причем один явственно волочет другого, хоть и на ногах, но видно, что ранен.

  – Что там?

  – Там наши уже, выгнали их на ту сторону двора... А нас вот – зацепило. Меня не очень, а Борга сильнее.

  – Тащи его скорее... и револьвер дайте пока?

  – Так у нас пустые...

  – Идите уже отсюда! – в сердцах гоню счастливчиков, благо револьвер снарядил, и старательно пасу дверь и окно пристроечки, одновременно прислушиваясь к общей канонаде. Похоже, план лейтенанта сработал – бандиты пошли на прорыв, и попали аккурат в полицайскую засаду. Пальба на том краю стоит адская, а тут все стихло. Все правильно рассчитано. Загнанный в угол зверь – слишком опасен. Потому человека нельзя загонять в угол. Лучше его поставить к стенке. Ну и славненько, мне теперь только б понять, что дальше делать – в одном сабе, лично, проверять эту пристроечку как-то не охота вовсе.