Текст книги "Ландскнехт. Часть четвертая. Что такое повезло, и как с этим бороться (СИ)"

Автор книги: Алексей Штейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)

  Ювелир как будто даже и не удивился. Дядя вида совершенно неряшливого, на старого еврея-сапожника из моего детства похожий. Косматый, неопрятный, глаза колючие из-под косматых седых бровей. Буркнул, означил цену, благо не слишком и великую – и спустя час – распишитесь, получите – вот вам три особи женского полу одна другой вдувабельнее – в даже так сказать изячных ошейничках, в виде тонкой серебряной цепочки и серебряной же бляхи, аккуратного и даже красивого вида. И смотрится такое даже как-то и... Короче, захотелось поскорее домой, и девок отослать гулять... или мать с младшей отослать, а старшую оставить? Эх...

  Пока шел домой, да на рынок завернули, да еще по мелочи по лавкам – подостыл малость. То есть до вечера отложил, благо чем заняться было. А уж потом... суббота, банный день, да-с. Мелких естественно первыми отправил, но уж когда они выскочили, в полотенцах замотавшись – чорт, неужто халатов им в доме нету? – тут уж я еле сдержался. Потащил Мору в баню мыться 'пока не остыло'. И снова подумал – что вот в бане-то точно звукоизоляция слабовата, а у девок дверь прямо напротив... Потом и думать-то стало как-то не до того. Как в том анекдоте про грузинскую школу – Нэт, Гоги! Прэдлог – это 'митьса'. А 'баня' – это нэ предлог! 'Баня' – мэстоимэния!

  В воскресенье и вовсе встал едва к полудню, прикидывая, что если так дальше дело пойдет, эта чортова баба меня затрахает досмерти, и благополучно решит все свои проблемы. И не докопаешься. И самое плохое – я и сопротивляться не буду, а даже наоборот...

  Днем откровенно отдыхал, решив таки ознакомиться с прессой. Из газет ничего нового и интересного не извлек, разве что описание празднования Дня Рождения Барона. Все газеты особо отмечали пышность и размах, с коим был сей день отмечен в Свирре. Деликатно говорилось, что подобное не свойственно было доселе Вергену, которого вряд ли можно было упрекнуть в аскетизме, но и тяги к роскоши за ним не замечалось. Между строк словно просматривалось слово 'через чур'. А местный 'оппозиционный' листок, который мне достался вообще бесплатно и в нагрузку от почтальона (такую дрянь у нас в районе мало кто читает, похоже) и попросту разливался помойкой, что празднование в Свирре превзошло подобные мероприятия в Эбидене при враге человечества Орбелии... С учетом того, что этот рупор оппозиции на самом деле насквозь ручной и прикормленный – симптомчик интересный... Будем таки посмотреть на это. В интересное время живем, товарищи!

  В начале шестого, с облегчением выдохнув, уже по полной форме и собрав все снаряжение – отправился наконец на службу. Хорошо-то как, наконец-то подальше от этих баб! Хоть отдохну немного душой. И телом.

  Отойдя от дома уж прилично, обернулся – стоит, гляди-ка ты, у ворот, вслед смотрит, заррраза. Чорт, надо будет как-то неделю потерпеть, всего-то...

  ***

  В эту смену нам выпало дежурить на новом объекте... ну как – новом. Восстановили и привели в годность какую-то старую заставу на берегу Студеной, между началом канала и новой границей. За каким чортом это надо, мне лично не очень ясно, но, по-большому-то счету – и наплевать. До ночи все одно доедем, хотя, конечно, далековато – верст тридцать от города. Если сменщики так же поедут – то получается обратно наутро только выезжать будем, день отдыха теряем... надо поднять вопрос об доплате, пожалуй.

  Выезжая из города, обратил внимание на районную шибеницу – устройство отнюдь не пустовало, и там покачивалось аж трое клиентов, причем одна явно баба, судя по одежке. От дороги далековато, не разглядеть что там написано, да и не столь интересно. Но за пустяки тут не вешают – то ли украли много, то ли зарезали кого, или пытались.

  Как-то вдруг подумалось, что там, где человеческую жизнь ценят, там и цена ей известна. И цена это вполне конкретная, у каждого своя, порой вовсе и невеликая. А вот там, где жизнь "бесценна"... так она и есть без цены. И странное дело – вот ТАМ, у нас – государство всячески жизнь оберегало, права отнимать ее никому не давало... и даже само себе запрещало порой это. И что в итоге? Да то, что разучились вовсе это ценить. И как только чувствовалась где безнаказанность – то лилась кровушка, причем ладно бы лилась для дела – так ведь по дурному и почем зря. Ну а вот тут, где и войны, и рабство всякое, и бандитизм, и смертная казнь в праве любого деревенского головы, и никаких особых проблем с пальбой граждан по желающим их ограбить – как-то отношение к чужой жизни более трепетное. И отчего-то мне кажется и убыль населения тут от насильственной смерти поменее чем у нас в схожих условиях... Да ведь и сам начинаешь себя иначе вести, когда знаешь, что твоя жизнь не бесценна, а стоит вполне конкретную сумму.

  Глава третья

  Поскольку ехать долго, наслушался разговоров камерадов. Речь, конечно, зашла об новой точке.

  ...– И вот за каким хреном там кого караулить? Не пойму я... Степняки чтоль?

  – Степняков еще Орбель окоротил знатно. Сразу следом за Вольными. Так-то их поди-гоняй, для того Вольные и были – так-то тоже не бойцы на войну, хоть и служивые, а вот мелкие группы гонять – самое оно, охотники. А тут той Орбель Вольных собрал, чтоб легче бить было – да на них со степняками и насел. А потом також и степняков, пока те гуртом были – шрапнелями да ракетами, говорят и картечниц притащил где-то – в общем, сильно пощипал, не до набегов им стало. Говорят, и пару поселков их спалили тогда валашцы, а один крупный форт осадили, да не по зубам оказался – ну напоследок так искрошили артиллерией, что тоже забот вовсю хватит... Повезло им, что у степняков артиллерии нету.

  – Ну так и кого ж мы сторожить станем? А главное – зачем? Там же Студеная непроходима, считай от самой новой границы? А если севернее обойти по Вала... Риссу то бишь – то на границе и надо держать.

  – Так то и дело, что не так уж она и непроходима... Там, если так сказать – например пустить отряд охотников через... север значит, чтоб переправились и по той стороне, например, прошли – то потом им по течению какую веревку передать – так в иных местах можно и мост проложить. Ну, конечно, такой уж мост. Лошадь и не пройдет. Только на себе груз перенести, и, конечно, только летом переправа – как дождями вздует, так и не пройти. Вот как раз два таких места с той заставы и можно контролировать. Для того она там и появилась лет двадцать назад, рассказывали...

  – Да ладно! Кто ж пойдет охотником по тому берегу идти... да потом обратно, раз лошадей не переправить – и ради такого мосту, чтоб только пешим пройти?

  – Дак может, никто и не пойдет... степняки сами придут.

  – Чего это б степнякам на то идти?

  – Да всяко ж было... Отец рассказывал, что как раз лет сорок назад, когда я еще совсем малой был – со степняками вовсе замириться хотели, и торговать начать.

  – Иди ты!

  – А то. Там у них как раз новый Круг выбрали – ну, раз в двадцать лет они стариков собирают самых дряхлых, да старшими ставят, править, значит... дикари же. Ну вот, как раз новые старики пришли... молодые, хе-хе. И решили было и не воевать более, а торговать. Вот тогда и начали даже мост через Студеную строить, уже даже с нашей стороны быка, да посередке опору вгрохали, с бетону и камней. Говорили – мост с чугуна сделать даже хотели, как в старое время....

  – Это ж сколько металлу!

  – Именно! А иначе и никак, деревом там, даже мачтовой сосной – не обойтись. Но, вишь, хотели. Канала-то тогда еще не было, только строить начали – Студеная ниже в течении была и вовсе широка... А там, где сейчас застава – граница с Валашем шла. По правде сказать, никто точно ее там и не знал, где шла, но в те годы со Старым Князем-то отношения хороши у наших были. Вот и хотели там строить мост на ту сторону. Торговать все хотели, мирились... золотое, батя говорил, времечко было. Жаль, не долго.

  -А чего ж так?

  – Да... всякое говорят. Так-то, конечно – степняки. Все зло – от них. Ясно же, дикие люди. Ну старики там в страшном почете, их пальцем тронуть не моги, а промеж себя их старишие и на ножах порой дерутся. Говорят, побили тех стариков, кто за мир был, победили те, кому старый нрав был лучше. Но, слухи ходили – и у нас новой торговле... НЕ ВСЕ были рады. Да и в Валаше, поди, тоже. В общем – тем все и кончилось, а там наши и Канал достроили, а Старый Князь себе Вольных на присягу взял... они и до того там на границах жили, но так... то ли банда, то ли кто... А при том князе служба им стала, да туда любого вписать разрешалось после княжеской службы – да известно что: воля, да освобождение от любых налогов, только военная повинность. Но и то, вишь как ножом по сердцу иным оказалось, и поди тоже не одному лишь Орбелю...

  – Да уж, куме... Вот расскажешь ты такое и после сиди и думай, отчего человек такая паскудная животная, что мирно жить не хочет.

  – Да чего тут думать-то, куманек. Жадность все, а еще пуще – зависть...

  Под эту нехитрую жизненную философию я и задремал, успев только подумать, что здешние степняки как-то несколько выбиваются из того образа полудиких малограмотных кочевников, что у меня сложился. даром, что живьем я их и не видал ни разу. Как те хазары, чьи села и нивы за буйный набег, ага. Надо будет поинтересоваться...

  ***

  Служба на новой точке оказалась отнюдь не скучна и крайне утомительна. Оно и понятно – ничорта нет, топлива мало и взять особо негде, из еды только привезенные с собой сухпайки, отовсюду дует, даром что по ночам уже почти тепло, но сырость от реки тянет... Под общее ворчание старший смены пообещал накатать огромный рапорт, ибо это бардак и вообще-то даже нарушение контракта налицо. Из разговоров понял, что это может оказаться вовсе и не бесполезным – тут, конечно, все вскоре подправят и наладят, а вот нам за эту неделю докинут полуторную ставку. Я еще желчно заявил насчет оплаты дороги, и старший, чуть подумав, согласился и это добавить. Торгаши, город такой, да.

  В остальном же оказалось достаточно спокойно все и неинтересно. С пригорка, на котором располагался блокпост, форменный блокгауз, обнесенный валом, с вышкой-башней и образующими небольшой внутренний дворик хозпристройками, видно было и ту самую условно-проходимую излучину Студеной, где она играла перекатами, и остатки старинного недостроя, впрочем, неплохо сохранившиеся, и все подходы с обеих берегов. На Канале, к примеру, и то опаснее потенциально. Там степняки могут, теоретически, подойти камышами на вполне винтовочный выстрел и например срезать часового. Смысла в этом никакого нет... но тут даже теоретически такое малореально – местность полностью лишена укрытий. Да и вообще, сдается мне, нас сюда поставили стеречь не оттуда сюда, а наоборот... Однако, это не особо моего ума дело.

  Как обычно, когда дел много и сильно устаешь, без дураков – неделя промелькнула быстро, и вот мы, злорадно сдав вахту столь же неоснащенным сменщикам, да еще заранее настращав их тяготами и лишениями – уже катим, ежась от утреннего сырого сквозняка к городу. Я уже выстраиваю себе планы – ну, естественно, по приезду -устрою себе баню, отосплюсь... но не сразу... тут мысли пошли совсем в другую сторону, но я взял себя в руки. В общем, сегодня отдохну, а завтра – отправлюсь к оружейнику. Пора делом заняться. Тем более – несмотря на довольно плотный график, сглаживали мы неровности бытия разной болтовней, и об семействе Варенгов я сумел наполучать массу интересной, и, возможно, полезной информации.

  В общем, семейка в своем роде интересная. Одни из градообразующих людей. Концерн и впрямь мощный, не сказать что самый сильный – но в городах Союза крайне суровые антимонопольные законы, потому быть ОДНИМ ИЗ сильных – это в общем и есть высший результат, ибо первенство часто и без особых эксцессов переходит от одного промышленника к другому, и ни на что всерьез это не влияет. Концерн по сути поделен между двумя старшими братьями. Все производство – механический завод (он же и оружейный, и машиностроительный, он же судостроительный, кстати) а так же лесные склады, лесопилки и подобное – в ведении старшего, Дорана. А вот вся торговля, даром, что все на тех же площадках часто происходит – под началом среднего, Витуса. Ну а младшенький ими обоими признан малопригодным для управления бизнесом, но ему отдана мастерская, да пособляют братья младшенькому как чем могут. И дело тут вовсе не в корысти старших, а скорее наоборот. Местные законы, опять же, крайне негативно относятся к факту разбазаривания капитала. То есть, конечно, гулять на свои деньги можешь как угодно, но вот коли ты это в ущерб производству начнешь творить... нет, никакой национализации. Просто признают недееспособным, и отстранят. Поставят городского управляющего, да будут всю выручку отдавать. Ну, почти всю. А потом или подберут кого из родни или наследнику по вхождении того в права передадут. Так что и дай братья младшему больше воли – скорее всего, из того что о нем известно – вскоре отобрали бы производство, да тем же братьям бы и вернули. Да и дробить капитал, разделяя его на всех наследников тут тоже законы не особо позволяют. В общем, Хуго не бедствует, но без помощи, или точнее сказать – покровительства братьев, пожалуй дело его было б вовсе худо. Концы бы с концами. наверное, свел, но уж точно пришлось бы ему хвататься за любую работу. А так братья, пользуясь положением, сбагривают ему "невыгодные подряды" – то, что формально на крупном производстве не интересно делать, да отправляют к нему всяких заказчиков со странностями – когда даже на заказ заводские не берутся ладить. Но такое бывает не часто и не регулярно, вот и перебивается Хуго как может. Сам, конечно, тоже ищет клиентов, но получается не очень. Выживает в основном за счет художественной отделки оружия – хотя и в этом у него полно конкурентов, так что и тут многие клиенты приходят "из уважения" к старшим братьям, рекомендовавшим Хуго.

  В чем еще была эта семейка интересна, так это их дела семейные и родственные. Старший брат был остальным не родной. Довольно сентиментальная история, какие и в жизни бывают, не только в романах. Молодой купец, ныне давно покойный Варенг-отец, повстречал когда-то красивую молодую вдову с малым ребенком. Наплевав на все, в том числе и на попреки родных – оженился, и признал дитя своим, хотя все знали, что он там не при делах. Любил он эту барышню сильно, и сына ее растил и впрямь как своего. Однако и своих детей хотел, да не сложилось. Померла его жена при родах, да и ребенок не выжил. Говорят, чуть с ума не сошел тогда бедолага-купец. После этого забросив все, ушел в дела, и за считанные годы, выкупив пришедшую в упадок литейку – превратил ее в пусть небольшой, но крепкий завод. А дальше и понеслось, купчина словно спасения в работе искал, никому спуску-продыху не давал, но к двадцати годам своего приемного сына уже выбился в Почетные граждане и был членом Совета. Тут-то его и накрыло – расслабился видать, да и повстречал ненароком немолодой уже дядька какую-то девчонку. Даже версий много разных, откуда она взялась – кто говорил – рыбачка из бедной семьи, кто – что из каких обнищавших благородных, кто и вовсе поговаривал о романтической истории про разбойницу или пиратку – чисто Сабатини, куда там. Да только зацепило по новой заводчика – да так, что плюнул он даже на мнение "общества" – иные-то и морды кривили (в основном конечно папаши девок на выданье, которым обломилось по всей морде). Женился снова, как в омут с головой. Что интересно – никакой неприязни промеж Дораном и мачехой не случилось, приемный сын больно уж уважал отца, и, похоже, вполне искренне радовался его счастью. А когда тот наконец смог обзавестись сначала Витусом, а спустя пять лет и Хуго – братьев принял как родных, и всячески их опекал. Говорят, даже на дуэли с кем-то дрался, хотя может это просто городская легенда.

  Но старику-Варенгу как-то фатально не везло в жизни. Едва Хуго стукнуло два года, как в Рюгеле разразилась эпидемия какой-то дряни, что-то вроде пресловутой испанки, или еще чего. Не то чтоб совсем уж мор, но болел почти каждый, и смертность была довольно высока – ведь пусть и несколько процентов, но от всего населения. В общем, и вторая жена Варенга-отца покинула сей мир сильно до срока. Ну, тут уж старик взбеленился, и отыграл остаток жизни на всю катушку, грызя всех волчьей хваткой, создав детишкам неплохой задельчик. Собственно, с тех пор, как старик пять лет назад отправился догонять своих торопливых женушек, детишки ничего особо и не приумножили – да и трудно это сделать, коли и двигаться-то почти некуда.

  В общем, как ни странно для семей деловых, бизнесменов всяких – все братья живут душа-в душу, младшие старшего уважают, старший младших всячески опекает и поддерживает, и отношение скорее отеческое. Раз в месяц собираются все в родовом гнезде у старшего на посиделки, и никакой вражды промеж их нет, что, на мой взгляд, в таких семьях – редкость. Другое дело – что станет, как их уже дети подрастут – но то еще не скоро, у Дорана двое сыновей и старшему едва пятнадцать, а младшему и вовсе семь, у Витуса трехлетняя девочка, а Хуго еще и не приступал даже. Ну, остается только надеяться, что счет своим неизвестным прегрешениям старик-Варенг закрыл полностью, и этим ребятам не придется наследовать что-то от родни по причине безвременной и непредсказуемой...

  Вот такой, в общем, томик Шекспира в мягком переплете изготовления местной театральной фабрики с этими Варенгами получился.

  ***

   Долго ли, коротко ли – а всеж приехали мы, наконец, в город. Ну, старший смены, по должности – побежал докладываться и жалобы излагать. Вот собачья ж работа, всего-то за лишний полтинник в месяц. Ну, правда что, и премии у них пожирнее, и всякие формовые-оружейные им платятся чутка поболее... Ан все равно – не тянет в начальство, ну его так убиваться – так ведь и убиться можно.

  Наши, все разом, в ближайший кабачок, прямо у Заставы – как раз тот, где наша бывшая рота расходнУю праздновали. Я от винопития отмазался, резонно заявив, что им-то всем, почитай, до дома от силы четверть часа идти, а мне на Примор добираться аж пару часов. Посочувствовали, может даже и не притворно, да и разбежались.

  Всю дорогу домой, а если честно, то еще и с подъезда к городу мысли у меня крутились препохабные. Все как-то в голову лезла Милка в ее ночнушке. И воображение всячески разыгрывалось, что едва под дилижанс утренний не попал – эти парни гоняют лихо, и даже в городе хрен остановятся, во избежание ограблений. Переедут нахрен, раздавят, как лягуху. Но все равно, сплюнул только, и далее поплелся, мечтая и картины всякие себе из чешского кино вырисовывая... Вот, дождусь только как из школы вернется, и начнем занятия по патриотическому воспитанию молодежи...

  ... – Ну-с, барышни, и как у нас дела в школе обстоят? – больше для проформы вопрошаю – надо ж как-то пообщаться, раз уж заявились 'поздороваться'. Восседаю я в столовой, чай пью из шиповника, да от скуки книгу только-только взял полистать. 'Обширное описание прибрежья Рюгеля, а так же лоция с островами и подходами'. Солидный фолиант, самое то под настроение сейчас.

  – Все в порядке, дядя Йохан! – Алька рапортует а Милка просто стоит и кивает, улыбаясь. Веселые обе такие, понимаешь, а у меня тут вот горе...

  – Это хорошо – бурчу в ответ. Припомнив, что на той неделе Мора обмолвилась, мол приставали поначалу, дразнили и-за ошейников, спрашиваю – Как остальные-то там в школе? Не задирают более?

  – Нет, дядя Йохан! – воодушевленно вопят обе – А некоторые еще и завидуют!

  – Опа... С чего это?

  Из сбивчивого рассказа девок понял – теперь у них в школе офигенно высокий статус получился, и в плане безопасности тоже. Теперь все в курсе что они пусть и рабыни, но собственность дикого на расправу контуженного ветерана АТО, которого сам барон Верген из войска выгнал за жестокость, и который половину Улле спалил, когда там бунт усмирял. Лично, ясное дело. А вот к ним контуженый отморозок благоволит, и даже купил им вот такие серебрушки. Что и вызвало зависть некоторых девчонок. Ну, тут в школе довольно строго, как у нас при Союзе еще было, при коммунистах то бишь – никаких украшений, школьная форма неброская и строгая. А у этих – серебрушки на шее, и довольно изящные. И, вот ведь выверт местного закона – эту серебруху не то чтоб учитель им повелеть снять не имеет права – грабитель на улице иной и то три раза подумает – снять ли. Ибо вроде как совсем другая статья ломится враз – незаконное освобождение раба. Ну а эти, как же, хоть и мелкие, но бабы – конечно так и норовят показать, то-то не как раньше, все башку опускали – теперь гордый вид что герцогиня иная позавидует. Ох, порожденье крокодилов... Уяснив все, напутствовал не выделываться сверх меры, и милостиво отпустил, с сожалением посмотрев вслед Милке... Хороша конечно девка но...

  В общем, этая гадость, Мора, то бишь, устроила мне натуральную тихую истерику по приходу. Ну, они ж так умеют. Не, я понимаю, что ждали-то как обычно вчера вечером, кто ж знал. Но её-то какое собачье дело?! Она мне, бля, жена что-ли?! Какого, спрашивается, хрена?

  Нет... ну, чего уж там так врать – отчасти даже было немного глубоко в глубине глубин чуточку приятно. Ну, самую малость. Чуть-чуть. Ну... лет наверное сорок уже, как меня никто никогда вообще не ждал домой, вот так вот. В лучшем случае – со скандалом, где мол шлялся. Да... Но это все равно не повод! В общем – бесит.

  Ну а потом, оказалось, что всю ночь подтапливалась баня, и там и тепло и вода нагрета. Баня, баня... какая там нахрен баня. Даже не сказать, чтоб помылся толком, так, ополоснулся. Хорошо, что девок дома не было, не переживал насчет звукоизоляции. Не переживали, точнее. Как говорится – потом снял лыжи. То есть пожрать пошел, на всякий случай не обременяя себя одеждой, обойдясь полотенцем. Эта зараза поступила аналогично, и всякий случай естественно случился. Нет, я, конечно, взрослый мужчина, и ничто человеческое мне не чуждо, и вообще, что естественно то не безобразно и грех бы жаловаться...

  Но когда, после непродолжительного сна меня разбудили в третий раз самым нескромным образом, я, естественно был возмущен до глубины души и потому не стал возражать. Дурак я, что ли, возражать-то... Вот только – к приходу девок со школы на Милку я смотрел с толикой легкой грусти и почти отцовской нежности. Вроде того – 'эх, вдул бы я тебе, да сегодня я добрый'. М-да. В другой раз. Наверное. Потом, как-нибудь.

  А с бабой этой надо что-то думать. Затрахает же. На кумыс, как теи пионеры того жеребца, изведет. Подумалось еще – может она – того? Главою скорбная малость? Оттого и злоебуча? Это бывает – как мой друг один любил говорить: 'Коли у бабы крыша течет – то подвал завсегда мокрый'. Охохонюшки, этого мне только и не хватало...

  ***

  К Хуго отправился вырядившись, для солидности, по форме. Да и не ландмилицкой, а старую 'парадно-выгребную'. С рыгалиями, для авторитету. А то еще разговаривать не станет, сам-то из вон каких людей знатных. Хотя, конечно, иду-то я к нему скорее как заказчик, а заказчику смотрят только в одно место – в кошелек. Но – все же. Предварительно метнулся до банка, снял бабла на заказ, благо все ж Бару подливает средств не самым тонким ручейком, там же, заодно, и письмо ему отправил с очередными согласиями на выдачу лицензий. Подумав наперед – заказал себе у местного стряпчего нотариальную копию моего секретного патента – всеж, если что, будет какой-никакой козырь в разговоре с изобретателем – мол, мы тоже не лыком щи хлебаем, могем иногда.

  ... – И Вам доброго дня. Балкен мне о Вас передал, что Вы хотели непременно встретиться – Хуго оказался весьма аккуратного вида молодым человеком, не какой-то там взлохмаченный мэд-саентист, или высокомерный баловень из богачей. Вполне арийской внешности, гладко выбрит, одет аккуратно. Странно, что бабы у него нет. Не оказался бы, чего доброго, из этих, что ли. Так-то на морду вполне, девки-то должны б были давно охомутать. Разве что для того круга, где с братцами пересекается – неприлично беден, а в иных местах и не бывает? Может и так... Да и дом, по крайней мере, то что я уже видел – не впечатляет. Принимал он меня в обширной комнате, которую можно было бы посчитать лавкой... или студией художника по оружию. Ничего лишнего, добротный стол со скамьями, и стойки с несколькими образцами всякого стреляющего железа – не так и много, если присмотреться. Но наверняка это не все, и больше так сказать антураж. А Хуго тем временем продолжает: – Что же Вам угодно? Художественную отделку оружия:? Гравировка, насечка, серебрение? Лак под роспись? Накладки с перламутром? Есть очень красивое дерево на ложе – горный орех. Кость на рукоятки. Что-то еще?

  – М... Нет, уважаемый – отвечаю, а сам примечаю – морда лица у него, когда он все это великолепие отделки описывал – как-то поскучнела, хотя и полная доброжелательность, что в общем и иного менеджера по продажам переплюнет. И голос как положено поставлен. В общем – рекламирует хорошо. Однако от моего отказа чуть удивился, смотрю – Мне бы, знаете ли, другое надо. По, так сказать, механической части. Без украшательства даже и вовсе. Понимаю, что это не так и выгодно, но, в разумном пределе – я готов платить... а главное – подпускаю заслуженной лести – главное, мастер Хуго, если позволите, идти мне более куда, как к Вам – не к кому.

  – Хм... однако... Это интересно – как-то эдак осмотрел меня с ног до головы, словно в первый раз видит, Хуго – Позвольте, как Вас зовут?

  – Йохан... Я сам с севера, в Рюгеле недавно, знаете ли, осел тут после войны...

  – Да-да, Балкен мне о Вас говорил, Вы были офицером... Знаете, это очень интересно! Вам приходилось сталкиваться с картечницами в бою?

  – Еще как, уважаемый Хуго, еще как... и с той и с другой стороны дула, так сказать...

  – Это замечательно! Просто великолепно! – молодой человек довольно сильно разволновался, аж глаза загорелись – Знаете...ммм... Йохан... Независимо от Вашего заказа – не откажетесь ли потом побеседовать со мной? Мне хотелось бы узнать кое-что... Не возражаете? Потом, разумеется потом! И да – я Вас внимательно слушаю, что же Вы хотели бы заказать?

  – Знаете ли, я хотел бы приобрести Вашу самострельную винтовку. Да, я ее видел... в Улле, там, знаете ли, во время войны... Слышали, да? Ну, вот, я там тоже был. Так уж вышло. И видел вашу винтовку в действии. И очень, знаете ли, впечатлился.

  – Ну, любезный Йохан, зачем же заказывать? У меня есть сразу три готовые винтовки, и я с радостью готов продать вам любую, на выбор!

  – Понимаете ли... мастер Хуго... Ваша винтовка великолепна. Но, уж простите меня – не лишена недостатков. И, я хотел бы, чтобы Вы сделали для меня, на заказ, немного усовершенствованную винтовку... Нет, ничего такого... просто кое-что немножечко улучшить...

  – Ого! Вот как! – похоже, его зацепило и он если и не обижен, то изрядно раззадорен, перейдя на есколько даже ядовитый тон – И что же вы, мастер Йохан, желаете там у л у ч ш и т ь?

  ...Выслушав заказ Хуго уселся, смотря в одну точку где-то на плинтусе. Я малость занервничал, и начал суетливо излагать, что деньгами я, в общем, располагаю, и если цена не окажется заоблачной...

  – К демонам деньги! – хрипло вскрикнул Хуго – Вы, вы... Сколько Вы хотите за патент? На паях, поровну, оформим прямо сейчас!

  – Хм... Мастер Хуго... Я ведь еще не уверен, что все это у НАС получится...

  – Получится!!! – я аж вздрогнул, как Хуго треснул кулаком по столу – Получится! У меня – получится! И как Вы только такое придумали?! Патент, давайте срочно оформим патент! Где ж Вас раньше демоны носили! Чтоб вот Вам оказаться у меня, скажем, год назад, до войны!

  – Ну, это не имеет значения, где носили – хмыкнул я (ну откуда Хуго знать, где такое место – Запорожье? Все равно не поймет и не оценит...) – А насчет патента... Если Вы так настаиваете – давайте оформим секретный патент. Уж какую долю, то Вы сами считайте, все ж производство-то ляжет на Вас...

  – Секретный патент? А Вы откуда о таком знаете? Нет, это не редкость, но...

  – Да, вот... – не удержался я бросить свой главный козырь – Сподобился, как раз там, в Улле...

  Хуго сцапал бумагу, едва не смяв, а прочитав снова впал в легкую задумчивость, потом посмотрел на красовавшиеся у меня на руке 'Бару', и хмыкнул – А я-то думал это дурацкая мода... А это, значит, и вправду удобно?

  – Крайне удобно. Сейчас на войне без часов плохо – а при этом винтовку или пистолет порой из рук ни на секунду выпускать не стоит.

  – Хм... Представляю, сколько это приносит Вам дохода...

  – Больше, чем я мог бы надеяться, но меньше, чем хотелось бы – усмехнулся я.

  – Так значит, Вы согласны на патент?

  – А чому бы ни? Давайте так: десять процентов мне, остальное Ваше – так Вас устроит?

  – Вполне!

  Неделя пошла кувырком. Уже к вечеру среды мы с Хуго успели три раза наорать друг на друга и перешли на 'ты'

  В четверг я ушел от него в пятницу утром, сильно на кочерге. Затянулось обсуждение, перейдя в ужин с пивом, а затем и на более крепкое перешли, сгоняв того местного беспризорника, что сигареты продавал, благо тут вам не там, продают спиртное круглые сутки и без предъявления паспорта, только плати. Хорошо вдели, чоуштам. Когда вернулся, Мора, такое впечатление, что обнюхала даже – ну чисто ревнивая жена! Хотя чего там было нюхать, перегар и так на весь дом, а не был ли я у бабы она проверила другим способом. Нет, эта кобыла меня точно заездит. Впрочем, когда я засел за стол с чертежами и несложными расчетами – смотреть стала как-то даже с уважением. Уселся я по началу в столовой, но потом прибежали девчонки. Я и мяу сказать не успел, как они сунули свои любопытные мордочки в бумаги, и радостно заверещали, увидев расчет объема тел, что они это проходили, и начали всячески показывать свои знания. А потом Милка натурально мне на колени уселась, отчего все мои конструкторские потуги пошли прахом и в паху дыханье сперло. Я еще сдуру автоматически ей лапу на бедро примостил, чисто на рефлексе. И даже благодарен был, когда эта мегера ворвалась, и нашипела на малых, загнав делать уроки. Чорт, так же и дуба дать можно, пульс, поди, за сотню точно. Нет, я эту Милку точно трахну, вот только не сейчас, но обязательно... Чортова зараза, ну как тут считать объем, массу и импульс откатных частей, если в мыслях только всякая похабень.... Так, Мора чего-то в спальню пошла... Надо срочно проверить, какого чорта она там делает. А расчеты подождут... Ага, ну так я и думал – вишь ты. Переодевается она тут! А ну, иди-ка сюда... Еще и трепыхается, зараза, специально, что ли, дразнишься? Ну я тебе устрою...