Текст книги "Липкие сны"

Автор книги: Алексей Подлинных

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

Насильное пробуждение

Андрей не слышал, как открылась входная дверь. Как звякнули бутылки в пакете Нины, не услышал тоже, потому что находился далеко от их квартиры – на ночной трассе Оренбург-Норск, только теперь сидел на заднем сидении Ки-ки.

Значит, удалось, подумал он, когда прислушался к гудению мотора, такому уютному и спокойному, и увидел позёмку, которая вспыхивала белыми волнами в свете фар, бежала поперёк дороги и ныряла под машину. Но она стала ускользать, резкость вида ослабела.

Андрей постарался унять восторг от удачи (после такого-то перерыва!) и мысленно говорил себе: «Ти-и-ихо, парень, ти-и-ише». При этом он внимательно вглядывался в текстуру чёрного кожзаменителя кресла и на подстилку из деревянных кожаных бус. Взгляд снова настроил фокус, резкость медленно восстановилась.

Андрей смог стать пустым, безэмоциональным. Даже холодным.

Он помнил, что нужно что-то сделать, что-то, что могло помочь ему удержать сознание и своё присутствие во сне, но никак не мог выудить из памяти, что именно. Почему-то это было очень важно, и, засыпая, он знал.

Но теперь даже под страхом смерти не смог бы сказать. Как и то, в который час заснул, где, и зачем попал именно сюда.

Пытаясь не гадать и не волноваться – это выбило бы из сна – Андрей медленно перевёл взгляд на Нину, которая как обычно сидела на пассажирском кресле. Хоть это и не показалось странным, но жена была с короткой стрижкой, волосы выкрашены в синий цвет, а на открытой шее сзади темнел небольшой желобок.

Он медленно повернул голову к водительскому сидению. За рулём сидел он же. Он сам.

Водитель начал сбавлять ход, свернул вправо и плавно остановил Ки-ки.

Тогда что-то начало происходить.

Глядя на него сзади, со стороны, Андрей видел, что тот как бы мерцает. То, что с ним творилось, больше всего было похоже на помехи в телевизоре, огрехи плохого сигнала.

Но не совсем.

Его волосы становились то короче, то длиннее, на доли секунды немного менялась осанка, тело и как будто даже ширина плеч. Водитель выглядел так, словно на нём появлялась голограмма кого-то ещё, которая часто, но лишь на мгновения, сбоила.

А потом водитель замер, и голограмма тоже замерла, перестала пропадать, словно, наконец, синхронизировалась с телом. Андрей уже забыл, что оказался во сне, теперь просто смотрел сюжет с эффектом присутствия, словно кино про самого себя. Он сидел за рулём и видел себя сзади и немного сбоку. Но чувствовал всё.

И прежде всего – страх. Потому что водитель оказался в незнакомом месте, и ясно понимал, что до этого был не здесь, а как оказался, и где – не имел ни малейшего представления. Он чувствовал себя, как потерявшийся ребёнок, изо всех сил пытался унять панику, оцепенение, но не мог. Тогда стал всматриваться во всё, что было рядом, надеясь переключить внимание.

Андрей увидел – чужими глазами – свои руки на руле. Морщины и складки на костяшках в таком тусклом освещении выглядели старыми. Он почувствовал вибрацию автомобиля, тихую и сонную, и услышал урчание мотора. Он почувствовал жар под собой, будто сидел на углях, накрытых толстым полотенцем.

Медленно, очень медленно, Андрей переводил взгляд с рук на приборную панель, на красный треугольник, который тлел на кнопке аварийного сигнала, на логотип KIA в центре руля. Потом поднёс тыльной стороной ладонь к решётке обогрева и почувствовал тёплый воздух, который оттуда исходил.

И ещё почувствовал кого-то рядом.

Он повернул голову вправо и увидел на пассажирском сидении девушку с длинными прямыми волосами. Она показалась красивой, но выглядела испуганно. Наверное, подумал Андрей, тоже оказалась не там, где была. И ещё она выглядела знакомо.

Андрей снова видел себя со стороны, повернувшим голову вправо.

Девушка что-то спросила. Водитель несколько раз медленно моргнул и вгляделся в её лицо.

– Нина? – спросил он.

– ММММЯЯЯАААА! – завизжала она.

И тогда дёрнулась уже не душа – всё тело подлетело куда-то вверх. Да так, будто кто-то вдавливал его в батут с огромной силой, а потом вдруг отпустил, и батут отпружинил. Андрей подскочил в постели, и ещё в воздухе распахнул глаза. Перед ним оказалась бежевая стена, на ней висел телевизор.

Он плюхнулся задницей в постель, бешено завертел головой из стороны в сторону и понял, где находится. Почувствовал, как его трясёт и колотит, тело дрожало, но хуже оказалось внутренне ощущение – такое, словно дёргалась, дрожала душа, которая была в другом месте, а теперь пыталась вернуться в тело.

Да так и было, чёрт, он ведь только что видел…

Тут Андрей вспомнил всё, что снилось, и где был ещё несколько секунд назад. Вспомнил, куда хотел попасть и зачем, и вспомнил, что ему это удалось.

И что его вырвали из сна…

И он знал, кто именно.

Маленькая чёрная сука сумела как-то выбраться из толчка и разбудила его.

Андрей взревел, как зверь, которого ранили, отшвырнул одеяло. Заорал: «Ссссукаа!!!», метнулся к двери.

Пыльный ангел

Как-то раз Нина уже чувствовала подобное. Тогда она была маленькой девочкой и играла за домом с друзьями. Один из мальчишек отошёл в сторону, и когда он закричал, вернее даже – завопил, никто не понял, что случилось.

Тот мальчишка, видимо, пытался поднять колодезный люк, который кто-то оставил приоткрытым, но ему не удалось, и тяжёлый чугунный блин придавил палец. Эта история здорово ошарашила всех ребят, но Нину больше всего испугало не само происшествие, а чувство, которое вызвал вид орущего пацана.

Крышка колодца придавила палец, и он никак не мог освободиться – рука так и оставалась прижатой к одной точке, но сам мальчик дёргался из стороны в сторону, словно бельевая верёвка, которая порвалась, и теперь её треплет ураганный ветер. Ноги метались по земле, будто тот выделывал нижний брейк, и поднимали пыль, а палец так и оставался зажатым, и ребёнок вопил. Не кричал, не звал на помощь, а именно вопил от боли и ужаса.

Весь его вид как раз и стал причиной чувства, которое Нину тогда напугало больше всего. Она понимала, что происходит нечто жуткое, видела, как больно мальчишке, но выглядел он при этом ещё и до смешного нелепо, как мультяшный герой, который семенит ногами, пытаясь бежать, но остаётся на месте. Нина не помнила точно, смеялась ли, но была почти уверена, что – да. Странное и отвратительное чувство, когда хочется ржать, и в то же время стыдно и страшно. Стыдно даже теперь, спустя столько лет.

Мимо проходили двое мужчин, которые высвободили палец парня, они же отнесли пострадавшего домой. Когда пыль улеглась, и Нина подошла к уже плотно закрытому колодцу, она увидела на земле разводы – следы, какие остаются в сугробе после того, как кто-то сделал «снежного ангела». Только этот ангел был пыльным, всего с одним крылом и ни капли не напоминал о зимнем предвкушении волшебства и чуда.

Историю с «пыльным ангелом» Нина вспоминала всего два раза, и оба оказались связаны с Андреем. Первый раз Нина поведала её в самом начале их дружбы – как-то вечером они рассказывали друг другу о том, что напугало в детстве и вообще о всяких страшных случаях. Этот вечер девушка хорошо помнила и была за него благодарна Андрею, потому что он оказался первым и единственным парнем, который завёл такой разговор. Но что было важнее, он ещё и слушал, внимательно, по-настоящему.

Поэтому он стал и первым парнем, который узнал, что отец Нины не просто умер, а повесился. И что нашла его дочка. Наверное, в тот вечер Андрей вообще узнал её гораздо лучше, чем большинство знакомых. И тоже многое рассказал: про своё детство и родителей, про отца, про фобии, и про страхи посерьёзнее.

Потому-то открывать будущему мужу своё было так легко – он не просто слушал, он понимал.

Во второй раз историю про «пыльного ангела» Нина вспомнила тоже при Андрее. Но теперь это был вовсе не вечер, когда они, накинув одежду, сидели в постели и копались в прошлом. Теперь стоял день, а история вспомнилась от того, что сам Андрей своим видом и поведением родил в жене то самое мерзкое чувство – когда ты знаешь, что происходит страшное, ужасное, но при этом тебе и смешно. До жути смешно.

Примерно через полминуты после того, как Чуня взвизгнула, а Нина уже прошла на кухню, она услышала мужа: «Ссссукаа!!!» Ещё она услышала, как дверь в спальню распахнулась и ударила по стене, и даже успела представить вмятину от ручки на небесного цвета штукатурке. Картинка вспыхнула, как короткий кадр, но тут же её заменила другая – Андрей, голый, влетел в прихожую, зацепив плечом угол стены, и замер.

И это произошло уже по-настоящему. Он был похож на раненного зверя, ощерившегося, ноги широко расставлены, согнуты в коленях, и сам сжался, как пружина, которая вот-вот выстрелит.

Он помотал головой и прорычал:

– Где она?

– Андрей, я…

– Где эта сссука?!

– Я…

Но озверевший муж метнулся в зал, где стоял большой угловой диван. Нина побежала следом, и вот тогда-то ей и захотелось смеяться.

Голый муж рычал и пытался рывками сдвинуть тяжёлый диван, а задница его при этом была розовой, даже красной на фоне бледных спины и ног, и напоминала жопу макаки. Но в голос Нина засмеялась, когда увидела писюн мужа.

После каждого рывка Андрей вполоборота разворачивался, и в эти секунды его член размером с припухший большой палец, трепыхался от резких движений тела на скукоженных яичках. «Теребонькался», – подумала Нина и засмеялась. Ещё она подумала: «Интересно, а в кино, где голый маньяк бежит за жертвой с бензопилой, его член тоже вызвал бы смех, попади он в кадр?..»

Может, так Нина и стояла бы, оцепенев и смеясь, даже подумала бы ещё что-нибудь, но Андрей в один прыжок подлетел к жене. Она отшатнулась, ударилась пяткой о гантель на полу и упала на зад. Вернее сказать – на копчик.

После этого и красная задница, и болтающийся член перестали казаться смешными. Ей стало больно от ушиба, страшно от взгляда мужа, и сразу заклокотали обида и злость от того, что он стоит и смотрит, не пытаясь помочь.

За какую-то секунду злость затмила сознание. Андрей ещё нависал над ней, тяжёло дыша, член указывал сверху вниз, как палец обвинителя, а его хозяин возвышался, словно какой-то ублюдочный гордый завоеватель, и смотрел. Вдруг между ними прострелила Чуня, видимо, осмелев от того, что диван перестали дёргать и трясти.

Андрей пошёл за кошкой. Теперь не бежал, а шёл, как маньяк, который знает, что жертва уже никуда не денется, и эти самонадеянность, надменность разозлили Нину ещё сильнее. Она побежала на кухню.

Краем глаза увидела, как муж садится на корточки и заглядывает под ванну, прыгнула до кухонного стола и схватила бутылку с вином. Когда девушка снова оказалась у ванной, Андрей уже ухватил кошку за чёрную переднюю лапу и тащил к себе. Чуня визжала. Нина ударила мужа бутылкой.

1. 9. квинт. 16. 05. 3.

Нина замедлила ход, когда обнаружила себя в нескольких дворах от дома. Как она сюда дошла, не помнила.

Девушка остановилась и ещё раз посмотрела вокруг – рассеянно, в точности, как муж в Ки-ки прошлой ночью. Сверху нависали уродливыми оледенелыми ветками карагачи, справа оказалась детская площадка, а впереди – просвет между пятиэтажками. Нина стояла на узкой протоптанной в белом снегу тропинке с контейнером для домашних животных в одной руке и чёрной сумочкой в другой. Шапки на голове не было.

Она присела, чтобы поставить контейнер, в котором жалобно помяукивала Чуня, на землю, и левое колено прострелила боль. Девушка вспомнила, что после первого удара муж лягнул её, как какая-то чёртова корова, в голень, но болело теперь почему-то колено.

Нина посмотрела назад. За ней никто не гнался.

Если верить историям Андрея о службе в армии, то она поступила правильно. Как-то раз муж рассказал, что в таких случаях нужно либо бежать как можно дальше, либо связать психа и бить его каждый раз, когда очнётся, чтобы сломать. Связать своего мужчину и уж тем более систематично избивать она не могла – просто не могла даже представить такое. Поэтому убежала.

И теперь, немного согрев руки в карманах норковой шубки, Нина подняла контейнер и зашагала дальше, хоть и не знала, куда податься. Знала только одно – сейчас она выйдет на Советскую, перейдёт через дорогу и в «Ринге» купит сигарет. Впервые за два года ей так сильно хотелось курить, даже нет – девушка чувствовала, что это сейчас необходимо – что любые убеждения Аллена Карра казались смехотворными.

В конце концов, может, он и развенчал все предлоги вставить сигарету в рот и поднести зажигалку, но как не закурить, когда случилось такое говно, он не рассказывал. Аллен Карр голосом актёра озвучки из аудиокниги говорил про сигареты в момент стресса, о сигарете для поддержки, о сигарете, когда ты устал, это да. Но вот о сигарете, когда твой муж носится голым с красной жопой по квартире, чтобы отвернуть голову кошке, пугает тебя до усрачки и всем своим видом показывает, что так и должно быть, Аллен Карр нихера не говорил. А единственный сдерживающий фактор в моменты слабости – так уж вышло – лежал сейчас голым на кафельной плитке ванной комнаты.

Возможно, с проломленной головой.

Нина заковыляла к просвету между пятиэтажками, а Чуня от помяукивания перешла к жалобному сдавленному писку. Девушка остановилась, на всякий случай посмотрела назад, и встряхнула контейнер, прошипев:

– Заткнись, сука ты чёрная. Сама виновата!

В контейнере что-то тяжело ухнуло, и когда Нина заглянула через решётку внутрь, увидела там ещё и бутылку вина – ту самую, которой она дважды ударила мужа. Как вино оказалось у кошки, она не помнила. Чуня смотрела на хозяйку затравленно, виновато поджав голову, словно ждала побоев.

Конечно, винить кошку – полный идиотизм, Нина и сама знала. Просто хозяйке было страшно, и она ни черта не понимала, за что же именно в этот день страха ей насыпали с горкой. И стало стыдно за то, что сорвалась на Чуню.

Она сделала ещё несколько шагов и споткнулась на рытвине, больно подвернув ногу. Мгновенная карма не заставила себя ждать, подумала она. Теперь у тебя болит не только попа и колено, но и лодыжка – аминь!

Нина уже почти дошла до Советской, как ей стало смешно – она представила свой вид со стороны. Девушка в норковой шубке, дорогих сапогах, ковыляет, хромая на обе ноги, «как шагающий экскаватор», сказал бы Андрей, а в руках у неё голубой контейнер с белым дном, в котором сидит кошка и перекатывается бутылка вина, да дорогая сумочка. И, наверное, выражение лица такое, как у психички из какого-нибудь фильма, которую нашли в лесу, а та только покачивается взад-вперёд, обхватив руками колени, да повторяет по кругу что-то вроде: «один. девять. квинт. шестнадцать. ноль пять. три»

И Нина засмеялась. Впервые за кучу лет с детства она заржала, как конь, и при этом текли слёзы, но остановиться – по крайней мере, сейчас – просто не могла. Как в анекдоте: смеялась, и плакала.

Мимо шёл какой-то мужик. Он замедлил ход и робко направился к ней. Выражения лица его не было видно – глаза девушки заливали слёзы. Она просто отмахнулась от прохожего сумочкой, зажатой в руке, и тот вернулся на исходную, зашагал, куда шёл.

Через пару минут девушка всё-таки более-менее (так, более или менее?) пришла в себя. И заскрипела дальше. К «Рингу»

Три старика

Примерно в то время, когда Нина выбирала коньяк, планируя уютный домашний вечер, а её муж следовал установкам приятного голоса, Андрей сидел неподвижно. Между ним и ноутбуком стояла бутылка горькой настойки «Три старика», а жидкость в ней на фоне включённого экрана была янтарного цвета.

Андрей рассматривал узор на этикетке, который, наверное, изображал жар-птицу или ещё какое существо славянского фольклора, но думал совсем о другом. Он пытался перенести все развенчанные Алленом Карром мифы о курении на алкогольную зависимость. Он признавал, что это – зависимость, вроде наркомании, по крайней мере, в его случае. Да наркоманией она и была, только звалась алкоголизмом. И понимал, что над ним нависла и давно уже висит свинцовая туча, какая-то злая и уродливая сила, которая сидит на плечах, нашёптывает свои приказания, и её кунг-фу было круче его кунг-фу.

Андрей, конечно, не ходил по улицам грязный и вонючий, не клянчил мелочь у прохожих и не покупал «фурики» в табачных ларьках. Но факт оставался фактом: пил он почти каждый день, и провести вечер только за чаем уже не мог.

Андрей пытался понять, почему вот сейчас, конкретно сейчас, он хочет выпить, какие уловки подсовывает в мозг алкоголизм? Ему грустно и нужно взбодриться? Ему скучно, и нечем себя занять? Много вариантов предлагал Аллен Карр, который помог перестать курить, и на все эти вопросы ответы Аллена тоже были уместны и правдивы, как в случае с зависимостью от табака. Но было ещё несколько причин выпить сегодня, как и в другой день, перед которыми господин Карр, казалось, был бессилен.

Андрей хотел забыться.

Да, похмелиться тоже, чтобы чувствовать себя лучше, да, он сидел на крючке. Но ещё сильнее хотел забыться после визита в библиотеку и вспышки воспоминаний – они напирали теперь, как толпа уродцев в тесный дверной проём, требовали к себе внимания. И это были совсем не приятные моменты прошлого, а болезненные, раз уж на то пошло.

Андрей знал, что откроет эту бутылку, сколько бы ни размышлял. Потому что это не сцена из кино, где герой волевым усилием или благодаря прозрению выливает всю жидкость в раковину, после чего начинает новую жизнь. Если уж говорить по правде, это была сцена, на которой из декораций стояли только рюмка, бутылка, одиночество, да чувство вины, приправленное ненавистью к себе.

Единственным, на что, казалось Андрею, у него хватит сил, было не начать хлестать стаканами, чтобы поскорее отключиться, а потягивать понемногу, чтобы прийти в себя, растянуть бутылочку до полуночи, не слишком напиваясь, да постараться извлечь хоть какую-то пользу из остатков дня.

Он медленно встал, взял со стола узкую текильную рюмку с надписью «Si Sierra» – сувенир из прошлых жирных времён – и обменял её в шкафчике над раковиной на коньячный бокал. Он понимал, что если сможет потягивать, то накидаться до отключки будет сложнее. И надеялся, что так и получится, потому что иначе – завтра снова проснётся с похмельем, и всё повторится опять.

А вот этого уж точно не хотелось.

После первого, хорошего – первый глоток должен быть хорошим – Андрей почувствовал, как грудь заполняет уютный жар, который потом перетекает на ступни. Тело немного обмякает, словно погружается в тёплую уютную ванну, и, пусть лёгкое, но похмелье, начинает отступать.

Андрей полюбил эту настойку с первого раза, когда попробовал. Выпивка была недорогой, но хорошей на его взгляд, лучшей в свой ценовой категории, которую он бы назвал «парень пьёт, но старается сохранить достоинство и делать это эстетично».

И ему нравилось название – «Три старика». Оно звучало так же поэтично, как названия фильмов и книг, красивых и порой жёстких историй о жизни, вроде «Очарованный странник» или «Межзвёздный скиталец», или, может быть, «Проклятый путь». От такого названия, «Три старика» словно бы веяло чем-то по-пожилому простым и честным, как от вида дедов, которые сидят на скамейке у гаража и греются на солнышке.

Андрей сделал ещё один добрый глоток, пообещав себе больше не хулиганить и пить поменьше за раз. Ещё он пообещал себе прямо сейчас, пока совсем не разомлел, посмотреть, что осталось со вчерашних посиделок с Робертом в холодильнике и приготовить горячую жирную еду. По крайней мере, насколько это возможно, учитывая продовольственные запасы своей квартиры.

Старый друг, добрый друг

Вино Нина открыла тоже. Девушка стыдилась своего вида и надеялась, что ни один знакомый не пройдёт мимо, пока она сидит на скамейке у подъезда за магазином, делает по три глотка из горла за раз и закуривает каждый залп.

От первых затяжек голова помутилась, а мир размазался, будто девушка перенеслась в какой-то сон. Немного тошнило и трясло, и чёрт его знает, от чего именно – не то от сигареты, не то от всего, что произошло полчаса назад. Нина щелчком отшвырнула окурок в сугроб и снова почувствовала стыд. Но урны возле скамейки не оказалось, или, может, она просто покоилась под снегом и спала до весны. Это, конечно, не оправдание, но что делать с окурком, говорила себе Нина, не в карман же класть.

Ещё она говорила, что нужно собраться, взять себя в руки, привести голову в порядок. Голос, который ещё недавно напоминал о мудрости, делся куда-то, как трусливый приятель, сваливший, когда запахло жареным. И теперь приходилось проговаривать установки с усилием, самой.

Нина думала о том, что нужно найти друга – кого-то, кому можно обо всём рассказать, кого-то, кто знает и её, и Андрея. Кого-то несуществующего, судя по всему.

У неё были подружки, но то лишь слово. Когда знакомые девушки стали мамами, общаться с ними Нина почти перестала. А, может и, наоборот. Мамой она ещё не стала, и поэтому не понимала разговорчиков о детках, которые затмевают остальные темы. И, конечно, ненавидела это молчаливое и надменное сочувствие «уже матерей» к бедняжке-подружке.

Если подумать, то после того, как в её жизни появился Андрей, Нина вообще почти перестала с кем-то дружить. Но ведь это было нормально, так она себя убеждала. Ты взрослеешь, у тебя появляется мужчина, и он заполняет собою всё. А подруги… что ж, ещё со школьных времён она знала, что крепкая женская дружба бывает только в тех случаях, когда есть против кого дружить. Сама по себе она не существует. Нина была в этом совершенно уверена, потому и не переживала, что отпадает сначала одна, потом – другая.

Но, чёрт возьми, как же сильно сейчас нужен был друг. Не старшая сестра, такая надменная и завистливая, не мама, которой ты просто не можешь рассказать о случившемся, а друг.

Хватаясь за соломинку, Нина начала перебирать в голове друзей Андрея – может быть, сейчас к кому-то из них она сможет пойти? И впервые за всё время поняла, что друзей-то у мужа нет совсем. Нет даже коллег, потому что уже полтора года он работает из дома.

Хотя, раньше всё было наоборот.

Раньше у Андрея было слишком много друзей, и он всем сердцем любил каждого, настолько, что первое время Нина даже переживала, не помешает ли это Им. В то время Андрей был компанейским парнем – да и что говорить, если он умудрялся в своё время раскачивать четырёхсотенный зал на ночах кино, а днём вёл радиоэфиры.

Причем, компании были совершенно разными. Он дружил с неформалами, с которыми познакомился, когда в старшей школе играл на ударных, дружил с откровенной гопотой, с которыми познакомился, когда снимал свою первую квартиру. Дружил с армейскими ребятами, пара которых тоже были из Норска. Дружил с ведущими праздников, операторами и творческой «хуэлитой» города, как называл их, с которыми познакомился, пока работал на радио. Да с кем он только не дружил!

Но потом перестал со всеми разом. Почти два года назад.

Нину это, конечно, удивило, но когда стала расспрашивать, Андрей посадил её перед собой и сказал, что это – прошлое. Все его друзья, сказал будущий муж, тянут его назад, к тусовкам в клубах или кабаках, к пьянкам, к сигаретам, от которых он тоже тогда отказался и вдохновил её, ко всему, что никак не подходит его желаниям. Когда Нина спросила, чего он хочет, Андрей сказал, что хочет семью – здоровую, крепкую семью, тишину и благополучие. И если для этого нужно отказаться от старых друзей, то он на это согласен.

Услышав ответ будущего мужа, Нина полюбила его ещё сильнее. Да и какая девушка не полюбила бы?

Но только какой теперь с этого толк?

И если тогда Нина лишь удивлялась тому, как сильно человек может перемениться, да притом в короткий срок, то сейчас могла только усмехнуться над собой прошлой.

Больше всего она переживала за разрыв с Робертом.

Этот здоровяк сильнее других пытался удержать дружбу, он звонил Андрею, предлагал встретиться и поговорить, приезжал без приглашения, а однажды даже встретился с Ниной, чтобы узнать, что случилось, и почему друг так поменялся.

Роберт больше всех остальных нравился Нине. Она просто чувствовала, что это надёжный и верный человек. А когда впервые с ним встретилась, даже подумала, что Роберт относится к другу, как старший брат. По-доброму и бережливо.

Наверное, так оно и было. Андрей рассказывал, что здоровяк был единственным человеком, который, увидев, что у друга кончились деньги, сам предлагал занять. «Отдашь, когда сможешь», – эта фраза, пересказанная будущим мужем, запомнилась и Нине. Наверное, от того, что и она ни разу в жизни не слышала такого в отношении самой себя.

А как-то раз, когда они впервые праздновали вместе Хэллуин, Роберт на утро привёз кучу пива, чтобы большая компания могла похмелиться. Хотя сам он на празднике не был. Просто позвонил, предложил и привёз целый пакет с банками Бада. Отдал и уехал дальше по своим делам.

Нину это впечатлило не меньше Андрея.

Она потянулась в карман за пачкой сигарет, но доставать всё-таки не стала. Может, закурила бы с удовольствием, но не хотела, чтобы голова снова стала мутной. Бутылку вина девушка уже убрала в сумку, чтобы та не беспокоила и без того перепуганную Чуню.

Чёрт, у неё ведь кошка на морозе! А Нина совсем об этом забыла. Она подняла контейнер, заглянула через решётку. Кошка, казалось, смотрела с ненавистью, но молчала.

– Прости, пожалуйста, Чунечка, – сказала хозяйка и чуть не разревелась, когда услышала собственный плаксивый голос. – Уже скоро мы будем в тепле.

Нина достала смартфон и отыскала номер Роберта. Разговор получился коротким, а голос старого друга звучал настороженно.

Девушка встала со скамейки и покривилась от боли в крестце, аккуратно отряхнула шубку на попке и зашагала. Ещё хромая, но уже куда увереннее, чем минут двадцать назад.

Всё-таки, старый друг – добрый друг, подумала она.

И направилась в кинотеатр Норска.