355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Алексей Ксендзюк » Пороги сновидения » Текст книги (страница 32)
Пороги сновидения
  • Текст добавлен: 21 сентября 2016, 16:13

Текст книги "Пороги сновидения"


Автор книги: Алексей Ксендзюк


Жанры:

   

Философия

,

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 34 страниц)

Три внимания и три тела. Итоги

Можно сказать, что внимание сновидения полностью подчинено совокупности перцептивных гипотез (если воспользоваться термином Р. Грегори), сотворенных стандартным человеком за тысячелетия биологической эволюции.

Переход из внимания сновидения ко второму вниманию происходит вместе с проникновением в осознание сигналов (пучков сигналов), которые вызывают настолько сильный диссонанс в отношении привычных перцептивных гипотез, что тональ вынужден перестраиваться и создавать новые «гипотезы». Продукт этих новых «гипотез», на первый взгляд, мало чем отличается от прежнего, ибо от воспринимателя ускользает, что сам принцип построения гипотезы («сборки восприятия») изменен.

Во втором внимании мы встречаемся с такими сочетаниями сенсорных пучков, которые в первом внимании не могут быть представлены в виде концептов (тем более «миров») восприятию, использующему привычные перцептивные гипотезы.

Таким образом, во втором внимании мы учимся принципиально новым восприятиям. А во внимании сновидения мы тренируем осознание, чтобы само восприятие сделать возможным. Ведь внимание сновидения вынуждает нас привлечь весь багаж тоналя и его перцептивных гипотез, чтобы моделировать ряды восприятий там, где их не существует, – там, где сенсорный материал дан либо как аморфная масса, пребывающая на далекой периферии осознания, либо как внутренние или внешние фрагменты, своего рода «предпосылки» перцепций, комбинации гештальтов, так и не реализовавших присущую им семантику.

Несмотря на то что второе внимание – это огромное поле, где происходит перцептивное обучение, его объем и возможности также ограничены. Предполагается, что здесь, во втором внимании, мы способны значительно измениться как энергетические тела, поскольку научение любой принципиально новой перцептивной гипотезе{31} провоцирует новый способ энергообмена – излучения и поглощения силовых потоков, о самом существовании которых мы прежде не догадывались.

Чем же в таком случае ограничен ряд перцептивных гипотез, предлагаемых вторым вниманием? Двумя решающими параметрами – объемом и формой. Объем ограничен отдельностью воспринимающего сознания и предельной способностью удержать в поле внимания только фрагмент бесконечного потока «больших эманаций» вселенной. Ограничения формы связаны, во-первых, с биологической конституцией, которая помимо нашего желания следует некоему универсальному паттерну (не только у человека, но и у всякого живого существа, имеющего организм, органы чувств и определенным образом «собранную» нервную систему), во-вторых, с укорененной в отдельном существе идеей функции и функциональной структуры.

Если угодно, любая отдельная форма обречена быть структурно ограниченной. Даже в том случае, если мы побеждаем темную инерцию материи и делаем ее пластичной, податливой, произвольно мутирующей, границы демонстрирует наша психоэнергетика – вступают в силу законы силовых полей самого осознания. Если мы желаем оставаться отдельным энергетическим фактом (воспринимателем), окружающее нас Бытие следует этому расположению энергий: мы обретаем центр и периферию, движение и статику. Внешнее поле также не может быть однородным – мы тут же находим в нем желательное и нежелательное, притягивающее и отталкивающее нас, помогающее и препятствующее.

Как видите, сложившаяся ситуация требует от нас что-то делать – иными словами, наше существо должно быть функциональным. Дальнейшая логика очевидна. Функция реализует себя через структуру, а структура многоэлементна и не может не порождать новые функции и, следовательно, новые структуры. Таким образом, мы вступаем в бесконечное многообразие мировых пространств, которые могут быть сколь угодно измененными, необычными, но остаются «параллельными мирами» – вариантами, пусть и самыми удивительными, уже известной нам антропной Вселенной.

Это и есть ограничение формы. Реальность устроена так, что не предоставляет наблюдателю третьего варианта – либо растворение, бесформенный Хаос и не знающая пределов Потенциальность Мирового поля, где всё возможно, но ничего не происходит; либо производство шаблонов, гештальтов, за ними – комплексов и структур, где Бесконечная Сила распадается на множество конечных и ограниченных сил, взаимодействующих, растущих, мутирующих, и тогда энергетическое Поле Мира становится пространственно-временным континуумом (какими бы причудливыми ни оказались родившиеся Пространство и Время). Так или иначе, Вечность (как отсутствие времени) и Безвидность (как отсутствие пространства) – атрибуты Реальности-как-она-есть вне воспринимателя – покидают вселенную, в которой нам предстоит жить.

Можем ли мы, оставаясь воплощением отдельного сознания, найти решение этой экзистенциальной проблемы? Толтекский путь, которому дон Хуан учил Кастанеду, заявляет, что решение есть. «Огонь изнутри», третье внимание, «окончательное путешествие» по темному морю осознания – что это? И возможно ли это?

Если мы не имеем в виду «растворение в Абсолюте», слияние с большими эманациями Орла, консервацию осознания в таинственном «мире», где время работает так, что замедляет движение психоэнергетики и просто превращает нас в «долгожителей» космического масштаба (вроде планет, звезд или галактик), то третье внимание должно быть весьма необычным и предельно диалектическим состоянием. Ибо здесь разрешаются все антиномии, присущие бытию нашего тела, восприятия и сознания. Единство не разрушает отдельность, многообразие – однородность, порядок не лишает Хаос его творческой силы.

Для того чтобы случилась эта невероятная реализация, осознание должно полноценным и всесторонним образом явить свою целостность вместе с полем больших эманаций, из которого оно возникло и в котором продолжает существовать.

И мы вновь вынуждены говорить о целостности. Всякий раз мы понимаем только часть того, что скрывается за словом, аналогией или метафорой. Эти «части», безусловно, важны, но сами по себе бесконечно далеки от того, чем является третье внимание в учении о тотальной Трансформации энергетического тела человека.

Проще всего понимать под целостностью то, что является любимой темой аналитиков юнгианского толка, – устранение психических барьеров, разбивших целое сознание на различные пласты бессознательного и сверхсознательного. Большая часть этой работы осуществляется нагуа-листом, когда он занимается сталкингом и перепросмотром на катализирующем фоне толтекской безупречности. Многое также прорабатывается усиленным осознанием во время сновидения, когда архетипичес-кий материал ярко демонстрирует себя в виде потока образов.

На следующем уровне целостность понимается как единство телесного и психического. Такое откровение также не является исключительным «прорывом». Сам характер используемых психотехник непрестанно указывает на то, с какой интенсивностью одно проявляет себя через другое, в конечном итоге предъявляя себя в личном опыте практикующего как целокупностъ – одно, имеющее два вида манифестации. Даже «автоматический» человек, мало склонный к рефлексиям, время от времени открывает в себе частные проявления этого уровня целостности. Он маскирует эти наблюдения разными доводами, рациональными объяснениями, вытесняет как что-то несущественное, но не может полностью игнорировать психосоматическое единство, которое часто оказывается причиной его реактивности, эмоционального и энергетического тонуса. Ну а в случае специальной тренировки «психоэнергетизм» из умозрительной концепции быстро превращается в полноценный эмпирический опыт – в тотальное чувство, определяющее не только отношение к вниманию и восприятию, не только реакции и поступки, но все содержание нашей жизни.

Дальнейшее стремление постичь и осознать собственную целостность (особенно в русле нагуалистской практики) ведет к объединению психосоматики и перцептивно-энергетического поля. (Именно об этом аспекте много было сказано в данной книге.) He-делание и делание, остановка внутреннего диалога, созерцание, достижение внимания сновидения и второго внимания, делание тела сновидения – все эти приемы недвусмысленно показывают практикующему, что внимание и восприятие – это энергия, что энергия реализует себя в конкретной работе всего психоэмоционального мира человека (вплоть до высших, семантических организованностей тоналя – описания мира и «инвентарного списка»). А уж тональ регулирует, корректирует, трансформирует так называемое «физическое тело».

Однако и этот уровень осознанной и реализованной целостности недостаточен для третьего внимания. Ибо «темное море осознания» по-прежнему дано нам как Непостижимое – не в философском смысле (мыслитель понимает, что Абсолют по природе своей должен быть непостижимым, и никакие труды по развитию внимания и трансформации энергетики не могут изменить это положение), а в смысле «оторванности» его Бытия от нашего личного существования. Мы по-прежнему не способны плавать по этому «темному морю» – лишь отдельные волны фонтанами брызг окатывают мореплавателя, лишь куски подвижных морских просторов иногда выхватывает из тьмы луч фонаря, который мы научились зажигать сосредоточенным огнем своего усиленного внимания.

Очевидно, третье внимание – это еще более высокий уровень целостности. Выражаясь поэтически, это «пожар, охвативший вселенную». Описать человеческим языком состояние радикальной Трансформации невозможно. Это – за пределом моего личного опыта и за пределом опыта нашего вида. Можно лишь предугадать саму диалектику, лежащую в основе высшего восприятия трансформанта. Суть этой диалектики сводится к тому странному положению, в котором центр осознания (точка сборки) полностью освобождается от «сделанных» им полей, но при этом не прекращает «собирать» сам себя.

Данное умение постепенно формируется в длительных блужданиях и превращениях тела сновидения. «Огонь изнутри» приводит все Существование в позицию целостного единства относительно свободной точки сборки. И в этом смысле Реальность становится нашим телом. Странствуя по ней, мы меняем точку отсчета, выбираем пространства и их метрику, причем это, столь далекое и туманное Непостижимое, это «темное море осознания» становится нашей «плотью». Любые частности и фрагменты создаются (делаются) нами по мере необходимости. Нет больше ничего отделённого от постигающего восприятия, и Реальность стоит перед нами во всей своей целостности – просто потому, что мы сами наконец-то пришли к ней целостными. Отдельными от нее и – одновременно – неотделимыми.

Думаю, именно так начинается бесконечное плавание «навигатора Бесконечности» по темному морю осознания.

Алексей Ксендзюк, 2004 г.


ПОСТСКРИПТУМ

А теперь я скажу очень важную вещь, которая, как может показаться, противоречит всему написанному выше: отбросьте рационализм!

После того как вы разъяли свою сущность на элементарные механизмы, подвергли себя всестороннему рациональному анализу, «проработали» все методы делания и не-делания и прочие психотехнические «рецепты», – вспомните, что суть дон-хуановской магии не в тонале, а в нагуале.

Обратитесь к Иррациональному и Безмолвному.

Все, что написано мной в этой книге и других, – только необходимая прелюдия. Она является интеллектуальной и психотехнической тренировкой, которая (я надеюсь) дала вам хотя бы некоторые «щиты», которые помогут сохранить осознание в беспощадном тайфуне энергетической Реальности – там, снаружи.

Если же вы не готовы, если ваш разум, ваше внимание и осознание слабы, если вы не смогли одолеть даже той незначительной интеллектуальной преграды, которую я построил и предложил вам в виде книжки, исполняющей роль элементарной техники безопасности, – не переступайте порог Сновидения.

Там заканчиваются разговоры, предупреждения и объяснения. Там начинается «смертельная игра» со Всемогущей энергией Нагуаля. И хотя там вас ожидает «новое небо и новая земля», Смерть, как и наяву, остается «на расстоянии вытянутой руки».


ЭПИЛОГ
«Опыты светоносные» (Experimenta lucifera)

Фрэнсис Бэкон (1561–1626), которого считают родоначальником европейской опытной науки, в свое время назвал «светоносными опытами» (experimenta lucifera) те исследования, которые расширяют человеческое знание. Это словосочетание и образ, который за ним стоит, удивительно подходят по настроению к смыслу познавательных усилий нагуализма.

Ведь, как показала история, не всякое исследование, даже если оно расширяет знание, – несет свет. Материалистическая наука, направленная на разъятие природы и разложение вещества, наделена двойственной сутью. Она словно иллюстрирует Экклезиаста, на протяжении веков непрерывно подтверждая, что «познание преумножает скорбь». Новый свет погружает человека в новую тьму. А как же иначе? Если сознание не направлено на «просветление», то в каждом своем феномене Мир демонстрирует нам нашу собственную двойственность. Созидание и разрушение, счастье и страдание – они неразрывны, и в каждом опыте со всем свойственным Реальности безразличием Мир предлагает нам лекарство и болезнь.

Предвидел ли Бэкон такие плоды опытной науки Нового времени? Вряд ли. Иначе он нашел бы другой эпитет для экспериментального знания, в котором «свет» всегда отягощен «тьмой».

И все же подлинно «светоносные» опыты возможны. Это опыты, исследующие возможность усиления нашего осознания. Здесь каждый эксперимент – шаг в сторону свободы.

Странно, что наиболее «светлый» тип познания встречает резкое неприятие сторонников религиозной духовности. Богословы даже сформулировали на этот счет специальную концепцию. Утверждается, что любая попытка человека улучшить свою природу, открыть принципиально новые поля познания и самопознания – иными словами, выйти из «ничтожного состояния» – есть форма лжерелигии, именуемая «человекобожие», религия антихриста{32}. Здесь явно чувствуется отрицание истории, Времени, неприятие изменений и страх перед ними.

Мы – противоречивые существа. Жаждем нового и одновременно страшимся его, монотонное повторение – наша тюрьма и наше убежище. Мы готовы смириться с «люциферической» (в мрачном смысле этого слова) наукой, которая побеждает и переделывает внешнюю Природу, – с той самой наукой, что «отягощена злом», питает нашу гордыню и способна нас погубить, потому что она как бы не затрагивает нас самих. Мы не желаем понимать, что это иллюзия, – всякое познание, независимо от его объекта, изменяет человека. Как раз такие изменения наиболее опасны, поскольку не осознаются. Но стоит человеку коснуться собственной сути, направить внимание на себя непосредственно, и он начинает чувствовать угрозу для своей неизменности. Консерваторы пугаются и вспоминают о «религии антихриста».

Идеологи религиозной духовности утверждают в духе принятого ими креационизма, что человек остается таким же, каким был во время Божественного Откровения. Его потенциал, его резерв – не в будущем, а в прошлом. Он должен реставрировать себя, чтобы заслужить Спасение.

Однако жизнь – это процесс, и в ней нет ничего неподвижного. Отрицать изменение и стремление к самотрансформации – значит проповедовать застой и вечное повторение.

Непредвзятому мыслителю, свободному от религиозного гипноза, очевидно, что желание человека реализовать скрытые в его существе потенции глубинным образом присуще нашей природе. Человек занимается этим с момента своего возникновения. Он может не осознавать смысла своих трудов, но все они так или иначе ведут к самоизменению. Каждый раз, вырабатывая в себе какой-то навык мышления и осознания, человек модифицирует свой психоэнергетический механизм. Здесь нет ни «греха себялюбия», ни самообожествления. Первопричиной человеческого стремления к трансформации является осознание и возникшая из него способность к произвольной саморегуляции.

И чем интенсивнее осознание, тем меньше человек склонен испытывать гордыню, поклоняться себе, считать себя пупом вселенной. Ибо антропоцентризм – детище той самой ограниченности, которую растущее осознание естественным образом преодолевает.

Крайне важно понять, что человек, как было сказано, меняется независимо от своего сознательного желания. Он – становящееся существо. Однако тенденции этих изменений могут быть разными, даже противоположными, могут нести как свет, так и тьму. Это зависит от нас.

Мы медленно, но неотвратимо мутируем. В области биологии это микроскопические сдвиги на уровне метаболизма и гормональной активности. Чуть ярче это выражено в психофизиологии и касается прежде всего реактивности организма. Но самая подвижная часть (что совершенно очевидно) – наша психика. Здесь мы наблюдаем постоянные изменения психологической конституции. Они обусловлены интенсивной перестройкой мыслительных процессов и механизмов, адаптацией второй сигнальной системы к меняющемуся с каждым веком описанию мира. Именно описание определяет нашу психодинамику, структуру распределения внимания и все то, что неопределенно называют «духовным миром» человека.

Любой цивилизованный европеец, поживший среди австралийских аборигенов или закрытых африканских племен, находит множество различий между нынешним человеком и человеком древним. И эти различия обусловлены не только количеством знаний, но самим способом осознания себя и мира, структурой и качеством мышления, иерархией психологических ценностей и содержаний.

Так, человек нового и новейшего времени позиционирует себя в мире принципиально иначе, чем человек первобытный, античный или средневековый. У него, в частности, заметно снизилась потребность в поклонении (Богу, божествам или духам, себе самому). В картине мира современного образованного человека идея поклонения находится на периферии сознания, поскольку все больше распространяется представление об относительности оценок, суждений, объектов. В этом ряду человек так же относителен, как и все остальное. Как можно поклоняться относительному явлению?

Конечно, всякая сложная система (которой в нашем случае является человек) в момент психологической или иной перегрузки склонна деградировать. Психическое истощение, интенсивное страдание и т. п. могут вернуть человека в то состояние, когда поклонение вновь оказывается актуальным элементом. Для нашей эпохи это – регрессия. (Об этом, в частности, писал Л. Леви-Брюль: «Явления «архаической психики» свойственны не только первобытному человеку или «отсталым» народам современности, но и цивилизованному человеку в некоторых индивидуальных и коллективных проявлениях – поведение в ситуации неопределенности, угрозы, в религиозных обрядах, в ситуации толпы».) Кроме того, следует учитывать, что так называемые «цивилизованные» люди пребывают на разных уровнях развития – от самого примитивного до самого сложного.

Когда религиозные мыслители говорят о неизменности homo sapiens, они акцентируют узкий крут избранных свойств нашей психики и заявляют, что это и есть сущность человека. Но влияние истории заметно повсюду. Тысячу лет назад европеец не знал любви в нынешнем смысле этого слова. Его «любовь» была другая – она иначе осознавалась, переживалась и выражалась. Грандиозные изменения претерпели почти все фундаментальные понятия: знание, ответственность, долг, служение, нравственность, а более всего – понятие свобода.

Обнаружение исторической изменчивости душевного и духовного мира человека вызвало к жизни целый ряд дисциплин – историческую психологию (начиная с Мейерсона и даже раньше, со времен В. Вундта), культурно-историческую психологию Выготского-Лурия, палеопсихологию и, главное, – историческую психологию личности, принципы которой впервые также сформулировал Мейерсон. Он определил, что «предметом исторической психологии является процесс развития отдельных психических функций (восприятия, памяти, мышления, личности) в изменяющихся конкретно-исторических условиях человеческой деятельности».

Итак, человек изменяется. А в последнее время изменяется быстро. Между человеком XIX века и нашими современниками – огромная дистанция.

Судя по всему, сущность и предназначение человека состоит в пере-сотворении не только внешнего мира, но и самого себя. Его осознание – сокровище, дар, позволяющий идти к Реальности. Это «светлый» взгляд на нашу природу, это перспектива, которую скрывает от человека традиционная религиозность авраамитского комплекса, где человек неизменен, где только непостижимый и всемогущий Бог по собственной Воле, согласуясь с собственным Промыслом, спасает «испорченные» людские души.

Незнание собственной сути, непонимание Пути питает специфическое отчаяние и запредельную надежду. Иногда это психологическое состояние выражается весьма ярко. Например, так: «Это состояние человека, которому вдруг открылось зрение грехов своих и он стал «трезво смотреть на вещи» – осознал реальное положение вещей (а такие вещи самому, без Божьей помощи, человеку осознать невозможно) – безнадежную степень своего падения, испорченность своей природы, полную порабощенность греху, свою слепотствующую гордыню, свою недостойность, полную никчемность и ничтожность и невозможную милость и долготерпивость к нему Господа. И тогда ему уже не до наглых рассудочных интеллектуальных рассуждений о пользе или ценности, а некуда деваться от стыда и ужаса за все свои деяния – только и остается пасть ниц, как уже приговоренному преступнику, и повторять: «Горько плачуся дел моих, Господи!», кричать: «Господи, помилуй мя, грешного!»

Это духовное настроение не принадлежит нашему веку и с каждым десятилетием дряхлеет все сильнее. Это – попытка удержать в руках пыль двухтысячелетней давности. К ней сладостно прикасаться, как ко всякой археологической ценности. И всё же – в этом покаянном плаче, перемешанном с умилением, можно прожить жизнь и умереть тем же самым – «недостойным», «ничтожным», каким и был с самого начала.

А ведь именно потому, что человек не ставшее, а только становящееся существо, он не добр и не зол, не праведен и не грешен, не велик и не ничтожен. Он – делатель. Он делает мир вокруг и делает самого себя. Что из этого опыта выйдет, зависит от метода и поставленной цели.

Прогрессисты видят в прошлых временах примитивизм и тьму невежества, консерваторы от духовности верят, что пару тысяч лет назад люди были гораздо ближе к «духу». Мы вообще любим превращать Время в некий однозначный процесс, протекающий в воображаемом духовном пространстве. А ведь в этом нет никакой нужды.

Понимать мировые процессы как эволюцию или как деградацию – одинаково неверно. Происходят изменения, вот и все. Никто не знает конечной цели. Тональ изменяется по тем законам, которые сам же и сотворил. Любое положение тоналя имеет свои плюсы и минусы.

Две тысячи лет назад люди были не лучше и не хуже, не ближе и не дальше от Духа, чем мы. Они просто были другими.

Сегодня, как в прошедшие времена, мы имеем инструменты для достижения Трансформации, соответствующие эпохе. Уверен – они ничем не хуже, чем у древних. Возможно, даже лучше. Надо лишь научиться ими пользоваться.

Не стоит шарахаться от Времени и изменений, тянуться к старине, предаваясь «духовной археологии», чтобы реставрировать человека таким, каким он был две – две с половиной тысячи лет назад.

Необходимо принять сегодняшний мир и найти новую трансляцию универсального намерения. Не вытаскивать на свет Силу Древних (кто знает, хороша ли она для нас теперь?), а обрести Силу Настоящего. Взять этот колоссальный информационный поток и интегрировать его, превратить его в такую систему символов и мета-понятий, чтобы сверхплотные информационные поля не угнетали и не казались разрушающими для нашего духа, а наоборот – давали энергию для трансформации. Вот настоящий вызов.

Возвращаться же назад, чтобы воспроизвести мудрость Будды, Иисуса, ведических риши, тибетских визионеров – это хоть и красиво, и подвижничество, но, с точки зрения вечного движения Жизни, – своего рода «дезертирство».

Я полагаю, что подлинный дух – это всегда проекция настоящего, сегодняшнего, со всеми присущими ему скоростями и плотностью информации, с динамично меняющимися моделями описания. Сегодня он такой. И наше место – в сегодняшнем мире, а не в древней Индии, Китае, и не в древнем Израиле с его старым Богом Иеговой и новым – Иисусом из Назарета.

Мне кажется, люди, которые ищут и находят духовность в религиозных традициях, бессознательно страшатся «сегодняшнего», а потому скрываются в убежищах. Они просто не знают, как им жить сегодня, сейчас, в этом стремительном мире, как черпать Силу и Дух из того, что дано Временем (которое ведь не время вовсе, а отражение энергетического острия окружающего нас поля). Поэтому они закрывают глаза руками и говорят: «Ничего не знаю, ничего не вижу, живите как хотите, а я верую и буду верить в то, что освящено тысячелетиями!» И есть кому авторитетно сказать с амвона: «Правильно, дети, это – Дух, это – Истина. Окружающий же вас мир – скверна, и спастись от скверны поможет только наша древняя мудрость». Главное – не открывать глаза, чтобы не рассеялась благодать.

Некоторые сторонники кастанедовского нагуализма наивно пытаются подражать религиозной духовности. Они не понимают, что принадлежат как бы совсем к «другой породе», что их сущность – не «древние толтеки», которые то ли были великими магами, то ли не были, что у них нет традиции, так же как, по словам дона Хуана, «у воина нет родины». Их судьба – быть сегодня, отражать и трансформировать сегодняшний мир и сегодняшнего себя, а не бежать в Мексику, чтобы найти там секретные «магические линии», раскапывать пирамиды и поклоняться Кетцалькоатлю-Орлу. Сама природа нагуализма – быть на острие Энергии, которую наш тональ понимает как Время.

В этой книге мы говорили об одном из путей «великого делания» – о сновидении. Как любой путь познания, он только инструмент. Будучи нацеленным на самую сердцевину нашей природы – осознание, путь сновидения может преобразить нас и наполнить жизнь новым светом, но может и погубить – запутать, околдовать, взять в плен и погрузить в сумрачные глубины, где обитают лишь призраки деформированного восприятия.

С одной стороны, сновидение – пространство, где может воплотиться вся бесконечность человеческих способностей. Это неизведанная целина для странствий и постижений. Это непосредственно данное поле, где работа с вниманием и энергией восприятия разворачивается очевидным образом. Здесь, в сновидении, мы имеем возможность узнать и ощутить силу и мудрость безупречности, внутренней чистоты, которая автоматически понимается как нравственность, «безгреховность». Здесь мы узнаём, что правильным и естественным для развивающегося человека является свобода от зла.

С другой стороны, сновидение – область разрушительных сил, открытые врата, через которые обретают силу и плоть образы, возникшие вследствие искажений и болезней нашего сознания. Если они берут верх, то сновидящий входит в резонанс с энергетическими потоками и структурами, которые не трансформируют, а убивают.

И все же, понимая всю рискованность предприятия, мы не можем игнорировать мир сновидения. Нельзя взять «в работу» только одну, меньшую часть себя и уповать на радикальное изменение своей целостности. Неосвещенные поля энергетического тела станут неодолимым грузом, балластом, всегда будут возвращать практика к его прежней ригидности, как бы высоко он ни поднялся. И это не метафора.

Порой сновидящих (как, впрочем, и сталкеров) подозревают в маниакальном стремлении при помощи этой дисциплины обрести магические сверхспособности. Мол, высокие слова «Свобода» и «Трансформация» нужны только для того, чтобы скрыть подлинный мотив нагуалиста – желание стать магом. По мнению этих критиков, трансформации можно достичь, не касаясь опасных областей, где бушует энергия «сомнительной» чистоты. Я считаю такую позицию идеалистической.

Человека нельзя разделить на части. Нельзя спасти душу и выбросить тело на свалку, как энергетические отходы, не подлежащие переработке. Тем более нельзя отделить «светлое», управляемое пространство осознания и поместить его в Вечную Жизнь. В лучшем случае, это иллюзия, недолговечная греза.

Мы существуем как целостность и вынуждены работать с этой целостностью. А потому нам нужен доступ ко всем частям своего существа – доступ, который обеспечивается определенной чувствительностью. И мы узнаём в процессе работы, что многие виды чувствительности человек имел, но давно утратил, а иными не владел никогда.

Практика сновидения – способ вернуть утраченную чувствительность или развить ее с нуля. Я убежден, что для целого ряда темных областей энергетического тела никакого другого способа трансформации, кроме сновидения, просто не существует. То же самое касается сталкинга, и сверхъестественные способности здесь не причем. Магия, «скрытые силы» – все это лишь побочный эффект.

Но именно побочный эффект более всего смущает представителей «подлинной духовности». При этом магические силы путают с естественным расширением перцептивных возможностей и тем усилением чувствительности, который необходим для трансформации. С точки зрения Церкви, все это – «оккультизм»{33}. Ортодоксальная религия желает видеть человека как нечто завершённое, как творение, которое не может и – более того – не должно эволюционировать в посюстороннем мире. «Специальная психическая тренировка», направленная на выявление дремлющих потенций («скрытых сил»), несовместима с культивируемым гомеостазисом, ибо человек может быть ведом лишь Господом и без Его помощи на самопознание не способен.

В то же время перцептивные и психоэнергетические способности человека не только не исчерпаны, но и не изучены в должной мере. Мы не представляем себе, где находится граница человеческих возможностей. В любом случае она пролегает очень далеко от наших традиционных представлений, и, следовательно, человек полон скрытых сил, получивших пугающее название «оккультных».

Я нисколько не имею в виду сомнительные откровения, на которых бесконечно спекулируют новейшие мистики и теософы. Для того чтобы задуматься над неосвоенными способностями человеческого восприятия и энергетики, достаточно опираться на экспериментально подтвержденные наблюдения психофизиологов и биологов. Человек является источником сложного спектра излучений и потенциально способен воспринимать их, влиять с их помощью на среду. Это – та часть побочных эффектов психоэнергетической трансформации, которая уже сегодня соприкасается с естественнонаучным описанием. Сюда относится, например, дистантное воздействие психической саморегуляции на неживые и живые объекты (А. Ромен и В. Инюшин), инфранизкочастотные колебания, излучаемые телом человека на большие расстояния{34}, которые в результате тренировки внимания могут быть доступны восприятию и нести определенную информацию о состоянии организма, его местоположении и т. д., а также многие другие эффекты и феномены, исследование которых пребывает на начальной стадии.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю