Текст книги "Крест на Крест (СИ)"

Автор книги: Алексей Янов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)

Оставив на берегах Вислы и в покорённой Пруссии рати Олекса и Малка, я вместе с ратьерами, по весенней распутице, начал медленно пробиваться домой. В Риге мы застали самое настоящее «переселение народов».

Городские ворота Риги были настежь открыты. Немецкие бюргеры с трудом, согнувшись в три погибели под тяжестью собственного неподъёмного скарба, спускались по скрипучим сходням в подогнанные немецкими купцами когги. Всё – таки уболтали меня на переговорах немцы, а потому всех их пленных соотечественников я согласился вернуть назад в их фатерлянд.

Но, к моему удивлению, Рига после отъезда немцев вовсе даже и не обезлюдела. В город ежедневно прибывали латгальские и земгальские крестьяне и ремесленники, ливские рыбаки прочно оккупировали городские пристани. Городской рынок быстро оказался заполнен торговцами и их товарами и гудел от оживления, а городские площади и улицы пестрели от многолюдья.

Оставшиеся нетронутыми некоторые прибалтийские селения племени скалвов в качестве установленной для них ежегодной дани привезли янтарь. Они его собирали на Куршской косе, да и на пляжах, по всему Балтийскому взморью, янтарь можно было обнаружить.

Латышские, эстонские и западно – литовские (пруссы и др.) племена я пока никак не трогал, ограничившись верноподданническими клятвами со стороны местных племенных вождей. Усиливать переселенческий поток до краёв наполненный представителями литовских народов сейчас не было никакой возможности.

Существенно проредить численность западных литовцев, латышей, эстонцев и финнов я планировал через несколько лет, путём массовых депортаций этих народов в глубинные районы страны, а местные города, в том числе и Ригу, заселить русскими колонистами. Остаться на исконном месте обитания смогут только лишь добровольно принявшие православие прибалты, а зная упёртый характер местных, таковых и через несколько лет наберётся не очень много, ведь, в отличие от немцев, крестить огнём и мечом я никого не собирался.

Хотя по вышеназванной проблеме губернатор новообразованной Балтийской области в Риге пошатнул мою былую уверенность. По его словам, местные вельможи уже начали являться в русские гарнизоны с тем чтобы перейти православие, а самое главное – получить от лица русских властей грамоту на право владения своей родовой вотчиной. Другие, крестясь, намекали, что готовы отобрать силой вотчины у своих языческих соседей. В общем, интеграционные процессы активно пошли, и может быть, через несколько лет, массовых депортаций не случится вовсе, кто знает? Видать сильно прибалтов напугали недавние разгромы их собственных и немецких войск, а также незавидная судьба восточно – литовских племён, просто в одночасье исчезнувших с лица своей земли.

Решая с губернатором накопившиеся текущие вопросы, я рассчитывал задержаться в Рижском замке на недельку, чтобы затем на ладьях подняться вверх по водам Западной Двины и добраться, наконец, до Смоленска.

Кроме наместника, в Риге меня с нетерпением дожидались вестовые, присланные командованием «северной группой войск» из Финляндии. Северные Новгородские города перешли под власть Смоленской Руси тихо и мирно, не оказав никакого противодействия. Со шведскими крепостицами в Финляндии этот фокус получился не со всеми, часть из них попытались было оказать сопротивление, но куда там! Малочисленные шведские гарнизоны ещё были в состоянии держать в покорности чухонское население, но противопоставить хоть что – то неудержимому натиску русских полков и батальонов не смогли. Как итог, все цели, первоначально поставленные перед «северной группой войск» полностью достигнуты, а все задачи успешно выполнены – даннические финские племена, особо не задумываясь, с готовностью присягали новым – старым русским хозяевам.

На присоединённых к Смоленской Руси землях Восточной Прибалтики, включая Финляндию, кроме фортификационного укрепления и одновременного заселения русскими некоторых обезлюдевших аборигенных городков, параллельно планировалось развернуть строительство целой сети кирпичных замковых крепостиц. Соответствующий опыт у наших строителей и архитекторов уже имелся. На захваченных в прошлом году литовских землях было построено три кирпичных замка утверждённой типовой архитектурной формы.

Ядро крепости составляло четырёхугольное кирпичное здание с длинной стен в пятьдесят метров с одной проездной башней повёрнутой к дороге. Башня играла роль цитадели, имела на верху площадки для размещения стрелков и пушечные бойницы на нижних ярусах. Но главную нагрузку по размещении артиллерии в будущем должны будут играть древо – земляными укреплениями бастионного типа, что уже начали возводиться вокруг литовских крепостей.

Через башенные ворота можно было проникнуть во внутренний двор. Вокруг него по четырём крыльям тянулась двухъярусная сводчатая галерея. Приставные лестницы связывали верхний этаж с нижним. Поэтому с прорвавшимся во внутренний двор замка врагом можно было продолжать бороться, поскольку верхние этажи после сбрасывания галерейных лестниц становились полностью изолированными.

Внутренняя планировка здания выглядела следующим образом. На нижнем этаже располагались караульные помещения, кухня, кладовые с припасами, мастерские, пекарни и другие хозпомещения. На верхнем этаже размещались церковь, жилые помещения, столовая, управленческие службы. Жилые помещения отапливались каминами или с помощью центрального отопления, котельная находилась в подвале.

То есть в крепостях были расположены не только воинские отряды, но и управленческие структуры с чиновничьем аппаратом, складские помещения для хранения военных припасов, а также продуктов питания и иных товаров получаемых в результате налогообложения остатков местного населения, деятельности таможен и т. д.

В башню вёл единственный оборонительный ход. И только из помещения, где этот оборонительный ход заканчивался, можно было спуститься на нижние этажи башни по лестницам или лебёдке, или подняться на верхние этажи, где под крышей располагались сводчатые бойницы парапетной стены, служившие для отражения нападения врага.

Теперь и на новых землях требовалось в первую очередь развернуть производство кирпича, используя для неквалифицированных работ (добыча глины, заготовка древесины, земляных работ, подвоза сырья) местное населения при одновременном привлечении на руководящие посты русских специалистов – мастеров и зодчих.

Планируемые к строительству замки и крепости должны будут служить не только в качестве долговременных фортификационных сооружений, местом размещения воинских гарнизонов, но и играть важную роль в дальнейшей русской колонизации, русификации, распространения православия (в крепостях строились церкви) во всём этом огромном, стратегически важном регионе. Тому пример – выстроенные литовские крепостицы, вокруг которых уже стали потихоньку формироваться городские поселения, состоящие из русских колонистов и обращённых в православие литовцев.

Глаза епископа Владимирского и Суздальского Митрофана выступающего с речью перед прихожанами лихорадочно блестели.

– … и сказано было в Откровении святого Иоанна Богослова:

И увидел я отверстое небо, и вот конь белый, и сидящий на нем называется Верный и Истинный, Который праведно судит и воинствует.

Очи у Него как пламень огненный, и на голове Его много диадим. Он имел имя написанное, которого никто не знал, кроме Его Самого.

Он был облечен в одежду, обагренную кровью. Имя Ему: «Слово Божие».

И воинства небесные следовали за Ним на конях белых, облеченные в виссон белый и чистый.

Из уст же Его исходит острый меч, чтобы им поражать народы. Он пасет их жезлом железным; Он топчет точило вина ярости и гнева Бога Вседержителя.

На одежде и на бедре Его написано имя: «Царь царей и Господь господствующих».

И увидел я одного Ангела, стоящего на солнце; и он воскликнул громким голосом, говоря всем птицам, летающим по средине неба: летите, собирайтесь на великую вечерю Божию,

чтобы пожрать трупы царей, трупы сильных, трупы тысяченачальников, трупы коней и сидящих на них, трупы всех свободных и рабов, и малых и великих.

И увидел я зверя и царей земных и воинства их, собранные, чтобы сразиться с Сидящим на коне и с воинством Его.

И схвачен был зверь и с ним лжепророк, производивший чудеса пред ним, которыми он обольстил принявших начертание зверя и поклоняющихся его изображению: оба живые брошены в озеро огненное, горящее серою;

а прочие убиты мечом Сидящего на коне, исходящим из уст Его, и все птицы напитались их трупами.

Священник с фанатично горящими глазами перевёл дух и снова чуть ли не закричал от охватившего его эмоционального порыва:

– Все сходится братья мои во Христе! Явился к нам Антихристос в образе смоленского князя Владимира! Пророческие Священные тексты сиё нам наглядно подтверждают! Но этот Зверь будет повержен в Геенну огненную!

Присутствующие в Успенском соборе прихожане потрясённо загудели, начали перешёптываться. Один лишь князь Ярослав Всеволодич с трудом сохранял лицо серьёзным, пряча в бороде довольную улыбку.

Закончив слушать проповедь епископа Митрофана в главном соборе города Владимир, два родных брата – великий князь Владимиро – Суздальский Юрий Всеволодич и князь Переяславльский Ярослав Всеволодич отправились в терем старшего Всеволодича.

Ярослав расхаживал взад – вперёд, горячился, чуть ли не задыхался от возмущения:

– Взял – таки, стервец, на копье Великий Новгород! Чухонские земли, что были под немцами, тож прихватил, и литовцев до конца изничтожил! Ну, да на чухонцев с немцами плевать я хотел! А, что он в Новгороде творит! Часть новгородских бояр перерезал, а у тех, кого он оставил себе служить – взял ихних сынов в заложники! Поступил как половецкие ханы, кои тоже берут для верности у нижестоящих ханов аманатов. Уму непостижимо! Кто этот чёртов Владимир, в конце – то концов – русский князь или копчёный хан?

– Не уследили мы за Смоленском, брате, совсем он у нас из вида выпал, – задумчиво проговорил Юрий. – Да оно и не мудрено. Ты ранее своему сыну Новгородский стол добывал, потом всё алкал на Киев. Ну а я всё больше на восходнюю сторону смотрел, следя за булгарами и воюя с мордвой.

– Надо бы Владимира Рюриковича, коий на Киевском столе не смог усидеть побыстрее на отчий смоленский стол Ростиславичей усадить. Владимир Рюрикович сейчас в немецких землях «гостит», надо его к нам во Владимир позвать! Именно он Смоленск должен занять по всем людским и Божьим законам, лишившись Киева – Владимир Рюрикович – первый в очереди на смоленский стол. К тому князь сей уже в годах, в полном нашем повиновении, должен нам, так как мы его из половецкого плена вытащили. Надо на этого Святополка смоленского разлива рать поднимать! Думаю сына моего он, не смотря на угрозы, умертвить не посмеет! А прежде, пока Владимир завяз на западе, надо вдарить по возвращающемуся из Вологды Брониславу, сил у него поуменьшилось, треть ратей он оставил в захваченных городах.

– Зачем, брате, повторяешься, всё это мне известно. Лучше ответь, что с моим сыновцом (племянником) Александром всё – таки случилось? – тихим голосом, стараясь успокоить разошедшегося брата, и сменить тему спросил Юрий. – Течцы, посланные тобой в Новгород уже вернулись? С какими вестями?

Ярослав чуть ли не со стоном присел на лавку.

– Да то же самое с ним произошло, что и с новгородскими боярами, – багровея, махнул рукой Ярослав, – отписал мне Владимир Окаянный грамотку, где, что ни слово, то ошибка, а ещё дюже разумным его все почитают, за что спрашивается? За то, что грамоту знает хуже захудалого погостного попа? – Ну, так вот, – продолжил Переяславльский князь, не желая переводить разговор на второстепенные темы. – Отписал мне этот братоубивец Святополкович, что ровно на год берёт моего сына себе в заложники, а потом обязуется его отпустить и без выкупа! Но если мы начнём с ним войну до этого срока, то клянётся Александра умертвить. Каково, а?!

Юрий ничего не ответил, лишь осуждающе покачал головой.

– Я такого наглеца ещё ни разу не встречал! Ей богу брате, я даже в роду таких Рюриковичей не знаю! Это же не князь, а самый настоящий поганый торгаш! – Ярослав всё говорил и говорил, не желая униматься, больно много накипело у него на душе. – Неужто он не понимает, что за такое поругание чести княжеской он будет ответ пред нами держать, да такой, что головы не сносить?

– Вряд ли, – ответил старший брат.

– В своём ли ты уме, брате?! Урон нанесён не только мне, а всему нашему роду Всеволода Юрьевича «Большое Гнездо».

– Буде! – резко перебил брата великий князь. – Неужто ты, брате, не слыхал, что нонешней зимой мунгалы с Булгарией сотворили?

– Как не слыхать, до сих пор в наше княжество оттуда басурманские людишки бегут …

– Опять не о том ты Ярослав говоришь, – поднявшись со стольца, теребя свою бороду, с досадой проговорил Юрий. – Подумай лучше о том, кто следующим после булгар будет?

Но у Переяславльского князя в голове сидел лишь ненавистный всеми фибрами его души, хоть ещё совсем молодой, ровесник его сына Александра, но слишком уж борзый смоленский князь Владимир.

– Да в нашем Залесском крае, этим кривоногим пастухам, нас не одолеть, – решительно поднялся вслед за братом Ярослав. – Об энтой степной напасти больше киевляне с черниговцами должны печаловаться. А вот смоленскую собаку …

Юрий, ещё более досадуя, поднял руку, чтобы остановить начавшееся у Ярослава словоизвержение.

– Вижу, что «закусил ты удила» на смоленском князе, Ярослав. – Видя возмущённое лицо брата, Юрий чуть смягчил тон. – То за дело брате, за дело, здесь я тебя полностью поддерживаю. Но сам посуди, что мы можем сейчас сделать? Войной ведь на Владимира не пойдём, пока сын твой у него в неволе томится? А ну как, в самом деле, этот новый Святополк сдержит своё слово и лишит Александра живота, с него станется! Тем более, уразуми ты наконец, он своих Ростиславичей не пожалел – кого погубил, кого изгнал из отчих земель. Подождём год, пушки, может к этому сроку мои криворукие мастера изготовят, вызволим твоего сына, а дальше будем думу думать, что с Владимиром Смоленским делать.

Ярослав хотел было возразить, но старший брат его перебил.

– И ты, Ярославушка, раньше времени копытом землю не рой, прикинься лисицей, согласись с требованиями Владимира, – услышав эти слова Ярослав Всеволодович, стал похож на хорошо проваренного рака. – А как вызволим Александра, то опосля обдумаем, как Смоленского Святополка наказать. Если жизнь сына дорога, то ни о каких походах не помышляй. Тем более что можешь сам крепко по башке от смолян получить! Прежде чем браться за меч надо всё хорошенько о вороге разузнать, особенно о его новом оружие. Думаю, как раз за год, от своих новгородских соглядатаев, обо всём и узнаем.

– Верно всё, брате, ты глаголешь, – немного успокоившись, согласился Ярослав, – обождём малость с этим делом. Пускай поднятая муть уляжется, тогда яснее видно будет.

Удовлетворённо кивнув, Юрий продолжил обсуждать наиболее волнительный для него монгольский вопрос. Молниеносный крах Булгарии, разгром половцев, с захватом волго – донских степей, встревожило великого князя не на шутку.

– Сказывали мне булгарские купцы, что мунгалы далеко не так просты как половцы. Мунгалы не грабят, они покоряют! Под копытами их коней уже весь восход полонён, смерть боем приняли сотни тысяч воев. Опять же, булгарские города взять на копьё они смогли… А наши города укреплены ничем не лучше басурманских, скорее наоборот …

– Да! – согласился Ярослав. – Чую тяжко нам придётся: на заходе солнца – смоленский нечестивец, на восходе – Орда! Боже, спаси нас и сохрани!

Глава 11

Зимний поход 36–37 гг. насыщенный событиями и кровавыми боями благополучно завершился, окончательно перевернув с ног на голову историю не только Руси, но и Прибалтийского края. Теперь, в значительной степени, моё знание истории оказалось девальвировано. Но я к этому и стремился, перейдя от внешне незаметных местечковых пертурбаций к изменениям глобального, как минимум для Европейского континента, характера.

Из Ливонии, проездом через Псков, я выехал в Новгород. С собой взял только сотню телохранителей, да вдобавок прихватил за компанию некоторых воевод и служащих ГВУ. Замиренные силой псковичи всё это время сидели в своём городе, как говорится, «тише воды, ниже травы». Под громкий колокольный звон всех церквей, возвещающих о приезде государя, псковичи собрались на Торгу. Перед волнующимся людским морем выступили политруки, рассказывая своим благодарным слушателям о новых победах русского оружия. От таких славных известий толпа буквально взорвалась ликующими радостными возгласами. Ещё бы! Псам – рыцарям пришёл конец, а всё восточное взморье Варяжского моря стало русским! Через рупоры политработники рассказали также псковскому люду о стартовавшей программе переселения на чудинские земли, о необходимости навеки вечные закрепиться в покорённой стране православному народу, о льготах и прочих выгодах, которые ждут там русских поселенцев.

Политработу с массами я всецело доверил профессионалам своего дела. В самом начале выступления я лишь поздоровался с собравшейся на Торгу толпой, да помахал им ручкой. Сам же пару дней провёл в тесном общении с псковским уездным наместником Юрием Добрыничем. Кроме общеуправленческих вопросов обсуждались дела связанные с формированием псковских полков и переселением псковичей на территорию Балтийской губернии, о скором прибытии прибалтийских новобранцев следующих через Псков вглубь Новгородской области.

Навесив таким образом на главу Псковского уезда целую прорву новых дел и задач я отбыл в Новгород. А по Пскову ещё долго все разговоры крутились вокруг новой темы для пересудов. На каждом шагу, в каждом доме только и слышно было, что о разгроме рыцарей и датчан, о захвате Прибалтийских земель, а также о переселении в новую западную губернию.

Новгородцы начали нас приветствовать шумными толпами, да под звон колоколов ещё на дальних подступах к городу. Это была не народная инициатива, просто местный губернатор так расстарался, согнав людей со всего Новгорода. У Юрьева монастыря, кроме губернатора Перемоги со свитой, меня встречал лично Новгородский владыка, вместе с монастырским игуменом и местной братией. Разодетые в богатые парчовые ризы священнослужители сначала благословили меня и конную гвардию, потом лично возглавили молебен, а под конец монахи своими лужеными глотками громко и раскатисто запели молитвы.

Впрочем, как мне показалось, в народной массе большинство людей вполне искренне радовались прибытию своего нового государя. Вот, ведь выверт сознания! Казалось бы, ещё и полгода не прошло, как я с ними воевал и лишь силой оружия овладел Новгородом, при этом, придав смерти массу местных, а поди ж ты, некоторые встречают меня здесь как отца родного! Что ни говори, а причудлива и изворотлива человеческая психология, особенно же она податлива и пластична в эти древние, суровые времена.

Въехали мы в Новгород с Людина конца. Я хотел было сразу направиться к Детинцу, но не тут то было. В ушах стоял частый колокольный перезвон, а городские улицы были запружены весело гомонящим и празднично разодетыми новгородцами.

Завидев головную колонну, въезжающую в город, из толпы раздались оглушительные крики. Скачущие в возбуждении дети так и норовили сигануть под копыта коней.

Остановившись, я поднял руку, гомонящая на все лады толпа сразу умолкла.

– Здравствуйте новгородцы! Сегодня, по случаю завершения военного похода будет пир. Выборных от народа приглашаю сегодня вечером в терем.

Некоторые бабы от чего – то завизжали, подобрав для удобства юбки до колен, побежали по домам, наверное, готовить на стол. Мужики, сразу осветившиеся каким – то неземным счастьем, громко закричали:

– Слава государю!

Для пущего эффекта я залез в свою калиту, набрав там горсти латунных монеток, по очереди зашвырнул их в обе от себя стороны, в самую гущу народа. Что тут началось! Крик усилился ещё больше, а люди, как стая голодных собак бросается на кости, также набросились на монетки. Зато сразу освободился запруженный ранее народом проезд, чем я не преминул воспользоваться, быстро проскочив со свитой вперёд.

– Чего это так новгородцы разошлись? – спросил я своего новгородского губернатора.

– Во – первых, ты, государь, к ним явился, живой и здоровый, а во – вторых, не особо новгородцы, видать, своих соседей жаловали, – ответил Перемога.

– Ааа! Вот где собака зарыта!

– Что зарыто государь?

– Не обращай внимания, это присказка такая, погнали дальше, пока нас опять, где не прижали.

В Детинце, помимо архиепископа меня встречали радостные смоленские бояре, были вызваны те из них, кто по совместительству являются ещё промышленниками и купцами. Кроме них присутствовал удачно вернувшийся с Финского похода воевода Мечеслав.

Кроме вышеназванных господ и товарищей меня также поджидали приехавшие из столицы учителя и рудознатцы. Поздоровавшись со смолянами, я их пригласил на вечерний пир, перенеся на последующие дни все деловые разговоры. Архиепископу Спиридону, как и полагается, заказал благодарственный молебен, и был таков, быстро проскакав через Детинец по восстановленному Великому мосту на Ярославов двор. Но не всё оказалось так просто, на правом берегу Волхова, почти в точности повторилась встреча, произошедшая ранее на Софийской стороне, правда народа было чуть поменьше, и деньги в толпу я не швырял. Так как моя жаба посчитала, что нечего народ дармовщиной расхолаживать!

В резиденции губернатора нас уже встречали слуги. Телохранители, попридержав коня за уздцы и стремя, помогли мне ловко с него соскочить. Под грозным взглядом Перемоги слуги быстро возобновили прерванные нашим появлением занятия – они в огромных количествах готовили самую разнообразную снедь и из погребов перекатывали к столам бочонки с хмельными медами, вином и водкой. Печи терема, из – за всех этих приготовлений, источали духоту, растапливая приготовленные к пиру гридницу и сени, не хуже парной.

Перед тем как отправиться на пир, я на военном совете выслушал доклад Мечеслава о том, как впечатлившись новгородским побоищем, другие города Новгородской земли сдавались без боя, за исключением Пскова, уж слишком показательно была сокрушена их столица.

Овладение Ладогой, занимающей стратегически важное местоположение в нижнем течении Волхова, сложно было переоценить, так как вместе с Ладогой мы брали под свой контроль северные ворота в Новгородские земли, устанавливая контроль над путём из Балтики в речные системы Руси. Ну а про стратегическое значение захвата Финляндии я вообще промолчу.

Сопротивление шведов в Финляндии тоже было быстро сломлено. Шведские крепостицы в Финляндии падали к ногам русских полков как карточные домики. Вся Финляндия оказалась занята всего за пару недель. Остатки немногочисленного шведского рыцарства сбежали в Швецию по льду Ботнического залива.

Меня, по настойчивым советам упёршегося и стоявшего на своём Перемоги, вынудили напялить на себя малиново – фиолетовый кафтан, с воротником и рукавами вышитыми золотом, затянувшись, вдобавок, золотым поясом.

– Не буду я твой кафтан одевать, – как маленький заканючил я, – мне удобней всего быть в своей походной одежде.

– Да пойми ты, государь! – упрямился весь раскрасневшийся от переживаний бывший наставник, – не дело это, если дружинники, да что там дружинники, – огорчённо махнул рукой Перемога, – новгородские смерды – и те будут одеты богаче своего государя. Так не пойдёт!

– Отвянь от меня Перемога. С какого – то жмурика кафтан сняли и теперь меня хотите в него обрядить как скомороха?

– Ни с какого жмурика мы его не снимали, у немцев куплен! – насупился, оскорблённый в лучших чувствах новгородский губернатор.

– Ладно, хрен с тобой, не дуйся! – пришлось мне поступиться своими модными предпочтениями, облачившись в шутовской костюм. Особенно меня «обрадовали» кожаные сапоги, с задранными вверх носами – являвшиеся, по словам неугомонного Перемоги, последним писком немецкой моды. А я, услышав эти слова, подумал, что надо с Европой что – то делать, пока они не навострились натягивать на мужиков чулки с рюшечками, всё, как я знал совершенно точно, к этому идёт.

Вошли в гридницу, освещаемую неровным светом множества факелов, утыканных вдоль стен. За столами сидели, разодетые как попугаи, во все цвета радуги, воины, бояре, чиновники, выборные от новгородцев. Завидев нашу дружную кампанию, присутствующие повскакивали с лавок, при этом низко склонив головы. Заняв своё законное место за отдельно стоящем на возвышении столом, я схватил кубок со стоялым мёдом и громко объявил:

– Выпьем други за единое Русское государство! За победу русского оружия во славу нашего Отечества! Слава!

– Слава!!! – поддержали, громко заревев, присутствующие на пиру, опрокинув в свои утробы спиртное и тут же принявшись опорожнять ломящейся от яств стол.

Быстро захмелевшие гости перестали друг друга дичиться, установился оглушающий гвалт сотен голосов.

– Когда государь привезёт и покажет нам нашу новую государыню – полочанку? – громко спросил уже порядком набравшейся рыжебородый новгородский боярин у моего полковника.

Я поднял руку. Сидящие рядом со мной ближники заметили мой жест, тут же заорали на всю гридницу.

– Тихо! Государь молвить слово хочет!

Благодарно кивнув своим уже порядком расхристанным от выпитого бородатым рупорам, я толкнул очередную речь.

– Я тут краем уха услышал, как новгородский боярин спросил у моего воя, когда я покажу новгородцам их, дословно «новую государыню – полочанку». Так вот! Для тех, кто плохо соображает с первого раза, я повторю: нет больше полочан, кривичей, словен, а есть только, в нашем общем Российском государстве, русские люди. Я внесу в НРП дополнение. Тем, кто будет делить единый русский народ на древние племена – ответит по Закону, за разжигание ненависти, бунтов и братоубийственных войн. Вы больше не словене, а мы – не кривичи, все мы единый и неделимый русский народ, Российского государства, России. Запомните мои слова сами и всем передайте, если мы продолжим, как встарь делиться, то враги нас поодиночке перебьют! В единстве наша сила, наш путь к выживанию и славе! – переведя дыхание я, подняв кубок громко прокричал: – Слава России! – от чего мимолётом почувствовав себя оплёванным в будущем русским националистом, но тут же сам себя одёрнул, сейчас не те времена, и ни каких либеральный рефлексий не следует допускать. Все эти мимолётные, пронёсшиеся в голове размышления были прерваны громовым: – Слава России! – эхо было такое, что даже языки пламени факелов ускоренно заплясали вместе с тенями.

Ночью, в сопровождении служанок, фирменной «матроской походкой» я побрёл в отведённые мне покои.

На следующей день после празднеств, я встретился с прибывшим вместе с войском в Новгород чешским штейгером Матеем Лукашичем, возглавляющим управление геологоразведки. Он приехал сюда не один, а вместе со своими русскими коллегами и учениками. Кроме него приехали главные пайщики «СМЗ» – у меня и для них нашлось новое дело. Заслушал довольно обстоятельный и толковый отчёт чеха по добычи полезных ископаемых, я произнёс:

– Эту работу, как я погляжу, ты уже наладил, а потому принимайся за новую, она будет у тебя долгосрочная, и за выполнение её ты получишь в личную собственность паи.

– Слушаю тебя государь, – моментально посерьёзнел чех, и его ученики также навострили уши.

– Я тут на днях написал Закон «О недродобывающих товариществах» (НДТ) единоличных либо паевых, соответственно ЕНДТ или ПНДТ. Первооткрыватель месторождения может его разрабатывать самостоятельно, образуя НДТ, либо его продать в течение года. На государственных землях, открытое частным лицом (лицами) месторождение, передаётся в собственность НДТ бесплатно, при условии начала его разработки в течение года, в противном случае надел изымается в собственность государства. За неуплату налогов и другие виды жульничества – наказание в виде штрафа, конфискации НДТ, лишение свободы. Если полезные ископаемые добывает государство, то название – «государственное добывающее предприятие» (ГДП). Каждое отдельно взятое государственное месторождение, каждый рудник – разрабатывает самостоятельное и независимое от других ГДП. У каждого ГДП свой индивидуальный номер, а через дробь указывается цифровой код добываемого предприятием минерала. За соблюдением закона, регистрацией НДТ и ГДП, сбором налогов, и др. будет следить твоё, Матей Лукашич, управление.

– Очень интересный и необычный закон государь, и как раз касается нашего ремесла, – с одобрением заметил чех, русские рудознатцы молча, кивками, подтвердили слова своего наставника в шахтном деле.

– Поскольку деньги на поиск и разработку карельских руд тебе выделяю я, то есть государство, то на открытых вами месторождениях будут образованы ГДП. Поэтому образовывать ЕНДТ или ПНДТ вы сможете только тогда, когда уйдёте в самостоятельное плавание, и будете за свой кошт финансировать разведку и добычу полезных ископаемых.

Все присутствующие с пониманием отнеслись к моим доводам.

– Также в законе «О недродобывающих товариществах» прописано, что каждое ГДП возглавляет смотритель. Он является здесь главным должностным лицом, в обязанности которого входит непосредственное руководство рабочими и всем трудовым процессом. Причём смотритель должен быть абсолютно компетентным человеком во всех технических сторонах рудодобычи, и при необходимости обучать рабочих их трудовым обязанностям. В общем, он, на каждом ГДП, «царь и Бог».

Далее, рабочие ГДП делятся в соответствии с выполняемыми ими функциями на следующие должности: забойщик, навальщик (забрасывает землю и минералы в корзину/тачку), откатчик, рудокоп, дробильщик, промывальщик, плавильщик, возчик.

Вообще же, закон «О недродобывающих товариществах», я написал с целью привлечь сторонних инвесторов для осуществления этих, не самых дешёвых проектов. А непосредственной плавкой руды на месте будут заниматься филиалы «СМЗ». Плодить новые сущности, создавая промышленные товарищества с новыми участниками я не стал, доверив дело уже опытной и проверенной команде смоленских предпринимателей, со своим, естественно, участием, в виде контрольного пакета паев. О чём незамедлительно и договорился с приехавшими в Новгород смоленскими промышленниками.

– Теперь же, господа штейгеры и рудознатцы перейдём непосредственно к карельским рудам …

Я указал им две точки на самописной карте, где следует основать два городка – Онегазаводск (Петрозаводск) и Медвежьегорск. В этих местах, в ближайшее время, надо будет построить завод чёрной металлургии (Онегазаводск) и медеплавильный (Медвежьегорск). Плюс, на северо – восточном берегу Ладожского озера, указал на комбинированные месторождения олова, свинца и цинка.