Текст книги "Мышата из старого замка"
Автор книги: Алексей Кошкин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)
– Посмотрите-ка! Рик совсем впал в детство!
Я не ответил. Во-первых, глупо, а во-вторых, когда дело доходит до острот, с Челкой лучше не связываться. Тем более, что Джон тоже присел рядом со мной:
– Давай я буду твоим генералом...
Я ответил, что лишних генералов мне не надо.
– Будь лучше моим адъютантом!
– Нет, я хочу командовать.
Тогда я отдал в его распоряжение левый фланг. Пиф и Зубастик на другом конце двора готовились атаковать.
...В разгар игры, когда битва разгорелась не на шутку (а левый фланг разбит – эх, Джон!), в окне нашей башни появился Виль. Он крикнул:
– Рик, мне тебя надо по важному делу!
– Что такое?
– Ну, просто поговорить...
"Что-то сегодня все хотят со мной поговорить о важных делах," мелькнула мысль. Я вспомнил Левку, и снова пришла тревога. Я оставил солдатиков Джону (он проводил меня взглядом, но ничего не сказал).
На лестнице я споткнулся о кота. Это был Шар. Он цапнул меня когтями и дерзко сказал:
– Если живешь в одном доме с котами, надо почаще смотреть под ноги.
А Виль, оказывается, хотел поговорить о тех рабах.
– Послушай, – напомнил он, – ты ведь обещал подумать, как их освободить...
– Я-то? Да как-то не до того мне было, – признался я.
– Давай тогда сейчас решим...
Ну не дают ему покоя эти рабы! Родственники они ему, что ли? А тут еще Левка...
– Слушай, Виль, давай бросим эту затею. Ничего хорошего из нее все равно не выйдет.
– Как это бросим?!
– А так – бросим! Зачем тебе это нужно?
– А тебе не нужно?
– Это все диалектика, – сказал я наугад.
– Ой, да иди ты со своей диалектикой, ты даже не знаешь, что это такое, – обиделся Виль. – А про этих рабов я даже стихи написал:
На горе под самым небом
Город строили рабы.
Их кормили твердым хлебом,
Не давали им воды...
Виль с прохладцей глянул на меня и отвернулся. – Это про то, как им тяжело быть рабами...
Со мной бывает – когда меня пытаются в чем-то убедить, меня заклинивает, и убедить меня уже ни в чем нельзя. Если бы я был большим, я бы сказал, что со мной тяжело разговаривать. Но вот – и Виль, и Левка хотят со мной поговорить о делах. О Левке я мучился все больше – было чувство, что тревога не напрасна. А Вилю только кажется, что он говорит о делах, а на самом деле – все ерунда. И стихи.
– А дальше? – ехидно спросил я. – А дальше, Виль, ты написал?
Он промолчал, постукивая пальцами по столу и глядя в окно.
Тогда я подхватил его стихи:
– Что, тяжело им быть рабами, да?
Тяжело им быть рабами,
Но представьте, что же будет,
Если их убрать оттуда?
Кто тогда работать станет?
Подумай, Виль!
...Лишь когда Виль ушел, я понял, как я себя по-свински вел! Но тогда уже стало не до того...
Виль зыркнул на меня, выскочил из-за стола и исчез за дверью. Дверь хлопнула. Подумаешь! Я тоже так умею – хлопать дверью, не касаясь ее. Мы с Джоном так девчонок пугали, а потом они сами научились.
Так, а теперь – Левка! А с Вилем я помирюсь.
"Стоп, стоп, стоп! – сказал я себе, выйдя во двор. – А вдруг у Левки ничего важного? Или он разыграть меня хочет? Ну, держись тогда!"
Сражение во дворе, судя по всему закончилось миром. Потому что Джон куда-то исчез, а Зубастик и Пиф убирали солдатиков в ящик. Водили ящиком над ними, и солдатики сами устремлялись к нему. Как этот самый... ну, как его... пылесос, вот! Простое слово. "А еще там был телевизор," – вдруг вспомнил я.
Из самой большой башни, где у нас живут звери, появилась Пума. Она вообще-то наш друг, только вредина. И ябеда. Я окликнул ее:
– Эй, Пума, я где Левка?
– Х-х-х-а-а-а-х, – выдохнула Пума в ответ. Она строит из себя важную особу.
– А все-таки?
– Где ж ему быть, как не на речке? – оскалилась Пума. И пожаловалась: – А коз я ваших все-таки съем. Покоя не дают своими рогами!
– Сара и Юлька? – удивился я. – Они милейшие создания!
– Тогда научите их говорить, – попросила Пума.
– Говорить? Ты, Пума, не понимаешь! Как я их научу, когда они глупые?
– Х-х-х, – сказала Пума. И пошла к воротам.
Я поднялся на башню, с которой видно речку Полянку. Ветер надул мою рубашку и ласково взъерошил волосы. Когда ветер такой сильный и ласковый, то обязательно должно случиться что-нибудь хорошее. Во всяком случае, у нас в замке. Но я увидел Левку – внизу, у самой воды, и понял, что вряд ли что-то хорошее случится. Вряд ли. Я умею – без дураков! – чувствовать настроение друзей, и сейчас угадал в Левке такую смертную тоску, что хоть вой.
Правда, Левка не выл. Он поднял глаза кверху и увидел меня. Развел руками, и взлетел на башню. Ноги его были мокрыми и в подсыхающем иле.
– Что случилось? – шепотом спросил я.
– Пойдем в нашу комнату, – попросил он.
Мы пришли в его с Джоном комнату, и там оказался Джон. Он сидел, задумчиво подперев голову и смотрел в окно, на разлетающиеся над нашей горой золотистые зайчики. Я не знаю, откуда они берутся, но Джон говорит, что это игра природы...
– Вы хотите поговорить? – живо спросил Джон. – Одни?
– Нет, сиди на месте, – остановил его Левка. – Я вам хотел рассказать... В общем, я скоро уйду... – он вздохнул, хотя я подумал, что так задыхаются, когда не хватает воздуха.
– Уйдешь? Как Волчок? – с пониманием спросил Джон.
– Хуже...
2
Мышонок, который жил под полом, прислушался и шевельнул усиками. Кажется, наверху кто-то всхлипывал. Невнятно слышались голоса. Любопытный мышонок побежал к щелке – посмотреть.
Трое мальчишек. Двоих он знал – они жили в этой комнате, их звали Джон и Левка. Левку даже очень хорошо знал – это он научил мышонка говорить и часто играл со всеми мышами. Втайне от других.
Третьего мальчишку он тоже видел раньше, только не знал, как его зовут. Этот белобрысый мальчишка сидел на лавке у стены с нахмуренным лицом и комкал в руке подол своей безрукавки.
А Левка... Это Левка что-то сбивчиво говорил и всхлипывал. Мышонок разволновался: Левка, его друг, едва не плачет! Ему плохо!
– Левка, извини, – тихо проговорил в это время белобрысый мальчишка. Он взял Левку за руку. – Не рассказывай дальше.
Левка не ответил. Он смотрел на Джона, который хмуро молчал.
– Продолжать? – спросил Левка.
– Да в общем-то все понятно, – медленно ответил Джон. – понятно, что ты сделал.
В наступившем молчании только тикали часы. С кукушкой и гирьками. В полночь кукушка подаст свой механический голос и разбудит мышонка. Ку-ку...
Мышонок не знал, что ему делать.Как помочь?
...Мы не знали, что за нами наблюдает мышонок.
Мы засиделись до темноты, нас никто не потревожил. То, что рассказал Левка, было настолько же необычно для нас, насколько и... Мы бы не сказали – чудовищно, но что-то около того.
Я заговорил быстро и решительно, но без надежды:
– Левка! Слушай, тебе приснилась вся эта чушь... Вчера приснилась. Да, Джон? Ты был совсем другим на самом деле. Сейчас пойдем к Челке. Она наколдует, чтобы ты уснул опять, на целую неделю. Челка у нас молодец, она сумеет. И приснится тебе что-нибудь хорошее...
– Даже если все приснилось... Такое не может присниться просто так... – нехотя сказал Джон. – Раз ты слышал Голос, значит в этом есть какой-то смысл...
Левка замер.
Я вскочил и подошел к окну. За окном было темно. А тишину ничто кроме часов не нарушало. Снизу не доносилось ни звука – младшие ребята уже спали. А у девчонок горел свет – они еще не легли. Наверно, придумывают какую-нибудь веселую историю и себе же ее рассказывают.
"Почему все так?" – подумал я. Джон тоже смотрел в окна, и это меня почему-то разозлило.
– Почему все так? – сказал я вслух. – Почему все было хорошо, а стало плохо? А ты, Джон, сидишь спокойно... как картофелина!
– Я не просто так! – яростно вскинулся Джон. – Я думаю, что тут можно сделать! Что я должен – подпрыгивать?
– Чего тут делать, – подал голос Левка. – Сказано – надо идти... Значит, пойду.
– Никуда ты не пойдешь! – ответил я. – Мы тебя не пустим.
Левка безнадежно махнул рукой.
– Пойдет! – отрезал Джон. И сник. – Потому что Голос есть Голос, тихо добавил он.
Я прищурился и закусил губу – Джон был прав. Я подумал вслух:
– Найти бы этот Голос... Откуда он идет. Что бы он тогда сказал?
– А далеко ходить не надо, – усмехнулся Джон. – Он в тебе, этот голос. И в нем, – он кивнул на Левку. – Сам что ли не понимаешь? Давай, Левка, иди спать. Тебе не надо это больше вспоминать сейчас. Я тебе обещаю – ты вернешься сюда. Мы постараемся, я и Рик. Понимаешь?
Левка провел языком по губам, улыбнулся.
Раздался топот по лестнице. Вошла Катька.
Вошла веселая, судорожно растирая голые до локтей руки – видимо, было зябко.
Катьке много времени не понадобилось, чтобы увидеть – беда. А Левка уронил голову на руки и заплакал. Да и я едва сдерживался. Уйдет скоро Левка, уйдет неизвестно куда.
А мы – мы сделаем все, чтоб он поскорее вернулся.
Катька, когда все узнала, нахмурилась. Поставила на стол свой колокольчик. Погрозила ему пальцем, но не строго, а так, будто велела внимательно слушать. Мы не поняли, что она делает, но все равно молчали, только Левка всхлипывал. А Катька, подумав, сказала:
– Левка! Я дам тебе с собой колокольчик.
– Зачем? – сердито спросил Левка. Он стеснялся своих слез.
– А вот – ты слушай. Даже если ты будешь очень далеко от нас, мы услышим колокольчик и найдем тебя. Или хотя бы узнаем, где ты...
– Там будет не до того, чтобы звонить в колокольчик, – пробормотал Левка.
– Не перебивай. Если мы тебя раньше не найдем, колокольчик сам приведет тебя в наш замок. Или в другой – такой же.
– Я не хочу в другой! – отчаянно сказал Левка.
– Держи! – Катька протянула ему колокольчик. – Только не потеряй. Потеряешь его – он один вернется, а тебя за собой не приведет.
Левка мотнул головой – не потеряю.
А нам понравилась Катькина идея. Левка немного успокоился, и мы тоже. И потом – может, Левке и правда все только приснилось. И никуда он не уйдет?..
Колокольчик появился полгода назад, и это было связано с Волчком. Волчок раньше жил в замке. А однажды ушел. Решил стать бродячим волшебником. Мы хотели, чтоб он остался, но он сказал:
– Не надо меня уговаривать. В жизни, которая здесь, бывает однажды такое сновидение... Самое главное, которое решает, что будет дальше. То есть, не решает, а как бы советует.
Мы тогда впервые услыхали об этом. Но Волчок уверил нас, что он не выдумал.
Пенка спросила:
– И ты видел такой сон?
– Видел, – кивнул Волчок, – давно уже.
– Почему ты ничего не сказал тогда? – удивились мы.
– Надо ведь было подумать над ним и все решить, – ответил Волчок, и мы не нашли ничего другого, как согласиться.
Ну ладно, он ушел. Оставил каждому какую-нибудь штуковину, "на память". Мне, например, достался карманный фонарик. Мы втайне друг от друга думали, что вещицы эти – фонарик, Катькин колокольчик – не простые, а с волшебным секретом. Может, Волчок как-то по особенному их заколдовал. Бродячие волшебники всегда отличаются от обычных, даже если они начинающие.
Но, конечно, мы не носили эти подарки все время с собой. Но колокольчик все время был с Катькой. Мы только удивлялись.
– Зачем ты таскаешь его все время в руке? – не выдержала Челка через неделю, как ушел Волчок. – Повесила бы на шею, если не можешь с ним расстаться ни на секунду...
Он был выточен из твердого черного камня. При первом взгляде на колокольчик могло показаться, что он не может издавать очень громкий звук. Подумаешь – какой-то немузыкальный камень! Но нет. В нашем замке многие вещи кажутся не такими, какие они на самом деле. Мы часто просили Катьку не трезвонить, когда мы рядом. Потому что звук от колокольчика был пронзительный и тонкий, как иголка.
...Мышонок ничего не понял из рассказа Левки. Но когда все замолчали, и вошла девочка, он как бы очнулся. Он заметался по своему домику – надо помочь! Но что может мышонок? А тут проснулась его мама.
Она недовольно пробурчала (конечно, тоненьким голоском, потому что она была мышью):
– Что ты не спишь? Ложился бы уж...
– Мама, мама! – воскликнул мышонок. И рассказал, что наверху, у мальчишек, какая-то беда. И что Левка – ну, тот мальчик, который с нами играет, должен куда-то уйти.
– Утро вечера мудренее, – сказала мама. И отвернулась к стене.
Наутро я спросил у Джона, как, по его мнению, Левка должен отправиться в путь.
– Я так думаю, он должен просто исчезнуть, – вздохнув, ответил Джон.
– А... отменить это никак нельзя?
Джон грустно покачал головой. И добавил:
– Нам с тобой об этом лучше вообще не думать. Пока... Это просто опасно, если много думаешь об этом пути...
Но пока Левка никуда не исчез, он проснулся в угрюмом состоянии и сидел в комнате, рисуя что-то. Катькин колокольчик он повесил на шею.
А вот Виль исчез. Вечером, когда я поднялся в нашу с ним комнату, он уже спал (или притворялся, чтобы со мной не разговаривать), а когда я проснулся, то увидел на столе записку: "Я ушел освобождать рабов. Вот."
На лестнице я снова чуть не споткнулся о кота Шара. Он не стал ругаться, а сказал:
– А в звериной башне Пума пропала. Еще ночью.
– А что это значит? – спросил я, усмехаясь. Пума иногда выкидывала такие фокусы – исчезнет на пару дней, а потом появится с извиняющимся видом. "Гуляла..."
– А у вас пропал Виль, – заметил Шар. – Я знаю, они вместе ушли.
– С чего ты взял?
– Я видел – сидел ночью на башне, когда он выводил Пуму в ворота. Ему-то ворота не обязательны, он и через стену может...
– Может, – повторил я. Вот оно что! Виль и Пуму сманил освобождать рабов. Как бы чего не вышло...
Когда я вышел во двор, меня окликнули из башни напротив. Это была Пенка:
– Рик, иди к нам! У нас такая штука есть!
Я подбежал к Пенке, и она повела меня по винтовой лесенке вниз, в подвал. Прошли те времена, когда в подвалах нашего замка плескалась вода и жили крысы. Однажды мы построили большой насос и откачали всю воду в речку Полянку. Потом, правда стало известно, что речные жители были не очень довольны тем, что их потревожили холодной замковой водой.
Когда я вошел вслед за Пенкой в небольшое уютное помещение подвала, то воскликнул:
– Смотрите-ка! Телевизор!
Действительно, телевизор стоял на полу перед Челкой, которая сидела в глубоком мягком кресле, закрыв глаза и положив тонкие руки на могучие подлокотники. "Как в космическом корабле," – подумал я.
Телевизор был такой, какие я помнил. Черный, маленький, с бледным экранчиком. Только вместо антенны поднималось стройное деревце. Листья его шевелились.
Джон стоял рядом с креслом. Он рассеянно глянул на нас с Пенкой:
– А, это вы... А у нас тут ничего не получается...
– А что вы хотите? – спросил я, подходя к телевизору. – Не работает?
– Работает. Только вот... – Джон показал на экран. – Надо убрать.
В углу экранчика светился какой-то белый значок. Причем изображение менялось (показывали какое-то кино), а значок оставался, как есть. Приглядевшись, я разобрал буквы: РТР, слепленные вместе.
– Пи – тэ – пи? А что это обозначает? – спросил я.
– Мы не знаем, – сказал Джон и развел руками.
– Ничего хорошего это означать не может, – определила Челка, не меняя позы и не открывая глаз. – Вот уже десять минут, как я колдую, но эта ерунда не исчезает. Рик, ты что думаешь?
– А откуда вообще телевизор?
– Подарок... – Челка махнула рукой.
– Это от лесных жителей, – вставила Пенка. – Они нашли его под горой и принесли нам спросить. А потом отдали насовсем.
– А кто придумал дерево приспособить вместо антенны?
– Вместо... чего? – не понял Джон. – Разве что-то еще должно быть?
– Дерево само выросло, потом, – сказала Пенка. И поднесла руку к листьям. Они зашевелились сильнее, гибкие веточки обхватили Пенкину руку и дерево на глазах прибавило в росте.
– Энергию забирает, – укоризнено заметил Джон. – Отойди подальше.
Я вспомнил, что к телевизору вообще нельзя близко подходить. Какие-то лучи от него идут, а еще он может взорваться. Тогда совсем плохо.
– Значок можно убрать, – подумав, сказал я. – Стереть соком одуванчика. Если тряпка будет волшебная...
– О тряпке не беспокойся, – усмехнулась Челка. – Кто пойдет собирать одуванчики?
– У меня был готовый сок, в шкафу, – подала голос Пенка. – Но склянка разбилась. Мы устроили землетрясение...
– Землетрясение? – удивился я. – А мы в своей башне ничего не заметили. И давно?
– Вчера утром. Перед тем как лошадь привезла сыр. Это было маленькое землетрясение, комнатное... – Пенка, видимо, смутилась.
– Надо позвать Левку, – сказал Джон. – Он быстрее всех умеет делать сок из одуванчиков...
Я встретился с ним взглядом, и мы незаметно кивнули друг другу: "Это должно его отвлечь..."
Не было ничего необычного в том, что Левки не оказалось в комнате и вообще в башне. На дворе и в другой башне его тоже не было, но он мог пойти куда-нибудь еще.
– На кухне его тоже нет, – полувопросительно сказал Джон. И так глянул на меня, что я отступил на шаг и крикнул:
– Что ты сейчас подумал?!
– Я на речку и в лес! – решил Джон. – Позови всех, осмотрите замок еще, каждый угол! Ну не стой же, давай! – И он побежал к воротам.
Я видел, что он пытается взлететь с разбегу, но, видимо, не может справиться с собой.
Над лесом ползли тяжелые тучи и висел дождевой занавес. Поэтому я крикнул Джону, чтобы он не взлетал (в грозу это нельзя). Джон махнул рукой и исчез за створкой ворот.
Пенка и Челка все еще колдовали над телевизором. Теперь к ним присоединилась и Катька. Наверно, это она так сделала, чтобы кино показывалось вверх ногами. На экране кто-то вовсю дрался широкими клинками.
Но мне было не до кино. Я встретился взглядом с Катькой:
– Левки нигде нет!..
Мы облазили все углы и все время звали Левку. И когда мы собрались у колодца, я посмотрел вниз, на светящийся циферблат (мы не знаем, откуда в нашем колодце часы, они там давно). Черная вода была спокойной, и я увидел, что прошел час, как мы ищем Левку.
– Левка ведь такой выдумщик... – неуверенно сказала Пенка. – Может, он играет с нами? Как в прятки?
– Играет?!.
И я сделал очень простую вещь. Я поднялся в Левкину комнату и заглянул под кровать.
– Привет, – сказал Левка.
– Привет! А мы тебя искали, мы думали, ты...
– Рик, мне немножко осталось здесь... – сказал Левка, и я увидел, что у него стучат зубы. – Я уже сейчас вижу не так... Если смотрю справа налево, то как всегда, а наоборот – все такое чистое делается... Красивое. Подожди, я еще... Я здесь как-будто в норке, как зверек. Думал, не найдут... А может, надо было выйти, чтобы с вами...
– Левка...
– Так, наверно... Наверно, все...
И он исчез, как искорка.
Каким-то образом я опять очутился у колодца. Перегнулся через край. Кажется, все рассказал.
Наверно, потому, что я лежал грудью на твердом бревне, мне было трудно дышать. Я громко стал хватать ртом сырой колодезный воздух, и Катька сказала у меня за спиной:
– Ну, давайте сначала успокоимся... Что вы?
Все были спокойны, и никто не ответил.
– Я ведь дала ему колокольчик, – негромко добавила Катька. – Может, он еще вернется... Не знаю, но, по-моему, для него есть надежда.
Я повернулся, чтобы спросить... Что спросить? Я расцарапал локоть о сучок, так быстро я повернулся.
– А зачем ему колокольчик? – хмуро спросила Челка. Она сидела на корточках и гладила высокий одуванчик.
– Звонить...
– Острячка, – ядовито сказала Челка. – Ну и не говори. Мне-то что...
Она дернула одуванчик и отшвырнула.
– Разве это секрет? – спросила Пенка.
– Ну не знаю я! – воскликнула Катька. – Ну просто... колокольчик мы всегда найдем! Или я одна найду, потому что он мне в подарок! И Левку найдем, если он его не потеряет... Слышно-то далеко!
– Как ботало у коровы... – протянула Челка.
– Дура!
– Нет, Катька, правда! – сказал я. – Тут ведь не корова заблудилась! Как – ты говоришь – как мы найдем Левку?
– Ясно, что не корова... – бросила Катька.
– Ну?!
– Я не знаю... Что вы все? Ну, очень громко он звонит, его где хочешь услышишь! Если Левка хочет...
– За тысячу километров? – спросила Челка.
– Да!
– А если он под водой? – спросила Пенка.
– Какая разница! Хоть под землей!
Мы вздрогнули.
– Замолчи! – приказала Челка.
Мне стало холодно, и я посмотрел на небо.
– Будет гроза...
Пиф и Зубастик встретили нас в башне. Не очень приветливо встретили. Зубастик сказал, что завтра он тоже встанет пораньше и устроит во дворе соревнования "кто громче". Будут участвовать лев, крокодил и он, Зубастик.
Нам почему-то не захотелось рассказывать им с Пифом о Левке.
– Хотите посмотреть кино про самураев? – сказала Челка. – В подвале есть телевизор... Руками ничего не трогайте!.. – закричала она вслед.
Почему-то мы поднялись в Левкину комнату.
Со стен на нас глядели смешные животные. Умные, почти живые... Левка говорил, что рисовать их было совсем несложно, потому что он не боялся. И они его не боялись...
Почему-то никто не сел на Левкину кровать.
В стекло ударил дождь.
– Джон вернется мокрый, – сказала Пенка.
– Успеет высохнуть, – отрезала Челка.
– Он еще не знает...
– Догадается.
– Катька, почему колокольчик может вывести Левку в другой замок? спросил я. – Ты говорила...
Она дернула плечом.
– Колокольчик звонит – всех ищет. И его все будут искать... Пойдут к нему...
– А кто – все? – почему-то жалобно спросила Пенка. – Ну скажи – кто?
– Не знаю... Для нас это очень далеко...
Я опустился на пол и прислонился затылком к неустойчивой тумбочке.
Она тихонько гудела – оттого, что за окном шел дождь. Тот, кто понимает в музыке, мог бы различить в этом эхе мелодию – красивую или не очень... Наверно, это зависело бы от дождя. Сейчас дождь был сильный, но мелодии я не улавливал... А Левка говорил, что слышал ее несколько раз. "Как будто много инструментов играет, много и очень тихо, понимаешь?.." Ну и неудивительно – Левка-то умел и на гитаре играть, и петь...
А может, надо прислушаться еще? Ведь дождь и без тумбочки похож на музыку – у него есть ритм...
Все молчат. Что делает Катька? Челка? Пенка? Мне-то их не видно: я, кажется, сплю...
Левка все рассказал перед тем, как... Все свои поступки, все мысли.
А какие у меня были мысли?..
...А вдруг это случится и со мной?
"Пусть мой страх исчезнет."
Я прочитал это еще до того, как открыл глаза.
А когда открыл, то подобрал с пола желтую картонку.
– Смотрите!..
Левка написал, наверное, не для нас, а просто так.
Ниже, под заголовком, который я прочитал, было:
"Очень страшно. Я и не помню почему. Как мне объяснить им, если я не помню. Только, если я не пойду, так и буду все время бояться... ночью не спать. Пусть я иду. Я уже видел это в каком-то бреду. Я ничего не пугаюсь, и только смотрю по сторонам...
А по сторонам ничего нет. Ничего, что могло бы меня напугать. Когда я дойду до конца, я вообще забуду бояться, а сяду и засну. А потом я – уже другой, без страха за прошлое, выйду куда-нибудь... И буду вставать в семь часов... И не буду прогуливать школу. Буду есть по утрам манную кашу. И буду я сильным, ловким и смелым, и найду опять замок. А страха никакого не будет. Все."
Я перевернул картонку.
"Нет, не все. Я не мог заснуть и выпил сонной воды. И увидел такое, из-за чего все равно бы не остался. Даже и без коридора. Звонкий солнечный лес, я один иду, на плече моем маленький мышонок. Потом поля, зеленые луга, опять лес, навстречу волк, мы с ним смеемся, как вокруг хорошо. Мой мышонок испугался, я его уговариваю. Волки все теперь друзья. Замка нигде нет, но это больше не пугает. Зачем он теперь?..
Это был, конечно, бред, но я буду в него верить, ну, что так будет после коридора. Это ведь правильно? Пойду и не буду почти бояться. Все."
– А что это такое – про какую-то школу и про семь часов? – спросил я.
– Песня, наверное...
– Ясно, песня, – сказала Катька. – Последняя, ненаписанная.
Я решил напиться сонной воды и побывать в тех местах, о которых Левка написал на картонке. Может, и его там найду? Догоню?
Любой знает, что во сне можно добиться всего чего захочешь. Там даже больше возможностей, чем у нас в замке. Летать можно гораздо быстрее, говорить на языках незнакомых, превращаться в животных... И просто быть совсем не таким, как обычно. Особенно если засыпаешь и уже знаешь, зачем. Когда человек просто спит от усталости, сны ему снятся почти пустые... потому что ведь он заснул не ради снов, и они как будто обижаются и не раскрашиваются, скорее хотят кончиться.
Люди потому и не высыпаются, что не просят свои сны им помочь, чтобы сон пришел спокойный. А самый простой способ отдохнуть, когда спишь попросить прийти такой сон, будто ты какое-нибудь животное, превратиться в него и замереть в этом состоянии... Можно пожелать стать рыбой, тогда будешь отдыхать в озере. Если будешь львом, то вокруг тебя окажется жаркая равнина – саванна – твоя шкура пропитается африканским солнцем, и проснешься с новыми силами.
Я взял из шкафа чашку и налил из бутылки жидкость. Зашипело. Жидкость оказалась синего цвета; стремительно взлетали к поверхности белые пузырьки. Я не знал, как действует сонная вода, и, чтобы не свалиться внезапно, сел на диван.
Отпил из чашки.
Вода оказалась несладкой, почти безвкусной. Только пузырьки укололи язык. Я медленно выпил всё.
Сразу сильно потянуло в сон. Нахлынули ощущения. В основном это были радостные ощущения... "Уже, наверно, сплю", – подумал я. И тогда приснилось...
Это был очень ясный сон. Первая радость засыпания прошла, и стали меняться картины, одна за другой. Но я не забывал, что надо мне найти Левку.
Отчетливо представилась башня, сложенная как бы из льда. И стояла она посреди пустынных арктических льдов. Я как бы оказался на верхней площадке этой башни и увидел группу людей в бесцветных одеждах. Что-то создавалось там, в кругу этих людей, но они заслоняли это от меня.
Вдруг я очутился совсем в другом месте. Непонятно, на чем я стоял, только подо мной во все стороны раскинулся лес.
И раскрылась земля, обнажая геологические слои; трещина была ну просто грандиозна! Деревья сотнями валились в нее, исчезая из виду. И встал над лесом огненный фонтан. Он был такой силы, что достал до неба.
Горячая лава затопила землю. И сделалось так, что вся планета с ее ядром и огненным нутром, подземными раскаленными мирами, стала выплескиваться через трещину, выворачиваясь наизнанку.
И вышли наружу подземные миры... Леса к тому времени уже не было, он погиб в жидком огне. Как-то получилось, что я ступил случайно в этот огонь (хоть и стоял как бы на горе или на дереве, а огонь был внизу). Ногу не обожгло, она только онемела на минуту. А подземные миры звали меня, так это мне представилось.
Я подумал, что, может, там найду Левку. Не зря ведь они открывались передо мной. И тогда я спрыгнул с того, на чем стоял.
Обычно, когда человек падает во сне, он просыпается, не упав еще. Но это был не такой сон. Мне не запомнилось, разбился ли я о землю и долго приходил в себя, или мягко приземлился на ноги. Но я очутился перед входом в один подземный мир.
Это была не пещера. Я стоял перед круглой металлической дверью, какие, кажется, бывают в подводных лодках. Нет, я не вспомнил тогда про подводные лодки, я просто подошел к этой двери. Она была приоткрыта. Вместо ручки торчало большое колесо; я взялся за него, потянул и вошел.
За дверью было не то, что я ожидал.
Я вошел в маленькую круглую комнату.
В комнате никого не было. Стояла только грифельная доска. "Такая же, как в школе", – вспомнил я. Подошел к ней и прочитал надпись.
"Мы не пустим тебя, – было написано мелом, – также, как не пустили и его. Ищи его в Бесконечном Коридоре".
"Каком?" Но я еще не прочитал надпись.
"Его удел – Бесконечный Коридор, а не эта маленькая комната. По нему идут, а здесь – ждут. Он уже идет по нему..."
Сон продолжался. Я вышел из комнаты, и увидел, что лес ожил. Огонь пропал. Было раннее утро. Я ходил по этому лесу. Думал, что такое бесконечный коридор. Может, мне бы и удалось что-нибудь вспомнить о таком коридоре, но тут откуда-то послышалась песня.
Дальний звук большого рога
Ночью нас зовет в дорогу,
Так уже однажды было:
Мы ушли и все забыли,
Поднимались вверх деревья,
А вокруг ручьи звенели,
А вода из них пьянила,
Словно бабушкино зелье...
Было так, словно лес не мог без этой песни, она превращала только что угрюмые деревья в звонкие, утренние, от песни распахивались их черные одежды. Cолнце еще не взошло. Все еще спали в лесу, а песня звучала так, будто вот-вот они проснутся...
Я пошел на голос, потому что узнал его – это Левка пел. Лес вокруг отвечал этой песне, не голосом, а настроением. Он был весь такой, будто чего-то ждал.
Я не добрался до Левки. Потому что леса вдруг не стало. Потому что сон кончился.
Я понял, что спал долго. Открыть глаза не смог.
– Левка, – позвал я в темноту. – Ты что ли здесь? – Мне почудилось что-то. – Джон?
– Сам ты Джон, – ответила мне Катька. – Дурак. Кто же пьет столько сонной воды зараз? Мы думали... Мы так испугались!
Я попробовал встать, но что-то ужасное произошло внутри меня; и я не встал.
Нельзя столько пить сонной воды! Я, кажется, долго буду поправляться... Сон еще играет во мне. Сон – сонм... чего-то. Сонмы духов куда-то... Сомнения...
Б-р-р! Я кто сейчас вообще? Сомневаюсь, прежний ли это я?..
– Катька... Скажи всем... Левка в Бесконечном Коридоре... – чужим, не прежним голосом прошептал я.
– Точно?
– Да. Это такое место...
3
– Это такое место, которое мы все должны пройти. Или прошли уже, сказал Джон, который, как всегда, все знал. – Мы о нем никогда не думаем. Но знаем.
– Я щас тебе как дам! – крикнул Зубастик.
– Кулачок сломается! – ответил Пиф. – Я тебе сам дам. Ногой!
Пришлось их вывести.
– Это такое место, которое мы все знаем и стараемся о нем не думать, повторил Джон.
Пенка вздохнула.
– А я, например, никакого места не знаю и не хочу знать, – хмыкнула Челка.
– Как нам его теперь вытаскивать? – сказала Катька. – Нас-то вытаскивали знающие люди...
Она сердито замолчала, косясь на Джона.
– Еще какие мнения? – спросил Джон, словно не заметив, как Катька проговорилась.
– Я тоже мало что помню, – сказала Пенка. – Надо позвать кого-нибудь...
Джон горько усмехнулся.
– Эти "кто-нибудь" сейчас или за морем или на Луне или... сами знаете где. Нам до туда далеко.
– Я ведь не зря дала ему колокольчик! – оживилась Катька.
– И?
– Теперь мы можем найти его по колокольчику.
– Потрясающе! – вздохнула Челка.
– Чего тут потрясающего? – ласково спросила Катька.
– Да ничего...
– Девочки, вас тоже вывести?
– А ты нам не указывай! – ответила Пенке Челка.
Джон достал с полки толстую книгу без названия. Кажется, она была очень старая, вся в каких-то подтеках, с непонятным запахом и с золочеными застежками.
– Только не говори, что это книга про Бесконечный Коридор... обиделась Катька.
– Нет, к сожалению. Но этой книгой я дам по башке, тому, кто не будет думать о деле, а будет заниматься ерундой и спорами... Так вот. Кажется, в Коридор ведет какая-то дверь. По-моему, ее не видно. Ну, не всегда не видно, а вообще... Чтобы нельзя было все время в этот коридор входить и выходить, когда вздумается... Но только через эту самую Невидимую дверь можно попасть в него по своей воле... А когда, как Левка... то можно и без двери... Это, кажется, древний закон... Я понятно говорю?
