Текст книги "Том 2. Драматические произведения"

Автор книги: Алексей Толстой

Действие первое

Улица

Толпа народа возвращается с площади.

Явление 1

Первый из народа. Конец вечу! Договорились до дела!

Второй из народа. По шеям боярина Фому!

Третий из народа. Давно бы так! Что он был за воевода! Суздальцам хотел ворота отпереть! Не можем-ле доле держаться!

Четвертый из народа. К черту его! Боярин Чермный не отопрет!

Третий из народа. Не таковский!

Первый из народа. А и у Фомы сильна сторона! Я как увидел, что плотницкие один за другим в доспехах подседают, ну, думаю, в топоры пойдут.

Второй из народа. И пошли бы в топоры, когда б не посадник! Дай бог ему здоровья, Глебу Миронычу! Не речист, да метко его слово: «Не о том, говорит, спор, кому воеводой быть, а о том, вольным ли нам городом оставаться! Хотите ли послушаться Фомы? Хотите ли суздальским пригородком учиниться?» Тут мы первые закричали: «Не хотим! Долой Фому!»

Первый из народа. А плотницкие-то свое несут, как Фома их учил, так и долбят: «Не можем держаться! Приступом нас возьмут!»

Второй из народа. А как осерчал это на них Глеб Мироныч! «Неправда! – говорит, – три дня еще продержимся, пока псковичи на выручку подойдут! Кто смелует мне, посаднику Глебу, не верить?» Так и сказал: «Кто смелует мне, Глебу, не верить?»

Третий из народа. Велик его почет в Новегороде! Как сказал: «Кто смелует мне не верить?» – так вся Добрынина улица в один голос: «Верим тебе, верим! Долой Фому! Тебе, Глебу, воеводой быть!»

Четвертый из народа. Нет, то не Добрынина, а наша Люгоша-улица напред всех закричала: «Тебе воеводой быть!»

Второй из народа. Обе улицы закричали. Да спасиба-то он никому не сказал: «Не мне, говорит, а Чермному быть воеводой! Чермный лучше всех дело знает, нет супротив Чермного во всем в Новегороде!»

Четвертый из народа. А молодые, молодые-то и обрадовались. Во всех концах заголосили: «Чермного! Чермного!» Они-то и перекричали плотницких!

Первый из народа. Не они одни, все мы их перекричали. Заставили язык прикусить!

Третий из народа. Куда одному концу против всех!

Первый из народа. А в кольчугах было подсели! Думали Новгород надвое разделить. Тут бы они и ударили за Фому, да не удалось, когда посадник сказал: «Кто смелует мне, Глебу, не верить?»

Второй из народа. Даром их, значит, Фома угощал!

Четвертый из народа. Ни про что исхарчился!

Первый из народа. Ну, не простит же он посаднику!

Четвертый из народа. Не простит!

Первый из народа. А тому – какое горе! Когда Глеб смотрел на кого?

Второй из народа. Тем-то себе и недругов нажил!

Третий из народа. Правда, шеи гнуть не умеет! А уж что до порядков, не приведи бог!

Первый из народа. Спуску никому не даст. Говорит: «Я не просился в посадники, а выбрали меня, так уж знайте, кого выбрали!»

Четвертый из народа. За то ему, видно, и Чермный по нраву. Этот также не гнется.

Первый из народа. Ну, Чермный посаднику рознь. В ратном-то деле нет супротив его, а дома уж больно до женского пола охоч; от своей от Натальи души не чает!

Четвертый из народа. Кому до того нужда, коли он в строю не бабится!

Явление 2

Другая толпа – иные в кольчугах.

Пятый (в кольчуге). Что за оторопь на вас нашла? Дали сменить Фому Григорьича, теперь напляшемся с Чермным! До осени миру не будет, до весны кораблей своих не увидим!

Шестой из народа. Чего ж вы, кольчужники, сложа руки сидели?

Пятый. Какой сложа руки! Мы, кричамши, животы надсадили! А как побожился тот чертов посадник, что Чермный город отстоит, тут все, как шальные, пошли реветь: Чермного! Чермного! Не со всем же Новым-городом на драку лезть!

Седьмой. И подлинно шальные. Эка беда, что Фома за князя говорил! Не все ли равно торговать, что на своей ли, что на княжой ли воле? Без торгу-то небось лучше?

Восьмой. А стал бы князь опять власть забирать, опять бы ему путь указали! Важно было время выиграть.

Пятый. Разорит нас этот Чермный!.. Не отстоим города. Суздальцы на щит возьмут!

Первая толпа.

Первый. Как города не отстоим?

Второй. Да разве нам впервой низовых бить?

Вторая толпа.

Седьмой. Вам-то, чай, от войны не накладно, так вы и горланили за Чермного!

Первая толпа.

Второй. А вам бы мошну набивать, а Новгород пропадай!

Вторая толпа.

Пятый. Глеб-то вам перед вечем, чай, из своего погреба по стопе поднес?

Первая толпа.

Третий. А много вам князь заплатил за Фому стоять?

Вторая толпа.

Шестой. Крысы подпольные!

Первая толпа.

Второй. Суздальские собаки!

Обе толпы бросаются одна на другую. Является Чермный в сопровождении бояр.

Явление 3

Чермный, Василько, бояре, Ставр. Головня, Радько и воины, потом посадник.

Чермный

 
Что тут за шум? Кто смел затеять ссору?
Забыли вы, что Новгород мне дал
На время облежания расправу
На жизнь и смерть?
 

Говор в народе.

Второй. Вишь, этот не Фоме чета!

Третий. С ним несдобровать!

Первый (увидев посадника). А вот и посадник идет.

Второй. От этого еще хуже будет.

Посадник

(к Чермному)

 
Что тут опять горланили они?
 

Чермный

 
Повздорили маленько, Глеб Мироныч,
Да ничего, уж я им погрозил;
Сам ведаешь, народ ведь вольный!
 

Посадник

 
Вольный!
Они вольны на вече говорить,
А приговор когда постановили,
Он должен быть, как божье слово, свят!
Ты не грози тому, кто спорить станет,
А с жерновом на шее кинуть в Волхов
Его вели!
 

Чермный

 
Так им и будет, если
Опять начнут!
 

Народ расходится по сцене.

(К боярам.)

 
Великую от вас
Я честь приял сегодня, государи,
А с ней ответ великий. Не должны
Мы забывать, какая угрожает
Опасность нам. Князь не с одной своей
Дружиною для мщенья к нам вернулся;
Его дядьев дружины с ним пришли,
Не пошлиной, на древлих Ярославлих
На грамотах, обратно стол княжой
Он требует, но вотчиной своею
Уж нас зовет. Все пригородки взял,
Посады сжег. Уж турами бьет стены.
От приступов его все боле наша
Редеет рать – и если псковичи
На помощь к нам не подойдут, придется
И впрямь княжой нам вотчиною стать
Или за вольность нашу без остатка
Всем лечь костьми!
 

Крики

 
Все, все за вольность ляжем!
 

Чермный

 
Но если мы дня три лишь иль четыре
Продержимся, то Псков им в тыл ударит.
Мы ж вылезем – и правому тогда
Поможет бог!
 

Из толпы.

Третий

 
С тобой нам бог поможет!
 

Второй

 
Ты наша бронь!
 

Все

 
Живет боярин Чермный!
 

Чермный

 
А чтобы дать их множеству отпор,
Все за один теперь стоять должны мы.
Не для того вы сами воеводой
Поставили меня, чтобы сиденье
Держали мы, как было при Фоме!
На сонных мух под ним мы походили!
Теперь не так! Теперь не оставайся
Никто в дому! На стены стар и млад!
Кто годен в строй, тот надевай кольчугу,
Кто нет, таскай тот землю и песок
На новый вал! Передние ли люди
Иль младшие – бояре или чадь —
Всяк топором, мечом или лопатой
Теперь служи, и если б даже кто
И дьяком был, и было б уж гуменце
Пострижено, все винны за святую
Софию стать!
 

Все

 
Все станем за Софию!
 

Второй

 
Измрем с тобой!
 

Первый

 
За Новгород Великий!
 

Четвертый

 
За грамоты!
 

Третий

 
За волю!
 

Все

 
Станем все
Живой стеной!
 

Чермный

 
Ступайте ж, государи,
К своим местам – вам ведомы они.
Всяк знай свое, в чужое не мешайся,
Перебегать не смей от места к месту,
Как при Фоме. Не ваша то печаль,
Коль на какой облом иль вежу приступ
Услышите. Ответ за все на мне.
Простите же; сейчас приду на вал
Осматривать работы.
 

Бояре уходят, народ расходится также.

Явление 4

Чермный и посадник.

Чермный

(к посаднику)

 
Глеб Мироныч!
 

Посадник

 
Что, государь?
 

Чермный

 
Сей ночью из тюрьмы
Один из пленных суздальцев ушел.
Вели его сыскать во что б ни стало,
Теперь опасность велика. Нельзя
Врага оставить в городе. Поджог
Он учинит или маяк, пожалуй,
Своим подаст. Сыскать его вели.
 

Посадник

 
Велю сыскать. Еще что мне прикажешь?
 

Чермный

 
Ни в ворота, ни из ворот чтоб стража
Не пропускала никого. Объезды
По улицам чините день и ночь.
Неслушливых хватайте. Только, Глеб
Миронович, тебе не в укоризну:
Пожалуй, ты уж через меру крут.
Остерегись, теперь такое время,
Друг, за друга держаться все должны.
Не возбудил бы строгостью излишней
Ты ропота. Ино – кто делом вор,
Ино – кто только словом провинился:
Не всяко лыко в строку!
 

Посадник

 
Всяко в строку!
Когда наш враг под городом стоит,
Когда его прихлебники бесстыдно
Мутят народ, когда Фома чуть-чуть
Уже ворот ему не растворил —
От слова тут до дела недалеко,
И никому мирволить нам нельзя!
 

Чермный

 
Чини ж, как знаешь; вечером тебя
Прошу к совету; вместе потолкуем
И подкрепим себя чем бог послал.
Три дня с тобой очей мы не смыкали,
И голова кружиться начала.
Пусть также зять придет твой нареченный,
Ему работу на ночь я задам.
 

Посадник

 
Придем.
 

Чермный

 
Постой, я было позабыл!
В монастыре во Спасском со двора
Есть тайный ход, ведет он под землею
За городскую стену и выводит
В Свенельдов враг. Ключ от дверцы железной
Там в ризнице. Пожалуй, у игумна
Его возьми и принеси ко мне.
 

Посадник

 
Не слыхивал про этот ход.
 

Чермный

 
Да вряд ли
Кто и слыхал. Случайно прошлым летом,
Охотясь, я на устие набрел.
Игумен говорит, что при варягах
Он вырыт был.
 

Посадник

 
Засыпать бы его.
 

Чермный

 
Напротив, он теперь нам пригодится:
Через него лазутчика пошлю
Иль сам пойду, переодетый, ночью
Во вражий стан.
 

Посадник

 
Как знаешь. Принесу
Тебе тот ключ. Еще чего сказать,
Не вспомнишь ли?
 

Чермный

 
Одно сказать осталось:
Поклон тебе, боярин Глеб Мироныч,
Что воеводство мне ты уступил,
Что, о себе не мысля, за меня
Стоял на вече!
 

Посадник

 
Не на чем поклон.
Не за тебя, за Новгород стоял я.
Будь кто тебя получше, за того бы
Я и стоял.
 

Чермный

 
Не в гнев тебе я молвил,
Но от души. В твоих руках, боярин,
Пусть будет город. Ты ж его блюди
По своему по разуменью.
 

Посадник

 
Буду
Блюсти, как знаю, государь.
 

Чермный

 
Прости ж.
К вечере до свиданья!
 

Посадник

 
До свиданья.
 

Посадник уходит. Чермный хочет идти, Наталья бросается ему навстречу.

Явление 5

Чермный и Наталья.

Наталья. Золотой ты мой! Ненаглядный мой! Насилу-то времечко вылучила!

Чермный. Наташа! Ты зачем здесь, сумасшедшая!

Наталья. Невтерпеж стало, свет Андрей Юрьич! Двое суток домой не приходишь! Как ударили к вечу, я выбежала на площадь; все время позади народу с бабами стояла. Слышала, как тебя в воеводы поставили. Думаю: господи! Теперь и того меньше придется видеть его! Хоть на улице на света моего посмотрю!

Чермный (ласково). Сумасшедшая, право сумасшедшая!

Наталья. Издали все шла за тобой, а тут к воротам прижалась, покуда ты с посадником говорил. Насилу-то он ушел! И что это ты затеял! Один во вражий стан идти! Я все слышала!

Чермный. А тебе нужно знать! Ступай домой, я о вечерни приду. Приготовь ужинать, Наташа, гости будут.

Наталья. Да не гони же меня, успею приготовить!

Чермный. Непригоже нам на улице вместе быть.

Наталья. Иду, иду. Да ведь уже и нет никого, все разошлись, а мне бы только еще посмотреть на тебя: ведь двое суток не видела!

Чермный. Увидимся вечером, а теперь ступай; мне самому идти надо.

Наталья. Да скажи мне хоть словечко-то ласковое!

Чермный. Ведь знаешь, что люблю тебя. Чего ж тебе еще?

Наталья. Тяжело уходить-то мне ноне, ведь ты целый день все под стрелами! Долго ли до беды, до вечной разлуки с тобой. Ох ты, болезный мой! Дай же мне хоть обнять тебя, – ведь кто знает? – может быть, в последний раз! Свет ты мой! Голубчик ты мой! (Бросается ему на шею и уходит.)

Чермный идет в другую сторону. Является боярин Фома с Кривцевичем и Жирохом.

Явление 6

Фома, Жирох и Кривцевич.

Фома

 
Вы видели?
 

Жирох

 
Как не видать!
 

Кривцевич

 
Каков!
 

Жирох

 
Ай да боярин! Ай да воевода!
 

Кривцевич

 
Знай, времени не тратит!
 

Жирох

 
Целоваться
Нашел с своей Наталкой место!
 

Фома

 
Что ж!
Такого, видно, надо воеводу!
Чай, государь-то Новгород Великий
На то его и выбрал. Исполать!
Мы с бабами не зналися; о том лишь
Заботились, как город бы сберечь,
До грабежа б не довести; хотели,
Чем суздальцам на щит себя отдать,
Добром отдаться князю; так вот нет!
Посаднику, вишь, стали неугодны!
А что велит посадник, то у нас
И деется и свято!
 

Жирох

 
Эх, Фома
Григорьевич! Эх, если бы тебя
Послушались! Смотри, коль не возьмут
Нас приступом. Ведь силы-то такой
Не видано доселе.
 

Фома

 
Ничего!
Боярин Чермный справится.
 

Кривцевич

 
Хорош!
Еще принять и гридьбы не успел,
А с ним уж и Наталка!
 

Фома

 
Человек,
Вишь, молодой. Оттоль и порубиться,
И показать хотелось бы себя.
Мы на своем рубилися веку,
За новыми не гонимся рубцами;
Ну, а ему в диковинку.
 

Жирох

 
Уж будут
Ему рубцы! И Новгороду будут!
Не скоро мы залечим их.
 

Фома

 
Поди ты!
А вот посадник говорит, что Чермный
Все отстоит; Фома-де не умел,
А мы сумеем с Чермным; ото Пскова,
Вишь, рать придет, осаду сымет! Знаем
Мы псковичей. Чай, пьяны напилися
От радости, что плохо нам пришлось.
Ну, да посадник обещает – значит,
Оно и так. И Новгород за ним
Твердит: побьем, побьем низовых! Ну-тка!
Посмотрим, как побьете их!
 

Кривцевич

 
Хорош
И Новгород! Баранье стадо, право!
Давно ли был им хуже горькой редьки
Посадник Глеб? Боярам не давал
Созванивать народ, помимо веча;
А безземельных с площади гонял:
«Не вечники вы, дескать!» И стоя.
Всем поперек. А стоило сказать,
Что грамоты похерят, – и пошли
Кричать за ним. Вот приступом возьмут,
Тогда увидят грамоты!
 

Жирох

 
Смотри,
Когда и тут не выйдет прав он!
 

Фома

 
Выйдет,
Коли молчать мы будем. Смирны очень
Уж стали мы.
 

Кривцевич

 
Да мы, Фома Григорьич,
На вече не молчали-то!
 

Фома

 
Эх вы!
Богатыри! Да разве в крике дело?
Иное так словечко мимоходом,
Как невзначай, проронишь, а оно
И во сто крат сильней, чем если б горло
Ватага целая драла. А вы
Наладили себе одно: не можно
Держаться нам! Не можно да не можно!
 

Жирох

 
А что ж нам было говорить?
 

Фома

 
Про Глеба
Про самого сказать вам было, вот что!
Свою-де он, Глеб, выгоду блюдет!
Догадлив, чай; он знает, что не правят
Долгов в войну. Ведь от войны кому
Живет наклад? Тем, у кого в подвалах
Товар лежит! А много у него
Товару есть? А? Много ли товару?
 

Жирох

 
Так, так, Фома Григорьич, все его
Разбило в море корабли!
 

Фома

 
Вот то-то!
Одной святой Софии тысяч тридцать
Стоит должен. А с любскими купцами
И до ста наберется.
 

Кривцевич

 
Будет до ста.
 

Фома

 
Так мира-то зачем ему хотеть?
Он не дурак. Теперь небось не правят
С него долгов; а Новгород возьмут —
Так что ему? С него-то взятки гладки!
 

Кривцевич

 
Вестимо так.
 

Фома

 
Вот мы – другое дело.
Что день, то нам убыток от войны.
Ты, например: на сколько у тебя
Лежит парчи?
 

Кривцевич

 
На сорок будет тысяч.
 

Фома

(к Жироху)

 
А у тебя скатного жемчугу?
 

Жирох

 
На столько же, пожалуй.
 

Фома

 
Так смотрите ж:
По малому вам счету, по сту в месяц
На каждого червонцев из мошны!
А приступом коль Новгород возьмут,
Так ты и вовсе без парчи, а ты
Без жемчугу! В софийские подвалы,
Чай, суздальцы найдут дорогу! Как,
По-вашему?
 

Кривцевич

 
Что тут и говорить?
По-нашему, так поскорей бы дело
Помимо тех двоих поладить. Князь бы
За то спасибо нам сказал.
 

Фома

 
Смекнули?
 

Жирох

 
Оно бы можно, если б этот Чермный
Тут был один, да старого-то пса
Не проведешь, глазаст уж больно!
 

Фома

 
Гм!
Большой тебе приятель он?
 

Жирох

 
Приятель?
Кто? Глеб? Да я б туда его послал,
Куда крятун костей не заносил!
 

Фома

 
Ах да бишь, помню! То, никак, ведь он
В голодный год тебе нажиться не дал,
Скупил весь хлеб?
 

Жирох

 
Когда б одно лишь это!
Уж перехват ему бы я простил;
Бери себе да подавися – дело
Торговое. Но он не для себя,
А назло мне! Скупил запас да тотчас
За полцены спустил его в народ.
Смотрите, мол: Жирох хотел нажиться,
А я, мол, вам задаром отдаю!
 

Фома

 
Вишь, старый черт!
 

Жирох

 
И вече созвонил:
Тяжелый-де настал для смердов год,
От глада мрут. Велите, государь
Великий Новгород, чтобы по прошлым
У нас запас по ценам продавался,
А то уж вот хотел было Жирох
Повысить хлеб!
 

Фома

 
Эх, удружил тебе!
 

Жирох

 
Проклятый ворон! Так меня ославил,
Хоть выходи из сотни. Уж ему бы
Припомнил я!
 

Кривцевич

 
Да что, не одного
Тебя он, чай, ославил. Уж кому
Досадчиком он не был!
 

Фома

 
Так зачем же
Его жалеть?
 

Жирох

 
Да кто ж его жалеет?
 

Фома

 
А коли так, то слушайте вы оба:
Покуда Глеб посадником, а Чермный
Детинец держит, нечего о сдаче
И думать нам. А можно это дело
Так повести, что Новгород и сам
Их отрешит. Ведь если правду молвить,
Не сразу князь нас приступом возьмет;
А до того могли бы мы проруху
На них найти. Старик уж больно крут,
Он и своих не милует; как раз
Обидит город; ну, а молодой —
Вы видели каков: опричь сиденья,
Бабье на мысли у него; так вот
Подвесть бы их, когда ж один слетит,
Так и другой удержится недолго.
 

Жирох

 
Пусть только Глеб слетит, а с Чермным нам
Полегче сладить будет!
 

Кривцевич

 
Все едино:
Пусть только промах Чермный даст, сейчас
Начнем кричать: кто посадил его?
Никто как Глеб! Тащить к ответу Глеба!
На вече-то расправа недолга —
Не усидит!
 

Жирох

 
А коль обоих ссадим,
Кому ж тогда и воеводой быть,
Коль не тебе ж опять, Фома Григорьич!
 

Фома

 
Ты думаешь? Гм! Дай хоть на часок
Детинец мне, теперь уж не на вече
Я толковать о мире буду. Настежь
Все ворота! Князь-то батюшка, пожалуй!
Челом тебе на вотчине твоей!
 

Кривцевич

 
Держись тогда и Глеб и Чермный! Праздник
На нашей будет улице! Услуг
Князь не забудет наших!
 

Жирох

 
И тогда
С тобою, Глеб Мироныч, мы свои
Покончим счеты!
 

Фома

 
Так-то, государи.
Ну, а теперь поклонную пока
Нам голову приходится держать.
Пойдем приказ принять от воеводы
От нового; авось еще удастся
И на его Наталку поглядеть!
 

Уходят.

Дом посадника

Посадница и боярыня Мамелфа Дмитровна.

Боярыня

 
Что ж это значит, матушка? Чай, вече
Уж отошло, а Глеба твоего
Мироныча доселе нету? Полно,
Уж ведомо ль ему, что у тебя
Сижу я?
 

Посадница

 
Как же, матушка Мамелфа
Димитровна! Перед его уходом
Твой посланный нам повестил, что ты
Пожаловать изволишь.
 

Боярыня

 
Дивно мне,
Что он не поторопится; чай, знает —
О вечевом услышать приговоре
И мы хотим! Ну, а невеста где ж?
 

Посадница

 
Вишь, у ее кормилицы вчера
Убили мужа; утешать вдову
Она пошла, сударыня.
 

Боярыня

 
Да; много
Теперя есть в Новегороде вдов,
Да и сирот не мало. И затем-то
Советовал Фома Григорьич мир
Нам учинить. Он дело говорил.
Его же вздумали сменять. Пустое
Затеяли!
 

Посадница

 
Да, говорят, он город
Сбирался сдать?
 

Боярыня

 
Кто это говорит?
Не верь тому! На всей новогородской
На воле он хотел мириться с князем!
От самого слыхала.
 

Посадница

 
Статься может.
Его-то, чай, ты лучше знаешь.
 

Боярыня

 
Знаю,
Сударыня: благочестив и вежлив;
Почтителен и скромен; вхож ко мне
Не первый год; а я ведь не со всяким
Вожу хлеб-соль.
 

Посадница

 
Кто ж этого не знает!
Кого к себе примаешь ты, того
Весь город чтит.
 

Боярыня

 
Да, матушка; на деньги
Да на породу не смотрю. Кто прям,
Боится бога да живет по правде,
Хоть черный будь он – милости прошу!
Кто ж в чем не чист, так будь он хоть сам князь —
Не прогневись, ворота на запоре!
Боярину намедни Аввакуму
Дверь указала.
 

Посадница

 
Право? А за что?
 

Боярыня

 
Проведал, вишь, что корабли разбило
Путятины, да с долговым листом
Пристал к нему; притиснул так Путяту,
Что тот ему за полцены товары
Свои отдал; а Аввакум возьми их
Перепродай да ссуду ровно вдвое
И выручи!
 

Посадница

 
Ах, стыд какой!
 

Боярыня

 
И после
Бессовестного дела своего
Он, скаредник, еще не побоялся
Ко мне прийти; да я ему при всех:
Пей, батюшка, свою сегодня чару
И помни вкус – вперед не поднесут!
 

Посадница

 
Что ж? И ушел?
 

Боярыня

 
Небось не засиделся.
 

Посадница

 
Жена-то, бедная!
 

Боярыня

 
Та ни при чем;
Я в тот же день сказать велела ей:
По-прежнему ко мне пускай-де ходит,
Ей рада-де!
 

Посадница

 
Да как же ей теперь-то
Ходить к тебе?
 

Боярыня

 
А держится за мужа,
Ино вольна и не ходить. Одно
Могу сказать: Варуху моему
Буслаичу покойному жена
Покорная и добрая была я;
Но если б он, господь меня прости,
Что студное бы учинил, я с ним бы
Не стала жить, пошла бы в монастырь!
 

Посадница

 
Так, матушка; но ведь сама же ты
Пускать к себе, кажися, перестала,
Как бишь ее?.. Что с мужем-то не ходит?
 

Боярыня

 
Якуниху? Я выгнала ее
За то, что стыд и обык позабыла:
Пока Якун в Новегороде был,
Они ни разу с Чермным не видались,
А только лишь уехал муж в Торжок,
Что день, то к ней таскаться начал Чермный!
По моему жена по разуменью
Должна пред мужем голову держать
Поклонную: хранить не только верность,
Но так вести себя, чтоб про нее
Никто не смел худого и подумать.
Но если муж бесчестный – брось его,
Вернись к родным, не то – вселися в пустынь
Иль постригись!
 

Посадница

 
Так, матушка, вестимо…
 

Боярыня

 
И матерям твержу, для дочерей
Чтоб женихов богатых не искали;
Напред всего, чтоб зять боялся бога
И правду блюл!
 

Посадница

 
Вестимо…
 

Боярыня

 
А не то
Пусть лучше в девках дочери сидят!
 

Посадница

 
Вестимо так; да где ж найти такого,
Чтоб не было на нем укору?
 

Боярыня

 
Значит,
Есть и на вашем?
 

Посадница

 
Грех его винить,
А посмирней, конечно бы, хотелось
Для нашей Веры.
 

Боярыня

 
Значит, сорванец?
Зачем же ты дала согласье?
 

Посадница

 
Я-то?
И, матушка! Да мне ль со Глебом спорить
С Миронычем? Согласья моего
Не спросит он. К тому ж и полюбились
Друг другу молодые…
 

Боярыня

 
Не причина!
Опричь тебя, тут некому решать;
Коль матери не по сердцу жених,
Так прочь его! Тебе, чай, лучше ведать,
Что дочери пригодно. Не хочу —
И кончено!
 

Посадница

 
Да не за что его
Корить-то, матушка.
 

Боярыня

 
Благочестив?
 

Посадница

 
Благочестив, сударыня.
 

Боярыня

 
И вежлив?
Почтителен как следует к тебе?
 

Посадница

 
Уж как же зятю к теще нареченной
Почтительну не быть!
 

Боярыня

 
Одно мне в нем
Не нравится: в повольниках бывал.
 

Посадница

 
Что ж делать, матушка! Муж говорит:
Не удержать боярам молодежи;
Коль нет войны, где ж удаль показать?
 

Боярыня

 
Да удаль-то безбожная. На Волгу
Твой, что ль, ходил?
 

Посадница

 
На чудскую, кажись,
Ходил на емь аль на Студено море.
 

Боярыня

 
А то поход затеяли на Волгу
Повольники при муже. В Костроме
Урвали девок, отвезли в Сарай,
Да там и продали татарам. Что?
Чай, добрая повольница?
 

Посадница

 
Помилуй,
Какие же повольники то были!
То воры, матушка!
 

Боярыня

 
Не велика
Меж ними рознь. Повольнику до вора
Рукой подать. И Чермный вот, что ноне
Толкается по женам по чужим,
Он также был в повольниках; на Пермь,
Никак, ходил.
 

Вера вбегает, испуганная, и бросается на лавку.

Посадница

 
Что, Верушка, с тобой?
Чего дрожишь ты?
 

Боярыня

 
Что те приключилось,
Сударыня? Не видишь, что ль, меня?
 

Вера

(вставая)

 
Прости, прости, боярыня Мамелфа
Димитровна! С испугу я… прости!
На улицах такая давка, крик,
Бегут, шумят, толкаются, чуть с ног
Не сшибли…
 

Боярыня

 
Только? Больно ты труслива,
Сударыня. Всегда бывает так,
Когда народ от веча по домам
Расходится.
 

Посадница

 
Хлебни водицы, Вера,
Да расскажи, не слышала ль чего?
Чем кончилось?
 

Вера

 
Поставлен воеводой
Боярин Чермный.
 

Боярыня

 
Чермный? Воевода?
На Фомино на место?
 

Вера

 
Меж собой
Так говорили встречные; о том-то
У них и спор.
 

Боярыня

 
Ну, нечего сказать!
Ну, признаюсь! Не чаяла того!
Еще б кого другого – пусть бы так!
Но Чермного!
 

Посадница

 
Я, матушка, слыхала,
И Глеб Мироныч также говорит,
Что доблестней нет Чермного во всей
Земле Новогородской.
 

Боярыня

 
Сорванец!
Прихвостник бабий! Человек без страху
Без божьего!
 

Посадница

 
Но, кажется, его
И рать и город любит…
 

Боярыня

 
А за что?
За то, что лих вертеться на коне,
Да каждый день на площадь в новом корзне
Выходит к ним! Да медом угощает
Все пять концов! Да уличан своих
Знай кормит до отвалу! Вот за что
Ему любовь! А чтоб он смог сидеть,
Когда Фома не может, – нет, не верю!
Он сгубит нас! То Глеб Мироныч кашу
Твой заварил! Уж не взыщи, а я
В глаза ему скажу!
 

Посадница

 
Но может статься,
Оно не так, сударыня; быть может,
Ослышалася Вера…
 

Боярыня

 
Чермный! Вот уж
Сокровище нашли! И водит им
Всегда не та, другая баба. Ноне
Какая-то Наталка завелась;
Что вздумает, то и чинит; казну
Его пиявка, высосала всю!
Прогнать ее, бесстыжую, велела б
Я метлами из города!
 

Вера

 
Наталью?
Нет, матушка-боярыня, должно быть,
Тебе не так сказали; не такая
Она совсем! Неправду про нее
Тебе сказали!
 

Боярыня

 
Что ты, что ты, мать!
Отколе знать тебе? Да про нее
И говорить тебе не след, ни даже
Упоминать! Не девичье то дело,
Сударыня!
 

Вера

 
Я видела ее…
 

Боярыня

 
Что-о? Ее? Ослышалась, никак, я?
 

Посадница

 
Где видела ее ты, Вера?
 

Вера

 
В церкви,
На той неделе, матушка. Стояла
Она одна, прижавшись к уголку,
Молилась так усердно, и на ней
Была одежа бедная, простая;
Когда же служба кончилась, тихонько
И робко так к иконе подошла,
Украдкою жемчужное монисто
Повесила на венчик и скорей
Из церкви вон. Отца Захарья кто-то
О ней спросил; вздохнул отец Захарий
И говорит: «Наталья это, та,
Которую боярин Чермный любит;
Все, что б он ей ни подарил, на церковь
Она несет; казну ж, какая есть,
Меж нищих делит; духом, вишь, сама
Есть нищая, и многое за то
Простится ей!»
 

Посадница

 
Пусть так, но все ж тебе
Знать про нее негоже…
 

Боярыня

 
Что подарки
Она свои на церковь отдает
И нищую жалеет братью – это
Зачтется ей, на том свету зачтется;
Ты ж неразумна, дитятко, еще;
Не ведаешь, о чем бывает вместно
Боярышне, о чем невместно знать.
Коль при тебе вперед о той Наталье
Заговорят, ты, дитятко, молчи.
 

Звон струн и песня за сценой.

Голос

 
Как ушкуйники по морю
Славить Новгород пошли,
Они, славя, проходили
Аж до Мурманской земли!
 

Хор

 
Ай люли, люли, люли,
Аж до Мурманской земли.
 

Боярыня

(к посаднице)

 
Кто это там в сенях твоих горланит?
 

Василько

(входит с товарищами)

 
Опускайте стяг, мурмане!
Выдавайте корабли…
 

(Увидя боярыню, прерывает песню.)

 
Боярыня, прости! Не чаял я,
Что здеся ты…
 

Боярыня

 
А если бы меня
И не было, все ж, государь, не входят
Так в честный дом. На приступ, что ль, ты лезешь?
Аль думаешь, что с вражьим кораблем
Ты обагрился?
 

Василько

 
Боярыня, прости!
С разбегу мы, на радости вошли,
Что побоку спровадили Фому,
А Чермный стал над нами воеводой!
 

(К товарищам.)

 
Ступайте, братцы! Тестя лишь дождусь
И тотчас к вам!
 

Радько

 
Смотри ж, не заживайся!
 

Головня

 
Заклада не забудь!
 

Василько

 
Небось!
 

Ставр

 
Простите,
Боярыни!
 

Радько

 
Обычай наш веселый
В вину нам не поставьте!
 

Головня

 
Бьем челом!
 

Все трое уходят. За сценой слышна удаляющаяся песня:

 
Мы, ушкуйники, с баграми
Славить Новгород пришли…
 

и пр.

Боярыня

 
Ну, хороши вы, батюшка! И впрямь
Повольницкая шайка!
 

Василько

 
Виноваты,
Сударыня!
 

(Подходит к Вере.)

 
Дай на тебя скорей
Полюбоваться, радость ты моя,
Бесценная!..
 

Боярыня

 
Постой-ка, государь,
Пожалуй-ка сюда! С тобой, кажись,
Я говорю, так ты сперва постой
Да выслушай меня, а уж потом,
Когда я кончу да скажу: ступай! —
Тогда иди к невесте.
 

Василько

 
Виноват!
Что, матушка, прикажешь?
 

Боярыня

 
А чтоб ты
Обычай помнил, батюшка. С чего
У вас сегодня головы вскружились?
Нашли чему обрадоваться! Чермный
Стал воеводой Новгородским! Шут он
Гороховый, твой Чермный!
 

Василько

 
Уж на этом
Нас извини, боярыня! Позволь,
Тебе не в гнев…
 

Боярыня

 
Да ты меня, отец,
Перебивать-то не моги! Тебя
Я разуму учу, так стой да слушай,
Авось умнее будешь. И не только
Тебе скажу, беспутному повесе,
А всем скажу, и наперво твому
Скажу я тестю…
 

Входит посадник.

 
Легок на помине!
 

Посадник

 
Поклон тебе, боярыня Мамелфа
Димитровна! Как, матушка, живешь?
 

Боярыня

 
С находкой поздравляю, Глеб Мироныч!
Ну, батюшка, уж есть чем похвалиться!
Убил бобра!
 

Посадник

 
Ты это про кого,
Сударыня? Про Чермного? Он вечем
Поставлен есть. Об этом толковать
Уж нечего.
 

Боярыня

 
А кто мне запретит?
Я с той поры, как помню лишь себя,
Всем в очи правду резала; и ноне
Скажу тебе: где был у вас рассудок
Фому сменить?
 

Посадник

 
Про то тебе ответ
Я после дам, сударыня. Теперь
Дозволь мне дело кончить.
 

(К Васильку.)

 
Там подвойский
Ждет у дверей. Проси его войти.
 

Василько уходит.

Боярыня

 
Смотри, пожалуй! Вечем, вишь, поставлен!
Да разве все апостолы сидят
На вече-то? Чай, сторона твоя
Перекричала тех, кто был разумней!
Да, слава богу, Новгород не весь
По дудке пляшет по твоей! Доселе,
Слышь, спорят как! Опомнятся, даст бог,
Еще до завтра!..
 

Входит подвойский.

Посадник

 
Государь подвойский!
Дай знать кончанским старостам, что я
Прошу их всех пожаловать, приказ
По городу услышать, да вели,
Чтоб бирючи по улицам кричали:
Боярину-де Чермному дана
От веча власть на жизнь и смерть, а он
Смерть положил от нынешнего дня
Всем, кто ему нарушит послушанье.
Коль делом кто иль словом провинится —
Хватать строптивых!
 

Боярыня

 
От часу не легче!
С которых пор в Новегороде слово
Уж не вольно? Не в Ироды ль цари
Вы Чермного поставили?
 

Посадник

(К подвойскому)

 
Сей ночью
Бежал один из пленных. Повестить
По всем концам, чтобы во что б ни стало
Его нашли.
 

Боярыня

 
Да долго ли ты будешь
Еще свои приказы раздавать?
Я все ему толкую, он же словно
Меня и нет!
 

Посадник

(отпустив подвойского)

 
Что, матушка, тебе
Угодно от меня?
 

Боярыня

 
Ушам не верю!
На жизнь и смерть судить нас будет Чермный!
Приказано на улицах хватать,
Кто Чермного не хвалит! Да ведь этак
Ты, государь, пожалуй, и меня
Схватить велишь?
 

Посадник

 
Нет, матушка, мы баб
Не трогаем. Кричи себе, коль хочешь,
Во здравие!
 

Боярыня

 
И буду, государь!
Кому вы город отдали-то в руки?
Беспутному, шальному сорванцу!
Да не ему – его Наталке город
Вы отдали! Не знаем разве мы,
Кто держит верх над кем? Не воеводу,
А воеводшу, господи прости,
Вы над собой поставили!
 

Посадник

 
Ты все ли,
Сударыня, сказала?
 

Боярыня

 
Нет, не все!
За что Фому сменили вы? За то ли,
Что мир хотел он учинить? Чай, лучше,
Чтоб приступом нас взяли? Из церквей
Иконы потащили б? Да на щит
Дружиннику б досталась дочь твоя?
Вот до чего не допустить хотел
Фома, а вы его же очернили,
Иудой обозвали! Да пока
Я, батюшка, жива, пока язык мой
Еще к гортани не присох, дотоль
Кричать не перестану, что напрасно
Отставлен он! Уж не взыщи, а кто
Безвинно терпит, да к тому ж мне друг,
Уж за того до самой смерти буду
Горой стоять!
 

Посадник

 
Ты кончила ль теперь,
Сударыня?
 

Боярыня

 
Могу еще и боле
Тебе сказать, отец мой…
 

Посадник

 
Не трудися.
Хотя Великий Новгород тебе
Ответа и не держит, но за то,
Что вдовью честь твою он уважает
И поделом тебя за правду чтит,
Я, так и быть, тебе отвечу. Слушай,
Боярыня: Фому сменили мы
За то, что сдать советовал он город,
Когда еще держаться можно нам.
Который же верховный воевода
Не верит сам, что он побьет врага, —
Уж тот побит заране. Чермный верит
В себя и в нас, в него же верит рать.
Неправда то, что им Наталка водит, —
Никто еще досель им не водил.
А что живет он в Новгороде весел —
То до поры, пока ответа не взял
Он на себя. Ты, матушка, пойми:
Он словно шелк блестящий, шамаханский,
Что и цветист и гибок: поглядеть —
Уж ничего нет мягче; а попробуй
Его порвать – лишь руки натрудишь!
 

Боярыня

 
Хвали, хвали его, отец, а я
Скажу тебе: нет божьего на том
Благословенья, кто не верит в бога!
Не ходит в церковь, батюшка, твой Чермный,
Второе воскресенье не видала
Его в соборе!
 

Посадник

 
Некогда ему
В соборе быть. Уж две недели с валу
Он не сходил. Под прыском вражьих стрел, —
От приступов спасая город, служит
Он господу!
 

Боярыня

 
Что? Некогда быть в церкви?
Нет времени молиться? Стало быть,
Нам не нужна молитва?
 

Посадник

 
Не криви
Моих речей, боярыня. Молитва
Всегда нужна. Но если воле нашей
Грозит беда, ее одной молитвой
Не изживешь. Защитник нужен нам!
И не о том мы спрашивать должны:
Он часто ли, не часто ль ходит в церковь,
А как он в бой полки свои ведет!
 

Боярыня

 
Сударыня-посадница, ты слышишь?
О теле он велит лишь помышлять,
А душу ставит ни во что! Ступай
В свою светлицу, Вера, уходи!
Отца не слушай, уходи сейчас!
Безбожницей тебя он сделать хочет!
Сударыня-посадница, скорей
Дочь уведи!
 

Посадник

 
Боярыня! Тебе
Корить меня, кажися, и порочить
Я вдоволь дал. Но при себе учить
Мою жену и дочь я не позволю.
Не прогневись, а в доме я своем
Сам господин!
 

Боярыня

(вставая)

 
Здесь доле оставаться
Невместно мне. Другим давать уроки,
А не себе их слышать от других
Привыкла я. Учиться благочестью
И вежеству сбирается ко мне
Весь Новгород. Самой же научаться,
Как мне вестись, – на это я стара,
И отвыкать молиться богу также!
Я, матушка-посадница, тебя
За мужнины за речи не виню,
Одно тебе на память только слово
Еще скажу: дочь от него держи
Подале, матушка, подале – слышишь?
Теперь прости – прошу не провожать!
 

(Уходит.)