Текст книги "Якудза из другого мира. Том XII (СИ)"

Автор книги: Алексей Калинин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Тогда поклонись мне настолько глубоко, чтобы я смогла поверить в чистоту твоих помыслов и намерений! – повелительно произнесла владычица Дзигоку.

– Да, госпожа, – душа Сэтору тут же бухнулась на колени, упершись лбом в поверхность островка. – Я целиком и полностью принадлежу вам и вашей воле.

– Червяк, – процедила душа комиссара.

Душа Сэтору никак на это не отреагировала. Ну что же, подобный расклад был весьма на руку Оиве. Она получила двух мстительных духов-онрё, которые вольются в основной удар. И эти два духа ненавидят хинина, что их в некоторой степени объединяет.

Эх, знали бы они, что в них самих при жизни текла частичка крови этого белобрысого поганца… Но, пусть лучше не знают о том, что может заставить задуматься. Пусть лучше будут преданны и верны. Пусть ненавидят хинина, ведь ненависть порой объединяет лучше, чем любовь.

Оива улыбнулась и благосклонно кивнула:

– Я верю вам, мои доблестные воины. Скоро, совсем скоро мы вступим в мир живых. И мы покажем, чего стоят воины Дзигоку всем этим изнеженным людишкам.

– А особенно одному белобрысому хинину, – процедила душа комиссара.

– Ну, мы можем показать всем хининам, что есть в мире живых, – подмигнула Оива, а потом снова показала ослепительно белые зубки. – Господа, я не смею вас задерживать. Благодарю вас за честь, которую вы мне оказали, вступив в ряды армии победителей.

В ответ две души поклонились без лишних напоминаний. После этого они оглянулись по сторонам, словно постарались запомнить как можно больше деталей, и нырнули обратно в свою привычную среду – к миллионам душ, жаждущим своего часа и взирающих с тоской на плывущий в вышине островок повелительницы Дзигоку.

Никто из этих душ не видел, как на руках Оивы появились два младенца, один с черными, как смоль, волосами, а вот волосы второго отливали белизной. Эти младенцы спали, посасывая пальцы. Оива улыбнулась, глядя на них:

– Ну вот, мои хорошие, скоро, совсем скоро вы познакомитесь с папой…

* * *

В светлый павильон чайного домика богини солнца Аматэрасу с поклоном вошел Нурарихён. Старик с очень большой головой находился в учтивом поклоне достаточно долго, чтобы выказать своё уважение. Богиня поклонилась в ответ и пригласила жестом повелителя ёкаев на соседнюю подушку перед чайным столиком:

– Рада видеть вас, великий и мудрый Нурарихён. Позвольте угостить вас чаем?

– Буду счастлив принять тяван из рук блистательной богини, – учтиво ответил Нурарихён и мягко присел на указанное место.

Дальше шло таинство чайной церемонии. Оно не нарушалось лишними словами, а было исполнено изящными движениями богини солнца. Играла негромкая музыка. Чирикали веселые птицы, скачущие по стеблям виноградных лоз.

Нурарихёну предстал шанс оглядеться по сторонам. Давненько боги не приглашали повелителя ёкаев для совместного распития напитков. В павильоне богини солнца было минимальное количество вещей. Стены свивались из виноградных лоз, вверху образуя подобие плотной крыши, но пропускающие сквозь себя достаточное количество света. Пол же представлял собой покров мягкой травы, на которую можно ступать без боязни сломать стебли – трава почти сразу же распрямлялась.

Небольшой костерок потрескивал под чайником. Вскоре закипела вода. Богиня заварила чай и с поклоном передала тяван Нурарихёну. Тот отведал и закатил глаза от удовольствия. Всё-таки не зря говорят, что чай пришел с небес – вкус был поистине изумителен.

Дальше пришла очередь второй заварки, при которой уже можно было говорить, не нарушая таинства церемонии. Сначала повелитель ёкаев и богиня солнца поговорили о пустяках, которые ничего не значили, но имел значение сам разговор. Нельзя было сразу переходить к делам, чтобы не показаться невежливым.

Наконец, богиня решила озвучить цель приглашения повелителя ёкаев:

– Мудрый Нурарихён, я поистине озабочена тем, что сейчас происходит в мире живых.

– Вы имеете в виду растущее напряжение и постоянно вспыхивающие войны? – спросил Нурарихён.

– Вы прозорливы, мудрый Нурарихён.

– Могу сказать в ответ, что люди всегда воевали. Вся их история – это череда битв, разрушений и созиданий. Не было ни одного года, чтобы где-то не вспыхивали конфликты. Ведь это люди, а они по природе своей агрессивны.

– Но ведь раньше было не в таких масштабах…

– Чем больше людей становится на планете, тем больше их умирает, – философски пожал плечами повелитель ёкаев. – Это принцип жизни.

– Однако, сейчас готовится нечто иное. Вы слышали, что повелительница Дзигоку хочет прорваться в мир живых?

– Один раз Эмма, бывший повелитель Дзигоку, уже попытался это сделать. Но тогда у него ничего не получилось…

– И во многом это ваша заслуга. Ведь он опирался на ваших слуг…

– Да, но… Я понял в какой-то момент, что люди достойны того, чтобы жить.

– Скажите, а понять вам помог один беловолосый молодой человек с татуировкой веточки сакуры на щеке?

– Вы тоже знаете его, – мягко улыбнулся Нурарихён.

– Знаю. И знаю, что сейчас он помогает Оиве снова истончить грань между мирами…

– Да? Он жив? Насколько я помню, человеческий век недолог, а наша встреча была давно по людским меркам.

– Он жив. Он служит Оиве и является Идущим во тьму. И ему остается сделать последний шаг, чтобы Тьма пришла в мир живых.

– Так почему бы нам не пресечь этот шаг? – спросил повелитель ёкаев. – Не станет Идущего и некому будет шагать.

– Всё не так просто, – вздохнула Аматэрасу. – С этим человеком связано пророчество. И оно гласит, что именно он нарушит привычный ход истории. Что будут большие жертвы и разрушения, но пророчество не говорит о том, что на месте разрушений появится новый мир. Улучшенный, освобожденный от прежней грязи. А как это сделает молодой человек с татуировкой на щеке – об этом не говорится. Возможно, это как раз сделает его смерть. А возможно, его жизнь.

– Так что же нам делать, богиня солнца? – спросил Нурарихён. – Оставить его в покое и просто наблюдать?

– Мы можем помочь ему…

– Последний раз моя помощь вышла ёкаям боком. После той грандиозной битвы люди почему-то решили, что во всём виноваты ёкаи и начали истреблять моих слуг, – мрачно заметил повелитель ёкаев.

– Я знаю об этом, мудрый Нурарихён, – кивнула Аматэрасу. – Но люди истребляли в основном тех, кого считали опасными для себя.

– Да? Кому могли причинить боль кодама? Эти маленькие существа, которые даже муравья не обидят. Но люди истребляли также и их.

– Они это делали из страха. Люди всегда боятся того, чего не понимают и не приемлют, – со вздохом произнесла богиня солнца.

– Тогда, может быть, всё-таки стоит показать им настоящий страх? – взглянул в глаза Аматэрасу Нурарихён. – Может стоит показать тех, кого на самом деле стоит бояться?

– Они сами это увидят, – ответила богиня солнца. – Вот только… Я думаю, что стоит помочь беловолосому хинину и спасти как можно больше народа. Если мы не в силах предотвратить излом мира, то хотя бы стоит попытаться сгладить острые углы.

Нурарихён сделал ещё глоток и поставил тяван на стол. Он поклонился:

– Я буду на вашей стороне, богиня солнца. Ведь остатки ёкаев живут рядом с людьми, а если Оива придет к власти, то вряд ли она захочет видеть тех, кто поддерживал её брата. Я приложу все усилия, чтобы помочь хинину в его нелегкой борьбе.

Глава 7

Когда мы прощались с родными в аэропорту, к нам подошел ректор Одзава с человеком, у которого были невероятно белые волосы. Он как будто лежал месяц в ванной, наполненной перекисью водорода. Но форма на поджаром теле и три звездочки поверх трех алых полосок на золотом фоне говорили о том, что перед нами целый полковник. А это уже не хухры-мухры. Это уже что-то с чем-то!

В руке у полковника был небольшой дипломат. Вторая же рука четко опущена параллельно туловищу. Все движения отточены, уверены и максимально экономичны.

Мы вчетвером выпрямились, а потом коротко поклонились. Так как мы были без головных уборов, то это приветствие допускалось. Ректор тоже сделал вежливый поклон. Полковник же отдал честь, коснувшись пальцами кокарды.

Одзава кашлянул и начал:

– Всем добрый день. Рад видеть вас исполненных здоровья и хорошего настроения. Разрешите представить вам посланника от Сил Самообороны…

– Простите, господин Одзава, позвольте мне самому представиться, – прервал его речь полковник.

После этого он обратился к Кенджи Утида, словно почувствовав в нем самую аристократичную кровь:

– Добрый день, господин Утида. Рад, что ваша дочь будет отстаивать честь нашей страны на международных военных играх. Разрешите представиться? Полковник сухопутных сил Хамада Тэкэо, инструктор и тренер нашей четверки.

– Добрый день, господин Хамада. Рад познакомиться, – поклонился Кенджи, а после представил свою жену, Норобу и стоящего рядом Сейташи Окамото.

Да, мы настояли на том, чтобы у нас не было больших проводов. Минимум провожающих, а то весь состав бывших босодзоку изъявил желание проводить босса, его невесту и двух помощников в дальний путь.

– Скажите, господин Хамада, а где будут проходить военные игры? – спросил глава клана Окамото.

– Во избежание попыток вмешаться в игры информация о месте проведения засекречена, – покачал головой полковник. – Сами понимаете, в наше время очень многие страны захотят помочь своим ставленникам. Тем более, что сейчас будет испытываться ещё и технология нового формата… Поэтому, чтобы не было как у Норвегии, где астматики бегают на лыжах и забирают главные призы, все участники прошли полное обследование, чтобы только здоровые смогут участвовать в играх. Здоровье и технологии будут шествовать рука об руку, поэтому мне необходимо сейчас попросить участников надеть вот это…

С этими словами полковник открыл дипломат. На черной шелковой подкладке, чуть утопленные внутрь, лежали четыре металлических браслета с небольшими белыми блямбами по центру. Похожие на часы, вот только вместо циферблата красный круг.

Флаг Японии?

– А что это? – спросил я, внутренне уже догадываясь о происхождении металла.

– Блокаторы оммёдо, – проговорил полковник, подтверждая мою догадку. – Такие же браслеты будут у остальных участников международных военных игр. Это условие, которое впервые задействовано в таких соревнованиях. Теперь даже самые сильные студенты ранга «Виртуоз» сравняются по силе оммёдо с участниками ранга «Солдат». Не волнуйтесь, каждого курсанта будут оберегать с помощью пяти Доспехов Духа, наложенных извне. Но это единственное, что может быть задействовано из оммёдо.

– Но для чего это нужно? – спросила Кацуми.

– Для того, чтобы показать настоящую силу, быстроту и смекалку курсантов, – ответил полковник.

– А без браслетов они разве не покажут свою силу, быстроту и смекалку? – задал вопрос Норобу.

– Отчего же, могут и показать. Однако, без дополнительного усиления в виде оммёдо будет ясно видно – какая из стран наиболее приспособлена к ведению боевых действий в трудных условиях. Конечно, вы можете отказаться, но тогда наша страна окажется снятой с соревнований, – проговорил полковник.

Мне почему-то это не понравилось. Конечно, я слышал о развитии нанороботов во всем мире, но вот чтобы так… Тут явно что-то было не то. Да ещё и такая секретность…

Полковник посмотрел на циферблат наручных часов:

– У вас две минуты на размышление. По истечении времени жду вашего решения.

После этого он отошел на несколько шагов и начал наблюдать за информационной доской, словно там показывали цветастый мультик Миядзаки. Мы же собрались кучкой для обсуждения.

– Мне это не нравится, – тут же озвучил мои мысли Норобу. – Слишком это всё неожиданно и непонятно.

– Да-да, здравствуйте, господин Таканава, – услышал я голос Окамото, разговаривающего по телефону. – Позвольте поинтересоваться – наших курсантов военной академии в аэропорту встретил господин Хамада, что это за человек? Можно ли ему доверять? Да? Да, похож. Да, светлые волосы. Да, полковник. Спасибо, господин Таканава, рад слышать ваш голос и в ближайшее время ожидаю вас в гости. Всего доброго.

После этого господин Окамото посмотрел на нас:

– Этот человек и в самом деле от Сил Самообороны Японии. Генерал Таканава лично знаком с ним.

– И бумаги у него были в полном порядке, – сказал ректор Одзава. – Я сам сначала удивился подобному раскладу, но… веяния времен приносят свои изменения. И больше чем уверен, что наши дети справятся и без оммёдо на соревнованиях.

– Я тоже уверен в своих силах, – тут же напряг руку Малыш и показал бугристый бицепс. – Я даже один стою десятка других игроков.

– Ну да, ну да, – одернула его Шакко. – Ты же воин хоть куда!

– На самом деле я бы отказался, – выразил я своё мнение. – Как и сэнсэй Норобу я считаю эту ситуацию слишком неожиданной. Нас не предупреждали о подобном.

– Во время войны может случиться много неожиданностей, – проговорил ректор задумчиво. – Если лучших курсантов решили поместить в подобные условия, тогда это означает, что и в самом деле верят в пророчество об уходе магии прочь из мира. Наложенные Доспехи Духа в самом деле лишают возможности повредить курсантам. Но вот прочее… Ребята, вы уверены в своих силах?

– В своих силах мы больше, чем уверены, – проговорил я. – Однако, эти условия… Почему они испытываются на курсантах, а не на опытных воинах?

– На самом деле должен признаться, что наши костюмы уже испытывали опытные воины. И они показали, что компания Окамото не зря коптит небо, – проговорил Сейташи Окамото. – Но тогда было разрешено оммёдо, а сейчас… Похоже, что сейчас решили совместить наблюдение за боевыми действиями в условиях полного отсутствия магии с военными играми. И да, мне тоже будет интересно понаблюдать за нашими костюмами. Мы учли все прошлые ошибки и довели костюмы если не до совершенства, то стали очень близко к нему.

– И к тому же мне звонил лично император и просил проследить за тем, чтобы наша группа курсантов не ударила в грязь лицом, – подхватил ректор Одзава.

– За моей дочерью будет смотреть лично император? – спросил Кенджи Утида.

– Да, международные военные игры будут освещаться на весь мир, – кивнул Одзава.

– Ох, а если я буду ненакрашенная? – спросила Шакко.

– Тогда мне придется сгореть со стыда, – покачал головой Малыш и приобнял невесту за плечи. – Чудачка, на тебе же будет лицевой щиток! Никто не увидит.

– Зато я буду знать, – буркнула Шакко в ответ.

– Ну что, дети, решать вам. Если вы согласны, то поднимите руки, – хмыкнул ректор Одзава.

Малыш и Шакко тут же подняли руки. Кацуми посмотрела на меня, а потом тоже подняла пальцы на уровень плеч.

– И всё равно мне это не нравится, – покачал я головой. – Чуйка у меня какая-то дурная…

– Да ладно, босс, мы же всех и без оммёдо сделаем! Чего нам бояться? Или ты опасаешься за Кацуми? Вон, даже она сама за себя не опасается, а ты…

Насмешливые взгляды Шакко и Малыша сыграли свою роль. Не хотелось подводить страну в такое время. Да и Окамото тоже не просто так давал нам свои костюмы – он явно рассчитывал на нашу победу. Получалось, что только мы с Норобу были против. Двое против большинства…

И если я сейчас откажусь, то Япония не будет участвовать в играх. И наша с Кацуми свадьба, как и свадьба Малыша с Шакко, которые уже были назначены на определенный день после игр, тоже могут не состояться? Или состоятся, но без того флера, который планировался? Конечно, мне это не нравилось, но я всё-таки поднял руку.

По возвращении полковника Хамада мы ответили, что согласны. Сами же и защелкнули на запястьях браслеты.

Дальше последовали прощания, путь на отдельно стоящий самолет и погрузка. Мы тронулись, оторвались от асфальта и полетели. Долго летели. Очень долго… Ещё и две пересадки за два дня сделали…

Наконец мы приземлились в аэропорту Кахулуи. Да, именно так было написано на фасаде здания.

– Ого, да мы на Гаити? Что же вы не сказали? – возмущенно проговорила Шакко. – Я бы купальник взяла…

– Он вам не понадобится, – проговорил полковник. – Перегружаемся в вертолеты и летим на место первого соревнования.

– А костюмы? – спросил я.

– Можете в вертолете переодеться, – буркнул полкан.

– Ну, там не вполне удобно, – проговорил Малыш. – Нам лучше надеть костюмы перед полетом, чтобы ничего не потерять.

– Десять минут достаточно? – спросил Хамада.

– Думаю, что и раньше управимся, – ответил я.

Управились за восемь. Дальше нас провезли автобусами до отдельно стоящей вертолетной площадки, откуда мы все вчетвером погрузились в небольшой вертолет. Винтокрылая птица после нашего проглатывания раскочегарила винты и вознеслась ввысь.

Так высоко поднялась, что погрузилась в облака. И сквозь эту пелену продолжила движение, словно скрываясь от каких-то других хищных птиц. Ещё одно похожее на нас винтокрылое создание мелькнуло чуть поодаль. Мелькнуло и пропало.

Вскоре вертолет окутал синеватый туман. Он словно заключил нас в голубую сферу, непроглядную, плотную. Я увидел сквозь синий туман летящих неподалеку соседей, далекая же Земля скрывалась в дымке.

С какой скоростью мы летели, что находилось под нами? Ветер не проходил сквозь тонкие стенки, вообще никакого потока воздуха не ощущалось. Зато этот синий туман не мешал дышать – он ничем не пах, и если бы не цвет волнистых завитков за стеклами иллюминаторов, то можно и не обращать внимания.

По внутреннему хронометру мы летели около получаса, когда под платформой из дымки возник контур черной земли. Мы начали спускаться. Защитная сфера словно лопнула и резкий ветер в отместку за то, что его не пустили во время полета на борт вертолета, разодрал синий туман в клочья, как сторожевой пес разрывает штаны на неудачливом воре. Летающая птица села аккуратно, без толчков и подергиваний.

Наш вертолет остановился на черной каменистой поверхности. Она выглядела окаменевшей ноздреватой губкой, тут и там валялись мелкие камешки. Я огляделся по сторонам. Ещё одна гора возвышалась вдалеке, словно огромный прыщ на лбу подростка, который должен вот-вот прорваться.

Каменистая площадка, где мы остановились, обрывалась с одной стороны и образовывала огромный круг внизу. С другой же стороны коричневая поверхность с черными проплешинами тихо спускалась вниз, к зеленеющему подножью. Всюду лежат обожженные валуны – как большой лошадиный навоз, как большая черная живучка. Край кратера растянулся на огромное расстояние, будто бортиком окружил арену, а в центре клокотала, бурлила и плевалась вверх алыми языками пламени жидкая кровь Земли.

– Эх, и ни хрена же себе, – выдохнул Малыш и этими словами выразил общее мнение.

Жар от лавы чувствовался даже отсюда. Мне как-то приходилось в прошлой жизни скрываться в кочегарке у доброго истопника дяди Жени. Истопник тем вечером испил плату за ночь от зашедшего гостя, и завалился спать. Мне же пришлось полночи подкидывать в гудящую топку уголь, чтобы отопление в больнице не упало, и истопника не выгнали с работы. Тот жар от топки как раз и напоминал воняющие химическим заводом волны, которые катились из центра кратера, когда ветер менялся и гнал их на людей. Слезились глаза, дышать было кисло. На головы сыпалась мелкая черная крошка. Пришлось включить фильтры костюма и заблокировать прямой доступ воздуха.

– Если и есть на свете ад, то вход в него начинается здесь, – пробормотала Шакко.

– Я знал, что будет жарко, но не думал, что именно так, – проговорил я задумчиво.

Сквозь дымок, идущий от лавы, я отчетливо видел, как вертолеты приземлились по четырем сторонам света на кратере. Крошечные фигурки выпорхнули из летающих птиц и тоже вступили на горячие камни.

– Это прибыли ваши противники. Пора представить себе тех, с кем вам придется сражаться за выход в финал, – проговорил Хамада. – С вами сегодня сойдутся американцы, норвежцы и испанцы. Весьма горячие ребята, должен вам сказать…

В это время из бурлящей лавы начало подниматься что-то невероятных объемов. Что-то такое, что могло запросто быть домом для тысячи семей. Если бы от четырех групп можно было провести прямые линии, то точно над их пересечением в воздухе задрожал светлый кокон, похожий на яйцо огромной курицы.

– Это что ещё за хрень? – я кивнул на возникший объект.

– Эта «хрень» у нас господином Абэ зовется, – проворчал Хамада. – Только он один появляется под токатту и фугу ре минор Баха.

Что? Господин Абэ? Но как? На международных военных играх? Что за херня?

Светлый кокон уплотнялся, приобретал знакомые черты лица. В воздухе загремела тревожная органная музыка. Играл орган, тяжелые, торжественные звуки должны подчеркнуть величие появления правителя годов Земли. Вот на коконе, под очередной грохочущий пик музыки, проявились глаза, черные, как застывшая лава по краям кратера. Прямой нос, узкие губы, мне даже удалось увидеть тонкую ниточку шрама, что спускалась от правого уголка, словно господин Абэ пустил слюну при виде курсантов и их инструкторов. Зачесанные назад седые волосы открывали большой лоб с глубокими бороздами морщин.

Вырисовывалось лицо человека, который привык повелевать. Вот оно, знакомое лицо, крутится над лавой, как курица-гриль на жаровне. И я точно знаю, что ничем хорошим это не закончится!

Торжественная музыка взмыла вверх и лавиной ухнула вниз. Наступила тишина, особенно ощутимая после грохочущей музыки. В этой тишине морским прибоем раздавались всплески и шум волнующейся лавы. Лицо господина Абэ окончательно сформировалось, и тонкие губы дрогнули.

– Доброго здоровья и долгих лет жизни, многоуважаемые правители нашей планеты! – прозвучал мягкий баритон, казалось, что господин Абэ стоит рядом и говорит, не напрягая голос.

– Рад вас приветствовать на первом соревновании Черных Игр! Эти Игры примечательны тем, что они приходят на смену «Черного Кумитэ»!!! То самое соревнование изжило себя и пришло время новых зрелищ! Пришло время нового испытания для героев!

– Что творится? Какое «Черное Кумитэ»? – спросила Кацуми.

Я только поджал губы. Ничем хорошим это не закончится. Вообще ничем хорошим…

– Как всегда мы собрали самых отъявленных преступников со всего мира! Вся человеческая мерзость и грязь является воплощением этих существ! Но! Против них выйдут наши герои! Самые отважные и смелые люди! Настоящие аристократы и аристократки! Соль Земли! Лучшее воплощение света и добра! Нашими героями станут четверо курсантов военной академии Японии! Эти четверо курсантов успели зарекомендовать себя с самой лучшей стороны! И вот пришло время испытать их! Да настанет же эра нового «Черного Кумитэ»! Эра группового насилия и убийства! Только лучшие достигнут финала нашей трагической игры! И, господа… делайте ставки, кто выйдет в финал!

– То есть как? – обернулась к Хамаде Кацуми. – Это что же?

– Это звездец, моя родная, – ответил вместо улыбающегося полковника я. – Нас заманили в ловушку. Я прошел два «Черных Кумитэ» и… Шакко, скажи.

– Это не то место, где карают или милуют. Тут нужно биться до конца! – выпалила Шакко, пока я подбирался ближе к беловолосому полковнику.

– Ха! – прыгнул я на улыбающуюся тварь.

Но мои руки схватили воздух. В последний миг сверкнула молния всполоха и раздался громовой голос Хамады:

– Если вы доживете до последнего испытания, то я встречусь с вами, курсанты! Ха-ха-ха, как же легко было вас обдурить! Как же легко вы позволили надеть на себя блокираторы оммёдо! Теперь только ваш ум, ваша скорость и ваши данные могут позволить вам выжить! Хинин, я надеюсь, что ты доживешь до встречи со мной в финале соревнований!

Глава 8

– Что же делать-то, босс? – спросил Малыш, поглядывая на остальных участников, стоящих по краю кратера вулкана. – Нас же будут искать?

– Ага, и, может быть, даже найдут, – буркнул я в ответ. – На разбившемся самолете. Подкинут наши мертвые тела и потом допытывайся – раны мы получили при падении, или же при насильственной смерти. А вот тот синий туман… Мне кажется, что он не спроста окутал остров.

– Но как же так? – подала голос Кацуми.

– Да вот так, – вздохнул я. – Попали мы в ловушку, милая. А ведь мне сразу всё это не нравилось…

В это время небольшой участок камня перед нами начал подниматься вверх, как останавливающий столбик на парковке. Толщиной с ногу слона, он медленно выползал из каменистой поверхности. Поднявшись на уровень полутора метров, столбик вздрогнул и от него в разные стороны отошли небольшие ответвления. Он стал похож на «деревянного человека» для тренировки каратистов, кугнфуистов и других «истов».

На каждом ответвлении, оказавшемся полочкой с невысокими бортиками, лежало по два шара, голубой и черный. Всего четыре ответвления, будто на краю кратера выросла каменная елочка с новогодними шарами. Хотя, такую елочку мог представить себе только какой-нибудь поклонник кубизма с очень бурной фантазией. Я заметил, что подобные «елочки» выросли и перед другими кандидатами.

– Инструкторы, вашим подопечным выдаются нейтральные гаджеты, которыми вы не сможете управлять. Это сделано для того, чтобы вы не могли влиять на ход соревнований. Они должны храниться у кандидатов вплоть до окончания «Черных игр», либо жизненного цикла. Ваша задача – проследить за этим, – огромная голова господина Абэ выдала странную фразу предупреждения. – На каждом из участников надет браслет, блокирующий магическую силу. И этот же браслет будет следить за участниками. Если те откажутся участвовать, то браслет тут же сделает укол сильнодействующим ядом. Нашим Играм не нужны слабаки! Мы все жаждем шоу!

Мы посмотрели, что делают наши будущие соперники. А что нам оставалось делать? Ведь мы остались без нашего… инструктора, чтоб ему пусто было! И не хотелось испытывать правдивость слов Абэ. Чувствовалось, что он не звездел.

Так что делали инструкторы наших соперников? Черные они совали в руки кандидатов, а голубые клали у ног. Я тоже взял два шара и ощутил гладкость и тяжесть морских голышей. Особенно непривычно смотрелись голубые камни на пористой, похожей на пемзу, поверхности края кратера. Мои друзья поступили также. «Ёлочка» втянула в себя «ветви» и ушла в породу, через пять секунд ёе верхушка ничем не отличалась от остального каменистого пейзажа. Похоже, что устроители всерьез заморочились подготовкой такого соревнования.

– Что это за шары? – спросила Шакко. – Мы ими в вышибалы будем играть?

– Как бы нами в вышибалы играть не начали, – вздохнул я.

Другие инструкторы что-то говорили своим подопечным. Их разговоры были не слышны. Соревнования соревнованиями, но выдавать тайны и секреты возможным противникам…

– Кандидаты, займите свои позиции! – прогремел голос господина Абэ.

Над каждой группой людей в небе возник черный прямоугольник. Словно черный квадрат сошел с картины Малевича, чуть растянулся по длине, размножился на четыре стороны и завис, подобно надгробной плите.

Я нахмурился, когда увидел, как из шаров вылетели черные щупальца и поползли по рукам кандидатов. Голубые шары у ног расплылись в круглые лужицы и затвердели, превратившись в дисколеты. Словно большие голубые тарелки…

А ведь я видел такие у Окамото – на них можно было встать и даже полетать не очень долго. Сам пробовал и управлять ими было не трудно. Переносишь вес на носки и дисколет летит вперёд, на пятки – назад. И точно также можно было отклоняться влево-вправо. Приседая и подпрыгивая можно регулировать полет по высоте.

В наших руках появились палки с ловушками на одном конце и острыми копьевидными отростками на другом. Да и на концах ловушек красовались острия, делая их похожими на медвежьи лапы. На костюмах появились шипы на плечах, коленях и ступнях. Да и наши костюмы стали белыми с красным пятном на груди. Система молчала, похоже, что легкая окраска никак не влияла на характеристики и показатели костюмов.

– Берегите себя, кандидаты, и покажите хорошую игру! – проговорил господин Абэ и тут же рявкнул. – Взлетели! Осмотрите свои флаги-ворота и выберите одного участника, который будет защищать их!

– Что нужно делать, Изаму? – спросила Кацуми.

Я в нескольких словах описал принципы действия дисколетов. Потом попытался успокоить и сказал, что всё будет хорошо, что мы справимся и что дальше будет легче…

Сказал, а сам себе не верил. Что-то за лютую херню затеял господин Абэ и тот гребаный блондин!

Мы вступили на голубые дисколеты и те подняли нас к небу, к мерцающему черному квадрату. Впрочем, этот квадрат вскоре замерцал и превратился в белое поле с алым кругом посередине. Флаг Японии заплясал в небесах. Вскоре и другие квадраты превратились в подобия флагов. Американский, норвежский и испанский.

Я поднимался на дисколете и смотрел, как с других концов кратера к своим воротам поднимаются иные команды. В вечернее небо поднялись одетые в красное с голубым крестом норвежцы, звездно-полосатые американцы и красно-желтые испанцы. Форма должна была указать на цвет страны, за которую выступают кандидаты. Дышать стало очень трудно, воздух казался насыщен кислятиной и запахом гнили.

– Не бзди, Малыш! Прорвемся! – донесся веселый голос Шакко.

– Да это не я так навонял, это всё вулкан, – ответил её жених.

– И я чуть-чуть, – подхватил я шутку.

Стик-ловушка у Малыша был больше, чем у остальных, шипы длиннее, а крючья выдавались на целый метр в разные стороны. Он должен был защищать ворота-флаг.

В руках покачивались стики-ловушки. Удобные, словно черенки лопат, вот только на лопатах не ставят с одной стороны когти, которые длиннее зубьев от граблей, а на другой стороне скальпельное лезвие штыка. Мы поднялись к воротам и развернулись к вращающейся голове господина Абэ. Она продолжала вращаться над небольшой кипящей лавовой трещиной в каменистой породе.

– Кандидаты! Вам выпала великая честь своим примером показать – какой неправедной жизнью вы жили и что вы обрели в итоге. Финалистам соревнований даруется жизнь! Они пройдут через очищающее пламя и станут одними из лучших! Сейчас начнется игра в лакросс. Правила просты до безобразия. Вам нужно этим мячом, – возле головы господина Абэ возник светящийся шарик, – забить гол любой команде. Команда считается проигравшей, как только ей забьют четыре гола или же от команды останется один человек. Чтобы ваша игра не превратилась в банальное побоище уточню маленький нюанс – атаковать можно только тех, у кого мяч. Или только тем, у кого есть мяч. На этом правила заканчиваются.

– Да уж, правила просты – убей других, чтобы выжить самому, – буркнул я.

– Что? – ахнула Кацуми.

– Кацуми, это соревнования на жизнь и смерть, – пояснил я. – Тут нет места жалости. Либо мы выиграем, либо убьют нас. Против нас выставили смертников, для которых замаячил шанс выжить. И они будут драться ради этого шанса до конца.

– Чтобы вам было веселее играть, я приготовил небольшой сюрприз! – прозвенел радостный голос господина Абэ. – Увидите в процессе игры! Начинаем отсчет! Три!