Текст книги "Ледяной остров (в сокращении)"

Автор книги: Алексей Кудашев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)

Пока он занимался своей кулинарией, мы перед входом в бревенчатое зимовье поставили и нарядили чем могли большую елку.

Праздник начался часов в десять вечера проводами старого года. Для начала Степан поставил на общий стол несколько банок консервированной колбасы. Понятно, было чем и запить не сухую же колбасу есть. Когда подошло время встречать Новый год, от колбасы осталось одно воспоминание.

–Неси твоего сига,– попросил я Степана. Он направился к небольшой пристройке, служившей кухней, но то ли керосиновая коптилка плохо светила, то ли ноги от дневной усталости заплетались, только он, возвращаясь из кухни, споткнулся о порог, и аккуратно уложенные на сковороде куски рыбы перекочевали на пол в свежую стружку и опилки, которые он не успел убрать, когда мастерил импровизированный стол. Растерянно стоял он над пропавшей, как ему казалось, рыбой, не зная, что предпринять.

–Собирай, а то не успеем!– крикнул кто-то. И Степан, не раздумывая, сгреб куски рыбы с опилками и стружками на сковороду и поставил ее на стол. Ничего, выпили по очередной и съели. И знаете, очень даже вкусно было. Что ты смеешься, Вера? Опилки вполне съедобная вещь, не хуже твоих блинчиков с икрой.

Рыба только распалила наш аппетит. Пришлось командировать Степана за борщом. Но на этот раз нам еще больше не повезло. В поисках борща он бродил в темной кухне. Нам было слышно, как гремели падающие предметы. Наконец он добрался до угла, где на полу стоял бачок, и наступил на него. Крышка, вывернувшись, полетела на пол, а валенок Степана погрузился в борщ. То, что осталось в бачке, он поставил перед нами. Ничего, опять съели. Только снова не наелись, а у Степана больше ничего не было.

Решили из мороженой зайчатины приготовить строганину.

Но заяц – не олень,-костляв, и строгать у него было нечего.

–Давай руби,-крикнул кто-то,-будем есть рубанину!

Утром, чтобы не тратить много времени на приготовление завтрака, решили закусить рубаниной. Тут я вспомнил, что в снегу, на крыше зимовья, где хранились заячьи тушки, лежит случайно закинутый туда ободранный одичавший кот, попавший в заячью петлю. Я предупредил об этом Степана.

Степан долго не возвращался с улицы. Наконец, растерянный, он появился в дверях с двумя зайцами в руках. Остановившись у порога, он стал шарить взглядом по полу.

–Что случилось, Степан? – спросил я его.

–Григорий Иванович, никакого кота больше там нет,-виновато улыбнулся Степан, глядя на валявшийся у его ног кошачий хвост-все, что осталось от новогоднего пиршества.

Григорий Иванович замолчал, глядя в сгущающихся сумерках на товарищей, и довольная улыбка пряталась в его соломенных усах.

– Григорий Иванович, а сознайтесь, это вы только сейчас придумали насчет кота и про валенок? – перестав смеяться, спросила Вера.– Я же по вашим глазам вижу.

– Вот чудак человек! Не верит! Да ты дай мне сюда кота, я живо покажу, как его сырого едят.

Новый взрыв смеха перешел вдруг в торжествующий крик.

Люди вскочили навстречу яркому снопу света, разрезавшему сгущающиеся сумерки. А еще через минуту по веревочной лестнице, спущенной с вертолета, на островок, в объятия товарищей спустились Трофимов и Ветров.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

После болезни Ольге все казалось обновленным: и зелень деревьев, и приятно хрустевший под ногами белый ракушечник на аллеях бульвара, и серо-голубое море, и лазурное небо, и свежий пьянящий воздух, согретый утренним солнцем. Какая-то непонятная, неосознанная радость охватила ее всю, и хотелось не идти, а бежать, бежать вприпрыжку. Но сил еще не было, приходилось то и дело отдыхать.

Дойдя до бульвара, Ольга устало опустилась на скамейку.

Оглянулась. Подъезд дома, в котором она жила, был совсем рядом. "До чего ж я слаба. Куда уж тут бегать". Мимо нее торопливо шли люди. "Как бы мне не опоздать,– посмотрела Ольга на часы. Прежде четверти часа хватило бы на то, чтобы путь из дому до лаборатории пройти дважды. А сейчас!"

Ноги стали совсем непослушными. Ольга встала.

Вот и лаборатория. Казалось, здесь все было по-прежнему.

Не успела Ольга осмотреться, как в комнату влетела всегда радостная Таня Березина.

– Что тут у нас нового, Танюша? – спросила Ольга, высвобождаясь из бурных объятий подруги.

Торопясь рассказать обо всем, что произошло в отсутствие Ольги, Таня не успевала за своими мыслями и говорила отдельными, мало связанными между собой фразами, сыпала ими, как горохом, перескакивая с одной темы на другую.

– Ой, как трудно было без тебя, Ольга. Алексей Петрович дал нам новое задание... А ты похудела и побледнела. Только тебе это идет. Ты еще красивей стала-... Ой! А где же твои косы? Отрезали в больнице? Ой, как жалко! Хотя так даже лучше...-Таня замолчала, рассматривая улыбающуюся подругу.

Потом затараторила снова: – Ну так вот, это новое задание... Но я же химик. А тут эти коэффициенты теплопроводности и все такое. Чистая физика. Хорошо еще, Алексей Петрович помогает. А то бы нам самим ничего не сделать. Бассейн построили, теперь в нем работаем, лед делаем. А какое помещение отгрохали! Сейчас оттуда не выходим. Даже прическу сделать нет времени.-Таня поправила свои прекрасно уложенные каштановые локоны.-А в театре новая опера... Катя Иванова электронный газоанализатор разбила. А вчера с мостков в бассейн Сорокин свалился, прямо в ледяную воду. Было так смешно, когда он вылезал. Скользко ведь. А Алексей Петрович очень испугался... он ведь недавно перенес воспаление легких...

– Кто? Алексей Петрович? – с тревогой спросила Кириллова.

– Да нет же, Сорокин этот. Знаешь? Ну, противный такой,– хохоча, говорила Таня.– Целую мензурку спирта у меня выпил, все заболеть боялся. Марфа Ивановна костюм ему сушила, а он в ее халате сидел. Вот была умора! Ты бы только посмотрела!

Слушая Таню, Ольга и сама не выдержала – расхохоталась.

– Знаешь, Танюша, я ведь ничего толком не поняла. О каком новом задании ты говоришь? Какая физика, какой бассейн, какое новое помещение, какой лед и что вы вообще тут делаете? Расскажи ты мне все по-человечески.

– Ну вот, видишь, Ольга, какой плохой из меня докладчик. Пойдем, я тебе лучше все покажу.

– Хорошо. Показывай.– Ольга встала.

– Сначала к палеонтологам. У нас это сейчас самый отстающий участок.

Задребезжал телефон.

– Танюша, здравствуй! – услышала Ольга мужской голос.

– Нет, это Кириллова.

Ответа не последовало. В трубке слышно было только сдержанное дыхание. Чувствовалось, что человек на другом конце провода страшно смущен, и Ольге показалось, что сейчас он положит на рычаг трубку. Но тот, очевидно, преодолев смущение, извинился, поздоровался с Ольгой, спросил о ее здоровье. Это был Зарубин.

– Так вам Таню? Она здесь,– Ольга, улыбаясь, передала трубку.

По тому, как отвечала Таня Зарубину, как в ее голосе нет-нет да прорывались ласковые нотки, Ольга все поняла; и когда Таня положила трубку, она нежно привлекла подругу к себе.

– Он хороший,-смутилась Таня.

– Да. Ты счастливая.

– Правда, Оля? Тебе он нравится? – Таня крепко обняла Ольгу. Потом, откинув голову, посмотрела на нее сияющими глазами. – А ты?

– Что я?

– Алексея Петровича ты любишь? – прямо спросила Таня.

Бледные щеки Ольги вспыхнули. Губы ее беззвучно прошептали:

–Да.

– А он?

– Не знаю...

– А я знаю,– лукаво вскинула ресницы Таня.– Он тебя очень любит. И если бы я была мужчиной, обязательно в тебя влюбилась, и никого бы к тебе близко не подпустила...

– Разболтались мы с тобой. Танюша. Пойдем,-в голосе Ольги слышалась напускная серьезность, хотя глаза выдавали ее не меньше, чем Таню.

В палеонтологическом кабинете их встретил чистенький седенький старичок в белом костюме, Афанасий Евграфович Костерин. За особую страсть к ископаемой фауне его в шутку прозвали Остракодой.

Костерин потащил Кириллову к микроскопу.

– Вы посмотрите, Ольга Петровна, какой исключительный образчик.

Ольга из вежливости заглянула в микроскоп. Над самым ее ухом звучал воркующий голос Костерина:

– Обратите внимание, Ольга Петровна, какое у нее брюшко...

– Афанасий Евграфович,– перебила палеонтолога Таня,– имейте совесть! Ольга Петровна только что из больницы вышла, а вы пичкаете ее своими ракушками.

– Не ракушками, а остракодами из семейства клодонеллид.

– Ну, это одно и то же,– засмеялась Таня.– Пойдем, Ольга.

– Да, кстати, Ольга Петровна,– засуетился Костерин,– нам бы еще двух-трех палеонтологов, а то мы не справимся. – А сколько у нас сейчас палеонтологов?

– Десять человек.

– А было?

– Двое. Но ведь увеличился объем работы. Морские отряды нас сейчас завалили материалом, а Дубравин требует все это обработать как можно скорей.

–Ну где же я вам сейчас возьму палеонтологов? Буду иметь в виду.

– Пожалуйста, я очень прошу,– говорил Костерин, провожая Ольгу до двери.

Когда Ольга побывала во всех кабинетах и лабораториях, Таня потащила ее в новое помещение. У Ольги от слабости подкашивались ноги, а перед глазами плыли зеленые круги.

Таня что-то щебетала, но Ольга не слушала ее. Она думала лишь о том, чтобы не упасть и не выдать своей слабости. Стиснув зубы, она шла вслед за Таней в конец коридора.

Случайно Таня обернулась к Кирилловой и сразу же умолкла на полуслове: лицо Ольги было серо-зеленым.

– Тебе плохо?-испугалась Таня, беря Ольгу под руку.

– Нет, ничего, я чувствую себя хорошо... Так, небольшая слабость...

Таня испугалась за подругу:

– Может, тебя лучше проводить домой? Садись здесь, я сейчас вызову машину.

– Нет, нет. Идем в новое помещение.

– Хорошо, тогда пошли сюда,– и Таня толкнула дверь, перед которой они оказались. Она почти силой усадила Ольгу на диванчик.

Ольга удивленно осмотрелась. Прежде здесь размещалась лаборатория глинистых растворов. Сейчас тут не было ни лабораторных столов, ни контрольных приборов. Вдоль стен стояло несколько шкафов. Таня кинулась к одному из них.

– Ты, Ольга, туфли какого размера носишь? Тридцать пятый? Тогда держи, это тебе подойдем

И к ногам озадаченной Кируллойой полетели валенки. Она подняла один из них и стала рассматривать с тем любопытством, с которым обычно изучают случайно попавшую в руки вещь.

– Что же ты не надеваешь валенок? – вдруг услышала она над собой голос Тани.– Вот тебе полушубок и шапка.

– А ты что, в Арктику меня собираешь?

– Да у нас тут не хуже Арктики,-засмеялась Таня, привычно надевая меховой комбинезон.

В это время боковая дверь отворилась, и через ее низкий порог в комнату ворвались клубы белого пара, в волнах которого появился молодой инженер Ашурбек Ахундов, одетый в меховую шубу, унты и шапку-ушанку.

Пока Ольга рассматривала его необычный наряд, белые клубы пара докатились до дивана. Резкий холод обдал ее ноги и заставил поднять их на диван.

– А! Ольга Петровна! Наконец-то! Как вы себя чувствуете?

– Здравствуйте, Ашурбек! Спасибо.

– Хорошо, что вы сегодня пришли, Ольга Петровна. Мы начинаем интересные опыты по замораживанию морской воды... Вы теплей одевайтесь. Я сейчас вернусь, и мы начнем. Вот только принесу журнал с записями,-и Ахундов вышел.

Ольга быстро оделась и вслед за Таней вошла в боковую дверь. Морозный воздух искрился в ярких лучах летнего южного солнца, проникавших через прозрачную пластмассу, из которой были сделаны стены и высокий свод, поддерживаемый легкими стальными переплетами. Широкий, с бетонными стенками бассейн, занимавший большую часть помещения, сверкал гладкой поверхностью прозрачного льда. Только в середине бассейна, сквозь легкий туман чернела открытая поверхность воды. Несколько глыб льда, похожих на огромные сахарные головы, плавало в полынье. Другие такие же глыбы вмерзли в лед.

Кириллова и Береаина, поздоровавшись с работавшими в помещении людьми, прошли в кабину управления мостового крана. У крохотного столика стояло два стула и одно кресло.

– Тебе не холодно, Оля? Может быть, включить отопление? Кабина обогревается.

– Да, я что-то замерзла, включи, пожалуйста.– Ольга глубже надвинула на голову шапку-ушанку.– Да рассказывай, чем вы тут занимались.

– Ты и сама, наверное, догадалась, что мы испытываем здесь микрохолодильники, замораживаем морскую воду. Да вот Алексей Петрович недоволен результатами.

– Почему?

– Он хочет найти способ одним микрохолодильником замораживать сотни кубометров проточной воды, а мы замораживаем самое большее десять-двенадцать кубометров.

– Да, больше не взять. Я это знала еще два месяца тому назад.

– Как так знала? Откуда? – Таня удивленно подняла брови.

– По расчетам.

– Ты слышишь, Ашурбек,– обратилась Таня к вошедшему молодому инженеру,– мы зря тут потеряли столько времени. Результаты, которых мы добились с замораживанием, были давно известны Ольге Петровне.

– В самом деле, Ольга Петровна?

– Да, я вам потом покажу. Все материалы у меня в сейфе. Значит, опыты подтвердили правильность моих расчетов. Ну, и что же вы собираетесь делать дальше?

– Будем испытывать его холодильники,– указала Таня на Ашурбека.– Он у нас молодец, всегда что-нибудь новое придумает.

– Что такое вы придумали, Ашурбек?

– О, это совсем просто! Почему мы не можем заморозить много воды одним аппаратом? Потому что теплопроводность льда очень мала. И чем больше слой льда вокруг аппарата, тем слабей реакция. Для нее не хватает тепла. Вот я и решил изменить форму аппарата, сделать его плоским, но широким. Но не в этом главное. Такой аппарат мы опустим на дно– Как только на нем намерзнет небольшой слой льда, мы переключим аппарат на обратную реакцию. Лед снизу подтает и всплывет. Тогда мы снова включим охлаждение. И так каждые двадцать секунд.

– Оригинально. Посмотрим. У вас все готово?

– Да. Ольга Петровна, сейчас я дам команду,– и Ашурбек включил стоящий на столике микрофон.– Промыть бассейн? Приготовить новые холодильники!

Теплая морская вода хлынула в бассейн. И вскоре от льда, покрывавшего поверхность воды, не осталось и следа. Глыбы льда с вмерзшими в них холодильниками были извлечены из бассейна. На дно спустили широкие прямоугольные холодильники, похожие на большие ящики.

Ашурбек нажал кнопку, и кабина мостового крана, в которой, кроме него, находились Киоиллова и Березина, плавно стала перемещаться к центру бассейна.

– Разрешите начать? – обратился Ашурбек к Ольге.

– Давайте.

– Я включаю автоматический переключатель. Через двадцать секунд начнется обратная реакция.

Все смотрели на темную гладь воды, над которой расстилалась легкая пелена тумана. Вдруг поверхность воды во многих местах всколыхнулась-всплыли первые пластины льда. Вслед за ними появились новые, и вскоре весь бассейн был покрыт квадратными ледяными плитками в несколько слоев, смерзшимися в сплошную ледяную массу.

Ашурбек спустил кабину ниже, открыл дверцу и смело спрыгнул на неровный лед. Следом за ним сошла и Таня.

Через час бассейн был проморожен на всю глубину.

Молодой инженер торжествовал. Товарищи поздравляли его с успехом. Все столпились на льду. Только Ольга Кириллова, задумавшись, продолжала сидеть в кабине мостового крана.

Таня первой заметила перемену в Ольге.

– Ты что, Оля? Чем недовольна? – раскрасневшееся на морозе лицо Тани выражало удивление и огорчение.

– Все это не то, Танюша.

– Что не то?

– Ну, вот эти детские забавы,– Ольга кивнула на замороженный бассейн.

Таня пожала плечами и отошла.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Под колесами мягко шуршал асфальт. По пустынным ночным улицам Алексей Петрович доехал до порта. Дневной зной уже спал, но портовая набережная еще дышала жаром гранитных глыб, раскаленных за день солнцем. Слева в море уходил мол, прорезая темноту южной ночи золотым пунктиром огней. У причалов стояли громады грузовых судов. Одни из них застыли неподвижными темными силуэтами, возле других кипела работа: хоботы подъемных кранов то повисали над палубами, опуская в огкрытые пасти люков тяжелый груз, то поворачивались к железнодорожным платформам, чтобы взять очередную многотонную порцию и вновь опустить ее в необъятные трюмы.

Железнодорожные платформы и крытые вагоны двигались вдоль причалов мимо пришвартовавшихся кораблей.

Басистые гудки морских гигантов перекликались с певучими сиренами тепловозов. Людские голоса тонули в лязге железа.

Вдоль нефтеналивной эстакады стояли вместительные танкеры и баржи. Их тысячетонные отсеки наполнялись нефтью, бензином, керосином, смазочными маслами, горючим для дизелей и реактивных самолетов.

Небольшие, но проворные буксиры суетились между Морскими гигантами.

Силуэты кораблей у дальних причалов сливались с темнотой ночи, и лишь ряды светящихся точек-иллюминаторов выдавали их присутствие.

Выйдя из машины, Трофимов направился к мо,лу, у которого стоял поджидавший морской катер. Выслушав рапорт старшины о готовности катера к походу, Алексей Петрович приказал отчаливать.

Катер рванулся вперед, оставляя за кормой кипящий поток.

Миновав последний огонек на молу, катер нырнул в темноту. Старшина, сидевший за рулем, включил мощные фары,-ослепительный сноп света надвое разрезал черную темень, узкой лентой заблестела уходящая вперед свинцовая гладь моря. Катер, вырвавшись на простор, со стокилометровой скоростью мчался на восток. В небольшой надпалубной каюте, прикрытой обтекаемым прозрачным пластмассовым колпаком, бешеная скорость, с которой мчался катер, не чувствовалась. Звук ревевших газовых турбин, скрытых за звуконепроницаемыми стенками, почти не доходил до слуха.

Трофимов напряженно думал. Из головы не выходила мысль о коллекторах. Почему они не действуют? И, как это он без обкатки отправил их в море. Зря поторопился. Странный этот Григорий Иванович, не мог сообщить, в чем там дело. "Коллекторы отказали в работе, ждем вашего приезда". Ну, ладно. Прибуду на место, разберусь. И с радиотелефоном у них что-то неладно.

Стало душно. Алексей Петрович открыл боковые иллюминаторы. Вместе со свежей струёй морского воздуха в каюту ворвался шум кипевшей вдоль бортов и за кормой воды.

А вдали уже виднелись огни отряда разведчиков.

– Что у вас тут случилось? – спросил Трофимов Королева, поднявшись на борт Краснодона.

– Не берут керн коллектора, Алексей Петрович. На скальном грунте еще кое-что подымаем, а там, где породы не очень крепкие, ничего не можем взять.

– Ну, а вы пробовали установить причину?-обратился Трофимрв к оператору Короткову.

– Пробовал, но не смог,– беспомощно пожал плечами тот.

Трофимов приказал спустить аппарат на морское дно.

Когда коллектор лег на грунт, Коротков передал в микрофон:

– Лаборатория, приготовиться! Начинаем бурить.

– Отставить! Будем бурить без анализа,– приказал Королев.

Прошло двадцать минут. Бур коллектора углубился на пятьдесят метров..

– Подымай,– коротко бросил Королев.

Когда рабочие извлекли пустые грунтоносные трубки, Королев с досады выругался.

– Вот каждый раз так, Алексей Петрович.

– Сейчас попробуем узнать, в чем дело,– ответил Трофимов.

Вместе с оператором он долго разбирал и осматривал коллектор. Было проверено все до последней мелочи, кроме головки грунтоносных трубок, которая ничем не отличалась от головки старых коллекторов.

"Что за чертовщина! Как будто все в порядке, а вот не работает же",думал Алексей Петрович.

Он понимал, что если коллектор не будет работать, то сроки разведки растянутся еще на год-два. А этого никак нельзя допустить.

Несмотря на поздний час, экипаж корабля, лаборанты, рабочие-все, кто был свободен от вахты, обступили Трофимова. А он, вытерев ветошью масляные руки, сел на первый попавшийся предмет и задумался.

– Мне кажется, Алексей Петрович,– нарушил неловкое молчание Коротков,что причин может быть только две: или керн вымывается из трубок сильной струёй воды, или грунтоносные трубки при работе вращаются вместе с долотом и керн разрушается кернодержателем.

– Да, но откуда в трубках струя воды? Вращение же трубок исключено. Хорошо, проверим. Давайте головку трубок.

Через минуту рабочий бережно опустил на разостланный брезент злополучную головку. Трофимов быстро разобрал ее, но никаких видимых дефектов не обнаружил. Озадаченный, он смотрел на разбросанные детали.

– Собрать? – обратился к нему Коротков.

– Нет,– сказал, подумав, Алексей Петрович.– Есть у вас кронциркуль или нутромер?

Алексей Петрович тщательно измерил и записал размеры каждой детали. Затем быстро подсчитал что-то в блокноте и сказал:

– Вот оно что! Кажется, нашел.

Все насторожились.

– Есть у вас головки от старых коллекторов? – обратился Трофимов к Короткову.

– Есть.-Оператор кинулся в трюм.

Через пятнадцать минут вновь собранный коллектор вгрызался в морское дно. А еще через двадцать пять минут рабочие укладывали в деревянные ящики цилиндрические куски породы.

Алексей Петрович, облокотившись на поручни, мучительно думал, глядя на спокойную гладь моря. Странный случай с головкой грунтоносных трубок не выходил из головы.

К Трофимову подошел Королев.

– Хороший день начинается, Алексей Петрович.

Трофимов взглянул на восток. Из моря поднималось пурпурное солнце. Его первые лучи осветили надстройки корабля. Трофимов посмотрел на Королева. Жесткие усы геолога отливали золотом, исчезла недавняя озабоченность. В ярких лучах солнца широкое скуластое лицо казалось моложе.

Вернувшись в Приморск, Трофимов поехал на машиностроительный завод.

В кабинете главного инженера он положил на письменный стол тяжелую головку грунтоносных трубок.

– Что это? – Штанько удивленно поднял брови.

– Очень любопытная вещь, Остап Федорович. Из-за нее отряд морской разведки потерял целый день. Эта головка сделана на вашем заводе. Явный брак, а может быть и хуже.

– Да в чем же дело?

Трофимов молча разобрал головку, вынул закрывающий диск и уплотняющее кольцо и подал их Штанько:

– Прошу сверить размеры по рабочим чертежам.

Штанько вызвал Сорокина и попросил принести чертежи. Развернув на столе синьку, он стал сличать замеренные размеры. Алексей Петрович мрачно следил за Штанько.

– Странно. Ерунда какая-то. Это единственный экземпляр, Алексей Петрович? – руки Штанько нервно играла нутромером.

– В том-то и дело, что нет. Все такие.

– А что случилось, Алексей Петрович? – не вытерпел Сорокин.

– А вот то и случилось, что опозорились мы,– ответил вместо Трофимова Штанько.– Кто выполнял заказ?

Сорокин задумался, вспоминая. Затем, сверившись в записной книжке, сказал:

– Токарь Муравьев. Да, да. Муравьев Николай.

– Муравьев? Коля Муравьев? Это же наш лучший токарь! – Штанько недоверчиво посмотрел на Сорокина.

– Да, считается,– пожал плечами Сорокин.

Штанько пропустил реплику мимо ушей. Под молчаливыми взглядами Трофимова и Сорокина он взял дефектные детали, покачал их в руке, словно пробуя на вес, и отложил в сторону. Затем соединился с третьим цехом.

Через две-три минуты в кабинет вошел подтянутый юноша с открытым добродушным лицом.

– Твоя работа? – главный инженер подал детали.-А вот чертеж. Проверь-ка размеры.

Муравьев вынул из кармана кронциркуль.

– Не сходятся?

– Да, не сходятся,– озадаченно сказал Муравьев.– Только я не по синьке выполнял заказ.

– А по чему же?

– Видите ли, Остап Федорович,-вмешался в разговор Сорокин,-заказ был срочный, а светокопия нам задержала чертежи, и в цех мы дали копии на кальке.

– Я сейчас принесу,– и Муравьев быстро исчез за дверью.

– Значит, чертеж скопирован с ошибками,-сказал Штанько.

– Не может быть!-уверенно сказал Сорокин.-Чертеж был правильный.

– Трудно поверить, чтобы Муравьев ошибся столько раз. Случай исключительный.

Штанько замолчал, нервно барабаня пальцами по столу. Сорокин с рассеянным видом смотрел в окно. Потом подошел к задумчиво сидевшему Трофимову, с тревогой спросил:

– Алексей, неужели все корабли Королева вернулись в Приморск?

Алексей Петрович обернулся к Сорокину и, мягко улыбнувшись, успокаивающе ответил:

– Нет, все обошлось. Использовали старые головки. Пока работаем.

– Вот,– виновато сказал быстро вошедший Муравьев,

кладя на стол захватанную кальку.– Размеры правильные. Не понимаю, как я ошибся и на диске и на кольце.

– А кто из ОТК проверял? – спросил Штанько.

– Катя Грибанова, недавно выдвинутая на должность контролера, это ее клеймо,– ответил Сорокин.

– Выходит, Муравьев, что она положилась на тебя?

– Не знаю, Остап Федорович, как это получилось. Она всегда так строго проверяет.

– Подвели вы с ней и завод и трест Морнефть.

Муравьев опустил голову, глядя себе под ноги. Но тут же, взяв себя в руки, выпрямился и, глядя на Штанько, тихо сказал:

– Остап Федорович, я, конечно, очень виноват, что допустил такой брак... даже самому не верится, что так получилось, но только прошу, не лишайте мeня возможности хоть немного поправить то, что я наделал,разрешите мне остаться на вторую смену и выточить эти детали... А наказание я готов нести любое...

Трофимов молча наблюдал за Муравьевым, не знавшим, куда девать свои руки. Алексею Петровичу понравился этот юноша с открытым умным лицом. Та злость, которая появилась несколько часов назад на виновника брака, незаметно сменилась другим чувством: Трофимову было почему-то жаль Муравьева.

Нa просьбу юноши Штанько сухо ответил:

– Иди работай. Оставаться на вторую смену нет надобности. Людей хватает.

Муравьев молча повернулся и направился к двери. Не дойдя до нее, он остановился, обернулся, собираясь что-то сказать, но не сказал и быстро вышел.

Наступило неловкое молчание.

– Зазнался парень, и вот результат,– нарушил паузу Сорокин.

– На него не похоже. Жаль парня, а придется наказать. Вы, Илья Тимофеевич, можете идти.

– И невеста его не меньше виновата,– сказал Сорокин, задерживаясь у двери.

– Какая невеста? – удивился Штанько.

– Ну эта, как ее, Грибанова...– Сорокин повернулся к Штанько, словно проверяя впечатление, которое на того произвели его слова.

Штанько с еле скрытой неприязнью посмотрел на Сорокина, и тот поспешил удалиться.

Когда за Сорокиным закрылась дверь, главный инженер повернулся к Трофимову:

– Вот видите, Алексей Петрович, как получилось. Но ничего, дело поправимое.

– Почему вы, Остап Федорович, не разрешили Муравьеву остаться на вторую смену?

– Ничего, пусть немножко подумает. Внимательней будет работать потом. А все-таки странный это случай.– Штанько, помолчав, добавил: – Вы хорошо знаете Сорокина, Алексей Петрович?

– Да. А что?

– Так, ничего. Мне кажется, людей он не любит. Странный человек...

– Ну, что вы, Остап Федорович! Вы его, наверное, плохо знаете. И работать он любит.

– Да. Специалист он хороший, дело знает и много работает. Вы, кажется, с ним вместе воевали?

– Да. В самом конце войны. Если бы не он, лежать бы мне сейчас в чужой земле... Только ведь ему не легко. В войну он потерял всю семью.

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

Чем выше поднималась по лестнице Ольга, тем сильней волновалась. На последней ступеньке она остановилась. Рука невольно потянулась к затылку, но вместо привычного плотного пучка ощутила пышные кудряшки.

Для Алексея Петровича появление Ольги в его кабинете было настолько неожиданным, что он, растерявшись, даже позабыл предложить ей стул. Сам того не замечая, он встал.

Наступила неловкая пауза, которая Ольге показалась очень долгой. Наконец, поборов внезапную внутреннюю слабость, она чужим голосом сказала:

– Алексей Петрович, нам нужен корабль.

– Какой корабль? Зачем? Да вы садитесь, Ольга Петровна. Как вы себя чувствуете? – овладев собой, улыбнулся Алексей Петрович.

Глаза их встретились. От приветливого взгляда Алексея Петровича у Ольги потеплело на душе.

– Хочу стать моряком,– совсем другим голосом, полушутя, полусерьезно сказала Ольга, глядя смеющимися глазами на Трофимова.

Он снова улыбнулся.

– Вы полагаете, что из меня не получится моряк? – чуточку кокетливо сказала Ольга.

– Нет, я думаю о другом: почему вас потянуло в море? Что-нибудь задумали, Ольга Петровна? Или, может, это секрет?

Ольга стала серьезной. Ее задумчивый взгляд был устремлен через открытое окно на голубевшее в просвете домов море.

Как удивительно сочетается в ней внешняя красота с внутренней, со светлым, большим умом,– залюбовался Ольгой Трофимов.

Ольга, почувствовав на себе взгляд, потеряла нить мыслей и смутилась. Она хотела продолжить прерванный разговор и повернулась к Трофимову. Но слова застряли у нее в горле, когда они вновь встретились глазами. И каждый прочел во взгляде другого то, чего давно ждал. В порыве нахлынувших чувств они чуть не кинулись друг к другу. Но Ольга сдержала себя и, отведя взгляд, сухо сказала:

– Прежде чем ответить, разрешите задать вам вопрос.

Алексей Петрович понял не сразу. Но, вспомнив, о чем они разговаривали, сдержанно сказал:

– Пожалуйста, Ольга Петровна.

– Зачем вы заставили нас заниматься замораживанием вещи? Ведь не думаете же вы готовить лед для городских аптек или ларьков с прохладительными напитками?

– Конечно, нет.

– Значит, вы собираетесь использовать атомные холодильники в море?

– Это уже второй вопрос, Ольга Петровна, а вы получили разрешение только на один,– непринужденно рассмеялся Трофимов, почувствовав себя опять хорошо.

– Ну, где один, там и два,-сказала Ольга и тоже улыбнулась.

– Ну ладно. Что с вами сделаешь.– Алексей Петрович серьезно закончил:-Мне кажется, что атомные холодильные реакции мы можем использовать при освоении морских промыслов.

– Ну вот, теперь я отвечу на, ваш вопрос, Алексей Петрович, хотя вы сами на него уже пoчти ответили. Атомные холодильники, мне кажется, надо испытывать не в лаборатории, а в море. У меня возникла одна мысль. Нефть в море мы найдем, разведаем. Потом мы ее должны будем взять. А как?.. Но, может быть, у вас уже все на этот счет продумано и решено и я зря вам все это говорю?

У Трофимова от волнения перехватило дыхание. На атомые холодильники он возлагал большие надежды. С этой целью в отсутствие Кирилловой он дал задание Березиной к Ахундову начать испытание атомных холодильников по замораживанию морской воды. Но ни Березиной, ни Ахундову Трофимов не рассказал своих далеко идущих замыслов. Он лишь поставил перед ними задачу-добиться максимального съема льда с одного аппарата. И вот он почувствовал, что его секрет, его замысел высказывает Ольга.

Ольга, заметив внезапную перемену в лице Трофимова, умолкла.

– Продолжайте, Ольга Петровна. Я вас слушаю.-Алексей Петрович широкими шагами стал ходить по кабинету.

– Теплоемкость холодильников, вы сами знаете, практически неограниченна. Во всяком случае, она достаточна, чтобы превратить любую часть моря в сушу. Но пока что мы, Алексей Петрович, превратили в сушу лишь нашу лабораторную лужу.

– Как? Заморозили? По методу Ахундова? Что же вы мне сразу не сказали, Ольга Петрoвна?

– Но ведь это же детские забавы. Практически этот метод не будет пригоден в море.

– Вы в этом уверены?

– А вы сомневаетесь?

– Пожалуй, вы правы. Оба замолчали.

"Превратить любую часть моря в сушу. Здорово сказано! – думал Алексей Петрович.– Молодец! Далекo смотрит вперед". Ему хотелось похвалить ее, сказать, как приятно работать с ней, но вместо этого он подошел к сейфу, вынул из него коричневую папку и передал ее Ольге.