Текст книги "Ледяной остров (в сокращении)"

Автор книги: Алексей Кудашев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)

Вскоре работу возобновили. Пока все шло хорошо. Обученная бригада действовала слаженно, с полуслова понимая старого мастера.

– Подготовить направления!-скомандовал он, когда из широкого, двухметрового шахтного направления была выбурена часть породы.

Алексей Петрович, много недель просидевший с другими инженерами над созданием подводной буровой, до мельчайших подробностей знал всю очередность операций. Но сейчас он, не вмешиваясь в работу бригады, вместе с другими ревностно наблюдал за всем происходящим. В успехе он был уверен, но волнения своего скрыть не мог.

Не прошло и двух часов, как все подготовительные работы к бурению были закончены. Оставалось ждать, пока быстро твердеющая жидкая пластмасса, залитая в шахту, не превратится в прочный, монолитный камень.

– Покурим.-Трофимов направился в задний отсек буровой. За ним последовали остальные.

Один мастер не ушел с пульта управления.

– Сколько будем ждать?-спросил инженер из министерства, наблюдая, как табачный дым мгновенно вытягивается вентиляцией.

– Двадцать-тридцать минут,-ответил Трофимов и присел на легкий диван.

Продолжительно зазвонил укрепленный на стенке телефонный аппарат.

– Трофимов слушает. Здравствуйте. Приступили. Зацементировали направления. Да, целый куст. Через десять минут начнем. Уверен, что все будет в порядке. Хорошо. До свиданья.

Трофимов повесил трубку.

– Кто?-спросил Байрамов.

– Министр. Сказал, что еще позвонит.

– Никуда от него не спрячешься. Под водой нашел,– пошутил Байрамов.

– Пошли.-Алексей Петрович затушил в пепельнице окурок.

– Не рано?-сказал кто-то.

– Нет, пластмасса твердеет быстро.

Все вернулись в рабочее отделение. Трофимов подошел к Корневу.

– С которой начнем, Николай Николаевич?

– Думаю, с первого номера.

– Профиль правильно задали?

– Проверьте, Алексей Петрович. Вот, пожалуйста: до тысячи метров угол наклона двадцать, азимут двести семьдесят, а затем строго вертикально.

– Хорошо. Начинайте.

Корнев включил контроллер и отпустил тормоза. Над открытой пастью превентера первого направления повис на трубках тупорылый вибратор.

–Нет, не годится, Николай Николаевич!-остановил Трофимов мастера.-Давайте электробуром.

– Но ведь тут твердые породы,– возразил Корпев.

– Вибрация может нарушить монолитность пластмассы,– пояснил Алексей Петрович.– Вот пробурим метров двадцать, тогда можно и вибратором.

Рабочие быстро сменили вибратор на электробур. Двадцать метров были пройдены за десять минут.

В скважину спустили вибратор.

Трофимов, Байрамов, Дубравин и остальные члены комиссии снова ушли в кормовое помещение. Алексей Петрович с карандашом и блокнотом подсчитывал, сколько времени потребуется на разбуривание первой площади, чтобы начать эксплуатацию месторождения.

– Пожалуй, месяц уйдет, а то и больше,-говорил он Байрамову.– А если сегодня нас опять постигнет неудача?

– Ее не должно быть,-уверенно сказал Трофимов.

Вошел мастер.

– Что, Николай Николаевич?-спросил управляющий.

– Bce в порядке, Али Гасанович, уже пятьсот метров.

– А кто на пульте?

– Бурильщик Романов.

Трофимов посмотрел на часы: прошло всего два часа. Молодцы!-мысленно похвалил он бригаду.

Когда прибыл подводный автобус, Трофимов решил остаться на буровой.

Проводив товарищей, Алексей Петрович отправился в лабораторию газового кароттажа, помещавшегося в крохотной комнате. Здесь автоматический электронный газоанализатор на бумажной ленте вычерчивал газокароттажную диаграмму-кривую, показывающую содержание углеводородов в воздушном потоке, выносимом из забоя скважины. Рассматривая причудливые изгибы кривой, Алексей Петрович с удовольствием отметил многочисленные нефтеносные и газоносные горизонты.

От радостного возбуждения Трофимову хотелось петь, но, посмотрев на занятого делом лаборанта, Алексей Петрович сдержался и незаметно для себя стал тихонько насвистывать какую-то весёлую песенку.

Каюта мастера, куда прошел Трофимов, была пуста.

Алексей Петрович, подняв телефонную трубку, набрал номер.

– Добрый вечер, Оля. Сидишь дома? Почему никуда не пошла?

– Ждала вашего звонка,-ласково ответила Ольга.

–А вдруг я бы не позвонил,-улыбнулся Трофимов.

– Обязательно позвонили бы,– весело, даже задорно ответила Ольга.

– Смотрите, какая самоуверенность!-пошутил Алексей Петрович.

– Не самоуверенность, а уверенность.

– Выкрутилась!-Трофимову слышен был приятный грудной смех Ольги.-Какая у вас погода, Оля?

– Вечер чудесный. А у вас?

– Еще лучше, чем у вас. Знаешь, Оля, мы пробурили полтoры тысячи метров-сплошное чередование нефтеносных пластов.

– Как я рада за вас, Алексей Петрович. Вы самый лучший, самый хороший...

Ночью Алексей Петрович ни на минуту не сомкнул глаз: спать не хотелось. А утром, когда бурение первой скважины заканчивалось, на буровую приехали Байрамов, оба Дубравина, Воронин, Орлов и инженеры из министерства.

Трофимов потащил всех в лабораторию, чтобы показать газокароттажную диаграмму.

– Вот смотрите, какие тут сокровища. Не месторождение, а слоеный пирог,– показывал Трофимов на бумажную ленту.

– Дошли до проектной глубины, Алексей Петрович! – крикнул из-за двери через головы людей старый мастер.

– Надо заполнить скважину реагентом,-сказал Трофимов, выходя из лаборатории.

– Заполнили,-ответил мастер.

– Вот, кажется, и бункер прибыл. Николай Николаевич, подготовьте скважину к цементажу.

Мастер вышел.

А через несколько дней, когда ПБУ-8, расцвеченная гирляндами разноцветных флажков, входила в порт, поздравить с победой Трофимова, Дубравина и их товарищей собралось много народу.

Алексей Петрович еще издали заметил на портовой набережной среди встречающих Ольгу. Празднично одетая, она стояла с непокрытой головой. Ветер трепал ее русые локоны, легкое шелковое платье облегало стройную фигуру. Улыбаясь, она махала белой широкополой шляпой.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

– Войдите!-Королев оглянулся на дверь каюты.

– Вот,-сказал Ветров, кладя на стол сводку .– Почти все закончили работу. Остались мы да Виноградов– со своей группой.

– И мы, Максим, через час закончим. Ты передал всем, чтобы всплывали и собирались в квадрате двести пятнадцать?

– Да.

– Хочется домой? Да ты садись.

– Очень!

– По правде говоря, и я здорово соскучился по дому. Королев перебросил листок календаря.-Завтра будет ровно месяц, как мы в море. И почти все время под водой.

– Мы, наверное, и не узнаем Ледяного острова. Саша Коротков говорит, что парк открылся, а в нем каток. Люди катаются прямо по аллеям между газонами. Осенью парк засадят деревьями. А завтра на Ледяном острове начинается театральный сезон.

– Как настроение у людей?

– Лучше быть не может.

. – А как корреспондент?

– Сидит пишет. Серию очерков закончил. Дазал читать. Ничего, толково. А сегодня рвется на Ледяной остров. Пять раз в час спрашивает, когда вернемся.

– Может, что-нибудь случилось?

– Нет,– улыбнулся Ветров,– от нетерпения. Получил какую-то радиограмму, ну и не дождется возвращения.

В дверь постучали.

– Да!-Королев посмотрел на вошедшего Зарубина.-А! Павел Константинович. Садитесь. Как ваши дела?

– Ничего.

– Ничего-это значит плохo.-Королев склонился над лежавшей на столе геологической картой, делая на ней пометки.– Чем же вы недовольны, товарищ корреспондент?

– Да нет, вы меня, Григорий Иванович, не поняли, у меня все хорошо.

– Ну, это другое дело.

– Григорий Иванович, скажите, мы скоро вернемся на Ледяной остров?

Переглянувшись, оба геолога рассмеялись.

Зарубин смутился.

– Вы понимаете... мне в Москву надо передать по телеграфу несколько очерков... И я бы скорее хотел попасть в город.

– А что, Максим, разве наша рация не работает?-Королев, улыбаясь в усы, посмотрел на Ветрова.

– Нет, почему же, работает.

Зарубин почувствовал себя еще более неловко.

– Мне, видите ли... не хотелось загружать вашу рацию...и потом...

Выручил влетевший в каюту Коротков.

– Григорий Иванович, двинулись на последнюю точку,радостно сообщил он.

– Ну вот, товарищ корреспондент, приготавливайте свой парадный мундир, утром будем на Ледяном острове,– весело сказал Григорий Иванович, подымаясь из-за стола.– Пойдемте, товарищи, посмотрим на завершающий этап.

Из тесной каютки мужчины направились в операторскую.

Из красного уголка доносились звуки веселой музыки и ритмичные удары в. такт мелодии.

– Что это? – геолог обернулся к оператору.

– Веселятся. Радуются скорому возвращению. И эти туда же,– Коротков, рассмеявшись, кивнул в сторону двух прошмыгнувших мимо по-праздничному одетых лаборанток.

– Пусть веселятся. Хорошо поработали. Хоть завтра приступай к намораживанию нового острова.-Королев двинулся дальше. Следом направились остальные.

В операторской они чуть не упали: подводный корабль. резко застопорил.

– Приготовиться! – послышался из репродуктора хрипловатый голос штурмана.-Ложимся на точку шестнадцать ноль один.

– Давай, Саша, запускай свою машину в последний раз.– Ветров хлопнул Короткова по плечу.

– Сейчас,-кинулся тот к своему рабочему месту.-Лаборатория, приготовиться.

Ровно загудели электромоторы, лязгнуло железо, шумно запели стальные механизмы.

Королев потащил Ветрова и Зарубина в радиоспектральную лабораторию.

– Ну как, колдуны, дела?-с задором спросил геолог у чернявого паренька, настраивавшего аппарат, и солидного лысого мужчины, заряжавшего барабан записывающего механизма.

– Еще не колдовали, Григорий Иванович. Садитесь, пожалуйста,-пригласил паренек. Это,был оператор.

Он щелкнул выключателем. Стало темно. Только светился зеленый глазок сигнальной радиолампы.

– Включаю экран.

Постепенно из темноты выступил светлый квадрат. С потрескиванием гудела радиоаппаратура. – Давай спектр,– не вытерпел Ветров. – Сейчас. Как будем смотреть, с нуля? – Давай с нуля.

На левой стороне экрана появились цифры: 0, 5, 10, 15, 20, правая сторона расцветилась разноцветными горизонтальными полосами.

– Подождите, сейчас настрою,-оправдываясь, говорил паренек.-Ты включил барабан?-спросил он товарища.

– А то как же,-пробасил в темноте помощник оператора.

– Что за чертовщина, сплошные углеводороды с самого нуля,-удивился оператор.-Посмотрим, что будет глубже.

Экран пришел в движение. Цифры слева постепенно уходили под верхнюю рамку, а из-под нижней рамки на экран выплывали цифры: 30, 40, 50, 60... 100... 200... Но цвет экрана не менялся.

– Что же это такое, Григорий Иванович?-удивленно спросил оператор.

– Да у тебя, наверное, испортился аппарат,-сказал Ветров.

– Нет, аппарат исправный. Только что проверял.

Картина на экране не менялась. Так дошли до трех тысяч пятисот метров. И вдруг углеводородный спектр исчез. С четырех тысяч метров он вновь появился, но был не сплошным, а отдельными полосами, шириной по пятьдесят-сто метров.

Включив свет, оператор сидел с растерянным видом, не шевелясь. Королев, уходя, сказал, ему:

– А все-таки проверь аппаратуру.

В газовой лаборатории возбужденная лаборантка доложила:

– Странно, Григорий Иванович. На предыдущей точке углеводороды в больших количествах появились только с тридцати метров. Здесь же с самого начала идет газ. А отборники все загрязнились пленкой нефти.

– Да, странно.– Необычный радиоспектр не выходил из головы.

Вбежал радист и подал Королеву листок бумаги.

– От Виноградова.-геолог заглянул в телеграмму:

"Съемку закончили всплываю иду место сбора. Виноградов." Королев хотел спрятать телеграмму в карман, но пол под ногами закачался, и, чтобы не упасть, геолог ухватился за железную балку. Корабль снова качнуло, а затем резко бросило вверх и в сторону. Вскрикнув, упала лаборантка. Погас свет. Кто-то крепко ухватился за Королева сзади. Не успел он что-либо предпринять, как еще более сильный толчок вновь бросил корабль в сторону.

Геолог, падая, больно ушиб локоть и плечо, но сознания не потерял. Среди ударов падающих предметов, лязга железа слышались крики и стоны. Неприятно пахло разлившейся серной кислотой. Где-то рядом булькала вода.

С трудом поднявшись, Королев нащупал в кармане электрический фонарик...

Как для парада, выстроились в ряд подводные корабли комплексного отряда морской разведки. Косые лучи склонившегося к закату сентябрьского солнца играли бликами на серой краске металла. Люди облепили неудобные, узкие палубы. После месячной работы под водой мир на поверхности казался прекрасным. Вечер был тихий и теплый. Манила зеркальная гладь моря. С. какого-то корабля слышалась протяжная задушевная песня. Но вот в грустную мелодию бесцеремонно ворвались громкие звуки фокстрота. Это молодежь соседнего корабля, рискуя свалиться с узкой покатой палубы в воду, решила потанцевать. От корабля к кораблю вперегонки шли пловцы.

Над морем быстро спускалась темная южная ночь. Лишь на западе догорала багровая полоска горизонта. Темный силуэт приближающегося корабля быстро увеличивался.

Вдруг к северу от кораблей темноту сгущающихся сумерек прорезало багровое зарево, огненным столбом взметнувшееся к небу. Послышался гул, похожий на глухой раскат грома. Потом зарево погасло, а через полминуты вновь вспыхнуло и снова наступил мрак. Огромный водяной вал, выросший из темноты, перекатился через палубы подводных лодок. Несколько человек смыло за борт. За первым валом накатился второй, еще более мощный. Кто умел плавать, кинулись на помощь сброшенным в море.

Мокрые с головы до ног люди, словно в оцепенении, стояли на палубах, ожидая чего-то. Наконец послышался приказ всем спуститься вниз. На других кораблях палубы тоже опустели.

– Что же такое произошло?-вслух задал себе вопрос Абакумов, капитан второго корабля.

– Мне кажется, взрыв произошел как раз в районе ра

боты нашего флагмана,-заметил штурман.

Попытки связаться с флагманским кораблем ни к чему не привели. Он не Отвечал. Тогда решено было спуститься на дно и попробовать переговорить с флагманом с помощью высокочастотного акустического телефона. Но все было напрасно. Абакумов пригласил к себе начальников всех групп и штурманов кораблей, чтобы решить, что делать дальше.

Одни предлагали немедленно сообщить о случившемся в Морнефть, другие советовали подождать и, если через часдва флагман не появится, тогда уже сообщить в Морнефть.

– Сообщить .в трест, конечно, следует,– сказал Абакумов,– но стоять и ждать мы не можем. Возможно, что наши тойцэищи нуждаются в немедленной помощи. Я предлагаю, не откладывая, начать поиски.

– Правильно! – поддержали присутствующие.

– Необходимо, чтобы кто-нибудь из нас возглавил все это дело.

– Командуй, Владимир Николаевич!

–Хорошо, если не возражаете, я согласен. Тогда вот что. Все корабли начинают немедленные поиски. Через каждые пятнадцать минут о ходе поисков докладывайте мне. Третий корабль обследует квадрат сто шестнадцать, четвертый-сто семнадцать, пятый-сто восемнадцать, шестой-сто девятнадцать; я буду обследовать сто двадцатый квадрат. А сейчас-по кораблям и приступайте к делу.

* * *

Абакумов со своим помощником-штурманом не отрывались от экрана подводного телевизора. Но дно моря было пустынным. Лишь в одном месте были обнаружены остатки давно затонувшей баржи. Ничего утешительного не сообщали и с других кораблей.

Уже второй раз корабль проходил район, где произошел взрыв, но подводной лодки Королева нигде не было. Кругом расстилалось покрытое водорослями морское дно. Лишь в одном месте возвышался голый холм. Из его вершины устремлялась вверх струя пузырей. Штурман собирался уже выключить локатор, но Абакумов его остановил:

–Постой, Константин Алексеевич. Где у тебя топографическая карта?

– Вот, пожалуйста.

– Найди-ка мне на ней вон тот холм.

– Действительно, его на карте нет. Как же так?

– А вот так. Вот и вся разгадка. А я-то, осел, еще геологом называюсь. Этого холма час назад и не было.

– Не может быть!

– Здесь район грязевых вулканов. Вот один из них. В результате его извержения образовался этот холм. Вон видите, из него торчит часть мачты.

– Неужели все погибли?

– Будем надеяться, что корабль выдержал. Как ты думаешь, на сколько им хватит воздуху?

– Если экономно расходовать, то часов на двадцать-двадцать пять. В войну в лодке такого же типа мы пролежали однажды на дне почти тридцать часов.

– Давай подъем.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

Королев скользнул лучом карманного фонаря по полу лаборатории. С закрытыми глазами, без сознания лежал Ветров. Не понимая, должно быть, чго произошло, рядом сидел ошеломленный Зарубин. Правая щека его была в крови. Сдерживая стоны, пыталась подняться лаборантка. Удушливый запах дымившейся на железном полу кислоты мешал дышать. Королев поспешил к лаборантке. Поднявшийся на ноги Зарубин стал ему помогать.

Вдвоем подняли лаборантку и направились в операторскую.

Под ногами булькала вода. Ощупью добрались до пульта управления и положили девушку на железный решетчатый настил. Сюда же перенесли Ветрова.

– Что такое? – очнувшись, спросил Ветров. В вопросе его прозвучало удивление.

– Лежи, Максим. Сейчас разберемся. А где же Коротков? – Королев быстро шарил лучом фонарика по залитому водой полу. Вдруг в светлом пятне мелькнули чьи-то ноги. Носки ботинок были в воде. Луч фонарика, скользнув дальше, осветил спину и поникшую, опущенную в воду голову Саши Короткова. Рука его, откинутая назад, держала штурвал превентера. Королев и Зарубин кинулись к оператору. Пульс не прощупывался. От разбитого затылка растекалось чёрное пятно крови.

"Все кончено!"-мелькнула страшная мысль, и геолог почувствовал, как сердце словно сдавил ледяной обруч.

За долгие месяцы совместной работы Королев по-отечески полюбил этого исполнительного, веселого и честного паренька.

Охватив одной рукой обмягшего безжизненного Короткова поперек туловища, Королев словно ребенка осторожно поднял его и понес к контроллеру. С мокрой одежды оператора, булькая, стекали струйки. Вдруг изо рта и из носа Саши сплошным потоком хлынула вода.

– Что с ним, Григорий Иванович?-спросил Ветров, с трудом спускаясь с настила.

– Захлебнулся,-бросил геолог, еще крепче нажимая на живот оператора, чтобы освободить его легкие от остатков воды.

Oн осторожно положил Сашу на кожух контроллера.

– Помогите. Держите голову на весу. Затылок у него разбит.

Пальцы Зарубина, подхватившего оператора под шею, стали липкими от крови. Ветров перехватил из рук Королева фонарик.

Не веря в смерть юноши, Королев упрямо повторял один зa другим приемы искусственного дыхания. В тусклом свете рманного фонарика лицо Саши казалось сделанным из cтeкла.

У Зарубина перед глазами плыли зеленые круги, он еле удерживал на весу отяжелевшую голову Короткова.

Вдруг чуть заметная судорога прошла по телу Саши, и он тихо застонал.

–Жив!-закричал Ветров.-Жив Сашка!

Королев торопливо разорвал на себе рубашку и стал забинтовывать страшную рану на затылке юноши.

–Где же помощник оператора? – вспомнил Ветров и стал ocмaтривать операторскую.

Луч фoнарика осветил перепачканное грязью лицо полуcидевшего в воде рабочего.

– Вот он,-Ветров шагнул к нему. От ударившего в лицо яркого света рабочий открыл глаза.

Придя в себя, он рассказал, что тут произошло. Когда корабль бросило в сторону, рабочую трубу коллектора вырвало из превентера. Мощная струя воды через превентер ударила в потолок. Свет погас, и превентер можно было закрыть только вручную. Коротков крикнул своему помощнику: -Превентер! Рабочий кинулся к штурвалу, но в это время раскачивавшийся в воздухе крюк с блоком ударил его в грудь и отбросил в сторону. Дальше рабочий ничего не помнил.

– А когда Короткое закрывал превентер, этот крюк ударил его по затылку,-высказал догадку Королев.-Надо проверить, что с остальными.

– Григорий Иванович, где вы?-раздался голос штурмана Жаворонкова из двери, ведущей в каюты экипажа.

– Я здесь, Василий Михайлович. Что со светом?

– Электрики проверяют.

Освещая карманными фонариками себе путь, Королев, Ветров, Жаворонков и Зарубин обошли все помещение корабля. В других отсеках люди пострадали меньше. Многие отделались легкими ушибами. В санитарном пункте врач при слабом свете свечи перевязывал раненых.

– Михаил Романович, кислород надо экономить.-Жаворонков погасил свечу и положил на стол свой карманный фонарик, сняв с него линзу.

В это время в помещениях вспыхнул свет.

Корабль как бы вновь ожил. Люди засуетились, стали приводить в порядок помещения.

– Григорий Иванович,– тихо обратился к геологу штурман,– может, приказать всем лечь и не двигаться, кислород надо экономить?

– Нельзя этого сейчас делать. Пусть кончают уборку, потом мы всех соберем в кают-компании. А то будут думать, что наше положение очень тяжелое. Может, еще всплывем.

– Вряд ли. Мы погребены.

– Откуда это вам известно?

– Идемте, покажу.

Королев с Ветровым прошли в командирскую рубку. За толстым бронестеклом иллюминаторов серела масса песка, камней и ила.

– Видите? – сказал штурман.– И так во всех иллюминаторах. Я не понимаю только, Григорий Иванович, что произошло.

– Произошло извержение грязевого вулкана.

– Теперь мне ясно, почему таким был радиоспектр,-сказал Ветров.– Мы попали на самый кратер вулкана.

– Да, именно так.

Штурман надел наушники акустического аппарата:

– Тише.

– Ну что?

– Слышу шум винтов, совсем близко.

Королев надел вторые наушники. Шум сначала усиливался, потом начал слабеть и, наконец, совсем затих.

– Ушел, не заметил, должно быть.– Штурман снял наушники.

Королев продолжал стоять с наушниками.

– Опять слышно,– сказал он через некоторое время.

– Кружит над нами! – радостно воскликнул штурман, прислушиваясь.Похоже на подводный корабль. Должно быть, из нашего отряда. Жаль, не работает акустический переговорный аппарат, да и рация разбита.

– Опять удаляется.

– Если заметил нас, то ничего.

– Пойдемте, соберем людей, поговорим,– предложил Королев.– Обстановка более или менее ясна. Надо ждать помощи.

Все трое стали спускаться вниз.

А навстречу им подымался механик Вересков.

– Товарищ штурман, течь усиливается. Что будем делать? – Спокойно, Вересков. Насосы не пробовали пускать?

– Нет.

– Сейчас посмотрим.

– Максим,– Королев взял Ветрова за рукав,– иди собирай людей в кают-компании, а мы сейчас туда придем.

Королев со штурманом и механиком прошли в операторскую. Воды здесь было почти по колено. Она тонкими мутными фонтанчиками проникала через разошедшиеся швы. Несколько рабочих с тревогой смотрели на прибывающую воду.

– Давай, Вересков, пробуй нарос.

Механик, осмотрев аварийный насос, включил электромотор. Тяжело повернулся маховик насоса. Шток насоса, сделав несколько движений вперед и назад, замедлил движение. Стрелка манометра на компенсаторе упрямо двигалась вправо за красную черту. Электромотор запел на высоких нотах. Раздался похожий на выстрел хлопок– лопнула предохранительная мембрана.

Механик выключил мотор.

– Не берет. Наверное, выход забило.

Механик поставил новую мембрану.

Но повторилась та же картина.

– Должен взять,– упрямо сказал Вересков, беря новую мембрану.

– Не сожги мотор,– предупредил штурман.

– Нет. Я сейчас пущу насос с открытой отводной линией.

Королев оглянулся: группа людей, стоявших сзади, увеличилась. Сказать им, чтобы они ушли, пожалуй, нельзя. Надо во что бы то ни стало благополучно пустить насос. Он подошел к Верескову и тихо сказал ему об этом. Тот понимающе кивнул, включая мотор в третий раз.

Сейчас насос работал ровно, но вся вода, пройдя цилиндры, через отводной патрубок с шумом стекала обратно на пол.

Вересков, не спуская глаз с манометра, стал постепенно закрывать задвижку на отводной линии. Стрелка манометра быстро поползла к красной черте. Вот она уже достигла ее. Вересков отнял руку от задвижки. Стрелка остановилась на красной черте. Но вот, дрогнув, она медленно рывками пошла обратно. Вересков взялся за штурвал задвижки. И стрелка снова вышла на красную черту, чтобы через минуту отступить от нее. Лицо Верескова просветлело. Наконец наступил момент, когда он совсем перекрыл отводную линию.

– Продавило-облегченно сказал он, вытирая со лба пот.

Заулыбались люди, стоявшие у дверей.

– Огоньков,– позвал Вересков стоявшего сзади слесаря,– оставайся здесь. Если клапаны забьет грязью, останови насос, вскрой коробку, прочисти.

– Хорошо.

– Следи за манометром. В случае чего открывай отводную линию.

– Ну, товарищи, идемте в кают-компанию,– пригласил Королев.

– Дрянь дело,– сказал капитан Рассвета, повернувшись к стоявшему рядом Виктору Дубравину.

– Что такое?

– Будет шторм,-ответил капитан, прикладывая к глазам бинокль.– Обидно, что скорость нельзя прибавить. Эти черепахи того и гляди перевернутся.Капитан кивнул за корму Рассвета, где крутым бугром, вспучивая перед собой воду, тащились на буксире два тупорылых подводных землесоса.

– Пожалуй,, не успеем дотащиться,– добавил он.– А гидропульт, наверное, уже подходит к месту.

– Вряд ли. Из Приморска ведь километров триста будет.

– Зато скорость у него какая! Мы вон тащили всю ночь, а восход солнца встречаем на полпути.

– А что, если... Я сейчас возьму ваш вертолет и переберусь на гидропульт. Вы же, если действительно разыграется шторм, освободите землесосы. Пусть идут своим ходом под водой. Может быть, мне кое-что удастся до того времени сделать.

Переключив рычажок переговорного аппарата, капитан крикнул в микрофон:

– Приготовить вертолет к вылету,-и после нового щелчка рычажком: Разыщите аварийный гидропульт Байкал и свяжите меня с ним.

Капитан включил осциллограф-дублер радиолокатора.

Вот видите, Виктор Николаевич, он уже почти у места,– моряк показал на светлую точку на экране.

Вспыхнула сигнальная лампочка. Капитан включил репродуктор.

– Вертолет готов к полету, товарищ капитан.

– Хорошо,-капитан выключил репродуктор.-Ну, Виктор Николаевич, ни пуха ни пера...

Вертолет опустился на палубу гидропульта в тот момент, когда гидропульт подошел к месту аварии. Рядом стоял подводный корабль из флотилии Королева.

Свежий ветерок рябил морскую гладь. "Да, время терять нельзя,– подумал Дубравин.– Надо что-то срочно предпринимать."

К Дубравину подошел штурман второго подводного корабля Петров.

Виктор спросил:

– А где остальные корабли? Ушли?

– Нет, все под водой.

– Зачем?

– Видите ли, мы решили попробовать кое-то сделать сами. Пытаемся размыть грунт над кораблем Королева.

– А что, корабль целиком погребен?

– Да.

– У вас есть какой-нибудь план?

– Размыть фарватер к переходному тамбуру. Только слабоваты у нас насосы.

– Ясно. Сейчас мы вам поможем,-сказал Виктор Дубравин и дал команду к погружению.

* * *

Зарубина сильно знобило, болела разбитая голова. Когда он пил принесенное коком кофе, зубы его выбивали частую дробь о край кружки. Временами он забывался, а очнувшись, прислушивался. Кругом стояла тишина, только над кораблем не прекращался шум, к которому с надеждой прислушивались лежавшие на подвесных койках люди.

Шум с каждым часом усиливался.

– Который час? – спросил шепотом лежавший на соседней койке паренек из радиоспектральной лаборатории.

Зарубин поднес к глазам отяжелевшую руку с часами:

– Половина десятого.

– Значит, мы лежим уже четырнадцать часов.

Вдруг раздались короткие, но сильные удары железа по корпусу. Они были то частыми, то редкими.

– .Что это? – Зарубин посмотрел на соседа.

Но тот с неменьшим интересом вслушивался. Потом вдруг, приподнявшись, слабо закричал:

– Ура! Мы спасены! Просят открыть переходной тамбур.

Зарубин посмотрел на лежавшую в бинтах лаборантку.

Глаза ее были полны слез. Ему тоже стало не по себе. Чтобы скрыть свое волнение, он отвернулся к стене, но не выдержал и снова взглянул на девушку.

Встретившись с ним глазами, она улыбнулась:

– Хорошо!

– Замечательно! – ответил он.

Дальнейшее прошло перед ним, как в тумане. Он смутно видел, как двое в белых халатах положили девушку на носилки и унесли, как, опираясь на товарища, хромая, ушел сосед. Зарубин хотел подняться, но туман застилал ему глаза. Очнулся он уже в просторной каюте Рассвета, который, чуть покачиваясь на волнах, шел к Ледяному острову.

– А вам телеграмма,– сказала сидевшая рядом сестра, подавая Зарубину вчетверо сложенный и заклеенный голубой полоской жесткий листок.

Слабыми руками он развернул телеграмму, прочитал: "Бесконечно рада спасению целую и жду твоя Таня."

ГЛАВА СОРОКОВАЯ

Поднявшись к полуразрушенной крепостной стене, Краузe остановился, прислушиваясь к ночным звукам, убедившись, что кругом никого нет, он бесшумно скрылся в темном отверстии стены. Пройдя ощупью по внутреннему полуразрушенному проходу метров десять, Краузе зажег карманный фонарик; освещая себе путь, усыпанный выпавшими из стен и потолка камнями, двинулся дальше.

Еще немного – и Краузе повернул направо в темный проход и оказался в небольшом, почти совсем разрушенном помещении. Погасив фонарик, он остановился, давая возможность глазам привыкнуть к темноте. В пролом светили яркие южные звезды. Пряно пахло какой-то травой. Стрекотала цикада. Кое-где, соревнуясь со звездами, мерцали светляки. Ветерок доносил далекий и глухой в этих стенах шум моря. Было тихо, торжественно и красиво. Но Краузе не трогала красота южной ночи и таинственность развалин. И ночь и таинственность – вce было до ужаса знакомым и не сулило ничего, кроме опасности. Краузе не любил темноты, хотя и действовал под ее прикрытием, не любил как опасного сообщника, который знал слишком много.

Усевшись на большую отшлифованную временем плиту, он задумался.

Ох, как надоело служить этим кичливым торгашам! Но ничего, пройдет время, и этот самонадеянный индюк Кларк будет заискивать перед ним. А сейчас приходится дрожать за свою шкуру ради чужих интересов. Хорошо еще, что Кларк догадался прислать этих двоих перемещенных. Больше не приходится самому сидеть за передатчиком. А то каждый раз ждешь, что вот-вот засекут. Только что-то они запаздывают.

Размышления Краузе прервал легкий свист. Через минуту свист повторился, затем послышался шум: из-под чьей-то неосторожной ноги посыпались крмешки. По стенам и полу быстро скользнул луч фонарика, а следом за ним, словно из стены, выдвинулись двое и молча уселись напротив Краузе. Один из них, высокий и плечистый, положил перед собой маленький карманный фонарик, взглянул на Краузе.

–Достали?

– Да.-Курт Краузе вырвал из записной книжки листок и протянул его.Зашифровать не успел.

– Хозяин – благодарит вас за чертежи подводной буровой.-Высокий передал увесистую .пачку денег.-Здесь только часть, остальное положено на ваш счет в Мюнхене. А вот это,-скупой луч фонарика вырвал из полумрака вторую пачкy,-это для оплаты заказов. К следующему разу приготовьте фотографии последнего варианта проекта Родионова.

– Наш друг,-высокий повернулся к своему спутнику, в продолжение всего разговора не открывавшему рта,– едет завтра в Москву. Ему нужен адрес и пароль.

Краузе вырвал листок из записной книжки, что-то быстро написал на нем и, осветив написанное спичкой, поднес его к лицу сухощавого молчаливого человека так, чтобы тот смог прочитать.