Текст книги "Ледяной остров (в сокращении)"

Автор книги: Алексей Кудашев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)

–Опять ничего,-разочарованно докладывал Мамедов Винокурову.

– Терпение, товарищ лейтенант,– невозмутимо отвечал Винокуров.

– Приготовьтесь,– сказал однажды капитан.– Ожидается норд. Думаю, что нам будет работа.

На следующее утро Приморск проснулся от завывания порывистого ветра. Море стонало. Ветер гнал с улиц последнюю пыль и мелкий песок. В воздухе метались сорванные листья.

К ночи ветер усилился. В десять часов вечера Краузе вышел из подъезда. Постояв на тротуаре и не заметив ничего подозрительного, он не спеша направился к автобусной остановке, у которой одиноко стояла женщина, прикрывая от ветра бортом пыльника почти с головой укутанного грудного ребенка. Ребенок плакал и выгибался в одеяльце.

Краузе помог женщине сесть в автобус и вошел в него сам. Сквозь запыленные окна еще раз окинул взглядом пустынную улицу и убедился, что все спокойно. Через несколько остановок автобус опустел. На Чернокаменской Краузе вышел и, пройдя дворами на Нагорную улицу, сел в троллейбус. Так меняя несколько раз свой маршрут, он в конце концов очутился на юго-западной окраине города. Ветер гнул к земле деревья, безжалостно обдирал листву. Выли собаки, одиноко, в тоске надрывался ишак.

Садами Краузе вышел за город; петляя, спустился к Черной речке. Здесь, у воды, под нависшими скалами было тихо. Краузе сел на камень и долго прислушивался. Кроме свиста ветра в расщелине да бешеного шума рощи, стонущей под убийственным нордом, ничего не было слышно. Непроглядная темень поглотила окружающие предметы. Река, оправдывая свое название, казалась черной, в стремительном потоке ее тускло мерцали отражения одиноких звезд.

В двадцати шагах от Краузе, между выступами скал, лежал лейтенант Мамедов, вооруженный инфракрасными очками. Следя за каждым движением шпиона, он время от времени шепотом разговаривал по радиотелефону с Винокуровым.

Лейтенант видел, как шпион извлек из кармана небольшую цилиндрическую трубку, раздвинул ее, как телескоп, и, надев на один ее конец сморщенный резиновый баллон, похожий на ненадутый игрушечный шар, другой конец погрузил глубоко в воду. Баллон стал быстро увеличиваться, приобретая форму груши. Через несколько минут в руках шпиона был уже изрядной величины шар. Краузе перетянул его устье, а трубку спрятал в карман. Привязав к шару листок металлической фольги и миниатюрную кассетку, он поднял шар над головой и выпустил из рук. Шар стремительно рванулся вверх и, выйдя из теснины, словно испуганный, шарахнулся, в сторону притаившегося Мамедова. При желании лейтенант мог бы, поднявшись, схватить шар руками, но разведчик даже не пошевелился. Он лишь несколько секунд наблюдал за косым подъемом шара, а затем вновь перевел взгляд на Краузе.

* * *

– Смотрите,– капитан положил на стол несколько листков.– Знакомо вам это?

Трофимов взглянул и ахнул. Эскизный чертеж новой конструкции, подводной буровой, который они чертили на берегу Медвежьего озера! Надписи были сделаны на английском языке. Проектный отдел треста еще не успел перенести этот чертеж на ватман, а врагу он уже известен. Но удивительное дело! Чертеж тот и в то же время не тот. Принципиально все верно, но в деталях схема не имела полного сходства с подлинником.

"Кто? Кто мог? – сверлил мозг мучительный вопрос.– Ведь Сорокин не видел подлинника. Значит есть еще кто-то! – обожгла новая мысль.– Но кто? Родионов? Да, ему известна эта схема, хотя непосредственно он над не не работал. Родионову легко, конечно, скопировать чертеж пЬ памяти и передать его Сорокину или переслать. "

Но Сорокин! Страшно было сознавать, что человек, которому ты доверял и которого считал своим другом, оказался врагом. Неужели дружба способна так ослепить человека?

–Ну, что вы скажете, Алексей Петрович?-спросил Винокуров.

Трофимов рассказал историю появления идеи новой конструкции подводной буровой.

– У кого сейчас записная книжка?

– Записную книжку вернули хозяину, ну, а листки с эскизом, как и все, что имеет отношение к проекту подводной буровой, находится в Проектном отделе треста. Виктор Николаевич Дубравин после работы все материалы закрывает и опечатывает в сейфе. Но чтобы сделать это,-Трофимов показал на чертежи,– не обязательно иметь оригинал. Это нетрудно изобразить по памяти. И так именно это и сделано: в деталях схема не идентична подлиннику. Чертежи первого варианта всем в печенки въелись, а новые изменения не сложны.

– А все-таки, кто бы мог воспроизвести по памяти новый проект? настаивал Винокуров.

– Кто? Ну я, Дубравин, Комолов, Родионов, да и другие инженеры проектного отдела.

– Сорокин имел доступ к чертежам?

– Нет.

Помолчав, Трофимов вслух подумал:

– Да, Родионов мог легко это сделать...

– У вас есть какие-нибудь подозрения в отношении Родиoнова? заинтересовался Винокуров.

– Не знаю, товарищ капитан. Как бы вам это объяснить... Уж очень необыкновенная дружба у него с Сорокиным завязалась в последнее время.

– Но ведь для столь страшного подозрения этого мало. Вы ведь тоже дружили с Сорокиным, хотя у вас были, может, и большие основания.

– Да, вы, конечно, правы,– лицо Трофимова вспыхнуло.– Но Родионов, как я выяснил, без разрешения уносил некоторые чертежи домой.

– Ну, это совсем другое дело. Расскажите подробно.– Выслушав Трофимова, капитан, задумчиво проговорил:

– Это любопытно, чертежи нужны были ему для работы?

– Возможно. Вообще-то говоря, все это никакого секрета не представляет. Пока это – материал для служебного пользования, а как только мы запустим подводную буровую в серийное производство, она будет внесена в список товаров для международной торговли. Кому надо – пусть покупает.

– Ну, спасибо, Алексей Петрович.

Трофимов уже от двери повернулся к Винокурову:

–Товарищ капитан, Сорокин-действительно Сорокин?

– Нет. Теперь я могу вам сказать. Это немец Курт Краузе, служивший в гитлеровской разведке. К нам переброшен... да вы лучше знаете, при каких обстоятельствах, в 1944 году.

– Это дело рук Соро... Краузе? – Трофимов кивнул на чертежи подводной буровой.

– Да. Только не ясно пока, получил ли он их из других рук или сам воспроизвел, пользуясь излишними разговорами окружающих.

– Последнее вполне вероятно.

– А вы, Алексей Петрович, не меняйте внешне своего отношения кСорокину.

– Не знаю.– мрачно сказал Трофимов, сжимая кулаки.– Это трудно.

– Надо,-твердо произнес Винокуров.

– Хорошо.-Трофимов взял от капитана подписанный пропуск и встал.

– Когда уезжает ваша сестра?

– Скоро. Отпуск ее кончается.

– Вы не можете опять отправить Атамана?

– Отправлю,– Алексей Петрович вспомнил, что с тех пор, как Марина привезла Атамана, Сорокин ни разу не заходил к нему, хотя раньше был частым гостем.

– Да, нелегко ему сейчас,-вслух подумал о Трофимове Винокуров, глядя на закрывшуюся за инженером дверь.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ

По срочно изготовленным чертежам реконструировалась ПБУ-8. Удачная реконструкция позволила бы пустить установку в серийное производство. Работы велись круглосуточно. Медлить было нельзя. Ледяной остров мог принять в свои уютные жилые дома тысячи людей. Город на море быстро разрастался. Квартал за кварталом монтировались из готовых блоков все новые и новые многоэтажные корпуса. Заканчивалось сооружение производственных объектов: мощных компрессорных станций, ремонтного завода, электростанции; от острова на материк прокладывались пoдводные трубопроводы. Управление треста Морнефть готовилось к переезду из Приморска на Ледяной остров.

Накануне испытания реконструированной ПБУ-8 Трофимову с Ледяного острова позвонила Ольга. Взволнованно она сообщила, что восточный скат Ледяного острова подтаял и изоляция, прикрывавшая ледяной массив от теплых морских течений, рухнула на дно. Надо было принимать срочные меры.

– Приезжайте, Алексей Петрович, скорее,– умоляла Ольга.

Пришлось бросить все и вылететь на Ледяной остров.

Познакомившись с положением на месте, Трофимов понял, почему так волновалась Ольга. Ледяному острову угрожала катастрофа.

Ольга показалась Трофимову еще более осунувшейся и побледневшей. Даже загар, казалось, сошел с ее лица. Не подымая глаз, она сдержанно рассказала Трофимову о случившемся. Тщетно старалась она скрыть свою растерянность.

Алексей Петрович решил сам проверить размеры катастрофы. С подводного автобуса он осмотрел восточные скаты острова. Ольга, вместе с ним спустившаяся под воду, больше молчала. Она опять ушла в себя и на вопросы Трофимова отвечала сухо и односложно.

Мрачный вышел Трофимов на берег.

– Что же будем делать, товарищи?-Алексей Петрович обвел взглядом тревожные лица собравшихся на экстренное совещание.-Не сегодня-завтра обрушится изоляция в других местах.

– А что, если пустить в дело микрохолодильники?-обратился к Трофимову Ахундов.-Мы с Ольгой Петровной думали об этом.-Ахундов обернулся к Ольге, как бы ища ее поддержки.

– Ну? – Трофимов с интересом посмотрел на инженера.

– Если холодильники сделать с разомкнутыми контактами, спустить их на подтаивающий скат, дать напряжение, то вода замкнет контакты, и холодильники будут работать. Но когда вода замерзнет настолько, что контакты окажутся во льду, холодильники окажутся автоматически выключенными.

– А как с изоляцией?-заинтересовался Трофимов.

– Можно и изолировать, только контакты надо будет вывести на поверхность бетона.

– А какую площадь защитит один холодильник?-Трофимов раскрыл блокног и взял в руки карандаш.

– Пятьсот квадратных метров.-Ахундов заметил, как в руках Трофимова забегал карандаш.-Вы, Алексей Петрович, не считайте. Мы подсчитали: нужно шестьсот холодильников.

– Неверно считали.

– Как так, неверно?

– Укреплять нужно не только скат, а весь остров. В первую очередь следует спасать другие участки, где изоляция еще не обрушилась. Восточным скатом займемся потом.

Возвращался Трофимов в Приморск вместе с Ольгой. Она все время смотрела в окно и за дорогу не проронила ни слова.

– Пойдемте пешком! – предложил Трофимов, когда самолет приземлился.

– Хорошо,-безразлично согласилась Ольга.

Алексей Петрович изредка бросал взгляд на шагавшую рядом Ольгу. Лицо ее было грустным. Алексей Печфович несколько раз порывался заговорить с ней, но не знал, с чего начать.

– Скажи, Оля, за что ты мучаешь себя и меня? – вырвалось у Трофимов.

Она промолчала.

Трофимов не решился повторить вопрос. Чужие и далекие друг другу, они подошли к Приморскому бульвару. Вечернее солнце золотило верхушки деревьев, успокоенно дышало море.

– Давай посидим, а?-попросил Трофимов.

Ольга, не ответив, первая повернула к скамейке.

Но разговор по-прежнему не клеился. В ответ на вопросы Ольга все ниже опускала голову. Алексей Петрович заметил на ее глазах слезы и сам расстроился.

– Ну скажи мне, Оля, что с тобой делается?-Алексей Петрович нежно погладил девушку по плечу.-Ведь любишь? И я без тебя не могу.

Ольга изумленно подняла на Трофимова влажные глаза, собираясь что-то сказать, но в это время из боковой аллеи показалась Марина. На лице Трофимова невольно отразилась досада.

Но по-своему истолковала это выражение и без того настороженная Ольга.

– А-а! Вот ты где, Алеша,– широко улыбнулась молодая женщина.-А я уж думала, что задержишься на Ледяном острове и не придешь сегодня домой.

– До свиданья!-Ольга встала и чуть не бегом направилась в сторону.

– Оля!-с отчаянием крикнул Алексей Петрович.

Ольга остановилась, через плечо взглянув на Трофимова.

– Куда же ты? Познакомься с моей сестрой.

Глаза Ольги широко открылись. Она круто повернулась к Трофимову и стоявшей рядом Марине, протянула ей руку и порывисто ее обняла.

Еще не понимая внезапного порыва Ольги, Алексей Петрович смотрел на них, счастливо улыбаясь. Марина нежно высвободилась из объятия Ольги, взглянула в ее посветлевшее лицо и лукаво пригрозила брату пальцем:

– О, Алешка! Побью я тебя сегодня! Довел девушку до слез. Изверг!.

– Бей, Маришка, заслужил!

– Это я сама виновата!-смеялась Ольга.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ШЕСТАЯ

Винокуров поднял уставшие, покрасневшие от бессонницы глаза на вошедшего Мамедова:

– Ну как, Рашид, дела?

– Еще один. Это тот новый агент, о котором Краузе сообщал своему патрону.

– Кто?

– Инженер Белоцерковский.

– Почему вы думаете, что это новый агент?

– Подслушал их разговор. Белоцерковский получил первый гонорар.

– А Родионов?

– Пока ничего,-пожал плечами лейтенант.-Вряд ли он подозревает в чем-то своего нового друга. Мне кажется, Родионов видит в нем только собутыльника.

– Вполне возможно, что Краузе ведет пока подготовку, используя слабость Родионова к вину.

– Я в этом совершенно уверен, товарищ капитан. Во-первых, почти всегда расплачивается один Краузе, а во-вторых, пьяным бывает только Родионов.

– Возможно, вы правы,-задумчиво сказал Винокуров.– А Белоцерковский в их компании не замечен?

– Нет. Правда, вдвоем – Родионов и Белоцерковский частенько совершают возлияния Бахусу.

– Так, так. Значит, можно предположить, что подготовка Родионова ведется с двух сторон. Интересно. Ох, как хочется поговорить с тобой, господин Краузе, с глазу на глаз. -Может, его сейчас взять?

– Ни в коем случае!

Прошла минута. Капитан молча шагал по кабинету.

– Что вы узнали о Коробовой, Рашид?

– Она к подделке чертежей не причастна. Это дело рук Сорокина. Но он запугал ее и вынудил подать заявление об уходе. Дал понять, что если не уйдет, то с нее удержат за причиненный ущерб большую сумму.

– Вот негодяй. Попытался замести следы.

– Определенно!

– Видите, какая нам птица досталась! Сам Краузе! Но мы попробуем и его перехитрить. Взять-штука не слoжная. А вот незаметно для него самого обезвредить и использовать в наших интересах-это посложней. К тому же не всю его агентуру мы знаем. Да, посложней.-Капитан неслышно барабанил пальцами по столу.– Попросите сюда капитана Озерова,-обернулся он к Мамедову.

– Как дела? – встретил Винокуров вопросом вошедшего.

– Взяли. Сразу же как они приземлились,-ответил Озеров.

– Обоих?

– Да.

– Что при них?

– Бесшумные пистолеты, яд, взрывчатка, деньги, фальшивые документы, радиопередатчик. Все, как водится.

– А письма?

–Есть и письма. Шифрованные, для передачи Краузе.

– Не расшифровали?

– Все в порядке. Вот,-Озеров подал два листка. Винокуров быстро пробежал глазами текст.

– Очень хорошо. Молчат?

– Нет, кажется, все рассказали. Вот явки, пароль.– Капитан вынул из тоненькой папки еще один документ и, поняв вопрос в глазах Винокурова, поспешил добавить:-Явки и пароль верные.

– Хорошо,-Винокуров даже крякнул от удовольствия.– А кто они?

–Из перемещенных.

– Когда состоится встреча с Сорокиным?

– Через два дня. А что будем делатв с этими перемещенными? Отправим в Москву?

– Пока задержим здесь. Могт пригодиться. О благополучном прибытии на место передали их шефу?

– Да, самому господину Кларку. И даже ответ получили.

– Какой же?

– Пожелал успехов,– засмеялся Озеров.

– Что ж, пожелание и для нас подходящее. Уж постараемся, господин Кларк,-усмехнулся Винокуров.-Оставьте у меня папку. Я все просмотрю. А к вам еще одно дело. Очень срочное.

– Слушаю,-выпрямился Озеров.

– Раз уж вы опекаете Сорокина-Краузе, то следует выяснить еще одну подробность.

Винокуров вынул папиросу, размял ее, чиркнул спичкой и с видимым удовольствием затянулся. Озеров терпеливо ждал, чуть постукивая по краю стола тоже взятой, но так и не закуренной папиросой.

– Не совсем ясно,-заговорил Винокуров,-зачем Сорокин после войны ездил в Холмск.

– Хорошо.

– Самолет уходит в шесть, билет для вас заказан.

...В эту ночь Озеров почти не спал. Просматривая дело Курта Краузе, он по-новому оценивал каждый документ.

Инженер Сорокин, он же Краузе, писал в своей биографии, что до войны он жил в Холмске и работал на машиностроительном заводе. Озеров с этого и начал. За три часа полета он успел вздремнуть и, сойдя в Холмске, чувствовал себя бодро.

Он пошел на восстановленный после войны завод. Людей, которые работали на заводе до войны, осталось мало. Один старый мастер сообщил, что знал Сорокина.

– А как звали его?-поинтересовался Озеров.

– Этого я не припомню.

– Не Ильей ли Тимофеевичем?

– Да, да, кажется так. Только вы, мил-человек, если хотите узнать о нем подробней, лучше всего расспросите его вдову.

– Он был женат?

– А то как же. Двое детишек осталось. Сейчас они уже почти взрослые. А намучилась она, сердешная, с ними...

Жену Сорокина Озеров нашел по адресу, который ему дал старый мастер. Озеров представился ей как однополчанин мужа. У Дарьи Ильиничны при воспоминании о муже навернулись слезы. Чтобы скрыть свою слабость, она засуетилась у самовара.

– Да вы не беспокойтесь, Дарья Ильинична,-сказал Озеров.– Я не голоден. Да и времени у меня мало.

– Ну как же... не знаю, как вас звать.

– Сергей Сергеевич.

– Ну как же, Сергей Сергеевич, разве можно? Обязательно выпейте чаю. Бывало, товарищи Ильи частенько заходили к нему посидеть, поговорить за чашкой чаю. Хороший он был человек, да вот пожить ему не пришлось.

Пока хозяйка возилась с самоваром, он успел рассмотреть висевшую в рамке под стеклом фотографию мужчины лет двадцати семи-двадцати восьми, с копной темных волос, в черном пиджаке. В умных глазах горели насмешливые искорки. Озеров осторожно снял портрет и взглянул на его обратную сторону. Там он прочел:

Илья Тимофеевич Сорокин. Ноябрь 1940 года.

– Это единственное, что осталось нам от Илюши,-услышал Озеров позади себя голос хозяйки.– И то спасибо товарищу Ильи.

Озеров вопросительно посмотрел на хозяйку.

– Мы до войны не здесь жили. Эту квартиру мне дали в сорок шестом году, когда я с ребятами вернулась с Урала. До войны у нас был домик рядом с заводом. От завода мы его получили, когда Илья после института приехал сюда на работу, В сорок первом фашисты сильно бомбили город. Много народу погубили. Тогда и в наш дом бомба попала. Свекор мой погиб, а от дома и пепла не осталось. Я с ребятами случайно уцелела. Помню, подхожу я к дому, а дома нет. Этот,-хозяйка указала на младшего сына,-был совсем маленький, ничего не понимал, а старший, как увидел вместо дома большую воронку, так и разревелся. Кричит: Где мой дедушка? К дедушке хочу! Пришлось мне в тот же час покидать город. Ушла с ребятами на восток вместе с отступающими частями.

Всю нашу семью и считали здесь погибшей. Я вернулась только в конце сорок шестого. А вы-то, Сергей Сергеевич, когда видели в последний раз моего Илью?

– В сорок четвертом. Только потом меня перебросили в другую часть, и я ничего о нем не слышал. А вы получили извещение о его смерти?

– Нет.

– Почему же вы считаете его погибшим?

– Ну так ведь сколько времени прошло. Если бы был жив, обязательно объявился бы. Мне один его товарищ рассказывал,– они вместе воевали. Будто бы моего Илью вместе со взводом, которым он командовал, послали в тыл к немцам мост взорвать. Мост-то они, говорит, взорвали, только никто из них не вернулся.

Помолчав, Дарья Ильинична продолжала:

– В сорок пятом приезжал сюда один лейтенант, который служил вместе с моим Ильей. Но ему сказали, что мы все погибли, и он уехал. Говорят, он видел, как погиб Илья.

– С кем же он здесь разговаривал?

– С Болотовыми, бывшими нашими соседями по улице. Он у них даже ночевал, но адреса своего не оставил.

– Болотовы эти сейчас здесь живут?

– Да. Ну, прошу, Сергей Сергеевич, к столу.

Озеров не стал отказываться. Побыв в доме Сорокиной еще час, он отправился к Болотовым. Здесь помнили появление лейтенанта в 1945 году. Да, лейтенант рассказывал, что был очевидцем того, как погиб Сорокин.

– Вы не можете описать внешний вид этого лейтенанта, который у вас ночевал?-спросил Озеров хозяина, старика лет пятидесяти.

– Да ведь много времени прошло,– задумчиво ответил тот.– Кабы встретить его еще раз, то я бы наверняка его узнал. А так что же? Человек как человек, не молодой, не старый, в очках. Белесый.

– А не брюнет?-возразила хозяйка.

– Ну какой же он брюнет, это я точно помню, что белесый,-уверенно пробасил хозяин.

– Не этот?-Озеров вынул фотографию Сорокина.

Хозяин долго вертел в руках фотографию.

– Кажись, он.– Старик, подумав, продолжал: – Вот он-то и рассказывал, что Сорокин погиб геройски у него на глазах.

На следующий день Озеров вернулся в Приморск. Винокуров, выслушав его доклад, задумался.

–Да, возможно,-наконец произнес он.-Вполне вероятно, что Сорокин погиб на глазах у Краузе, и думаю, что погиб как герой. Вероятней всего, Краузе замучил Сорокина, пытаясь выудить у него сведения, необходимые ему для подрывной работы в нашем тылу.

– Но от Сорокина он, очевидно, мало чего добился. Вот и пришлось ему поехать в Холмск, чтобы легче играть роль настоящего Сорокина.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

В отсутствие Алексея Петровича, который снова уехал на Ледяной остров, Виктор Дубравин решил проверить мореходные качества ПБУ-8. Он был совершенно уверен в подводной буровой. Но привыкший к воинской дисциплине и педантичный в работе, считал предстоящий поход обязательным. Он ждал от него удовлетворения, как лучшей награды за бессонные ночи, за мучительные творческие искания.

Без пяти восемь Виктор поднялся на палубу ПБУ-8. По-военному выстроился празднично одетый экипаж. Запах моря смешивался с запахом свежей краски, и это еще больше подчеркивало, что рейс будет первым и не сочсем обычным.

Буровой мастер Корнев, сутулясь, неумело приложил ладонь к козырьку и торжественно рапортовал о готовности бригады к выходу в море.

Поздоровавшись с Виктором, старый мастер уже совсем не по-военному cказал:

– На старости-то лет вроде как моряком становлюсь. Чудно даже.

Виктор посмотрел в корневские с хитрецой глаза, хотел ответить, но Корнев продолжал:

– Старуху свою еле уломал. Ты,– говорит,– старый хрыч, утонешь, а я что делать буду?

Виктор еле заметно улыбнулся. Из-за спины Корнева послышался дружный смешок. Старик обернулся:

– Это что за смех в строю? Команды вольно не было! – глaза Корнева светились ласково, но голос был строг.-А сейчас все по местам!

В это время с левого борта подошел подводный автобус. На палубе стоял подтянутый Сергей Корнев.

– Ты зачем здесь, сынок? – спросил его мастер, разглаживая седой ус.

– Виктор Николаевич приказал сопровождать вас.

– Вы что же, не верите в свою подводную буровую? – недовольно спросил Виктора мастер.

– Абсолютно уверен, Николай Николаевич, но уж так положено.

– Ну, если положено, другое дело,-примирился-старик.

Виктор прошел в пост управления и включил рубильник.

Усевшись за штурвал, переключил рыч.аг скорости на малый вперед. ПБУ-8 плавно двинулась вдоль пирса. Развернувшись, Дубравин прибавил скорость, направляясь к створам порта.

В открытом море ПБУ-8 то увеличивала, то замедляла скорость, то вдруг начинала двигаться назад. На палубе, крепко держась за поручни, торжественно стоял с непокрытой головой Корнев. Ветер трепал его седые волосы, а на крутых поворотах его то прижимало к поручням, то тянуло в сторону.

Ах, жаль, нет волны. Как-то будет ПБУ-8 реагировать на качку?-думал Виктор, хотя и был уверен в удаче. Включив автоштурман, он задал кораблю неровный зигзагообразный ход, а сам вышел на палубу. Подчиняясь автоштурману,

ПБУ-8 шла то прямо, то неожиданно бросалась в сторону, то петляла по морской глади. Солнце светило то с правого борта, то с левого, то слепило глаза, то обжигало спину.

– Ну как, Николай Николаевич?

– Хотел бы придраться, да не к чему! Ловко шныряет!

– Хорошо. Готовьтесь к погружению, пойдем под водой. Экипаж кинулся к люкам.

Под водой ПБУ-8 вела себя так же хорошо, как и в надводном положении.

– Спасибо, Виктор Николаевич, спасибо, сынок, за буровую,– радовался скупой на похвалу Корнев, когда испытания были закончены.

Вечером уставший, но довольный Дубравин докладывал Трофимову о результатах испытания ПБУ-8.

– Поздравляю,-Алексей Петрович протянул Дубравину руку.

– Это ты себя должен поздравить. Твоя идея-снять магазинную башню. А в ней все дело. Да, кстати, как там дела на Ледяном острове?

– Изоляция обрушилась на восточном скате.

– Что же решили делать? Снова восстанавливать изоляцию?

– Нет. Обошлись проще. Ахундов с Кирилловой предложили использовать холодильники с разомкнутыми контак тами. Спускается такой холодильник в воду на ледяной скат и включается в электрическую высоковольтную сеть. Морская вода замыкает контакты, и холодильник начинает действовать, а когда контакты окажутся во льду, ядерные реакции прекращаются. Но достаточно льду растаять, как контакты вновь замыкаются.

– Здорово!

– Да, неплохо придумано. На ПБУ кто-нибудь остался?

– Дежурит первая смена.

– Из министерства не прибыли?

– Двое.

– Завтрашний день решит многое.

– Все будет хорошо, уверен.

– И я тоже,-весело сказал Трофимов.

Оставшись один, Трофимов задумался. Потом, подойдя к окну, распахнул его настежь. В комнату ворвался свежий морской воздух. Поработав еще час, Трофимов ушел из управления.

–Эх! Хорошо бы как следует отдохнуть!-думал он, шагая по улице. Но неожиданно для себя повернул в порт, где стояла ПБУ-8. На портовой набережной он нос к носу столкнулся с лейтенантом Мамедовым в штатском.

– Добрый вечер, Алексей Петрович.

– Здравствуйте!

– Что это вам не спится? Волнуетесь?

– Немножко. Хочу проверить дежурную вахту.

– Не беспокойтесь, все будет в порядке,– многозначительно сказал Мамедов.

Волноваться действительно не было оснований. Вахта бодрствовала. Успокоенный, Трофимов отправился домой и впервые за последние дни крепко уснул.

До Ледяного острова шли в надводном положении.

ПБУ-8 не уступала в скорости хорошему кораблю.

С тех пор как появился Ледяной остров, Алексей Петрович всегда с волнением наблюдал подход к нему. По мере приближения, словно из морских пучин, поднимались чистенькие кварталы многоэтажных домов, разместившихся в строгом порядке на высоком плоском основании.

ПБУ-8 подплыла к северному берегу острова. Здесь уже стоял, дожидаясь подводной буровой, корабль Октябрь с гигантскими барабанами, от которых тянулись к берегу провисающие эластичные стальные трубы.

От Октября отошла моторная лодка, направляясь к ПБУ-8. Вскоре на борт подводной буровой поднялся Байрамов.

– Давайте сразу на точку, времени терять не будем,приказал он штурману.

ПБУ-8, развернувшись, направилась в сторону от острова и вскоре остановилась.

Стоявший у северного побережья острова Октябрь медленно двинулся к подводной буровой. Метр за метром с гигантских барабанов разматывались и уходили под воду стальные плети труб. Наконец барабаны, сделав последний оборот, замерли. Стальной хобот надпалубного крана легко приподнял освобожденный конец одной трубы и плавно опустил ее к палубе ПБУ-8. Двое рабочих, ловко орудуя ключами, соединили трубу с патрубком, выступившим над палубой подводной буровой, и закрыли герметический стальной замок. То же было проделано и со второй трубой.

Подводную буровую подключили к телефонной сети.

Наконец была подана команда: Приготовиться к погружению.

Ольга, Таня, Ашурбек стояли на палубе Октября, с волнением наблюдая, как торопливо спускались в открытый люк люди, освобождая палубу. Но вот последний человек исчез под стальной обшивкой ПБУ-8, и люк за ним закрылся. Подводная буровая стала медленно погружаться и, наконец исчезла под спокойной поверхностью моря. Октябрь протяжно загудел и, развернувшись, направился в порт.

А в это время в подводной буровой люди стояли в напряженном молчании. Виктор Дубравин, сидевший на штурманском месте, внимательно следил за показаниями приборов. Стрелка глубиномера медленно перемещалась по циферблату. За спиной Дубравина стояли Байрамов и Трофимов.

Почти пять минут длилось это напряженное молчание. Наконец все почувствовали легкий толчок. Буровая легла на Прунт.

– Приехали, двести семь метров,– громко сказал Дубравин.

И сразу все заговорили.

Байрамов, Трофимов и Дубравин спустились вниз. К Алексею Петровичу подошел инженер из министерства.

– Значит, будем бурить весь куст?

– Да, попробуем все семь скважин. Николай Николаевич,-повернулся Трофимов к мастеру,-давайте начинать.

"Разве можно открыть днище корпуса?-с тревогой подумал присутствовавший на испытаниях Зарубин, рассматривая огромный металлический цилиндр со сферической крышкой.-А что если вода хлынет и зальет все внутри?" Журналист вдруг почувствовал щемящую тоску. В тревоге он украдкой взглянул на Трофимова, но тот был совершенно спокоен. "Вот какой я чудак! Конечно, все предусмотрено,"– успокоил себя Зарубин и перевел взгляд на седоусого Корнева.

Тот не спеша подошел к пульту управления, проверил давление в воздушной линии, опробовал на холостом ходу электромоторы.

Зарубин с любопытством наблюдал за работой мастера.

Корнев нажал один из рычагов, и две огромные стальные клешни разъемного кругового ключа плавно подкатили к цилиндру и, лязгнув, охватили его с двух сторон. Загудели нагруженные двигатели, и тело цилиндра медленно стало, поворачиваться вокруг своей оси. По мере ускорения вращения цилиндр опускался вниз. Вот оно как, цилиндр врезается в грунт,-догадался Зарубин, прислушиваясь к скрежету металла о породу под днищем буровой.

Постепенно почти весь корпус цилиндра ушел под днище буровой. Над полом возвышался лишь его сферический купол.

– Будем снимать, Алексей Петрович?-спросил мастер.

– Повременим. Откачайте воду, посмотрим, как будет вести себя давление.

–Алексей Петрович,-обратился Зарубин к Трофимову, когда тот отошел в сторону,– а как же буровая всплывет, когда будет пробурена скважина?

– Очень просто. Если сейчас давление не будет резко повышаться, нужно снять крышку цилиндра и внутрь этого цилиндра забурить на глубину шести метров вон то шахтное направление,-Трофимов указал на широкую трубу поменьше, чем цилиндр, диаметром.– Потом мы из шахтного направления выбурим часть породы, метра на три в глубину, и в шахте прикурим семь небольших скважин, в которые опустим небольшой длины трубы – направления для всех семи скважин. После этого пространство между шахтным направлением и индивидуальными направлениями зацементируем пластмассой. Пластмасса проникнет и в затрубное пространство этих мелких скважин. Таким образом, зацементированное шахтное направление и эти семь труб будут представлять одно целое с породой морского дна.

– А если морская вода прорвется между стенками цилиндра и шахтным направлением?

– Этого не может случиться. В верхней части цилиндра имеется превентер, механический затвор, который наглухо охватит трубу шахтного направления. А когда мы пробурим и испытаем все семь скважин, то герметически закроем шахтное направление вот такой же сферической крышкой, поставим на прежнее место крышку цилиндра и, вытащив цилиндр из грунта, будем иметь возможность всплыть. А над скважинами будет поставлена подводная станция для эксплуатационных надобностей.