Текст книги "Тёмных дел мастера. Книга первая"

Автор книги: Алексей Берсерк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)

На выходе по обе стороны от арки стояли молодые юноши и девушки в одинаковых ярких костюмах. Всего их было четверо – по двое с каждого края. Они приветствовали всех выходивших из-под арки широкими улыбками, пожимая желающим руки. Когда мимо них прошли Кварг и Фернард, то каждый из них броско, словно по команде слегка улыбнулся им в ответ, после чего вновь продолжил движение. Но когда один из юношей обратился со своей дежурной улыбкой и к Гортеру – то встретил от следопыта лишь его настороженный взгляд. Однако, как ни странно, в глазах юноши от этого не мелькнуло не единой искры, пока он продолжал своё пустоокое таращенье на Гортера, не меня выражения лица за всё то короткое время, что он проходил, и как только спина следопыта окончательно промелькнула мимо его носа, он тут же перевел свой взгляд на следующего за ним Диместа, продолжая улыбаться тому даже ещё шире, чем раньше. Но, как оказалось, Гортер и не думал сводить своих глаз со странного юноши, и когда они отошли от него на несколько шагов в сторону, следопыт вдруг ускорил шаг и, поравнявшись с Фернардом, спросил его, зачем эти молодые люди стоят там и глупо улыбаются всем входящим.

– О-о, это оформители, господин Гортер. Они ежедневно приветствуют каждого входящего в нашу чудесную столицу от имени городского Совета с добротой Короля, – немного вздрогнув от такого неожиданного обращения с его стороны, объяснил адъютант.

– Но они же не рады, – отсёк Гортер.

– О чём вы? – они же улыбаются, – отстранённо переспросил его Фернард, огладываясь по сторонам и выискивая глазами лучший путь для их дальнейшего передвижения по площади.

– Когда кто-то незнакомый смотрит мне в глаза и при этом улыбается, то это значит, что он либо насмехается надо мной, либо просто скалится перед тем, как напасть.

Фернард не понял, что имел ввиду следопыт, поэтому просто проигнорировал его слова и, указав рукой, громко произнёс:

– Думаю, нам лучше сюда.

Постепенно продвигаясь за Фернардом по левую сторону от стены, Гортер обнаружил, что толпа потихоньку редела и шума становилась всё меньше, так как народ в массе своей толпился больше у арки и на площади.

Внутри город сильно отличался от того, что следопыт видел на пристани. За парой рабочих кварталов, состоящих в основном из домов для простолюдинов и мелких лавок, возвышались высокие каменные здания, уходившие своими плоскими крышами на много этажей в небо. Черепица, резные фасады и округлые своды как атрибут прошлого более не были востребованы у знати и купечества, поэтому за последние полвека они были почти полностью вытеснены зданиями с ровными, квадратными и однообразными углами, но нередкими башнями или пристройками к основному корпусу. Это объяснялось их большей практичностью и доступностью красного кирпича, из которого их чаще всего и строили.

Пройдя несколько шагов за Фернардом вдоль площади, Гортер заметил и другую особенность нового времени, которую до этого он замечал лишь в паре других городов – широкие окна и двери. Здесь они были повсеместно. Шикарные дома богачей за декоративными заборами и простые дома рабочего люда, примыкающие прямо к краю площади, лавки, гостиные дворы и многие другие постройки светили своим внутренним убранством на всю улицу, и любой проходящий снаружи мог свободно оглядывать разные части дома, хотя некоторые из них имели по два или даже три этажа, а первые этажи, все как один, были дополнительно закрыты железными решётками, словно каземат или темница. «Хм, вот уж странная мода, – подумалось Гортеру, – делать такие большие окна, чтобы потом ставить на них решётки. Раньше вполне обходились и маленькими окнами – так одних ставней хватало. А этим, похоже, нравится в клетке жить».

Между тем Фернард уводил Гортера с площади вглубь города. Длинные мощёные улицы тянулись меж жилых кварталов, вверху светилась магия, привлекая внимание к вывескам, а Гортер всё ждал и ждал, когда уже начнутся земляные дороги, так как всё время шагать по брусчатке для него было делом весьма непривычным. В некоторых местах камень немного отступал и из земли вылезали зелёные прогалины декоративных газонов и клумб, но в остальном он так и продолжал тянуться вдоль главной улицы, переходя в вездесущие бордюры соседних улиц. Такие выступы земли посреди холодного рукотворного камня очень смущали Гортера. Трава на этих газонах, похоже, росла не сама собой, а была посажена, имела странный, неестественный цвет, слишком яркий и однородный для обычной травы, и вдобавок была коротко подрезана, словно скошена чем-то очень ровным, как не могла её скосить ни одна коса. В первый раз Гортеру довелось наблюдать, как люди, прикрываясь неизвестно от чего, заковывали себя в безжизненный камень, словно насмехаясь над природой этими никчёмными лужайками. Возможно, это доставляло им удовольствие, а может быть, только так они чувствовали свою власть над тем, что находилось за городской стеной, хотя в тот момент следопыт попросту решил про себя, что люди, живущие в Кальстерге, имели столько странных и ненужных ритуалов в своей жизни, что всё это доходило иногда до полной нелепицы.

Фернард свернул в переулок и вскоре вывел всех на одну из широких и чисто прибраных улиц. Они уже отошли от стены на некоторое расстояние, но Гортер старался тщательно запоминать их путь, на всякий случай. Однако величина города всё так же поражала его. Улица, на которой они оказались, была ездовая, поэтому мимо них одна за другой проносились телеги и повозки с товарами, а также богато украшенные экипажи знати и целые ездовые вагоны с горожанами, которые тянулись четвёркой тягловых лошадей. Последние немало удивили и даже насторожили Гортера сначала своим шумом, а затем и своим видом, когда он первый раз в жизни увидел, как подобная несуразная конструкция стала медленно выезжать из-за поворота.

– …Я ужасно извиняюсь, господин Гортер, – начал вдруг сердобольно объяснять следопыту Фернард, углядев, как пристально тот изучал общественные средства передвижения их города, – но в связи с высокой секретностью нашего задания каждому из адъютантов были даны чёткие указания избегать каретных перемещений по прибытии в Кальстерг из-за опасности подкупа кучера и внезапного угона, с целью помешать нашему собранию состаяться. Как мне объяснили, наша тайная контрразветка всё ещё всерьёз опасается вражеских агентов здесь, в Кальсерге, поэтому весь путь до места сбора нам с вами, к моему величайшему сожалению, приходится проделать пешком – опять же я дико извиняюсь, что…

Но Гортер решил не дослушивать его лепетания до конца и лишь угрюмо поглядел на Фернарда в ответ, после чего коротко процедил:

– Мне всё равно. Веди уже, – на что адъютант вначале только состроил непонимающую мину на своём лице, однако потом тут же перевёл свой взгляд в сторону, решив, что его спутнику такой способ передвижения был, пожалуй, даже привычнее всего, в отличие от его собственных усталых ступней, которые вот уже какое-то время порядком ныли и побаливали.

Вскоре они уже шли не посреди, а с краю от дороги, по специальной тропинке для пеших граждан. Впрочем, самих граждан на этих тропинках было не так много. Люди двигались непринуждённо, спеша по своим делам или разговаривая друг с другом, колдуя небольшие заклинания (Гортер старался не приближаться к таким), осматривали торговые лавки, которые выставляли свой товар за прозрачным магическим барьером, или просто сидели на открытых верандах своих домов, попивая разные напитки и читая газету. В основном Гортер замечал вокруг лишь магусов в дорогих одеждах, кое-какую прислугу, работающую на них, и случайных прохожих, таких же, как он сам, идущих по своим делам, из чего следопыт вскоре сделал вывод, что сейчас они проходят через квартал для богатых, и не ошибся.

Новый квартал для привилегированной знати являлся одним из первых кварталов, который видели люди, выходя с Портовой площади. Этот квартал уже сам по себе был похож на маленький город, хотя оказался возведён здесь совсем недавно, когда в старом квартале закончилось место для строительства. По запросу знати городские власти искали новое живописное место в черте города подальше от центра с его дорогой землёй, где можно было бы построить новые большие дома и торговые лавки, и всё-таки нашли его – на месте совсем недавно сгоревшего квартала ремесленников и неоформленных бедняцких складов, который каким-то чудом выгорел тогда весь дотла всего за одну ночь при весьма загадочных обстоятельствах и последовавшей за этим довольно вялой работе городских пожароборцев. Через какое-то время там были отгроханы шикарные дома для новых членов Верховного Совета и служащих всех остальных бесконечных отделений дворца. Любой житель Кальстерга считал каждый такой дом с его выходящими во все стороны широкими балконами, застеклёнными современным высокопрочным стеклом или даже постоянным магическим барьером вместо целых пролётов в стене, и декоративным забором, выполненным из современных материалов – настоящим произведением искусства. Однако проходящий мимо них следопыт видел в каждом из таких домов лишь очередное бесполезное нагромождение, на три-четыре этажа уходившее вверх и раскоряченное вширь. Мельком заглядывая в окна, которые не были занавешены или затемнены магией, Гортер замечал одну только снующую туда-сюда прислугу. И всё же наблюдательный глаз следопыта, не переставая, искал, за что зацепиться, осматривая даже такой однообразный рельеф.

У некоторых из зданий было сразу по две входные двери, где одна вела на открытую террасу, обросшую снаружи декоративным плющом и похожую на прозрачный коридор, а вторая дверь, ведущая в дом, находилась внутри террасы. У других вместо балкона на вторых этажах были пристроены маленькие круглые башенки, которые по своему размеру вряд ли могли вместить в себя больше одного человека, сидящего на стуле, но, несмотря на это, имели маленькие окошки и крыши в виде замковых шпилей, но выполненных из современного облицовочного железа. Третьи же и вовсе не имели никаких пристроек, зато вместо последнего этажа и части крыши у них была выстроена одна высокая башня, похожая на маяк. На верхушке такой башни находился огромный магический глаз, вроде того, что следопыт уже видел раньше на галере, а у другого дома Гортер углядел тонкое металлическое кольцо на длинном штыре, который торчал из отверстия в крыше, имел много ответвлений и был похож, скорее, на насест.

Некоторые хозяева выставляли у входа в дом крепежи с металлическими доспехами рыцарей старого времени. Иногда эти доспехи были старательно ухожены и смазаны маслом, хотя другие просто ржавели под открытым небом или служили основой для магических огней, ведь с наступления нового времени уже ни один из этих доспехов не использовался по их прямому назначению.

На проходящих по улице горожан следопыт смотрел так же, как всегда смотрел на жителей городов – холодным, настороженным взглядом. Со стороны могло показаться, что он словно вымерял: кто из них годился для добычи, а на кого не стоит обращать внимания, но на самом деле Гортер просто изучал их одежду, выражения лиц, чтобы понять их намерения, хотя и делал это почти бессознательно, по привычке. Следопыт считал, что, возможно, все эти веера, широкополые шляпы и пышные береты на женщинах, равно как и расчерченные широкими кожаными линиями мантии и кафтаны, отделанные золотом сапоги и перчатки на мужчинах, служили каким-то тайным целям, помогая им в совершении своей магии и ритуалов – иначе разве стали бы они одеваться в такую неудобную одежду, исходя только из одних лишь бесполезных причуд праздной моды? Что же думали те, кто так ехидно посмеивался над шагающим по улице странным человеком в допотопных доспехах, с немытыми длинными волосами, которого точно медведя на верёвке вели куда-то три королевских адъютанта – Гортер даже не догадывался, но, вероятно, для них он был так же смешон и непонятен, как и они для него.

Пока все четверо шли по этой улице, странное чувство всё сильнее и сильнее давило на следопыта. Поначалу оно едва-едва давало о себе знать, но со временем стало распространяться откуда-то из груди, словно пламя. Наряду с нарастающей тоскливостью он начинал потихоньку уставать от всего того, что видел и слышал. Голова опять начинала болеть, но уже как-то по-другому, и постепенно Гортер терял интерес к происходящему, а всё вокруг либо удручало его, либо просто раздражало. Хотелось поскорей вернуться на просёлочные дороги или в лес, туда, докуда ещё не доползла длань этого холодного камня.

Во многом подобное чувство уже было знакомо следопыту и раньше, но ещё никогда оно не отдавало таким глубоким резонансом в его душе. Последние годы Гортер либо жил в одном из своих убежищ в лесу, либо путешествовал по разным деревням и сёлам, выполняя заказы, и лишь иногда, строго по мере необходимости заходил в города. Но Кальстерг не был обычным городом. Это было место, откуда все нововведения Королевского Двора распространялись по провинциям, место, где принимались законы и ковалось новое время. Всё яснее и яснее он понимал, что вскоре многие города Сентуса раздуются так же, как и этот Кальстерг, безмолвно примут в себя всё, что Гортер уже видел на своём пути, и тогда мир превратится в нечто иное. Дерево из лесов пойдёт на глобальное производство строительных материалов, животные будут вынуждены отступить в самые дремучие и глубокие чащи, а магия, так любезно предоставленная на изучение всем желающим и заявленная короной как обязательная академическая дисциплина для цивилизованного человека, лишь ускорит этот процесс, так как в том было её главное предназначение. От этих мыслей голова у следопыта начинала болеть ещё сильнее.

Между тем они уже миновали квартал знати и вышли к ещё одной арке, находящейся внутри города. Эта арка не была частью внутренних стен, не защищала ничего важного, но зато была огромной, высотой вполовину городской стены, отчего служила скорее очередным экспонатом древности. Статуи, барельефы колонн и целые корпуса вставок из ржавых металлических доспехов старого времени украшали её снаружи, а основание служило перекрестком для нескольких дорог.

Так как Кальстерг занимал большую территорию – его кварталы и улицы то вздымались вверх, то медленно спускались вниз, то вихляли из стороны в сторону. В этот раз Гортер заметил, что после арки основная дорога, по которой они шли, уходила куда-то к нижним районам города, но разглядеть их пока не представлялось возможным.

По мере того, как Гортер приближался к арке, он с удивлением для себя обнаружил в ней окна и пару входных дверей, а когда их четверка, наконец, оказалась под самим строением, перед ним предстала и вся картина. В основании арки были сделаны два этажа. С каждой стороны, внутри и снаружи, Гортер насчитал по четыре небольших окна и ещё по два с каждого её бока. «Вот как, значит, бывает – одно для другого, – промелькнула новая мысль в его голове. – Приспособили для житья. Наверняка раньше эта арка была с воротами и имела стену». Однако под самим строением всё же нестерпимо воняло нечистотами, а на выходе Гортер заметил ещё и две большие кучи мусора, аккурат под каждой из колонн арки. Возможно, этот мусор сжигался или вывозился отсюда, но жить в таком строении было не лучше, чем в трущобах.

Вдруг яркий свет разлился перед глазами следопыта, будто он оказался на просторе широкой реки. На миг Гортеру даже пришлось поднять руку к глазам. Перед ним сразу нарисовался дальний лес, поля и полупесчаный берег Кальста. И всё же опрометчиво было думать, что он оказался за городскими стенами, так как тотчас же после этого он увидел внизу кишащие горожанами кварталы города и сразу понял, в чём было дело. Похоже, что арка стояла на холме, так что идущий к ней с запада человек практически никак не мог заметить очень крутой спуск вниз, начинавшийся у её основания. С этого места открывался самый лучший вид на восточную и северную части города.

И тут Гортера словно ужалило! Осматривая столицу Сентуса с высоты, он впервые понял, насколько огромен был этот город! Ни разу в жизни он не представлял, что столько пространства могло быть занято под постройки одними только людьми. Это казалось ему ненормальным, вызывало в нём ненависть и отвращение, заставляя его разум ощущать давление, которое он доселе не испытывал ни в одном из посещённых им городов. Земля, погребенная под камнем, камень, погребённый в фундаменте, и фундамент, лежащий в основании бесконечных человеческих амбиций, – вот чем являлась столица Сентуса для мира. Каждую секунду этот город расширялся за счёт тех, кто искал новой жизни за его стенами, и каждую секунду он преобразовывал сам себя за их счёт, превращаясь в медленно растущую стихию. И не было силы, способной обуздать её развитие. Ещё неделю назад Гортер мог с уверенностью сказать, что в мире нигде не существовалр подобного явления, а «королевский двор» – лишь ещё одна династия тиранов в долгой истории Сентуса, диктующая свои правила до тех пор, пока может удерживать власть в стране. Но сейчас, когда он собственными глазами видел все эти последствия нового времени, воплощаемые сами людьми, он впервые в жизни ощущал это чувство: чувство определенной неизбежности. И такое чувство не предвещало ничего хорошего.

Путь, по которому вели Гортера, не был самым коротким, но Фернард и его спутники определённо знали своё дело, так как следуя именно этим путём, они почти не привлекали к себе внимания тех, с кем Фернарду не очень-то хотелось столкнуться по дороге, если вдруг оборонявшая их своим обычным будничным скопищем разношёрстная толпа вдруг заметно уменьшится.

Сразу же после спуска основная дорога постепенно растворялась, превращаясь в большую площадь. Это была знаменитая Площадь Торгового квартала. Здесь можно было увидеть людей разных сословий: от богатых магусов до мелких скупщиков драгоценных металлов и продавцов побрякушек. Все магазины, лавки и палатки располагались по краям площади, так что покупатели могли свободно перемещаться от одного места к другому, чем богатые граждане Кальстерга охотно пользовались, проводя за покупками большую часть дня. В центре площади, на гранитном возвышении стояла огромная каменная чаша с водой. Магические потоки заставляли воду из чаши вздыматься, выписывая замысловатые светящиеся круги и узоры в воздухе. Когда фигура заканчивалась, вода замирала на месте, а затем, словно оказавшись без опоры, падала обратно в чашу и через несколько секунд снова поднималась вверх, закручиваясь в новую фигуру. Над всей площадью играла музыка вроде той, что Гортер уже слышал на пристани. Мелодия была ничем не примечательна и, казалось, доносилась откуда-то сверху, но определить её источник было невозможно.

Гортер следовал за Фернардом через толпу, поглядывая по сторонам и невольно замечая яркие магические вывески торговых лавок и магазинов, которые, как ему казалось, просто нарочно бросались ему в глаза. Нетрудно было догадаться, что вывеска толстяка с калачом, скорее всего, обозначала пекарню или какое-нибудь место, где можно было остановиться и поесть, шляпа с двигающимся от магии пером обозначала, что здесь продавали одежду, скачущий туда-сюда скакун, наверное, был гостиницей или чем-то в этом роде, а знак наковальни и молота…

Гортер остановился. Фернард не сразу заметил это, но идущий позади Гортера Димест окликнул его, и Фернард, оглянувшись на застывшего следопыта, одёрнул идущего впереди Кварга, и они вдвоём немедленно подошли к нему.

– Что такое, господин Гортер? – осторожно поинтересовался Фернард.

– Мне нужен кузнец, – решительно отсёк Гортер.

– Но господин Гортер, мы очень спешим. Это может подождать? Вы ведь можете зайти к кузнецу и после встречи с Его Величеством Королём, – настойчиво заговорил адъютант.

Словно пропуская все его слова мимо ушей, Гортер кинул в сторону Фернарда резкий взгляд, когда тот закончил, затем чуть приподнял голову, огляделся и снова обратился к нему:

– Тут две мастерских, в какую мне лучше зайти?

Нервно выдохнув, Фернард тоже огляделся по сторонам, но, скорее, чтобы убедиться, что их разговор не привлекает лишнего внимания, после чего взглянул следопыту в лицо, сложил ладони вместе, словно в молитве, и немного покачивая ими в такт своих слов, медленно, отделяя каждую фразу небольшой паузой, заговорил:

– Пожалуйста, господин Гортер, сейчас у нас действительно нет времени на всё это, мы очень спешим…

– Кузница! – рявкнул на него Гортер почти волчьим рыком, не дав закончить предложение. – Где хорошая мастерская: та или эта, говори!

– Фернард… – опасливо шепнул Димест, попутно оглядываясь по сторонам, но тотуже знал, к чему всё идёт. Уговаривать следопыта сделать что-то другое, когда он уже всё про себя решил, было решительно бесполезно. Особенно после того случая на корабле. К тому же их разговор начинал привлекать внимание.

– Л-ладно-о, – с язвительной неохотой протянул Фернард, мельком кинул взгляд на вывески обеих кузниц и, указав на блажащую к ним, безразлично пробубнил:

– Наверное, эта.

Гортер оглядел кузницу. Выглядела она богато. На крепком кирпичном фундаменте стоял резной сруб из северной берёзы с расписным кованым крыльцом. Крыша была покрыта современным листовым железом, покрашенным в красный цвет, а над входной дверью горел яркий магический знак наковальни, по которой бил молот и высекал искры, которые затем складывались вместе и превращались в прекрасную розу. На другой стороне торговой площади, прямо напротив этой, стояла ещё одна кузница. Несмотря на то, что сама мастерская была зданием добротным, смотрелось оно всё равно скверно. Особенно в сравнении с остальными зданиями на площади. Стены её потемнели от времени, из-под брёвен то там, то тут выглядывала пакля. Крыша в некоторых местах была заделана самодельной черепицей, которая сильно выделялась на фоне старой. Вывеска этой мастерской была вырезана давным-давно из обычного дерева и тихо покачивалась на ветру. Зато, в отличие от первой кузницы, из трубы этой неспешно валил дым, на оконных стёклах лежала копоть и испарина, а по форме стен можно было понять, что магазин располагался спереди и был отделён от самой кузни как пристройка.

Посмотрев на неё пару секунд издалека, следопыт окинул разочарованным взглядом своих провожатых, едва заметно покачав головой и уверенно направился через всю площадь к старой кузнице. Фернард и остальные королевские адъютанты уже были хорошо знакомы с таким поведением следопыта, и в данной ситуации им, похоже, не оставалось ничего иного кроме как проследовать за ним следом.

Пройдя сквозь потоки смеющихся и активно общающихся друг с другом горожан, Гортер вышел ко входу в кузницу. «Я недолго, а вы ждите тут», – распорядился он через плечо своим попутчикам, затем поднялся по каменным ступенькам крыльца, открыл обитую войлоком дверь и вошёл внутрь. Фернард с недоумением посмотрел ему вслед и, состроив недовольное выражение лица, развернулся к своим товарищам, после чего все трое на несколько секунд замерли, глядя друг на друга. Казалось, что они общались друг с другом, но губы их не двигались, а через несколько секунд Кварг и Димест развернулись и двинулись поспешно вокруг здания, обходя его с двух сторон. Фернард же остался стоять на месте и, прислонившись спиной к стене кузницы, сложил руки на груди. «Чёрт его дёрнул туда податься! Вот же зараза! С таким, как он, нужно оставаться всегда настороже… «Ну как, он ещё внутри, Кварг?» – нервно, но сосредоточено «телепатировал» Фернард своему товарищу, поглядывая на проходящих мимо него людей с покупками.

Внутри кузницы оказалось заметно жарко и куда более душно, чем на улице. Однако не было похоже, чтобы работа шла полным ходом, посколькутогда это было бы очевидно ещё с порога. Гортер сразу вспомнил далёкие дни своего детства, те запахи и звуки, которые он каждый раз слышал и ощущал в деревенской кузнице, приходя туда по поручению своего отца или деда. Он вспомнил, как летнее солнце слепило его глаза сверху, а жаркий огонь горнила – из глубин мастерской, когда он пару раз в месяц наведывался к деревенскому кузнецу Бареку за мешочком наконечников для стрел и терпеливо ждал его у большой, поросшей мхом и лишайником двери, рядом с которой всегда стояла старая бочка с водой. Отдавшись этим воспоминаниям на пару мгновений, он ненавязчиво окинул взглядом помещение магазина.

Деревянный стол, комод и два стула были единственной мебелью в комнате, если не считать масляных светильников на стенах. В противоположной стене была ещё одна дверь, открытая наполовину. Заглянув туда, Гортер увидел и саму кузню. Она была обустроена так, как и полагалось: в левую стену была встроена большая каменная печь с вытяжкой, слева к печи были пристроены старые ручные меха, а справа, похоже, стояли инструменты и кадка с водой. Посреди кузни Гортер видел очертания огромной наковальни. Дрова лежали у правой стены, с противоположной стороны от печи. В уголке за дровами следопыту показалась, что он заметил ещё что-то, но Гортер так и не смог разглядеть, что это было – из горнила печи валил белый дым. «Брязг!», «дзинь!», «брязг!», «дзинь-динь!», доносилось где-то в клубах дыма. Вдруг зашипела вода, и лязганье прекратилось. Откуда ни возьмись перед следопытом появился приземистый старичок в потёртых серых штанах и с седой широкой бородой. От долгих лет работы в кузнице лицо его совсем потемнело и покрылось морщинами, но широкие плечи и грудь выдавали в нём тот юношеский задор, который не могло прогнать даже время. Из-под своих седых бровей он внимательно смотрел на Гортера.

– Здравствуй, отец, – спокойно и дружелюбно поздоровался с ним Гортер, впервые за сегодняшний день поменявшись в лице и в голосе.

– Ну, здравствуй и ты, сын диких лесов. Слыхал я о тебе, хоть и прожил здесь уже немало лет – ответил старик, на что следопыт даже бровью не повёл, как будто был знаком с ним все эти долгие годы.

– Знаю я, что работа у тебя другая сейчас, как погляжу, есть, – продолжал Гортер, – занят ты. Но не мог бы ты сделать для меня кое-что?

– И что же? – с недоверием и долей лукавства прохрипел старик.

– Да вот, кружок надо выковать из металла моего, маленький такой, в пол ладони, навроде талисмана… – начал объяснять ему свою просьбу следопыт.

– А что за металл? – спросил кузнец.

– Да вот, сплав один, – Гортер поспешно снял рюкзак и стал доставать что-то из его глубин. – Плавится легко, как свинец или олово.

Тем временем старик сел за стол. Достав из рюкзака тряпичный свёрток с металлическим слитком, следопыт подошёл к столу и положил его перед старцем. Кузнец развернул свёрток, взял небольшой слиток и внимательно оглядел его со всех сторон, затем пощёлкал по нему пальцем, прислушался к звуку. Закончив, он положил слиток обратно на стол, сложил руки вместе и опять обратился к Гортеру:

– Слыхал я ещё, будто и сам ты мастер хороший. Лук-то свой, чай, сам смастерил, без магии?

Гортер посмотрел в кузницу, а затем перевёл взгляд на старика:

– …Ну, если допустишь меня к своему инструменту, то-о…

Старик прервал его громким радостным выдохом:

– Б-ха, отчего шь такого мастера не пустить, пущу!

Впервые за последние несколько дней по лицу Гортера тоже скользнула улыбка, и, собрав свои вещи, он спешно зашёл вслед за стариком в кузницу.

Работа была закончена всего за семь минут. Выходя из кузницы, Гортер старательно упаковывал свой рюкзак. Теперь на его груди висел новенький, только что выкованный и оттого ещё горячий, но при этом совсем простой круглый металлический значок на крепкой бечёвке. Старик закрыл за ним дверь в кузницу, чтобы дым не шёл в магазин, а сам подошёл к окну.

Он стоял и смотрел куда-то вдаль, словно не было вокруг него этих стен и всего этого города. Упаковав свой рюкзак и приладив снаряжение, следопыт выпрямился и тоже подошёл к нему. Он хорошо знал этот взгляд. Таким взглядом смотрели на него в разных богатых селениях и деревнях бездомные крестьяне, просящие милостыню на улице, этот же взгляд он видел на лице подневольного гребца Левтара на галере, а ещё таким взглядом часто смотрел голодный зверь, попавший в капкан пару дней назад. Это был взгляд существа, затянутого в тяжёлые жернова жизненных испытаний, но оставшегося свободным, оставшегося несломленным. Может быть, у него уже не было сил бороться с внешним миром, но, борясь с самим собой, оно оставалось сильным, оставалось живым и было готово до последнего сражаться с любым вторжением извне, чтобы защитить то немногое, что у него осталось.

– А что это за кузнец там? Не иначе как местный. Магус что ли какой? – обратился к старику следопыт, протискивая рукой свой новый медальон под доспех.

Немного помолчав, старец ответил ему почти шёпотом, не переводя взгляда:

– Сын мой…

Гортер поменялся в лице, медленно опустил руки и замер. На мгновение в кузнице повисла удручающая тишина. Был слышен только гул людской толпы за окном да звуки неспешно остывающей печи за дверью в кузницу. После этого старик продолжил:

– …Раньше-то он всё со мной в мастерской работал, когда помладше был, а теперь, вишь вон, брошки да розочки куёт для богатых, на магии. Разбогател. …Небось и плохонького-то меча теперь не скуёт.

Гортер отвёл взгляд от окна и сжал губы. Всё его лицо выражало злобу, но глаза его, скорее, были полны сожаления и печали.

– …А ко мне, знаешь, всё реже и реже люди заходят… – как-то рассеянно подытожил кузнец.

Они оба ещё немного помолчали. Затем Гортер поспешно закинул на плечо свой рюкзак, по привычке поправил колчан и проверил крепёж лука.

– Спасибо тебе, отец, – с теплотой в голосе обратился он на прощание к кузнецу.

– Хех! – громко выдохнул ему в ответ кузнец, – в глазах его снова мелькали искорки радости, словно и не было там никогда печали, а рот растянулся в широкой озорной улыбке. – Зовёшь меня «отец», а у самого, вон, тоже уже седина по волосам бежит, эх ты!

Гортер и сам не заметил, как широко улыбнулся в его сторону.

– Ну…

– Ну, бывай! – перебил его старик. – Ещё заходи потом как-нибудь! Расскажешь мне про дела, что творяться сейчас за городом. Давай, а то вон петухи твои ряженые на улице тебя никак не дождутся всё! Дом даже мой обошли, под окнами шныряют.

Гортер бросил гневный взгляд на улицу, но затем успокоился, повернулся к старику, приложил руку к груди, поклонился в пояс и, развернувшись, вышел на улицу. Старик проводил его мягким взглядом.

Завидев выходящего из мастерской Гортера, уже порядком разозлившийся на него Фернард подбежал к следопыту и, пробурчав что-то невнятное, быстро зашагал в сторону. Он был один. Почему-то только сейчас Гортер обратил внимание, что из-за домов на площади выглядывали высокие крыши очередной городской твердыни. Туда и направлялся адъютант. Догнав Фернарда, Гортер поинтересовался, куда делись остальные, но тот лишь показал пальцем вперед и добавил: «Быстрее, все уже там!»