Текст книги "Мой Ванька. Том первый"

Автор книги: Алексей Лухминский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

А если ничего не случилось, и я помешаю его делам? Ой…

– Так… Иван Николаевич Серёгин… – девушка в Ванькиной фирме что-то ищет. – А вы кто ему?

– Сводный брат, – повторяю я уже придуманную легенду. – Зовут меня Александр Николаевич.

– Так вот, Александр Николаевич, беда там. Сильно разбился ваш брат. Упал с большой высоты. Парализован, кажется… Сейчас в больнице в Булуне.

Комната будто покачнулась. Это я виноват! Это Бог Ваньку за меня наказал. Ну и меня тоже…

– Как туда можно добраться?

– Если быстро, то только грузовым бортом, который туда летает раз в неделю. Если не очень быстро, то самолётом через Москву до Якутска, а там опять самолёт до Булуна.

– Спасибо.

Теперь надо сначала устроить все дела на работе. Вернее, договориться с парнями. Потом всё объяснить Даше. И ещё записку Илье Анатольевичу написать.

Опять встречаемся с Дашей у кафе.

– Что у тебя случилось? – спрашивает она сама.

Не думал, что всё так ясно написано на моём лице.

– Ванька парализован… – Рассказываю всё, что знаю.

– Ты туда когда летишь?

Она задаёт вопрос так, как будто я ей уже сказал о своём решении. Значит, понимает меня.

– Послезавтра. Завтра после работы съезжу к Мастеру, оставлю в почтовом ящике записку.

Пишу письмо Илье Анатольевичу. Я не любитель писать, поэтому взвешиваю каждое слово. Очень не хочу обидеть ненароком Мастера.

«Уважаемый Илья Анатольевич!

Вынужден срочно уехать в Булун, тем самым прервав свою учёбу у Вас. Дело в том, что мой самый близкий человек – мой младший сводный брат Ваня – попал в беду. В результате он парализован.

Так подробно пишу, потому что у меня опять был сон, где я видел, как он падает куда-то. А потом всё подтвердилось.

Сколько я пробуду в Булуне, не знаю, думаю, что не меньше месяца.

Когда мы вернёмся, а я собираюсь его привезти сюда, то обязательно Вам позвоню.

С глубоким уважением к Вам, Саша Елизов».

Запечатанный конверт с надписью «И. А. Коху от А. Н. Елизова» бросил в почтовый ящик в такой знакомой теперь парадной…

* * *

Лечу в Булун. На работе взял отпуск, то есть договорился с парнями.

Думаю про Ваньку, сидя с закрытыми глазами и представляя его лицо. Бедняга… И всё из-за меня! Дела… Ясно, что сейчас я ему очень нужен. Самолёт отчаянно трясёт. Это грузовой борт, и пришлось договариваться с пилотами. А тут ещё непогода. А что делать! Действительно, из Питера пассажирских до Булуна нет.

Сосед, бородатый дядька, который возвращается с Большой земли, только что сказал мне, что в феврале у них постоянно штормит. Февраль… Потом будет март…

– Да, – снова заговаривает сосед, – у нас в это время такие ветра… Даже несчастья случаются…

– Какие несчастья? – я внутренне напрягаюсь.

– Какие, какие… Вот месяц назад таким ветром девчонку, вернее, женщину одну сдуло в трещину. Парнишка полез её спасать. К верёвке подцепил, вытянули… А когда его самого вытаскивали, ветром так о стену швырнуло… В больнице теперь. Парализован…

– Ванька! – вырывается у меня непроизвольно.

– Да… Его Иваном зовут. А ты его знаешь? – два внимательных глаза буравят меня.

– Я его брат… Сводный, – воспроизвожу в очередной раз легенду. – Лечу к нему. В его фирме узнал… Он перестал мне звонить.

– Давай знакомиться. Дмитрий Иванович, – сосед протягивает мне широкую ладонь.

– Александр. Саша…

– Так что, Сашенька, плох Ванюшка… Очень плох… Ноги совсем отнялись. Он спиной ударился.

Похоже у меня на глазах слёзы.

– Ладно… Не надо… – гудит мне в ухо Дмитрий Иванович. – По-всякому может быть… Может, всё и образуется… Ты к нам надолго?

– Пока во всём не разберусь и не найду возможность забрать Ваньку в Питер.

– Да… Это конечно. У вас там специалисты, аппаратура… Слушай, а хочешь, остановись у меня. Моя хозяйка не будет возражать. Она тоже к Ване хорошо относится. Он у тебя такой замечательный парень! Только грустный какой-то… Но настоящий мужик! Уважаю…

Мне и приятно слышать такое, и больно за моего Ваньку. Правда, гудение Дмитрия Ивановича несколько успокаивает…

– А о тебе он говорил. Говорил, что у него на свете есть только Саша. Он тебя очень любит.

– Я его тоже… – я вздыхаю.

– Слушай, Сашок… Ты, когда прилетим, ведь сразу в больницу побежишь?

– Сразу! Вы мне покажете?

– Конечно! То-то Ванюша обрадуется! Только в больнице сразу к Ване не ходи. Сходи сначала к главному врачу, Кириллу Сергеевичу. Золотов фамилия его, фамилия как раз для него. Пожилой такой. Мировой доктор! Скольких на ноги поднял! Поговори с ним… Послушай, что он скажет. Поверь мне – всё знает! А багаж твой, – при этом он показывает на мою сумку, – я сразу с собой заберу. А потом за тобой в больницу – приду.

– Спасибо, – искренне говорю я и хватаю руку Дмитрия Ивановича. – Спасибо огромное!

– Хорошему человеку помочь не жалко, – с улыбкой басит он.

Это я-то хороший человек! Эх-х…

Вот и двухэтажное здание больницы. В местной темноте едва нашёл. Полярная ночь ещё, однако…

Весь седой, сухощавый, очень осанистый Кирилл Сергеевич, после того как я ему представился, внимательно смотрит на меня.

– Ну что я могу сказать вам, молодой человек… Ваня очень подавлен. Он вас во сне всё время зовёт. Это хорошо, что вы приехали. Очень хорошо!

– Кирилл Сергеевич, а дальше? Какие перспективы?

– Перспективы, говорите… – он невесело усмехается. – А это будет зависеть только от вас, молодой человек, от него самого, ну и от Господа Бога. Травма, конечно, очень тяжёлая… Но если вы сможете выхаживать его, трудясь днём и ночью, а он сам захочет встать, то на ноги его, наверное, поставите. Вообще-то в этом случае, как говорили раньше, костоправ нужен. А таких в теперешней России – днём с фонарём… Вот, смотрите! – Кирилл Сергеевич достаёт рентгеновский снимок и показывает его мне на свет. – Вот его травма.

Вижу череду Ванькиных позвонков в районе поясницы, и один провален.

– Вот тут нерв и защемило, – поясняет доктор. – Теперь вы всё видели и знаете истинное положение вещей.

– Обещаю, я буду трудиться и днём, и ночью, – чётко, как клятву, выговариваю я, сам не понимая, для кого – для доктора или для самого себя.

– Правильно, что вы не спросили, сколько времени понадобится, ведь…

– Это неважно! – перебиваю я, – Главное, чтобы свет был в конце тоннеля.

– Ну что ж… Теперь верю, у вас может получиться. Я научу, что делать и как. Будете выполнять в точности! Понятно?

– Буду! Я всё запишу!

– Нет, молодой человек… Вы ещё должны будете научиться делать ему специальный массаж для поддержания кровообращения в ногах. Вы человек крепкий, сможете. От этого массажа зависит всё! Иначе ноги омертвеют. Ну и лекарства тоже, конечно! Но главное – массаж! Иначе, ещё раз повторяю, он может потерять ноги. Ну а остальное… Короче, ищите костоправа! Ладно. Об этом мы поговорим потом. Очень хорошо, что вы приехали. Вы сами молодец! Идите теперь к нему.

По коридору иду к палате.

Больница в Булуне маленькая, не сравнить с теми, что у нас в Питере. Всего два этажа. И палаты на удивление маленькие.

Открываю дверь с номером пять. Палата на троих! Правда, две кровати пустые. Ванька лежит с закрытыми глазами на спине. Длинные русые волосы разметались по подушке…

– Ванюха… Привет! – сажусь на край кровати.

– Сашка… – открываются два огромных глаза.

Ванька так осунулся, что глаза стали ещё больше. Наклоняюсь к нему, прижимаю к себе и целую в лоб. Господи… Так же покойников целуют.

– Сашка… – Ванька смотрит на меня как-то странно, будто со стороны. – Зачем ты приехал?..

– Тебя из жопы вынимать, – улыбаюсь я через силу. – Мне сказали, что ты настоящий герой. Мне это очень приятно.

Ванька молчит.

– Саш… Уезжай… – говорит он вдруг совсем чужим голосом. – Понимаешь… Я тут встретил человека… У меня опять роман… В общем, я не люблю тебя больше. Ты мне не нужен. Прости… За мной тут ухаживают. Вот Коля… приходит… Правда, он сейчас уехал… на неделю… А так приходит. Я его очень полюбил. Да и Света приходила… Ну та, которую я вытаскивал…

Смотрю на Ваньку. Я знаю его почти два года. Могу сразу сказать, что он всё врёт. Дурашка… Он врёт, чтобы у меня не было проблем. А сам по ночам меня зовёт… Смешной…

Дверь в палату я закрыл. Поэтому наклоняюсь и прижимаюсь к его лицу.

– Не пизди, – шепчу я ему в самое ухо. – Врать ты всё равно не умеешь. Плохо придумал… Наспех… Твоих жертв я всё равно не приму. И вспомни тот вечер и открытое окно. Дурачок ты мой хороший…

У Ваньки слёзы. Из-под одеяла высовывается рука и сжимает мою.

– Сашка… Мой Сашка…

– Только твой! Я говорил с Кириллом Сергеевичем. Он сказал, что всё ещё вернётся. Только нам надо будет работать вместе. Я тебе буду делать специальный массаж и всё такое… Мы победим!

Я ещё что-то говорю… Главное, чтобы он мне поверил! Главное, чтобы у него появилась надежда!

– Сашка… – Ванька давится от слёз.

– Ладно, кончай разводить сырость. Я сюда летел с Дмитрием Ивановичем. Он так о тебе говорил! Ты действительно герой!

– Герой безногий… – он протяжно вздыхает.

– Всё вернётся, понял? Вот чуть оклемаешься, и полетим обратно, домой…

– Саш… Тебе не будет противно?

– Что такое?

– Дай судно… Уже не могу… Или сестру позови.

– Идиот. А дома я кого звать буду? Соседку? – я смеюсь, правда, через силу. – Что я, говна не носил? Где судно?

– Под кроватью…

* * *

– Вера Петровна, – обращается Кирилл Сергеевич к пожилой медсестре. – Вот этот молодой человек, его зовут Саша, будет в вашем распоряжении. Он будет ухаживать за Ваней, ну и одновременно учиться у вас вашему мастерству.

– Да какое там мастерство! – Вера Петровна смущённо машет рукой. – Было бы желание, а освоить моё ремесло – дело нехитрое. Пойдём, Сашенька.

– Я могу не только за Ваней! – вставляю я слово. – Буду санитаром! Я…

– Там разберётесь, кто вы, – строго прерывает меня Кирилл Сергеевич. – Только дома вы будете не только санитаром, но и медбратом, а может быть, и врачом. Вам это ясно?

– Яснее не бывает…

Да… Столько страданий, собранных в одном месте, я ещё не видел, хоть больница и небольшая. Вообще-то я с медициной, к своему счастью, пока ещё не сталкивался. Никогда не думал, что окажусь настолько чувствительным к страданиям других людей. Наверное, это так, потому что мне всех больных очень жалко. Кожей чувствую их боль! Я ловлю себя на том, что суетиться вокруг них – а это значит и горшки выносить – мне совсем не в лом. Честно говоря, даже кровать перестелить немощному человеку мне приятно. А уж когда я, наученный Верой Петровной, делаю уколы, то стараюсь не увеличивать их страданий. А наука делать уколы мне ещё, конечно, в жизни пригодится.

Я здесь уже почти неделю. Живу у Дмитрия Ивановича. Трёхэтажный дом, каких здесь несколько, и обычная трёхкомнатная квартира на первом этаже. Беру уроки массажа у самого Кирилла Сергеевича. Правда, Ванька говорит, что я слишком его трясу. Ног он действительно не чувствует. Они вообще висят, как ниточки. Вчера носил его в ванную помыть, видел… Ужасное зрелище. Честно говоря, от увиденного только озлел. Сам в себе ощущаю желание всё это победить, переломить ситуацию!

Возвращаюсь из больницы.

– Сашок! Как ты насчёт по стошке? – тепло спрашивает Дмитрий Иванович за ужином.

– Согласен…

Сам себя слышу будто со стороны. Голос какой-то уставший. Естественно! Но надо привыкать! Если я хочу, чтобы Ванька встал, то должен пахать! Пахать днём и ночью! И это будет искуплением моих грехов, моей вины перед ним.

– Чего ты к парню привязался? – ворчит Надежда Михайловна, жена Дмитрия Ивановича. – Видишь, он из больницы не вылезает весь день!

– Тем более! Пусть отдохнёт. Слышал, что он там не только около Вани. Верка говорила, что у неё теперь хороший помощник появился.

Дмитрий Иванович ласково мне улыбается.

– Сашенька… Наверное, водочки тебе и вправду надо выпить, – Надежда Михайловна ласково проводит ладонью по моим волосам. – И спать потом.

Договорился с теми же летунами, которые доставили меня сюда, об обратном пути на двоих. Долго мне пришлось их уговаривать, чтобы нас с Ванькой в таком состоянии взяли. Правда, когда местные им рассказали про Ванькино приключение, согласились сразу.

– Ванюха! Скоро домой полетим! – заявляю я с порога палаты.

– Правда? – Ванька слабо улыбается.

– Угу. Только на особый сервис не рассчитывай. Полетим грузовым бортом, но прямо на Питер. Чтобы пересадок не делать.

– Саш… – Ванькин тон заставляет вздрогнуть.

– Ну что?

– А у нас… получится? – И в глазах такая боль!

– Обязательно получится! Ты мне веришь? Ты мне должен верить!

– Верю… – он вздыхает и сжимает мою руку.

– Молодой человек, я в вас верю, – Кирилл Сергеевич смотрит мне прямо в глаза спокойно и очень мудро. – Любовь должна его спасти. Только на это и может он надеяться.

Внутренне вздрагиваю. Моя любовь… Только на мою любовь он может надеяться. Это прозвучало как приговор.

– И ещё. Самое для него страшное – это простуда. Дальше – воспаление лёгких, дальше… Сами понимаете… Кровь бегает пока плохо.

– Понимаю… Не допущу.

– Потому и предупреждаю, – Кирилл Сергеевич жмёт мою руку. – Успеха вам с Ваней!

– Спасибо. Можно вам писать?

– Конечно! Я буду ждать вестей от вас.

В самолёте Ванька лежит на носилках. Я сижу рядом.

Как нас провожали! Даже Кирилл Сергеевич пришёл на аэродром. И Ванькины ребята, с которыми я перезнакомился, и Дмитрий Иванович с Надеждой Михайловной. Короче – толпа. Будто делегацию провожали! И столько с собой надавали еды! Честно говоря, мне так грустно стало, что мы уезжаем от таких хороших людей… Вот Ванька встанет, и мы сюда ещё обязательно прилетим. А может, вместе с Ванькой работать будем…

Грузовой Ил-76 хорош тем, что у него брюхо отапливается, поэтому не холодно. Даже тепло…

Ох-х… Что-то в сон тянет…

– Саш… Дай попить…

– Ага! Сейчас! – лезу в сумку за киселём Надежды Михайловны.

* * *

Уф-ф… Вот мы и дома. Спасибо летунам. Помогли даже с машиной. А тут я уже сам Ваньку на руках поднял до лифта и от лифта в квартиру. Он стал таким лёгким! Надо откармливать.

Ванька лежит на нашей тахте. Вернее, я, по совету Кирилла Сергеевича, сделал ему положение полусидя.

Занимаюсь на кухне.

– Ванюха! Ужинать! – несу ему на подносе тарелку с ужином и бокал с чаем.

Сам тоже переселился ужинать в комнату.

– Я знаю, зачем ты меня сюда привёз, – заявляет вдруг Ванька.

– Зачем?

– Чтобы уморить меня своей стряпнёй, – торжественно подкалывает он.

Именно торжественно! А я поймался. Ладно! Это добрый знак, если он шутит.

– Слушай, может быть, ты хотел, чтобы мы жили у тебя? – задаю я осторожный вопрос. – Я серьёзно!

– Саш… Ты всё правильно сделал. Я не хочу туда… Мне здесь как-то теплее с тобой…

Хожу по мукам. Это значит, я оформляю Ваньку здесь, в Питере. Стою с его документами в регистратуру районной поликлиники. Вокруг ворчат и иногда ссорятся раздражённые пенсионеры. Сам я ещё ни разу не обращался к районным медикам, и потому здесь мне всё незнакомо. Однако чуть ли не кожей чувствую напряжённое раздражение, наполняющее пространство. Несчастные люди, вынужденные посещать это заведение!

Вот и моя очередь…

– Чего вам? – спрашивает меня толстая тётка в окне регистратуры.

– Вот… – и подаю ей все Ванькины документы. – Что мне надо сделать, чтобы его оформить?

– Адрес? – не глядя на документы, повышает голос тетка.

Называю свой адрес.

– Что это? – её брови ползут вверх при виде Ванькиной прописки. – Это же не наш район!

– Ну и что? Он живёт у меня, я за ним ухаживаю!

– Молодой человек! Идите по месту жительства. Его прописки!

– Молодой человек! Не путайте регистратора! – начинает наседать на меня интеллигентный старичок сзади. – Все тут стоят и ждут, а вы отрываете регистратора от работы. Сами должны всё понимать!

– Но что же мне делать? Не могу же я таскать полупарализованного по всему городу? – не сдаюсь я.

– По месту прописки! Следующий подходите!

Меня оттесняют от окна.

Будь я поискушённее в этих поликлинических делах, может быть, я бы посопротивлялся, но, видно, придётся ехать в Ванькин район.

В Ванькином районе в поликлинике всё то же самое.

Узнав, что Ванька проживает не по месту прописки, регистраторша стала кричать, чтобы я шёл в поликлинику по месту фактического жительства.

Всё! Я озлился окончательно. Без стука вхожу в кабинет заведующей поликлиникой.

– Здравствуйте.

– Здравствуйте… – немолодая женщина достаточно приветливо для моего вторжения смотрит на меня.

– Скажите, что мне в моей ситуации делать? – и рассказываю про регистратуры обеих поликлиник, показываю Ванькины документы, по очереди вынимая их из папки.

– В какой поликлинике вы были? – спрашивает она наконец.

– Номера я не знаю… Но адрес знаю.

По адресу выяснив номер моей поликлиники, заведующая берётся за телефон.

Спасибо этой замечательной женщине! Благодаря звонку заведующей Ванькиной поликлиники в мою поликлинику уже сегодня ждём врача на дом.

…Довольно молодая дама со скучным видом рассматривает Ванькины документы.

– И чего вы от меня хотите? – с тем же видом она поворачивается ко мне.

– Но я же не врач! – удивляюсь я. – Я же не знаю, что делать в таких случаях!

– Молодой человек! С такой травмой я могу только помочь вам определить Ивана Николаевича в интернат. Там ему будет хорошо, за ним там будет уход.

Мне будто по морде съездили. А у Ваньки глаза такие, что лучше бы не видеть.

– Спасибо, – выдохнув, говорю я. – Мы уж как-нибудь сами…

– Ну как хотите, – безразлично реагирует она.

В прихожей эта якобы врач быстро надевает пальто, а я так же быстро открываю перед ней дверь. Пусть катится с такими предложениями! Захожу в комнату.

– Слышал? – каким-то отсутствующим тоном спрашивает Ванька, глядя на меня теми же глазами.

Ложусь с ним рядом и прижимаю его к себе.

– Забудь! Сейчас же всё забудь! – шёпотом кричу я ему в ухо и, успокоившись, продолжаю: – Мы с тобой вместе всё преодолеем. Запомни это. Ты будешь и ходить, и на лыжах меня делать. Это я тебе сказал. Ты мне веришь?

– Верю…

Хорошо бы, чтоб так…

* * *

Мою Ваньку в ванне. Теперь это делаю ежедневно. Хорошо, что люди придумали подгузники для взрослых! Но всё равно – всё в этих местах должно быть в чистоте. С ужасом думаю про тот месяц, когда не будет горячей воды в кране. Ладно, до этого надо ещё дожить…

Звоню Илье Анатольевичу.

– А… Саша! Здравствуйте! Ну, как ваш брат? – звучит из трубки.

Ухожу на кухню, якобы чтобы не мешать Ваньке смотреть кино по телевизору, и достаточно подробно всё рассказываю.

– Илья Анатольевич… Я не знаю, как теперь мне приходить к вам на занятия.

– Знаете, Саша, я всё прекрасно понимаю и буду ждать, когда вы сможете. Но вы хотя бы раз в неделю звоните мне о том, как у вас с Ваней дела. Может, или у вас, или у меня какие-нибудь мысли появятся. Не только думайте, но и старайтесь чувствовать. Мы с вами этому учились, но это не до конца правильно. У каждого, кто занимается биоэнергетикой, свои ощущения, которым научить невозможно. Их можно только почувствовать самому. Инструкций типа «возьмите отвёртку в правую руку, а гаечный ключ в левую» тут быть не может. Всё самому, всё на уровне тончайших чувств и интуиции. Ведь если традиционная медицина помогать не хочет, то нетрадиционная может пригодиться…

– Спасибо, Илья Анатольевич!

Опять нарисовалось это слово «нетрадиционная»!..

Теперь Даша… Набираю номер.

– Я слушаю, – раздаётся в трубке такой знакомый голос.

– Это я. Мы приехали… – говорю я как можно тише.

– Ты что так тихо? Ваня спит?

– Угу… – поддакиваю я и снова начинаю рассказ.

Моя задача – рассказав ей всё, намекнуть, что у меня совсем нет времени на встречи.

– Ой, Саша… Как это всё тяжело… – вздыхает она. – Я тебя очень понимаю… Только ты мне звони иногда.

– Конечно, я буду тебе звонить! Я очень тебе благодарен за твоё понимание.

Говорю это совершенно искренне, хотя и не знаю, что она поняла.

Делаю Ваньке массаж. Три раза в день надо. Вот и получается – утром, сразу после работы и на ночь.

– Ты меня трясёшь, как… Ох-х… – хнычет он. – Побойся Бога!

– Боюсь. Потому так тебя и массирую, – отвечаю я совершенно серьёзно и продолжаю массировать.

Прошёл месяц после нашего возвращения. Устаю, конечно. Но когда смотрю на Ванькины глаза, силы удваиваются. Правда, хоть я не очень верующий, но по совету Димки в церкви сорокоуст заказал.

Что-то Ванька мне в последнее время не нравится. Молчит всё. И мрачнеет с каждым днем.

– Ванюха, давай ужинать! – говорю я весело, занося поднос с едой в комнату.

– Не в коня корм… – бурчит он, но вроде ест.

– Давай, давай… А потом мыться будем.

– На хуя это всё надо…

– Не на хуя, а надо! – говорю я спокойно.

– Саша, судя по всему, нужного костоправа вы не нашли, – выносит своеобразный приговор Илья Анатольевич в трубку после моего очередного доклада по телефону.

– Если честно, то у меня в этой ситуации и времени-то на поиски нет, – признаюсь я.

– Я вообще-то навёл справки в наших кругах… Короче, можете не искать. Можно время не тратить.

– Понятно… А что же делать?

Вопрос мой звучит почти как риторический.

– Знаете, Саша… У меня тут некоторое время назад созрела некая крамольная мысль… По телефону объяснять долго. Я понимаю, что вы сейчас живёте по расписанию, которое зависит не от вас, поэтому предлагаю – найдите время подъехать ко мне среди дня. Как вы на это?

– Обязательно найду!

Мое состояние сейчас, наверное, вроде Ванькиного – за любую мысль я готов схватиться, как за соломинку.

Возвращаюсь домой с работы, после захода в магазин… Ох, ничего себе! Ванька на полу! Лежит около окна, упершись головой в батарею. Не зря я окно, помня прошлое, на верхнюю задвижку закрыл!

– Явился… – и глаза как-то недобро сверкают.

– Вань… Ты что, упал?

Как он на меня смотрит! Таких глаз я у него ещё не видел.

– Специально окно на верхний шпингалет закрыл? С-сука…

– Вань… Ты что? Давай я тебя положу на кровать.

– Иди на хуй! Ненавижу! Слышишь, ненавижу тебя! Скот… Не подходи ко мне!

Когда он произнёс слово «ненавижу», у него были такие страшные глаза, что у меня мороз по коже прошёл. Впрочем, понятно – истерика.

– Ванюха, прекрати… – говорю я примирительно и делаю шаг к нему.

– Уйди! Видеть тебя не могу! Слышишь? Ненавижу!

Слёзы текут из бешеных глаз.

Видимо, я не очень терпелив. Резко подхожу к нему, сажусь на корточки и слегка даю ладонью по морде. Ох-х… Будто себе съездил…

– Сука! Сволочь пархатая! – взвизгивает Ванька. – Знаешь, что ответить не могу! Убил бы!

И опять так смотрит!

– Ладно!

Встаю, иду на кухню, беру самый острый нож. Возвращаюсь.

Сам не знаю, что творю, но вкладываю нож в Ванькину руку.

– На! Убивай… – тихо говорю я и приставляю нож к своей груди – будь что будет! – Осталось нажать, Ванюха…

Повисает тишина. Он оторопело смотрит сначала на нож, потом на меня. Звук падающего ножа… и Ванькина голова, уткнувшаяся мне в грудь… Его трясёт от рыданий! Запускаю пятерню в его шевелюру.

– Сашка… Сашенька… Прости меня… – Ванька рыдает, и его худые пальцы отчаянно цепляются за меня. – Прости… Я мудак… Я скот… Прости…

Прижимаю его голову к себе, потом поднимаю к себе лицом и очень бережно касаюсь губами его уха.

– Ты действительно идиот. Я не обиделся. Всякое бывает. Ну хватит… Успокойся… Цепляй за шею. Поехали ложиться…

Цепляется. Укладываю. Сажусь рядом. Обнимаю. Ласка ему была нужна всегда, а сейчас тем более!

– Дурачок ты мой хороший… Самый лучший… Самый любимый, – сюсюкаю я по необходимости и глажу его вихры. – Мы всё преодолеем. Ты понял? Всё будет хорошо! Вот увидишь! Я хочу, чтобы ты мне верил…

– Я постараюсь… Обещаю! – шепчет Ванька и опять цепляется за меня, будто за соломинку.

А ведь я действительно его соломинка! Эх-х… да…

Надо что-то делать. Надо Ваньку занимать, чтобы не скучал. Вот сейчас лежит и пялится в телевизор. От такого времяпрепровождения можно и волком завыть, не то что истерику закатить.

– Вань. Есть разговор.

– Да, я слушаю… – и грустный взгляд на меня.

– Слушай, тебе сколько осталось до окончания твоего колледжа?

– А чёрт его знает! Честно говоря, я уже на этом поставил крест.

– Напрасно. Хочешь, что-то расскажу?

– Давай…

– Ты ведь обо мне почти ничего не знаешь пока, так вот, послушай. Меня призвали в армию со второго курса института. Я на вечернем учился. Надо сказать – повезло, я попал служить в военное училище, в обслуживающую команду, водителем. Короче, я решил не терять два года и там, в армии, учиться. Написал в институт, мне ответили. Спасибо им, что всё поняли и дали список литературы и заданий. Можешь себе представить, что за два года я сам прошёл почти три курса! Когда я вернулся, то в свои двадцать лет я смог через четыре месяца сдать экзамены аж за пятый курс! В двадцать один уже имел диплом инженера.

Я не смотрю на него, но краешком глаза вижу, что он слушает.

– Вот так! Я к чему это говорю? К тому, что пока ты ещё лежишь, надо использовать это время и закончить колледж, чтобы, когда встанешь и пойдёшь, ты смог иметь нормальную работу. Понял?

Ванька смотрит на меня с некоторым недоверием.

– Ну чего уставился? Понял?

– Саш… Но ведь это надо туда съездить… Дальше литература всякая, задания…

– А я у тебя на что? Я съезжу, договорюсь. Привезу тебе всё, что надо.

– А компьютер? Я же на программиста учусь…

– Будет тебе и компьютер. Заначка у нас есть.

– Саш… У тебя мало забот со мной? Ты что, железный? – укоризненно замечает Ванька, упираясь в меня жалеющим взглядом.

– Во-первых, всё это для меня приятные заботы, которые я буду выполнять с удовольствием. Во-вторых, давай считать, что я временно железный. Понял?

– Сашка… Ты даже не представляешь, как мне тебя жалко…

– Иди ты!

– Я завязал, – Ванька грустно усмехается.

Ясно. Это одна из его гейских шуток. Подхожу к нему, сажусь на край нашей тахты и обнимаю.

– Ну как ты не хочешь понять, дорогой ты мой, хороший мой… – пятернёй приглаживаю его вихры, зная, что это ему нравится.

– Побудь так… – шепчет Ванька, обнимая меня за шею.

Да… Я всё понимаю. Ласка ему сейчас необходима. Именно она является для него знаком нашего единения, а наше единение придаёт ему сил.

– Так ты согласен? Будешь заниматься?

– Уговорил. Обязательно буду.

Крепко прижимаю его к себе. Так хочется, чтобы он почувствовал моё тепло! Я же сам сказал, что буду ему вместо всех его родственников. Всё! Завтра еду в его колледж и обязательно покупаю ему компьютер. Хорошо, что я умею делать накопления!

– Чтоб ты не расслаблялся! – я кладу на журнальный столик стопку бумаг и книги.

– Уже съездил в колледж? – удивлённо спрашивает Ванька.

– Да! Вот. Это тебе задания. Сделаешь – отвезу.

В колледже пришлось всё объяснить, и там отнеслись с пониманием. Спасибо им.

– Саш…

– Ты недоволен?

– Я думал, что ты так скоро не успеешь.

– Никак не могу понять, – говорю я едко, научившись от Ваньки, – почему ты называешь процессы в своей голове думаньем…

– Наклонись, я тебя укушу, – Ванька улыбается.

Наклоняюсь. Прижимается ко мне и трётся щекой.

– Сашенька мой, – шепчет он и шумно дышит мне в ухо. – Сашка…

– Ладно. Сейчас принесу тебе картошку. Будешь чистить, а я пойду на кухню.

– Саш… Давай я ещё что-нибудь поделаю… Ну пожалуйста… Мясо там порежу… или ещё что… Должен же я помогать!

– Если что будет – дам. Не сомневайся! Да! Кстати! Совсем забыл! Я же тебе и компьютер купил. После ужина поставлю.

– Сашка… Иди опять сюда. Наклонись…

Как он меня обнимает! Ну совсем ребёнок!

* * *

Опять договорился с парнями на работе. Хорошо, что Димка с Лёшкой всё понимают. Для всех Ванька – мой младший сводный брат. Эта легенда уже везде работает.

Звоню в дверь квартиры Ильи Анатольевича.

– О! Здравствуйте, Саша! Проходите.

Иду за хозяином в знакомую комнату, фактически являющуюся его рабочим кабинетом.

– Садитесь. И слушайте!

Сажусь на диван и готовлюсь услышать очень нужные для Ваньки и меня слова. Я почему-то в этом уверен.

– Понимаете, Саша, – начинает Илья Анатольевич, устраиваясь в своём любимом кресле. – Вы знаете, что я иногда занимаюсь лечением, хотя я и не врач. Энергетически можно, как вы уже знаете, определять больной орган или его часть. Можно лечить больные органы, потому что при накачке органа энергией стимулируются все процессы. В том числе и кровообращение, а значит, обменные процессы. То есть наш организм способен восстанавливаться, и ему надо только помочь. Накачкой энергии в область проваленного при ударе позвонка всей проблемы, конечно, решить невозможно, но подготовить этот позвонок к постановке его на место, думаю, можно.

– Ну хорошо… А ставить-то его на место кто будет?

– Вы!

– Я?!

– Именно вы! Вы же инженер-механик, Саша. Подумайте, как это можно сделать с механической, если хотите, точки зрения! Посмотрите внимательно рентгеновский снимок… И думайте. Думайте! Убеждён, что спасение Вани в ваших руках, и только. Это сказано не только в переносном, но ещё и в прямом смысле этих слов.

– Вы думаете, что я справлюсь? – говорю я неуверенно. А откуда же её взять, эту уверенность? – А если что не так? Если я причиню Ваньке вред вместо пользы?

– Должны справиться! Обязаны! Думайте!

Илья Анатольевич говорит эти слова жёстко и резко. Ему-то хорошо… Не он же будет экспериментировать с Ванькиной спиной! Наверное, мои сомнения слишком ясно проступают на моем лице, потому что Мастер меняет тон.

– Понимаете, Саша… Во-первых, вы должны научиться как бы переключать себя. То есть в нужный момент включать голову, то есть мозги, а в нужный момент отключать всё это чудо природы к дьяволу и полностью отдаваться своим ощущениям. Мне кажется, что заставлять себя чувствовать вы уже научились. Именно эти ощущения подскажут правильный путь в ваших действиях руками. Ну а голова поможет определиться с методом.

Пожалуй, только сейчас я начинаю понимать весь груз ответственности, добровольно мною на себя принятой.

– Эх, знать бы результат наперед… – вырывается у меня совершенно непроизвольно.

– А это опять по вашей части, – спокойно говорит Илья Анатольевич. – Ведь это вы получаете сигналы, когда Ване что-то угрожает или его ждёт беда. Опять-таки – думайте! Думайте, как сделать этот процесс более-менее управляемым.

– Это как у Мессинга, что ли? – хмыкаю я.

– Ну вы хватили! Мессинг… Для этого надо иметь его уровень и опыт. А вы только в самом начале своего пути. И пути, я надеюсь, прекрасного!

Последнее у него звучит с воодушевлением. Даже я сам начинаю верить.

– А как его сделать управляемым, этот процесс?

– Думайте! Может, это происходит при расслаблении сознания. Ведь во сне вы находитесь в расслабленном состоянии! Надо искать метод! Здесь мозги надо включить. Ну а потом, когда метод будет найден, мозги надо выключить и отдаться ощущениям, как я уже только что вам говорил.

Сижу, молчу и перевариваю всё, что только что услышал.

– Саша, вы должны понять, я опять повторяю вам: Ванина судьба только в ваших руках. Вы должны сейчас всё отложить и заняться, если хотите, творческим поиском.