Текст книги "Предпочтение смерти (СИ)"

Автор книги: Алексей Киндеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

– Пифона? Вы говорите, что мы сейчас в Пифоне?!

Орадо не счел нужным отвечать ей. Вместо этого, подойдя к стигийке, он молча указал ей на красноватое пятнышко, висевшее над шпилем самой высокой из башен – священный камень, магический источник, из которого черпали свою силу величайшие колдуны прошлого и настоящего. На протяжении многих веков он являлся предметом поклонения всех без исключения жрецов Сета.

Глядя на кристалл власти, Аки-Ваша всхлипнула, в гневе топнула ножкой.

– Не могу поверить... Я ведь должна возвратиться во дворец к утру!

Некоторое время Орадо смотрел на девушку, думая о том, что эта юная, взбалмошная особа, должно быть, очень немногим напоминает своего отца – монарха, о хладнокровии и рассудительности которого говорили очень много, даже за пределами Стигии. Тем не менее, она была царственной тенью, к словам которой нельзя было относиться с пренебрежением. Аки-Ваша. Дочь еретика Амен-Каури. Кровь от крови Царя Царей и правителя темных песков.

– Как я уже вам говорил, завтра в Луксор отходит один из торговых караванов. Я поговорю с торговцами. Через пару месяцев вы будете в Кеми.

Она метнула в него взгляд, полный смятения:

– Это меня не устраивает. Я должна возвратиться обратно в ближайшее время, ты слышишь, остолоп?

– Ваше высочество, должно быть, беспокоится, что долгое отсутствие во дворце, может повлечь за собой крайне неприятные для вас последствия. Боюсь, что я не смогу вам помочь даже в этом...

Дрожащей от волнения рукой она потянулась в карман, вытащила позолоченную трубку, в которой Орадо сразу же узнал ритуальную курильницу.

– Вы позволите, – спросила Аки-Ваша. – Во имя всех богов, я все еще никак не могу прийти в себя..., – Не дожидаясь ответа, она сняла с пояса мешочек, наполненный благовониями, развязала его и принялась набивать благовониями трубку. – Через несколько дней в Кеми, по приглашению моего отца, приедет король Юдхиштхира, – она поднесла курильницу к огоньку, плясавшему на свече. По комнате, тут же разошелся терпкий аромат каких-то восточных трав. – Мне, как дочери властителя миров, предписывается лично встречать этого человека.

– Тот самый Юдхиштхира, который правит городами объединенного Пондава? Я слышал, что это весьма влиятельный, богатый старик.

Трубка в ее руке дрогнула, а губы девушки исказила брезгливая усмешка.

– Это мой будущий муж, болван!

– Ааа..., – протянул Орадо. Сам он никогда не знал семейной жизни, поскольку считал себя слишком занятым человеком для того, чтобы погрязнуть в семейных неурядицах и в делах, что не были связаны с его профессиональной деятельностью. Отца своего он никогда не знал, а мать – женщина знатного происхождения, близкая ко двору ахеронского владыки, оказалась рада отдать нелюбимого сына в услужение жреческому оракулу, из которого, по достижении совершеннолетия, Орадо сбежал в Десятый Фанкордум – одну их пограничных крепостей на севере. Несколько лет молодой человек занимал должность веналия, при главном магистрате, но военная карьера его задалась. После того, как крепость была разрушена объединившимися варварскими племенами, коих на границах Ахерона было великое множество, ему пришлось бежать. В числе немногих выживших, Орадо пробирался через занятые дикими племенами земли на юг, в те места, до которых не дошел вихрь войны. После целого месяца скитаний по неизведанным землям, потеряв в стычках с дикарями всех своих друзей, он и наткнулся на руины Камеспеса – древнего города, основанного некогда учеными мужами Валузии.

При воспоминании о том, что пришлось пережить ему на северных территориях, после разрушения Десятого Фанкордума, Орадо задумчиво коснулся едва заметного шрама на скуле – напоминания о его злоключениях.

– Так чего же вы от меня хотите? – спросил он.

– Если я не буду находиться во дворце ко времени его появления, то опозорю своего отца. – промолвила Аки-Ваша. – Этого я допустить не могу.

Орадо помедлил с ответом. Он очень много слышал о любовных похождениях Аки-Ваши и имел основания сомневаться в том, что девушку сильно заботит репутация своего рода. Некоторое время он смотрел на курившую трубку девушку, пытаясь понять, о чем она на самом деле думала в эти минуты. И запах благовоний, странный, дурманящий, уводил все его мысли куда-то прочь из этой комнаты.

"Боги милосердные! Да ведь это же травы оракула!"

– Вас и правда заботит то, что о вас, или вашем отце скажут люди? Я слышал, что Царь Царей без того крайне непопулярен в народе. Его власть держится только на силе верных ему Стражей Пустыни. Оттого, что Владыка Вселенной не жалует поклонников змеебога и гонит от себя жрецов Сета, трон под ним сильно шатается. Того и гляди, рухнет с треском. Ко всему прочему, даже здесь, в Пифоне, ходят слухи, что правитель восточных земель Стигии, принц Тутхамон открыто заявляет об объединении обоих царств и о своем желании занять трон в Кеми. Если он заручится поддержкой служителей главных святынь, то...

– Жрецы Черного Храма верны моему отцу! Его имя никогда не сотрут со стен памяти!

– Надеюсь, что вы правы. Однако, я подозреваю, что вы чего-то мне не договариваете о вашем отце. Вы ведь торопитесь попасть домой не только потому, что беспокоитесь о чести своего рода, правда?

– Разумеется. Отец решит, что я сбежала и отречется от меня. От меня, любимой его дочери! После этого даже жрецы змееликого запретят мне показываться в своих храмах.

– Ах, так вот вы о чем...

– Конечно же..., – проникновенным голосом сказала она. – Как много все это вызовет толков! Стать отлученной от Черного Храма и оказаться лишенной отцов-ского покровительства... Эта мысль на меня действует ужасно!

Орадо задумался. Принцесса, если верить ее словам, находилась в отчаянном положении. С одной стороны – немилостивый отец, с другой – опала жрецов, которые и без того недовольны правлением непопулярного в народе царя. В придачу, взошедший на трон юго-восточных земель дикарь – сумасброд, которому Аки-Ваша была обещана с самого своего рождения. Участи ее, в любом случае, позавидовать было нельзя.

– Не сочтите меня бестактным, ваше высочество, но я должен вам сказать, что Юдхиштхира был бы очень плохой пассией для вас. Старикашка достаточно дряхл, а вы недостаточно зрелая особа. Я слышал, что ему не менее трехсот лет.

– А, перестаньте! Это старый, похотливый верблюд! – произнесла девушка, взмахнув руками. При этом с бус, украшавших одно из ее запястий, упала на пол какая-то мелкая деталь. Упала и покатилась куда-то в тень. – Он такой же черный, как и мои рабы, хоть и родился в землях к юго-востоку от Стигии. Я дала бы любую клятву, прочла бы любую молитву, лишь бы отделаться от этого дикаря. Но, боюсь, что ничего из этого мне уже не поможет.

– Почему? Я слышал, что у вас достаточно мягкие законы в отношении бракосочетаний.

– Такие как я чтят только законы Маат.

– Вы хотите сказать, что законы человеческие для вас ничего не значат?

– По-моему, вы не отдаете себе отчета, какое важное значение имеет благородство крови в моей стране. Когда мои предки пришли на берега Стикса, они повстречали чернокожих дикарей, молившихся каким-то омерзительным богам. То была нечистая раса, не знавшая скотоводства и не умевшая возделывать землю. Низшая каста. Естественно, что эти черномазые стали рабами моих пращуров. В результате смешения голубой и черных кровей рождались смуглокожие дети, не имевшие права называть себя потомками перворожденных. Со временем, на берегах Стикса чистая кровь стала цениться наравне с золотом, а белая кожа – свидетельством девственной чистоты. Теперь в наших городах почти не возможно найти людей, в жилах которых есть кровь первых богов. Пожалуй, осталось лишь несколько семей, какие по праву могут приближены к Змеиному Трону. Одна из таких семей правит Кеми, другая – Луксором. Но правитель Луксора – неразумный, похотливый мальчишка, который еще не успел обзавестись потомством. Зато Владыка Темных песков обзавелся гаремом из пятидесяти жен. На него и обратил свое внимание Юдхиштхира задолго до моего рождения. Мне, дочери Царя Царей, рожденной в ночь Красной Луны, предназначено стать восьмой женой этого беспутного жреца шакала!

– Девятой, – задумчиво произнес Орадо. – Год назад старик взял в свой гарем восьмую супругу и посвятил ее богу плодородия.

Аки-Ваша всхлипнула еще раз.

– О, несчастное дитя... Он, должно быть, принес ее в жертву вечно воскресающему божеству юго-восточных лесов Кьямака! – с минуту она размышляла над участью той бедняжки, которая закончила свою жизнь на алтаре из черного камня, потом обреченным голосом прошептала. – А как же я? Какому божеству он принесет в жертву меня?!

– Не думаю, что ваш брак будет носить религиозный характер. Городам южного Пондава нужен такой союзник как Стигия.

– Что с того? Я не смогу смириться с положением законной супруги коронованного дикаря. Мне всего шестнадцать лет, Орадо! Если меня отдадут замуж за этого старика, то остаток своей жизни я проведу взаперти, в какой-нибудь позолоченной клетке, как и все прочие его жены... Мне останется только смотреть на позолоченную вершину великой ступенчатой горы и растить детей от этого святого Куру!

– Я не знал, что старик называет себя святым.

Девушка презрительно фыркнула.

– Он полагает себя правнуком легендарного Куру-Мазда, победившего тысячеглавого змея. И он, и многочисленные потомки его, вправе называть себя именем своего прародителя.

В глазах Аки-Ваши появилось что-то безумное, пугающее. По лицу ее, бледному от волнения, как будто пробежала тень.

– Я так надеялась найти ту чашу...

– Напрасно, напрасно. Я и в самом деле не очень ясно представляю, для чего она вам нужна. Вы думаете, что она даст вам вечную молодость, или избавит вас от дряхлого жениха? Вы ошибаетесь...

– Я знаю, что даст мне та чаша. – негромко произнесла Аки-Ваша. Голос ее напоминал змеиное шипение. – Будьте любезны, не трудитесь меня поучать, веналий. Я бы не осмелилась нарушить аркой мертвеца, если бы не знала, какие последствия могут возыметь мои действия.

– Вы знали? – с удивлением спросил он. – Каким образом...?

Девушка не ответила. Она снова повернулась к окну и принялась рассматривать городские постройки, кусая от безысходности губы.

– Вы нашли сведения о чаше в одном из тех свитков, – прошептал Орадо. – Да стоит признаться, пожалуй, что так и есть. Этого следовало ожидать. Проклятье на мою голову... Я должен был догадаться об этом.

– Мне надоели ваши нотации и причитания. Была бы вам признательна, если бы вы не посыпали при мне голову пеплом.

– Тогда примите, хотя бы, мой совет...

– И ваши сомнительные советы мне тоже не нужны, веналий.

– Простите?..

– Мне нужна... Мне нужна эта чаша. Вы отдадите ее мне, ибо люди всегда делают то, о чем я их прошу.

– Как непросто бывает отказаться нам от некоторых наших решений, – сказал Орадо. – Будь я человеком, который захотел бы вам помочь, я бы первым делом спросил: как бы вы распорядились своей властью, получив ее из рук самого мрака?

– Так спросите же меня.

– О, нет. Такого вопроса вы от меня не услышите. Если вы читали те манускрипты, то должны знать, какое зло несет в себе та вещь. Куда худшее, чем немилость вашего отца. Что я еще могу сказать, ваше высочество? Одно: Я не могу ни в каком случае допустить, чтобы вы сотворили с собой это...

Ака-Ваша улыбнулась, опустила глаза. Было в ее улыбке что-то, казавшееся Орадо фальшивым, но он не мог не пожалеть ее в эту минуту.

– Прошу вас отнестись к моим словам серьезно. Та чаша – проклята. Она не даст вам никакого блага. Лишь жизнь во тьме и неустанную жажду крови, – промолвил бывший веналий и хотел продолжать, но увидел, как девушка вздрогнула, при последнем, произнесенном им слове, как поджала она губы. Лицо ее вдруг приняло злое выражение и Орадо невольно отступил на шаг назад. В конце концов, собеседницей его является не просто какая-нибудь девица с рынка, а стигийская принцесса, дочь Владыки Вселенной, привыкшая к тому, что слуги выполняют все ее приказания. Боги ведают о том, что творится в ее голове сейчас. Может быть, она расплачется от безысходности, а может быть, кинется на него словно разъяренная тигрица.

Однако, ничего из этого не произошло.

– Я принимаю ваш совет, Орадо, – сказала Аки-Ваша. – Но мне не дано выбирать свою судьбу. Я словно жертвенная корова Матис, которой с самого ее рождения уготована участь быть принесенной в жертву воскрешенному богу на черном алтаре, на празднике Авира. Быть выданной замуж за невежественного дикаря, или погиб-нуть... Не все ли равно? Но нет... Не могу умереть и не умру... Не сейчас...

Некоторое время Аки-Ваша, задумчивая и сосредоточенная, смотрела в окно. Потом оглянулась и, коснувшись песчаных часов, стоявших на небольшом столике, тихо заговорила.

– Вы видите?

– Что именно?

– Ход времени, – произнесла она со странным безразличием. – Вы видите, как песок сыпется вниз?

Не зная, что ответить ей, он промолчал.

– Словно напоминание о том, что все тленно, – произнесла девушка. – Рано, или поздно, смерть все-таки придет! А потом... ах, если бы я могла поверить, что за ней есть что-то! Мой отец говорит, что всякое рассуждение о существовании Иару, это вздор, но мне так хочется верить... Если за порогом нет ничего, то что есть человеческая жизнь, как не прозябание в стареющей день за днем телесной оболочке? Но вас... Неужели вас это не страшит?

– Как и всякий разумный человек, я страшусь того, что есть за пределами смерти, – сказал Орадо. – Однако, завтра под окнами моего дома защебечут птицы. Позвольте, все-таки, мне дать вам один совет: когда вы услышите их, то подумайте о том, что и в этом мире есть что-то хорошее.

Качнув головой, Аки-Ваша положила ладонь на позолоченную рукоять меча, выглядывавшего из ножен.

– Все это для меня уже не имеет смысла. Завтра я должна быть во дворце, – сухо сказала она, не сводя взора с пурпурных башен. Потом, едва шевеля губами, девушка начала шептать молитву из Книги Судеб, той самой, которая хранилась в одной из Темных святилищ со времени появления первых стигийских городов, в плодородных долинах Стикса. – Когда я уйду во свет, пусть капли крови на моих губах будут сладкими, как слезы Тандала. Ликуйте в чертоге Кеба тому, что я совершил. Молитесь мне, возвышайте меня, величайте меня, обо я – владыка крови и сладости. Приму же я в дар от вас волшебство, огонь того, кто за границами колдовства. Ибо это я принц Сухима...

Она немного помолчала, слушая пение какой-то ночной птицы, после чего обернулась к Орадо.

– Вы поможете мне?

– Я положительно не могу вас оставить в беде. Едва расцветет, мы снова откроем ворота портала. Если, конечно, вы не побоитесь ступить туда, где пролили свою кровь ваши рабы.

3

Некоторое время спустя они сидели за столиком у окна и, слушая пение сверчка, пили легкий, изготовленный из душистых трав, напиток. Разговор молодые люди вели о разных мелочах, по большей части касавшихся жизни самого Орадо. Принцесса с интересом выслушивала его истории и задавала вопросы, касавшиеся его странствий по миру. Побывать же Орадо, в свои молодые годы, успел во многих городах и странах. Ему не составляло труда раскрывать магические ворота в тех местах, куда редко ступала нога человека, будь то знойные пустыни, или непроходимые топи, заснеженные, необитаемые равнины, или горные долины. Клеймо, что оставила на его теле рука богини правосудия, позволяло бывшему веналию открывать портал и бродить по всему свету, без каких-либо затруднений преодолевая огромные расстояния всего за один короткий вдох. Тем не менее, места, в которые заносила судьба ахеронца, по большей части, были мрачные, наполненные запахами смерти и разложения. Да и навряд ли они могли бы быть другими, если жизнь покинула эти земли в те времена, когда на них оставила свой отпечаток магия проклятых вещей.

– Так вы и правда не колдун? – спросила Аки-Ваша после того, как Орадо рассказал ей очередную историю. Она уже в третий раз за ночь набивала свою трубку и Орадо стал подозревать, что в благовониях присутствует какой-то наркотик.

– Я бы, наверное, мог им стать, если бы умел читать на древних, забытых языках, – ответил он, наполняя бокал девушки вином. – Но, к счастью, или к сожалению, все мои знания в колдовстве ограничиваются только изучением нескольких полуистлевших манускриптов, объясняющих принцип работы портала. К своему стыду, я не мог бы прочесть ни одного слова и на тех свитках, если бы не попросил содействия одного из друзей.

– Какого-нибудь мага, я думаю? – На губах ее заиграла легкая улыбка.

– Мага? – Орадо рассмеялся, представив своего приятеля, размазню Майло, в роли чародея, или некроманта. – Нет, что вы? Он считает себя очень хорошим хиромантом, однако, я полагаю, что он просто пустомеля. Все его мастерство ограничивается знанием пиктографического письма и умением накладывать любовные чары на девиц... Но он мой друг. И это уже что-нибудь, да значит.

Аки-Ваша пригубила вино из бокала, посмотрела на неподвижную, красноватую звездочку, висящую над самой высокой из башен, что возвышались над городскими постройками.

– Ваш друг помогает вам. Наверное, он тоже не может без содрогания смотреть на те мерзкие обряды, что проводят жрецы на главной площади Пифона каждое новолуние?

– Полагаю..., – отозвался Орадо. – Он достаточно видел мерзостей в этом городе. Как и я.

– Боюсь, я не совсем вас понимаю... В ваших руках имеется такое богатство, за которое всякий придворный правитель отдал бы половину своего царства! А вы все спрятали в каком-то подвале... Ах, Орадо! Признайтесь, вы ведь иногда испытываете желание воспользоваться хоть чем-то из всего этого, ради своей выгоды?

– Вы, конечно же, считаете меня глупцом.

– О, да! В конце концов, будучи единственным владельцем тех свитков, вы могли бы стать могущественным магом. Вы могли бы бросить вызов самим богам! Но отдали те свитки каким-то ничтожествам. Что вы получили взамен?

– Все, что вы видите вокруг, – прошептал Орадо. – Все эти залы, слуги... Подумать теперь... Я – один из богатейших людей в государстве.

– Библиотекарь, к тому же, – брезгливо произнесла Аки-Ваша.

– Хранитель ключей от потерянных книг. Волей его величества.

– Стало быть, вы не так уж и глупы.

– В куда большей степени, чем вы себе представляете.

Орадо вздохнул. Когда-то, бежав из разрушенной варварами пограничной крепости, он лишился всех средств к существованию и стал изгнанником в собственной стране. Найденная в затерянном городе библиотека дала бывшему веналию шанс начать жизнь сначала. Ведь за древние манускрипты колдуны Алой Печати были готовы предоставить молодому человеку все земные блага. Торговаться с ним, в то время, никто не собирался. Однако, во имя Сонцеликого, как же мало бывший веналий у них попросил...

– Я не очень хорошо понимаю вас. Разве вам мало того, что вы имеете? – спросила Аки-Ваша. – Разве вы не купаетесь в роскоши? У вас есть недостаток в женщинах, в вине и драгоценностях?

– Я не обделен вниманием женщин и пил вино в компании благороднейших из мужей королевства. Нет, нет... Всего этого у меня есть в избытке. Клянусь честью, я доволен своим достатком. Что касается золота, то с некоторых пор я не испытываю чувство влечения благородному металлу. Пусть нарядные побрякушки носят лизоблюды его величества и дикари, спустившиеся с гор. Я же стремлюсь к другому.

– О, к чему же?

Орадо открыл было рот, желая сказать, что он желал бы повернуть время вспять и снова вернуться в тот затерянный город. Он бы мог поведать девушке многое о тех демонах, которых человеческая корысть, жадность и алчность выпустила из Бездны после того, как верховный маг Пифона посетил затерянных в горах город Камеспес. Рассказать Орадо мог и о жутких ритуалах, которые в последние годы стали проводиться жрецами змееголового бога на площадях ахеронских городов.

Произнес же Орадо Аки-Ваше совершенно иное.

– Полагаю, что если уж не могу предотвратить распространение черного колдовства на этих землях, то, по крайней мере, пытаюсь свести к минимуму пути, по которым оно расходится.

– Разворовывая древние гробницы, – насмешливо произнесла Аки-Ваша, поднося ко рту чадившую терпким дымом трубку. Орадо очень не понравилось выражение брезгливости на лице девушки – кто знает, о чем на самом желе думала сейчас эта девица? Право же, боги очень умело играют с человеческими мыслями...

Он вздохнул, встал со своего кресла.

– Милостью короля Ади-Шавина, я стал одним из самых богатых людей в этой стране и не вижу причины разорять древние усыпальницы. Я забираю у мертвых лишь то, что проклято самими богами. Они, по большей части не возражают, впрочем. В отличие от чернокнижников, которые готовы совершить любую мерзость ради десятой части того, что есть моем хранилище.

– И что, вы не боитесь воров?

– Ни один вор не сможет пробраться в то хранилище, поскольку оно опечатано магией колдунов древнего Верулийского королевства.

– Разве вы мне не говорили сейчас, что ваши познания в магии очень незначительны?

– Да, это так. Я привык полагаться на меч куда больше, чем на какое-либо заклинание. Добрая сталь меня никогда не подводила. Но не будем об этом... Уже расцвело, вы видите?

Орадо встал из-за стола, подошел к пентаграмме, нарисованной на каменном полу белой краской.

– Вы все еще не отказались от мысли оказаться дома сегодняшним утром?

– Я пойду за вами, веналий. Но скажите мне только... Если вы утверждаете, что мы не встретим тех чудовищ, которые убили моих рабов, то нужно ли нам чего-нибудь опасаться?

Орадо взглянул на Аки-Вашу, желая убедиться в том, что девушка по-прежнему готова была последовать за ним в открывающийся портал. Во взгляде ее, впрочем, ахеронец не нашел ничего, кроме обреченности. Стало быть, от этой девицы не будет никакого проку. Того и гляди, запаникует, бросится бежать, да затеряется где-нибудь в лабиринте. Ищи ее там...

– Тех, которых мы видели – нет. Я уже говорил вам... В это время суток они стараются не приближаться к поверхности и держатся вдали от всякого рода человеческих строений. Однако, под усыпальницей мы встретим других тварей, не менее опасных. Вы увидите бывших ваших слуг. Поверьте мне, встречи подобными существами малоприятны.

Он нарисовал на каменном полу мелом знак, обозначающий имя стигийской принцессы, после чего выпрямился.

– Вы говорите так, словно вам уже доводилось встречаться с этой жутью прежде, – произнесла Аки-Ваша.

– Да, пару раз доводилось, – Орадо снял с пояса мешочек, наполненный каким-то порошком, протянул его девушке. – Это соль. Она разъедает плоть оживленных некромантами мертвецов. Не знаю, почему соль так действует на эту мерзость, но она даст вам лишний шанс на выживание.

– Вы серьезно? Вы предлагаете мне кидаться в них солью?

С удивлением молодой человек посмотрел Аки-Ваше в глаза. Если прежде он видел в этой девчонке искательницу приключений, то теперь она казалась ему до невозможности наивной и несведущей в оккультных науках. А ведь Орадо полагал, что в Стигии, о воскрешенных некромантами мертвецах, знают даже дети.

– Если мы выберемся из той передряги живыми, то я посоветую вам расспросить своего папеньку о тех чудовищах, которые развелись на берегах и в водах священного Стикса, стараниями служителей темных богов.

Девушка с вызовом посмотрела ему в глаза.

– Я слышала, что всякой потусторонней мерзости и в Ахероне хватает.

– Что есть, то есть. И будет только хуже, – пробормотал Орадо, снимая со стены факел. Он не стал продолжать разговор на эту тему и счел невозможным для себя сказать, что рассадником всякого рода скверны в Стигии являлись те самые черные пирамиды, которые стояли у портового города Кеми. Ходили слухи, что именно жрецам, справлявшим таинственные обряды в этих мрачных сооружениях, принадлежали поселения плодородных долин, по обеим сторонам от реки Стикс. В то же время, нынешний правитель западных земель Стигии владел только темными песками, под которыми покоились руины древних городов Верулии. Такое положение вещей, конечно же, очень не устраивало Царя Царей, восседавшего на троне, в блистательном городе Кеми и он всерьез поговаривал о перенесении столицы на юг, ближе к Черному Побережью.

– У вас есть еще что-нибудь, что я должна знать о тех ходячих трупах? – спросила Аки-Ваша.

– Да. Держитесь за моей спиной и, размахивая своим мечом, постарайтесь меня не задеть. Это мой вам совет...

Он повернулся к пентаграмме и протянул к ней горящий факел. Мгновением спустя, из центра петроглифа вверх устремился поток яркого света, свидетельствующий о том, что портал открылся.

– Орадо, – тихо произнесла девушка в тот момент, когда бывший веналий приготовился сделать шаг вперед, в незримые ворота. Он обернулся и увидел Аки-Вашу, сжимавшую в кулачке нечто, напоминавшее ярко-красный лепесток. Впрочем, напоминавшее ли? – Спасибо...

Она выпустила лепесток из руки и отступила назад. Прежде, чем Орадо понял, сколь огромную ошибку он допустил, его разум провалился в бесконечную темноту.

Очнулся молодой человек в тот час, когда солнце коснулось вершины Гурлящих гор, а в комнату, через распахнутое настежь окно, ворвался холодный ветер. Некоторое время он лежал неподвижно, потом невнятно прошептал ругательство и попытался привстать. К своему удивлению, Орадо обнаружил себя лежавшим на постели, в собственной спальне. Вспомнить же, каким образом он дошел сюда, бывший веналий, как не старался, не мог. После нескольких минут мысленных терзаний, Орадо пришел к выводу, что его перенесли сюда слуги.

Взяв в руки колокольчик, он затряс им с досадой.

– Агрифо! – кликнул молодой человек своего тиуна, с трудом садясь на постели. – Агрифо, ты слышишь? Где тебя носит, старый пес?

Дверь открылась и вошел темнокожий, низкорослый слуга.

– Вы очнулись, хозяин! Хвала богам! Я уже хотел слать за лекарями.

– Лекарями? – прохрипел Орадо. – Нет такого лекаря, который лечит от воздействия розового лотоса.

Агрифо лишь недоумевающее покачал головой. Он, выросший в болотистых пустошах, что находились на западе от Ахерона, был мало знаком с теплолюбивыми растениями восточных земель. Глядя на его лицо, – лицо дикаря, привыкшего к благам цивилизации, Орадо понял, что задавать ему какие-либо вопросы, относительно дурманящего аромата проклятого цветка, было бесполезно.

– Если мой господин захочет, он расскажет мне о розовом лотосе, поскольку, несомненно, знает о нем больше, нежели скромный его слуга.

– Зачем же ты хотел слать за лекарями? Чего испугался?

– Потому, что сон ваш был бездыханным. Такой сон шаманы моего народа называют Зачарованной Дланью. Он вызывается дикими травами, что растут в горах, волей богов поднявшихся из океанской пучины, после великой катастрофы. Несчастный, что вдыхает их аромат, подвластен чужой воле. Он же может заснуть на многие годы.

– Неужели нет никакого противоядия?

– Я слышал, что помогают благовония, в состав которых входят перетертые листья оллейника и мака. Он притупляет сумрак сознания, мой господин.

Орадо вспомнил, как сидела у окна, вдыхая из своей трубки благовония Аки-Ваша. Так что же, получается, что эта стерва все продумала заранее?!

– Оллейник и мак? Всего лишь? – промолвил он, восстанавливая в памяти события прошедшей ночи.

– Да, господин. Мудрость кроется в простоте.

– В общении со стигийцами твой совет был бы не слишком уместен. С этими людьми нужно быть настороже. Сколько я проспал?

– Около пяти часов, ваше сиятельство.

Бывший веналий посмотрел на своего слугу с неодобрением.

– Если судить по тому, что ты мне рассказал, то это очень недолго. Но где Аки-Ваша? Где эта песчаная гадюка?

– Аки-Ваша, это наверное девушка, ради которой вы ходили в хранилище.

– Что ты болтаешь?! Я ходил ради нее? Куда?!

– В хранилище, – растерянно прошептал Агрифо. – Разве вы не...

– О, боги! – вскричал Орадо, размахивая руками. – Нет такой твари, которую она не превзошла своим вероломством! Что я вынес, Агрифо?! Говори мне! Что я вынес из подвала?

– Одну из тех страшных чаш, господин мой.

– Скверно. Тот, кто сказал, что по своей сути, всякая женщина, это милое, кроткое, любящее существо, никогда не видел высокородной стигийской стервы. Люди всегда делают то, о чем она просит... Ха!

С трудом встав на ноги, Орадо прошел по коридору в тот зал, где все еще горел тусклым светом открытый портал. Он едва сдерживал себя от того, чтобы не прокричать проклятье вслед Аки-Ваше. Найдя у входа в зал засохший лепесток розового лотоса, молодой человек опустился на каменный пол, рядом с одной из каменных статуй и, прислонившись к холодным камням и задумался.