Текст книги "Право Истинных (СИ)"

Автор книги: Алексей Герасимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 29 страниц)

Злость разгоралась, но я знал, что не мог позволить себе сорваться. Их слова были ложью, но для всех здесь я был лишь обвиняемым, и их три голоса явно звучали громче моего.

Когда свидетелей выпроводили, ректор дал мне слово. Я коротко пересказал, что произошло. Рассказал, как они окружили меня, как началась стычка. Рассказал, как пытался защищаться, как драка вышла из-под контроля. Но, когда Гильдор спросил, есть ли у меня кто-то, кто может подтвердить показания, я только печально покачал головой. Никого. Я был один.

– Три голоса против одного, – подвел итог Гильдор. Его голос был тяжёлым, но беспристрастным. – В таком случае обвинение перевешивает.

Незнакомый эльфовампир поднялся со своего места, его лицо выражало явное удовлетворение. Он кивнул ректору, получил разрешение высказаться, поблагодарил за объективное рассмотрение дела и заявил, что готов забрать меня для дальнейшего суда в Ноктандрии прямо сейчас. Его слова прозвучали, как удар молнии. Я почувствовал, как меня охватывает удрученная апатия. Всё кончено. Меня заберут к вампирам, и вряд ли я вернусь живым. В груди всё сжалось, а мысли заполонила темнота. Я опустил голову, почти смирившись с приговором.

В этот момент слово взял Элеррион. Он подошел ко мне. Глаза преподавателя встретились с моими, и я увидел в них то, что заставило сердце забиться быстрее, – надежду.

– Леонид, – обратился он ко мне, – есть способ доказать твою невиновность. Ты готов открыть свой разум и показать всем, что произошло в тот вечер? Мы можем провести обряд магического допроса, визуализировав твои воспоминания. Но учти, при этом обряде есть высокая вероятность сойти с ума, или же показать нечто из твоего прошлого, что ты, возможно, не захочешь показывать.

Я кивнул не задумываясь, почти не веря своим ушам. Я готов был на всё, лишь бы оправдать себя.

– Я согласен! Согласен, лэр! Это всяко лучше, чем каторга или смерть. И мне нечего скрывать, – слова сорвались с губ, и я почувствовал, как что-то внутри меня вспыхнуло.

Возможно, это был шанс, последний шанс. Я должен был его использовать, что бы ни случилось.

***

Лиана проснулась в тускло освещенной палате. За окном царило позднее утро, серое и мрачное. В комнате не было никого, и пустота мгновенно пробудила в ней беспокойство. Она повернула голову в сторону ног, надеясь увидеть хотя бы ДраКошу, но даже он куда-то исчез. На сердце стало тяжело, словно его сжала ледяная рука. Казалось, весь мир продолжает вокруг нее рушиться, а душа снова наполняется страхом и болью. Мрачные мысли о том, что Леонид попал в передрягу, а она ничем не может ему помочь, вновь навалились грузом, словно темное давящее одеяло.

Раздался стук в дверь, и в комнату вошел Элводир. Его высокий, стройный силуэт на мгновение заслонил яркий свет из коридора. Эльф с серьезным выражением лица приблизился к Лиане и начал осматривать пациентку. Его руки двигались уверенно и осторожно, а глаза были сосредоточены и чуть суровы. Лиана почти не слышала задаваемых ей вопросов. Мысли вновь и вновь ускользали в сторону Леонида, его лица, его улыбки. Он казался ей сейчас таким недосягаемым, как будто между ними обрушился подвесной мост, разлучив пару. Элводир говорил что-то об ее выздоровлении, о том, что после оборота под его контролем она будет как новенькая, но девушка только кивала, едва улавливая смысл его слов.

Наконец, не выдержав, она прервала знахаря, задав единственный вопрос, который мучил ее все эти долгие часы:

– Где Леонид? Что с ним?

Элводир остановился, его глаза потемнели, словно он не хотел говорить ей правду. Он аккуратно накрыл ее руку своей, и Лиана почувствовала прохладу ладони, ее мягкость, которая выдавала его сострадание.

– В десять часов начались слушания по его делу. Но не волнуйтесь, ректор обязательно во всём разберется.

Он попытался улыбнуться, но улыбка вышла натянутой, и это лишь усилило беспокойство.

Лиана резко попыталась встать, почувствовав, как отчаяние охватывает ее сердце. В груди что-то сжалось, словно волчица попыталась прорваться наружу, чтобы добраться до своей пары.

– Я должна быть там. Я не могу просто лежать здесь и ничего не делать! – воскликнула она.

Но Элводир мягко, но настойчиво надавил ей на плечо, заставив лечь обратно. Его лицо выражало беспокойство.

– Ваше высочество, на заседание вас всё равно не пустят. К тому же ваше присутствие может ухудшить как ваше состояние, так и положение Леонида. Вряд ли ваша пара обрадуется, если узнает, что вы рисковали своим здоровьем ради того, чтобы быть там. Будущей королеве не подобает в болезненном виде бегать по академии, – его голос был серьезен, но в нём читалась забота и отеческая строгость.

Элводир вышел, оставив Лиану одну с ее мыслями. Слова «будущая королева» застряли в ее голове, прозвучав словно вызов. Из этой формулировки быстро возникла идея.

Может быть, именно ее новый статус поможет?

Лёня в беде, и она не может просто ждать, когда его судьбу решают другие. Лиана подняла взгляд, глаза блестели от слёз, которые та упорно сдерживала. План созрел быстро, и настала пора его исполнения.

Лиана медленно повернула голову в сторону окна и тихо прошептала, словно боясь, что кто-то услышит:

– ДраКоша, ты здесь?

Из тени выплыло очертание фамильяра. Котоящер, зевнув, изогнул хвост и ухмыльнулся, его зеленые глаза блеснули в полумраке.

– Всегда готов к вашим услугам, высочайшая волчица. Вы что-то задумали? – его голос был ёрническим, но в нём читалась нотка беспокойства.

Лиана встала с кровати, ноги слегка подрагивали, но решимость в глазах не оставляла сомнений.

– Ты можешь принять мой облик и остаться тут, чтобы меня не хватились? Мне нужно выйти. Я придумала, как нам вытащить нашего волчонка из передряги.

ДраКоша внимательно посмотрел на Лиану, будто оценивая серьезность намерений. У фамильяра уже был план, как помочь хозяину избежать наказания. Он хотел воспользоваться примером Григория, но если у девушки появилась идея, почему не рискнуть? Он согласно кивнул и запрыгнул на больничную койку. Его образ на мгновение завибрировал, и через секунду перед Лианой возлежала ее точная копия – с длинными, белыми волосами, нуждающимися в хорошей помывке, с той же худобой и бледностью на лице. Лиана взяла с вешалки плащ, накинула его поверх халата и внимательно осмотрела своего двойника. Удручающий вид ее копии с бледной кожей и шрамом на щеке вызвал чувство стыда и боли. Как же она изменилась за эти месяцы, даже отдаленно не напоминая себя прежнюю.

– Удачи, – проурчал ДраКоша, устраиваясь на кровати.

Лиана посмотрела на него и улыбнулась, стиснув зубы. Она знала, что должна сделать всё ради пары. Ради их будущего.

Девушка осторожно направилась к выходу из медицинского отделения, ее сердце билось учащенно, каждый шаг казался решающим. У двери сидела сиделка, уткнувшись в бумаги. Лиана подошла к шкафчику с лекарствами и, сдерживая дрожь в руках, нарочно уронила на пол пару пустых склянок. Стекло с громким звоном разбилось, осколки разлетелись по полу. Сиделка, услышав шум, немедленно выскочила в коридор, чтобы узнать, что произошло. Лиана воспользовалась моментом и бесшумно проскользнула наружу.

Она бежала босыми ногами по брусчатке аллей. Прохлада бодрила, холодные камни будто придавали дополнительные силы, проясняя сознание. Адреналин наполнял тело, делая каждый шаг более уверенным. Девушка чувствовала, как ветер бьет по щекам, развевая волосы, и это чувство свободы заставляло сердце колотиться еще быстрее. Она беспрепятственно добралась до зала трибунала, где увидела толпу одногруппников. У многих из них лица вытянулись от удивления.

Северрин, когда увидел принцессу, сжался и нахмурился, но прежде чем он успел возмутиться, Лиана ментально осадила друга.

«Даже не вздумай меня останавливать!» – послала она сообщение через родовую связь, ее тон был жестким и решительным.

Майя, напротив, расплылась в улыбке, увидев подругу. Казалось, она ждала именно такого развития событий. Лицо оркши озарилось искренней радостью, и она подняла большие пальцы вверх в знак солидарности. Лиана кивнула подруге, чувствуя теплую волну поддержки, и рванула к двери.

Зал был огромен и в первые секунды вводил в ступор всех, кто его видел впервые. Принцесса быстро огляделась. В центре, окруженный мерцающим туманом, в метре от пола висело тело Леонида. Его глаза были закрыты, лицо напряженным, словно он боролся с некой внутренней болью. В облаке вокруг его головы мелькали образы, словно фрагменты оживших картинок. Лиана, вглядевшись, поняла, что там визуализируется прошлое попаданца, фрагменты его жизни на Земле, моменты, когда он увидел МежМирье, его обучение магии. Всё это проносилось перед присутствующими, словно калейдоскоп, и сердце девушки сжалось в осознании того, через что он прошел.

Рядом с Леонидом парила Эльзира с закрытыми глазами, а рука, вытянутая вперед, как будто сливалась с затылком Леонида, касаясь его сознания, соединяя их разумы. Губы вампирши шевелились, словно она шептала заклинания, а выражение лица было сосредоточенным.

– Прекратите! – громко приказала Лиана, и голос разнесся по залу, заставляя всех вздрогнуть.

Взгляды мгновенно переметнулись на нее. Эльзира, ошарашенная внезапной командой, прервала обряд, и Леонид, потеряв магическую опору, рухнул вниз, с жутким хрустом врезаясь в каменный подиум. Его тело обмякло, и Лиана, испуганно вскрикнув, бросилась к нему, шлепая босыми ступнями по плитке пола.

Гримхалк, каменным истуканом возвышавшийся возле двери, прикрыл растущую улыбку ладонью, предпочитая оставаться лишь зрителем. Ректор открыл было рот, чтобы высказаться.

Лия, прикрывая собой Леонида, с глазами, пылающими решимостью сквозь слёзы, рявкнула:

– Никто больше не скажет ни слова!

Голос принцессы дрожал, но был полон силы и королевской уверенности. Она встала рядом с бесчувственным телом и медленно окинула взглядом присутствующих, ошарашенных ее действиями. Лиана глубоко вдохнула.

Сердце колотилось, как бешеное, пока она произносила слова, которые раз и навсегда изменят ее судьбу:

– Я, Лиана Дамирра Волкосветова, принцесса Лунории, сегодня, двадцать восьмого марта 2998 года от первого открытия порталов, перед лицом Единой объявляю Леонида своей Парой! По обычаям наших предков, я признаю его своим королем и связываю наши судьбы, пока изнанка МежМирья не разлучит нас!

Она оголила правое предплечье, выдвинувшимся когтем левой руки надрезала себе вену, затем взяла руку Леонида и сделала то же самое, соединяя порезы. Кровь обоих смешалась, и вокруг пары образовался световой узор, укутавший обоих ярким сиянием, будто сама Луна благословила союз. Над головой Леонида, который начал приходить в сознание, внезапно вспыхнул облик королевской короны Лунории, кровавый камень в ее центре засиял чистым изумрудным светом, подтверждая его новый статус.

– С этого момента, по законам оборотней и всех межмировых соглашений, Леонид Павлович Быстрый становится официальным носителем короны Лунории! До тех пор, пока он не назначит преемника либо умрет или не получит вызов на Право Истинных! – громко провозгласила Лиана, ее голос эхом отозвался в огромном зале, звуча словно удары колокола. – Все обвинения в сторону официального короля Лунории должны быть отозваны незамедлительно!

Эльзира, удивленная и слегка смущенная произошедшим, отступила. Она не ожидала такого поворота событий. Элеррион, шокированный поступком высокопоставленной подопечной, смущенно улыбаясь, подошел к Лиане и преклонил голову.

– Ваше Высочество... вернее, уже Величество, – сказал он, признавая волю короны, – Леонида уже никто не судит. Мы все увидели, по какой именно причине произошла стычка с Тенебриусом, и признали его действия самообороной.

Внезапно, словно грохот града по черепице, в открытом дверном проеме взорвался гул радости и восторга. Майя кричала громче всех, размахивая руками от счастья за друзей. Лиана, до которой дошел смысл слов оборотня, покраснела, слегка пристыженная своим поспешным решением, но повернулась к Леониду. Тот, очнувшись, перевел на нее удивленный взгляд с облика короны, что затухал над его головой. Глаза парня были широко раскрыты, но в них читалась радость и нежность при виде принцессы.

Лиана улыбнулась паре и, наклонившись к уху, прошептала:

– Я люблю тебя, мой седой волк!

Леонид слегка отстранился в недоверчивом изумлении, опасаясь, что неправильно расслышал ее. Затем расплылся в счастливой улыбке. Его руки нежно обняли девушку, и он притянул ее к себе. Губы пары сомкнулись в страстном поцелуе под откровенный свист и усилившееся улюлюканье толпы. В этот момент все их сомнения, вся боль, всё отчаяние исчезли, оставив единых в центре мира.

Подошел Северрин. Он улыбнулся, поздравляя обоих, но затем, слегка склонив голову, прошептал так, чтобы его услышали только влюбленные:

– Теперь, бро, тебе придется тренироваться раз в сто усерднее! Как официальному носителю короны Лунории, тебе бросили вызов в схватке за Право Истинных. Не забывай об этом!

Радостный пыл слегка остыл, и попаданец, оглядываясь на друзей и Лиану, начал осознавать всю тяжесть своего положения. Он снова поменял статус, и это значило, что впереди ждали новые испытания. Но главное, рядом с Лианой тот был готов смело встретить всё, что было уготовано судьбой.

Глава 19. У каждого в голове свои тараканы... Лично у меня – там динозавры

Нам вечность не нужна, ведь в ней нет страсти,

Мы не хотим столетий циферблат считать.

Вся наша суть в желании не пасть во власти

Смерти, которой не удастся избежать.

Тысяча прожитых лет для обычного человека – мало это или вполне достаточно?

Павел Сергеевич Быстрый был единственным существом, который мог бы дать ответ на этот вопрос. И его ответ был однозначным – более чем достаточно. Последние десятилетия в МежМирье он всё чаще замечал, что теряет интерес к жизни. Его человеческая натура уже без раздумий уступала управление телом энергичному дракону. На плечах ученого лежал тяжкий груз знаний, опыта, интриг и сражений, которые его человеческое сознание уже с трудом переваривало. Жизнь перестала удивлять и, соответственно, радовать. Каждый день был наполнен пустотой и бессмысленностью. Было проще уступить тело тому, кто не чувствовал такой глубокой усталости и разочарования.

Для дракона, напротив, тысяча прожитых лет была всего лишь мгновением. Время текло для него иначе – он воспринимал века как короткие моменты, в которых сражения сменялись затишьем, а одиночество уступало место новым приключениям. Для дракона текущая жизнь всё еще будоражила кровь, толкая вперед к новым вызовам и неизведанным горизонтам. Он знал, что для Павла время стало неподъемной ношей, которую тот не мог более нести.

Ученый с драконом уже второй раз инсценировали свою гибель, чтобы избежать лишних вопросов и подозрений в столь продолжительном существовании. Каждый раз это было тщательно продуманное представление, в котором они «погибли», уходя в тень, чтобы начать всё с чистого листа. Это позволило им обрести определенную свободу – свободу от постоянного внимания, от вечно любопытных глаз. В данный период они жили в особняке на границе невероятно разросшейся Этерии, который стал для обоих укрытием, затерянным миром на окраине цивилизации. Особняк окружала густая роща, и туда не ступала нога постороннего, что устраивало как Павла, так и дракона. Тишина этого места была подобна барьеру, который отрезал их от мира.

Несмотря на отдаленность, дракон продолжал наведываться к Сердцу академии, используя порталы. Он наблюдал за состоянием этого важного органа – Сердца, что не только питалось, но и служило источником магии для инфраструктуры всей академии. Последние посещения вызывали тревогу, ведь дракон чувствовал, как что-то меняется. Он заметил, что поток магии, текущей к Сердцу, стал ослабевать, и это вызывало беспокойство. Именно Павел выдвинул теорию о том, что размывание чистоты крови у населения – главная причина этого. Чем больше расы смешивались, тем меньше магии крови текло в жилах метисов, тем слабее становилась обратная связь с магическим источником. Смешанные браки, потеря древних знаний и традиций, забытые ритуалы – всё это размывало магическое наследие. Дракон внимательно выслушал его и согласился с версией. В его глазах блеснуло что-то недоброе – намек на план, который зарождался в общем сознании.

Для Павла эта реальность стала еще одним ударом. Он свято верил в силу знаний, в их способность трансформировать мир к лучшему. Теперь его собственные открытия и достижения казались лишь доказательством научного бессилия перед лицом медленно умирающей магии. В его голове начали формироваться суицидальные мысли о бессмысленности продолжения существования. Павел был эмоционально истощен. Тысяча лет – это слишком много даже для того, кто живет на границе между человеком и драконом. Воспоминания путались, прежние цели теряли значение, а усталость поглощала, делая каждый новый день испытанием. Даже воспоминания о былых достижениях и победах теперь казались чужими, будто это было не с ним.

Дракон воспринимал эти изменения иначе. Он не понимал, почему Павел так мучается. Вечность не являлась чем-то пугающим, напротив, это была его сущность, его естественное состояние. Он мог прожить еще тысячу лет, и еще тысячу после нее, и каждое из этих тысячелетий было бы для него подобно дыханию, как короткие, но насыщенные мгновения. Он воспринимал печаль Павла, но не мог по-настоящему почувствовать ту тяжесть, которая давила на его носителя. Для него бесконечная жизнь была счастьем, для Павла она стала испытанием.

В какой-то момент ученый решился поговорить с драконом откровенно. Это был холодный вечер, и они сидели в библиотеке своего особняка. Павел, облокотившись на резное кресло, закрыл глаза и привычно представил глаза дракона, сверкающие в тусклом свете свечей.

– Я устал, друг, – сказал он тихим голосом, в котором чувствовалась глубокая боль. – Я хочу покинуть все эти грешные миры. Я не вижу в них больше ни радости, ни смысла. Всё, что я вижу, – это руины былой мечты.

Немигающие глаза дракона слегка изменили свою структуру и цвет. В них засветилось понимание и что-то еще, что Павел не мог уловить, что-то скрытное и мощное, что копилось внутри.

«Это невозможно, Павел, – ответил дракон, голос в голове прозвучал, словно грохот далекого грома. – Наши жизни связаны, мы едины. Но у меня есть выход. Я могу погрузить твой разум в подобие вечного сна. Твое сознание уснет, и ты не будешь больше чувствовать эту боль. Не станешь переживать и мучиться понапрасну. Ты избавишься от моральных проблем, но наше тело продолжит существовать, а я буду о нём заботиться».

Павел задумался. В разуме ученого тут же начали просчитываться варианты всех плюсов и минусов подобного существования. Погружение в стазис означало конец страданий, свободу от всех проблем и забот. Больше не будет ощущения одиночества и переживаний бесконечных утрат среди смертных друзей и хороших знакомых. Он бы обрел вечный покой, свободный от всего. С другой стороны, это означало отказ от контроля над будущей жизнью их общего тела, от свободы принимать решения, от возможности когда-нибудь вновь найти что-то, что могло бы зажечь искру в его сердце. Словно добровольное самоотречение, отрешение от всего, что когда-то было для него важным.

Дракон терпеливо ждал, чувствуя, как внутри Павла бушуют сомнения. В этот момент он увидел очередную разницу между ними. Для Павла все решения, связанные с совестью и моралью, всегда представляли собой тяжёлый выбор. Для дракона же это был оптимальный вариант – средство освободить носителя от страданий и самому обрести долгожданную свободу. Он понимал, что Павел до сих пор слишком человечен. Его разум всё еще цеплялся за прошлое, за боль, за горькие воспоминания, которых можно было бы легко избежать, просто забыв. Бессмертие, которое казалось дракону благословением, для Павла стало проклятием, и именно это противоречие делало их такими разными.

– Хорошо, – сказал Павел тихо, окончательно осознав свою беспомощность перед течением времени, – я готов.

Во взгляде дракона Павел увидел что-то похожее на удовлетворение, словно этот момент был предначертан, и тот лишь ждал, когда же Павел сделает выбор. Процесс начался немедленно. В ушах раздался убаюкивающий, размеренный гул вибраций. Ученый почувствовал, как его сознание отдаляется от реальности, как будто он медленно уходил в глубину Черной Дыры. Сначала появилось ощущение легкости, словно тяжесть, которая долгие годы давила, начала исчезать. Всё вокруг стало размываться, становясь нереальным, несущественным. Перед глазами замелькали образы – облик жены Екатерины, которая улыбалась ему с той теплотой, которую он так давно не ощущал. Затем он увидел своих детей: маленького Леонида, бегущего по зеленому полю; и Елизавету, которая смеялась и махала ему на руках Кати. Он увидел лицо своей матери, ее глаза, полные доброты и печали. Эти образы были последним, что он осознал, прежде чем небытие окончательно затянуло. Он погружался в абсолютное ничто – тишину, в которой не существовало проблем, переживаний, боли. Туда, где не было ничего, кроме умиротворения.

Дракон, довольный успехом, наблюдал, как разум Павла постепенно стихает, и, наконец, он остался единственным хозяином этого тела. Он расправил плечи, словно сбросил незримые цепи, и почувствовал, что теперь ничто не связывает его – никакие моральные и этические нормы Павла больше не встанут у него на пути. Дракон был свободен. Ощущение этого пробежало по венам свежим ветром, наполняющим его силы новой энергией.

Маг поднялся и подошел к большому зеркалу, стоявшему у стены комнаты. Он посмотрел на отражение – человеческое лицо, чуждое его истинной природе. Взгляд дракона был полон сожаления – он знал, что в этом теле он никогда не сможет принять свой истинный облик, величественный и могучий. Это тело было клеткой, пусть и сильной, но всё же ограниченной. Глаза при этом загорелись решимостью. Дракон знал, что найдет способ это исправить. Обязательно.

Он развернулся и медленно вышел из библиотеки, проходя по темным коридорам особняка. Его шаги были уверенными, а в голове зарождался план. Ему нужно продолжать поиски тех, в ком еще оставались хоть крупицы электромагии. Существа, способного к обороту, тело которого он сможет занять, пока Сердце академии окончательно не лишится источника жизненных сил. Тело, которое станет достойным носителем его истинной мощи. Тело, в котором он сможет по-настоящему возродиться. Эти поиски давали направление, словно свет маяка из далекого будущего. У него теперь была цель, и эта цель давала ему ощущение силы, которую никто не сможет сломить.

Он улыбнулся своему отражению, в глазах промелькнула яркая вспышка электроразряда. В этой улыбке было предвкушение будущего – ведь его новая бесконечная жизнь еще даже не началась, и впереди ждали невероятные возможности, которые он намеревался использовать до конца. Не важно, сколько душ придется принести в жертву для этого.

***

Первая ночь мартовского полнолуния окутала поляну предков серой завесой тумана, сквозь который едва пробивался мерцающий свет звезд. Элррик стоял, тяжело дыша, у границы деревьев, чьи узловатые ветви, казалось, перешептывались о содеянном. Ветви скрипели, словно старые кости, и ветер проносился через лес зловещим шелестом, который усиливал чувство тревоги. На молодой траве перед ним расползалась темная кровь, впитываясь в землю. Жертвоприношение завершено. Второй из шести оборотней, которых он должен был принести в жертву, умер с мукой в безмолвии. Элррик испытывал удовлетворение. Всё шло по плану. Он мог чувствовать, как его сила крови создает связь с магией жертвы, делая его сильнее. Он наслаждался моментом, ощущая свое превосходство над каждым, кто встанет у него на пути, предвкушая победу, которая, казалось, уже была в его лапах.

Но этот миг триумфа был прерван. Камень короны – гранитный постамент в форме огромного волка, который располагался под раскидистым тысячелетним дубом, начал мелко вибрировать, издавая гул. Эту статую высекли их далекие предки. Голова каменного волка была увенчана точной копией королевской короны, которая внезапно начала излучать зеленоватый свет, разрезающий туман. Элррик застыл, не веря своим глазам. Камень на венце короны воссиял так ярко, что поляна озарилась ослепительной изумрудной подсветкой.

Канцлер с ужасом осознал, что происходит. Корона приняла кровь нового короля. Это не могло означать ничего другого!

Лиана жива и официально обрела свою пару!

Гнев и страх захлестнули его, словно ледяная вода, а затем он почувствовал нечто мучительное – растущую внутри его истинного зверя панику. Его планы вновь рушились, и теперь неизвестность заполонила его будущее.

«Она жива? И провела обряд единения крови? Это всё перечеркивает!» – в голове шумело, паника сворачивалась плотной пружиной в груди.

Забыв обо всём, Элррик бросился бежать. Всполохи магии мелькали вокруг, когда он рывками преодолевал расстояние между поляной и замком. На руках всё еще была кровь последней жертвы, она подсыхала на пальцах, оставляя следы, но это не имело значения.

Единственная мысль била в голове, словно набат: «Лиана жива! Лиана жива!»

Гнев и страх сплетались, каждый миг только усиливал это чувство. Паника сгущалась, становясь тяжестью, которая сковывала дыхание, грозя утопить его в безумии.

Ворвавшись в замок, он стремительно направился к спальне матери, Торры. Все, кто случайно попадался ему на пути, шарахались в испуге, видя измазанного кровью правителя с диким блеском в глазах. Слуга, едва уклонившись, выронил поднос с бокалами, глухой звон которых разлетелся по коридору, но канцлер даже не обернулся. Охрана, поспешно отступала к стенам, бросая на Элррика взгляды, полные недоумения. Никто не решился заговорить с ним или спросить, что происходит.

Торра уже готовилась ко сну, стоя у зеркала в полупрозрачной ночной рубахе, когда дверь с грохотом распахнулась. Женщина резко повернулась, ее глаза сверкнули недовольством. Но, увидев лицо сына, бледное, испуганное и взволнованное до ужаса, ее возмущение растворилось. Она накинула более плотный халат и быстрыми шагами подошла к нему.

– Элррик, что произошло? – спросила она, усаживая сына в кресло у камина и наливая стакан воды из графина.

Оборотень смотрел на стакан пустым, отсутствующим взглядом, пока в его голове мелькали картинки того, что произошло на поляне. Всё, чего он добился на данный момент, теперь оказалось под угрозой. Всмотревшись в содержимое, он озлобленно выплеснул воду в огонь. Торра молча следила за сыном, ее глаза сузились в напряжении. Элррик встал и дрожащей рукой потянулся за бутылкой вина, стоявшей на каминной полке. Он открыл восковую печать и залпом выпил половину, прежде чем, наконец, смог заговорить.

– Корона, мать! Она приняла носителя, – выдохнул он, стиснув зубы.

Гнев, страх и неуверенность заполняли его, словно ледяная вода, омывающая душу.

– Лиана, похоже, жива... и она обрела пару. Как?! – его голос звучал с надрывом, каждое слово будто вырывалось из глубины отчаяния.

Элррик сжал кулаки, ногти впились в ладони до боли.

– Это всё перечеркивает! – голос сына прозвучал резко, будто он с трудом заставил себя произнести эти слова. – Теперь эта сучка и ее избранник станут для нас настоящей угрозой. Они разрушат всё, чего мы добивались.

Торра нахмурилась, ее лицо побледнело на миг, но затем снова приняло привычное высокомерное выражение. Она начала медленно ходить по комнате туда-сюда, взгляд был устремлен на пол, будто в древних узорах ковра скрывалось решение их проблемы. Мысли бегали, прокладывая возможные пути для дальнейших действий. Она понимала, что ситуация серьезная, но не собиралась показывать свои страхи.

– Не паникуй раньше времени, Элррик, – холодно произнесла мать, остановившись и встретившись взглядом с сыном. – Это ничего не меняет. Подумаешь, новый король. Мы не знаем, кто это. Но это и не важно. Просто так он не сможет отказаться от власти. Теперь он обязан явиться на поединок за Право Истинных. А значит, уже к августу оба будут здесь! Мы всё еще можем покончить с ними, поставив нужных людей у портала. А если нет – ты сможешь справиться с любым оборотнем МежМирья. Убьешь его, и молодая вдовушка будет в твоем полном распоряжении.

Элррик, чувствуя, как вино разгоняет остатки паники, смотрел на мать, и слова ее звучали почти как утешение. Где-то в глубине души он еще ощущал нотки сомнения – понимания, что всё может пойти наперекосяк. Канцлер знал, что Торра права, но не мог избавиться от ощущения, что они потеряли контроль. Закон охраняет претендентов на трон, но только до дня поединка.

Поединок – это момент истины, и всё, что им нужно, либо не допустить пару Лианы до поединка, либо одолеть его на глазах вождей всех пяти кланов на поляне предков. Он вспомнил о тех, кто стал свидетелем смерти Дамирра – своих преданных альфах. Двое из них были уже мертвы, ожидая на изнанке МежМирья, когда ему понадобится их сила. Остались считанные единицы, и он теперь точно знал, кого именно принесет в жертву в следующие полнолуния. Злость поднималась в нём, но с ней поднималась и пьянящая уверенность.

– Мы не должны допустить слабости, Элррик, – добавила Торра, остановившись и впившись в него взглядом. – Любая ошибка – и нас поглотят. Мы слишком далеко зашли, чтобы отступать. Ты должен быть готов пойти на всё ради того, чтобы сохранить власть.

Торра сделала паузу, и ее взгляд стал более жестким, хотя где-то в глубине глаз тлел огонек сомнения. Она обернулась к камину, наблюдая, как огонь медленно пожирает поленья.

«А стоит ли сохранять власть подобной ценой?» – пронеслось в голове, но она тут же отбросила эти мысли, считая их слабостью.

– Власть – это всё, что у нас есть. Без нее мы мертвы, – ее голос стал чуть тише, но слова прозвучали как приговор, адресованный скорее ей самой, чем Элррику.

Он резко поднялся с кресла и шатающимся шагом двинулся к двери. Захмелевшие глаза искрились тем самым безумием, что уже не раз толкало его на край. Слова матери – послужили точкой невозврата. Они обязаны пойти до конца.

– Я решу эту проблему, – выдавил он, не смотря в ее сторону. – Я избавлюсь от свидетелей. Никто не сможет выдвинуть обвинений или поставить под сомнение наше прошлое.

Он не стал говорить ей о ритуале. Эти детали могли подождать. Оборотень покинул комнату, оставив Торру в задумчивости. Ее брови были сведены, взгляд отстранен, но в этом отрешении считывалось напряжение. Торра крепко сцепила руки, пальцы чуть подрагивали, выдавая глубоко скрытую тревогу. Она смотрела вслед сыну, замечая, как он пошатывается, и пыталась разобраться в собственных чувствах. Смесь злости, беспокойства и отчаяния. Что-то было не так, что-то ломалось в их выверенной стратегии, и это ощущение было подобно тонкому, но неумолимому треску льда под ногами. Тишина, которая заполнила комнату, казалась ей тяжелее, чем обычно. Она понимала, что ситуация выходит из-под контроля, но не могла понять, в какой момент всё стало таким непредсказуемым.