Текст книги "Лось 1-1 (СИ)"

Автор книги: Алексей Федорочев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)

Гул вертолета над головой подсказал, что все было не зря, я смог!

Три фигуры соскользнули с тросов.

– Подвинься, мальчик! – от легкого толчка я улетел на три метра и больно приземлился на какую-то хрень, скрытую снегом.

«Дрянь!» – только и родилось, а потом снова, – «Дряни, конченные дряни!»

Подмога пришла. Их трое, потому что четвертый участник поединка я, и монстров трое, Война уже не встанет, и вроде бы арифметика понятна. Но эти сволочные клановые дряни рассудили по-другому: две на раненого Глада, одна на ковыляющего Раздора, а опять опасно приблизившийся долбанный здоровый Чума остался на меня!!! Ну и кто тут твари⁈

Никакой офигенно крутой магии не заметил – файерболы не залетали, молнии не засверкали. Даже светошашек, как в ДДГ не замелькало. Но что-то такое, опасное, от чего все волосы норовили подняться дыбом, в воздухе возникло. И стало страшновато. Парадокс: до сих пор я не боялся, а тут завибрировал.

Наваждение с меня стряхнул Чума – его, казалось, судьба товарищей не интересовала. Опять началась интересная игра в догонялки, в которой я явно стал проигрывать – прыжковые батареи окончательно сдохли, да и обычные ходовые были близки к финалу. Несколько раз выводил тварь на защитниц, но девки даже не шевельнулись, а Чума, как приклеенный, следовал за одним мной, игнорируя всадниц. Закончилось ожидаемо: я устал, не заметил под ногами препятствия и ничком рухнул в снег, сразу же откатываясь в сторону. Почти ушел от удара, но… только почти. Перебитый ножной привод похоронил все надежды убежать. Пошла рукопашка.

Сильный длиннорукий противник – кошмар всех бойцов. Я катался по снегу, мечтая увидеть хотя бы одну-единственную брешь в обороне, малюсенькую ошибочку! Ни фига! Все, что успевал, это хотя бы скользом подставлять под удары стальные полосы экзоскелета. Буквально через минуту от творения профессора ничего не осталось, пришлось экстренно сбрасывать сковывающие движения железки. А всадницы все так же не спешили на помощь. Освободившиеся от подпитки экза искры пустил на «бодрячок». И еще один, только мало помогло. Уже попрощавшись с жизнью, в очередном падении, нащупал рукой трубу. Да!!! Пулемет – это не только стрелялка, это еще и просто тяжелая штука, которой очень неприятно получать по тварной! кошмарной! головешке!!!

Впав в священную кровавую ярость, я снова и снова наносил удары по ненавистной морде, по клешням, по торсу. И вот уже монстр валится во взбитый дракой снег, а я, оседлав его, продолжаю молотить погнутыми стволами, круша и разбивая на осколки лицевые пластины Чумы. Занавес.

Бывали времена: и руки-ноги ломал, и отделывали меня в уличных драках, но сейчас складывалось впечатление, что тягучая боль заполнила весь организм – ломало и корежило, как если бы целиком состоял из обнаженных воспаленных нервов. Последствия ушибов вкупе с двойным «бодрячком» сказывались полным набором.

Окно схлопнулось. Для этих целей хватило бы и двух моих побед, но клановые тоже не подкачали, завалив своих монстров. Четыре-ноль, всухую.

«Дряни, если бы я их не ранил, хрен бы вы малой кровью отделались!» Ненависть к так и простоявшим в сторонке всадницам зашкаливала и ничуть не собиралась утихать.

– Девочки все правильно сделали, – словно в ответ на мои мысли произнесла оказавшая первую помощь пожилая женщина, – У тебя на лице все написано! – тихо рассмеялась она на мой недоумевающий взгляд, – Чума и Война, они как близнецы или супруги со стажем – две половинки одного целого. Стоит убить одного, как второй, независимо от обстановки, переключается на убийцу. Пока ты отвлекал его на себя, всадницам с его стороны ничего не грозило, и они точно могли завалить хотя бы одну тварь, гарантированно остановив вторжение.

– То есть цель оправдывает средства?

– Замечательные слова! – я поперхнулся протянутым сладким напитком, – Кто бы их ни сказал, он понимал толк в жизни!

– Нда… Простите, как вас зовут?

Женщина приподняла бровь в намеке на несусветную глупость вопроса. Будь я фанатом кланов, может и устыдился бы собственной необразованности, но, во-первых, мне было не до этого, а, во-вторых, сейчас я плевать хотел на ее звания и должности.

– Для тебя – Ирина Николаевна. Ирина Николаевна Шелехова, если полностью.

– Ага…

По-новому взглянул на представившуюся женщину. Мало похожа на официальные снимки, не назовись – так и не узнал бы. Единственная всадница, чьей биографией и подвигами я удосужился поинтересоваться. Затмившая даже рекорд собственной дочери, а та отбила ровно сто окон. Эта – сто двадцать семь. Выше нее в своеобразном рейтинге ровно четыре человека и то, только на одну ступень. Но все они мертвы, а эта – жива. То есть знает, когда нужно остановиться. Завершила карьеру всадницы семнадцать лет назад, являясь теперь наставницей клана. Одной из наиболее уважаемых, попасть к ней мечтает каждая вторая, если ни первая. Из открытых источников много ни почерпнуть, но получается, что сейчас передо мной сидит самая сильная, опытная и опасная магиня современности.

– Предвосхищая твои метания: своего единственного внука не узнать я не могла, пусть и видела до сих пор только на фотографиях. Здравствуй, Миша!

– Мистика какая-то!

– Никакой мистики, обычное совпадение! Сегодня наше дежурство по северу Москвы, графики согласованы и утверждены за полгода. Случись окно завтра, сюда бы прибыли Агдаш.

– Как-то не очень быстро вы прибыли! – обвиняюще ткнул пальцем в сторону бабули.

– Ровно пятнадцать минут с момента сообщения, секунда в секунду. Почему не сработала система ПОО, еще будут разбираться эксперты. А следствие вдобавок начнет задавать вопросы, почему вместо эвакуации вы тут застряли, так что готовься, нервы помотают.

– То есть мы еще и виноваты⁈

– Любое учреждение отвечает за двухсотметровую зону вокруг здания, вы не исключение. А то, что нападений на Москву не было уже сорок лет, не оправдание отсутствию наблюдателей.

– Об этом пусть голова у руководства болит! – по штату обязанности наблюдателя ложились на особиста, и если он их не исполнял, это не мои проблемы.

– Не стану спорить, тем более, что в мою компетенцию это не входит. Ну что, будем знакомиться?

Сквозь пульсирующую боль размышлять получалось не очень-то продуктивно, но давайте прямо: бабуля – вот она. Знающая, кто я, и вроде бы благожелательно настроенная. Сильная магиня, старейшина клана, которой не очень-то принято отказывать. К тому же опытная наставница, способная помочь мне в развитии. Я что, дурак отбиваться от такого знакомства?

– Будем!

Твари – дети малые по сравнению с женщинами в белых халатах. Не хочешь ехать – уговорим, не уговариваешься – заставим, будешь бузить – на тебе укольчик! Не слушая возражений, натравленная кем-то «скорая» увезла в больницу. Может и к лучшему – отметелили меня всадники знатно, а истощение, вызванное экстренной зарядкой экза и усиленное сдвоенным «бодрячком», мешало даже обычному восстановлению, не говоря уж об ускоренной регенерации. Тем эта техника и была коварна, что «съедала» неприкосновенный запас организма, «воруя» энергию у следующих дней.

Отрубился еще в дороге, и очнувшись, даже не знал, куда попал. То есть ясно, что в больницу, но в какую – ведомственную, клановую, частную или обычную для населения – ни малейшего понятия. Я бы не парился, но в отрыве от состоятельного бати – актуальный вопрос, потому что кто и чем будет оплачивать ВИП-обслуживание? Мой медпаспорт, сделанный при устройстве на работу, роскоши не предусматривал.

Дежавю – отдельная палата, опять словом перекинуться не с кем, хотя пока еще и сил нет. Но только на этот раз никакого хоровода из хлопочущих мамашек и лояльно настроенного доктора – персонал как в рот воды набрал и изводил молчанием. Тоска зеленая.

Мало помалу, но копилась обида: я же герой⁈ Двух тварей завалить, это не фунт изюма понюхать, не каждая четверка клановых справляется! С Войной мои заслуги не велики – без экза с пулеметом не побегаешь и навскидку не постреляешь, и без прожекториста, на секунду выхватившего тварь из пелены и ослепившего, тоже не факт, что удалось бы. Но уж победу над Чумой иначе, чем божьим помыслом, назвать не получается! Ухайдакать чужака врукопашную выходило у единиц, жизнь не походила на последнюю веселую премьеру, где четыре хрупкие девчульки на протяжении двух часов экранного времени раз за разом, обсуждая попутно планы на вечер, левой пяткой забивали неповоротливых чудовищ – до спецэффектов Голливуда здешним киношникам еще расти и расти! На афише фильм был заявлен как трагедия – героини в конце погибали, а смотреть это безобразие затащила Яна, и очень обиделась, когда я полсеанса проржал. После традиционного африканского ролика «боевка», поставленная потугами съемочной группы, смотрелась особенно нелепо.

Из-за разных подходов к искусству с сексом я в ту ночь пролетел, мы с Яной вообще вскоре разбежались, но уже для себя потом специально порылся в литературе. В реальности за четыре века противостояния документально подтвержденных рукопашных побед всего пятьдесят шесть и еще четырнадцать под вопросом. Во всех остальных случаях: чистая магия навроде файерболлов, специально обработанный холодняк, огнестрелом клановые тоже не пренебрегали, хотя упор на него не делали. И, между прочим, одна такая победа на счету бабули, вторая – у покойной тетки Марины, а в целом за Шелеховыми их около тридцати. Повезло этому телу с предками.

Так где же фанфары, барабаны и красная ковровая дорожка с принцессой? Полная тишина, даже проведать за двое суток никто не пришел! Заплесневелой апельсинки не принес! Да черт с ней, с апельсинкой, нафиг она мне сдалась! – но зубную щетку с расческой и то не передали!

– Имперская служба безопасности, руководитель следственной группы майор…нова, – единственная за два дня посетительница настолько невнятно представилась, что кроме окончания «нова» так ничего и не разобрал, а мелькнувшие перед носом корочки моментально скрылись в нагрудном кармане, – У нас к вам есть несколько вопросов.

Подзабытые привычки человека двадцать первого века встрепенулись, но лень и слабость победили: переспрашивать или требовать повторного предъявления документа я не стал. А зря!

По мере задаваемых вопросов вырисовывалась ошарашивающая картина – обязанности проводить визуальное наблюдение прилегающей к лабе территории согласно директиве какого-то тысяча девятьсот лохматого года пытались повесить на меня!

– Стоп-стоп-стоп! Я точно помню все инструкции, что читал и подписывал! – нагло соврал, потому что скопом запомнить их невозможно, но лично свои должностные обязанности я изучил внимательно!

Майорша поскучнела и забубнила:

– А как же: согласно положению о работе лаборатории…

– «В случае возникновения экстренной ситуации…» и далее по тексту! – перебил я монотонное перечисление пунктов и подпунктов, – Только тогда я обязан что-то делать!

– А вы сделали?

– Вы же знаете, что нет! Не имел возможности – останавливал тварей!

– То есть вместо того, чтобы предпринять соответствующие вашей должности действия, как то: выполнить оценку степени опасности, сообщить на тревожный пост, организовать эвакуацию вверенного вам участка ответственности,… – от обилия канцеляризмов начал плавиться мозг, еще немного, и пойдет кровь из глаз, —… вы предпочли «геройствовать»! – «Итицкая сила! Она реально произнесла это с кавычками!» – Наплевав на жизни остальных коллег! И жителей еще семи кварталов, которые до последнего не подозревали об угрозе! Господин Лосяцкий, вы в курсе о мере наказания за ваш поступок?

«Хоть не гражданин, и то вперед!»

Тупик полнейший! И она, и я знали, что своими действиями я тянул время, чтобы успела группа, чтобы как раз эти несчастные коллеги и жители имели шанс на спасение. А побеги я тогда на рабочее место «сообщать и организовывать», нас всех схарчили бы. К тому же тревогу нажал без меня Угорин или профессор, не знаю, кто из них добрался быстрее.

Но!

Все инструкции рассчитаны, что в населенных пунктах окно заметят не позже полудня. И тогда да, того, кто посмеет сунуться к тварям до прибытия ГБР из всадниц, ждет суровая расплата, если, конечно, этот глупец останется в живых. А нет – так семья его поедет растить тюльпаны на южном побережье Северного Ледовитого Океана. Вплоть до третьего колена. («Ага! Бабулю не забудьте!») Даже при схлопнутом окне мне можно на самых законных основаниях впаять от полутора до пожизненного, а у бати с сестрами и мамашками конфисковать имущество. Оставалось надеяться, что до такого маразма следствие с правосудием все же не дойдут

– Майор?.. – помяни черта, он и появится – в дверях нарисовалась госпожа Шелехова при всех положенных ей регалиях.

– Адмирал! – следачка из положения сидя метнулась в стойку смирно.

Не успел выяснить, каким образом клановые встроились в систему с флотскими званиями, но сейчас как никогда был рад обилию золотых полос на погонах родственницы.

– По-моему, я уже все обсудила с вашим начальством⁈

– Так точно! Остались лишь формальности!

– Тогда мое присутствие не помешает! – и уверенной походкой адмирал дошла до окна, совершенно естественным движением вывернув по пути единственный в палате стул из-под задницы эсбешницы, – Вольно, майор!

Один человек, один стул, а как меняется мизансцена! Уже само присутствие адмирала в комнате, где ведется допрос – давящий на следователя фактор. Но служащие имперской безопасности хоть и обязаны оказывать положенные приветствия старшим офицерам, вне своей иерархии никому не подчинялись, так что зайди старушка с этого козыря – майор нашла бы, чем ей ответить. Но стул! Бабуля, браво! Ни слова протеста, а из хозяйки положения следачка моментально перешла в позицию младшей по званию, вынужденной то ли оправдываться, то ли отчитываться.

– Мы почти закончили! – майор сдала поле, не став отбирать у национальной героини прихватизированное место. Я тоже не стал размениваться на мелкую месть и, пробежав глазами протянутый протокол, не затягивая процесс дольше необходимого, поставил внизу положенную подпись.

– Всего доброго, Михаил Анатольевич! Адмирал! – щелчок замка на портфеле, и нудная искательница правды исчезла из палаты.

Со стоном рухнул на подушку. Вроде не мешки ворочал, а вымотался, словно полное дежурство отпахал.

– Устал? – заботливо спросила Ирина Николаевна, – Терпи, мад и подготовленным бойцам нелегко дается, а уж тебе! Недели две так и будет слабость держаться.

– Мат?.. – переспросил, не дослышав.

– Мад, «дэ» на конце. Состояние, близкое к берсерку из скандинавских мифов, хотя и не оно. Берсерк – это чистая ярость, боевое безумие, мад сложнее.

– Что-то из наших родовых штучек?

Вы видели, как хохочут адмиралы? С присвистом, с всхлипами, до слез и так, что грудь ходит ходуном, звеня нацепленным «иконостасом»? Теперь я видел.

– Штучек!.. – придя в себя, она извинилась, – Прости, не над тобой. Но так наши способности еще никто не называл! За любую их этих «штучек» каждая вторая мать родную продала бы! Впрочем, хорошо, что ты без пиетета относишься, легче усваивать материал будешь.

Я сам себя иногда не понимаю: еще два дня назад я сам хотел напроситься к бабуле в ученики. Но теперь, когда и просить вроде бы не надо, шевельнулось ослиное упрямство: а с чего это она за меня все решила?

– Варя писала, что у тебя частичная амнезия, это так? – вопрос был поставлен ребром, и что-то подсказывало, что ложь неуместна. Более того, меня прямо потянуло выложить этой женщине все, начиная от вселения и заканчивая… а черт знает, чем заканчивая! Только с какого беса? Следачка хоть вправе была, а Масюнину бабку я второй раз в жизни вижу!

– Личных воспоминаний Михаила Лосяцкого до восемнадцати не осталось. Я откликаюсь на это имя, оно мне не чужое, но ничего больше, увы!

– А семья?

– У меня нет неприязни к своим родственникам, но никаких особых чувств, кроме обычной человеческой симпатии они у меня не вызывают. И то, разве что сестры! – «Упс! Последнее явно было лишним!»

– А я?

– Я знаю, что вы формально моя бабушка, но исключительно по рассказу Лосяцкого-старшего. Я горжусь такой родственницей, но даже не знаю, были ли мы раньше знакомы.

Чистейшая правда (при всей настороженности к кланам и клановым, не признавать заслуг свой здешней родни я не мог) подействовала как лесть.

– Не были, – давление исчезло, – Варваре запрещено появляться на территории клана, а в те редкие встречи, что удавалось выкроить, она тебя не привозила, был против отец.

– А она так и послушала⁈ – хмыкнул, вспомнив характер «мамочки».

– Ты напрасно недооцениваешь своего отца.

– Лосяцкого или настоящего?

– Лосяцкого. Человек, ставший по недоразумению и нашему недосмотру твоим биологическим отцом, – полнейшее ничтожество, к тому же давно уже не может никому ничего указывать.

Более чем откровенно. С другой стороны, чего я ожидал – принца в папашах? Кто-то замахнулся на теплое местечко, но не рассчитал. Местечко у него теперь есть, но вряд ли теплое, промелькнувшую хищную усмешку на лице собеседницы по-другому трактовать не получится. Ну и шут с ним! Не знал, не знаю и знать не хочу! Но к сведению принял.

– Я тоже не настаивала, – продолжила Шелехова, – Не хотелось привлекать к тебе лишнее внимание Ногайских, да и других тоже. И своих, своих – особенно!

– Как будто они не знали!

– Знали! – согласилась женщина, – Но далеко не все. Не думаешь же ты, что я на каждом шагу кричала, что собираюсь обойти правила? Лосяцкий был не единственным вариантом, хотя и самым удобным для меня, к тому же вовремя подвернувшимся. Его проект по сравнению с остальными позволял сэкономить почти сотню миллионов, он бы и без моего посредничества тот конкурс выиграл, мой голос был весомым, но не решающим.

– Батя знает?

– Возможно догадывается, а возможно так и пребывает в уверенности, что заключил лучшую в жизни сделку. И я очень надеюсь, что моя откровенность не покинет этих стен, – без предупреждения комната опять наполнилась тяжелым неприятным ощущением применения чего-то такого… ментального… – Мои нынешние возможности не сравнятся с теми, но и тогда я кое-что могла. И глупо было бы все разрушить из-за мимолетного желания увидеть тебя вживую.

– А теперь?

– Теперь… Те, кто знали, они и так знают. И их не так много, как тебе кажется: дорогой ценой, но мне тогда удалось избежать огласки, а за давностью лет история почти стерлась. Большинство уверено, что моя младшая дочь умерла и даже не подозревает о наличии внука. У нас с Варей был план по возврату тебя в клан, своим побегом ты нам немало седых волос добавил, но в итоге получилось даже лучше. После недавнего боя никого не удивит мое повышенное внимание к твоей персоне.

Долго поговорить нам не удалось, уже через пять минут на ее комме противно запищал стандартный звук напоминалки, а в дверь с тем же напоминанием сунулся кто-то их ее провожатых.

– Выздоравливай, – пожелала на прощанье Шелехова, – Вряд ли я смогу к тебе часто выбираться, но постараюсь еще навестить до конца недели, тогда поговорим еще.

Рассматривая закрывшуюся дверь, попытался проанализировать наш разговор, что-то в нем не давало мне покоя, но сморил сон. А со следующего дня мне разрешили полноценно вставать и почти десять дней подряд таскали на разные процедуры, начиная от жесткого массажа, и заканчивая непонятным лежанием в камере, навроде камеры МРТ. Лечение было действенным, но выматывающим, вторая встреча с бабулей вообще прошла мимо меня – я что-то отвечал, но разговор скомкался из-за постоянных зевков и мечтах о подушке. Подспудно беспокоило отсутствие вестей от всей остальной нашей команды, но и над этим вопросом не давал задуматься плотный распорядок. Такое ощущение, что я был здесь единственным пациентом, и все силы врачи бросили на то, чтобы скорейшим образом восстановить мой организм. Что, кстати, в конечном итоге оказалось недалеко от истины: больница являлась частной, но под эгидой клана, и клиентов у них лечилось немного – основной вотчиной Шелеховых значился Псков.

Из скупых обмолвок персонала выяснилось, что виновником моего полурастительного состояния стал таинственный инстинктивно вызванный мад, имеющий некоторое сходство с бодрячком. Очень похоже, что в последние секунды я пытался еще раз применить технику, но что-то пошло не так. А, не умея контролировать процесс, я вложил больше, чем весил.

Глава 6

Получать по голове не только больно, но иногда еще и полезно!

Не успевая за ударом в корпус, я попытался уклониться, но в итоге словил еще и в бубен. Все бы ничего, голова – та же кость, но ровно на траектории моего падения оказался металлический поручень от спортивного снаряда. С ним я повстречался затылком. Старая присказка: были бы мозги – было бы сотрясение.

– Ты! – дальше полилось совсем непечатное. Я сам не чужд мату, иногда только им и разговариваю, но слышать поток подзаборной брани из женских уст резало уши, – Какого… ты полезла к моему будущему мужу⁈

«Чего-чего⁈»

– А ты!!! – в ответ полилась не менее грязная тирада. Вместо помощи драгоценному мне девчонки сцепились чисто по-женски – с визгами-писками, выдирая волосы и расцарапывая лица. Направил весь поток искр на голову, залечивая раны, неожиданным последствием чего стала необычайная ясность в мозгах.

– Ты!!!

– Ты!!!

У девчонок заело. Разнимать их желания не было, а если по-честному, то я надеялся, что они друг друга поубивают. Пополз к выходу из зала.

Та, что рвалась ко мне в жены, это Вика. Перспективная всадница, лучшая ученица бабули, наиболее вероятная ее преемница и собой очень даже ничего, если не брать в расчет рост и мускулатуру. Не девушка – мечта! С двумя крохотными, просто исчезающе малюсенькими изъянами: за два неполных месяца она перебрала уже весь мужской персонал резиденции, и есть подозрения, что это не первый отрыв в ее жизни (и хуже того – не последний!!!), а второй – это она произнесла незабываемую фразу «подвинься, мальчик!». Кто-то еще верит, что я могу на ней добровольно жениться?

Ее соперница – Эва, вечно вторая в их противостоянии, командир четверки номер два в клане Шелеховых. Примерно таких же пропорций и аппетитов. Каюсь, последнее попробовал. Но никого не смущает, что спарринг-партнером две клановых звезды выбрали меня? Лично меня сейчас – очень даже смущает. Волнует! Напрягает, в конце концов!!!

«С какого перепуга я стал тягаться в поединке с заведомо непобедимыми противницами⁈ Я сроду не был самоубийцей!!!»

«Два неполных месяца⁈» Ошарашено сел, прислонившись к стене. Двенадцатое марта! Эпический поединок с тварями состоялся семнадцатого января.

«Линять-линять-линять!!!» с удвоенными усилиями пополз в сторону выделенной мне комнаты. По уму надо бы сразу на выход, но двенадцатое марта – это та же зима, без теплой одежды на улице делать нечего. Да и комм с кое-какими мелочами не хотелось бросать.

Как я в такое вляпался? А вот так, каком кверху!

Абсолютно не помню процесс выписки из больницы и заселения в резиденцию. Печенкой чую, там вообще без шансов! Первое воспоминание – ставшая потом ежевечерней беседа в библиотеке:

– Техники, какими владеет наш клан, самые незрелищные. Если смотрел фильмы, то, наверное, обратил внимание, что нас обычно показывают эдакими бабищами-переростками, способными вручную одолеть тварь. Почти правда. На короткое время мы способны сконцентрировать все силы на броске, выложиться полностью, до донышка, твой недомад тому пример. Но наша сила не в этом. Внушение! Чем больше искр, тем достовернее иллюзорные ощущения! Страх, беспомощность, замедление! Все эти чувства тварям не чужды. Свои искры мы тратим не на бесполезное швыряние огнем, от которого твари уже научились защищаться, а на совершенствование ментальных техник. Идеальный баланс для всадницы – половина на внутреннее усиление, половина – на внешнее воздействие, плюс-минус доля. Но это в идеале, а на практике редко удается его добиться, обычно ярко выраженный перекос в ту или иную сторону. Если в ментал, то равновесия приходится достигать тяжелыми телесными тренировками. Если в собственные изменения, тогда подбирается пара из менталиста.

Ведь слушал же, слушал!! Куда еще прозрачнее-то⁈

«Лось, мы тут все гипнотизеры и способны внушить что угодно!!!» – Так что ли⁈

И главное, знал же как нейтрализовать чужое воздействие на себя! Этому чуть ли ни в первую очередь учат, чтобы не попасть под соседнюю атаку! И меня научили! Первое правило в поединке! Но применять навык вне стен тренировочного зала ума не хватило – все же свои вокруг! Молодец я!!! Кто мне здесь свои?!!

Бабуля?

Сразу вспоминается:

– Еще шесть лет назад кроме тебя у меня было три дочери, шесть внучек и одна правнучка. Спустя два года – две дочери и четыре внучки. Два года назад остались только Варя и ты. Варя еще может кого-то родить, но не забывай – мне уже за семьдесят. Старые раны все чаще дают о себе знать, и вряд ли я увижу, как вырастет новый человечек. К тому же с годами я все хуже воспринимаю свою дочь – слишком чужие мы стали друг другу. Но ты! Ты моё единственное слабое звено. И любой, кто попытается этим воспользоваться…

Я могу понять ее резоны. Могу. Но не хочу! Не такими методами! Проведенные в резиденции дни нельзя назвать бесполезными, учился я как проклятый, но самое страшное – не сам, а под внушением! И никогда в здравом уме не полез бы в поединок с одной из лучших всадниц, мне просто нечего ей доказывать при нашей разнице в силе. В этом противостоянии я однозначно лузер.

Но полез. И не первый раз уже, если память не подводит, а ручаться я сейчас ни за что не мог.

Ненависть. Чистая, ничем не замутненная ненависть. При мысли, что стоит сделать со старейшиной клана Шелеховых, скрутило, к головной боли добавилось бессилие.

«Та-а-ак! А базовые установки, похоже, не стерлись! Есть над чем работать!»

Рассевшись на кровати, я сделал два самых главных вывода на будущую жизнь.

Первое: «Суки, зря вы со мной так!»

Второе: «Проф, с этого дня я твой самый ярый фанат!»

И третье, сверх программы: «Мне надо пообщаться с батей!»

Сумка, в которую полетели вещи, так и осталась в итоге полупустой. Главное я уносил с собой.

Встретимся!!!

У квартирной хозяйки глаза при виде меня собрались в кучку:

– А… а разве вы не съехали?

– Я не с претензиями, так обстоятельства сложились, можно Мишу или Макса?

– Так они тоже съехали! Аккурат в конце января, даже остаток платы не потребовали!

– Куда?

– Так, не сказали же ничего! А что-то случилось? Натворили что?

– Спасибо, – пришлось разворачиваться несолоно хлебавши. Она действительно не знала.

В политеховской лаборатории хозяйничали чужие люди. Обстановка с воспоминаниями различалась как день и ночь – исчезли привычные стенды, пропал Ваня, вместо них громоздились какие-то станки, за монтажом которых наблюдали незнакомые женщины. А! Нет! Одну я видел как-то на кафедре, куда ездил с поручением Ван-Димыча.

– Ольга… Григорьевна?.. – неуверенно произнес имя-отчество. Точно помнил, что Галкина, запало тогда по аналогии с фамилией профа – Воронин, а вот в обращении засомневался.

– Миша! – всплеснула руками она, – А говорили!.. – и внезапно замолчала, воровато оглянувшись по сторонам, – Что делает на объекте посторонний?!! Охрана!!!

И совсем тихо мне:

– В пять, «У Гали».

– Иван Дмитриевич исчез через два дня после ЧП, а с ним и все остальные, – собеседница, избавившись с моей помощью от громоздкого пальто, деловито приступила к ужину. – Кафедру сначала наводнили дамочки в сером, изъяли все его работы, таскали нас на допросы, сорвали учебный процесс! Потом – тишина.

– А вы-то при чем⁈

– Какое-то из его оборудования давало помехи для систем противооконной обороны. По-отдельности некритичные, но в тот день видимо всё сошлось одно к одному: природная магнитная буря, какая-то аномалия на Солнце и еще эти его моторы! Так ПОО окно и проворонило. Нет, чтоб признаться, что у самих все через пень настроено!!! – злобно закончила она, врезаясь ножом в принесенное мясо.

– И⁈ – у меня от волнения кусок в горло не лез, а эта наворачивала, словно за талию не переживала!

– А нет никакого «и»! – все так же сердито ответила она, – У нас наверху что-то порешали, приняли нового преподавателя. Это в середине года! Студенты воют – им подавай Воронина! Новая преподавательница тоже воет – у него же в основном преддипломники были, а она их программы не знает, что спрашивать, что читать, тоже не знает! Ассистентов Ивана Дмитриевича нет, бумаги арестованы! Бардак полный! Лаборатория закрыта и опечатана – практику не провести! – помнил я эти набеги недоучек на нашу территорию, веселенькие были денечки! – Спустя неделю выпустили приказ задним числом – вас всех уволили по куче статей.

Приподнял брови в немом изумлении. Ну ладно особиста – фиг с ним, с капитаном Угориным! Алексей Игоревич при близком знакомстве оказался прикольным дядькой, но обязанностей вести осмотр территории с него никто не снимал, и косяк с тварями был лично его косяком! Ладно я! На меня, защищенного кланом, можно было многое свалить. Но остальные⁈

– Вот так-то, Миша!

Дальше у нас разговор не клеился, а подробности жизни кафедры после Ван-Димыча значения для меня не имели. В голове вертелось: исчез! уволен!

Скомкано распрощался с Ольгой Григорьевной, расплатился за ужин и вышел в мартовский вечер. На воздухе лучше думалось.

Единственная ниточка к Воронину – моя крестная фея. Которая уволилась по возрасту перед Новым годом – сам же покупал ей памятный презент, уж очень легко с ней работалось, из-за «амнезии» я часто сам не знал, что мне нужно, а она как-то умудрялась понимать мой лепет с полуслова. Да и с Ворониным она тогда здорово угадала. Остальные ее коллеги мне не нравились, почти сразу после ухода Светланы Владимировны я перестал ездить в центр и записался через ребят в библиотеку поблизости, да так ни разу и не выбрался. В любом случае поспрошать у той занудной девицы, как ее там?.. Софья, вроде бы… или нет?.. Без разницы, на табличке прочитаю! Короче, стандартным безотказным путем: с шоколадкой и цветочками узнать адрес Светланы Владимировны можно, если осторожно. Уволилась – не умерла! Но уже не сегодня – пока доберусь, библиотека закроется.

Вывернул карманы – негусто. «У Гали» не самая дешевая кафешка, поесть можно и за меньшую сумму, а я еще и за ужин Галкиной заплатил. Не жалко, информация стоит потраченных денег, а у меня еще имелся скопленный запас на учебу. Счет на предъявителя по паролю, отследить невозможно. Процент меньше, но я тогда предпочел анонимность, поэтому и завел такой. Как знал! Миллионы – не миллионы, а по приезду сюда у меня меньше было, так что не пропаду, но опять-таки банк работает до семи, даже если сейчас бегом побегу, успею как раз к закрытию, и стопудово вежливо попросят прийти завтра.