Текст книги "Гринтерра (СИ)"

Автор книги: Алексей Салтыков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)

– Чего стучишь? Все уже давно спят. – низкий тембр охранника смог остановить начавшуюся истерику.

– Там кровь! Там всё в крови! Я в крови! – Кама не понимала, что происходит. Ей казалось, что всё это плохой сон, но страх лечь обратно пересилил все остальные эмоции, включая былой страх перед тёмной королевой.

– Эх… Госпожа приказала сообщать ей обо всех странностях. – охранник протянул свою огромную руку маленькой рабыне. – Пойдём со мной, я провожу.

Большой, медленный и неповоротливый воротила с алебардой в одной руке вёл за руку девочку. В его хватке не чувствовалось злости, он казался просто добрым дядькой, что ведёт её к родителям. Когда парочка дошла до двери кабинета, то мужчина пару раз постучал толстыми пальцами в дверь. В начале было тихо, но затем она распахнулась и в темноте показался силуэт молодой девушки.

– Госпожа, ты приказала…

– Я помню, Олаф. Возвращайся к обязанностям.

– Хорошо, госпожа!

Олаф ушёл дальше по коридору, оставив Камалию перед порогом.

– Заходи, Камалия, или ты уже передумала?

– Я… Конечно! – рабыня зашла в кабинет, который постепенно начинал освещаться свечами, что зажигала Коджи.

– Итак, я смотрю, ты уже такая…храбрая.

– Ты сказала, что я должна тебе доверять и доказала это, поэтому…

– Значит, не выучила мой урок.

– Если никому не верить, как же тогда жить?

– Я тоже часто задаю себе этот вопрос, поэтому ты мне так нравишься.

– Нравлюсь?

– В тебе ещё не угас тот огонь надежды, тот огонь веры в людей. Поэтому я и заключила с тобой договор. После как станешь чемпионкой ямы, сможешь уйти из этого жуткого места. Хотя отпускать тебя жуть как не хочется.

– Ты странная, Коджи.

– Ахах! Странная?

– Да.

– Это почему?

– Потому… – кинжал, что Камалия стянула у ничего не подозревающего Олафа оказался у самой глотки смеющейся тёмной королевы.

– Ха! Ты хороша. Даже смогла меня растрогать. А теперь убери эту игрушку, пока я не отобрала её вместе с твоей рукой.

Взгляд. Разве нужно что-то большее для сильного человека, чтобы заставить паниковать своего врага? Рука девочки задрожала и медленно опустилась вниз. Змеиным взглядом сверху вниз, словно хищник, взирающий на свою добычу, Коджи Ренней смотрела на Камалию.

– Ты не смогла бы меня убить, даже если бы захотела. Ещё не доросла до убийцы. Ведь убийца никогда не думает о том, кого убивает, ведь это его ежедневное занятие.

– Ты вырвала язык Шиону?

– Да, это сделала я. Зачем? Ну это просто. Раб слишком много знал.

– Он не раб! Он человек!

– О нет, моя сладкая. Он стал рабом уже давно, но ты не рабыня. Даже если я закую тебя в кандалы, даже если буква «Р» будет выжжена на всем твоём хрупком теле. Ты никогда не сможешь стать рабом.

– Это почему?

– Слишком глупая. – Коджи рассмеялась, а лицо Камы в миг стало красным. – Шион умер. И можно было бы сказать, что его убила ты, но, боюсь, старость тебя опередила.

– Но почему он тогда сражался со мной и пытался меня убить. Он чувствовал приближение своей смерти?

– Оу… Нет, моя сладкая. Люди могут всю жизнь ждать смерти и бояться её, но никогда не могут смириться с её приходом. – Коджи набила трубку табаком и белые струйки дыма выкатились из её маленького изящного носа. – Шион не хотел принимать скорую погибель и попросил копьё у моего стражника, чтобы иметь хоть какие-то шансы против такого бойца как ты…

– Но я не хотела его убивать!

– Но хотела выжить! И он тоже хотел выжить! Двоих выживших в яме не бывает. Лишь единицы удостаиваются такой чести. Поэтому он бился за жизнь, а ты встала у него на пути.

– Мне приснился сон, что меня обволокла огромная змея, а затем я начинаю тонуть в крови, а когда проснулась… – Камалия показала на окровавленную рубаху и штаны.

– Ахаха! Не бойся детка. Это мин-мин.

– Мин-мин?

– Ну да. Мин-мин. Такое бывает только у женщин, но похоже, что духи сочли тебя достойной зваться женщиной, поэтому теперь мин-мин будет случаться каждый месяц. Но знаешь, что придумали гринтерские жрецы для женщин?

– Мама мне никогда не рассказывала про мин-мин…

– Жрецы придумали вот это… – черноволосая девушка достала из одного из многочисленных ящиков своих шкафов маленькое растение, напоминающее по размеру палец. – Но сначала тебе нужно помыться.

После того как Коджи вымыла свою подопечную в личной бане, она выдала ей новую одежду: короткие шорты и новая бардовая рубаха с широким кожаным поясом, как нельзя кстати пришлись Камалии по размеру.

– Откуда у тебя эта одежда?

– Сменила как-то раз кожу рановато, вот и гардероб свой пришлось обновлять.

– И всё-таки ты странная, Коджи.

– Все мы немного странные, Лия. Разрешаю тебе сегодня спать на этом диване. Завтра твои шкуры заменят, и ты вернешься обратно. И, быть может, я покажу тебе город. Кстати… – темноволосая женщина наклонилась и взяла со старых одежд Камалии две серебряные монеты. – Это я заберу, в уплату твоей обновки.

Глава 15. Кто я?

Голова трещала по швам, будто всю ночь лежала между молотом и наковальней. Глаза отказывались открываться, признавая лишь мрак, которым окутывали их веки. Но тем не менее Ганджи лежал не где-то в переулке, в грязи, среди шатающегося сброда, а в очень мягкой и уютной постели. И хотя он уже начинал чувствовать амбре от своего долгого путешествия, а отросшая борода на лице заставляла чесаться, среди всего этого он почувствовал чей-то знакомый, давно позабытый запах – из аромата еловых иголок и терпкого виноградного сока. Открывать свои глаза и, тем более, отрывать голову от подушки, было невыносимо. А тело, что верой и правдой, привело Ганджи в эту дальнюю точку его путешествия без отдышек и долгого сна, ныло и болело, умоляя своего хозяина дать ему отдых. Но бывший рантар не смог удержаться и сделал то, чего столько времени ждала женщина, сидящая на резном деревянном стуле в дальнем углу комнаты.

– Хвала Духам Природы… Ты всё-таки проснулся! – женщина в чёрном свободном платье перекинула одну ногу на другую. – Я уж думала, что Нурмурот слишком сильно тебя приложил, но, наверное, его обида на тебя гораздо больше пары синяков и намного меньше той, что таится у меня в сердце.

– Мама… – через тяжести похмелья изверг из себя Ганджи.

– Уже неплохо: «Мама…». – Коджи Ренней встала со стула и прошлась вдоль дальней стены комнаты. – Хоть это ты не забыл – что у тебя есть мать. Потому что уже более тридцати лет я ждала весточку от собственного сына, который сбежал, когда ему было всего четырнадцать. Как ты считаешь, Ганджи? Неужели, я столь многого хотела в этой жизни?

– Ты знаешь, почему я ушёл…

– Испугался ответственности за тысячелетнюю историю своего рода и Великого дома, который ему принадлежит.

– Дело не в этом.

– Тогда расскажи мне. Расскажи, ради чего ты бежал от своей судьбы? Чтобы служить Гринтерре? Заполучить высший из возможных для тебя военных чинов в их армии? Или быть может любовь? Но даже она меркнет в сравнении с тем равновесием, которое ты привнёс в мир, превзойдя все мои ожидания, ведь ты выиграл Краткую войну и убил кронпринца империи Эйдос, Кассия фон Ридаса, разорвав все возможности для воссоединения Великих домов в единый организм.

– Тебе не интересно моё мнение. Ведь ты всегда решаешь всё за других, поэтому я принял решение поискать счастья с другим своим родителем. Папа не похож на тебя, он…

– Он честный дурак, который знал, что ему нужно, но не знал, как этого достичь! – Ренней не была готова к этому разговору, хоть и готовилась к нему с самого побега своего сына. Ей до сих пор не верилось, что судьба вновь свела их вместе, а ко всему этому привела ей внучку, возможную наследницу великого рода Ренней.

– Не смей так говорить об отце. Гильгам Бадд был сильным и мудрым воином, ты сама выбрала его себе в мужья. Ты же сама жила с ним на Тиабате и, по словам отца, была счастлива… – хоть Ганджи и был взрослым мужчиной с богатым жизненным опытом, но перед своей матерью он вновь казался себе маленьким ребёнком, которому не нравились нотации более мудрёных людей.

– Гильгам… Деревня Орешника, гора Тиабат… Как давно это было… – Коджи посмотрела в окно, будто видела в стекле отражение тех тёплых дней, не похожих на те, что окружали её последние сорок четыре года и несколько месяцев. – Я приняла свою судьбу и не могла подвергать сомнению тысячелетний опыт моих предков. Наш род существует на этом континенте для поддержания баланса мира, как и все остальные главные семьи девяти Великих домов. Не тебе ставить такое под сомнение. Будь честен – ты испугался своей участи раба судьбы и попытался сбежать от неё, но она всё вернула в стократ.

– Ты хоть любила?

– Я не намерена это обсуждать с предателем своего рода. Ты должен быть благодарен хотя бы за то, что твоя голова ещё не красуется на одной из пик этого города. И это, не говоря о Нурмуроте, который мог выкинуть тебя, алкаша, в какую-нибудь сточную канаву.

– Ох… Как я благодарен… Звон в голове от его ботинка до сих пор напоминает мне о том, что надо за неё отблагодарить этого белобрысого засранца.

– Ха… Думаю ты не в том положении, чтобы хоть кому-то угрожать. И судя по рассказу Нурмурота, ты ищешь дочь…

– Если ты хоть что-то знаешь о ней, скажи сразу!

– Как же я могу тебе помочь, если я даже не знаю имени своей внучки и наследницы Великого дома Ели.

– Её зовут: Камалия Бадд; и она не твоя наследница и тем более не этого поганого дома…

– Хмм… Камалия Бадд… А почему не Ренней? Ты считаешь, что, скрывая от дочери её родовое древо, сможешь взрастить новое заново?

– Я просто хочу найти дочь и убраться прочь из Адаида, как можно дальше…

– А потом что? – тёмная королева подошла к кровати и села на её край. – Что дальше, Ганджи? Будешь промывать ей мозг о том, что её бабушка умерла давным-давно и её род не имел даже фамилии?

– Лучше так, чем… – боль полоснула по вискам калёным железом и, словно выныривая из воды и видя небо без искажения водной глади, так и Ганджи вспомнил слова Нурмурота о «Призраке» и приказе взорвать его при заходе в гавань. – Ты!

– Я?

– Ты приказала стражам на воротах атаковать «Призрак»! – поднятый указательный палец в направлении тёмной королевы, слегка её позабавил.

– И что с того? Просто его капитан давно нарушал правила моего города и был предупреждён о наказании за своё возвращение.

– Там была моя дочь?! – перешёл на крик Бадд, напрочь забыв о похмелье.

– То есть… Ты позволил работорговцу украсть свою дочь, привезти её в самое страшное для детей место в мире, и обвиняешь меня в том, что я просто, прошу заметить, не зная о твоей никчёмности в исполнении роли отца, следовала правилам? – улыбнулась старшая Ренней, выводя из себя своего сына. – Значит ты ещё более горделив и аморален, чем я думала.

– Убийца! – Ганджи сорвался с места и, схватив Коджи за белоснежную шею, поднял её в воздух, оторвав ноги от пола. – Теперь я убью и тебя!

Удар в челюсть носком ноги снизу вверх и Ганджи отпустил свою мать из смертельного захвата.

– Ты и правда думаешь, что подобными действиями сможешь кого-то вернуть или сделать свою жизнь более счастливой?

С криком, в одних штанах на голое тело, анхель рантаров ринулся на своего родителя. Множество ударов руками и ногами, что не достигали своей цели, пролетали рядом с Коджи. За пару десятков лет, на памяти гринтерца, всего один человек был способен превосходить его в честном бою, но собственная мать удивляла своего сына чудесами изворотливости.

– И с подобными ударами тебя взяли в рантары и дали звание анхеля? Управленство Гринтерры вызывает множество вопросов…

Ганджи Бадд выкинул сжатую в кулак правую руку и, тот час, его правый глаз пронзило острой болью, а свет стал литься лишь в левый. Клинок странной формы сверкнул в руках носительницы анимы анаконды.

– Даю тебе время до следующего утра убраться из моего города. И советую смириться с потерей дочери. Быть может, я смогла бы её воспитать и защитить лучше, чем такой отброс, как ты. Прощай… – Коджи хлопнула дверью, а её сын так и осел на кровать с вертикальным порезом поперёк всего правого глаза. Как наказание за то, что посмел поднять руку на собственную мать.

***

Анаконда вновь окутывала Камалию в свои тёмные кольца, но, как и в прошлый раз, она не представляла для девочки никой угрозы, стараясь оградить её от тёмных силуэтов, выходящих из сизого тумана. Вспышка света и разноглазая открыла свои глаза, всматриваясь в тёмный потолок своей камеры. Свеча уже догорала, а это означало, что скоро ей принесут еду и новую свечу для замены.

Когда Олаф открыл дверь держа в руках поднос с несколькими тарелками, Кама хотела попытаться сбежать, но затем вспомнила про высокие чёрные стены из камня, перерастающие в штормовые облака, и её желание сразу исчезло.

“Сбежать из Адаида невозможно. Только с разрешения госпожи Ренней я смогу покинуть этот город-тюрьму. Но…” – Камалия вспомнила свой разговор с главой Великого дома Ели и её зрачки поражённо расширились. – “Она сказала, что я уже состою в её Великом доме? Как я могла забыть эту фразу? Неужели она является моим родственником? Но я же знаю всех: Ликург Перлей – мой дед по маме, Пимиана Перлей – моя бабушка по маме, также есть и тётя, но я не помню её имени, кажется она замужем за одним из царей Гринтерры, по отцовской же ветке моим дедом является Гильгам Бадд, но имя его жены, моей бабушки… Папа ничего о ней не рассказывал, а я и не спрашивала… Хмм… Но ведь то, что я состою в этом доме ещё не обязательно означает, что я связана с Коджи по крови, хотя с рождения можно состоять в Великом и Малом доме только связанным кровью с главным его родом…”

Размышления над мисками с едой, в которых были чистая питьевая вода и отборный кусок варёного мяса с овощами, прервал аккуратный стук в дверь камеры. Сидя на шкурах, Камалия не сразу поняла, кто вошёл в её покои. В светлый полуоткрытый дверной проём зашла сама хозяйка тюрьмы Гаргароса и тёмная королева Адаида, Коджи Ренней. Закрыв за собой дверь, она внимательно осмотрела условия содержания своей внучки. Её янтарный пронзительный взгляд пробежался и по самой заключённой.

– Мне кажется, что скоро тебе здесь будет не место. – с улыбкой произнесла тёмная королева, глядя в маленькое окошко над головой Камалии.

– С чего это вдруг? – такого же янтарного цвета, как и у бабушки, левый и лазурный правый, глаза наследницы Великого дома Ели смотрели на свою родственницу исподлобья, в ней боролись несколько противоречивых чувств: с одной стороны она должна была ненавидеть эту женщину, что не выпускает её из заточения, с другой – Коджи сделала для Камалии здесь больше, чем кто-либо, не говоря о том, что скрывала тайну её знаменитой фамилии от всех вокруг, а в третьих – внучке просто хотелось обнять единственного родственника, который хитрым сплетением судьбы в столь опасный момент её жизни, оказался рядом.

– Может быть, ты хотя бы обнимешь меня, если уж догадалась сама…

– Ты знала это с самого начала?

– Отнюдь, детка. Я лишь догадывалась. Настоящее знание пришло вместе со словами Шиона, которому ты помогла отойти в мир иной.

– Ты сама нас свела в бойцовской яме!

– А ты нанесла удар! Хотя могла просто лишить его сознания, как и почти всех до него. Твой отец хорошо натренировал тебя, джура вправду нашла себе новую жизнь в твоём лице.

– Р-р-р… – злость Камы начала одерживать верх над рассудком.

– Ты чересчур много ценишь жизнь тех, кто сдал тебя при первой же возможности. Твой отец сейчас в этом городе, но как только я сказала ему, что ты погибла вместе с «Призраком» и всей его командой, то он тотчас же решил уйти отсюда, быстро поверив в произошедшее.

– Ты врёшь! Он бы искал меня до конца, пока не нашёл бы моё тело! – слёзы пересилили злость, и они полились из её разноцветных глаз. Девочка села на шкуры и закрыла коленями своё лицо. – Папа меня не смог бы так легко оставить…

– И тем не менее… – Коджи села рядом с Камалией, облокотившись на стену. – Твой отец бросил тебя на произвол, отправив на то задание.

– Он думал, что я достаточно сильная. Никто не ожидал там банды Алатаса.

– Индюк тоже думал и не ожидал.

– Значит, ты не сказала моему отцу, что я здесь?

– Он не хотел меня слушать и всё решил сам. Я приказала убить Жарго вместе со всей его командой, и взорвать их корабль где-нибудь подальше от гавани. А расследование твоего отца привело его к мысли, что я взорвала его вместе с тобой и остальными рабами. Он уже покинул город и, наверное, направляется обратно на Тиабат.

– И ты его отпустила? Как ты могла позволить ему так уйти? Ты же могла показать ему меня!

– Я встретила его уже перед отплытием и не видела смысла мешать ему покинуть город, как уже делала когда-то давно. Если он так легко отказывается верить в то, что его дочь жива, значит он её недостоин.

Камалия подняла голову и с красными от слёз глазами посмотрела на свою бабушку. В её словах была логика, с которой было тяжело спорить.

– Теперь… – продолжила Коджи. – Я предлагаю тебе, своей внучке занять своё место подле меня, где тебе и место, потому что других наследников кроме моего сына и тебя, я не имею.

– А как же Нурмурот? Он же твой племянник, он тоже Ренней.

– Мой племяш не имеет право наследования власти в Великом доме Ели. Он, если так можно сказать, из вторичной ветки. Ведь у дерева есть ствол и множество ветвей, но у каких-то деревьев ствол раздваивается или того больше разветвляется по мере взросления, но ель всегда имеет один ствол, отпуская свои ветки лишь в стороны от ствола. Так и в Великом доме Ели наследовать власть может лишь главная ветвь, опора, ствол.

– Значит, мой папа – прямой наследник? Но он же Бадд?

– По традиции фамилия главного рода в Великом доме не может заменяться другой, но молодёжь совсем не чтит традиции. Потому что ты, насколько мне известно, наследница сразу двух Великих домов.

– Сразу двух? Но как? Неужели…

– Да-да… Твоя мать, Адеола Перлей кажется, старшая дочь главы Великого дома Дуба, Ликурга Перлея, взяла фамилию своего мужа, Бадд. Что в очередной раз доказывает неблагодарность нынешних наследников… – тяжело вздохнула старшая Ренней. – Но для тебя, наверное, было бы уже глупо менять свою фамилию на Ренней-Перлей.

– Звучит не очень…

– Теперь ты должна очень осторожно относиться к своей жизни, являясь наследницей двух главных родов. – Коджи встала со своего места и протянула руку внучке. – Теперь, когда ты знаешь, кто на самом деле, то должна узнать ещё кое-что. – Кама схватилась за руку и, вытирая глаза другой рукой, встала рядом с бабушкой. – Никто пока не должен знать о том, что ты являешься моей наследницей. Никто, слышишь?

– Но почему? Тебя же боятся во всём Адаиде?

– Страх является не только щитом от моих врагов, но и стимулом для приближённых искать мои слабости, чтобы занять моё место, и если раньше таких слабостей не было, то теперь именно ты являешь моей главной заботой.

– Но почему им нужна я? Почему я, твоя слабость?

– Потому, Кама, что человек живёт ради накопления материального и духовного, а затем передачи этого своим наследникам. Если ты исчезнешь, мне некому будет передать мои знания и умения, а значит и моя последняя надежда на продолжение наследования в Великом доме Ели исчезнет.

– Но у меня есть младший брат, Ракдай Б… – Коджи рукой закрыла Камалии рот.

– Не смей произносить ни имена родственников, ни, тем более, фамилии так громко. Этот город принадлежит тени. В каждом углу может таится опасность, за каждым поворотом может поджидать враг. Держи свой рот на замке и, быть может, когда ты станешь сильной, я смогу явить тебя миру.

– Значит, до этого момента я должна притворяться твоей рабыней? Много лет?

– Всё зависит только от тебя, ведь никогда не знаешь, что случится на следующем витке судьбы.

Коджи Ренней покинула камеру, оставив Камалию наедине со своими мыслями и остывшей едой. Всего за пару десятков минут, её жизнь предстала для неё в новом свете. Главные ветви двух Великих домов слились в ней, наследнице, носящей фамилию Малого дома Орешника.

Съев холодное мясо с овощами, что не потеряли своего вкуса, Кама начинала размышлять о своей дальнейшей судьбе. Не уж то сама Коджи Ренней боится за её жизнь, а папа так легко смирился с её кончиной? Так тяжело и так горько было поверить в происходящее, что красноволосая воительница подскочила с места и начала отрабатывать бой с невидимым противником, выжимая из себя все соки.

“Осталось выиграть четыре боя, и битву с чемпионом; тогда-то и посмотрим, что предложит мне бабуля, и чем я займусь после…”