Текст книги "Война орхидей"

Автор книги: Алексей Биргер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 21 страниц)

– Хочешь сказать, не только не платила, но ещё и нажилась на этом? спросил Андрей.

– Ага, – кивнул Игорь. – Это было бы очень на неё похоже. "Я веду с ними кой-какие дела, и эти дела настолько секретны, что на встречу со мной в условленное место они прибывают без охраны, – продолжает она. – Если хотите, я вызову их в наше обычное место встреч на нужный день и час..." Получает гонорар – и назначает Пальгуйцу и Торсукову очередную строго секретную встречу – говорит, речь идет о том, чтобы опять одолжить партию девочек на самых выгодных условиях... Дальнейшее мы знаем.

– Да, – согласился Андрей. – Более, чем правдоподобно. Думаю, все так и было. Но тогда возникает другой вопрос – на чьей стороне был тот чеченец, который следил за Коревой? И как со всем этим связан наш неизвестный, расшвыривающий орхидеи "мертвая голова"?

– Вопросов остается тьма-тьмущая, – сказал Игорь. – И эти – из существенных. Но не они самые главные. Главный вопрос – в другом. И если мы ответим на него, то ответим и на все остальные.

– И какой это вопрос?

– А ты сам не догадываешься? – осведомился Игорь.

Андрей задумался.

– Это вопрос, который я задал бы нашей красавице, – проговорил он наконец. – Что все-таки заставило её примчаться в квартиру Коревой, практически ночью?

– Браво! – сказал Игорь. – Я хотел сформулировать его несколько иначе, но суть остается та же. Так что тебя смущает или не устраивает? Теперь ты говори, а я послушаю. Так иногда лучше думается.

– Мне не нравится, что она так и не объяснила мне, какая догадка привела её в квартиру Коревой, – медленно начал Андрей. – Не в её духе ссылаться на "мимолетную мысль, которую сразу забыла, и от которой осталось лишь ощущение тревоги". Она выразилась приблизительно так. А ведь обычно она очень логично и четко все раскладывает. Да и вообще, глупое объяснение, кто бы его ни дал. Выходит, она решила скрыть от меня, что её подтолкнуло приехать в Ясенево. А значит, у неё есть своя цель, которая с нашими целями не совпадает. Какая цель может настолько не совпадать с нашими, что надо увертываться от объяснений? Если учесть, что сейчас наша главная задача сохранить жизнь Курослепова, то получается, что её задача – убить Курослепова. Впрочем, она ведь обмолвилась – якобы обмолвилась – после просмотра этой кассеты, что с удовольствием его убьет.

– И встретила, разумеется, твое понимание, – ввернул Игорь.

– Разумеется. Но ведь и на твое понимание она могла рассчитывать... Скажи, разве после увиденного у тебя не возникает тайного желания охранять Курослепова... ну, немножко небрежно, чтобы дать убийцам шанс добраться до него, пока Курослепов полагается на твою охрану?

Игорь покачал головой.

– Наоборот. Теперь я буду охранять его вдвое тщательней, чем раньше, потому что понимаю, как он стал ценен для Повара. С этой пленкой мы сделали Повару колоссальный подарок, и теперь Повар не простит нам, если Курослепова убьют до того, как Повар его раскрутит – имея на руках эту пленку, можно заставить Курослепова рассказать все и обо всех! А уж если Повар решит потом выбросить Курослепова как выжатый лимон – это его дело. Так что если Богомол рассчитывала на то, что я ослаблю свою бдительность, увидев пленку – она очень просчиталась... Но, получается, мы оба исходим из того, что она заранее знала о пленке, так?

– Так. Это я предположил, что убийца мог не УНЕСТИ, а ПОДКИНУТЬ видеопленку – но мое внимание к переворошенным видеокассетам привлекла она. Возможно, если бы я сам не догадался, что надо искать видеозапись, якобы "не найденную" убийцей, то она навела бы меня на эту мысль. Узнать о пленке и срочно приехать она могла из двух источников. Либо от Коревой, либо от убийцы. Корева исключается по двум причинам. Во-первых, все указывает на то, что убийца ждал её в квартире и напал на нее, едва она разделась, чтобы залезть в ванную. Он помедлил, опасаясь, что я не совсем уехал, а ушел на секунду – скажем, забыл машину запереть – и сейчас вернусь. И, естественно, подниму шум, если Корева мне не откроет. Увидев её обнаженной, он понял, что я возвращаться не собираюсь... И, во-вторых, запись делала не Корева. Иначе бы она ни в коем случае не "засветилась" на пленке сама – ведь, "засветившись", она уже не могла использовать эту пленку как орудие шантажа. Но эту тайную съемку должен был провести человек, которому Курослепов безмерно доверял и которого не боялся. Кто из известных нам персонажей остался на этой пленке "за кадром"? Бечтаев и Моховых. Но, если бы съемку производил Бечтаев, то убийца получил бы её три месяца назад, когда напал на Бечтаева. Ведь у него было время вытрясти из Бечтаева все, что надо, основательно обыскать его квартиру, забрать его записные книжки и какие-то другие важные материалы. Остается Моховых.

– Почему не предположить, что съемку производил сам убийца? осведомился Игорь.

– Который получается, таким образом, как-то причастным к оргиям Курослепова? – с большим скепсисом осведомился Андрей.

– А если Бечтаев и есть наш рассыльщик орхидей? Если и впрямь в его квартире погиб некто посторонний, а Бечтаев, затаившись до поры, теперь начал мстить? – спросил Игорь – почти что тоном профессора на экзамене.

– Не проходит, – со студенческой покорностью ответил Андрей. Во-первых, если бы кассета принадлежала Бечтаеву, она бы выплыла на свет намного раньше. И потом, Моховых был единственным человеком, который мог безбоязненно организовать съемку. Он ведь занимался всеми вопросами безопасности Курослепова, и наверняка, в том числе, дотошно проверял все "клубничные" квартиры на наличие записывающих и подслушивающих устройств, размышляя вслух, Андрей начал заводиться. – Скажи, ты бы рискнул установить в квартире потайную видеокамеру, зная, что квартиру будет осматривать такой человек как Моховых? – Андрей встал и начал расхаживать по комнате. – Не рискнул бы, даже если бы считал себя хитрее всех! Потому что всегда оставался бы шанс, что Моховых найдет твое оборудование – и наказание за это было бы таким страшным, что одна мысль о наказании отбила бы у тебя охоту обезопаситься подобным образом! Повторяю, записывать мог лишь Моховых – потому что он был единственным, которого никто не проверял и не контролировал!

– Правильно, – одобрительно кивнул Игорь. – Итак, что, по-твоему, произошло?

– По-моему, ясно, – Андрей, перестав расхаживать, сел в кресло и налил себе ещё чашку кофе. – Моховых был себе на уме. Не то, чтобы он не был предан Курослепову и не перегрыз бы за него горло кому угодно – но посчитал необходимым подстраховаться, на случай, если хозяин вдруг решит от него избавиться. Видно, неплохо изучил нрав Курослепова. Он делает эту запись. И об этой записи становится известно нашему таинственному охотнику. Как? Не суть важно. Возможно, он следил за Моховым, как и за другими людьми из окружения Курослепова, и слышал, как где-нибудь в ресторане Моховых ляпнул, что мол, Курослепов никогда меня не спишет, потому что иначе всплывет то, что у меня припасено против него. Потом наш охотник проникает в дом Курослепова. Зная его дерзость, сообразительность и решительность, я вполне могу предположить, что он заявил Моховых, оказавшись с ним наедине и наведя на него пистолет: "Звать на помощь бессмысленно. Все предупреждены, чтобы, в случае чего, не обращали внимания на твои крики. Я убираю тебя по заказу твоего хозяина – и убегу, чтобы выглядело так, будто я хотел убить Курослепова, но ты встал у меня на пути. Не выполнить заказ я не могу, но если у тебя есть какие-то пожелания – то пожалуйста! Честно говоря я не люблю, когда хозяева чужими руками уничтожают верных слуг." И Моховых, у которого остается только одна возможность отомстить Курослепову, быстро говорит нашему незнакомцу: "Там-то и там-то, в таком-то тайнике, найдешь кассету. Если ты с её помощью погубишь Курослепова – то спасибо тебе." Если это было так, и Моховых был нужен нашему неизвестному как обладатель убойного компромата на Курослепова, то, надо сказать, наш неизвестный проявил себя тончайшим знатоком человеческой психологии и разыграл все как по нотам.

– Полностью согласен, – сказал Игорь. – и что было дальше?

– Дальше совсем просто. Из квартиры Коревой наш неизвестный звонит Богомолу – зная, что она уже в Москве – и говорит: "Я – тот, кто вызвал тебя в Москву, воспользовавшись твоим знаком – орхидеями. На квартире Коревой ты найдешь кассету. На ней запечатлен человек, которого нужно убрать. Заодно и поймешь, почему его надо убрать. Увидишь такое, что, думаю, ты согласишься заняться им без всякого гонорара." И она ведь действительно согласилась. Потому что считает личным долгом уничтожать сексуальных извращенцев – они приводят её в ярость. Так что и её психологию неизвестный хорошо изучил.

– Зачем ему это было надо? – задумчиво спросил Игорь.

– Как зачем? – чуть растерялся Андрей. – Он все обставил так, что Курослепов сейчас опасается именно мужчину. Если выпустить против него женщину – Курослепов не заподозрит опасность, пока не будет слишком поздно. Наш неизвестный допустил только один прокол – он был уверен, что мы очистим Богомолу путь к Курослепову, когда увидим кассету.

– Хм... Было ли это проколом? – пробормотал Игорь. – Заключительная часть твоих рассуждений – самая слабая.

– У тебя есть версия получше?

– Да. Не было никакого неизвестного.

– А кто же был?..

– Сама Богомол, – ответил Игорь.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Андрей оторопел.

– Объяснись, – попросил он.

– Все очень просто. И разом отпадают многие вопросы, которые остаются, если принять твою версию. Почему Богомол так быстро оказалась в Москве, узнав, что кто-то стал "злоупотреблять её фирменным знаком"? Допустим, обиделась. Но, все равно, не тот случай, чтобы опрометью срываться с места. Чтобы она объявилась буквально через сутки, надо было поманить её чем-то более существенным. Ее услуги стоят очень дорого – и она бы пальцем не шевельнула, пока на её счет не был бы переведен солидный аванс. Даже ради удовольствия наказать "жалкого подражателя". Так почему она вмешалась? Почему, черт побери, она так наследила в квартире Коревой, что, не вмешайся Повар, следственные органы уже разыскивали бы женщину, которая, судя по отпечаткам пальцев и окуркам сигарет, находилась в квартире в момент убийства? Ведь она практически спровоцировала тебя на звонок Повару. Более того, прямым текстом сказала тебе, что ты обязан ему позвонить... И почему, мать твою за ногу, наш неизвестный, при всей его неуловимости, подкидывал нам столько доказательств своего существования – при этом явно действуя против нас в "щадящем режиме"? И эти выстрелы мимо, и даже то, как тебя вырубили и связали – при этом стараясь не причинить тебе особого вреда, даже документы вернули... Такое впечатление, будто действовал не просто профессионал, которому мы нужны, а, более того, человек, неплохо к нам относящийся. В ином случае, ему было бы спокойней, например, убрать тебя на пути от кафе до машины, занять твое место, чтобы отвезти Кореву домой, и разобраться с ней без помех...

– Но ведь он должен был соображать, что после происшествия в теплице мы постоянно будем перезваниваться – и, если я не отвечу, ты забьешь во все колокола. И около дома Коревой уже будут ждать "те, кому надо"...

– Согласен. Может, пример не слишком удачный, но сути дела это не меняет. Я вот как мыслю, что произошло. Вся заварушка вышла из-за того, что Повар прознал о кассете и решил её заполучить. Детали – что и как осуществлялось чисто технически – можно разобрать попозже. Главное Богомол получает задание раздобыть эту кассету любой ценой. Узнав, что Курослепов увлекается орхидеями, она разрабатывает план, в котором учитывает все: и букет, который некогда составила для неё Корева...

– Думаешь, она и про Кореву знала?

– Уверен, разведку она произвела на высшем уровне. Если я прав, то и Бечтаева убила она. А ведь это случилось три месяца назад. Значит, три месяца – три месяца! – она дорабатывала детали операции перед решающим броском... То, что после ограбления оранжереи Курослепов обратился именно к нам, было ей очень на руку...

– Но, тогда, получается, и оранжерею ограбила она? Или люди Повара?

– А кто бы без помощи и поддержки Повара сумел ограбить так хорошо охраняемую оранжерею, а?

– Но выдать себя за меня?.. Даже переодевшись в мужской костюм, спрятав волосы под капюшоном, наложив какой-то грим...

– В принципе, возможно, – сказал Игорь.

– Но у Курослепова ведь был на тебя давний зуб? Откуда могла взяться уверенность, что он обратится именно к тебе?

– Опять-таки, четкий анализ его психологии. Курослепову подкинули какие-то данные насчет грабителей. Думаю, оставили косвенные улики, что действовала та присносклоняемая чеченская мафия, с которой стакнулась Корева. С чеченской мафией шутки плохи. Поэтому Курослепов должен был рассудить так: верну я его орхидеи – хорошо, сложу голову, нарвавшись на слишком крупного зверя – ещё лучше, он по мне плакать не будет и только порадуется, что и на меня управа нашлась... В любом случае, обратившись ко мне, он свое получит – не одно, так другое.

– Согласен. Но этот чеченец, которого видела Богомол...

– Не было никакого чеченца! – взвился Игорь. – Она на всех парах помчалась в квартиру Коревой и ждала её, к вашему приезду! Знала адрес, по которому живет один из деятелей чеченской мафии – и сообщила его тебе, чтобы убедить, будто она вас "пасла" и будто за вами была слежка – то есть, на корню подсекая подозрения, что могла поджидать в квартире Коревой. Если мы проверим, то чин чином обнаружим, что квартиру в указанном ей доме недавно купил подозрительный чеченец – но это будет ложный след!.. А потом оставалось немногое, – продолжил Игорь, малость остывая. – Убить Кореву, подкинуть кассету, выждать какое-то время и позвонить тебе. Ее отпечатки, густо оставленные в квартире – это как рапорт Повару: задание выполнено – и лично мной. А Повар может с чистой совестью утверждать: кассета попала ко мне в результате простой случайности. Никто никаких следов не найдет, что он вел долгую целенаправленную охоту за этой кассетой. Все, следствие закончено, забудьте. Теперь я не позавидую Курослепову. Но, получается, Повару он тем более нужен живым – и тем более мы будем охранять его от всяких случайностей. И все это сделала наша дорогая подруга...

– Ты, я гляжу, теперь практически не сомневаешься, что она – в прямом подчинении у Повара. И, возможно, была его "ценным кадром" всю жизнь. Еще во время нашей первой с ней встречи, – заметил Андрей.

– По всему раскладу выходит только так, – пожал плечами Игорь.

– Но почему она тогда взяла копию кассеты для себя? И почему она решила продолжить расследование и разыскать гинеколога Коревой?

– Всему можно найти объяснение, – спокойно сказал Игорь. – В конце концов, жизнь не стоит на месте. Возможно, выполнив одно задание, ей сразу надо браться за следующее: разбираться с мафиями, контролирующими московских проституток. А что до гинеколога... Спорить готов, она найдет его убитым – и, конечно, с орхидеей "мертвая голова" на груди – и для всех это станет последним доказательством существования "неизвестного". А для нас это станет последним доказательством, что никакого "неизвестного" не было и нет. Но, разумеется, Курослепова мы будем уверять в подлинности его существования – чтобы этот гад все время прятался под наше крылышко и мы могли глаз с него не спускать!

– Как, по-твоему, она собирается найти гинеколога Коревой? – спросил Андрей.

– Это просто, – ответил Игорь. – Не знаю, как будет действовать она, но, думаю, точно так же, как действовал бы на её месте я. Все продавщицы, особенно в престижных супермаркетах, обязаны время от времени проходить диспансеризацию. Очень часто при этом, когда доходит до всяких женских дел, удовлетворяются справкой о здоровье от личного гинеколога продавщицы, а если и нет, то в медицинской карте почти всегда фиксируется, у какого гинеколога осматриваемая наблюдается постоянно – чтоб можно было связаться с ним, в случае чего. Не думаю, чтобы у Коревой было два гинеколога, один для себя, другой для штопания девочек. У нее, надо полагать, вполне сложились отношения с личным, и он только рад был неплохому дополнительному заработку. В крайнем случае, выход на "того, другого", не брезгующего сомнительными операциями, она все равно получила через личного – и он сообщит координаты. Надо лишь добраться до этой медицинской карты – что при хитрости и обаянии Богомола особого труда не составит.

– Да, конечно... – задумчиво кивнул Андрей. Игорь выстроил все стройней и логичней некуда, и, все равно, Андрею что-то не нравилось. Излишняя стройность вызывала его смутный протест – из-за какой-то шероховатости, мелкой неувязки, которую он никак не мог уцепить, хотя ощущал её существование... Одной из тех неувязок, которые под корень разрушают любую логичную конструкцию – словно из карточного домика вытянули нижнюю карту.

Хорошо, Богомол "опоздает" к гинекологу – "неизвестный" её, мол, опередит. Тогда все ясно... А если она застанет гинеколога живым – и сдаст его компаньонам? Что это будет – очередная коварная уловка? Впрочем, главное даже не в этом...

– Как мы вернем Курослепову его коллекцию орхидей, если все разыграно с подачи Повара? – спросил он.

– Элементарно, – ответил Игорь. – Я думаю, нам её просто подкинут теперь, когда игра окончена... А мы не обязаны раскрывать Курослепову все наши секреты... Что ещё тебя смущает?

Андрей вздохнул и покачал головой.

– Не знаю... Но не нравится мне все это.

– Ты предлагаешь предпринять ещё какие-то шаги?

– Да. Хотя бы для очистки совести.

– Какие? – осведомился Игорь.

– Побольше узнать о том человеке, которого некогда застрелил Бечтаев... Ведь мы можем определенно утверждать, что убийство совершил Бечтаев, хотя его вина и не была доказана?

– Можем, конечно, – ответил Игорь. – Некий Яманов Шараф Кирсанович. В нежном возрасте был членом одной из казанских подростковых банд. Сумел взлететь повыше, но так и остался "оторванным". Вроде бы, сначала был в подчинении у Бечтаева, а потом решил завести собственное "дело". Говорят, Бечтаев ему сначала даже помогал – так сказать, отделил Яманова на принципах франчайзинга. Но Яманов не оценил добро и обнаглел. Мурло его вылезло, когда большую деньгу почувствовал. И попробовал прибрать к рукам несколько "пятачков" и "площадок" Бечтаева, и даже сунулся в один престижный ночной клуб, в который Бечтаев монопольно запускал лишь своих девочек. Оч-чень доходное место, как ты понимаешь... Ну и прострелили ему башку. Незадолго до этого у Бечтаева видели пистолет, по характеристикам вполне соответствующий тому, из которого был застрелен Яманов, но потом этого пистолета не нашли, как в воду канул. А Бечтаев, естественно, от всего отпирался – ничего не знаю, не было никакого пистолета, оговорили враги и завистники.

– А очная ставка со свидетелем? – спросил Андрей.

– Точнее, со свидетельницей... Какая там очная ставка! Про пистолет у неё был доверительный разговор с подружками, и она, разумеется, от всего отказалась, как только на неё вышли следователи: мол, врала не помню что, может, подвыпивши была... А тут и Бечтаев представляет свидетеля, что в момент убийства он был в Смоленске. Словом, цирк на льду, да и только.

– И следователи на этом льду поскользнулись?

– Да. Хотя, я говорю, они бы дожали это дело, если бы Бечтаева не застрелили.

– Так Бечтаеву было выгодно оказаться застреленным?

– Возвращаешься к тому, что мы уже прошли? – чуть насмешливо осведомился Игорь.

– Хочу ещё раз проверить все варианты.

– Бечтаеву было выгодно оказаться застреленным только в том случае, если бы милиция сразу обнаружила его труп, – заметил Игорь.

– Но тут Курослепов некстати вмешался, разве не так? – возразил Андрей. – Как по-твоему, раз Яманов работал под Бечтаевым, мог он участвовать в организации оргий Курослепова?

– Вряд ли. Слишком мелкой швалью был Яманов, да и эти, вышедшие из подростковых банд, слишком часто бывают несдержанны на язык. Любят похвастаться, какие крупные люди пользуются их услугами. Так сказать, комплекс волчонка, который слишком долго ждал, когда его признают взрослым волком. Сам Бечтаев был не настолько дураком, чтобы посвящать его во что-то слишком стремное. А уж Моховых точно отсеял бы Яманова.

– Но ведь Яманов мог что-то узнать? Начать шантажировать, стать опасным?

– Помнишь старую присказку, что очень трудно искать черную кошку в темной комнате, особенно когда этой кошки там нет? – усмехнулся Игорь. Впрочем, давай, выполняй свою работу "адвоката дьявола".

Игорь часто называл Андрея "адвокатом дьявола" – имея в виду одно из правил римской католической церкви: когда решается вопрос об очередной канонизации, назначается человек, именуемый "адвокатом дьявола". Он должен тщательно изучить всю биографию кандидата в святые, собрать весь "негатив" и "компромат", который удастся отыскать, и на слушании дела изо всех сил добиваться, чтобы кандидату было отказано в канонизации. Так, по мнению церкви, обеспечивается полная беспристрастность и объективность, необходимые для принятия правильного решения. Игорь поощрял Андрея, с его умом бывшего шахматиста-перворазрядника, на сомнения и придирки. Эти сомнения нередко позволяли разглядеть то, что иначе проскользнуло бы незамеченным. И вообще не давали "попасть в чужую колею глубокую".

– Ты сможешь порасспрашивать следователей? – спросил Андрей.

– Разумеется. Что ещё тебя смущает?

– Этот чеченец. Почему Богомол дала наводку именно на него?

– Потому что знала наверняка о его причастности к той мафии, которая контролирует проституцию.

– Но она подчеркнула, что, по её мнению, он не был похож на человека из преступного мира.

Игорь только рассмеялся.

– Мафиози бывают порой очень благообразны.

– И все-таки я бы его проверил.

– Пусть Повар проверяет! – отмахнулся Игорь. – Нас это не касается. В конце концов, нам за это не платят.

– Да, насчет Повара... Если мы догадались, что надо искать гинеколога Коревой, то Повар сообразит это ещё быстрее нас. Неужели он не опередит Богомола, при его-то возможностях?

– Если не опередит – значит, Богомолу дано "добро" на устранение этого гинеколога, – спокойно заметил Игорь.

– К тому все идет... – проговорил Андрей. – Но зачем? Ведь этот гинеколог – бесценный свидетель. Только он может подтвердить Курослепову, что Корева его надувала.

– Так, может, Повару вовсе не нужно, чтобы Курослепов об этом знал, пожал плечами Игорь.

– Тогда я просто не понимаю, что нужно Повару!

– Сила Повара в том, что этого никто не понимает... пока не оказывается слишком поздно! – хмыкнул Игорь. – Будем считать, что это само прояснится в ближайшие дни. Что ещё тебя смущает?

– Садовник, – сказал Андрей.

– То есть?

– Для того, чтобы успешно разводить такие цветы, надо иметь садовника высшего класса, специалиста по орхидеям. Почему мы ни разу не встретили этого садовника? Почему Курослепов о нем не упоминал и не предложил нам с ним встретиться – ведь садовник мог бы многое рассказать об оранжереях: когда он в них работает, когда они остаются без присмотра... В силу обстоятельств, мы сразу же кинулись по следу "неизвестного", забыв обо всем. Но, в более спокойной обстановке, разве мы не начали бы с дотошных расспросов садовника?

Игорь задумался.

– С одной стороны, в этом нет ничего страшного. И в наших книгах не раз упоминается, что самые страстные любители орхидей обходились без садовников, самостоятельно холя и лелея свои обожаемые цветы – даже богатейшие люди мира. Курослепов достаточно смыслит в орхидеях и достаточно ими увлечен, чтобы обходиться без дополнительной прислуги. Но, с другой стороны... Ведь кто-то должен ухаживать за орхидеями, когда Курослепов, например, в отъезде – и абы кому такое дело не поручишь. Почему Курослепов ни словом не упомянул о таком помощнике? Скорей всего, потому что этот человек появляется редко, и вообще фигура слишком второстепенная, чтобы о ней сразу вспомнили в поднявшейся суете. Однако, ты прав, спросить стоит. И, если через два дня орхидеи не появятся, то продолжить поиски продолжить с разговора с садовником. Кстати, таких садовников, которые ухаживают за орхидеями в отсутствие владельцев, называют "няньками". "Нянька" может знать или припомнить что-нибудь ценное. А почему ты вдруг подумал о садовнике?

– Не вдруг, – ответил Андрей. – Ведь и в нашей специальной литературе описано, что для некоторых нежных видов орхидей режим комнатной оранжереи предпочтительнее режима большой оранжереи, особенно в нашем северном климате, и что известны случаи, когда энтузиасты со скромным доходом добивались в своих малогабаритных квартирках большего, чем богатые владельцы крупных оранжерей, оборудованных по последнему слову техники... И там же приводилось несколько случаев, в разных странах, когда такие скромные любители задешево продавали результаты своей работы – чтобы заняться новыми экспериментами или ради разрешения работать в крупной оранжерее с особо редкими экземплярами... Для того, чтобы вырастить редчайшую орхидею, надо не просто все знать об этих цветах, надо их чувствовать. А Курослепов, согласись, не из тех, кто способен чувствовать цветы. Но при этом он очень тщеславен. Если все его роскошные достижения результат чужого труда, то, конечно, он будет это тщательно скрывать. И даже возникни у него подозрения, что садовник причастен к ограблению, он ни словом нам об этом не обмолвится – потому что тогда мы узнаем, что всеми своими успехами он обязан какому-то никчемному чудаку, и, при его самолюбии, это будет для него больнее любого ограбления. Ведь украденное можно восстановить, а репутацию не восстановишь... Если существует такой садовник, то для Курослепова самая стыдная тайна – он, а не девочки... – с кривой улыбкой заключил Андрей.

– И все это ты выводишь из... – протянул Игорь.

– Из того, что Курослепов слишком тщательно молчит о своих помощниках, хотя они у него должны быть, – кивнул Андрей. – И в первую очередь детективам следовало бы говорить с ними... Вот та мелкая неувязочка, которая меня смущала. Есть и ещё кое-что...

– Да? – совсем заинтересованно спросил Игорь.

Андрей только собирался объяснить, как зазвонил телефон.

– Да? – сказал Игорь, взяв трубку. – Да, слушаю, Григорий Ильич... Да, разумеется... Понял... Тут есть одна проблема... Ах, вы знаете? Ну, да, конечно, простите... Да, все сделаем, не волнуйтесь, – он аккуратно, двумя пальцами, положил трубку и потер ухо – словно трубка обожгла ему и ухо и ладонь за время этого короткого разговора.

– Чего хочет Повар? – несколько встревожено спросил Андрей.

– Значит, так, – сумрачно проговорил Игорь. – Его "маленькая стариковская просьба", как ты понимаешь. Вручить нашу копию видеокассеты Курослепову. Сказать ему, что эту копию убийца оставил на теле Коревой – и что ты прибрал её к рукам до приезда милиции. Намекнуть про гинеколога Коревой, повернув так, что ко всем безобразиям, от ограбления оранжереи до тайной видеосъемки может быть причастен он.

– То есть, сдать гинеколога Курослепову? – осведомился Андрей. – С тем, чтобы под этим соусом вернуть Курослепову его орхидеи, так?

– Выходит, так... И вот что самое главное: гинеколог должен попасть в руки Курослепова живым и невредимым. Если он погибнет до того, как Курослепов, с нашей помощью, его схватит, Повар со всех спустит шкуру – и с нас, и с Богомола. Признаться, судьба Богомола волнует меня намного меньше нашей. Но наша – висит на волоске!..

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

– Подожди, – ошарашено сказал Андрей. – Откуда Повар знает, что Богомол собирается убить гинеколога? И почему, в таком случае, он сам её не остановит – ведь для него это так просто, он наверняка уже знает его имя, адрес и место работы?..

– Все вопросы – потом, – отмахнулся Игорь. – А сейчас подумай, как ты можешь срочно связаться со своей дорогой красавицей – пока она не натворила непоправимых бед?

– Если она сейчас дома, то её телефон у меня, естественно, есть, сказал Андрей. – Есть и номер мобильного – если он не изменился за это время...

– Звони! – Игорь пододвинул к нему аппарат и поглядел на часы. – Черт! Уже три часа дня. Как бы мы не опоздали, при скорости нашей красотки...

– Не опоздаем, – заверил Андрей. – Она действует быстро, но сперва все продумав. Горячку не порет. До сегодняшней ночи этот "штопальщик" не погибнет. Ведь ей надо не только заманить его в ловушку, но и как следует допросить перед тем, как убить.

Он набрал номер квартиры на "Киевской". Телефон не отвечал. Тогда он сразу перезвонил по мобильному.

– Алло, – сказал глубокий и мелодичный голос Людмилы.

– Это я. Ты выследила, кого хотела? – без предисловий спросил Андрей.

– Да, – безмятежно ответила она. – Сейчас я сижу в приемной у Кибирева Владимира Михайловича, врача-гинеколога.

– Ты можешь сейчас говорить?

– Да. Я совершенно одна. В особой приемной для "знатных пациенток". Сижу, листаю журнальчик. Мое кресло – напротив двери, у противоположной стены, а в двери – витражное стекло, так что я сразу замечу, если кто-нибудь подойдет.

– Ты ждешь приема?

– Я уже была у него на приеме. Могу сообщить, что с женской точки зрения я абсолютно здорова. Уже можно сказать, что эрозии, на которую я пожаловалась, нет. Но кой-какие анализы я на всякий случай сдала. Сейчас он лично принесет мне результаты анализов, когда они будут готовы, а потом его рабочий день кончается и мы поедем обедать в хороший ресторан. Как видишь, даже ко всему привычные гинекологи начинают пускать слюни, увидев меня, она говорила с обычной суховатой иронией. – А в чем дело?

– Если с ним что-нибудь стрясется до того, как мы сдадим его Курослепову, Повар оторвет нам головы.

– "Нам" – в смысле тебе и твоему партнеру?

– "Нам" – в смысле всем нам. Тебе тоже.

– Хорошо. Я это учту.

– В какой ресторан вы поедете?

– Давай условимся, – предложила она.

– Что-нибудь в Киевском направлении...

– Гм... "Европейский" на Краснопресненской набережной, а? Это уже фактически в самом центре – но все-таки в той стороне.

– Хорошо. Держи его там до победного.

– Не беспокойся. Ты там будешь?

– Могу быть, за одним из соседних столиков...

– Вот и хорошо. Если нашего клиента будут вдруг уводить не те люди, которых ты знаешь, ты подашь мне знак. Сколько времени надо?

– До Баковки и обратно. Но в Баковке ещё предстоит серьезный разговор.

– Скажем, часа три. Ну, это нормально. Мы можем пробыть в ресторане до семи и даже дольше. Только пусть глупостей не наделают. Я тут должна быть ни при чем, поэтому мне тоже должны угрожать и велеть молчать, если жизнь дорога...