Текст книги "Война орхидей"

Автор книги: Алексей Биргер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 21 страниц)

– Откуда мне знать? – Игорь развел руками. – Объяснения могут быть самые разные. От конфликта чисто деловых интересов до соперничества из-за редких орхидей.

– Орхидей? – Курослепов подался вперед. – Почему ты заговорил об этом?

Игорь безмятежно пропустил мимо ушей это очередное "тыканье".

– Вы когда-нибудь слышали о древнем арабском труде, в котором через алгебру и астрологию расшифрованы особые свойства орхидей? – осведомился он.

Курослепов на несколько секунд замолк, будто у него перехватило дыхание. Он ещё больше покраснел, и Андрею, молча и внимательно наблюдавшему за всей сценой, показалось, будто он слышит легкий хрип... Андрею стало страшно: если Курослепова долбанет сейчас сердечный приступ, то вряд ли они с Игорем смогут оказать квалифицированную помощь... Но Курослепов быстро оправился.

– Эта книга... – проговорил он. – Эта книга – моя! Ты хочешь сказать, она у этого Зараева?

– Почему вы считаете её своей? – задал Игорь встречный вопрос.

– Я оплатил её – прежнему владельцу, настоящему. Тому человеку, у которого она хранилась много лет. Не все, конечно, отдал, но один аванс составил огромную сумму... А потом владелец исчез, вместе с книгой. Теперь понятно, почему! А мне эта книга нужна позарез...

– Почему вы нам ничего не рассказали об этой книге? – Игорь продолжал свой допрос "в лайковых перчатках". – Ведь это очень существенно. Вполне понятно, что почти одновременное похищение книги – надо полагать, с устранением прежнего владельца – и ограбление ваших оранжерей могут быть как-то связаны. За всем этим чувствуется рука богатого и страстного любителя орхидей, готового на все, чтобы превзойти соперников...

– Да, я ничего не рассказывал, – согласился Курослепов. – Просто мне не казалось, что это может быть связано... А этот древний труд – из тех вещей, о которых лучше никому не знать, что теперь они в твоей собственности, даже людям, которым ты доверяешь... Вы не представляете, какие битвы идут из-за таких раритетов...

– Почему же, представляем, – возразил Игорь. – В общем, на данный момент нам надо плюнуть на Беркутова и подумать, как быть с Зараевым. Беркутов без Зараева – ноль без палочки. Но Зараева голыми руками не возьмешь.

Курослепов со вздохом откинулся в кресле.

– Дайте мне пять минут, чтобы все сообразить, – сказал он. – Тут надо поворочать мозгами... Кстати, где живет этот Зараев?

– В Гагаринском переулке, в бывшем доме старых большевиков, – ответил Игорь. – Но соваться туда, не зная брода, бессмысленно. У него ещё та охрана.

– Это понятно... – кивнул Курослепов. – Хорошо, дайте мне подумать.

Компаньоны обменялись взглядами и, по кивку Игоря, одновременно встали и вышли из комнаты. Когда они выходили, Курослепов сидел неподвижно, но, не успели они закрыть дверь, как услышали скрип отодвигаемого кресла...

– К телефону кинулся, – тихо прокомментировал Игорь. – Все как заказано.

– Звонит своим чеченцам? – спросил Андрей.

– Да. Будет у них узнавать, не было ли у них конфликта с группировкой Зараева. И сразу попросит их избавить его от подлеца. Ведь к нам с такой просьбой не обратишься...

– То есть, начнется война...

– В которой многие сложат головы, – кивнул Игорь. – В дыму сражения у Беркутова будет шанс уйти. А Повар потом спокойно прищучит и обескровленного Курослепова, и его обескровленных противников. Можно считать, мы с честью выпутались из этой передряги.

– Да, но... – начал Андрей.

– Что "но"? – осведомился Игорь.

– Хотел сказать, что нам ещё надо найти похищенные орхидеи...

– Скорей всего, боевики, с которыми сотрудничает Курослепов, найдут их в оранжереях Зараева, – пробормотал Игорь, глядя во "французское" окно на участок и оранжереи Курослепова. – И либо отобьют их с боем, либо "геройски падут"... Так?

– Гм... – Андрей с сомнением покачал головой.

– По-твоему, все не так просто? – с интересом осведомился Игорь.

– Не знаю, не знаю... – ответил Андрей. – Мне кое-что мерещится... Но надо ещё раз все продумать. Скажи лучше, как ты вышел на Зараева и узнал о драгоценном манускрипте?

– Благодаря другу, внезапно обвалившемуся из Парижа, – криво усмехнулся Игорь. – С подачи этого друга я некогда оказался в органах, да и с Поваром познакомился.

– Я его знаю?

– Возможно. Он учился на нашем отделении, но был на три или четыре года старше. Я с ним познакомился через других старшекурсников. В общем, история вышла такая...

И Игорь рассказал Андрею все, что считал нужным – умолчав о подозрениях относительно роли самого Гитиса, но не скрыв сомнений, которые вызвала у него личность Зараева: его почти дворянская обходительность, отсутствие охраны, трепетная любовь к книгам и близкие к энциклопедическим знания...

– Впрочем, – подытожил Игорь, – мне не раз приходилось убеждаться, что такие "культурные" мафиози – самые опасные. Так что бойня может произойти ещё та...

– Твой друг, разумеется, примчался в Москву по приказу Повара, а не по каким-то киношным делам, – заметил Андрей, обдумав услышанное.

– Это и ежику понятно, – буркнул Игорь.

– Тогда возникает вопрос, зачем нам была дана наводка на Зараева? Наводка, которую ещё Богомол изящно обозначила...

– Тоже предельно очевидно, – ответил Игорь. – Повар хочет войны между Курослеповым и Зараевым. Войны на истребление.

– А мы этого хотим?

– Это решает все наши проблемы.

– Кроме одной, – сказал Андрей. – Что нам делать с этим Кибиревым? Ведь мы не можем позволить Курослепову убить его.

– Врач в игре, – вздохнул Игорь. – Богомол действует на руку Повару, так? Мы никогда не узнаем, в "штате" она у него и получает прямые приказы, или он нашел рычаги, чтобы время от времени использовать её – к их взаимной выгоде... Но суть в том, что, раз Кибирев оказался в этом доме – значит, Повару это зачем-то нужно. Мы не будем портить ему игру. Не будем вызволять Кибирева и не допустим его смерти, пока не получим от Повара достаточно внятные указания, как следует разыгрывать эту карту... Так что пусть сидит в бильярдной.

– Кстати, насчет Богомола, – сказал Андрей. – Мне пора двигаться, встречать её.

– Поезжай. Ты тут больше не нужен. Я один управлюсь. По раскладу, сегодня должно обойтись без дальнейших происшествий.

– Трижды сплюнь через плечо! – ответил Андрей.

И направился к своей машине.

По пути его перехватил тот охранник, вместе с которым они обнаружили снайперскую винтовку.

– Послушайте... у меня срок дежурства кончается. Не подбросите до авторемонтной мастерской? Тут недалеко, на самом въезде за кольцевую. Мне там надо машину забрать.

– Подброшу, конечно, – ответил Андрей.

Охранник сидел молча, пока они не выехали за ворота поселка и не проехали ещё какое-то расстояние. Когда они уже выворачивали на шоссе, он в вдруг проговорил:

– Слушай... Ты извини, что я сперва тебя недооценил, ты парень башковитый. Можешь ответить на один вопрос?

– Попробую, – сказал Андрей.

– Как по-твоему, когда хозяина шлепнут?

– Почему ты решил, что его обязательно шлепнут? – удивился Андрей.

– Ладно, не пыли, – ответил охранник. – У меня и голова есть на плечах, и опыт имеется. Всем ясно, что хозяин влез в такие игры, из которых живыми не выходят, и даже вы не сумеете его вытащить. Я всегда честно исполнял свой долг, и готов ходить под пули, но ведь хозяин, получается, нас подставил... Сам посуди, какой смысл охранять человека, который своими руками подписал себе смертный приговор, и который только в могилу тебя вместе с собой утянет, если попытаешься его заслонить? Тут слинять надо вовремя, и вся недолга, чтобы не быть говном опущенным.

– Что тебе сказать? – Андрей тщательно продумывал ответ: ведь, очень возможно, это была провокация Курослепова – этакая подлая проверочка. Но и жить с сознанием того, что, соврав, ты отправил человека на верную смерть, тоже не хотелось. – Ситуация сложная, но мы все-таки постараемся его вытащить. Мы для клиентов всегда свое отрабатываем. Хотя...

– Что "хотя"? – жадно спросил охранник.

– Это, понимаешь, из тех вывернутых ситуаций, когда Курослепову было бы намного безопасней в тюрьме, чем на свободе. Сесть по любому поводу, потом с помощью хорошего адвоката доказать незаконность задержания, поднять шум в газетах, что его посадили те, кого он сам попытался уличить в воровстве и коррупции... Схема знакомая. Ну, и со следствием договориться, чтобы все было сделано, как надо: и на бумаге все выглядело бы грозно, и рассыпались бы на самом деле эти бумажные обвинения от малейшего ветерка, и в тюрьме за ним был надзор хороший... Месяца три-четыре все равно посидит, а за это время его враги остынут. Конечно, успеют оттяпать кусок его бизнеса, но лучше потерять часть, чем все, с жизнью вместе.

– Гм... Хорошо писано, но хозяин из тех людей, кто в тюрьму ни за какие коврижки не пойдет, гонор не позволит, – хмуро заметил охранник. Вот ты бы посоветовал ему такой вариант?

Андрей пожал плечами.

– Советовать такие варианты – не мое дело. Этим Игорь занимается. Как он решит, так и будет.

– А мне лучше не ждать, пока он посоветует или не посоветует, так? спросил охранник.

– Ну, это твое дело. Мы-то останемся с Курослеповым до конца, до хорошего или плохого. Знали, на что подписывались. А у тебя есть круг обязанностей, которые ты должен исполнять, и если от тебя требуют больше то ты в своем праве уйти. Но я бы на твоем месте не совершал пока резких движений.

– Оно и понятно, – кивнул охранник. – Утекать надо плавно и тихо, чтобы на тебя потом всех собак не понавешали. В общем, спасибо тебе... Останови вон там, вон она, моя мастерская.

Андрей высадил охранника и в задумчивости поехал дальше.

По пути ему попался оптовый рынок и, притормозив у обочины, он позвонил домой.

– Надо что-нибудь купить? – спросил он у Ольги. – Я возле рынка, могу загрузиться.

– Торжество отменяется, – сообщила Ольга. – Звонила твоя родственница, извинилась, что на неё обрушилась куча неотложных дел и она к нам просто не успеет. Завтра она собирается уезжать, и мы договорились, что перенесем все на её следующий приезд в Москву.

– Что ж, может, оно и к лучшему, – вполне искренне сказал Андрей. – Я ведь все равно освободил этот вечер, так что проведем его вместе.

– Кстати, у неё была к тебе просьба. Забрать какую-то рассаду у цветовода, он должен был приготовить эту рассаду к завтрашнему или послезавтрашнему дню, а она уже не успеет забрать. Все, мол, оплачено, тебе только позвонить от её имени некоему Садовникову. Адрес и телефон она продиктовала.

– Хорошо, – сказал Андрей. – Уж это проблем не составит. Так ничего не надо покупать?

– Можешь поглядеть что-нибудь для нас, на ближайшие дни. А вообще, приезжай поскорее.

– Лечу как на крыльях, – ответил Андрей.

Он быстренько пробежался по оптовому рынку и поехал домой. По пути он старался заново проанализировать все, ему известное.

То, что Богомол отказалась от попыток влезть в его семейную жизнь это хорошо. Но это также означало, что ситуация резко изменилась. Как?

Он попытался поставить себя на её место. Вот она отправилась к Садовникову. Договорилась с ним о какой-то рассаде – это, так сказать, был правдоподобный предлог для её визита. То, что визит этот был достаточно поздним, она объяснила краткостью своего пребывания в Москве: мол, дни загружены под завязку, и она только сейчас нашла время вырваться. Красивая, богатая, экстравагантная любительница орхидей, считающая, что за свои деньги она имеет право и посреди ночи поднять человека... Приблизительно так её, надо полагать, поначалу воспринял Садовников. Потом подпал под её обаяние и многое ей выложил. Сумела ли она найти через него ниточку к Беркутову?

То, что Беркутов позвонил Курослепову, на самом деле означало одно: Беркутов выходит из игры. И "засвечивается" перед Курослеповым, чтобы Курослепов бросил все силы на строительство редутов от Беркутова и не ждал удара с другой стороны. С той, откуда на самом деле придет его погибель. То есть, Беркутов знал, что Богомол начинает действовать, и он должен как можно скорее выманить для неё Курослепова на открытое пространство. И для того, чтобы это знать наверняка, Беркутов должен был встретиться с Богомолом.

Но Беркутов мог выйти из игры только в одном направлении – в смерть. Так было все запрограммировано, запрограммировано настолько жестко, что переиграть ничего нельзя. Значит, Беркутов знал – или был готов к тому что его часы, и даже минуты, сочтены. Для того, чтобы это знать, ему, опять-таки, надо было свидеться с Богомолом и убедиться, что она не подведет.

Итак, что получается? Богомол навещает Садовникова, через Садовникова находит Беркутова. После их встречи и объяснения Беркутов звонит Курослепову. С тех пор прошло больше двух часов. По всему выходит, что Беркутов уже мертв, а Богомол – на охотничьей тропе.

И, естественно, у неё сейчас нет времени на званые обеды. Естественно?..

Когда они натравливали Курослепова на Зараева, чтобы дать Беркутову шанс уйти – они, скорее всего, старались в пользу мертвеца.

Остается один вопрос. Как умер Беркутов? Покончил с собой или предпочел принять смерть от рук Богомола? Андрей склонялся ко второму. Основной довод в пользу второго варианта выглядел настолько нелогичным, что его и доводом назвать было нельзя – во всяком случае, люди, не слишком знакомые с Богомолом и её повадками, над этим доводом посмеялись бы. Но для Андрея этот довод был весомей всех самых логичных и обоснованных.

Богомол отказалась от приглашения на обед.

Она по натуре была хищником – и никогда бы не отказалась от возможности лишний раз увидеть Андрея, приглядеться к его семье, чтобы понять, какие тайные струны Андрея сумела затронуть Ольга, "приворожив" его, если бы Богомол с прежней силой мечтала заполучить Андрея для себя.

Раз она расслабилась, раз в ней нет прежнего голода по Андрею значит, она утолила этот голод как-то иначе. Напилась свежей крови – только что напилась – и пока что сыта...

И кровью только одного человека она могла напиться так, чтобы почувствовать временное удовлетворение – Беркутова.

Если бы Беркутов сам наложил на себя руки – Богомол не испытывала бы сейчас эту дремотную сытость утоленной страсти, заставившую её лениво отмахнуться от приглашения.

Знай Андрей от и до, что произошло между Богомолом и Беркутовым, он бы почувствовал себя ещё спокойней: пережив с Беркутовым совершенно новый для неё опыт, Богомол ощутила, как внутри неё что-то сломалось – будто она уничтожила драгоценную частицу себя самой, в тот момент, когда нанесла смертоносный удар Беркутову – и этот легкий надлом, нисколько не сказавшийся на работе механизма этой идеальной "машины для убийства", сказывался в новом взгляде на мужчин, который в ней возник. Она поняла, что есть мужчины, к которым лучше не приближаться, чтобы этот надлом не углубился и не стал опасным, она научилась нюхом распознавать таких мужчин (она ведь пережила настоящий шок, когда, закурив сигарету Беркутова, на секунду почувствовала себя перевоплотившейся в него, ей показалось, что её пальцы меняют форму и превращаются в чьи-то чужие, по мере того, как в них все больше проникает запах крепкого мужского табака, и от ощущения причастности себя ко крепким мужским рукам, к этой грубоватой смолистой силе, она испытала и острое блаженство, заново ощутив то, что Беркутов сотворил с ней за секунду до своей смерти, и острую тоску: до конца жизни она будет жалеть о том, что эти пальцы больше не коснутся её, не стиснут её плечи, и от этого бесплодного сожаления становилось страшно, будто вся её жизнь у неё на глазах ухнула в черную бездонную пустоту) – и, научившись распознавать таких мужчин нюхом, она тут же поняла, что Андрей – один из них, что лучше ей держаться от него подальше, если она не хочет обжечься так, как не обжигалась никогда в жизни; что то, что было с Беркутовым, окажется лишь слабым подобием того, что может быть с Андреем Хованцевым, и этого усиленного удара она просто не переживет...

Не зная всего этого, Андрей все-таки чувствовал себя сколько-то спокойно. Завтра Богомол улетает – во Франкфурт, надо полагать – и неизвестно, когда она возникнет снова и возникнет ли вообще. Его занимало другое: если Беркутов погиб, то его тело должно в скором времени обнаружиться. Вряд ли на нем найдут следы убийства – скорей всего, все будет списано на несчастный случай...

Несчастный случай, да...

Как это согласовывается со всем тем, о чем он догадался – и о чем не стал пока рассказывать Игорю, потому что ему надо было внутренне привыкнуть к мысли, что такие неожиданные и страшные вещи возможны?

Кажется, хорошо согласовывается...

И тогда, кстати, становится понятно, зачем нужен Кибирев...

Как становится понятно и многое другое...

Сейчас ему даже хотелось, чтобы Богомол оказалась рядом – надо было задать ей несколько вопросов, на которые необходим ответ.

Что ж, эти ответы ему придется искать самостоятельно.

А Богомол...

Скорее всего, она спешит сейчас под знамена Зараева.

И Зараеву будет оформлен (или уже оформлен?) второй билет на Франкфурт.

Андрею показалось, что он начинает лучше различать очертания той неизвестной силы, которая с самого начала маячила за нынешним делом.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

– Так где эта бумажка с данными цветовода? – спросил Андрей у Ольги, когда они уже заканчивали обедать. Еще когда он переступал порог, ему хотелось схватить эту бумажку и начать действовать, но он сдерживал себя. Никакой суматохи, он должен относиться к этому чуть рассеянно, с ленцой, как относился бы к любому не слишком значащему бытовому поручению.

– Вон она, на холодильнике, – кивнула Ольга.

Андрей взял с холодильника бумажку и прочел:

"Людмила: не успевает к нам и к Садовникову (Николаю Михайловичу). Забрать у него заказанные цветы – желательно, с самого утра, пораньше, чтобы его не упустить."

Далее следовали адрес и телефон.

– Хорошо, – кивнул Андрей, – завтра с самого утречка и заберу.

Он потянулся и вздохнул.

– Теперь хорошо бы передохнуть немного – я измотался за эти дни хуже некуда. Пожалуй, я полежу, а на вечер можно что-нибудь придумать.

– Да, конечно, передохни, – сказала Ольга. – А ты, Мишутка, обратилась она к сыну, – постарайся не шуметь и к папе не приставай.

Вытянувшись на кушетке в "дальней" комнате, полуприкрыв глаза, Андрей продолжил свои размышления. Ситуация в целом была ему ясна, но кой-какие белые пятна оставались. Почему Богомол просила забрать цветы с самого утра? Разве ей не все равно, раз она улетает во Франкфурт. Андрей с равным успехом мог бы забрать цветы и послезавтра, предварительно созвонившись с Садовниковым и договорившись об удобном времени... Но просьба была высказана вполне определенная – и за этой просьбой что-то скрывалось.

Андрей припомнил, что большинство самолетов на Германию уходит утром ну, в первой половине дня. Рейсы следуют один за другим с девяти до двенадцати, на Франкфурт, Берлин, Дюссельдорф, Мюнхен, потом становятся все реже и реже. Вероятность того, что Богомол взяла (да, наверно, уже взяла) билеты на утренний рейс, а не на дневной или вечерний, очень велика. Выходит, ей важно, чтобы Андрей забрал цветы (редкие орхидеи, надо понимать) до её отлета. Но зачем? Увезти их с собой она без специального разрешения не сможет, а такое разрешение не оформляется в последний момент. Выходит, у неё что-то другое на уме?

Андрей протянул руку, пододвинул к себе стоявший на журнальном столике возле кушетки телефонный аппарат и набрал сперва номер домашнего телефона Богомола, потом мобильного. По обоим номерам никто не отвечал. Интересно... Мобильный телефон всегда был при ней, и отключиться от связи она могла лишь при каких-то особых обстоятельствах.

Но, допустим, она уже встретилась с Зараевым...

Но откуда, в таком случае, у неё найдется время, чтобы расправиться с Курослеповым?

Андрей присел от возбуждения. Кажется, он понял суть игры, которую затеял против Курослепова Беркутов. Да, месть он придумал страшную...

Но для того, чтобы эта месть осуществилась, должен сработать ещё один спусковой крючок. Какой?

Неважно, на самом деле. Потому что Андрею, догадавшемуся обо всем, предоставляется удобный случай перехватить инициативу. А инициатива – это сейчас все! Если роль спускового крючка исполнит кто-то другой, то они с Игорем могут влипнуть хуже некуда. Или по следствиям затаскают, или пришьет та мафия, с которой сотрудничает Курослепов. Окажутся они, так сказать, побочными отходами производства. А вот если весь механизм запустит сам Андрей...

Но для этого ему нужен человек, которому можно безусловно доверять. Есть ли такой?

Конечно, есть! Полковник Сметников, с которым Андрей познакомился, когда они разбирались с самарским делом. Игорь знал полковника уже много лет – и доверял ему без всяких. А за короткое время знакомства и Андрей сумел убедиться, что полковник никогда не подведет.

Полковник пользуется особым покровительством некоего Николая Ивановича – генерала, с которым даже Повар считается, и который "своих" в обиду не даст.

И, кроме того – как замечательно все совпадает! – полковник возглавляет особое подразделение, которое занимается освобождением заложников.

Не раздумывая больше, Андрей отыскал в своей записной книжке телефоны полковника и набрал номер. Хотя была суббота, но полковника он застал по служебному телефону.

– Будьте добры Федора Григорьевича...

– Это я, – ответил густой бас. – Андрей? Хованцев?

– Он самый.

Андрей услышал короткий смешок.

– Выкладывай, во что вы на этот раз влипли. И где Игорь?

– Охраняет Курослепова. Слышал о таком?

– Еще бы!.. Так, уже чую запах не только жареного, но и крепко подгорелого. По телефону говорить можешь?

– Лучше, если бы ты подъехал ко мне, – сказал Андрей. – Мне сегодня по обстоятельствам, так сказать – надо весь вечер провести дома. Но сперва надо бы выяснить одну вещь...

– Какую? – осведомился полковник. Он не стал спрашивать, что за обстоятельства – раз Андрей говорит, что лучше свидеться у него дома, значит, так оно и есть.

– Мне надо знать, не произошло ли сегодня между двенадцатью или двумя дня какого-нибудь несчастного случая, в результате которого появился труп неизвестного мужчины.

– Сейчас, проверю... – в трубке послышалось шуршание – это полковник повернулся к компьютеру. – Ты, конечно, знаешь, что это за мужчина?

– Да. И многие знают. Но официально его сейчас нет в Москве.

– То есть, труп должен быть таким, который практически невозможно опознать. Чтобы лишней волны не покатилось, так? Нам подходит суровая автомобильная авария или, ещё лучше, пожар... О, есть!

– Что? – спросил Андрей, затаив дыхание.

– Около часу дня, сигнал от соседей о пожаре в квартире, в районе Лианозово. К моменту приезда пожарных квартира выгорела полностью, но огонь удалось локализовать и не допустить его распространения на другие квартиры. В квартире обнаружен труп мужчины, обгоревший настолько, что личность практически невозможно установить. Судя по всему, пожар начался с кровати, на которой спал мужчина. Видимо, уснул с непогашенным окурком, и постель превратилась в его погребальный костер... Сейчас идут поиски хозяина квартиры, алкоголика, который сдавал её самым разнообразным постояльцам.

– Он спал обнаженным? – спросил Андрей.

– Да... Подозреваешь присутствие женщины? Или знаешь точно?

– Я сам не пойму, что я знаю, а что не знаю, – сообщил Андрей. Сильно сомневаюсь, что от этого алкоголика, хозяина квартиры, удастся выяснить что-нибудь путное.

– Так кто погиб?

– Василий Беркутов. Не слышал о таком?

– Имя знакомое, мелькало... Погоди, но ведь он числится пропавшим в Чечне?

– Вот именно. И учти, эта информация – неофициальная. Я не хочу, чтобы Повар мне голову оторвал, если с моей подачи в погибшем опознают Беркутова.

– Все понял... – буркнул полковник. – Можешь намекнуть, что от меня требуется?

– То, что по твоей работе полагается.

– Освободить заложника?

– Да. Но нам надо решить, кто мог дать тебе информацию о заложнике.

– Гм, понял... Выезжаю к тебе.

Андрей положил трубку. В комнату заглянула Ольга.

– Кто-то позвонил?

– Да, – ответил Андрей. – Сейчас заедет один человек. По делам.

– И ты с ним умчишься?..

– Нет, – успокоил её Андрей. – Мы с ним быстро переговорим, и я свободен. До утра, когда мне надо будет двигаться к этому цветоводу.

Ольга облегченно вздохнула. Она уже испугалась, что все её надежды на редкий вечер, который можно провести с мужем, летят в тартарары.

Полковник Сметников примчался буквально через полчаса. Огромный, как медведь, он заполнил собой весь дверной проем, когда входил в квартиру. Андрей познакомил его с Ольгой и Мишуткой, после чего увел полковника в "дальнюю" комнату.

– Ну, выкладывай, в чем дело, – прогудел полковник.

– Я не все могу рассказать, – предупредил Андрей. – Но догадываться о чем-то по моим недомолвкам – твое право.

– Это и так понятно, – махнул рукой полковник. – Не тяни резину.

Андрей стал рассказывать. Он сделал упор на события вокруг Курослепова, как можно тщательней обходя темы Богомола и тех движений Повара, по которым можно было догадаться об истинных целях генерала.

– То, что Повар подослал к Беркутову женщину – это, мне кажется, факт, – закончил Андрей. – И теперь смотри, что получается. Беркутов должен был быть уверен, что, когда он погибнет, Курослепов все равно понесет заслуженное наказание. Мы считали – он хочет быть уверенным, что Курослепова убьют. Но с чего мы взяли, что он хотел именно его смерти? Когда я заговорил с охранником про тюрьму, то это была, так сказать, импровизация. И вдруг мне пришло в голову, что я попал в самую точку кажется, впервые подумалось об этом после того, как охранник упомянул, что Курослепов боится тюрьмы ещё больше смерти. А ведь Беркутов хотел самого страшного наказания для Курослепова...

– Если поглядеть под этим углом, то все подогнано лучше некуда, продолжил Андрей, увидев, что полковник молчит и внимательно слушает. Беркутов провернул комбинацию, благодаря которой дом Курослепова стал похож на пороховую бочку. Положим, в органы поступает сигнал, что Курослепов держит в доме заложника, над которым зверски издевается. На освобождение этого заложника бросают спецгруппу – и, кроме измордованного Кибирева, у Курослепова находят видеопленку, на которой он запечатлен занимающимся извращенным сексом с несовершеннолетними, а заодно и распечатки кадров, сделанные с этой видеопленки... Мало не покажется. Так?

Полковник только молча кивнул, соглашаясь.

– Весь вопрос в том, кто и как должен нажать на кнопку, – продолжил Андрей. – Положим, звонок исходит от "парижского друга" Игоря, или информация поступает по другим каналам, управляемым Поваром. Игоря арестовывают вместе с Курослеповым, как участника похищения, потом сгребают и меня – и мы в жизни не докажем, что мы не верблюды, что мы лишь пытались предотвратить смертоубийство, и что, кроме всего прочего, Кибирев давно был бы мертв, если бы не мы. Повар, естественно, от нас отопрется.

– Почему? – спросил полковник. – Чем вы ему не угодили?

Андрей сказал только часть правды – всю правду он ни за что не решился бы поведать. Впрочем, и этой части было достаточно:

– Главная задача Повара – помочь Зараеву перебраться за границу. Поэтому надо избавиться от всех участников операции, через которых можно докопаться до роли Повара в бегстве Зараева. А кроме этого, Повару надо заполучить Курослепова. Прибрать его к рукам так, чтобы Курослепов что угодно отдал в обмен на свободу, пошел на любое сотрудничество. Если остаемся мы – непосредственные свидетели многих гнусных дел Курослепова то наши показания могут сорвать торг.

– Логично, – кивнул полковник. – А теперь допустим, что о заложнике оповещаете вы. Ты, например.

– Тут и гадать не надо, что будет. Во-первых, пойдет слух, что мы сдали клиента. Ведь, согласись, обстоятельства нас пока что не настолько загнали в угол, чтобы нам оставалось лишь одно: сдать Курослепова. То есть, загнали, на самом-то деле, но никто, не знающий всей подоплеки, этого не поймет. Чеченская мафия, с которой связан Курослепов, откроет на нас настоящую охоту. На защиту Повара или кого другого нам будет надеяться нечего – так что, можно считать, наши дни будут сочтены.

– Тоже верно, – проворчал полковник. – Но ты забываешь одно. Операция по освобождению заложников почти наверняка прошла бы через меня. А уж я-то сумел бы прикрыть тебя и Игорька.

– Почти – это не стопроцентно, – возразил Андрей. – Ведь тут возможна и местная самодеятельность. Сигнал получает местное отделение милиции, вызывает в подкрепление – спецназ или кого там, быстренько штурмует дачу и рапортует об успехе. Тебе будет сложно что-нибудь исправить задним числом, увидев меня и Игоря в списках проходящих по делу. Разве такое не возможно?

– В принципе, возможно, – согласился полковник. – Это было бы не совсем, скажем так, в рамках субординации, и сованием в чужой огород, но, чувствуя за спиной поддержку Повара, местные ребятки могли бы отважиться на самодеятельность. Тем более, если бы им был гарантирован успех – ведь победителей не судят, и даже я не смог бы их крепко взгреть, за то, что они превысили свои полномочия и хотя бы не поставили меня в известность... А парни на местах бывают иногда борзыми и могут много дров наломать – потом из-под этих дров человека и не вытащить... Кстати, не мешает по этому поводу... – он снял с телефона трубку и набрал номер. – Владик? Должен прийти сигнал, что в доме Курослепова, в Баковке, находится заложник. Готовь ребят, но без меня – никаких действий. Свяжись с местными, если сигнал уже поступил – к ним, то есть, если уже поступил – то пусть не вздумают рыпаться, до нашего приезда. Предупреди их официально и, если надо, пошли предупреждение по факсу, чтобы они потом не могли отговориться незнанием. Скажи, кто лишний шаг сделает – шкуру спущу. Если почувствуешь, что за всем этим стоит кто-то совсем крутой, сошлись на Николая Ивановича. Я сам ему позвоню, обговорю детали... Вот так, – удовлетворенно сказал полковник, кладя трубку. – Теперь мы, во всяком случае, застрахованы от неожиданностей... Так кто у нас должен стать автором сигнала?

– Шиндин, – сказал Андрей.

– Хорошая кандидатура, – одобрил полковник. – Ты, кажется, говорил, что Игорь пытался найти выходы на него?

– Да.

Полковник на секунду задумался.

– Скорей всего, выходы он искал через Клима. Значит, мне надо побыстрее отыскать Клима и узнать, на чем они договорились, и как обстоят дела сейчас. Думаю, через Клима нам удастся создать полную видимость, что Кибирева пытался вызволить Шиндин – из своего шкурного интереса. А Игоря мы изобразим таким героем, который не давал убить заложника – хоть к награде представляй. Вся его вина будет в том, что он пытался быть честным с клиентом, поэтому даже доказательства уголовных преступлений пытался скрыть, рискуя собственной свободой... Но это только привлечет новых клиентов, которые будут платить ему вдвойне, так что мне с вас ещё магарыч будет положен...