Текст книги "Тайна старого камина"

Автор книги: Алексей Биргер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

И даже Бимбо не учуял, что метрах в пятидесяти от них стоял Голяк, в укромном местечке за толстыми стволами деревьев, рядом с Голяком стояли еще три типа, которым он что-то говорил, показывая на Петю. По злорадной ухмылке Голяка можно было догадаться: он уверен, что скоро поквитается с Петькой с лихвой!

Глава VII
Ценные сведения

Друзья Пети и Оськи времени зря не теряли.

Саша Мякин сидел за кухонным столом напротив отца и, подперев щеки кулаками, смотрел, как отец ест суп, с трудом заставляя себя помедленнее двигать ложкой, потому что привык делать все на ходу, да и проголодался– за день.

Аня – то бишь Оська – была права, когда говорила о наивной и до смешного трогательной вере Саши в своего отца. Мальчик гордился тем, что папа много лет обеспечивает порядок в их квартале – и неплохо справляется, – но при этом переживал, что отец застрял в самом низу служебной лестницы и с очередным званием его обходили не раз. Да что звание! Всего четыре года, как эта двухкомнатная квартира стала принадлежать им целиком. До этого она была коммунальной, и в той комнате, которую теперь занимали родители, жила большая семья. Саша до сих пор не мог привыкнуть, что у него есть своя комната. Прежде он жил в закутке, отделенном от мамы с папой ситцевой занавеской. И ведь сколько раз говорили его отцу: «Похлопочи ты, ведь дадут тебе отдельную квартиру, ты столько лет в милиции, и на хорошем счету!..» Отец лишь отмахивался. И только когда стало известно, что соседи съезжают, мать заставила его пойти и подать заявление на расширение жилплощади…

Саше очень хотелось как-нибудь помочь отцу. Скажем, напасть на след крупного преступника. Папа его, конечно, поймает, а уж тогда и майора дадут, и на Петровку работать возьмут… Ну, Саша был фантазер известный. И всегда убежденный, что в итоге будет так, как ему мечтается.

Он запоем читал сказочную фантастику – про гоблинов, троллей, хоббитов, ведьм. По несколько раз перечитал Толкина и все томики «Звездных войн» в разных изданиях. И, естественно, часто воображал себя героями любимых книг.

Не очень радостными выдались у него первые школьные годы. Одноклассники сначала побаивались сына участкового, но потом, поняв, что этот толстый добродушный увалень ни за что не побежит жаловаться отцу, стали устраивать ему пакости. Ставили подножки, сшибали с носа или прятали очки, учиняли злые розыгрыши. Саша сам себе порой удивлялся: и почему у него рука не поднимается дать сдачи обидчикам, почему он все терпит? Прячась от неприятностей, он все больше читал и в воображаемых мирах находил утешение. Потом его незлобивость наскучила одноклассникам. Что толку издеваться над тем, кто не сопротивляется и все воспринимает спокойно, как будто ему до лампочки? От него отстали, и Саша вздохнул полегче. Постепенно он сдружился со многими из своих обидчиков – и они оказались славными ребятами. Кажется, им теперь было даже немножко стыдно, что они поддались стадному чувству. А когда выяснилось, что у Саши отменная вратарская реакция и во многом другом этот «жиртрест» не промах, он стал почти всеобщим любимцем, как обычно случается с добродушными людьми.

Теперь, выждав, пока отец утолит первый голод, Саша проговорил:

– А я познакомился с мальчиком из первого подъезда. Ну, они недавно въехали. Его Петькой зовут. И он очень хороший. И родители у него – совсем не те новые русские, которые всем противны. Его отец много работает и много зарабатывает. В общем, нормальные люди.

– А, это те, что въехали в бившую квартиру Изоварова? – рассеянно спросил отец.

– Кто такой этот Изоваров? – поинтересовался Саша.

– Еще тот фрукт. Крупный был правительственный чиновник и взятки хапал по крупному. Видно, кому-то дорогу перешел, потому что на него анонимный донос прислали. Так мы его и зацепили.

– Разве сейчас нельзя точно установить автора анонимки? – спросил Саша.

– В большинстве случаев можно. Экспертиза сейчас умеет почти все. Но тут был случай особый. Донос набрали на компьютере, отпечатков пальцев на нем не было. А ведь автор доноса знал очень много… Он такие данные подкинул, так указал, где искать улики, что стало ясно: он не из случайных людей. Нам очень хотелось его найти, но…

– А когда это было? – спросил Саша.

– Дай-ка сообразить, – сказал отец. – Ты знаешь, очень быстро все произошло. От начала следствия до суда – месяца четыре. Скоростные сроки, ведь иногда такие процессы затягиваются года на два.

– Почему так быстро? – с подозрением спросил Саша.

– Трудно сказать. Ну, конечно, дело было ясное, потом тогда вышел указ об усилении борьбы со взяточничеством, так что Изоваров под горячую руку попал. Квартиру конфисковали месяца два назад. Значит, со времени получения доноса прошло не больше полугода.

«Мог ли отправить донос тот же самый человек, который сейчас мечтает заграбастать квартиру? – судорожно соображал Саша. Вариант был настолько романтичный, что мальчику жутко захотелось, чтобы так и было, и он уже почти убедил себя в правильности своего предположения. – Если так, то получается, – ему нужна именно эта конкретная квартира. Он думал, что, убрав Изоварова, заполучит квартиру в свои руки – например, в нее въедет его подставное лицо. Считал, что у него достаточно возможностей, чтобы все провернуть в два счета. И тут квартиру получает Петькина семья – переходит ему дорогу! А он не успокаивается и начинает портить жизнь этой семье. Но если так, то, выходит, дело не в квартире как таковой, не в ее стоимости – дело в том, что в квартире что-то есть – что-то, что этот человек очень желает заполучить! Что это может быть? Да тайник с немыслимыми драгоценностями… Сколько же лет этому тайнику? И почему его до сих пор не обнаружили? Ведь в квартире столько раз делали капитальный ремонт, вот и совсем недавно… Значит, у этого человека есть какие-то особенные сведения…»

– А кто жил в этой квартире до Изоварова? – спросил Саша.

– Ой, несколько жильцов сменилось за годы моей службы! – махнул рукой отец. – А почему тебя это интересует?

– Да так, из любопытства. Петька спрашивал.

– Петька – это сын тех людей, которые в нее въехали?

– Да.

– И, говоришь, семья у него порядочная? – В голосе отца зазвучали нотки подозрения. Что поделать, к зажиточным людям он относился без особой симпатии – воспитан был так. И очень боялся, чтобы дружба с детьми таких людей – с детьми, у которых карманные деньги чуть ли не превосходят его месячную зарплату, – не испортила его сына.

– Совершенно! – горячо заверил Саша. – Я ведь тебе уже сказал.

– Я как-то пропустил мимо ушей… Если хочешь, я пороюсь для твоего Петьки в архивных документах. Помню, когда я только заступил на службу и стал знакомиться со всеми жильцами, там была коммуналка. Доживала в ней свой век одна старуха – дочь врача, которому некогда эта квартира принадлежала целиком…

«Те старые газеты!» – осенило Сашу. И вслух он спросил:

– Этот врач был психиатром?

– Не помню. Может быть.

– Фамилию не помнишь? – спросил он.

– Тоже не помню. Как-то на «П».

– Пияшева? – вырвалось у Саши.

– Точно, Пияшева! – с удивлением поглядел на него отец. – Откуда ты знаешь?

– Эта фамилия написана на стене их квартиры, со стороны черного хода, – объяснил Саша.

– Вот пострелы, и на черный ход слазить успели! – покачал головой отец.

Саша некоторое время молчал, пытаясь осмыслить услышанное. Потом взял и выпалил:

– Петькиного отца сегодня подставили!

– Как это – подставили? – заинтересовался отец.

– Вот так!.. – И Саша рассказал ему историю с автомобильной аварией.

– Угу… – Теперь на некоторое время задумался отец. – Если это произошло на том перекрестке, о котором я думаю, то там и в самом деле инспектором ГАИ очень неприятный тип… Говорят, на руку нечист. Если отец твоего Петьки действительно ни в чем не виноват, то правда выплывет! И будет очень хорошо, если они этого инспектора прищучат. Таких людей надо поганой метлой выметать! Они наш мундир позорят! – Взяточников и продажных шкур в рядах правоохранительных органов Сашин отец просто не переваривал.

– А как зовут этого инспектора?

– Сохин его фамилия, – проворчал отец. Он поглядел на часы и хлопнул ладонью по столу. – Мне пора! Держи меня в курсе дела. Если правота за отцом твоего Петьки, то, может, и я смогу чем-нибудь помочь.

И он ушел, оставив Сашу размышлять над изобилием новой информации.

В это время Миша пытал своего отца на те же темы.

– Говоришь, микросхемами и лампами занимается? И собственная фирма? А как его фамилия? И как фирма называется? – спросил заместитель префекта.

Миша задумался. Он не удосужился узнать фамилию своего нового друга, а уж интересоваться названием фирмы его отца ему просто не пришло в голову. Но тут он припомнил, что на телефонном столике в прихожей лежал фирменный бланк с наскоро записанным адресом.

Мальчик напрягся, пытаясь вспомнить, что было на шапке бланка.

– Фирма называется «Утконос»! – уверенно сообщил он.

– Помню, – заулыбался отец. – Забавное название. Мне бы надо потолковать с отцом твоего друга. Я ведь как раз фирмами на нашей территории занимаюсь, в числе прочего. В последнее время ошивались у нас темные личности из подозрительных фирм, пытались убедить нас, что «Утконос» надо закрыть. Очень, видимо, он им мешает. Я их послал, куда подальше. Солидная фирма и, в отличие от многих, действительно дело делает. Но отцу твоего друга надо быть настороже. Меня им не подмазать, но ведь и у нас мрази достаточно… Полуголодный чиновник – это, брат, страшная сила… Вот я сейчас собрался одну фирму закрывать. Один из моих заместителей так подъезжает ко мне, чтобы я не делал этого, что тут и слепому понятно: сумели они его лично заинтересовать. Ничего, я порядок наведу! Но не удивлюсь, если и мне устроят что-нибудь наподобие того, что устроили отцу твоего Петьки, а то и еще похлеще.

Миша уже рассказал про утренний эпизод с автомобильной аварией, опустив то, что, по его мнению, отцу знать было незачем.

– Как назывались эти подозрительные фирмы, которые против «Утконоса»? – спросил Миша.

– А, не в названиях дело! Называются они «Блиц», «Свияга Трастинг» и «Геликон Арт». Похоже, все это полуподставные организации, а ниточки ведут к кому-то одному. Вот только куда они ведут, установить мне не удалось. Уж больно разными делами эти фирмы занимаются. Одна – связана с электроникой, как и «Утконос», другая ворочает бартерными сделками с нефтью, а третья – галерея, торгующая произведениями искусства.

– Как галерее, торгующей произведениями искусства, может мешать фирма, занимающаяся микросхемами? – изумился Миша.

– Вот-вот! – воскликнул отец. – Это тоже показывает, что действуют они по чьему-то заданию. Галерея накатала какую-то путаную бумагу, что они изучали продукцию «Утконоса» на предмет возможного использования производимой им электроники в их охранной сигнализации и убедились, что продукция абсолютно не отвечает стандартам качества. В общем, филькина грамота. Я так им и сказал.

– Прямо так и сказал? – восхищенно выдохнул Миша.

– Ну, не прямо так, конечно, но смысл был тот самый. Они аж глаза вытаращили. Видно, кто-то уже заверил их, будто я «обработан» и сделаю все, что им надо. Надеюсь, до них дошло, что им наврали… Но очень мощная рука за всем этим чувствуется. Оно и понятно. Там, где хоть каким-то боком замешана нефть – там дела крутые. И если отец твоего друга не сумеет устоять, его просто сожрут с потрохами.

– Уже начали жрать… – кисло заметил Миша. – Скорей всего, он помешал этой фирме, занимающейся электроникой, как ее…

– «Блиц».

– Да, ей. А остальные действуют заодно с этой фирмой, потому что у них действительно единый хозяин, который предпочитает не засвечиваться.

– Правильно мыслишь, – одобрил отец. – Мне пришло в голову то же самое. По раскладу, иного и быть не может.

– Я обязательно скажу Петьке, чтобы он обо всем этом предупредил отца!

Да, Миша и Саша узнали очень много. И все-таки, наверное, самые потрясающие новости были у Сережи.

– Я очень ответственно отнесся к твоему поручению, – уведомил его Дмитрий Алексеевич, расставляя шахматные фигуры. – Даже съездил на Петровку, в один из наших центров реставрации архитектуры, где у меня остались друзья. Так вот, ничего удивительного, что я не мог вспомнить, где и когда я видел такие значки. С последнего раза тысяча лет прошло… Это значки для печников и трубочистов, указывающие на устройство печи или камина, изгибы труб, силу тяги – словом, на все, что нужно знать для их нормального обслуживания.

– Камина?

– Да. Уверен, что если там, где вы нашли надпись, простукать стенку, вы услышите гулкий звук и сами поймете, что в этом месте находится замурованный камин. А если снять замеры комнаты, отгороженной этой стеной, то окажется, что комната меньше, чем если бы стена была нормальной толщины – то есть, что часть пространства «съедена» замурованным камином… Такое часто можно встретить в старых домах, в том числе, и в нашем, – продолжал старик. – Камины замуровывали, когда проводили центральное отопление.

«Тайник! – промелькнуло в голове у Сережи. – Тот тайник, о существовании которого мы подозревали, но не могли определить, где он находится!»

И он глупо «зевнул» фигуру, вызвав этим ироническую усмешку старика.

Глава VIII
Чего хотят шантажисты?

Вернувшись от старика, Сережа сразу позвонил Пете.

– У меня новости! – сообщил он. – Ты можешь простукать стенку в том месте, на которое воет Бимбо?

– А что такое? – удивился Петя.

– Там замурован камин! – выдохнул Сережа.

Петя сразу все понял.

– Погоди секунду… – Он быстро отошел от телефона в комнату и вернулся. – Алло, слушаешь? Там сейчас мама и Катя телевизор смотрят, я не хочу при них проверять, а то они на меня глаза выпучат и станут выпытывать, что это я делаю. Но если ты уверен…

– Стопроцентно!

– Сделаем так, – прикинул Петя. – Я простукаю стенку сегодня попозже, когда в комнате никого не будет. А завтра… завтра у нас вторник. Значит, Катю вести домой мне… У мамы присутственный день, и она вернется не раньше шести. Значит, я освобожусь только к вечеру… А, понял, как мы сделаем! Я завтра встану пораньше, чтобы подольше погулять с Бимбо. И вы выходите пораньше, чтобы мы до школы успели все обсудить и наметить план. Ты обзвонишь всех, или мне обзвонить?

– Я обзвоню, – сказал Сережа.

– Отлично! Тогда до завтра.

Не успел Петя положить трубку, как телефон опять затрезвонил. На сей раз это был Миша.

– Я такое нарыл!.. – восторженно сообщил он. – Послушай, я ведь твою фамилию не знаю, а мне надо ее знать, чтобы кое-что уточнить у отца!

– Котельников, – сообщил Петя. – Я – Петр Котельников, а отца зовут Олегом Константиновичем.

– Понял!.. Завтра такое от меня узнаешь, только держись! Как мы встретимся?

Петя рассказал другу о своей договоренности с Сережей.

– Буду! – с жаром заверил Миша. «Теперь только Саше осталось позвонить», – подумал Петя, повесив трубку!

И точно, Саша позвонил минут через пятнадцать. Он уже знал от Сережи о назначенной на утро встрече и некоторое время колебался, сейчас ли поделиться с Петей тем, что он узнал, или отложить до утра. В конце концов он не выдержал и решил сообщить Пете основное, не вдаваясь в подробности:

– Похоже, за твоей квартирой уже больше года идет настоящая охота. Кто-то подстроил, чтобы прежнего владельца арестовали и осудили с конфискацией имущества. – Саша в этом уже нисколько не сомневался. – А Пияшев – это не мастер, как мы думали, а первый владелец квартиры. Насколько можно заключить, врач.

– Ну-ну!.. – вздохнул Петя. – Мощная картинка получается!

– И узнай у отца, не Сохин ли фамилия инспектора ГАИ, который им занимался. Мой отец говорит, что есть такой Сохин, прохвост тот еще.

– Обязательно спрошу.

– Твой отец еще не возвращался?

– Нет. Ждем-с, – процитировал Петя известный рекламный ролик.

– Ладненько, тогда до утра.

– До утра.

Почти сразу же после этих перезвонов приехал отец. Видно было, что настроение у него дрянное, но он старался держаться бодро, чтобы не расстраивать семью.

Мама подала ему поздний ужин. Отец шутил, старался всех развеселить. Поужинав, он подождал, пока Катя ляжет спать, и за чаем рассказал маме и Пете:

– Эти типы очень основательно за меня взялись. Они знают обо мне все, вплоть до мелочей. Инспектор, продажная шкура, составил протокол, по которому выходит, что я кругом виноват…

– Как фамилия инспектора? – спросил Петя.

– Некий Сохин. А какое это имеет значение?

– Никакого, – поспешно отозвался Петя. Но в голове у него уже роились планы…

– Так вот, они собираются предъявить мне иск на колоссальную сумму…

– Но ведь не настолько колоссальную, что бы расставаться с квартирой? – спросила мама. – Ремонт их машины ты сможешь оплатить, даже если они двойную цену потребуют.

– Они сделали хитрый ход, – сообщил отец. – Они утверждают, что ехали на встречу с зарубежным партнером, чтобы подписать контракт на сто тысяч долларов, а из-за аварии подписание сорвалось. Они предъявили все бумаги: и предварительные разработки контракта, и уведомление несостоявшегося партнера, что поскольку контракт не был подписан до одиннадцати утра, как ими было согласовано, а в три у него самолет в Нью-Йорк, то он отказывается от контракта.

– Но ведь все это «липа»! – не выдержал Петя.

– Конечно, липа, – кивнул отец. – Но как это доказать? Я уже консультировался у адвоката. Он говорит, что суд вполне может приговорить меня к возмещению всех убытков, да еще моральный ущерб… Вот и получится, что я не рассчитаюсь с ними, не продав квартиру. Мне дали три дня на размышление. Говорят, что судиться им самим не хочется. Готовы пойти со мной на мировую. Я отдаю им квартиру, а они сами подберут мне другую, похуже, тоже «очень ничего», по их выражению, – с тем, чтобы разница пошла в счет погашения их убытков, пусть и не полностью. Я отказался…

– А они что? – подался вперед Петя.

– Ответили, что три дня на размышление мне все равно оставляют. Если я не проявлю благоразумия, то в четверг, ровно в три часа дня – по истечении трех суток, понимаешь? – начнется открытая война.

– Но ведь это шантаж!

– Да, шантаж.

– А ты?

– Да, конечно. – Котельников кивнул, поняв с полуслова, о чем хочет спросить сын. – Я втихую включил диктофон. Но они говорили так, что ни к единому словечку не прицепишься. Я, конечно, дал кассету послушать Борьке. И у него есть кое-какие соображения, как их подловить и доказать, что это уголовно наказуемая провокация… В общем, будем сражаться!

– А может, Бог с ней, с квартирой? – спросила мама. – Покой дороже. Легко досталась, легко и пропадет. Ты ведь сам когда-то шутил, что в крайнем случае всегда преферансом на жизнь заработаешь.

В такой сложной взрослой карточной игре, как преферанс, Петькин отец был асом.

– Когда это ты так шутил? – с интересом спросил Петька.

– Было дело… – усмехнулся отец. – Между поездками за границу история произошла. Меня в идеологической диверсии обвиняли и хотели выпереть отовсюду с волчьим билетом, чтобы я нигде работы по специальности не нашел. Из-за Высоцкого. Да, да, того самого. Для тебя Высоцкий уже, наверное, древняя история, а для нас это самое что ни на есть живое было. И наверху относились к нему с большим подозрением. А я в годовщину его смерти организовал вечер его памяти. Это в секретном-то институте! Да еще мы чудом раздобыли пленку с записью единственного спектакля «Памяти Высоцкого» в Театре на Таганке – потом его запретили наглухо. Ну и пускали куски из спектакля как сопровождение… Смешно теперь об этом вспоминать, а как тогда на меня орали, как ногами топали!

– Вот это да! – воскликнул Петя. Раньше родители почему-то никогда ему об этом не рассказывали. – И ты всерьез тогда подумывал преферансом на жизнь зарабатывать?

– А что? – ухмыльнулся отец. – При моем умении вы бы не только хлебушек имели, но и маслице, чтобы на него намазать! Я им так и сказал. Они просто обалдели.

– Прямо так и сказал?

– Да. Надо ж было показать им, что мне все это как с гуся вода, а без такого специалиста, как я, они не обойдутся. Конечно, паршиво было на душе, и вся дальнейшая жизнь в черном цвете виделась, но я знал, что перед такими раскисать нельзя! И замяли они это дело, махнули на меня рукой. Вот так! – И отец сурово поглядел на Петю и маму. – Если уж вспоминать об этом, то чтобы делать свои выводы. Да, я хочу жить хорошо, всегда хотел, и не для себя самого: хочу для вас, своих родных и близких, построить хорошую жизнь, в которой будет прочная основа. Я умею радоваться отдыху, хорошему столу, квартире, в которой приятно жить, машине, которой приятно управлять. Мне приятно сознавать, что все это дело моих рук. Но я никогда ни перед кем не пресмыкался, не трусил – и никогда не буду пресмыкаться и трусить! Иначе эта трусость всю жизнь отравит. Японские самураи, однажды струсив – или даже заподозрив, что в них проснулась трусость, – делали себе харакири.

Потому что знали, что не смогут жить дальше, стыдясь самих себя. Я харакири делать не буду, но я знаю, что всегда должен оставаться человеком – чтобы смотреть вам прямо в глаза, чтобы не стыдиться, глядя в зеркало! Иначе все радости жизни понемногу станут не в радость… Да, я в свое время КГБ не испугался – так почему я должен сейчас бояться этой шпаны?

– А рассчитаться с ними ты не можешь? – спросила мама.

– Нет. Общая сумма иска составит приблизительно сто двадцать тысяч долларов. Даже если я изыму все деньги, вложенные в дело – а их не возьмешь и не изымешь просто так – то такой суммы я и с помощью друзей не наберу. Они очень точно выяснили мои возможности перед тем, как устроить мне эту подставку.

– Но ведь бывает так, что человек не трусит, а отступает перед объективными обстоятельствами… – сказала мама.

– Бывает. Но это не тот случай. Как бы то ни было, у нас есть еще два дня с хвостиком. За этот срок что-нибудь придумаем.

– Они могут и не выжидать эти три дня, а попробовать устроить еще какую-нибудь пакость, – сказала мама. – Мол, с нами шутки плохи.

– Могут. Поэтому завтра дети в последний раз идут в школу, а ты – на работу. Я завтра в школе договорюсь, когда отвезу их. Поедете к твоей сестре… Или нет, лучше я возьму вам путевки в хороший подмосковный пансионат, и будете сидеть там, пока все не кончится.

– Я тебя не оставлю! – твердо заявил Петя.

– Оставишь – и это обсуждению не подлежит. Здесь ты будешь мне только обузой. Чтобы спокойно действовать, мне надо знать, что вы в безопасности.

Петя надулся, но промолчал. По большому счету, отец прав. Ему надо спрятать родных подальше, иначе он будет чувствовать себя так, словно у него руки связаны. Но он ведь не знает, что его сын с друзьями начал собственное расследование – и может оказать неоценимую помощь! Ладно, решил Петя, посмотрим, что будет завтра. В крайнем случае он сможет договориться с друзьями, чтобы они действовали без него, а сам сумеет на денек ускользнуть в Москву, если потребуется.

– Все! – Отец прихлопнул кончиками пальцев по столу. – Всем спать. Утро вечера мудренее…Да, кстати, – обратился он к Пете. – Сегодня утром я сам вывел Бимбо, чтобы дать тебе поспать после воскресенья. Но каждый день так не будет. Завтра его выводишь ты.

– Разумеется! – откликнулся Петя. – Ты и сегодня мог совершенно спокойно разбудить меня пораньше, ведь выгуливать его – моя обязанность. Завтра я вообще хочу встать в полседьмого, чтобы у него была нормальная прогулка, а не несчастные пять минут – наспех закинул ножку над ближайшим кустиком.

Он пожелал родителям спокойной ночи и отправился спать. Спалось ему плохо, сны какие-то дурные снились. Что-то вроде того, что он стал долбить стену, чтобы добраться до замурованного камина – и вдруг весь дом начал с грохотом рушиться. Он проснулся, обалдело прислушался. Нет, ничего не падало, это Бимбо заливался отчаянным лаем. Петя вскочил, в темноте нашарил тапочки и выбежал из комнаты.

Бимбо уже охрип от надрывного лая. Он метался по прихожей, кидался на дверь, забегал в комнату родителей, окна которой выходили во двор, кидался к окну, ставил передние лапы на подоконник, соскакивал и опять начинал метаться.

– Да что это с ним такое! – воскликнул отец, безуспешно пытавшийся утихомирить пса. – Никогда с ним такого не бывало!

Отец был полностью одет, и Петя понял, что он так и не ложился спать. Мельком кинув взгляд в кухню, он увидел, что пепельница на кухонном столе полна окурков. Значит, все это время отец сидел и курил, думая о своем.

– Мальчики, да что это с вами? – растерянно обвела всех взглядом мама.

– Спокойней, Бимбо, спокойней! – заклинал Петя. – Все в порядке!

Катя проснулась и сонным испуганным голосом позвала маму. Та поспешила подойти к ней.

Кое-как Бимбо удалось успокоить.

– Это неспроста, – сказал Петя, поглаживая тяжело дышавшего пса. – Что ты почуял, Бимбо? Что-то недоброе, да?

Отец подошел к окну и выглянул наружу.

– Машина на месте, – пожал он плечами. – Но если б ее пытались угнать, сигнализация бы сработала. Однако я с тобой согласен. Просто так Бимбо заходиться не стал бы. Он наверняка учуял опасность совсем поблизости – может быть, чужих на нашей лестничной клетке. И понял, что намерения у этих чужих плохие.

– Ты думаешь, за нами могут следить? – спросил Петя.

– Все возможно. Но, думаю, услышав Бимбо, они поспешили убраться, кто бы это ни был: люди, специально приставленные следить за нами, или просто бомжи. – Он устало поглядел на сына. – Иди спать.

– А ты?

– Я тоже скоро лягу.

Петя внимательно посмотрел на отца, но ничего не сказал. Он вернулся в свою комнату, кинул взгляд на будильник – полтретьего ночи! – и опять лег.

Проснулся он от оглушительного трезвона будильника и, как часто бывает после крепкого сна, не сразу вспомнил, почему поставил будильник на такую рань. Но потом весь вчерашний день пронесся у него перед глазами, и Петя, быстро одевшись и тихо свистнув Бимбо, вышел с псом во двор. Саша и Аня уже были там. Они отошли к «коробке», где Петя спустил Бимбо с поводка, чтобы тот побегал и порезвился. Ребята тоже стали бегать взапуски, поддразнивая Бимбо, чтобы он их догонял. Минут через пять появились Миша и Сережа, и с весельем было покончено.

Друзья уселись на лавочке и принялись рассказывать друг другу то, что удалось узнать за вчерашний день. Петя велел Бимбо сидеть и охранять их.

– Что-то он у тебя беспокойный сегодня, – заметила Аня.

Петя кивнул.

– Он и ночью вел себя очень странно. И сейчас он бегал и играл не так, как всегда, – как будто по обязанности, делая нам одолжение. Бимбо что с тобой, старина?

Уловив обеспокоенность в тоне Пети, пес ударил хозяина лапой по колену, а потом встал и оглянулся на ребят, как бы приглашая идти за собой.

– И в самом деле, что это с ним? – удивился Миша.

– По-моему, он нас куда-то зовет, – сказала Аня.

– И очень настойчиво! – добавил Петя. – Не знаю, может, ему неудобно справлять свои собачьи дела внутри «коробки»?

Взгляд Бимбо наполнился презрением: как хозяин мог подумать, чтобы он стал тревожить его по таким пустякам?

Потом Бимбо сделал два шага вперед и опять оглянулся на ребят.

– По-моему, стоит за ним пойти, – сказал Петя. – Давайте выясним, что его так беспокоит, а потом договорим. Веди, Бимбо!

Убедившись, что его поняли, Бимбо помчался большими прыжками, так что ребята сразу отстали. Он подбежал к джипу и, припадая на передние лапы, отчаянно залаял на машину. Он лаял без передышки, пока ребята не добежали до него.

– Точно так же он лаял и ночью, – сказал Петя.

– Во сколько это было? – спросил Миша.

– Около половины третьего. Мы его еле угомонили.

– Может, в это время около машины побывал кто-то чужой и Бимбо до сих пор его чует? – предположила Аня-Оса.

– Или чует следы, оставленные чужим – пробормотал Сережа. Он присел на корточки и заглянул под машину: было полное впечатление, что Бимбо лает на что-то внизу. Когда мальчик опять выпрямился, его лицо стало белым как мел. – Там какая-то штуковина… На присосках, что ли, ее прилепили? И очень аккуратно присобачили – ведь сигнализация не сработала… Как по-вашему, что можно подкладывать тайком в два часа ночи?

Ответа не требовалось. Петя ворвался в подъезд, одним духом взлетел на третий этаж. Когда он открывал дверь, его руки так тряслись, что он не мог попасть ключом в замочную скважину. Дверь отпер отец, который, проходя в ванную, услышал царапание с другой стороны.

– В чем дело? – резко спросил он, увидев перекошенное от ужаса лицо сына.

– Папа!.. Папа!.. В нашей машине бомба!.. Бимбо учуял!..