Текст книги "Властелин огня"

Автор книги: Алексей Биргер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

Я немедленно вскочил на ноги и, не раздумывая, помчался к «инженерному дому», к Ковачу.

Почему я так поступил? Уже потом я думал, что разум нее и логичнее было бы поднять шум, рвануть к Машкиным родителям, вызвать милицию ... Но я не сомневался, что милиция тут не поможет, помочь может только Ковач. Не сомневался – и все, называйте это как угодно: глупостью, верой в Ковача, верой в чудо ...

До его дома я добежал за рекордное время. Перемахнул через все ступеньки разом, распахнул входную дверь, толкнул дверь квартиры, и она открылась – Ковач очень часто не запирал дверей, когда был дома.

Я пробежал через прихожую, ворвался на кухню. Ковач сидел за столом, совершенно неподвижный, руки со сжатыми кулаками лежали на столе ... Он был настолько похож на монумент, что я в растерянности остановился. Мне уже доводи лось видеть подобные его состояния, но я никак не мог к ним привыкнуть.

Ковач медленно повернул голову в мою сторону, и опять по его лицу пробежала эта странная волна, будто он из состояния глубокой заморозки возвращался к реальности.

– Там! – выдохнул я. – Они Машку схватили!

– Кто они? – спросил он. – Какую Машку?

– Директорскую дочку! – И добавил неожиданно для себя: – Ты ж обещал директору защитить его семью, я слышал!

Он встал, Поглядел с высоты своего роста на мою разорванную и испачканную куртку, на ссадину на щеке ...

– Обещал, – проговорил он. – И выполню обещание.

Мы с Ковачем вышли из дома в зимние сумерки. Он ступал медленно и размеренно, но я с трудом за ним поспевал.

Выйдя на улицу, Ковач огляделся.

– Ее в ту сторону повезли! – показал я. Он коротко кивнул:

– Я знаю.

«Откуда он может знать?» – подумал я.

Ковач поднял голову, вглядываясь куда-то в небо. Я поглядел туда же.

Высоко в темном небе, в свете луны и ярких, как светлые искры, зимних звезд, появилось какое-то темное пятнышко. Оно начало резко, почти пикируя, снижаться и оказалось огромным черным вороном. Спустившись метров до двадцати, ворон хрипло каркнул и полетел в сторону от дороги, наискосок через поля и через замерзшую реку. Ковач немедленно зашагал в том же направлении.

Он шагал, а не бежал, и его шаги были не очень-то энергичными, но я почти сразу отстал. Мне оставалось идти по следам Ковача – глубоким вмятинам в плотном снегу. Наст был жесткий, обветренный, и казалось странным, что он так проламывается под Ковачем. После меня следов на нем не оставалось. Разве что еле заметные оттиски в свежей поземке, которую намело поверх наста всего-то на миллиметр другой.

Я бежал вдоль цепочки следов, бежал изо всех сил. Сердце у меня в груди колотилось так, будто готово было вот-вот вы прыгнуть, дыхание сбивалось. В какой-то момент я понял, что сейчас упаду и не встану.

Бегай я так на школьных соревнованиях, я стал бы чемпионом школы. Но Ковача я догнать не мог. Да что там догнать разглядеть! Было впечатление, что он понесся с реактивной скоростью и что теперь уже за десятки, если не за сотни кило метров от меня.

Я перебежал замерзшую реку, прошел стороной мимо редких домишек деревушки Коржеево (которая считалась почему-то городским предместьем), нырнул в перелесок. За этим перелеском была большая развязка шоссейных дорог, с кольцевой городской там был выезд на главные трассы, ведущие на запад и на север.

В перелеске стояла мертвая тишина. Снег несколько раз скрипнул под моими ногами, и мне стало жутко. Казалось, кто-то подкрадывается ко мне со спины. Я взмок, пот застилал мне глаза. На секунду я остановился, чтобы снять шапку и вы тереть лоб, и сразу почувствовал, как ноги у меня отнимаются, будто обрадовались, что я больше не заставляю их работать на полную мощь.

Разозлившись на собственные ноги, я опять побежал. На выходе из перелеска, возле насыпи у западного шоссе, меня пронзила такая боль под солнечным сплетением, что я согнулся чуть ли не впополам, и, кто знает, мог бы и упасть, если бы не ухватился за молодую березку.

Воздух теперь входил в меня и выходил с хриплым свистом, как в старом велосипедном насосе. Он был морозным, этот воздух, но почему-то только на выдохе чувствовалось, как он холоден. На вдохе он казался мне обжигающе горячим.

Я кое-как выпрямился, поглядел на звезды. Сколько же я пробежал? Когда мы с Лохмачом ходили гулять на замерзшую реку, к самому Коржееву, то путь в один конец занимал у нас около часа. А я еще поле одолел, и этот лесочек ... в обычном темпе ушло бы, наверное, часа два. Мне же казалось, что я пробежал все расстояние за секунду. Неудивительно, что мне стало плохо ...

С высокой ветки старой березы, росшей метрах в трех от той, на которую я опирался, на меня посыпались крупные пушистые хлопья снега. Я вздрогнул и поглядел вверх. С ветки смотрели жуткие, странные глаза невиданного зверя. Лишь секундой позже я сообразил, что это сквозь ветки горят две звезды, а их зеленоватый оттенок – дальний отсвет в небе. По том оттенок стал красноватым, и я догадался, что на развязке шоссе переключается невидимый мне светофор.

Мне было здесь не по себе. На какой-то миг создалось полное ощущение, что две звезды светят не с прозрачного высокого неба, а из глубоких глазниц примостившегося на березке и почти слившегося с тенями существа, и что это вовсе не звезды, а хищные глаза. Да еще Ковача я потерял из виду. Я поглядел на глубокие вмятины его следов. Они рас полагались цепочкой, на абсолютно равном расстоянии одна от другой. Мне подумалось, если приложить линейку, все расстояния между следами окажутся одинаковыми до миллиметра. Есть такое выражение – «как заведенный». Теперь я намного лучше понимал, что оно означает. Ковач двигался именно как заведенный, на одной скорости, не снижая ее и не прибавляя, не зная усталости. Следы говорили об этом предельно ясно.

Чуть подальше, впереди, цепочка следов поднималась на шоссе.

На что он рассчитывал? На то, что, срезав довольно большой угол, успеет перехватить джип, которому еще надо попетлять по городским улицам, прежде чем выскочить на трассу? И откуда он знал, что джип направится именно на эту трассу?

И вправду ли я видел черного ворона, который подсказал Ковачу направление?

Мне вспомнился черный ворон, появившийся в день моего рождения. Увидев его, дядя Коля Мезецкий тогда почему-то спешно повернул назад, на комбинат, бросив нас.

Есть ли тут какая-то связь?

Боль немного улеглась, и я двинулся дальше. Бежать я уже не мог, еле шел. Мне хотелось выбраться из-под темных деревьев на oткpытoe шоссе. Если потеряю следы Ковача, подумал я, буду голосовать на дороге. Какая-нибудь машина, идущая по направлению к городу, меня подвезет. А в городе я сделаю то, что надо было сделать с самого начала: обращусь в милицию.

Я подошел к крутому склону. Надо мной в свете луны и звезд блестел край стального рельса – страховочного перильца для автомобилей. Он сверкал как длинное и очень узкое лезвие, а стойки, держащие его, казались черными-пречерными.

Вмятины, оставленные Ковачем на склоне, мне очень пригодились: снег там был отшлифован ветром и потому очень скользкий, подниматься по такому снегу – все равно что забираться на ледяную горку. Следы Ковача служили мне ступеньками. Правда, от одной ступеньки до другой мне приходилось очень и очень тянуться: расстояние между ними было около метра.

Я проделал с половину пути, когда через страховочные перила перевалилась темная масса – как мешок с картошкой – и, покатившись вниз, сшибла меня и увлекла за собой. Я заорал от ужаса, масса тоже заорала ... Это была Машка!

– Машка! – Я схватил ее за руки. – Ты?

Она перестала вопить. Какое-то время – мне показалось, очень долго, хотя и нескольких секунд, возможно, не прошло она глядела на меня совершенно ошалело, будто не узнавая.

– Петька ... – пробормотала она наконец. – Он велел мне прыгать ...

– Ковач?

– Да.

– А сам он где?

– Он велел мне бежать подальше. Сказал, чтобы я ни о чем не беспокоилась, но при этом на шоссе не показывалась .. Кажется, они хотят его убить ...

– Те, кто тебя похитил?

– Да ... Их главный... Он крикнул, чтобы они в него не стреляли ... Никаких огнестрельных ранений, все должно вы глядеть несчастным случаем ...

– Погоди, – сказал я. – Сиди тут.

– Постой, ты куда? ..

Но я уже опять карабкался наверх. Добравшись до рельса, я ухватился за него, подтянулся, выглянул на шоссе ... и заорал от ужаса.

По шоссе ровным шагом шел Ковач, а на него несся могучий джип машкиных похитителей – тот самый «форд эксплоер».

Джип был метрах в двадцати, когда Ковач остановился и повернулся к нему лицом. Я замер. У джипа включились слепящие фары дальнего света, и в этом свете, бьющем по глазам, огромный силуэт Ковача будто растаял и превратился в черную ниточку. Я зажмурился, разжал руки и покатился вниз. Но прежде чем шоссе исчезло из моих глаз, я успел заметить – или мне почудилось ? – как джип наехал на эту черную нитку, и его будто рассекло ножом – он начал разваливаться на две половинки ...

Машка сразу в меня вцепилась:

– Что там?

– Кажется ... – я спохватился, что говорю с закрытыми глазами, и осторожно их открыл. – Кажется, они его задавили ...

Ко мне вернулись силы, и я вскочил на ноги.

– Пошли назад! По следам, по которым я пришел! Они сейчас начнут тебя искать, нам надо уйти подальше и добраться до людей ...

Внезапно на шоссе грохнул взрыв и вверх взметнулся высокий столб пламени.

Мы оцепенели.

– Они ... они раз бились, да? – едва слышно проговорила Машка.

– Кажется, да, – ответил я. – Пошли отсюда.

– А Ковач?

Я немного замялся.

– Он либо жив, либо нет. В любом случае нам здесь делать нечего. Не надо, чтобы милиция задержала нас как свидетелей катастрофы.

Машка поглядела на шоссе, над которым тускнели последние отсветы пламени догорающего джипа, и отвернулась:

– Пошли.

Мы побрели назад, через перелесок.

– Что с тобой было? – спросил я. – Как Ковач тебя нашел?

– Я не знаю, – ответила она. – Меня запихнули в машину и сразу бросили на пол. Я не видела, куда мы едем, и меня никто не видел. По-моему, мы долго кружили по городу: они проверяли, нет ли за нами погони. Но в конце концов, мы выехали на окружную дорогу. По рекламе, мелькнувшей при повороте, я поняла, что мы сворачиваем на западное шоссе. И тогда начались странности ...

– Какие?

– Машина резко затормозила, а те трое, что меня похитили, заорали от испуга. Они смотрели вперед, уже не обращая на меня внимание, и я решилась немного приподняться. При сев на полу, я увидела в просвет между спинками передних сидений, что на лобовом стекле распластался огромный черный ворон, закрыв обзор водителю ... А тот весь белый был. Другой выхватил пистолет. Тогда третий, раскосый такой, толкнул его под руку и гаркнул: «Ты что, спятил, из-за какой-то птицы машину калечить?» Водитель скинул скорость. Ворон, словно нехотя, отлип от лобового стекла и резко взлетел вверх. Водитель опять прибавил скорости – и сразу же притормозил, увидев, что ворон опять пикирует на лобовое стекло. «Да что ему надо? – возмутился тот, который хотел стрелять. – Откуда он взялся, этот псих?» «Псих, он псих и есть, – сказал раскосый. – Сейчас в лепешку разобьется при столкновении! Не сбрасывай скорость, а наоборот, прибавь!» Водитель и прибавил. Ворон ударился в стекло с таким глухим стуком, что меня жуть взяла.

Машка прижала руки к груди, вспоминая произошедшее.

– Только он не расшибся и не размазался по стеклу, этот ворон, он был жив и глаза у него были разумнее некуда! В общем, водителю все равно пришлось затормозить. «Опоздаем», – сказал он. «Опоздаем – подождут», – ответил раскосый, который запретил стрелять. Похоже, он у них главный. Джип остановился, раскосый открыл дверцу и вылез. Он хотел схватить ворона, но тот опять взлетел. Тогда раскосый вернулся в машину, и джип опять поехал, но не быстро: ворон хоть больше на стекло и не кидался, но все время кружил рядом и как будто примеривался, чтобы кинуться. Мы про ехали эстакаду, потом эту насыпь, и впереди, на небольшой стоянке, показалась другая машина. Она мигнула фарами, и наш джип мигнул в ответ. Ворон в этот момент как будто исчез. Мы остановились недалеко от той машины, раскосый схватил меня и выволок наружу. «Выходим, – сказал, – пересадка». И только мы выбрались из джипа, появился Ковач. Он вырвал меня у похитителей, толкнул и крикнул: «Беги! Прыгай через рельс!» Я побежала. А когда оглянулась, увидела, что Ковач взял джип за передок, приподнял и развернул на шоссе так, чтобы он и второй машине перегородил дорогу, и сам не мог быстро развернуться и погнаться за мной. Потом Ковач тоже побежал, а из той, другой машины закричали: «Да мочите вы его, дураки! Только не стреляйте, не стреляйте! .. » Я прыгнула через рельс и скатилась прямо на тебя. А ты что видел?

Мы уже вышли из лесочка и двигались по полю. Огни домишек Коржеева были совсем близко. Но мы его обошли стороной, спустились на реку и по льду пошли к нашему берегу.

– Сам не разберусь, что я видел, – сказал я. – Что-то ... да, что-то очень непонятное. Главное, ты цела.

– А Ковач? Он погиб?

– Понятия не имею, – хмуро ответил я.

В тот момент я был уверен, что да, Ковач погиб, но мне не хотелось расстраивать Машку. Она и так много перенесла. И, честно говоря, у меня просто язык не поворачивался сказать вслух, что он погиб. А еще я припоминал этот странный момент, когда мне почудилось, будто джип, налетев на Ковача, оказался разрезан на две части ... И я сказал:

– Я сорвался вниз за секунду до того, как джип на него наехал. Мне показалось, Ковач успел отскочить, но точно сказать не берусь. Завтра узнаем.

– Завтра? .. Да я сегодня не усну! Интересно, сколько времени прошло? Родители наверняка уже волнуются и ищут меня ... Как, по-твоему, им надо поаккуратней рассказать о том, что случилось, или все, как есть?

– Скажи просто, что тебя пытались похитить, но ты вырвалась и убежала, – посоветовал я. – Даже твоим предкам лучше не знать, что в сгоревшем джипе были твои похитители. Во первых, их удар хватит от одной мысли, что ты могла сгореть вместе с ними. А во-вторых, твой отец ...

Договорить я не успел. Мы как раз перешли реку, поднялись по протоптанной тропинке на пустырь, а на пустыре ...

– Ковач! – завопили мы.

Он стоял и ждал нас.

Мы с Машкой подбежали к нему.

– Ура! – сказал я. – Ты не погиб!

Он смотрел на нас своим ничего не выражающим взглядом.

– Погиб? – переспросил он. – Почему я должен был погибнуть?

– Но я же видел, как они наехали на тебя ...

– Не наехали, – сказал он. – Не успели. Их занесло на скользкой дороге, и они вылетели под откос, за секунду до того, как меня сбить. Взрыв слышали? Пламя видели?

– Да, – закивали мы.

– Вот так. – Он кивнул. – А я успел отскочить. – И указал в сторону города: – Пошли.

Мы встали по бокам от него и зашагали. Теперь я спокойно, без напряга, двигался с ним вровень. Казалось, его скорость не поменялась, а шаги были такими же размеренными и широкими.

– А кто был во второй машине? – спросила Машка.

– Это мы еще выясним, – спокойно сказал Ковач. – А родителям надо обязательно сказать, что тебя пытались похитить. – И что ты меня отбил?

– Скажи. Но не все. Только то, что я оказался рядом. Про схватку с бандитами на шоссе и про аварию говорить не надо. Иначе всякое может выйти. Милиция будет выяснять, почему сгорел джип и три человека погибли. Мне совсем не хочется давать показания. А сказать милиции, что я хорошо запомнил тех, кто пытался тебя увезти, и всегда смогу их опознать – это я готов.

– Но кого же ты будешь опознавать, если они уже ... – начал я.

– ... мертвы? – договорил он за меня. – Это неважно. Главное, чтобы знали, что я видел их лица.

– Зачем?

– Чтобы комбинат не остановили. Сталь должна идти. Всегда должна идти сталь и всегда мартены должны работать.

Я не очень понял, как все это увязывается вместе, одно с другим, но решил не уточнять.

– А про тебя, – он повернулся ко мне, – мы будем молчать.

Как будто тебя и не было.

– Почему? – спросил я.

Он только слегка пожал плечами, даже не пожал, а лишь шевельнул: мол, к чему задавать глупые вопросы, когда и так все понятно.

– Ты ведь тоже получаешься свидетель, – догадалась Машка. – А бандиты из другой, уехавшей машины могут мстить за тех, которые погибли. Они начнут тебя трясти, и милиция тоже – всем будет интересно узнать, что произошло, а заодно и проверить, совпадают ли твои рассказы с нашими ... Ну мне-то рассказывать нечего, – добавила она другим тоном, многозначительным. – Я просто ничего не помню от испуга.

– Правильно! – И Ковач приказал мне: – Беги домой.

Я побежал в одну сторону от перекрестка, до которого мы дошли, а они повернули в другую. Когда я оглянулся, они миновали уличный фонарь и словно сгинули во тьме.

Глава пятая ПОЖАР

История с Машкиным похищением наделала много шуму. Директор написал заявление в милицию, обратился в прокуратуру, требуя серьезного расследования и поимки виновных, а для своей семьи завел охрану. Наняли охрану для себя и семей и его зам, и главный инженер комбината. Теперь, когда мы с Машкой встречались во время «собачьих» прогулок, в некотором отдалении от нее маячили два мордоворота, и оба держали свои правые руки как бы слегка спрятанными за пазухи – готовы были в любой момент вы хватить пистолеты.

Машка рассказала мне, что у ее отца был долгий разговор с Ковачем, но о чем, она не знает. Кажется, отец благодарил Ковача как мог. а Ковач хмуро отнекивался что, мол, он все-таки недоглядел не вмешался заранее, чтобы вообще никаких историй не было.

– Интересно, что он имел в виду? – сказала Машка.

Я только пожал плечами, хотя я-то знал. Я навестил Ковача на следующий день, и он еще раз строго повторил мне, чтобы я держал язык за зубами.

– А если будут проблемы, – сказал он, – ищи меня в цехе. Я в основном буду теперь там. Но лучше не вертись около меня. Любой человек, с которым я слишком часто буду общаться, может сейчас попасть на заметку. Не хватало мне еще и тебя отбивать у бандитов.

Я понял, и в те дни с Ковачем мы виделись очень мало. К тому же в школе пошла такая запарка, что бегать в цех к отцу я почти не мог.

Яков Никодимович ходил по школе хмурый и задумчивый.

Иногда он рассеянно кивал мне – мол, ищу и стараюсь, но что ему удается отыскивать, я не знал. Наверное, особых успехов у него пока не было.

Еще Машка рассказала, что следователи долго беседовали с ней, показали ей кучу фотографий, но она сказала, что никого не узнает, хотя лица ее похитителей, погибших в джипе, и мелькнули среди фотографий.

Связь с разбившимся джипом все-таки установили, но объяснили ее по-своему. Вот статейка из местной газеты, которую я вырезал и сохранил – одна из многих статей, появившихся на эту тему:

« ... Джип «форд эксплоер» врезался в дорожное заграждение, а потом слетел с откоса с такой силой, что казалось, будто его разрубили пополам. Погибшие были опознаны как Владимир Чохин, Леонид Беспалов и Николай Мытный, криминальные «авторитеты», известные под кличками соответственно Кореец, Гильза и Бегемот. По имеющимся в картотеке фотографиям их опознал сталевар Александр Ковач, незадолго до автокатастрофы отбивший у них дочку генерального директора металлургического комбината Машу Сапакову, которую они пытались похитить. У людей, не знающих Ковача, может возникнуть вопрос, как он сумел в одиночку справиться с тремя матерыми бандитами. Однако те, кто его знает, этому не удивляются. Проработав на металлургическом комбинате совсем недолго, он успел стать легендой из-за фантастической силы и ловкости. Однажды на виду у многих свидетелей он поднял стальную болванку весом в полторы сотни килограммов и пронес ее несколько шагов. Словом, это тот случай, когда даже нескольким вооруженным людям лучше не попадаться на пути у разъяренного силача.

Милиция считает, что картина произошедшего вполне ясна. Увидев, что похищение не удалось, и боясь, что сейчас поступит сигнал в милицию и за ними начнется погоня, похитители помчались прочь из города. В темноте и на скользкой дороге они не справились с управлением, их сперва развернуло, а потом выбросило через заградительный рельс. Произошло это сразу после эстакады, где откос дорожной насыпи очень высок, и шансов выжить у них практически не было. Машину, как уже отмечено, разорвало на куски.

В этом деле остаются неясности. Кому нужно было похищать дочь генерального директора? Чего добивались бандиты? Сам Сапаков отмалчивается. Однако он намекнул, что, скорее всего, это была попытка либо мести, либо шантажа, и связано это с борьбой за металлургический комбинат, которая сейчас уже принимает угрожающие размеры. Одно то, что теперь все руководство комбината и члены их семей живут под круглосуточной охраной, говорит о многом.

Есть также интересные показания самого Ковача. Он утверждает, что неподалеку от того места, где попытались схватить Машу Сапакову, стоял еще один автомобиль, и было впечатление, будто люди, находящиеся в нем, наблюдают за похищением. Ковач не берется утверждать этого наверняка, потому что люди во втором автомобиле ни во что не вмешивались и никак не про являли своего отношения к происходящему, однако говорит, что хорошо запомнил их лица и при случае сумеет их опознать.

В связи с этим милиция обращается к жителям города: если кто-то в момент похищения находился рядом в машине и не решился вмешаться из страха перед вооруженными бандитами, просьба связаться со следователем Александровной Ольгой Павловной по телефону 31-51-64 или сообщите о себе дежурному по телефону городского РУБОП 31-87-25. Наказания не последует, вам будет гарантирована полная анонимность, а ваши показания могут оказаться очень важными.

По нашей просьбе происшествие откомментировал заместитель начальника городского РУБОП подполковник САВЕЛЬЕВ ОЛЕГ АРХИПОВИЧ. Он сказал:

– То, что Чохин, Беспалов и Мытный выполняли чей-то заказ, – вне всяких сомнений. Хотя они и считаются «авторитетами» и имеют определенный вес в нашей области, у них нет ни каких оснований претендовать на огромный металлургический комбинат. А конечная цель этого неудавшегося похищения напугать генерального директора Сапакова похищением его дочери, чтобы он принял условия банкротства либо акционирования комбината, которые ему сейчас навязывают.

Конечно, нельзя исключать версию, что Марию Сапакову пытались похитить ради выкупа, но тогда остается вопрос, почему это похищение совпало по времени с пиком борьбы за обладание комбинатом.

Еще месяц назад судьба комбината представлялась более или менее определенной. Все шло к тому, что и госзаказ, за который комбинат ухватился как за последнюю соломинку, его не спасет. А это значило, что кредиторы добьются объявления комбината банкротом и введения внешнего управления, чтобы потом, когда комбинат выставят на торги, приобрести его по бросовой цене. Солидные люди отлично понимают, что комбинат, даже в нынешнем его состоянии, это колоссальные возможности и колоссальные доходы. На самом деле нужно приложить совсем немного усилий, что бы комбинат вновь стал прибыльным предприятием и его продукция продавалась не только внутри страны, но и за рубежом. Нынешнее отчаянное положение комбината – это скорее видимость, положение, искусственно созданное, чем по-настоящему безнадежное.

Однако после удачного выполнения госзаказа и получения нового госзаказа, еще более масштабного и перспективного, ситуация изменилась. Комбинат начал расплачиваться с внешними долгами, гасить долги по зарплате, и теперь его вряд ли признают банкротом. Может возникнуть долгая, на несколько лет, судебная тяжба, весьма выгодная для комбината, так как за это время предприятие окончательно встанет на ноги. Но в то же время стало ясно, какой лакомый кусок представляет собой комбинат, и, конечно, у еще большего числа «олигархов» должно появиться желание его заполучить. В ситуации, когда через суды вряд ли чего-то можно добиться (во всяком случае, в обозримые сроки), они вполне могли решиться на запугивание и бандитские «наезды», чтобы разрубить узел одним махом. Да, «олигархи» наверняка обратились к помощи организованной преступности, а это уже наша компетенция, и мы будем заниматься расследованием всех обстоятельств этого дела.

Вы спрашиваете, кто конкретно может стоять за неудавшимся покушением? Ответить на этот вопрос я не могу. Напоминаю только, что большинство прошлых долгов комбината было приобретено по дешевке, и, как утверждает его руководство, приобретено мошенническим способом компанией «МЭЛКС», которая и выступает с основными претензиями. Это одна из компаний Варравина. Вы знаете, что Варравин уже завладел целым рядом прибыльных предприятий по всей России, и не исключено, что он хочет стать владельцем металлургического комбината. Сапаков и другие руководители комбината утверждают, что часть этих так называемых долгов вообще не долги, а обязательства по взаиморасчетам и по бартеру, которые гасились и гасятся в положенном порядке. Руководство также утверждает, что представители и подставные лица Варравина тормозят и срывают одобренную правительством схему акционирования комбината, при которой доход будут иметь все его работники и лица, действительно вложившиеся в производство. А всяким «жучкам», которые, пользуясь положением акционеров и совладельцев, станут расплачиваться с комбинатом за сталь по смешным ценам, продавая ее на экспорт в десять раз дороже и кладя разницу себе в карман места не будет. Должен заметить, что из интереса Варравина к комбинату делать выводы о том, что он готов и к криминальным методам борьбы за него, нельзя. Повторяю, прорабатываются абсолютно все версии. Добавлю: вполне вероятно, что Александр Ковач видел машину представителей «заказчика», наблюдавших, как Чохин, Беспалов и Мытный справятся с похищением. Больше я ничего сказать не могу.

Ситуацию вокруг комбината прокомментировал также известный специалист, доктор экономических наук ГОРЧАКОВ ВЛАДИМИР ВЛАДИЛЕНОВИЧ ... »

Однако эти комментарии я приводить не буду, потому что в них сплошные термины: «баланс», «дебет», «кредит», «вексельное право» и так далее. По-моему, уже хватит и того, что сказал подполковник Савельев. Суть объяснений Горчакова, насколько я мог разобраться, тоже сводилась к тому, что вокруг нашего комбината затеяна настоящая интрига, что сейчас, когда возобновились государственные заказы, комбинат резко подскочил в цене, и что ради такого лакомого куска многие пойдут на любые крайности.

Много чего еще писали, и по местному телевидению шумели, и даже упомянули пару раз про это по центральному.

– Получается, только начало войны, – хмуро сказал мой отец дяде Коле Мезецкому, заглянувшему к нам в гости.

– Войны не будет, – ответил тот. – Все уладится.

– Твоими бы устами да мед пить ... – пробормотал отец. – И еще я Ковача не пойму. Такое впечатление, что он, всюду твердя, что запомнил лица людей из второй машины, превращает себя в живца. Если он по тайной договоренности с РУБОП хочет выманить их на себя, чтобы их сцапали, – это одно. А если он полагается на свои силы ... – Отец покачал головой. Много на себя берет, как бы не обломался.

– За Ковача не беспокойся, – усмехнулся дядя Коля Мезецкий. – Тем более, сам знаешь, у него сейчас другие заботы.

– Да, знаю, – кивнул отец.

И я знал. Ковач последнее время дневал и ночевал в мартеновском цехе, практически не возвращаясь домой. Новый заказ был очень мощным – сталь требовалась для космической промышленности, и Ковач следил за всеми этапами ее варки и отливки по формам. Дошло до того, что без его совета никто ничего не делал.

Говорили, что сталь выходит такого качества, какого никогда не бывало. А Машкин отец, окрыленный успехом, вовсю договаривался о новых заказах. Стало известно, что нам почти наверняка достанется и заказ на рельсы для суперсовременой скоростной магистрали нового типа. Сталь этих рельсов должна отличаться особыми, улучшенными характеристика ми, потому что прежние рельсы могут попросту не выдержать нагрузки, которую будут создавать сверхскоростные поезда. А еще комбинат выиграл конкурс на сталь для нового моста через одну из самых больших российских рек. Мост должен был состоять из ажурных стальных конструкций и растяжек. Такие мосты кажутся хрупкими и невесомыми, а на самом деле могут простоять хоть тысячу лет, ежедневно пропуская сотни тонн груза. Сами понимаете, сталь для таких мостов должна быть высшего класса, требования к ней еще те. Может, и по ниже космических, но ненамного.

А за Ковача мне все-таки стало боязно. Конечно, я видел, на что он способен. И я до сих пор не знал, привиделось мне, что налетевший на него танкоподобный джип рассекся об него пополам, или это случилось на самом деле. С одной стороны, такого быть не могло. А с другой – обломки автомобиля на месте катастрофы это подтверждали.

Естественно, я никому ничего не рассказывал, даже Машке.

Если бы я это сделал, мне бы не поверили и в психи записали бы точно, а кому охота ходить в психах? А если бы поверили, то за Ковачем стали бы ходить толпой, и ему никакой жизни не было бы ...

И все-таки мне думалось, что я видел эту невероятную сцену на самом деле.

Словом, в способности Ковача постоять за себя, да и за других тоже, сомневаться не приходилось. Но неужели он считает, что может один справиться с целой мафией?

И я решил завтра же навестить Ковача. Может, это взрослые не могут его убедить, что ему стоит быть поосторожней, а меня он послушает.

На следующий день я после школы отправился на комбинат и пошел в мартеновский цех, где работал Ковач.

Сталь как раз готовились разливать по формам. Ковач стоял на рабочей площадке мартена и следил за огненной массой.

– Есть! – крикнул он. – Давай!

Задвигался разливочный ковш, огненный поток устремился по формам.

– Ступайте! – крикнул он. – Обедайте! Я пока сам справлюсь!

Сталевары начали расходиться, а я потихоньку подобрался поближе.

Ковач спустился к формам, наклонился над ними ... Меня и издали-то обдавало жаром, и я представить себе не мог, как можно стоять так близко к жидкому металлу. Но то, что я увидел, меня глубоко потрясло.

Я как раз собирался выйти из закутка и заговорить с Ковачем, когда он опустил палец в расплавленную сталь! Совсем как мы опускаем палец в воду, чтобы проверить, горячая она или холодная.

Я замер, а Ковач вынул палец, подул на него, немного скривясь, – видно, ему все-таки было больно – и, разглядывая его, удовлетворенно хмыкнул.

Мне стало страшно. Я не знал, куда деваться. А вдруг я увидел то, чего никто никогда не должен видеть? Вдруг Ковач разозлится на меня и ... что последует за этим «и», я и подумать боялся.