Текст книги "СОЗ (СИ)"

Автор книги: Алексей Аряев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)

Я пришёл в каюту, стащил с себя форму, прошёл в душ (одна из маленьких привилегий капитана состоит в том, что капитанская каюта оснащена собственной душевой кабиной), после чего буквально рухнул на койку. Глаза у меня закрылись сами, и я провалился в глубокий сон.

Буквально через несколько секунд (как мне показалось) меня разбудил сигнал тревоги. Я вскочил с койки, продирая глаза. Как оказалось, проспал я три часа. Ну что же, лучше, чем ничего. Я машинально влез в брюки и, застёгивая на бегу китель, влетел на мостик.

– Капитан на мостике! – рявкнул старпом. – Смирно!

– Вольно! – ответил я. – Что произошло?

– Атака дронов с нескольких направлений. «Киров» и «Пенсакола» вступили в бой.

– Понял. Нам пока ничего не угрожает?

– Нет, но мы готовы прикрыть их огнём.

– Очень хорошо. Приказываю выдвинуться ближе к крейсерам, открыть огонь по атакующим дронам. По сканированию системы ничего нет?

– В одном из секторов, которые сканировали на «Кирове», что-то обнаружено. После этого нас атаковали дроны.

– Передать на «Киров» – мы занимаем его место, если они смогут, то пусть выдвинутся и проверят тот сектор. Надо узнать, что там.

– Так точно, капитан.

Перемещение линкора не заняло много времени – его огромная туша «медленно» и плавно переместилась на место «Кирова», после чего «вальяжно» открыла огонь. Медленно и вальяжно – потому что со стороны, наверное, казалось, что линкор такого размера просто не способен делать что-то быстро. Ну что же, на то, чтобы занять место «Кирова» в ордере, у нас ушло менее десяти секунд, а то, как «Советский Союз» вёл огонь, мне было вообще фиолетово – судя по тому, что я видел со своего капитанского места, били мы «аккуратно, но сильно» – линкор вёл огонь пока лишь лазерами. Незачем было пока тратить ракеты и снаряды – лазеры отлично справлялись с атаками дронов, да и было их гораздо меньше, чем в прошлый раз.

– Капитан, есть сигнал с «Кирова». Кажется, они что-то обнаружили.

– Вывести на экран!

– Выполняю.

«Киров» выпустил несколько беспилотников, которые приникли в астероидное поле. И один из них, в самом деле, засёк что-то необычное. Вцепившись в один довольно большой «булыжник», «сидело» что-то, явно неживое. Это был… ну, наверное, можно было назвать это кораблём. Или чем-то вроде базы. Только вот эта штука была немного побольше того линкора, что напал на нас – может, километров тридцать длиной. В космосе, когда тебе не с чем сравнить, размер определить на глаз сложно. Ну, или если нет возможности провести сканирование. А проводить его сейчас как-то не хотелось – беспилотник пока не был обнаружен, и такой расклад меня вполне устраивал.

Корабль держался за астероид множеством суставчатых манипуляторов. Конечно, по сравнению с кораблём, они казались тонкими, но, на самом деле, таковыми они не были. Может, метров пять-шесть в диаметре они и были… А потом я присмотрелся к носовой части гиганта. Оказалось, что там находились разного рода буры, фрезы и прочие горнодобывающие инструменты. И эта штука в самом прямом смысле «жрала» астероид. Ну, в смысле своими инструментами «отгрызала» от него куски и отправляла их по конвейеру внутрь. Ну, так-то ничего удивительного – мы тоже вели разработки в астероидах – и выглядели они примерно так же, просто не было у нас таких «комбайнов». Наши всё как-то меньше были. И только потом я понял, что это не просто добывающий комбайн – когда увидел, как из его кормовой части стартовала небольшая группа дронов. То есть, это был не просто добывающий комбайн – это была мобильная перерабатывающая база, которая сама добывала ресурс, сама его перерабатывала – и сама из него что-то строила. Сейчас она «штамповала» дроны. А дроны атаковали нас…

– Значит так, – сказал я. – Я так думаю, что эта штука здесь не одна такая. Хотя искать их сейчас я смысла не вижу. От дронов мы отобьёмся – а большего нам сейчас и не надо. Вспомогательный калибр линкора мы проверили. Конечно было бы неплохо и ГК проверить, но не на чем пока. Стрелять по этой штуке мы пока не будем – агрессии она не проявляет. Если сейчас появится тот линкор, и, если он проявит агрессию – а он её проявит – вот тогда и будем стрелять.

Мы продолжали отстреливаться от дронов. Орудия «Советского Союза» работали очень хорошо, удерживая дроны на почтительном расстоянии и испаряя тех из них, кто всё же рисковал идти в атаку. Конечно, рано или поздно должны были подойти главные силы противника – тот же линкор, например, но, надеюсь, что наш корабль был готов к его визиту.

«Киров», продолжая следить за «летающим заводом», отправил ещё несколько беспилотников на разведку. Всё же, как же это здорово – летать таким ордером! Пока мы с «Пенсаколой» отстреливали вражеские машины, «Киров» мог спокойно, ни на что, не отвлекаясь, вести полноценную разведку. Спустя ещё несколько часов были обнаружены ещё аномалии. Как оказалось, на одном из астероидов «сидел» линкор. Тот самый, или просто такой же, но это не суть важно – важно было то, что это был линкор, и он находился на астероиде. Нет, при желании, наверное, и «Советский Союз» можно было «посадить» на такой «булыжник», благо атмосферы здесь нет, и всё решается импульсами маневровых двигателей. Меня интересовала необходимость такого поступка – ведь в космосе можно так отработать маневровыми двигателями, что корабль останется именно там, где тебе нужно. Единственная причина, для которой могла понадобиться такая посадка на астероид, могла заключаться лишь в том, чтобы не держать корабль на виду, а «спрятать» его в поле астероидов. Чтобы он не подвергался ударам булыжников со всех сторон, а просто находился в относительно стабильном состоянии… Хотя, нет, чушь всё это – астероиды что – друг с другом не сталкиваются? Ну, будет корабль защищён только с той стороны, которой его посадишь на астероид, но не больше… Нет, что-то тут не сходится. Сама идея о том, чтобы вводить линкор в астероидное поле, казалась мне безумием. Пусть даже оно и не очень плотное – всё равно, это ведь линкор! Это двадцать пять километров в длину, и около пяти в ширину в корме, и это я про высоту не говорил ещё! Нет, что-то со всем этим делом было явно нечисто.

Я связался с «Кировым» и просил коды для управления беспилотником. Надо было или подвести его поближе к вражескому кораблю, или немного изменить настройки камер – очень уж интересно было, зачем вообще «сажать» линкор на астероид, и как его на этом астероиде крепить. Вот сейчас и посмотрим.

Я получил управление беспилотником и перевёл его на капитанский пульт. Так, самая малая тяга, осторожно переводим БПЛА на другой курс, после чего очень осторожно идём на сближение с линкором противника. А теперь просто гасим тягу и идём по инерции. Скорость у БПЛА сейчас просто никакая, так что лететь он будет долго – а мы будем долго наблюдать. Итак, что мы видим интересного? На самом деле, пока ничего особенного. Да, линкор стоит на поверхности астероида, который лишь в два – два с половиной раза больше этого корабля. Он, как и «завод», буквально вцепился в камень какими-то «лапами». Ну что же – если у них таким специальные стыковочные приспособления – пусть. Стоп! А это что такое?

БПЛА немного снесло относительно положения линкора – и я увидел, что корабль «ест». Ну, так же, как и «завод» – буры и фрезы вгрызались в поверхность осколка планеты и, откалывая куски, сбрасывали их на транспортёры, которые везли их внутрь корабля.

Нет, я всё понимаю – тот же «завод» получает материал, из которого потом делает дроны. Мало ли, что там есть, в этих булыжниках. Но зачем делать то же самое линкору? А то, что это именно линкор, было видно даже с большого расстояния – как-то запоминаешь, как выглядит корабль, от которого ты сначала пытался удрать, а потом имитировал атаку на него. Это совершенно определённо, был или то же корабль, или однотипный.

Всё же, корабль оказался ем же – я увидел на его «лбу» повреждения, после того, как «подкрутил» камеры беспилотника. На лобовой бронеплите чужака были видны хорошие такие выбоины, очень похожие на те, что остались на броне «Кирова». И было видно, что какие-то аппараты буквально «ползают» по броне линейного корабля. Видно было плохо, но, кажется, они заделывали эти выбоины. Периодически аппараты перемещались к одному месту, после чего продолжали свою работу.

– Что они делают? – спросила Олеся, которая подошла к моему креслу.

– Может, за материалом для заделки выбоин отправляются? Я ведь вижу пока лишь то, что и ты. Но вот насчёт кибернетической формы жизни, кажется, мы были правы.

– Почему ты так думаешь?

– Эти ремонтники действуют не как управляемые машины, а как совершенно живые существа. Может, конечно, там более совершенное управление, чем у нас – но смотри, они как живые. Так что – или это изначально небиологическая форма жизни, или, в самом деле, киборги какие-нибудь.

– Знаешь, а приятного ведь в этом мало. Как можно объяснить «железяке», что живые тоже имеют право на жизнь?

– Да, я понимаю. А они могут и очень сильно не любить живых, например, или искренне не понимать – как это, быть живым, и что с нами вообще делать.

– Это опять из твоих книг? Сколько же ты прочитал-то?

– Много, милая, много. Сама знаешь, чтобы к нам попасть, надо иметь очень хорошее воображение. А что его развивает, кроме фантастики? Ну, и она, ели, конечно, это не самый тупой трэш, позволяет хоть отчасти подготовить к тому, с чем мы можем столкнуться.

– Интересная идея, – сказала Олеся. – Надо будет посмотреть что-нибудь на досуге…

– Главное теперь – чтобы возможность этого досуга у нас появилась, – мрачно сказал я. – Сдаётся мне, что драться с этими деятелями нам придётся очень жестоко…

Мы продолжили наблюдения за «сидящим» на астероиде линкором. Да, совершенно, как живое существо, он «пожирал» этот кусок камня – астероид становился заметно меньше. Другие беспилотники с «Кирова» и «Пенсаколы» обнаружили ещё несколько линкоров, которые также «отдыхали» на астероидах. То, что они тоже «ели», не вызывало никаких возражений. К этому моменту я приказал отвести корабли от астероидного поля, после чего дроны нас не преследовали. Я созвал капитанов кораблей на виртуальное совещание.

– Ну-с, джентльмены, что делать будем? – спросил я.

– Ну, вариантов ровно два, – сказал Винтер. – Или атаковать – или уходить отсюда. И, как по мне – то лучше свалить. У нас один линкор и два линейных крейсера. Не факт, что отобьёмся.

– Ну, я бы по-другому сказал, – усмехнулся я. – У нас линкор – и целых два линейных крейсера. Ну и возможность нанести первый удар тоже никто не отменял.

– Алексей, а стоит ли? – спросил Питерс. – В конце концов, мы сами вторглись в эту систему, может, дроны просто пытались нас отсюда выпроводить…

– Джонни, ты сам в это веришь? – спросил Винтер. – Я в курсе, что «Пенсаколу» в её прошлый визит атаковали не так, чтобы уж очень сурово – но нам-то пришлось очень нехорошо. Нас пытались взять под контроль, нас пытались взорвать… А потом нас атаковал тот линкор. Кстати, он нас ещё и по двум системам гонял. Так что, Джонни, намерения у этих ребят какие угодно, но только не мирные.

– Ребята… Я понимаю все ваши доводы, – сказал я. – Только и у меня есть что-то вроде решения. Я предлагаю продемонстрировать свои мирные намерения, но при этом не раскрывать своей численности. Если уж это всё не поможет – тогда можно атаковать. Я так думаю, что если выйти на катере туда, где они гарантированно смогут этот катер заметить – то есть шанс на мирные переговоры?

– И кто тот счастливец, которого ты так жаждешь отправить на самоубийственное задание?

– Я сам пойду, – ответил я. – Зачем посылать кого-то?

– Ну, я, конечно, слышал про «crazy russians», но ты их просто переплюнул, – сказал Питерс. – Тебя же убьют к чёртовой матери!

– А вы, парни, на что? А почему именно я – командир самого сильного корабля имеет право вести переговоры от имени всего соединения. Так что – кто, кроме меня?

– Ты, видимо, пока стажировался в этой вашей Ryazan, совсем помешался. Даже говоришь, как эти десантники, – продолжал Питерс. – Ладно, хорошо. Пусть твой план не сработает, и они станут атаковать. Что нам делать?

– Это вопрос или пожелание? – уточнил я.

– Вопрос.

– Так вот, парни – я так думаю, что два линейных крейсера и линкор смогут прикрыть меня? Всё-таки, суммарная огневая мощь наших кораблей довольно велика. Я, конечно, не скажу, что для меня это будет лёгкая прогулка, но и смертельной угрозы, думаю, не будет…

– Всё равно – ты сумасшедший, – сказал Питерс.

– Нет. Просто я русский.

И работа закипела. «Адмиральский» катер срочно перекрасили в демаскирующий белый цвет. Пока краска сохла, я взял со склада новенький боевой скафандр. Быстро подогнал его для себя, установив усиленные бронеплиты защиты и дополнительный двигатель для полётов в космосе. Теперь, если катер подобьют – ну, всякое бывает – я смогу уйти на двигателях скафандра. А так как он чёрный – заметить меня будет, как минимум, проблематично. После таких мер было бы неплохо сделать так, чтобы мой выход, в любом случае принёс пользу для группы. Так что, ставим дополнительные сенсоры, системы целеуказания… Теперь с катера будет идти телеметрия почти до последнего момента. Уж стрелять по чужой наводке могут все три корабля моего «соединения». Ладно, отставить грустные мысли, погибать я не собираюсь при любом раскладе – а раз так, то, как сказал классик, «Будем жить!».

Итак, в назначенное время я занял место в пилотском ложемента своего катера. Сначала там было тесновато, но, после того, как я подогнал ложемент под скафандр, управлять стало более комфортно. Катер вышел из причального дока «Советского Союза», и я направил его туда, куда и планировал – к границе астероидного поля. Шёл я на малой тяге, чтобы меня успели заметить. Всё это было хорошо, если не считать того, что летел я долго – больше трёх часов. Конечно, в наушниках скафандра играла музыка – я всегда подключал к системе связи скафандра свой плейер. Сейчас по списку была «Мельница», и приятный голос Хелависы пел одну из песен Высоцкого, «Балладу о борьбе». Лететь под такое было, как минимум, приятно.

Собственно, вот я и на месте. Оттормаживаюсь маневровыми движками. Да, мы ходили пока что на плазменных двигателях, но учёные обещали «вот-вот» выкатить какие-то новые двигатели, специально для малых кораблей – мол, будет такая манёвренность, какая просто не снилась, даже в самых изощрённых мечтах. Ну что же, мне пока что нравились и плазменные двигатели, если бы не одно «но» – на истребителях они «жрали» столько рабочего тела при манёврах, что активно маневрировать можно было не более часа. Ну что же, если удастся сделать такие хорошие двигатели, тем лучше. Всё же, «москитные силы», хоть и не принимали участия в боях, использовались пока что весьма активно…

Я сориентировал катер так, чтобы он смотрел носом на астероиды. После этого я включил аварийную световую сигнализацию и стал подавать по ближней связи сигналы. Сигналы эти были на нескольких языках, включая язык «серых», и значили «Я пришёл с миром. Я не вооружён. Прошу переговоров». Ну, просто других способов привлечь к себе внимание в космосе я не знал. Ну, не кричать же? Тем более, что воздуха нет, а значит, если предположить, что я хоть как-то не умру, выйдя из катера и сняв шлем, звука никто точно не услышит…

Из-за ближайшего булыжника, на расстоянии около километра, выплыли два дрона. Теперь я мог рассмотреть их получше. При ближайшем рассмотрении они походили на «NightHawk» не так уж и сильно. Относительно небольшой фюзеляж, крылья, которые крепятся к нему под углом градусов так тридцать в горизонтали. Под крыльями подвешено что-то типа ракет, под фюзеляжем – какой-то ствол. На самом деле, твердотельная артиллерия в космосе – вовсе не нонсенс. В конце концов, линкор стрелял по «Кирову» из очень даже эффективных орудий – и орудия «Советского Союза» тоже оказались вполне на уровне – на испытаниях, по крайней мере. Так что – всё может быть. В конце концов, тот же масс-драйвер – тоже к твердотельной артиллерии относится…

Дроны приблизились ко мне. Затем появилось ещё несколько штук, потом ещё и ещё. Через несколько минут вокруг меня находилась сфера – я был полностью окружён дронами. Интересно, что будет теперь? Комм катера пискнул, информируя о запросе доступа. Я отключил комм от всех прочих систем и разрешил подключение. На экране сначала появилась какая-то «пурга» из пикселей, потом «пурга» стала как-то упорядочиваться, а потом экран полностью очистился, и на нём высветилось:

«Кто ты такой, и что тебе надо в наших владениях?». Ну, кто бы сомневался. Классика жанра, так сказать… Ладно, ответим… Мои пальцы, хоть и упакованные в перчатки скафандра, запорхали по клавиатуре: «Прошу прощения, но не могли бы Вы объяснить, почему это – Ваши владения? И где их граница». Ответ пришёл почти сразу, что тоже говорило мне о том, что я веду диалог или с полностью небиологической формой жизни – или с киборгизированной по самое «дальше некуда». «Нам принадлежит всё. Весь космос – наш. Те, кто жил в этой системе, думали, что эта система принадлежит им. Они ошиблись.». Ну, вот и угрозы пошли. Как это мило. Собеседник мой, конечно, считает, что он мне не угрожает, а констатирует факт, но, как же это всё заштамповано и заклишировано… Ладно. «Космос, весь космос, не может принадлежать никому. Он должен принадлежать всем. Он – общий для всех. Мирное сосуществование гораздо лучше и выгоднее, чем уничтожение всех, кто тебе не нравится.». «Мы не уничтожаем. Мы забираем ресурсы. И ты тоже – ресурс.». Ну, разумеется. Уже из чистого хулиганства я выбил: «Попробуйте, поймайте!».

Так, ручка на себя, сектор тяги до упора, форсаж. Катер лихо переворачивается «брюхом» вверх, после чего из сопел маршевых двигателей вырывается могучая струя плазмы, которая буквально «выжигает» нескольких дронов, которые оказались у меня за кормой. Дроны, которые оказались у меня перед носом, были сожжены носовыми лазерами. Да, конечно, эта внезапность хорошо мне помогла, но сейчас они бросятся в погоню. Ну что же, пора переходить ко второй фазе плана. Катер, конечно, жалко, но… У меня их два на борту, так что запасной всегда найдётся…

Взгляд на приборы. Пока никто не гонится. Отлично, значит, ещё какое-то время пролечу с относительным комфортом. Выжидаем ещё немного. Ага, кто-то появился. Ну, или «что-то», что большой роли сейчас не играет. Вводим некую последовательность команд в автопилот, после чего дёргаем рычаг катапульты.

Для этого манёвра нашим техникам пришлось очень сильно переделать внутреннее пространство катера. Дело в том, что у современных машин катапульта выбрасывает пилота «вверх», или «вниз», или в стороны – но никогда вперёд. А мне надо было именно это. Так что – пришлось резать носовую броню катера, прокладывать там специальный туннель и добавлять ещё кое-что. Словом, инженерам и техникам пришлось повозиться. Импровизировали почти что на ходу.

Кресло развернулось в стартовую позицию, после чего меня втолкнуло в туннель, после чего магнитная катапульта буквально швырнула меня вперёд. Пиропатроны вышибли люк туннеля, и я понёсся туда, где находились, удерживаясь в точке Лагранжа, наши корабли. Катер же, вышвырнув меня наружу, отправился туда, куда вёл его автопилот. По сравнению с катером, я был почти что невидим на сенсорах моих «оппонентов». Разумеется, они будут преследовать катер, думая, что я нахожусь внутри. Ну что же – пусть погоняются, хуже им от этого точно не будет…

Вами никогда не «выстреливали» из электромагнитной катапульты? И не надо к этому стремиться – приятного мало. Собственно, приятного нет совсем. Отчасти, конечно, перегрузки были смягчены скафандром, но всё равно, это было очень болезненно. Меня разогнали до очень приличной скорости, так что теперь я мчался по заранее рассчитанному курсу в положении «лёжа на животе» по направлению к «Советскому Союзу». Теперь, разумеется, никаких перегрузок не было – я летел по инерции, но всё равно, это было странно и необычно. И полёт длился гораздо больше тех трёх часов, что я затратил на полёт в одну сторону.

Ну что же, за те десять часов я послушал музыку, немного подремал (для последнего нервы должны быть даже не стальными, а просто титановыми) и уже почти полностью извёлся от ничегонеделания. Но, всё рано или поздно заканчивается, так что, буквально ещё через пару часов я использовал двигатели скафандра, чтобы затормозить. Я спалил почти всё топливо, что у меня было, испытал ни с чем не сравнимое чувство перегрузки, но всё же, снизил скорость до более-менее приемлемой для того, чтобы системы безопасности линкора смогли меня перехватить и поймать.

– Значит, толом никаких переговоров не получилось? – спросил Питерс.

– Да. Они только показывали свою заоблачную крутизну и показную логичность. Весь космос принадлежит им, все ресурсы тоже принадлежат им. Все существа, вне зависимости от их разумности, тоже расцениваются, как ресурсы.

– И что будем делать?

– Как – что? Покажем им, что они заблуждаются. Линкор и завод находятся там же?

– Да. Они не меняли своего положения.

– Разумеется. А чего его менять-то? Не ради такой мелкой цели, как я. Ну, раз эти ребята столь самоуверенны… Пришло время показать им, то они заблуждаются.

Ну что же, раз противники не ушли со своих позиций, раз нам выдали новые ракеты, значит, пришло время их испытать, не так ли? Думаю, что именно так…

– Группа, слушай мою команду! «Киров» и «Пенсакола» ведут огонь по «заводу», мы – по линкору. НА каждую цель разрешаю потратить не более десяти ракет, на линкор – двадцать. По команде – Огонь!

Раскрылись люки ракетных шахт, из них медленно, исключительно под действием сжатого воздуха, выплыли тридцатиметровые «тела» ракет. Медленно и плавно они отошли от борта линкора, после чего, исключительно на малой тяге вошли в астероидное поле. На малой тяге ракеты могли спокойно маневрировать, облетая камни, которые находились на их курсе. Да, такой полёт длился не один час, но, раз противник настолько уверен в себе, надо на этом сыграть…

Примерно к завершающему этапу полёта я следил за тем, что сейчас начнётся. А зрелище, на самом деле, обещало быть захватывающим. Ракеты прибыли в район нахождения цели. Они, практически вышли на «финишную прямую». А раз вышли – то уже не было никакой необходимости в маскировке. Ракеты активировали свои двигатели на максимальную мощность. Они рванулись в сторону «сидящего» на грунте линкора, как наскипидаренные. А у нас появилась возможность посмотреть, как работает система ПКО противника…

Разумеется, я знал, что ПКО там просто не может не быть – всё же, это был полноценный боевой корабль. Ну, я не ошибся, и мысленно похвалил себя за то, что отправил на это два десятка ракет – может, хоть пара прорвётся?

Судя по всему, были задействованы РЭБ и РЭП – три ракеты зачем-то заглушили маршевые двигатели, и включив маневровые, ушли от линкора куда-то в стороны. Ещё пять ракет было сбито ракетами-перехватчиками, стартовавшими со «спины» лежащего монстра. Против других ракет были применены скорострельные лазеры – но, не всё было так плохо. Три ракеты смогли преодолеть огневой заслон противника. Я сам видел, как одна из них, при помощи плазменного «факела», заглубилась в броню исполина. Судя по тому, что ракета ушла в корпус линкора почти полностью, «заглубилась» она хорошо. А потом сработала основная БЧ ракеты. В корпусе линкора образовалась огромная воронка с раскалёнными краями.

Конечно, даже термоядерная ракета для корабля такого размера – не конец. Линкор продолжал огрызаться по ракетам из своих систем ПКО, но ровно до того момента, как в него вонзились ещё две ракеты. Два взрыва – и на планетоиде осталась лишь небольшая часть «носа» линкора. Остальное буквально оторвало, и теперь оно медленно дрейфовало в космосе. Параллельно я наблюдал за тем, как прошла атака на завод. Да, там тоже вели огонь системы ПКО, плюс им помогали дроны – но ПКО завода была слабее, чем у линкора, да и дроны в этой роли не смотрелись совершенно. Так что, завод разнесло буквально в пыль…

– А теперь, мальчики и девочки, нам срочно надо валить отсюда, – произнёс я по общей связи.

– Выполняю, – отозвался Винтер. – Но почему?

– А потому, что, я бы не поставил свою жизнь на то, что здесь, кроме линкора и завода, больше ничего не было. Так что – сейчас строимся в колонну. «Советский Союз» лидером, «Пенсакола» сразу за нами, «Киров» прикрывает. Вопросы?

– Никак нет, – ответил Питерс.

Корабли начали строиться в линию. Задавать автопилотам такие манёвры традиционно считалось дурным тоном, такая работа требовала изрядного мастерства пилотов. И пилоты сделали своё дело. Все три корабля выстроились в ряд. А потом я отдал приказ начать разгон. Почему именно колонна? Потому, что нам надо было просто выйти из системы, разогнаться и уйти в прыжок. Если здесь остались корабли противника – они пойдут на перехват. А атаковать им будет удобнее всего с носа колонны. А там, как раз для такого дела, находится целый линкор. А замыкает колонну линейный крейсер «Киров», который, несмотря на то, что он и меньше и легче «Советского Союза», тоже способен «дать прикурить». Вооружения у него для такого хватит. Американец «Пенсакола», конечно, тоже был неплохо «упакован», но по бронированию уступал «Кирову». Это было связано с какими-то национальными традициями американского кораблестроения.

И мы пошли в разгон. Пройти было надо не так уж и много – часов пять непрерывного ускорения. Для наших кораблей – ничего сложного. Жаль вот только, что мои опасения оправдались. И хорошо, что я построил корабли в колонну…

Их было пятеро – и все они казались близнецами-братьями уничтоженного нами линкора. Ну что же, они хотят боя – они его получат. Вариантов всё равно больше нет…

– Расстояния до целей – десять тысяч кликов, – спокойным тоном доложил сигнальщик.

– Огонь по готовности. «Киров» и «Пенсакола» – на вас удар ракетами. Разобрать цели. Мы работаем орудиями ГК.

– Принято.

– Огонь!

Крейсеры запускают свои ракеты. Мы наводим орудия. Десять тысяч километров – по сути, прямой выстрел для нашего главного калибра. Снаряды корректируемые, так что промахов не ожидается.

«Рявкнули» три первые башни главного калибра. По крайней мере, на мостике было слышно, как они выстрелили. Несколько секунд перезарядки орудий – и снова залп, потом снова и снова. Снаряды и ракеты были в полёте. Теперь оставалось лишь ждать.

– Приготовить все системы противодействия, – приказал я. – Перевести ПКО в режим максимальной мощности.

– Принято!

Разумеется, они ударили первыми, просто десять тысяч кликов – не то расстояние, которое снаряд пролетает мгновенно. А били они исключительно кинетическими снарядами. Ну, хорошо, что так…

Чернота за пределами линкора осветилась сполохами от подрывов снарядов и ракет, выпущенных в нас. Наша ПКО работала идеально, исправно поражая всё, что летело в нас. А потом можно было полюбоваться на вспышки впереди – часть ракет, наверное, была сбита, но снаряды, из-за своего небольшого размера сбить было сложнее.

– Наблюдаю попадания по кораблям противника, – доложил сигнальщик. – Есть несколько рикошетов от брони лба, но есть и попадания с пробитем.

– Очень хорошо. Продолжать огонь! Работать всеми башнями!

«Советский Союз» ударил из всего, что у него было. Наверное, со стороны это было очень красиво – когда все башни главного калибра извергают пламя, когда из ракетных шахт стартуют ракеты – и сразу, включая маршевые двигатели, уносятся в сторону кораблей врага. «Киров» и «Пенсакола» били ракетами – и тоже почти в непрерывном режиме.

Конечно, разбить один корабль противника при пятикратном превосходстве, в лобовой атаке – сложно. Можно, наверное, израсходовать весь боезапас – и обнаружить, что враги ещё остались, а стрелять тебе уже нечем. Но первый линкор нам удалось довольно качественно повредить – огонь с него прекратился, носовая часть представляла один большой кратер, а в корпусе зияли очень серьёзного вида пробоины от подрывов наших ракет. Я приказал перенести огонь на прочие корабли.

Расстояние сократилось до шести тысяч кликов – и продолжало сокращаться. Мы вели ураганный огонь – и по нам тоже вели ураганный огонь. И теперь наши системы ПКО уже не успевали отражать ВСЁ, что было в нас запущено. Теперь компьютеры ПКО сами определяли опасность каждого отдельного поражающего элемента – и на основании этого принимали решение о стрельбе в него. Работала «электроброня», пока что, исправно сжигая всё, что до неё долетало. Один из кораблей противника, наверное, получил попадание в реакторный отсек – просто я не могу объяснить, почему он вдруг взорвался.

– Всем! Самый полный вперёд! – приказал я. – Переходим на форсаж. Не прекращать огня!

Корабли, продолжая вести огонь, рванулись вперёд. При переходе на форсаж, разумеется, увеличивался расход рабочего тела и износ генераторных «чашек» двигателей, но именно форсаж нас сейчас мог спасти. На форсаже мы очень быстро вошли в «клинч» с кораблями противника – и ударили по ним сбоку ещё и торпедами ближнего действия. Пока те пытались хоть что-то сделать, чтобы избежать попадания, нам удалось разогнаться и уйти в гиперпространство…

========== Часть 9 ==========

После трёх прыжков, чтобы никто не смог отследить нас, мы вошли в Солнечную Систему. Да, от того красавца-линкора, что покинул её чуть более недели назад, мало что осталось. Бронеплиты лобовой брони частью оплавились, частью висели «на честном слове», некоторые просто отсутствовали. Там, где броня была установлена под сильным наклоном, её «украшали» шрамы и выбоины. Но корабль свою задачу выполнил полностью. В экипаже потерь не было. Несмотря на жуткий внешний вид, корабль был в порядке – двигатели работали исправно, навигация функционировала нормально, а в башнях главного калибра были выведены из строя лишь два орудия. Линкор с честью прошёл через своё боевое крещение.

Разумеется, первым делом были написаны и отправлены в соответствующие органы просто мега– и гигабайты отчётов. Правда, органы это не остановило – на следующий день после нашего прибытия на борт «Советского Союза» высадился десант техников и инженеров их разных профильных НИИ. Пока они изучали записи бортовых самописцев и прочие результаты боя с Кочевниками, я отдал приказ «всем отдыхать». На кораблях остались лишь дежурные вахты (в том числе, к сожалению, и я), а все прочие отправились на планету. Отдых, отдых и ещё раз отдых – после такого боя люди это заслужили.