Текст книги "Золото Черного Властелина (СИ)"

Автор книги: Алексей Шеховцов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 6 страниц)

  Куда сложнее было поднять вопрос с самой индианкой. Всё моё существо противилось идее подойти и спросить «ты залетела?» А возможностей ненавязчиво поднять вопрос потомства не возникало – рядом постоянно вились то местные «шишки», то мастера, то просто гвардейцы. Наконец удалось вырвать дня три для похода на реку к югу от города. Берхан с Ачаном (кто в некотором роде «заменил» отсутствующего Каасу) были посланы... нет, не по традиционному русскому маршруту, а обустраивать временный лагерь и развешивать сети от комаров. Откуда сети? Из Палестины – то ли купец то ли пират как-то разгрузился в Таджуре тонкой тканью, подозрительно похожей на марлю. Мне на глаза попался образец и я тут же заказал ещё. Много.

  Так вот, город остался в десятке с хвостиком километров к северу, солдаты тоже не близко. Остался слон, но Хитрый глаз хоть и понимает, по-моему, человеческую речь, но пересказать никому не сможет. А писать он не умеет... насколько мне известно.

  – Симран, – целую девушку туда, где шоколадная шея переходит в плечо, и пробегаю рукой по шёлковой блузке салвар камиза (примечание: традиционный наряд восточной и средней азии, напоминающий пижаму, русское слово «шаровары» происходит от него) от подмышки вниз. Сколько великолепных вещей со всего мира можно прикупить, когда есть выход к морю...

  – Что, уже? – смеётся она. – Давай ещё отъедем, я стесняюсь орлиного взгляда Людоеда.

  – Уже?! Всегда! Но сейчас, я хочу спросить тебя о другом, о, звезда востока, – не смотря на жуткий акцент, я старательно пытаюсь воспроизвести тона пунджабского языка.

  – Что же хочет знать мой господин и повелитель? – так и общаемся, она коверкает амхарский, а я – их диалект хинди. Но прогресс на лицо.

  – Как ребёнка называть будем?

  – Что-о?! – от удивления девушка поворачивается ко мне и начинает съезжать с шеи гиганта, но успеваю её подхватить.

  – То-о, – передразниваю уже на амхарском и многозначительно поглаживаю родной животик через тонкий шёлк.

  – Но откуда?! Я и сама не уверена...

  – Не уверена она... Задержка чуть ли не месяц и тошнит ни с того ни с сего. Я, конечно, не медикус, но и не слепец.

  – Прости, Ягба, но как я могла быть уверена? Ведь мы уже столько времени... и до сих пор ничего не было.

  – М-да, действительно. Может у меня наконец-то чакры прочистились?

  – Тебе всё шутить, – в голосе звучит обида. Привлекаю её к себе.

  – Извини, Симран. Я, если честно, был уверен, что ты каким-то средством пользуешься, поэтому ничего и не было.

  – Давно уже нет...

  – Вот и славно, – делую в нос, отодвигаю длинную чёрную прядь и добавляю в мочку уха. Обожаю эти места у женщин... фетишист, наверное.

  – Так ты рад?

  – Конечно! Какой нормальный мужик не мечтает стать отцом? Особенно, если ему не придётся самому менять подгузники.

  – А как же...

  – Не знаю, – убираю шутливости из голоса. – Негуса Нагаст вряд ли одобрит, но акабэ-сэат обещал помочь. Но ты не волнуйся, так или иначе – я на тебе женюсь.

  – Вот зачем ты эту затею с кесаревым браком устроил, – смеётся она и кладёт голову на моё плечо. Хорошо, что слон такой умный – идёт куда надо, несмотря на то, что им давно никто не управляет.

  – В конце концов, у моей семьи есть крепкие традиции многожёнства, уходящие корнями в далёкое прошлое. Представляешь – Симран, старшая жена...

  – Ах ты! – она смеётся и беспощадно щекочет меня. Пытаюсь защищаться, но безуспешно. Девушка во всю пользуется тем, что с беременными нужно быть аккуратным, и всё кончается тем, что Хитрый Глаз подхватывает меня хоботом у самой земли, тем самым спасая от ушибов, вывихов и переломов.

  ***

  Сложности в одиночку не ходят. Решив (частично) вопрос с... чёрт, как непривычно думать о ней, как о невесте. В общем, после микро-отпуска на мою голову свалилась говенная проблема инженерного свойства. Почему говенная? Потому что несколько тысяч солдат, работников и животных какают очень и очень много. И если бы только какали. Ручьи перестали справляться с потоками нечистот и город грозил превратиться не в жемчужину империи, а в сортирное очко. Самое смешное – то, как мы узнали о проблеме... Через срань в грунтовых водах.

  «Умная» идея использовать отходы в качестве удобрений плодов не принесла – попробуй выдели растворённый кал из зловонной жижи. Да и перегнить ему надо... по крайней мере именно этот факт выполз со скрипом из воспоминаний детства. А действовать нужно было быстро – запах легко создать но сложно вывести. В сумасшедшей гонке с вонью перепробовали немало идей, большинство из которых оказались бесплодными.

  Пока что удачи можно пересчитать на пальцах одной руки. Во-первых, «биотуалеты» – бочки с известью, которые собирают рабы на запряжённых ишаками говновозах и сваливают в Говенной Дыре. Во вторых сама дыра – резервуар, вырытый «всем миром» на грандиозном «субботнике» для фильтрации и хранения стоков. Пришлось потратить немало ценного динамита, на пробивание ёмкости в камне. Быстрой и хорошей альтернативы не нашёл – если рыть в простой земле, то в прямом смысле засрём грунтовые воды. В это замечательное место, так же по трубам свели канализацию из общественных туалетов. Зловонные получились параши, но всё лучше, чем гадить где попало. Забегая вперёд скажу – когда, годы спустя, в Аксуме появилась приличная канализация, Говенную Дыру переделали в узилище – самое кошмарное и ужасающее во всей Эфиопии.

  В конце концов, «сортирный вопрос» довёл меня до ручки. Передав дела мастерам, я наконец-то продолжил путешествие. Путь теперь шёл на юго-запад, к плодородным берегам горного озера Тана. Впереди ждали сёла, монастыри, живописные пейзажи и... зародыш моего будущего флота. Около года назад новгородец Твердята отправился туда с остальными русичами, слонами, группой монахов, мастеров и ремесленников, а так же повелением самого Негуса Нагаст (админресурс, однако!) «основать мануфактуру дел водных, для вящей славы Эфиопии и рода Соломонова». С учётом черепашьей скорости передвижения и связи в нашем суровом средневековье, к своему отбытию из Хайка, я практически ничего не знал о том, как обстоят дела у новоиспечённого «бар раса» – морского боярина.

  Связь – одно из самых больных мест для человека, привыкшего к мгновенному обмену информацией через интернет. Да что там – даже далёкое детство, когда письма шли неделями (забудем на мгновение про телефон и телеграф), суть сплошная идиллия по сравнению с миром, где считается нормальным месяцами ждать известий из разных уголков страны. У нас даже дорог приличных нет, чтобы не блукать кривыми тропами... Хотя одна всё таки есть – строящийся тракт между Шоа (в котором находится Хайк) и недавно завоёванной Таджурой. Дорога строится на совесть, пожирает уйму взрывчатки со стройматериалами и, по словам аксумских мастеров, даже лучше старых Римских дорог, чья слава в своё время докатилась и до знойной Африки.

  Часть полка осталась позади в столице. Не в качестве рабочей силы, а для солидности и надзора над затеянной «стройкой века». Ещё там же расквартировался отряд страусиных наездников. Воистину, пернатая кавалерия показывает себя бесценной в качестве и разведки, и почты. Вести из покорённого Джибутийского султаната идут быстрее, чем письма от царственного бати, который, кстати, находится раза в три, а то и в четыре, ближе. Хотя, это и к лучшему, наверное – как-то не тороплюсь сообщать Негусу Нагаст, что он вскоре станет дедушкой. Надеюсь оттянуть объяснения, пока не удастся встретиться и пообщаться с Йесусом-Моа... знать бы ещё точно, где он находится.

  Впереди высится горный хребет, возвышающийся над окрестными землями, словно малыш, гордо взобравшийся на толстое пузо отца. Среди его вершин находится и знаменитый пик Рас-Дешен, высочайшая из гор во владениях Амхара, Не Килиманджаро, конечно, но хорошо за четыре километра, если сопоставить местные замеры с базовой высотой Эфиопского нагорья. Дорога наша огибала величественные каменные чертоги к западу – на востоке от гор течёт гордая Текезе. На её берегах одерживал победы легендарный негус Аксума Эзана, что почти тысячу лет назад крестил Эфиопию, и оставивший после себя немало артефактов и обелисков. Я сам видел в столице камень, где высечены его деяния на ге'езе, арабском и греческом языках. А выше по своему течению, река прорыла сказочно глубокий каньон – по словам путешественников, стены местами возвышаются в тысячу человеческих ростов. Когда-нибудь я там побываю.

  Хоженые тропы то ведут по голым камням, то утопают в сочной траве, что гнездится близ неисчислимых ручьёв и речушек и взрывается зелёными кляксами в каждый сезон ливней. Там, где не смогли закрепиться рощи деревьев, преобладают красные и светло-коричневые тона. Словно земля пытается подражать бесстрастному светилу, строго взирающему с небосвода. Но голой земли не так уж и много по сравнению с бушующим праздником жизни и наши животные не страдают от жажды или голода. Один лишь жираф недовольно слизывает толстым фиолетовым языком предложенную траву и сетует, что деревья растут далековато от дороги.

  Верхом на слоне, каждый день окунаясь в девственную красоту Африки, начинаешь понимать прелести кочевой жизни по сравнению с, чего уж греха таить, весьма вонючим городом. Особенно если можно путешествовать по-царски, в компании с прекраснейшей из женщин (кто не согласен, тому наш людоед копьё в задницу воткнёт, а слон добавит!) и, слава марле, без адски назойливого внимания летучих насекомых. Впрочем, и в городах есть свои прелести – вспомнить только чистый, смываемый сортир моего дворца... Интересно, если я каким-то образом окажусь на корабле в дальнем плавании, море меня так же впечатлит?