Текст книги "Друзья и враги за Кавказским хребтом"

Автор книги: Алексей Чичкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)

12. ПРОЕКТ РОССИЙСКО-ТУРЕЦКОЙ АНТАНТЫ. «ТРЕУГОЛЬНИК» РОССИЯ-БРИТАНИЯ-ТУРЦИЯ В КОНТЕКСТЕ БАЛКАНСКИХ ВОЙН (1912-1913 гг.) И ТЕНДЕНЦИЙ В ЧЕРНОМОРСКО-КАСПИЙСКОМ РЕГИОНЕ

Такой проект был инициирован в 1912 г. российским послом в Османской империи в 1909—1912 гг. Николаем Валериановичем Чарыковым. Естественно, с подачи российского МИДа.

Выпускник Императорского Александровского (б. Царскосельского) лицея (1875 г.), он вначале стажировался в Московском Главном архиве МИДа. А в 1876 г. по распоряжению канцлера князя A.M. Горчакова начинающий дипломат был «причислен» к петербургской канцелярии МИДа, но его пребывание здесь вскоре на время прервала русско-турецкая война 1877—1878 гг. Вольноопределяющийся Лейб-гвардии Гусарского полка, Чарыков с честью прошел Балканский поход, был тяжело ранен и «за отличие в бою» без сдачи экзаменов произведен в офицеры.

Затем последовало назначение его чиновником «по дипломатической части» при генерал-губернаторе Туркестана, но фактически он даже не вступил в эту должность. Проявив себя «с самой похвальной стороны» в Мервской военной экспедиции 1885 г. (на юге нынешнего Туркменистана), но выбору императора Александра III Николай Валерианович в 1886—1894 гг. был главой Императорского политического агентства в вассальном от России Бухарском эмирате – основном российском учреждении в этой стране. Затем он возглавлял посольства в Сербии и Нидерландах. А с июля 1909 г. Н.В. Чарыков стал послом в Турции. Но посольская миссия Николая Валериановича в Константинополе оборвалась весной 1912 г. при весьма драматических для него обстоятельствах.

В октябре 1911 г. Чарыков, формально действуя по своей инициативе и лично от своего имени, попытался добиться от турецких властей признания за Россией преимущественного права «на свободу действий» в районе проливов (Босфор—Мраморное море—Дарданеллы). В благодарность за это Порте гарантировалось реализовать в дальнейшем целый комплекс мер по расширению экономического и военно-политического сотрудничества державы Османов с Россией. После некоторых колебаний Турция отказалась пойти навстречу предложениям Чарыкова. Против какого-либо изменения статуса проливов в пользу России резко выступили другие европейские державы, не захотели пойти на эту меру и союзницы по Антанте – Англия и Франция.

В условиях этого кризиса тогдашний глава российского МИДа Сазонов откровенно «сдал» Чарыкова, дезавуировав его действия своим заявлением о том, что Россия вообще никакого вопроса о проливах не поднимала. Хотя Чарыков действовал по поручению Сазонова.

В марте 1912 г. Н.В. Чарыков был отозван из Константинополя, и его дипломатическая карьера была бесповоротно сломлена. А в Константинополь Николай Валерианович снова вернулся уже эмигрантом после октября 1917 г., где и скончался в 1930 г.

Предлагаем ознакомиться с соответствующим документом-инициативой Н.В. Чарыкова:

«Российское Императорское посольство в Константинополе, № 124, 10 Мая 1911 г. Доверительно. В Первый Департамент Министерства Иностранных Дел.

Имев честь получить доверительное отношение Первого Департамента Министерства Иностранных Дел от 17 Января с.г. за № 34, считаю долгом изложить нижеследующее мое заключение по содержанию журнала происходившего в Январе минувшего года Особого междуведомственного Совещания по выработке мер для противодействия татарско-мусульманскому влиянию в Приволжском крае. Хотя задача Совещания была ограничена географически лишь некоторыми внутренними губерниями ИМПЕРИИ, задача эта подлежит, однако, несомненно обсуждению и с той, более широкой точки зрения, которая соответствует сфере ведения Министерства Иностранных Дел.

Причиной сему являются следующие, указанные Совещанием, обстоятельства: I) роль в рассматриваемом вопросе Турецкого Правительства и отдельных турецких духовных, публицистических, педагогических и политических деятелей и II) роль “панисламизма”, т.е. философского и политического учения, зародившегося вне пределов ИМПЕРИИ и касающегося интересов не только России, но и некоторых других Великих Держав, в особенности Франции и Англии. По отношению к Турции журнал Особого Совещания отмечает вполне правильно духовную связь, существующую издавна и непрерывно между татарами Крымского полуострова и Турцией, и стремление интеллигентного элемента этих татар добиваться просвещения в Константинополе, а также в Каире, в общении с возрождающимися мусульманскими политическими организмами.

Таковыми в настоящее время являются, прежде всего, Оттоманская Империя, только что преобразовавшая коренным образом, на либеральных началах, свой государственный строй; затем Египет и отчасти Англо-Индия, где мусульмане добиваются политических прав, и, наконец, Персия, где они уже осуществили полный насильственный государственный переворот.

С этой точки зрения те факты из внутренней жизни русских подданных мусульман, которые составили предмет обсуждения Совещания, приходится рассматривать не только как местные и обособленные явления, но и как частный случай нового культурного движения, обнаруживающегося в большинстве государств с мусульманским населением, при чем само это движение является частью еще более крупного исторического события – возрождения Востока.

Едва ли можно рассчитывать на успех борьбы с такого, рода мировым культурно-историческим процессом посредством даже самых строгих местных законодательных и административных мер. Помешать возрождению Востока, приостановить это возрождение было бы не под силу не только нашему Правительству, но и совокупным усилиям всех ныне существующих государств христианской культуры. Но если нельзя ни остановить, ни даже ослабить этот процесс, то нельзя ли, по крайней мере, его обезвредить, придав ему направление, не противоречащее жизненным интересам упомянутых государств.

Вот это тот общий вопрос, на рассмотрение и решение которого должно быть теперь направлено и действительно невольно направляется напряженное внимание как Русского Правительства, так и Правительств Франции, Англии и даже Германии. Последнюю вопрос возрождения Востока заинтересовал той своей стороной, которая носит название “желтая опасность” и которая заключается в возможности культурного и даже военного соперничества желтокожих обитателей Азии с народами белой расы. Еще не забыта символическая картина Императора Вильгельма, призывавшая народы Европы сплотиться вокруг Германии для обороны их священнейших приобретений, против разрушительной грозы, надвигающейся с Дальнего Востока.

Но не эта сторона вопроса составляет предмет суждений Особого Совещания: оно касается лишь доли общего вопроса о Паназиатизме, а именно тех его элементов, которые известны под названием Панисламизма и Пантюркизма, т.е. опасности, угрожающей тем европейским государством, которые считают в числе своих подданные в Метрополии или в колониях, значительное число мусульман разных народностей или, в частности, народностей, этнографически близких Османским туркам. Опасность эта проявляется в двух видах: 1) означенные подданные, пользуясь равными политическими правами с прочими гражданами, стремятся к религиозному и культурному объединению на автономных началах под главою высшего духовного лица, совершенно независимого от местного Правительства в управлении делами веры и школ, как это происходит в России. Это стремление представляет грозную опасность для Русского Государства, увеличивающуюся тем, что теперешняя мусульманская печать проповедует сближение с Турцией всех единоверцев на почве верности Халифу-Турецкому Падишаху, увлекаясь даже мечтой об образовании всемусульманского государства от Желтого до Средиземного моря.

В отношении преимущественно Франции и Англии мусульманские подданные, лишенные в колониях тех политических прав, которые присвоены гражданам метрополии, добиваются таковых прав для достижения политического самоуправления, а затем и политического отторжения, представляющего прямую опасность для целости названных государств; означенная опасность усиливается стремлением мусульман-подданных различных государств – сближаться друг с другом и помогать друг другу в борьбе с христианским владычеством на почве или общемусульманского религиозного единства (чистый или религиозный панисламизм), или ища опоры в единственном сильном независимом мусульманском государстве – Турции (панисламизм политический).

Здесь не место заниматься взаимными отношениями “желтой опасности” и панисламизма. Может быть, для борьбы с первой было бы крайне важно для христианских государств заручиться содействием своих белых, хотя и мусульманских собратьев, имеющих общие с ними, глубокие расовые и вероисповедные корпи. Если же против христианских государств ополчатся сообща языческие желтые народы Азии и те народы белой и иных рас, которые исповедуют мусульманство, то опасность для христианских государств значительно возрастет.

Эти соображения, казалось бы, необходимо иметь в виду при обсуждении отдельных мероприятий, направленных к ограждению тех государственных интересов, которым угрожают панисламизм или пантюркизм: желательно, чтобы эти меры не создали между христианами и мусульманами непримиримой вражды и непроходимой пропасти. Возвращаясь к предмету суждения совещания, нельзя не заметить, ввиду вышеизложенного, что вопрос о мерах к ограждению интересов Русского Государства от панисламизма и пантюркизма и от вредного влияния проповедующих эти учения агитаторов должен бы составить предмет очень серьезного, хотя бы и доверительного, обмена мыслей, по крайней мере, между Россией, Францией и Англией. Такой обмен мыслей мог бы привести к выработке названными Державами общеполитических мероприятий, как то, например, совместного воздействия на Оттоманское Правительство в видах прекращения или ограничения его агитаторской панисламистской или пантюркистской деятельности.

Можно было бы подумать и о надлежащем воздействии на бесспорный духовный центр всемирного мусульманства, святые места Мекки и Медины, посещение которых (хадж) играет самую крупную роль в поддержании и развитии чувства солидарности между всеми мусульманами земного шара. Вопрос о хадже не затронут Совещанием, тем не менее, думается, что ему следовало бы обсудить и те частные и административные меры, которые могли быть приняты Русским Правительством и русскими общественными организациями для возможно полезного воздействия на этот элемент духовной жизни русско-подданных мусульман.

Наше Правительство, как известно, относится далеко небезучастно к совершению хаджа не только нашими подданными, но и мусульманами приленнощих к России Среднеазиатских государств, пользующихся русскими железными дорогами и пароходами для отправления в Мекку. Наше Правительство заботится о безопасности, удобстве, дешевизне и санитарном обеспечении хаджа и с этой целью, между прочим, организовало и допустило целую систему льготных пароходных сообщений через Константинополь, при деятельном участии попутных русских консульских учреждений.

Что же касается общего характера мер, могущих оградить Русское Государство от вредных последствий панисламизма и пантюркизма, то, по моему убеждению, цель эта может быть достигнута, главным образом, путем приобщения русско-подданных мусульман к русской культуре, и в этом отношении я вполне разделяю заключение Особого Совещания. Я даже думаю, что в приобщении не только русских, но и всех мусульман и даже народов желтой расы к современной европейской культуре кроется главный способ и главная надежда мирного разрешения общего мирового процесса возрождения Востока.

Конечно, считать современную европейскую культуру за культуру окончательную и всечеловеческую, может быть, не имеется достаточных отвлеченных оснований, однако исторически выясняется, что современное возрождение Востока принимает именно форму усвоения народами Востока западной культуры. Передовой в этом отношении народ – Японский – является тому самым характерным примером. Турция вступила на путь новейшей панисламистской и пантюркской пропаганды, на проявление коей указывает журнал Особого Совещания, после введения у себя парламентского режима по самому демократическому западноевропейскому образцу. Персия пошла в этом отношении еще дальше, вверив законодательную власть даже не двум палатам, а всего лишь одной. Мусульмане Египта добиваются конституционных прав и парламентских учреждений. К тому осторожно стремятся и мусульмане Индии.

Приобщаясь к европейской культуре, восточные народы, с одной стороны, усвоят себе европейские понятия о государстве, об общественном благе и порядке, воспримут наши идеалы жизни и деятельности и станут бороться с нами нашим же оружием. Но став на одну почву с нами, народы эти войдут в общую схему нашей культурно-исторической жизни, и начатая ими борьба выразится, надо и можно надеяться, не в форме повторения катастрофы гибели античной культуры под волной переселения некультурных народов, а в форме нормального, мирного международного соревнования и сожительства.

Для народов желтой расы такой оборот дела смягчается отсутствием у них активного религиозного качества. Религиозные учения, господствующие среди японцев, китайцев, малайцев, тибетцев и индусов, которые не этнографически, но политически могут быть отнесены к числу элементов опасности – шинтоизм, конфуционизм, буддизм и браманизм, – не требуют от их последователей деятельного выступления на почве борьбы с другими вероучениями и, тем менее, в сторону прозелитизма. Поэтому гражданский характер теперешней европейской культуры, старательно отмежевывающей церковь от государства, доступен и приемлем для народов этих исповеданий легче, чем для мусульман.

Но и последние, проникаясь началами современного знания, постепенно утрачивают тот враждебный фанатизм, который составляет существенную особенность мусульманства, как религии победителей и покорителей гяуров, религии, обусловливающей равноправие людей принадлежностью их именно к исламу.

Примером подобной эволюции служат теперешние младотурецкие правители Оттоманской Империи. Не составляет секрета, что многие из них в религиозном отношении но меньшей мере индифферентны, относятся скептически к догматам Корана, принадлежат к франкмасонским ложам и лишь по наружности или из политического расчета называют себя правоверными. Еще на днях теперешний Великий Визирь, когда я обратился к нему по поводу вопроса о постройке новой православной церкви в Палестине, ответил мне совершенно искренне: “По-моему, пусть будет там хоть двадцать церквей, надо только убедиться в том, что это не вызовет волнения или противодействия среди местных мусульман”.

Конечно, эти люди прошли, в большинстве, действительно обширный курс западноевропейской науки, и число их сравнительно невелико. Есть также вполне образованные мусульмане, вроде некоторых членов Русской Государственной Думы, которые, по-видимому, совмещают научное образование с верностью мусульманской религии.

Но все-таки нельзя не ожидать, что приобщение русских мусульман к русской культуре явится самым основательным средством для ослабления среди них специфического мусульманского религиозного фанатизма и для предохранения Русского Государства от главнейших опасностей, которыми ему угрожают панисламизм и пантюркизм. В частности, для борьбы против последнего желательно сохранить за всеми существующими в ИМПЕРИИ народностями, исповедующими ислам, их национальные особенности и, главным образом, их язык, защищая его от поглощения языком турецким. В этих видах я вполне присоединяюсь к пункту 11 Особого Совещания, гласящему, что в конфессиональных мусульманских школах не допускается употребление учебников, изданных за границей, а равно и рукописных.

Вместе с тем казалось бы желательным вообще усилить надзор за печатными и литографированными книгами и повременными изданиями, получаемыми в ИМПЕРИИ из Турции, для чего, очевидно, необходимо увеличить число лиц администрации и, в частности, цензурного ведомства, хорошо знакомых с турецким языком. Параллельно с этим надлежало бы способствовать развитию татарского литературного наречия и ввести в русских учебных заведениях необязательное преподавание татарского языка, дабы этим привлечь в означенные училища мусульман, желающих пройти общеобразовательный курс, но при этом и выучиться своему родному языку.

Тот же метод должен был бы быть применен и к защите от татаризации русских мусульман, обладающих собственными литературными наречиями, каковы киргизы, сарты и проч. По отношению к заграничным агитаторам необходимо принимать самые строгие и решительные меры, по поводу которых само Турецкое Правительство изъявило нам недавно не только согласие, но и желание.

Весьма своевременно было бы составление и издание перевода на русский язык сборника мусульманского права (шариата) по предметам, входящим в круг ведомства мусульманского духовенства и подлежащим в общесудебных местах разрешению на основании этого права.

Наконец, самого полного сочувствия заслуживает предположение об ежегодном созыве в интересах осведомленности высшего Правительства о ходе просветительно-культурной работы в губерниях и областях с мусульманским населением, а равно ради изыскания средств для вящего успеха этой работы, при Министерстве Внутренних Дел Особого Совещания из представителей ведомств центрального и местного управления.

Ввиду упомянутого выше более широкого и прямо международного элемента рассматриваемого вопроса совершенно необходимо, чтобы в состав Совещания этого входил, по крайней мере, один представитель Министерства Иностранных Дел. Представитель этот должен быть хорошо осведомлен о положении в данное время за границею вопроса о панисламизме, о пантюркизме и о хадже и должен бы делиться с Совещанием сведениями о мерах ограждения и упорядочения, принимаемых относительно этих явлений заинтересованными иностранными Правительствами. Было бы также очень полезно, чтобы в Совещании участвовал или наш Политический Агент в Бухаре, или один из компетентных служащих тамошнего Русского Политического Агентства. Из областных управлений должны бы участвовать в Совещании представители Туркестанского Генерал-Губернаторства, Закаспийской Области и, разумеется, Кавказа.

Что же касается остальных предположений Совещания, то со стороны вверенного мне Посольства не встречается возражений против их приведения в исполнение. В заключение считаю долгом отметить следующие два факта, которые мне привелось выяснить в Константинополе.

1) Отношение Константинопольского Шейх-уль-ислама к мусульманам Средней Азии, за последние два года, скорее сдержанное и почти что безучастное. Причиною является пренебрежение теперешнего Шейх-уль-ислама и его ближайших предместников, проникнутых либеральными западноевропейскими идеями, к туземцам Бухары и Туркестана, как к людям слишком темным, необразованным и неразвитым. Так как теперешний Шейх-уль-ислам, по имеющимся сведениям – франкмасон, то подобное отношение его к мусульманским староверам Средней Азии вполне понятно. Зато мне известно, по личному наблюдению, что мусульмане Бухары и Туркестана, в свою очередь, смотрят на мусульман Константинополя, и даже на Шейх-уль-ислама и на Турецкого Султана, как на людей, утративших первоначальную чистоту мусульманской веры и обряда и заразившихся неверием, вследствие слишком тесного общения с христианами.

Но, с другой стороны, Шейх-уль-ислам поддерживает деятельное и сочувственное общение с русскими мусульманами Крыма и Оренбурга (а следовательно, Поволжья) и Кавказа, находя этих мусульман в достаточной мере передовыми и способными оценить значение сближения с Турцией и ее высшим духовенством.

2) Другим значительным здешним явлением в области Панисламистской и Пантюркской агитации служит участие в ней и поддержка ее со стороны евреев. Наиболее резкий Панисламистский орган Константинопольской печати “Le Jeun Turc” издается на средства сионистов и, параллельно с проповедью панисламизма, защищает перед турецким общественным мнением сионизм и его сторонников и деятелей.

Вместе с тем крайние панисламистские газеты, появляющиеся в Македонии, выступают в защиту не только мусульман, будто бы угнетаемых Русским Правительством, но и евреев, что объясняется денежным и нравственным влиянием богатой и могущественной старинной еврейской колонии г. Салоник.

Таким образом, панисламизм, сионистская ненависть к России и западноевропейский социализм и анархизм сплотились в Турции для проповеди ненависти против России и для агитации против Русского Правительств в Крыму, Оренбурге, Поволжье и на Кавказе. Среднюю же Азию они, по-видимому, предоставили предварительной обработке русско-подданными татарами. Сила этой комбинации еще увеличивается тем, что панисламисты и евреи в Турции пользуются, из соображения общей политики, деятельной и властной поддержкой Германии и Австро-Венгрии.

Конечно, есть благоразумные турки, которые понимают, что не защита их интересов служит истинной целью сплотившихся ненавистников России, и потому есть основание надеяться, что когда Турецкое Правительство и общественное мнение разберутся в этом вопросе, они сознают, насколько выгоднее для Турции воздерживаться от враждебных России выступлений в области панисламизма и пантюркизма, в угоду евреям и международным революционерам.

Но в ожидании такого оборота дела Русскому Правительству надлежит спокойно и последовательно охранять русско-подданных мусульман от агитационного воздействия из-за границы, развивать и упрочивать их национальную самобытность вне влияния турок извне и казанских или крымских татар внутри и приобщать самым широким образом русско-подданных мусульман к русской культуре, как это предложено рассматриваемым Журналом Особого Совещания.

Посол: подписал Н. Чарыков. С подлинным верно: чиновник особых поручений» ^{9} .

В этом контексте небезынтересно и отношении в Сербии к 100-летию Балканских войн и политике России в Черноморско-Балканском регионе (1912—1913 гг.).