Текст книги "Я не смогла, и ты не сможешь тоже (СИ)"
Автор книги: Александра Соколова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 26 (всего у книги 26 страниц)
Глава 14. Прости, я не одета.
-Вы понимаете, что каждый последующий аборт – это риск того, что вы больше никогда не сможете иметь детей?
Этот милый доктор смотрел на нее так дружелюбно, так ласково и немного осуждающе, что ей даже стало его жалко. Но сидение в гинекологическом кресле в позе «ноги выше головы» не слишком располагает к сочувствию, поэтому Ольга только улыбнулась, покачала туда-сюда ногами на специальных подставках, и ничего не ответила.
Доктор вздохнул и сдался.
–Я выпишу вам направление, на завтра. Можете одеваться.
Он очень забавно прятал глаза и смущался, и Ольге захотелось немного пошалить.
–Как же? – Возмутилась она. – А разве вы не будете делать мне процедуру… Такую, знаете, когда врач вводит во влагалище пластиковый прибор…
Она, конечно же, прекрасно знала, как называется этот прибор, и как называется сама процедура, но смотреть на краснеющего доктора было слишком приятно и весело.
–Нет, УЗИ сегодня не будет, – он с большим трудом взял в себя в руки и ушел к столу, оставив ее за ширмой – одеваться.
Ольга грациозно (насколько это вообще возможно в сложившейся ситуации) слезла с кресла, и принялась надевать одежду. Сначала кружевные невесомые трусики, потом – пояс от чулок и короткую черную, с небольшим разрезом, юбку. Завершили ансамбль туфли на высоком каблуке – фиолетовые, с зелеными заплатами – самые модные этой осенью.
Накинув на плечи тонкую курточку и поправив прическу, Ольга подмигнула доктору, забрала направление и вышла в коридор. Несколько дней назад она впервые за долгое время коротко подстриглась и даже перекрасила рыжие волосы в кипельно-белый, так что теперь постоянно хотелось трогать голову – то ли руки никак не могли поверить в изменения, то ли им настолько нравился новый Ольгин стиль.
На улице ее ждал сверкающий Фольксваген кабриолет – красный, с красными же кожаными сиденьями и матово-черной приборной панелью.
–Стоило переехать в эту Тмутаракань, чтобы заиметь такую машину, – в сто сорок восьмой раз за последний месяц подумала Ольга, щелкая брелоком сигнализации.
Она села в машину, бросила сумку на сиденье рядом с собой, и выехала с парковки, посигналив на ходу зазевавшейся «Хонде».
По Петровской улице доехала до конца, вывернула к порту, и инстинктивно увеличила скорость. В памяти всплыл старый разговор – она всегда вспоминала о нем, когда проезжала здесь, и всегда недовольно морщилась.
–Ты ошиблась, – сказала она вслух, когда порт остался позади. – Я здесь, красная машина здесь, и никто не умер. Кроме тебя – никто.
Машину бросила на парковке возле памятника Петру. Пешком дошла до кофейни, морщась от холодного осеннего ветра, проникающего под кожу и развевающего юбку. Вошла внутрь, осмотрелась по сторонам.
Инна уже сидела за столиком у окна и грела руки о чашку. Ольга улыбнулась ей и присела напротив.
–Интересная прическа, – сказала Инна, оглядывая Ольгу. – Необычно видеть тебя…
–Какой? – Засмеялась Ольга. – Не врагом? Не рыжей?
–Не рыжей. Врагом я тебя никогда не считала.
Подошла официантка. Ольга не глядя заказала кофе и попросила принести пепельницу.
–Когда ты уже бросишь курить? – Спросила Инна. – Ужас просто, дымишь и дымишь как паровоз. А тебе ведь еще рожать.
Ольга пожала плечами, подумав о направлении в сумке. Рожать? Вот уж вряд ли.
–Ты сказала Лизе, что встречаешься со мной? – Спросила она.
Инна удивленно подняла брови.
–Конечно. Не то чтобы она обрадовалась, но…
Все было ясно без слов. Они помирились, они снова месте и любят друг друга, но все произошло слишком недавно для того, чтобы просто забыть об этом и жить дальше. Внешне все хорошо, а как скоро заживет рана в душе – большой вопрос.
Так и с Ольгой. Вырулила, успокоилась. Удалила неотправленные Алисе письма, а адрес ее занесла в черный список. Волосы вот перекрасила, машину новую купила. И вроде все в порядке, и все наладилось, вот только до сих пор болит в груди, и жжется, и давит памятью.
Тяжело объяснить себе, что все кончено, когда сердце отказывается в это верить.
Принесли кофе. Ольга сделала глоток и закурила, глядя на Инну. Та смотрела на нее тепло и немного настороженно.
–Я все думаю о прощении, – сказала Ольга, затягиваясь. – Что должно произойти для того, чтобы один человек мог простить другого?
–Ничего, – пожала плечами Инна. – Нужно просто любить. Если есть любовь – придет и прощение, а если нет – прощения не будет.
Ольга покачала головой.
–Не годится. Ты же меня простила, а любви ко мне у тебя нет и не было никогда.
Она удивилась, когда Инна вдруг протянула руку и отобрала у нее сигарету. Брезгливо затушила ее в пепельнице и дотронулась до Ольгиных пальцев.
–С чего ты взяла, что я тебя не люблю? – Спросила она просто. – Любить же можно по-разному. У меня были к тебе разные чувства за это время – и влечение, и желание, и нежность, и много еще. Сейчас я чувствую благодарность как ни странно, и сочувствие. Этого достаточно для того, чтобы простить.
–Сочувствие? – Нахмурилась Ольга. – Хочешь сказать, что жалеешь меня?
Инна засмеялась и убрала руку.
–Это не одно и то же. Сочувствовать – это значит понимать, как тяжело и трудно может быть другому человеку. А жалеть – это ставить себя выше другого, мол, я-то в лучшей ситуации, а тебе, бедняге, не повезло.
Она сделала глоток из своей чашки и продолжила.
–Ты маленький запутавшийся в себе ребенок, Оль. Только дети могут вот так легко, из-за вспышки, переломать все свои игрушки, а потом сидеть над ними и плакать горючими слезами. Только вырастая, можно понять, что всплески злобы и отчаяния – это нормально, и из-за них не обязательно рушить то хорошее, что у тебя есть.
Ольга вздохнула.
–Да, наверное, так. В том, что я сделала с ней, с вами… Все сплелось в какой-то безумный клубок – и прошлое, и настоящее, и будущее. Я не оправдываюсь, я просто думаю, что даже будь я взрослее – едва ли я смогла бы с этим справиться.
–С ней? – Переспросила Инна, и Ольга вздрогнула.
С ней, да. С ростовским доктором, которого она снова впечатала лицом в грязь. Которого снова – наверняка – заставила плакать. К которому шла так долго и так мучительно, а дойдя – испугалась и сломала к чертовой матери все то, что еще можно было построить.
–Лара, – сказала она вслух удивленной Инне. – Помнишь ее? Мы ездили в Ростов, и…
–Да, – перебила Инна. – Да. Я еще тогда удивилась, почему ты так остро на нее среагировала. Значит, она?
–Она. Никогда в жизни я не встречала таких людей, никогда ни к кому не испытывала таких чувств. И я все испортила. Прогнала ее снова, да так, что теперь она уже больше не вернется.
Инна покачала головой.
–Оль, ты говоришь глупости, – сказала она. – Что значит «вернется – не вернется»? Это же отношения, а не детский сад.
–О чем ты?
Она улыбнулась тепло и ласково.
–О том, что для того, чтобы тебя простили, нужно для начала хотя бы попросить прощения. Иначе как она узнает, что тебе жаль?
Ольга покачала головой.
–Это мы уже проходили. Просить прощения – значит, дать слово, что больше никогда так не сделаешь. А я вовсе не уверена, что не сделаю.
–Почему?
–Потому что это чертово проклятие Будиных никуда не делось. Я такая, какая есть – и я знаю, что способна на ужасные поступки. Я не изменилась, хоть и пыталась. По-видимому, это просто невозможно.
Инна пожала плечами и сузила глаза.
–И снова глупости, – сказала она. – Ты же нашла в себе силы прийти к Лизе, прийти ко мне. Извиняться, будучи уверенной, что тебя не простят. Разве это не называется «измениться»?
Что ж, возможно, и так. Но Лара… Лара, которой она раз за разом причиняла боль. Лара, которая сносила это терпеливо и молча. Нет, только не с ней. Не еще раз.
–Как ты сама-то ее простила? – Спросила Ольга. – И меня? Но со мной ладно – я чужой тебе человек, а ее? Она же предала тебя, и еще как предала.
Инна покачала головой.
–Мне проще, – улыбнулась она. – Я не делаю фокуса на конкретном поступке человека, я вижу ситуацию в целом. Я люблю Лизу, у нас было очень много хорошего и чудесного, и я вполне способна увидеть причины и поводы, из-за которых она поступила так как поступила. А ты…
Она нагнулась, заглянула Ольге в глаза.
–Ты не такая плохая, какой хочешь казаться. И ты по-прежнему мне нравишься. Только и всего.
Еще одна. Еще одна считает, что она «не такая плохая». Несмотря на все, что она сделала, несмотря на все, что натворила.
Они вышли из кафе и дошли до Ольгиной машины. Ольга собиралась кивнуть на прощание, но Инна вдруг обняла ее за шею и прижала к себе.
–Извинись перед ней, – шепнула она удивленной Ольге. – Съезди к ней, извинись и посмотри, что будет. Может быть, и она достаточно любит тебя для того, чтобы простить.
Глава 15. Я отключаю звук.
Инна ушла, а Ольга села в машину и крепко сжала руль. Поехать к ней? Но как? Как снова заглянуть ей в глаза? Какими словами объяснить то, что она натворила? Как?
Она глубоко вдохнула, вывернула руль и нажала на газ. А вот так, милая. Так и будешь смотреть, так и будешь объяснять. Думаешь, ей было легко смотреть на тебя – голую, только что вылезшую из постели, где ты мило проводила время с мужчиной? Думаешь, ей было легко слышать ту чушь, которую ты ей говорила? Теперь твоя очередь. Езжай, и выслушай все, что она тебе скажет. И пусть это только добавит боли, пусть. Ты это заслужила.
Машина неслась по трассе со скоростью выше 100 километров в час. Опущенный верх не слишком спасал от ветра, и Ольгины – короткие теперь – волосы щекотали уши и шею сзади. Она рывками выворачивала руль, чтобы по встречной обогнать тихоходов и рывками же возвращала его обратно.
Возле поворота на Мержаново притормозила. Что, если у Лары сегодня выходной? Что, если она не на работе, а дома?
Не успев подумать, крутанула руль и съехала с трассы на бетонную дорогу.
Где же этот чертов дом? Этот поворот? Или следующий? Или вообще нужно было свернуть раньше?
Но нет – вот он, яркий, блестит на осеннем солнышке, ворота открыты, и машина – огромная Ларина машина – кажется, стоит во дворе.
Ольга остановилась и зажмурилась. Так. Она здесь. Теперь что? Она совершенно не учла в своем плане Лариных родителей – а вдруг они дома, и знают? Что, если с ними придется разговаривать? ЧТО она им скажет?
В стекло постучали снаружи. Ольга испуганно дернулась и открыла глаза. Рядом с ней, нагнувшись и заглядывая через стекло, стоял Ларин отец.
Путаясь в ремнях и кнопках Ольга наконец открыла дверь и вылезла из машины.
–Здравствуйте.
И отпрянула. Ларин отец улыбался ей – действительно, улыбался! Не кричал «пошла вон отсюда», не смотрел мрачным лицом, а просто и доверительно улыбался!
–Привет, – сказал он. – Иди, она наверху. Уж который день тебя ждет, а ты все никак не приходишь.
Ждет? Ее?
Ольга ахнула, и бросилась бежать. Проскочила ворота, несколько ступенек, на ходу кивнула Лариной маме и побежала на второй этаж. Эта комната? Нет. Если ждет, то не в своей, а в той, другой – в которой ночевала тогда она, Ольга.
Последняя дверь – Ольга распахнула ее, не останавливаясь ни на секунду. И застыла на месте.
Все было так, как она себе представляла. Лара – в джинсах и широкой футболке – сидела за столом. Очки съехали на кончик носа, волосы закрыли лоб. Пальцы быстро двигаются, управляясь с шариковой ручкой, а возле уголков губ – морщинки, маленькие сеточки морщинок.
Она подняла голову и посмотрела на Ольгу. И будто какая-то неведомая сила толкнула Ольгу вперед, к ней. Она сама не поняла, как оказалась стоящей на коленях рядом с Лариным стулом и вжимающейся лбом в ее раскрытые ладони.
Лара не шевелилась, не делала попыток отнять руки. Молчала.
–Я идиотка, – прошептала Ольга отчаянно. – Самая последняя в мире идиотка. Я приехала потому что… Потому что хочу попросить тебя… Потому что хочу попросить…
Слезы залили глаза и мешали видеть. Она подняла голову и посмотрела на Лару. Больно. Господи, как же больно!
–Я люблю тебя, – сказала она вдруг и Лара вздрогнула от этих слов. – Я просто люблю тебя. Вот что я хотела тебе сказать.
Она поднялась с колен и, отойдя, присела на край кровати. Руки дрожали, сердце билось как чокнутое. Вот она это и сказала. То, что гнала от себя, то, чего боялась до дрожи в коленках. Сказала.
Лара подошла и села рядом.
–А как же Коля? – Спросила она тихо.
Ольга покачала головой.
–Я хотела наказания. Хотела, чтобы он сделал мне больно. Он сделал, но недостаточно. И когда пришла ты – я захотела, чтобы…
–Я поняла.
Помолчали. Ольга сжимала руки чтобы успокоить в себе дикую тягу – ей ужасно хотелось дотронуться до Лары, но было нельзя.
–Я не прошу простить меня, – сказала она глухо. – Я прошу, чтобы ты осталась в моей жизни. Другом, знакомой – неважно. Если ты еще… Если это еще возможно.
Лара повернула голову и посмотрела на Ольгу. Они сидели совсем близко друг к другу, одна – уставшая, измученная. Вторая – полная чувством вины и боли. Чужие? Неужели теперь чужие?
–В общем, так, – заговорила наконец Лара, и голос ее был злым и холодным. – Сегодня ты останешься здесь.
Ольга вздрогнула и подалась к ней, не веря в то, что слышит.
–А завтра мы поедем в Таганрог, заберем все твои вещи, рассчитаемся с арендодателем, и увезем всю твою жизнь сюда. Мне надоело сражаться с твоими призраками на расстоянии. Я устала от того, что ты не даешь мне ни на что влиять. Если ты сама не можешь научиться справляться со своей жизнью – значит, мы будем учить тебя вместе.
Ольга заморгала, пытаясь скрыть подступившие к глазам слезы. Лара смотрела на нее без улыбки и ждала ответа. Ответа?
–Да, – выдохнула Ольга. – Господи, да!
Она не могла поверить, не могла поверить в то, что это происходит на самом деле. Неужели она все еще ей нужна? Неужели даже после такого она ей нужна?
Ларина рука опустилась на ее плечи и притянула ближе. И Ольга рванулась навстречу, зарылась лицом в волосы, обхватила руками спину. Она плакала и сквозь слезы чувствовала, как ласково гладят ее сильные ладони, как стучит по футболкой сердце, как шепчут что-то неразборчивое усталые губы.
Вспомнив, она вдруг отстранилась и посмотрела Ларе в глаза.
–Завтра я поеду одна, – сказала с горечью. – Есть одна вещь, которую я должна сделать, и…
–Нет, – Лара смотрела серьезно. Ее темные глаза были пугающе-глубокими и сердитыми. – Мы поедем вместе. В прошлый раз я оставила тебя меньше чем на двое суток – и что вышло? Я не хочу, чтобы в твоей голове снова что-то съехало на бок и ты решила иначе. Мы поедем вместе.
–Но мне нужно…
–Я поняла, что тебе нужно, – перебила Лара. – И я не стану тебя отговаривать. Но к врачу мы поедем вместе.
Новая судорога пронзила Ольгино тело. Она отчаянно прижалась к Ларе, содрогаясь от рыданий. Все правда. Все так. Она знает. И понимает. И…
–Девочки, у вас там все хорошо? – Громкий стук в дверь заставил их еще теснее прижаться друг к другу. – Выходите потом чай пить, я свежий заварила.
Ольга засмеялась сквозь слезы, и увидела – первый раз за этот день – улыбку на Лариных губах.
–Мама в своем репертуаре, – тихо сказала она, глядя на Ольгу. – Беспокоится, как бы мы не поубивали друг друга.
–Нет, – покачала головой Ольга, уютнее устраиваясь в сильных Лариных руках. – Она беспокоится, как бы я снова не сделала тебе больно. И я не сделаю. Я приложу все свои силы, чтобы никогда больше этого не сделать.
Глава 16. Прости. Не о тебе.
Квартира сияла пустотой, зато в углу огромной кучей громоздились коробки. Ольга оглядела все это безобразие и посмотрела на Лару.
–Ты все еще хочешь забрать меня себе? – Смеясь, спросила она. – Наверняка не ожидала, что у меня столько вещей.
Лара отряхнула пыль с джинсов на коленях и бедрах и подошла к Ольге. Она выглядела очень забавно с косынкой на голове и какой-то метелкой в руках.
–Кажется, я сказала кому-то принять горизонтальное положение и не вставать, – сказала она, бросая метелку и обнимая Ольгу за плечи. – Не знаешь таких?
Через мгновение Ольга оказалась в воздухе, поддерживаемая сильными руками, а еще через несколько Лара осторожно уложила ее в кровать и присела рядом.
–Детеныш, – сказала она, трогая ладонью Ольгин лоб. – Побереги себя, ладно?
Но поберечь не получилось. Стоило Ольге прикрыть глаза и задремать, как тишину квартиры пронзил звук дверного звонка. Она дернулась, вскочила с кровати и схватилась за живот от боли. Кое-как доковыляла до гостиной и уже оттуда увидела: Коля. Стоит, по-хозяйски опершись о дверной проем, улыбается Ларе и что-то ей говорит.
Ольга попыталась подойти поближе, но смогла сделать всего несколько шагов. Зато голоса наконец смогла различить.
–Так где она? – Спросил Коля ехидно. – Отсыпается после трудной ночи?
Ольга видела его лицо, видела Ларину спину – обтянутую футболкой, с разводами пота между лопаток. И услышала:
–Молодой человек, Ольга спит, а когда она проснется – я усажу ее в машину и увезу к себе, навсегда. Поэтому, будьте любезны, выкиньте из головы этот адрес и Ольгин номер телефона. Я достаточно понятно объясняю?
Коля смешался, изменил позу – теперь он стоял, положив руки на бедра.
–Ты что, ее новая баба? – Грубо спросил он. – Так это не помешает, можем на троих сообразить.
Ольга съежилась. Господи, как унизительно. Как мерзко. Но Лара, похоже, полностью контролировала ситуацию: она сделала шаг вперед, вынуждая Колю отступить к входной двери. А потом еще шаг. И еще.
Когда он оказался практически одной на выходе, она остановилась и сказала:
–Юноша. Научитесь чистить уши, чтобы слышать, когда с вами разговаривают. Всего хорошего.
И добавила что-то тихим голосом.
Дверь захлопнулась, Лара повернулась назад, а Ольга все стояла и глупо улыбалась.
–Что ты ему сказала? – Спросила она, когда Лара подошла и, покачав головой, повела ее обратно в спальню.
–Сказала, что если еще раз явится – уши оторву. Зачем они ему, если все равно пользоваться не умеет?
Вечером трое мужчин в синей форме погрузили все Ольгины коробки в кузов «Газели», а саму Ольгу Лара усадила в машину. Отъезжая, обе бросили последний взгляд на дом, который больше полугода был Ольгиным домом. Или должен был быть, но так и не стал им.
–Как твои родители отнеслись к этой идее? – Спросила Ольга, когда Лара вывела машину на трассу и прибавила газ.
Лара усмехнулась.
–Мама сказала, что давно пора, а папа выразил надежду, что мне не придется делать следующий шаг.
–Какой следующий шаг? – Удивилась Ольга.
–Приковывать тебя в комнате к батарее, чтоб не сбежала.
Ольга засмеялась и, протянув руку, погладила Ларино бедро. Под ее пальцами мышцы немедленно дернулись в судороге.
–Тебе пока не стоит меня трогать, – объяснила Лара, улыбаясь. – Телу же не объяснишь, что пока нельзя.
Но как остановиться, если рука уже ощутила силу мышц, и грубость джинсовой ткани, и тепло под нею? Как остановиться, если все слова наконец сказаны и решения приняты? И если раньше было нельзя, то теперь-то, теперь-то можно! Хотя бы немножко. Хотя бы чуть-чуть.
Ольга повела рукой выше и забралась под край Лариного свитера. Под пальцами вдруг оказалась горячая кожа живота, и машина вильнула в сторону на мгновение.
–Детеныш!
Плевать. Ольга задрала свитер еще немного и всей ладонью погладила раскаленную нежность кожи. Ощупала твердые мышцы под ней. Пощекотала едва заметные волоски.
–Детеныш!
Голос стал из ласкового угрожающим и Ольга убрала руку. Что ж такое? Как будто заколдовал их кто-то, честное слово. Только выбрались из страхов и сомнений, как теперь новая проблема. Нельзя. Но как же нельзя, когда так хочется?
У ворот дома их встречали дядя Володя и тетя Наташа. Лара помогла Ольге вылезти из машины и явно примеривалась снова взять ее на руки, но Ольга не дала: отпихнула, шагнула сама.
–Здравствуйте…
Ей было ужасно стыдно и еще более неловко. Но Ларины родители, похоже, решили делать вид, что ничего страшного не произошло: тетя Наташа обняла ее и поцеловала в щеку, а дядя Володя одобряюще похлопал по плечу.
–Лариска, идите в дом, – велел он. – Как Газель придет – мы с мужиками сами все разгрузим, а ты лучше Олю в кровать уложи – вон бледная какая.
–Правильно, – подтвердила тетя Наташа. – Идите отдыхайте, я потом ужинать позову. Вова, ты шкаф освободил?
–Освободил и без твоих указаний, – добродушно посмеялся дядя Володя и посмотрел на ошеломленную Ольгу. – Ну что встали? Вперед и с песнями.
Лара хмыкнула что-то неразборчивое и за руку потащила Ольгу в дом.
–Они правда иногда надоедают, – сказала она, поднимаясь по скрипящим ступенькам на второй этаж. – Не обращай внимание.
Прошли по коридору, Лара толкнула дверь и пропустила Ольгу вперед.
Это была ее комната. Она жила и дышала ею. Все в ней было Ларино – и кровать, и книжные полки, и даже темно-синие шторы, прикрывающие большое окно.
–Добро пожаловать, – шепнула Лара в Ольгино ухо, обняв ее сзади и сцепив руки на животе. – Не переживай особенно. Ты привыкнешь.
Ольга улыбнулась, откидывая голову назад. У нее было подозрение, что привыкать и не придется.
Я знаю, что ты чувствуешь.
В это трудно поверить.
Их дом – в миллионах световых лет отсюда.
Выстроим звезды в линию,
Превратим воду в вино.
Разбитые души снова станут целыми сегодня.
Да, сегодня.
Ночью ты проснешься и поймешь,
Откуда ты знаешь меня.
Потому что я – пришелец.
И ты тоже.
Я пришелец. Такой же, как и ты.
Ты устала, и бежишь от самой себя.
Но это бессмысленно – от себя не убежишь.
Так что пусть сияют небеса.
Нам ничего не страшно.
Потому что любовь в этом мире превыше всего.
Она как солнце.
Подними глаза и впусти меня.
Я пришелец. И ты тоже.
Я пришелец. Такой же, как и ты.
