Текст книги "Я не смогла, и ты не сможешь тоже (СИ)"
Автор книги: Александра Соколова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 26 страниц)
Улыбнулась. Пожала плечами.
–А ты подумай, – посоветовала весело. – И на будущее имей ввиду: если уж трахаешь бедную бабу на глазах своих друзей, бери с них слово молчать о том, что они видели.
Подмигнула ему и ушла, аккуратно прикрыв за собой дверь.
Глава 9. Недолюбила.
«Знаешь, а я все-таки размазала твоего Бэ-Ка по стенке, в прямом смысле этого слова. Если сможешь, передай той учительнице, что она отомщена».
«Ты бы хотела родиться в серебряный век? У меня была подруга, которая с ума сходила по этому времени. Она часто говорила, что легко может представить меня, гуляющей по парку в шляпке и с ридикюлем. И под ручку с Ахматовой».
«В Москве сегодня выпал первый снег. Он как индикатор одиночества. Если ты ему радуешься – ты не одинок. Ну а если нет…»
«Я давным-давно ничему не удивляюсь. А иногда так хочется».
«Завела себе страницу В контакте. Глупо, правда? Уже сто сорок три друга. Если бы и в жизни друзья заводились так же просто…»
«Вчера разбила машину. Какой-то идиот пролетел на красный и смял мне весь правый бок. Жизнь перед глазами не проносилась, но бренность бытия я ощутила. Даже подумала, не отправить ли тебе весь этот ванильный бред одним махом? Представляю, как бы ты удивилась».
-Что ты там пишешь? – Спросила Ксения. Ольга даже не заметила, как она вернулась – обнаженная, мокрая, только на волосы полотенце намотано.
–Тебе интересно? – Улыбнулась Ольга, бросая телефон и потягиваясь.
–Нет.
Ну конечно, нет. За все эти месяцы, в которые они то и дело встречались в разнообразных номерах отелей, трахались в машине, целовались в кабинете, Ксения не задала ей ни единого вопроса, ни разу ничем не поинтересовалась. Сначала Ольгу это полностью устраивало – она получала то, что ей нужно – дикий, безумный, практически животный секс, и ничем не должна была за это платить. Но со временем захотелось чего-то другого. Захотелось внутрь – нет, не так, как она проникала внутрь сейчас, а иначе. Как-то совсем иначе.
Ксения присела на край кровати и принялась застегивать сапоги. Она уже успела надеть слегка помятое платье с длинным рукавом, и даже шелковый платок повязала на шею. Ольга села сзади, обнимая ее бедра своими, и зарылась лицом во влажные волосы.
Конечно, Ксения немедленно фыркнула и дернула плечом, но Ольге было наплевать. Она только сильнее обняла ее за талию и прижалась голой грудью к жесткой ткани платья.
–Мне нужно домой, – мрачно сказала Ксения.
–Посиди еще десять минут, – попросила Ольга. – Обещаю, я не стану к тебе приставать.
Она потерлась носом о Ксенин затылок и прижалась к нему щекой. Время – безумное, безудержное время, остановило свое движение и замерло от эрзаца нежности. Ольга подумала: зачем? Ну зачем я снова и снова соблазняю ее? Зачем снова и снова отдаюсь ей, ничего не прося взамен? Неужели это все, на что теперь я могу рассчитывать? Неужели ничего больше?
Она не знала. Но этот секс, это животное слияние, в котором они на мгновение становились близки друг другу – она не могла от этого отказаться. И не хотела.
–Кто-то ждет тебя дома? – Спросила она тихо. – Поэтому ты всегда убегаешь?
–Нет, – ответила Ксения. – Не поэтому.
Ольга ожидала, что ее сейчас оттолкнут – боже мой, да она уверена была! – но вышло иначе. Ксения вдруг развернулась вполоборота и коснулась пальцами Ольгиных губ.
–Тебе-то это зачем? – Спросила она полным усталости голосом. – Ладно я… А тебе это зачем?
И Ольга испугалась. Зеленые глаза смотрели так тепло и так спокойно, что ей вдруг почудилось – а вдруг и она ощущает то же самое? Вдруг и она так фатально, так бесконечно, так глубоко одинока? А вдруг и она тоже?..
Ксения ждала ответа. Она не торопила, не подгоняла – только гладила тихонько Ольгину щеку, ласково и очень заботливо.
А что ответить? Сказать, как невыносимо тяжело осознавать прошедшие впустую годы жизни? Сказать, что очень трудно в тридцать лет понять, что ты ошибалась? Фатально, ужасно ошибалась, думая, что знаешь, как жить и как эту жизнь строить. Сказать, что отдала бы все на свете, только бы снова оказаться в Москве пять лет назад, и чтобы Илюша был жив, и чтобы Светка приходила на ужин – просто так! И чтобы ездить на выходные в Питер к Инге, гулять с ней по Александровскому саду, слушать стихи Ахматовой, пить кофе из высокого стакана и курить не для того чтобы хоть как-то заглушить привкус желчи во рту, а по-другому – свободно, в удовольствие, наслаждаясь запахом и вкуса дыма. И чтобы строить потихоньку свою чертову карьеру, а не класть в угоду ей все, что – оказывается! – было так важно: свое тело, свою душу, свое сердце наконец.
Сказать, что этот секс, этот дурацкий секс – единственное, что заставляет ее сейчас почувствовать себя живой? По-настоящему живой, не напомаженной с ног до головы дурой, бряцающей дорогими побрякушками, а просто женщиной – голой, свободной, открытой женщиной.
Сказать… А она ответит – «А что тебе мешает?». И это будет означать, что слова улетели впустую, и что права старая как мир истина – один человек никогда не поймет другого.
–Не ищи смысла там, где его нет, – улыбнулась Ольга, и Ксения мгновенно убрала руку. – Мне просто нравится с тобой трахаться, вот и все.
Ксения кивнула и встала с постели. Через минуту ее уже не было в номере – только запах духов напоминал о том, что все это не приснилось, что это правда было, и было с Ольгой.
Она еще немного повалялась в кровати – не хотелось одеваться, не хотелось выходить на улицу, где несмотря на март месяц все еще бушевала зима. Телефон ткнулся в бок холодком металла и Ольга взяла его в руки, согревая. И дописала смс. Очередную неотправленную смс.
«Что было бы, если бы тогда ты согласилась поехать ко мне? Сумела бы я превратить тебя в очередное одноразовое приключение, или ты не дала бы мне сделать этого? Как думаешь?»
Она улыбнулась, перечитала еще раз и вдруг нажала кнопку «отправить».
Почему нет? На сотню неотправленных одно отправленное. Вполне допустимая погрешность.
Засмеялась высокопарности собственных мыслей, и пошла одеваться.
Через два дня она улетела в Париж.
Лара встречала ее в аэропорту Шарль де Голль – Ольга сразу увидела ее: высокую, одетую в джинсы и короткую куртку. Подбежала, коснулась щекой холодной щеки.
–Привет.
Пока ждали багаж, пока блуждали по аэропорту в поисках такси – не разговаривали. Лара косилась на Ольгино грандиозной красоты пальто, купленное специально для этой поездки, а Ольга ощупывала взглядом отросшие волосы на ее макушке.
–Значит, все-таки свидание? – Спросила Лара, когда они наконец сели на заднее сиденье белого «Рено» и кудрявый араб-водитель тронул автомобиль с места.
–С чего бы? – Удивилась Ольга. – Просто соскучилась по Парижу.
–Ну конечно.
Лара засмеялась и вдруг положила руку на спинку сиденья – как будто обняла.
–Давай проследим хронологию событий, – предложила она. – Ты не ответила на десяток моих смс, потом на полгода я о тебе и думать забыла, потом вдруг ты написала мне какую-то ерунду, я в ответ сообщила, что я в Париже на конференции и мы можем обсудить твою ерунду, когда я вернусь. Пока все верно?
–Верно, – согласилась Ольга, поежившись от этого «и думать о тебе забыла», но не подавая вида. – Я же в ответ написала, что прилечу в Париж послезавтра, и ты вполне можешь меня встретить. Где ты тут свидание-то увидела?
Ларина рука соскользнула со спинки сидения и опустилась на Ольгины плечи. Это было так тепло и приятно – сильная рука, очень сильная рука. Рука хирурга, так ведь?
–Значит, не свидание? – Спросила Лара, и Ольга подумала, что ее голос, когда звучит так тихо, очень похож на французское вино – острое, терпкое, ярко-красное. – Уверена, детеныш?
Господи, «детеныш» этот еще. Она сказала это, и Ольге немедленно захотелось поцеловать ее, слизать с губ это сладкое «ыш», вобрать его в себя, и на языке размягчить еще больше.
–Я хочу к Мулен Руж, – сказала она. – Сводишь меня?
Лара засмеялась и отвернулась в сторону.
–Будь что будет? Я буду любить тебя до самой смерти?
Ольга опешила.
–В.. В смысле?
–Это из песни, – объяснила Лара. – Песня из фильма «Мулен Руж». Называется «Будь что будет».
Тиски, сжавшие грудь, разжались, будто их и не было.
–Нет, – ответила Ольга на незаданный вопрос. – Не поэтому. Меня интересует площадь Бланш. Мулен Руж как раз находится на ней.
–Почему именно туда? – Удивилась Лара. – Почему не Нотр-дам, Лувр и все такое?
Ольга пожала плечами. Ей не хотелось объяснять. Хотелось сидеть рядом, бок в бок, смотреть в окно, дышать французским воздухом и готовиться ко встрече с Парижем.
И Лара поняла. Она не стала больше ничего спрашивать – только вернула руку на Ольгины плечи, и не убирала ее, пока такси не остановилось у входа в отель.
К ним немедленно кинулся швейцар, выхватил у таксиста Ольгин чемодан и с достоинством проводил их внутрь.
Лара в своих простеньких джинсах и еще более простенькой курточке смотрелась здесь так, будто случайно забежала в Большой театр вместо обеденного перерыва. Пока Ольга заполняла документы и улыбалась администратору, она стояла посреди огромного зала и вертела головой во все стороны.
–Версаль! – Одобрительно резюмировала она, когда процедура заселения была окончена и Ольга за рукав куртки потянула ее за собой к лестнице. Она была рада, что Лара не растерялась, рада, что она чувствовала себя здесь спокойно и уверенно – впрочем, у Ольги были подозрения, что на свете не было места, где бы эта женщина чувствовала себя иначе.
Красота номера тоже не смогла ее ошеломить.
–Сколько же все это стоит? – Только и спросила она, глядя на огромную двуспальную кровать под балдахином и стыдливо заглядывающие в окно башни Собора Парижской Богоматери.
–Разве это этичный вопрос? – Ольга движением плеч сбросила пальто на пол и обняла Лару за шею. Она не стала подходить слишком близко – их тела не касались друг друга, но между ними оставалось всего несколько миллиметров, и каждый из них сейчас был наполнен электрическими разрядами.
Ольга просто смотрела. Она видела, как дрогнули Ларины губы, как сбилось на секунду дыхание, и хорошо знала, что это значит. Но поцелуя не случилось.
–Сначала свидание, – напомнила Лара, делая шаг назад. – Давай надевай что-нибудь менее изысканное и пойдем гулять, пока у меня есть время.
Ольга удивленно подняла брови. «Есть время»?
–Ну конечно, – объяснила Лара. – Я здесь на конференции, забыла? Завтра я буду сидеть и весь день слушать доклады хирургов, из которых добрая половина – великие. А вечером они будут слушать меня.
–А ты тоже великий хирург? – С усмешкой спросила Ольга.
–Пока нет. – Серьезно ответила Лара. – Но я планирую им стать.
Когда они вышли из отеля, над Парижем вовсю сияло солнце. Лара немедленно взяла Ольгу за руку, и тепло ее ладони чувствовалось даже сквозь тонкую замшевую перчатку. Она шла уверенно – так, будто не раз уже бывала в этом городе, и Ольга подумала, что ей очень хочется сейчас подчиниться – просто идти куда ведут, смотреть по сторонам, и улыбаться проходящим мимо французам.
–Я вчера весь день провела в Лувре, – говорила Лара. – Ничего не понимаю в живописи, но ходила туда-сюда как зачарованная, и просто смотрела. Ты знаешь, что в Лувре жил сначала Франциск I, а потом Людовик XIV?
–По-моему, там так или иначе жили практически все французские короли, – отвечала Ольга. – Но на самом деле, мне все равно.
Лара улыбалась и легонько сжимала ее ладонь.
–Я знаю, что тебе все равно.
Когда тротуар вдруг сужался, а навстречу кто-то шел, Лара уходила вперед, не отпуская Ольгиной руки, и Ольга могла смотреть на ее спину – широкую спину, обтянутую красной тканью куртки. И большой черный ремень на поясе джинсов – чуть ниже.
И ей казалось, что не может быть большего счастья, кроме как сунуть ладони в карманы этих джинсов, и идти вот так – следом, путаясь ногами и спотыкаясь друг о друга.
У витрины какого-то магазина они долго стояли и смотрели на свое отражение.
–Я рядом с тобой выгляжу лесорубом, – смеялась Лара, туже затягивая на шее теплый шарф.
–Нет. Я так не думаю, – говорила Ольга.
В своих черных брюках, в сапогах на плоской подошве, в белом свитере и накинутом поверх полупальто она идеально подходила Ларе – будто полная противоположность, которая встала рядом – и картинка вдруг обрела гармонию.
Рыжие волосы свободно растрепались вокруг головы и по плечам, лицо блестело от солнца и запаха Парижа, и все в эти секунды казалось правильным и точным.
–Почему ты написала мне именно теперь? – Спросила вдруг Лара, отворачиваясь от отражения и нависая над Ольгой. – Почему не месяц назад? Или не через полгода?
И правда – почему? Потому что было много работы? Потому что я спала со Снежной Королевой и сама покрывалась коркой льда? Потому что после победы над Игорем из моей жизни ушел последний, самый завалящий, смысл?
–Потому что я не хожу на свидания, – слова пришли ниоткуда и Ольга испугалась, когда они вырвались. – А с тобой это было бы именно свидание.
Лара пожала плечами и крепче сжала Ольгину ладонь.
–Это ответ на вопрос «почему ты мне не писала», а не на тот, что я задала.
Ольга вздохнула и вытащила ладонь из ее руки.
–Для того, чтобы ответить, пришлось бы рассказать тебе всю мою жизнь, – сказала она. – А это невозможно.
Лара засмеялась, и вернула Ольгину ладонь на место. Более того – свободной рукой она стащила с нее перчатку и сунула в карман своей куртки.
–Тогда я тебе расскажу, – сказала она, практически таща Ольгу за собой по улице. – Будем идти по набережной и разговаривать. Почему нет, верно?
–Верно, – согласилась Ольга. – Только без интимных подробностей, ладно?
Лара вдруг толкнула ее к гранитному ограждению набережной и на мгновение прижалась к ней всем телом.
–Почему это без интимных? – Выдохнула она в Ольгины губы. – А если я хочу с интимными?
Засмеялась, и пошла дальше, в сторону музея д’Орсе. Ольга послушно плелась следом.
–Итак, моя жизнь. Про детство ты знаешь – я сменила семь разных школ, у меня было семь комплектов школьных друзей и семь первых свиданий – в каждой школе по одному. Потом медицинский – интернатура, ординатура, и все такое. Сплошная работа и диссертация.
Она на ходу глянула на сосредоточенно слушающую Ольгу и продолжила.
–Хочешь спросить, встречаюсь ли я с девочками? До двадцати пяти считала себя исключительно гетеросексуальной – институтские эксперименты не в счет. В двадцать пять влюбилась в анестезиолога из нашего отделения, роман был грандиозный и грандиозно же закончился. После этого – иногда ходила на свидания, иногда они чем-то интересным заканчивались, но как-то не складывалось.
Ольга только губы разомкнула, чтобы задать вопрос, но Лара не дала.
–Со мной очень трудно, – сказала она серьезно. – Это я тебя сразу предупреждаю, чтобы без иллюзий. Я своеобразный человек, девяносто процентов моей жизни занимает работа, а оставшиеся десять – саморефлексия. Для того, чтобы потеснить часть вышесказанного, нужно приложить немало усилий, и не факт, что получится.
Ольга оторопела. Господи, она что, серьезно? Серьезно предупреждает, что ничего серьезного у них не получится? Ей захотелось то ли смеяться, то ли плакать – не разберешь.
–Послушай, – сказала она, останавливаясь и отбирая у Лары руку. – Я всего лишь прилетела в Париж на несколько дней. Почему ты делаешь из этого такие странные… выводы?
Лара улыбнулась. Когда она улыбалась, у Ольги почему-то сердце замирало и тесно сжимались бедра.
–Детеныш, – сказала она ласково. – Я хорошо разбираюсь в людях. Ты прилетела не в Париж. Ты прилетела ко мне. И не смей больше мне врать.
В полном молчании они дошли до музея, свернули в переулок и, не сговариваясь, зашли на летнюю веранду Caf'e de l’Empire. Заказали кофе, попросили пепельницу. Ольга немедленно закурила. Лара сидела напротив и молча смотрела на нее.
–Это глупо, – сказала Ольга. – Все это – очень глупо, ты понимаешь?
–Конечно, – согласилась Лара. – Врать – всегда глупо. Только время тратить.
Официант поставил перед ними две чашки кофе и улыбнулся доброжелательной французской улыбкой. Почему-то в Париже – Ольга не раз замечала – официантами работали исключительно мужчины за сорок – седые, стройные, в черных брюках и белых рубашках.
–Ладно, – решилась Ольга, сделав глоток кофе и махнув официанту, чтобы принес еще. – Что еще ты про меня понимаешь?
Лара усмехнулась.
–Тебе одиноко, – сказала она. – Тебе так одиноко, что ты готова пойти за первым человеком, к которому хоть что-то почувствуешь. Но проблема в том, что от одиночества ты убегаешь в секс, а это не работает.
–Почему не работает? – Улыбнулась Ольга.
–Потому что секс без близости – это акробатика. А ты все этапы, на которых близость может возникнуть, перешагиваешь. Вот сколько раз ты уже могла бы меня поцеловать? Раз пять, как минимум. Не поцеловала. Почему?
Ольга пожала плечами.
–Правильно, – согласилась Лара. – Потому что для тебя поцелуй – это так, прелюдия перед быстрым сексом. А я на это не согласна, и ты своим женским чутьем хорошо это чувствуешь. И знаешь, что поцелуй со мной будет чем-то совсем другим. И трусишь, детеныш. Просто трусишь.
–Глупости, – перебила Ольга, разозлившись. – Тебе не кажется, что я просто не хочу с тобой целоваться, вот и все?
Она не ожидала того, что случится дальше. Никак не ожидала, что Лара встанет, перегнется через столик, и коснется губами ее щеки. Что подышит горячо в ее ухо. Что губы потянутся ей навстречу, а веки сами собой прикроют глаза.
–Не хочешь, да? – Услышала она, а когда открыла глаза, Лары рядом уже не было – она снова сидела на своем кресле, невозмутимо закуривая сигарету из Ольгиной пачки.
–И что? – Спросила Ольга хрипло. – То, что я хочу тебя трахнуть, еще ничего не значит.
–Детеныш, – улыбнулась Лара. – Про «трахнуть» еще даже речи не было. Только про поцелуй. Чего ты так испугалась?
Ольга не стала отвечать. До вечера она вообще больше ничего не говорила. Молча гуляла с Ларой по Парижу, молча позволила проводить себя до отеля, молча кивнула на прощание и ушла в свой номер.
И только после душа, забравшись в кровать, позвонила Ксении.
–Поговори со мной, – попросила почти ласково, почти нежно.
–Будина, – услышала она в ответ злое. – Ты обалдела? В Москве два часа ночи. Какие, к черту, разговоры?
И – быстрые гудки в трубке.
Ольга несколько секунд глупо смотрела на экран телефона. А потом вздрогнула всем телом и расплакалась – словно маленький обиженный ребенок.
Глава 10. Не смогла.
Улицу и дом она нашла легко. Больше часа кружила пешком по Парижским улицам и переулкам, радуясь, что не стала надевать сапоги на каблуках. Наконец, вышла на маленькую улочку с односторонним движением и желтыми невысокими домами.
– Rue du Docteur Roux? – Спросила у старенького продавца цветов.
– Oui, oiu, – дедушка обрадовался и залопотал что-то по-французски. Ольга улыбнулась ему дежурной улыбкой и пошла дальше.
Перед нужным домом толпилось человек двадцать. Они были одеты преимущественно в старые костюмы с засаленными рукавами, и выглядели как типичные ученые. Ольга тронула одного из них – по виду безумного профессора – за рукав и спросила по-английски:
–Простите, не подскажете, где мне найти Лару?
Спросила и поняла, что категорически не помнит ее фамилии. Профессор смотрел на нее и энергично мотал головой.
–Mademoiselle Lara? – Сделала еще одну попытку Ольга. – Chirurgien?
–Ты бы еще врача попросила, – раздался где-то за спиной насмешливый голос, и Ольга резко обернулась. – Их тут как раз сотни две.
Это была она – улыбающаяся, с зажатой между пальцев сигаретой, одетая в длинную юбку и светлую рубашку, с тонкого стекла очками на сморщенном носу.
–Что ты здесь делаешь? – Нос перестал морщиться, и очки немного съехали к кончику. – Пришла поглядеть, как я буду читать доклад?
Ольга молча смотрела на нее и понимала, что если она скажет еще слово – все развалится окончательно. Она просто сделает шаг, обнимет ее за сильную шею, прижмется к холодной щеке, пахнущей утренним Парижем, и поцелует. Поцелует, и все. И плевать, что дальше.
Лара как будто прочитала в глазах ее намерения, и немного отступила. Быстро сказала на французском несколько слов безумному профессору, потушила сигарету, привычным уже движением взяла Ольгу за руку, и повела за собой внутрь.
–Сиди тут, – велела, проведя ее в огромный зал и показывая на стул в третьем ряду от президиума. – Предупреждаю: сидеть придется долго.
Ольга кивнула как послушная девочка, и долго провожала взглядом удаляющуюся Ларину спину.
Из докладов она ничего не поняла и ничего не запомнила. Мало того, что все говорили только по-английски или по-французски, так еще и трещали быстро-быстро, видимо торопясь уложиться в регламент.
Когда на сцену наконец вышла Лара, Ольга замерла. Она говорила громко, уверенно и… сильно. Ее руки – руки лесоруба – то и дело принимались жестикулировать, видимо, показывая то, что она объясняла на словах. Какая-то девочка стояла рядом и переключала слайды презентации.
Зрители слушали доклад молча. Только пощелкивал пульт переключения в руках девочки, да Лара иногда постукивала о пол кончиком туфли. Ольга видела, как она собрана сейчас, как напряжена. Видела, как дергается жилка на ее ключице, как стекает с шеи в вырез капля пота. Знала, что бедра ее тоже напряжены – как у породистой лошади, приготовившейся к прыжку.
Когда доклад был окончен, и Лара поклонилась публике, Ольга была уже на грани безумия.
–Идем, – сказала она, протискиваясь сквозь толпу ученых к Ларе и хватая ее за руку. – Идем немедленно!
–Куда? – Лара смеялась, но подчинялась Ольгиному напору – не обращая внимания на удивленные лица коллег, на летящие со всех сторон вопросы.
Они выскочили на улицу, и Ольга поняла, что они забыли Ларино пальто. Или куртку? Это жуткое надутое чудовище из Москвы? Или красную глупость, в которой она была вчера? Плевать. Ей и правда было плевать.
Ее хватило еще метров на двести, не больше. Почти бегом они добежали до какого-то переулка, Ольга с силой толкнула Лару к стене и наконец поцеловала – с силой, вжимаясь губами, лаская языком. Ей что-то мешало, и осознав, что именно, она сорвала с Лариного носа очки и бросила их в сторону. И поцеловала снова.
Ольгины локти уютно разместились на ее плечах. Ее отросшие волосы были как будто предназначены для того, чтобы Ольга запустила в них пальцы. И губы, холодные губы, отвечали на ее поцелуй – откликались, подчинялись и сминались под ее напором.
Она почувствовала Ларины руки под своим пальто. Крепкие сильные руки, которые сжали ее бока и прижали еще сильнее. Вся эта одежда – все эти чертовы слои одежды – мешали Ольге, и она даже зарычала от того, как сильно они ей мешали.
Хотелось сорвать все эти тряпки к чертовой матери, прижаться к горячей коже, целовать ее, царапать ногтями, оставляя синяки и ссадины. И зализывать языком – каждую.
От мысли об обнаженной Ларе Ольге снова стало жарко. Впиваясь языком в ее рот, она непослушными пальцами то ли расстегнула, то ли оторвала пуговицы на ее блузке. Рванула ткань в разные стороны и наконец нащупала кожу.
И все закончилось в одно мгновение. Лара схватила ее за кисти рук и крепко сжала, отстраняя. Ольга чуть не задохнулась от возмущения. Как? Почему?
Они смотрели друг на друга, и она видела – господи, да она это чувствовала! – что Лара возбуждена не меньше, чем она сама. Ее глаза сузились, она вдыхала и выдыхала тяжелыми толчками, а губы против воли тянулись продолжить поцелуй.
–Нет, – услышала Ольга и чуть не закричала. – Не так быстро.
Не так быстро? Да черт бы тебя побрал!
Она попыталась снова поцеловать, но Лара не дала – за руки отодвинула еще чуть дальше, покачала головой и только увидев, как Ольга обмякла в ее руках, отпустила.
–Дай мне секунду, – попросила она, тяжело дыша и не глядя на Ольгу. – Мне нужна секунда, чтобы немного прийти в себя.
Ольга – послушная девочка! – стояла и смотрела на нее исподлобья. К чему все это? К чему все эти «не сейчас», если обе знают, что это все равно произойдет? Зачем все эти правила? Зачем рамки? Почему бы не заняться сексом прямо здесь, в узком переулке, с риском быть застигнутыми? Почему бы не дать друг другу наконец то, о чем каждой уже несколько месяцев снились непристойные сны? Почему?
–И что? – Слова вырвались со злостью. – Ты придешь в себя, я приду в себя, а дальше что?
Лара смотрела на нее непонимающим взглядом, а Ольга с каждой секундой закипала все сильнее и сильнее.
–Что дальше, я спрашиваю? – Крикнула она, ощущая, как собирается складка на лбу, как кривятся от гнева губы. – Ты пойдешь к себе в номер, я пойду к себе в номер? И каждая из нас – каждая, даже не смей убеждать меня в обратном! – проведет бессонную ночь, лаская себя и не понимая, почему ее гладят ее собственные руки, а не другие? Да?
Она наступала, а Лара пятилась. Она часто моргала, как будто пытаясь привыкнуть к новому для себя виду разъяренной Ольги. А Ольгу уже было не остановить.
–А завтра мы снова встретимся и будем гулять, держась за руки? И все это время я буду думать, как бы мне затащить куда-нибудь в подворотню вроде этой и трахнуть тебя, чтоб ты провалилась? Да? Так все будет?
Лара моргнула еще раз и вдруг остановилась.
–Найди мои очки, – попросила тихо, и от неожиданности услышанного Ольга вдруг остыла. Она будто увидела себя со стороны: стоит в каком-то переулке, наседает на испуганную тетку, и орет как сумасшедшая, как будто эта тетка ей что-то должна. Кошмар. Господи, какой кошмар.
Стыдно почему-то не стало. Ольга пошарила глазами по асфальту, подняла очки и посмотрела на стекла.
–Разбились, – сказала она, протягивая очки Ларе.
Та немедленно нацепила их на нос и улыбнулась. Улыбнулась так, что Ольге немедленно захотелось улыбнуться в ответ. И взять назад все слова, которые она в запале кричала минуту назад.
–Я без них ничего не вижу, – сказала Лара. – Совсем ничего. Обычно хожу в линзах, но вчера очень глаза устали и решила надеть очки. И вот… Результат.
Они секунду посмотрели друг на друга – растрепанная, раскрасневшаяся Ольга и Лара в разбитых очках и разорванной блузке – и захохотали. Смеясь, обнялись, и постояли так немного – вздрагивая в объятиях друг друга.
–Я хочу есть, – сказала Лара, отсмеявшись. – Но ни в одно приличное место меня в таком виде не пустят.
–Я дам тебе свое пальто, – предложила Ольга. И действительно дала.
Сказать, что Лара смешно смотрелась в ее одежде – было бы не сказать ничего. Пальто, свободно разлетающееся вокруг Ольгиной фигуры, Ларе было впритык. Она выглядела теперь как колхозная тетка, впервые приехавшая в столицу и нарядившаяся в кардиган богатой родственницы.
Зато их пустили в ресторан. Огромный ресторан в форме корабля на берегу Сены – без стен, зато с газовыми обогревателями, приделанными к потолку. Им сразу же выдали по пледу, и Ольга, проигнорировав Ларин возмущенный возглас, села рядом с ней на узкий диванчик, накрылась обоими пледами сразу, и вытащила две сигареты. Одну для себя, другую для Лары.
–Давай выпьем? – Предложила, под пледом гладя Ларино бедро. – Горячего вина, да? Согреться.
Лара дрожала, сидя рядом с ней, и Ольга хорошо знала – это не холод. Нет, не он. Совсем нет.
Официант принес два бокала с глинтвейном и поставил рядом тарелку с нарезанными кубиками сыра. Ольга сделала глоток и замычала от удовольствия, чувствуя, как горячее вино разливается по жилам, согревая и опьяняя сверх меры.
–Я и не думала, что ты настолько сумасшедшая, – сказала Лара, тоже делая глоток. – Прямо не знаю, что с тобой делать.
–Хочешь, расскажу? – С готовностью предложила Ольга, наклоняясь и касаясь губами ее уха. – В подробностях?
Лара засмеялась и отодвинулась немного.
–Перестань, – попросила серьезно. – Ладно? Это действительно… Слишком быстро для меня.
Ольга смотрела на нее и силилась понять. Почему? Ну почему?
–Как давно? – Спросила она, холодея от пришедшей в голову догадки.
И Лара поняла. И ответила:
–Лет пять, кажется. Не то чтобы я считала…
Теперь пришла очередь Ольги отодвигаться. Пять лет… Она бы так не смогла. Пять лет не ощущать на своем теле чужих рук? Пять лет…
–Вся эта история с Питером произошла пять лет назад, – сказала вдруг она, и Лара посмотрела на нее изумленно. – У меня был секс с тех пор. Много секса. Но это был…
–Просто секс.
–Да.
Она взялась за бокал обеими руками и покрутила, согревая ладони.
–Даже не секс, а… Похоть. Случка. Черт знает, как еще это назвать.
–Не надо, – Ларина рука легла поверх Ольгиного колена. – Не говори так.
–Но это правда! – Удивленно воскликнула Ольга и опустила глаза. – За эти пять лет я сделала много такого, чем невозможно гордиться. Я спала с людьми, которые мне даже не нравились. Спала, потому что…
–Потому что так нужно было Игорю.
Ольга в очередной раз поразилась ее проницательности. Надо же, и здесь угадала.
–Да. У нас сложился хороший союз. Он подкладывал меня под нужных людей, а я получала деньги и статус. Много денег и высокий статус.
Даже самой себе она не смогла бы объяснить, зачем говорит все это сейчас. Это не было исповедью – да ей и не нужно было отпущение грехов. Это не было признанием – судя по всему, Лара все понимала и так. Это было просто… честно?
–Без иллюзий, да? – Спросила вдруг Лара, и Ольга с удивлением осознала, что она, кажется, и правда понимает. Правда, без дураков.
–Да, – сказала она, глядя на переливающееся в бокале вино. – Без иллюзий.
Что делать дальше, не знали ни одна, ни вторая. Официант принес заказанные блюда, но есть уже не хотелось.
–Почему так вышло? – Спросила вдруг Лара. – Я имею ввиду, почему после Питера ты выбрала жить так?
Ольга усмехнулась.
–Потому что хорошо поняла, что все в этом мире продается и покупается. А раз так – почему бы не продать себя подороже.
Она поймала на себе недоуменный Ларин взгляд и объяснила:
–Все это подстроил Игорь. Я узнала потом, когда все уже закончилось и началась эта новая жизнь. Он заплатил той девушке, чтобы она лгала мне. Чтобы бросила меня изощренно-красиво – очень больно бросила, чтобы я от этой боли еще не скоро опомнилась.
Ольга прикрыла глаза. Сколько раз она вспоминала об этом? Сколько раз перебирала в памяти все события, связанные с Алисой, и не могла, никак не могла найти ответ на главный вопрос – в какой момент? В какой момент это перестало быть правдой и стало игрой?
–Самое ужасное, что я до сих пор не знаю, на каком конкретно моменте он ее… купил. Не знаю, что из ее слов было правдой, а что – ложью. И ее саму уже не спросишь.
Лара вздохнула рядом, но Ольга все равно не стала открывать глаза. Вот она и сказала. Сказала это вслух. И ничего, ничего не изменилось.
–Детеныш, – услышала она ласковое. – Не вини себя. То, что ты не распознала лжи, еще не делает тебя глупой и беспомощной. Она просто врала, а ты просто поверила. Так бывает.
