Текст книги "Я не смогла, и ты не сможешь тоже (СИ)"

Автор книги: Александра Соколова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 26 страниц)

Лара вдруг встала со стула, потянулась во всю длину своих прекрасных рук, и подошла к Ольге. Села рядом и притянула к себе.

Ольга судорожно вдохнула, устраиваясь в ее объятиях. Пожалуй, именно этого ей и хотелось – прильнуть к сильному плечу, втянуть в себя запах свитера, пропахшего дорогой и сигаретами, закрыть глаза и ни о чем не думать.

Проснулась она от яркого солнца, светившего прямо в глаза. Недовольно повозилась, пытаясь спрятаться и продолжить спать, но ничего не вышло – от солнца было не убежать, оно целиком наполняло комнату, да и под одеялом, пожалуй, было уже жарковато.

Ольга вспомнила, как Лара привела ее вчера сюда – сонную, зевающую. Уложила в кровать, накрыла одеялом и, поцеловав в лоб, ушла.

Сев на кровати и потягиваясь, Ольга поискала взглядом свою одежду. От мысли, что придется надевать на себя эти грязные тряпки, ее замутило. Но одежды не было. Вместо нее пришлось натягивать на себя вчерашнюю белую футболку, доходящую примерно до середины бедер. Ольга критически осмотрела себя сверху вниз и поняла, что в таком виде из комнаты ни за что не выйдет. Лара вчера обмолвилась, что «все спят», а это значило, что в доме они не одни и спускаться, сверкая голой попой, было никак нельзя.

Поразмыслив, она обмотала бедра полотенцем на манер юбки, ладонями кое-как пригладила растрепанные после сна волосы, и вышла из комнаты.

Внизу слышался какой-то шум. Ольга с ужасом представила, сколько же людей должно быть в этом доме, чтобы создавать такую какофонию? Она спустилась по лестнице, оглянулась и пошла на звуки.

Людей оказалось совсем немного. В большой – деревянной, конечно же – кухне за длинным столом сидела Лара, рядом с ней – безумно похожий на нее мужчина, а стоящая спиной к Ольге женщина колдовала над газовой плитой. В углу кухни верещал телевизор – наверное, именно он и создавал не понравившийся Ольге шум, потому что из людей никто не произносил ни слова.

–Детеныш, – Лара улыбнулась ей навстречу и встала из-за стола. – Доброе утро.

Ольга кивнула и растерянно посмотрела на двинувшегося ей навстречу мужчину.

–Это мой папа, – озвучила Лара вслух то, что и так было понятно. – А это мама. Мам, пап, это Ольга. Знакомьтесь.

Все было не по правилам, все было вообще неверно! Следовало представлять не родителей Ольге, а Ольгу родителям. Кроме того, нужно было назвать имена, полностью, а желательно и фамилии тоже.

–Привет, – похоже, Лариному папе было плевать на политес. Он взял Ольгу за руку и тряхнул немного. – Можешь звать меня дядей Вовой. Или Володей – как тебе удобнее.

–А меня тетей Наташей! – Откликнулась Ларина мать, на секунду оглянувшись и снова вернувшись к плите. – Девочки, садитесь за стол, сейчас кофе будет готов и позавтракаем наконец.

Дядя Вова? Тетя Наташа? О, Господи.

Ольга, подпихиваемая Ларой, послушно пролезла к дальней стене и упала на стул. Теперь между ней и Ларой был… дядя Володя? Да, видимо, так.

–Лариска, а почему ты не выдала Оле штаны? – Спросила мама, по-прежнему стоя к ним спиной. – Она же не будет три дня ходить в полотенце!

–Мам, я съезжу после завтрака в магазин и куплю ей брюки, – ответила Лара, подмигивая изумленной Ольге. – В моих она просто утонет.

–Ничего не утонет, – возразил дядя Володя, оглядывая Ольгу с головы до поясницы – он бы и ниже оглядел, но под столом не было видно. – Можно подпоясать ремнем, и все. Хотя бы до магазина сможете вместе доехать. Вряд ли ты согласишься носить брюки, купленные без примерки, верно?

Он смотрел на Ольгу и явно ждал ответа, а она окончательно растерялась.

В их семье так не разговаривали. В их семье не говорили «штаны». В их семье не завтракали, сидя за столом на кухне и уж конечно не перекрикивали телевизор!

–Пап, отстань от ребенка, – велела Лара весело. – Она еще не проснулась, а ты со своими ремнями. Дай лучше сигареты.

–Курить вредно! – Сообщила тетя Наташа, переместившаяся от плиты в сторону и разливающая кофе из огромной турки по большим чашкам.

–Я знаю, мам. Я врач. Ты что-нибудь об этом слышала?

Они засмеялись – все трое, как будто прозвучала понятная только им одним шутка. Лара забрала у отца сигареты, вытащила одну и протянула пачку Ольге.

От дыма, проникшего в легкие, стало как-то легче. А когда перед ней поставили большую желтую чашку с рифленым солнышком на боку, Ольга подумала, что, пожалуй, все не так плохо.

–Что будем есть? – Спросила тетя Наташа, пока Ольга пробовала кофе – очень вкусный, потрясающе вкусный кофе. – Кашу, яйца или тосты?

–Яйца!

–Кашу!

Лара и дядя Володя ответили одновременно и снова засмеялись.

–Пусть сама ест свою кашу, – приказал дядя Володя. – Нормальные люди не могут дожить до обеда, подкрепившись с утра кашкой.

–Ну конечно, – согласилась Лара. – Тебе как обычно подавай два вареных яйца и кусок масла на хлебе?

Дядя Володя посмотрел на Ольгу и объяснил:

–Когда Лариска была маленькой, мы часто ели в гарнизонных столовых. А там какая еда – сама понимаешь. И она до сих пор не может мне простить этого дурацкого масла на хлебе.

–Глупости, – немедленно заявила Лара, встала и поцеловала отца в макушку. – Нет ничего такого, чего бы я не могла тебе простить.

–А как же кукла? – Спросила тетя Наташа и поставила на стол огромную сковороду, под крышкой которой что-то шипело и шкворчало. – Я думала, куклу ты ему не простишь.

Дядя Володя немедленно сделался пунцовым – Ольга могла поклясться, что у него даже уши покраснели. Он снял крышку со сковороды и принялся раскладывать по тарелкам куски омлета, а тетя Наташа рассказала Ольге:

–Они однажды очень поссорились. Ларе было лет десять, и она явилась домой на два часа позже договоренного. Вообще у нас в военном городке было спокойно, но правила есть правила – сказано вернуться в девять, значит в девять.

–Мам, может, не надо? – Попросила смеющаяся Лара. – Триста раз уже это рассказывала.

–А Оля не слышала! Так вот, возвращается она мало того, что поздно, так еще и вся какая-то побитая-поцарапанная. Вова сразу же разбираться, а она сидит и хранит гордое молчание. Он уж ее и так просил, и сяк уговаривал – ни за что не признавалась, где была и что случилось. Тогда пошел он в комнату, нашел ее любимую куклу, встал перед ней и говорит: «Сознавайся, где была, а то сейчас твоей кукле голову откручу». Ну, она встала перед ним – маленькая, побитая вся, глаза горят, и говорит: «Папа! Угрожать расправой с заложниками – это низко и подло!».

Ольга захохотала. Она воочию представила себе маленькую Лару, произносящую серьезно эти слова, и растерянного папу, у которого не было другого выбора, кроме как вернуть эту несчастную куклу на место.

–В общем, она мне эту куклу постоянно вспоминает, – сказал дядя Володя, подвигая Ольге тарелку. – Ешь давай. Небось вчера как у Артема поели – так больше и не случилось.

Ольга вдруг поняла, что очень голодна. Она с удовольствием съела омлет, отщипнула кусочек от лепешки, лежащей посередине стола на блюде, и даже не отказалась от печенья к кофе.

Ей было очень уютно на этой большой кухне, с этими странными людьми, и не хотелось, чтобы завтрак кончался. Она боялась, что вот сейчас, еще немного – и все поставят кружки, чинно поблагодарят маму, и с идеально ровными спинами выйдут из-за стола.

–Ладно, девочки, я пошел, – дядя Володя допил остатки кофе и, словно медведь, вылез из-за стола. – Ларка, вы за штанами в Ростов поедете? Купи мне там тогда черенок новый для лопаты, а то я вчера сломал один.

–Ладно, пап. – Лара закурила вторую за это утро сигарету и посмотрела на Ольгу. – Сейчас поедем или потом?

Ольга не знала, сейчас или потом. Она вообще не хотела никуда ехать. Век бы так сидела – забившись в угол, с чашкой кофе и сигаретой в руках.

–Лучшей езжайте сейчас, – посоветовала тетя Наташа. – И чтобы к обеду вернулись. Лариска, а на работу будешь заезжать?

–Буду, – с сожалением призналась Лара. – Мне нужно истории отвезти. Но я туда и обратно.

–Знаю я твое «туда и обратно». Заскочи тогда к Армену и возьми мяса. Вечером шашлыки пожарим.

Когда они наконец вышли из дома, время уже близилось к одиннадцати. Сначала долго выбирали самые маленькие из Лариных брюк, потом кололи новую дырку в ремне, потом искали подходящую обувь – «До магазина ты ее тоже на руках понесешь?».

Наконец, Ольга, выглядящая как Гаврош в широких джинсах и кроссовках на два размера больше, спустилась по ступенькам и вышла во двор.

Газона не было. Она специально посмотрела вокруг, но не нашла никакого намека на него. Было много цветов – дом как будто утопал в них, высаженных вокруг. Какие-то уже распустились, а какие-то радовали глаз зеленью и крепкими бутонами.

Слева от дома росли деревья. Много деревьев – видно было только голые ветки, но каждый ствол был заботливо обмазан чем-то белым, и это белое создавало ощущение праздничности и нарядности.

Справа – небольшой пятачок для двух машин. За ним – сарай и – О, господи! – колодец. Еще правее – небольшой огороженный палисадник, похожий на детскую площадку – какой-то кустарно сделанный из досок домик, конь-качалка и дырявый мяч, видимо, пролежавший здесь всю зиму.

–А гамак? – Спросила вдруг Ольга. – Гамака не хватает.

Лара посмотрела на нее, открывая дверцу машины.

–Гамак обычно позже вешаем, когда теплее становится. Но если тебе так хочется – вечером могу достать.

Ольга не знала, хотелось ли ей. Все это было странно и нереально – как будто она попала на другую планету и никак не может понять, как нужно себя вести. Она забралась в машину и посмотрела в окно. Прямо перед ней, за высоким забором, оказалось море.

Она даже глазам своим не поверила. Море? Откуда здесь может взяться море?

Но оно было там – широкое, зелено-голубое, блестящее на солнце миллионами световых вспышек.

–Лара, – пробормотала ошеломленная Ольга. – Ты куда меня привезла? Откуда здесь море?

Лара засмеялась, высунулась из окна машины и закричала:

–Пап, ворота открой!

Вернулась назад и весело глянула на Ольгу.

–Я же сказала тебе вчера – Ростовская область. А это Азовский залив, только и всего.

Только и всего? Почему-то наличие моря ошеломило Ольгу до глубины души. Нет, она, конечно, знала, что в России есть моря, но почему-то не ожидала, что у этого моря можно жить. Вот так – в деревянном доме, с омлетом на завтрак, с большими разномастными кружками, с гамаком, который достают только когда станет теплее.

Дядя Володя открыл ворота, и Лара вырулила на узкую дорогу. Ольга смотрела в окно. При свете дня поселок оказался довольно большим – много домов, много деревьев. Только людей не было видно.

–Все на работе, – объяснила Лара. – А кто не на работе, тот на участке ковыряется. Здесь вообще тихо.

–А мы что… поедем к тебе на работу? – Спросила Ольга. – В больницу?

–Да. Завезем документы, это дело на полчаса. Ну, на час, если я там срочно кому-нибудь понадоблюсь.

Больше Ольга ни о чем не спрашивала. Они доехали до города очень быстро – не прошло и получаса, припарковались у огромного торгового центра и вошли внутрь. И только тут Ольгу осенило.

–Слушай, – сказала она, хватая Лару за руку. – У меня же деньги и карточки в Москве остались.

–Не переживай, – рассмеялась та. – Раз уж я оставила тебя без одежды, я и куплю тебе новую.

Ну да. Ольга немедленно опустила глаза, осознав, что Лара едва ли представляет себе, какую одежду она привыкла носить и сколько она стоит. Впрочем, ходит же она уже полдня в футболке и старых джинсах? Значит, походит и в брюках из «Зары».

–Три дня, – напомнила она себе. – Всего лишь три дня.

В итоге они купили две пары джинсов, высокие ботинки, несколько футболок, рубашку и куртку.

Ольгу поразило, что Лара совершенно не смотрела на марки. Она заглядывала в магазин, осматривала ассортимент и либо тащила Ольгу дальше, либо безошибочно подводила ее к вещам ее размера.

–Ты всегда так одеваешься? – Спросила Ольга после очередной быстрой примерки и быстрой же покупки.

–Как так?

–Быстро.

Лара засмеялась.

–Мне жалко тратить время на выбор одежды. Плюс у меня наметанный взгляд, это позволяет действовать быстро и решительно.

В последнем магазине Ольга наконец скинула с себя всю одежду и надела новую. Посмотрела в зеркало. Без макияжа, с растрепанными волосами, в голубых джинсах и коричневой кожаной куртки она смотрелась как юная девочка-ковбой, неожиданно заехавшая в гости на ранчо.

–Тебе очень идет, – сказала заглянувшая за занавеску Лара. – Правда. Не понимаю, зачем ты красишься, если у тебя без косметики настолько красивое лицо?

После магазинов они отправились в «Кастораму» и купили черенок для лопаты. Ольга смотрела во все глаза: могла ли она подумать еще вчера, что будет стоять в очереди у кассы, держа в руках эту деревянную палку, и чувствовать себя при этом так… хорошо?

–Ну все, – сказала Лара, когда палка была засунута в машину, и закурила. – Теперь заедем на работу и можем ехать домой.

–А что мы будем делать дома? – Спросила Ольга.

–Обедать. Читать книжки. Спать. Можно, конечно, помочь отцу с огородом, если хочешь, но я бы не стала – не люблю копаться в земле.

Она откровенно насмехалась над Ольгой, но почему-то обидным это не было. Пришелец, ведь так? А раз пришелец – почему бы не поудивляться этой странной, необычной жизни.

Вскоре они подъехали к огромному зданию, скрытому среди деревьев. Лара опустила стекло и показала охраннику какой-то документ. Шлагбаум поднялся и машина проехала на парковку.

Пока Ольга вылезала наружу, Лара уже успела забрать с заднего сиденья все свои папки и, ухватив Ольгу свободой рукой за ладонь, широким шагом поспешила внутрь.

В здании к ним навстречу немедленно бросилась молодая девочка в белом халате и шапочке.

–Ой, Лариса Владимировна! Я думала, вас сегодня не будет.

–А меня и нет, – не останавливаясь, ответила Лара. – Я на минутку только.

Медсестра засеменила за ними.

–Ой, а вас спрашивал Виктор Геннадьевич – может быть, вы к нему зайдете? Там у Бобрикова что-то не то с анализами, и он хотел посоветоваться.

–Зайду. Люсь, давай-ка брысь отсюда, а то знаю я вас – зашла на минутку и застряну до вечера.

Они остановились у кабинета с бежевой дверью, и пока Лара доставала ключи, Ольга успела прочитать: «Андреева Лариса Владимировна. К. м. н.»

–Что такое «кмн»? – Спросила она, поспешая за стремительно влетевшей внутрь Ларой.

–Кандидат медицинских наук.

Папки грудой упали на стол, а Лара вдруг принялась раздеваться. Ольга смотрела на нее, открыв рот.

Она быстро стянула через голову свитер, оставшись в майке без рукавов, скинула ботинки, расстегнула джинсы и переступила через них, оставшись в одном белье.

–Не пугайся, детеныш, – усмехнулась, глянув на Ольгу. – Мне нужно в отделение, а туда в обычной одежде нельзя.

В шкафу, куда залезла Лара, оказались сложенные стопками светло-зеленые костюмы: брюки и широкие кофты с коротким рукавом и вырезом. Вынув одну, Лара надела ее и стала немедленно похожа на доктора из сериала «Скорая помощь». Она нагнулась, вытащила какие-то мягкие белые туфли, натянула их и кивнула Ольге.

–Идем.

–А разве мне не нужно переодеться? – Ошарашенно спросила Ольга.

–Нет, – улыбнулась Лара. – На входе тебе дадут халат, а внутрь тебе в любом случае нельзя.

Она снова подобрала папки со стола одной рукой, другой ухватила Ольгу и потащила ее за собой. В коридоре с ней то и дело здоровались какие-то люди, но она не останавливалась ни на секунду. Пролетела стеклянный коридор, кивнула очередной медсестре, схватила один из лежащих в стопке халатов и бросила Ольге.

–Держи. Можешь просто на плечи накинуть.

–Лариса Владимировна!

–Виктор Геннадьевич!

Они обнялись и расцеловались как старые друзья. Теперь они шли вдвоем, а Ольга семенила сзади. Виктор Геннадьевич на ходу показывал Ларе какую-то открытую папку, а она просматривала и что-то говорила. Из ее слов Ольга не понимала ни единого.

–Я поняла, – сказала Лара, остановившись перед очередной дверью и вернула папку. – Перенесите операцию на следующую неделю, а пока подавайте ему антибиотики и антибактериальное. И сделайте еще одну рентгенографию – пока мы не поймем, в чем проблема, оперировать нет никакого смысла.

Виктор Геннадьевич забрал папку и спросил про Париж.

–Потом, все потом расскажу, – отмахнулась Лара. – Детеныш, посиди тут пока, я скоро приду.

«Скоро» превратилось в полтора часа. Все это время Ольга послушно сидела на кушетке у стены, смотрела на то и дело пробегающих мимо врачей, и пыталась понять, что это и куда она попала.

Лара в своей естественной среде обитания поразила ее. Нет, она, конечно и раньше видела в ней эту непробиваемую уверенность и силу, но здесь… Она была абсолютно в своей стихии, она точно знала, что делать, куда идти и что говорить. Она заряжала всех кругом своей настойчивостью и уверенностью в правоте.

Ольге подумалось, что если бы она заболела – то хотела бы попасть именно к такому доктору. Который все знает, и все понимает. И умеет брать на себя ответственность. А уж в том, что Лара умеет – сомнений никаких не было.

Наконец, дверь, за которой скрылась Лара, распахнулась и она вышла оттуда – окруженная группой людей в таких же зеленых костюмах. Руки ее были мокрыми, а на рубашке Ольга разглядела несколько пятен.

–Да Михалыч сам доделает, – говорила Лара одному из сопровождающих, недовольно качая головой. – Вечно с вами так – зайдешь на минуту, и понеслась. Красивый случай, красивый случай… А меня тут детеныш ждет.

Все как по команде посмотрели на Ольгу. Она ответила прямым открытым взглядом, и смотреть перестали.

–Все, брысь. Увидимся во вторник, девочки и мальчики.

Она подошла к Ольге и улыбнулась ей, глядя сверху вниз.

–Извини. Вышло несколько дольше, чем я думала.

Ольга смотрела на нее и едва удерживала собственные руки. Они будто с ума сошли – сами собой тянулись вперед, чтобы вцепиться в Ларины плечи и прижать ее к себе изо всех сил.

–Мы можем ехать? – Спросила она, напустив в голос побольше льда. Но Лару это не смутило.

–Конечно. Только переоденусь.

В этот раз Ольга не стала рисковать – она осталась ждать в коридоре, пока Лара стягивала с себя хирургический наряд и надевала обычную одежду. После этого они вышли из больницы, сели в машину, заехали в какой-то жуткий ларек за мясом («Этот папин сослуживец, мы всегда у него мясо берем») и поехали наконец домой.

Глава 13. Хоть расцарапай сердце. 

Ночь подкралась незаметно и как-то стремительно. Только-только еще было светло, и Ларин папа, хохоча, рассказывал армейские байки, и мама подливала всем вина в кружки, а потом – раз, и осталась только стоящая посреди стола походная лампа, и холод надвинулся со всех сторон, и темнота.

Родители давно ушли в дом, а Ольга и Лара все сидели на скамейке во дворе, потягивали из кружек подогретое вино и курили, задумчиво провожая взглядами улетающий в сумерки дым.

Ольге было очень тепло. С одной стороны ее обнимала Ларина рука, а с другой – большое ватное одеяло, которое тетя Наташа накинула им на плечи.

–Знаешь, – сказала Ольга тихо. – У вас здесь все ровно так, как я хотела, чтобы было у меня в детстве. Любящие родители, беседка, шашлык по вечерам. И когда приходят гости – вы не наряжаетесь в смокинги, ведь правда?

–Правда, – усмехнулась Лара. – Когда приходят гости, мы ходим гулять на море, делаем большой казан плова на костре и поем песни под гитару. Папа очень хорошо поет старые песни.

Ольга вздохнула. И Лара поняла ее вздох.

–Послушай, детеныш, – сказала она мягко, – я видела твою семью. Они не такие плохие, как тебе кажется. Просто почему-то решили жить в футляре, вот и живут – как умеют. Но это же не значит, что и ты должна так же.

–У меня нет никакого футляра, – возразила Ольга. – Я живу так, как хочу.

Это было неправдой, и обе они хорошо это знали. «Не так, как они» еще не значило «так, как хочу».

–Что в твоей жизни самое ценное? – Спросила вдруг Лара, крепче обнимая Ольгины плечи. – Самое-самое, без чего ты не смогла бы жить?

Ольга задумалась. И правда – что? Работа? Не смешите, без работы она прекрасно обойдется, тем более что от ее присутствия или отсутствия на работе все равно ничего не изменится. Друзья? У нее больше нет друзей. Были, и куда-то подевались. Семья? Увлечения?

Получалось, что ничего.

–Вот в этом и нужно искать ответы, – сказала Лара. – Ты можешь сколько угодно обвинять родителей, детство и мировую революцию, но правда в том, что ты живешь той жизнью, которую сама себе создаешь.

Ольга покачала головой.

–Это не совсем так. Я думаю, что они просто убили во мне желание хотеть. Понимаешь? Они научили меня доказывать – бесконечно, сначала маме, потом бабушке, потом всему миру что-то доказывать. Вот я и доказываю. Уже лет пятнадцать.

–Не надоело?

–Не знаю. Светка говорила мне нечто похожее на твои слова. Но вы упускаете самое важное – вам все кажется, что на самом деле я другая, что где-то внутри меня живет что-то совсем другое. Но это не так.

Она повернулась к Ларе и посмотрела ей в глаза. Близко-близко.

–Я не умею иначе. Я не знаю, как это – иначе. Доказывать, добиваться – да. Быть лучшей – да. Это я умею. А больше… Больше просто ничего нет.

–Есть то, что ты чувствуешь, – возразила Лара. – Почему ты все время говоришь о том, что делаешь? Разве то, что вот здесь – не важнее?

Ее ладонь коснулась Ольгиной груди. Тихо, трепетно и немного нежно. Как будто перышко легло поверх футболки и осталось так.

Но Ольга убрала ее руку.

–Там ничего нет, – с горечью сказала она. – Я не знаю, что вы все там ищете, но там действительно ничего нет.

Это было не совсем правдой. На самом деле, там, под футболкой, и ниже – под кожей и мышцами, билось и сходило с ума что-то горячее, яркое, омытое свежей кровью. Но Ольга слишком хорошо знала, что это, и чем это закончится.

Плохие девочки не могут любить хороших. Они могут хотеть их, желать до потери рассудка, но… не любить. Плохим девочкам предназначены такие же плохие. Которые никогда не залезут под кожу, никогда не станут сидеть под теплым одеялом, никогда не назовут «детенышем» и никогда не поцелуют на ночь перед сном. Они могут возбуждать, могут трахать, могут смотреть холодными глазами и в два слова ставить на место. Все это они могут, да. Но не любить.

–У меня было сотни две мужиков, – сказала вдруг Ольга вслух. – Может, даже больше. Из них только к двум или трем я испытывала хотя бы какие-то чувства. За одного из них я даже вышла замуж.

Лара молча смотрела на нее, ожидая продолжения.

–Я не знаю, что такое ты увидела во мне, или что тебе померещилось, но ты ошибаешься. Я не хорошая. Я дрянь. Дрянь и сволочь, которой доставляет удовольствие ломать чужие жизни, перемалывать их в труху и выбрасывать в мусор. Это – я. А вовсе не то, что ты во мне видишь.

Лара усмехнулась и покачала головой.

–Это то, что ТЫ в себе видишь, детеныш, – сказала она грустно. – Вернее, ты видишь ТОЛЬКО это. А я не думаю, что это все.

–А что еще? – Ольга посмотрела на нее, прищурившись. – Что еще, скажи? Красивая обложка? Ровная спинка? Изящная походка? Это то, во что я заворачиваю все это дерьмо, чтобы была возможность впарить его наивным идиотам. У меня нет друзей, у меня нет семьи. Я была сегодня с тобой на твоей работе и, знаешь, я отчаянно тебе завидовала. Потому что ты там действительно нужна. Без тебя там не обойтись. Думаешь, когда я вернусь в Москву – на моем телефоне будет хоть один не отвеченный вызов? Нет, Лара. Не будет. Потому что красивая обложка – это всего лишь красивая обложка. И пропади она – в мире совершенно ничего не изменится.

Она потянулась за сигаретами, но Лара перехватила ее руку. Сжала крепко, сильными пальцами. Потянула к себе.

–Ты кое-что забыла, – тихо сказала она, наклоняясь к Ольге. – Вчера и сегодня я видела тебя без обложки. Значит, что-то все-таки есть. Ведь я же все еще здесь, верно?

Ласковый поцелуй поглотил Ольгины возражения и не оставил от них ни следа. Холодные губы мягко касались ее губ, легонько прижимались и отступали. И нежность… Невероятная, невесомая нежность вдруг залила все кругом призрачным светом.

В этом поцелуе не было никакой страсти и никакого желания – только тепло, распускающееся бутонами где-то в горле, только дрожащие кончики пальцев, которые вдруг начали чувствовать все слишком остро.

Каждой клеточкой своего лица Ольга ощущала Ларины губы. Они касались то щеки, то подбородка, то кончика носа. А потом вдруг прикусили мочку уха, и от этого невинного движения Ольга вздрогнула всем телом и почувствовала, что растекается. Растекается прямо здесь, на лавочке, во дворе провинциального дома, рядом с женщиной, которая так изумительно пахнет, так волшебно дышит, так потрясающе прикасается.

–Детеныш, – услышала она тихий шепот, и, повернув голову, нашла губами Ларины губы. Ей хотелось ласкать их, зализывать языком, вбирать в себя и выпускать на свободу. Ей хотелось владеть ими, наслаждаться ими и не думать. Больше никогда. Ни о чем. Не думать.

Лара первая разорвала поцелуй. Она смотрела на Ольгу, тяжело дыша, и силилась улыбнуться.

–Идем в дом? – Предложила она.

–Зачем? – Глупо спросила Ольга. Ее все еще потрясывало, и совершенно не хотелось вылезать из-под одеяла.

Лара шевельнула бровями и улыбнулась.

–Ну как же. Поужинаем, выпьем. Может быть, потрахаемся.

Ольга хотела засмеяться, но не могла. Она услышала в этих словах что-то гораздо более серьезное, чем то, чем они хотели казаться.

–Я старомодна, – сказала она тихо. – Сначала свидание, потом поцелуй, потом потрогать грудь, и только потом секс.

Лара не успела ответить. Сзади них раздался какой-то шум, и тетя Наташа громко закричала:

–Девочки, целоваться можно и в доме! Идите сюда немедленно, а то замерзнете там совсем!

Ольга решила, что ей послышалось. Но Лара – смеющаяся Лара, которая на секунду коснулась щекой ее плеча, подтвердила:

–Мама иногда бывает не воздержана на язык. Не обращай внимания.

–Не воздержана? – Ольга в изумлении посмотрела на нее и вылезла из-под одеяла. Ее с ног до головы наполнило что-то веселое, искрящееся, радостное. – Господи, Лара, да твои родители – самые чудесные люди в мире!

Она схватила одеяло в охапку и понесла в дом. Впереди – она точно знала! – был тихий уютный вечер на кухне, с шумящим телевизором, с огромными чашками мятного чая, с печеньем, лежащим в плетеной сухарнице. А потом придет пора идти спать, и она уж постарается сделать так, чтобы Лара провела эту ночь с ней. Не трахаться, нет. Просто лежать рядом, как в Париже, смотреть на нее – спящую, караулить рассвет и изо всех сил бороться со сном.

В конце концов, что здесь такого? Может ведь она всего на три дня притвориться, что это правда – ее? Что она здесь своя, а не пришелец с другой планеты. Что она имеет право быть здесь, и чувствовать все это.

Всего три дня. После которых она вернется на свою планету. И все закончится.