Текст книги "Три последних самодержца"

Автор книги: Александра Богданович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 33 страниц)

Много говорят о разводе Танеевой с мужем, Вырубовым.

1 июля.

Сказал сегодня Зилотти, что Вырубова была на «Штандарте». Зилотти знает, так как на «Штандарте» телеграф морского ведомства. Вырубова с царицей обменялись депешами: Вырубова спросила, когда ей можно приехать; получила ответ царицы, чтобы скорее приехала. Когда Вырубова приехала, фрейлины Оболенская и Тютчева уехали в отпуск.

22 августа.

Вчера Рейнбот рассказал, как однажды, когда он был градоначальником в Москве, был у него Дубровин, завтракал. Было многолюдно. Во время завтрака Дубровин вел себя бестактно, даже нахально. Между прочим, он говорил, что у него в Петербурге два склада оружия, о которых он сказал Лауницу, когда тот был в Петербурге градоначальником, а о третьем складе, несмотря на все просьбы Лауница, он не скажет, и что этот склад его полиция никогда не найдет. Затем говорил Дубровин, что в его власти делать погромы: нажмет одну кнопку – погром в Киеве, нажмет другую – погром в Одессе и т. д.

28 августа, Севастополь.

Надо думать, что в Севастополе в эту минуту не вполне спокойно. Градоначальник Мореншильд вчера говорил, что задержал прокламацию к военным, что из Севастополя пришла сюда эта литература. Затем, Кюри рассказывал, что с корабельной стороны выселено 54 еврейских семейства, что составит в общем 400 человек.

29 августа.

Вчера был у Е. В. генерал Колосов, который здесь начальник инженеров. Он пережил в Севастополе, а также в Очакове все смутное время, был председателем судов над моряками и над Шмидтом. Рассказал он, как с генералом Григорьевым, который теперь здесь комендант крепости, он был у Шмидта за несколько часов до его смерти. Он обратился к Шмидту со словами, чтобы он перед смертью повинился, просил бы о смягчении своей участи, поведал бы, что его побудило так себя вести, и проч. На эти слова Колосов получил ответ от Шмидта, что он сделать этого не может, – «что скажет Россия?».

1 сентября.

Адмирал Дефарб много рассказывал про лейтенанта Шмидта. Зять жены адмирала Винницкий был на эскадре, которая под командой адмирала Кригера ушла вдогонку за взбунтовавшимся «Потемкиным», но стрелять в «Потемкина» эскадра не решалась, потому что «Потемкин» по дороге в Одессу захватил много миноносцев и представлял такую силу, с которой надо было бороться, которая могла потопить и испортить много судов. По словам адмирала Дефарба, Чухнин много виноват в том, что произошло это мятежное проявление. Приехав в Севастополь по назначении своем, он стал так грубо обращаться с матросами, что сильно озлобил их, а они и до того были в возбужденном состоянии. Во время же смуты Чухнин растерялся.

6 сентября.

Рассказывали сегодня, что по случаю празднующегося теперь юбилея Льва Толстого Гермоген сказал речь, в которой, сказав про весь вред, приносимый Толстым, Гермоген, как бы обращаясь к Толстому, сказал следующее (эти слова Гермогена принесли Е. В. записанными, переписываю их буквально):

«О, окаянный и презренный российский Иуда, удавивший в своем духе все святое, нравственно-чистое и нравственно-благородное, повесивший себя, как лютый самоубийца, на сухой ветке собственного возгордившегося ума и развращенного таланта, нравственно сгнивший теперь до мозга костей и своим возмутительным нравственно-религиозным злосмрадием заражающий всю жизненную атмосферу нашего интеллигентного общества! Анафема тебе, подлый разбесившийся прелестник, ядом страстного и развращенного твоего таланта отравивший и приведший к вечной погибели многие и многие души несчастных и слабоумных соотечественников твоих».

7 сентября.

Рассказывали нам, что С. Шарапов привлекает за клевету к ответственности Меньшикова («Новое время») за то, что Меньшиков распространял, что Шарапов шантажировал Витте; что, когда Витте был министром финансов, Шарапов, бывший против золотой валюты, прекратил сразу нападки на это дело, получив через Витте правительственную субсидию за свои плуги. Шарапов, в ответ на это, разоблачает Меньшикова, что якобы его последняя хвалебная статья в «Новом времени» Витте была внушена ему самим Витте, что будто накануне появления этой статьи Меньшиков был у Витте, который и сказал ему, что нужно напечатать, Меньшиков все записал и напечатал дословно.

9 сентября, Ялта.

Был у Е. В. депутат Думы Челышов. Он совсем глупый человек, совсем узкий, а одно время имя его в Петербурге гремело.

Дедюлин прочел Е. В. только что им полученное письмо от своего офицера Спиридовича, который сопутствует царю в его путешествии в шхеры. Пишет он, что был приглашен царем завтракать и за столом рядом с ним сидела Вырубова. Значит, она там вместе путешествует, а про нее не пишут – значит, скрывают. Жена Дедюлина говорила, что этот Спиридович много ей прислал моментальных снимков царя и его препровождения времени. Среди этих снимков даже есть такой, где царь играет в «кошку и мышки» и царь – кошка. Этот Спиридович очень предан Дедюлину за то, что Дедюлин поставил жандармских офицеров на более высокое положение.

(См.: Генерал А. И. Спиридович «Великая Война и Февральская Революция 1914–1917 г.г.» Всеславянское Издательство Нью-Йорк 1960, 1962 г. 3 тома

Генерал А. И. Спиридович был жандармским генералом, начальником дворцовой охраны, описывает подробно положение во Дворе и политические условия приведшие к революции. ldn-knigi)

10 сентября.

Приехавший в Петербург саратовский губернатор Татищев представил Столыпину доклад об Илиодоре, в котором его деятельность Татищев признает «вредной и угрожающей спокойствию». Дубровин же представил в Синод ходатайство царицынских богомольцев, в котором они просят Синод оградить Илиодора от нападок на него. Говорили все это нам за достоверное. Богомольцы сравнивают Илиодора в своем прошении с Иоанном Златоустом.

11 сентября.

Вчера пристав Гвоздевич рассказывал Е. В., при каких обстоятельствах Думбадзе сжег дом Новикова, за сожжение которого Дума обвиняет Думбадзе. Из этого дома была брошена в Думбадзе бомба, которая и ранила его. Бомбу бросил с балкона этой дачи какой-то субъект. Лошади были искалечены, кучер ранен в глаз, адъютант – в ногу, а у Думбадзе оторван козырек у фуражки. Первое распоряжение Думбадзе после этого взрыва было – оцепить дом. Человек, бросивший бомбу, видя, что ему спасения нет, застрелился тут же. Все беспорядки на юге до возмущения «Потемкина» Думбадзе и Дедюлин приписывают либерализму Скрыдлова, а Вирена хвалят.

13 сентября, Ялта.

Завтракал с нами сегодня Качалов, который здесь управляет царскими имениями. Коснулся с ним Е. В. воспоминаний прошлого, о прошлом голоде, о Валуеве, который за тот голод потерял портфель. Дело это было так. Было собрано совещание под председательством цесаревича (впоследствии Александра III), на котором Качалов сказал цесаревичу, что есть одно средство дешево купить хлеб – это чтобы Александр II дал миллион, чтобы казначейство про это не знало, а у него, Качалова, есть человек, который сразу всюду на этот миллион закупит хлеба, имя этого человека – И. А. Милютин. Царь дал деньги, Качалов в чемодане привез их в гостиницу «Grand-Hotel», передал Милютину, и в тог же день от Милютина полетели депеши по всей России – закупить хлеб. Хлеб был куплен дешево, миллион был возвращен, устроились запасные магазины на произведенные закупки и проч. А Валуеву вследствие этого пришлось уйти.

17 сентября, Севастополь.

Жандармский ротмистр Полянский объяснял, каким образом был решен вопрос о выселении отсюда 46 еврейских семейств. Это требование пришло от Трусевича (Департамент полиции). Бострем приказал привести это в исполнение. По словам Полянского, это предписание было получено от Департамента полиции вследствие донесения градоначальника Мореншильда. Так как эти 46 еврейских семейств живут в черте крепости, то был запрос коменданту Григорьеву об их высылке. Комендант отвечал, что раньше, чем дать свое согласие, он требует проверки – надо ли их выселить. Это дело вопиющей несправедливости, так как многие из этих еврейских семейств живут здесь по 25 лет.

25 сентября, Москва.

Каховский, который у нас завтракал, говорил, что Муромцев раскаивается, что подписал Выборгское воззвание. Каховский удивлен, что Шварц допустил Муромцева читать лекции, так как Муромцев принадлежит к нелегализованной партии, к кадетам.

27 сентября, Петербург.

Сегодня хоронили профессора Сергиевского. Это большая потеря для русской партии, особенно по отношению к Финляндии, на которую он здраво смотрел. Приселков сказал, что идет говор в Петербурге, что Сергиевского отравили. Приселков говорил про премьера, что это не премьер, а корнет, что в нем ничего нет серьезного, последовательного, речи его пишутся Гурляндом и К°. Сказал он также про Столыпина, что он безволен, что только тогда проявит свою волю, когда его подзадорят. Приселков не умен, и все эти мнения – не его, а других, из них видно, что Петербург Столыпиным недоволен. Говорил он также, что за последнее время экспроприаторами украдено казенных денег около миллиона.

28 сентября.

M-me Пуришкевич говорила, что за границей читала постановления съезда социалистов, что в этом году у них постановлено произвести покушения, но делать это осторожно, сберегая своих людей, так как у них их в данное время мало.

Был генерал Зайончковский. Про генерала Данилова он сказал, что он «архикрасный», но притворяется теперь консерватором, что знает это он от Мартынова, который открыто заявляет себя либералом и сказал ему, что во время войны, когда в России вспыхнула революция, он и Данилов были на Дальнем Востоке и там Данилов высказывался даже за республику.

Сказал тоже Зайончковский, что Вырубова у царицы – первый человек, что те, кто за ней не ухаживает, подвергаются опале, как, например, кн. Орлов, который уехал из-за нее. Первые люди у царя теперь – Дрентельн и Чагин, которые aux petits soins (Угождают (франц.).) перед Вырубовой. Как все это грязно! Пуришкевич сказал, что в Петербурге из гвардейских войск революционный дух проник сильно в гвардейский саперный батальон. С возмущением говорил Зайончковский про генерала Никитина, про его речь на одном военном обеде в присутствии вел. кн. Николая Николаевича, в которой Никитин восхвалял вел. князя, говорил, что, будь гвардия в Порт-Артуре с таким «орлом», японцы бы не взяли его. Эта речь произвела на всех присутствующих омерзительное впечатление, но вел. князю, видно, понравилась. За нее очень скоро Никитин получил командование первым армейским корпусом. Вел. князья более чем кто-либо любят восхваления, курение им фимиама.

31 октября.

Рассказывал Клейгельс, как, когда он был в Петербурге градоначальником, он устраивался, чтобы все знать. Так, к нему являлись с просьбами о предоставлении родственникам мест чиновников разных ведомств. Он давал этим просителям места для их родственников с условием, чтобы эти чиновники держали его в курсе всего, что творится в их министерствах. Чиновники исполняли условие, и поэтому Клейгельс все знал, что делается в Петербурге, а откуда он все знает – никому известно не было. В награду же за «сообщения» эти чиновники на праздниках получали серебряную вещицу, которые он закупал в большом количестве.

1 ноября.

Сегодня в 6 часов утра скончался в Париже от воспаления легких вел. кн. Алексей Александрович. Как генерал-адмирал вел. кн. Алексей Александрович никуда не годился – при нем начались все неурядицы в морском ведомстве. Хищения при нем процветали.

3 ноября.

У Е. В. был Шалберов, который говорил про царя, что не с кем ему поговорить, посоветоваться, что у всех своя партия: у царицы-матери своя, у молодой царицы своя, а у царя никого; что тех, кто его любит, и тех, к кому он расположен, удаляют интригами и другими способами, например, теперь кн. Орлова, к которому царь очень расположен. Про гофмаршала Бенкендорфа Шалберов неважно отзывается. Бенкендорф и министр двора, по его словам, – одна партия, а кн. Орлов и Дедюлин – другая. Шалберов удивлялся тому, что такую «мерзавку», как Вырубова, царица так любит, что она у царицы и днюет и ночует. Эта Вырубова такая же фальшивая, как и ее отец, Танеев. Шалберов тоже сказал, что царь ежедневно, как бы поздно ни было, вечером пишет свой дневник. Утром, во время чая, царь читает, скорее пробегает и «Новое время» и «Котлин». Просматривает он также и «Гражданин», но времени у царя мало, целый день он занят.

5 ноября.

Интересную, но и тревожную вещь рассказал сегодня Радциг. У Вырубовой огромная переписка, а письменные принадлежности всегда в большом беспорядке. Горничная ее всегда в поисках за бумагой и конвертами. Радциг сказал этой горничной, что у него канцелярия в порядке, много всего и он всегда может снабдить ее всем ей нужным. Ради этой любезности между Радцигом и горничной завязались добрые отношения, горничная пошла на откровенности. Радциг ей сказал про Вырубову, что она хорошая, серьезная женщина.

На это горничная начала хохотать и сказала, что она покажет ему такие фотографии, которые разубедят его в его мнении. Оказывается, что Вырубова дружит с каким-то мужиком, да еще и с монахом. И вот фотографию, на которой она снята, сидящая рядом с мужиком, и принесла горничная. Радциг глазам своим не поверил, когда это увидел. У этого мужика зверские глаза, самая противная, нахальная наружность.

(Это Распутин, ldn-knigi) Эту фотографию Вырубова не держит открыто на столе, а лежит она у нее в Евангелии. И что еще печальнее, что и мужик, и монах бывают у Вырубовой при царице, когда она посещает Вырубову. Этому мужику Вырубова собственноручно сшила шелковую голубую рубашку. Часто бывает он у Вырубовой в Царском, но пока еще во дворец не показывался. В Петербурге живет он на Греческом проспекте.

Радциг рассказывал, что при вскрытии тела вел. кн. Алексея Александровича нашли, что все органы у него были затронуты: печень у него, у живого еще, начала разлагаться, сердце было вдвое больше нормального, легкие как решето. Видно, что он сжег свою жизнь разгулом.

16 ноября.

Очень интересно рассказал Н. М. Бухарин про свою встречу с Витте в Швейцарии. Витте, между прочим, спросил Бухарина, почему его все так ненавидят, даже те, кому он сделал одно добро. И тут же он начал говорить про Мещерского, как 19 октября 1905 года, на другой день после выхода манифеста о свободах, он, Витте, был озабочен мыслью, как бы так устроить, чтобы поменьше дать возможность разыграться этим свободам. Именно в эту минуту влетел к нему Мещерский с требованием, чтобы скорее он давал конституцию. А затем, всем ведомо, что сделано было Мещерским. «Это такой мерзавец, – закончил Витте, – которого я видеть не хочу». По словам Бухарина видно, что Витте разочарован, но продолжает страдать, что не у дел. Много вреда нанес Витте России, но Трепов еще больше, вместе с Витте он привел все к развалу.

Назаревский вспоминал, как он был у Трепова после заседания Совета министров, когда Трепов, вопреки министру народного просвещения, провел автономию университетов. Трепов хвалился Назаревскому, что ему удалось ее провести. Назаревский возражал ему, говоря, что это гибельная мера, а Трепов был уверен, что автономия продержится два месяца, что в университетах будут свалки и снова отнимут автономию.

21 ноября.

Зилотти говорил, что царь очень нервен, что причиной этому царица, ее ненормальные вкусы, ее непонятная любовь к Вырубовой. Про царицу говорил, что она порывистая, – то увлекалась музыкой, запоем играла и пела, то было время спиритизма, – музыка была забыта и все только спириты и спириты ее занимали. Теперь она предалась «животным» чувствам. Говорят, она ежедневно ходит на могилу Орлова и всегда в сопровождении Вырубовой, с которой сидит целыми днями. Зилотти вспомнил, как адмирал Арсеньев, когда царица стала только невестой царя, говорил, что в ней воплощены все пороки ее отца. Гессенского, что она ужасно развратна. Н. А. Дедюлин сказал в последний раз Е. В., что в Царском Селе «прелюбодеяние». Нельзя думать, что царь этого не замечает, оттого-то он так и стареет и так нервен. Говорил Зилотти, что теперь самый близкий царю человек – адмирал Нилов, что он один говорит царю всю правду. Никто не решался сказать царю про ненависть войск к вел. кн. Николаю Николаевичу, а Нилов сказал.

4 декабря.

Интересно мнение царицы-матери о вел. кн. Николае Николаевиче. Она сказала про него Пантелееву: «Il est malade d’une maladie incurable» (Он болен неизлечимой болезнью (франц.).). Пантелеев на нее посмотрел удивленно. Тогда она сказала: «Il est bete» (Он глуп (франц.).).

1909 год

3 февраля.

Говорили про инцидент «Нелидов– Ностиц» в Париже. Про жену Ностица m-me Штюрмер сказала, что она до замужества в Лондоне показывалась в аквариуме «живой рыбой». Здесь же теперь эта графиня Ностиц принята во всех больших домах, и за ней в данное время все ухаживают. В Париже же американский посланник сказал Нелидову, что дипломатический корпус не хочет признавать эту даму. Царь, несмотря на эти слова американского посла, переданные ему Нелидовым, который теперь посол в Париже, все-таки якобы сказал, что Ностиц вернется в Париж.

4 февраля.

На театре в Царском Селе вел. кн. Константин Константинович плохо играл. Охота ему играть в его годы! Оба старшие сына этого вел. князя совсем глупые, дочь умнее.

6 февраля.

Сегодня Нейгардт сказал по телефону, что на место Извольского обер-прокурором назначен Лукьянов, который, кажется, либерального направления. Но одно хорошо, что не Рогович назначен. Столыпин по Ковно знает Роговича, и, видно, знает его так, как и я понимаю этого человека, что он – дрянное ничтожество, много о себе мнящее. Бурдуков сказал о Лукьянове, что ставит ему в вину, что он проводил такую теорию о сотворении Адама и Евы, что оба они были сотворены из «клеточки», а не так, как написано в Священном писании.

У молодой царицы сильная неврастения, которая может кончиться помешательством. Все это приписывают ее анормальной дружбе с Вырубовой. Что-то неладное творится в Царском Селе.

9 февраля.

Сегодня говорил А. П. Никольский, что в Гос. совете Щегловитов (юстиция) назвал Таганцева – «Гегечкори», что вообще Щегловитов становится очень резок, даже дерзок.

11 февраля.

Завтра в 2 часа Столыпин выступит в Думе с ответом на запрос по делу «Лопухин-Азеф». Все-таки надо будет ему сознаться, что без «агентов» правительству не обойтись.

13 февраля.

Сегодня в «Новом времени» снова напечатана речь Столыпина с примечанием редакции, что вчера вкрались ошибки. Когда я прочла Е. В. эти поправки, он сказал, что сегодня Столыпин обеляет в этих поправках Лопухина, а вчера в своей речи прямо высказывал ему обвинительный приговор. Почему вдруг эта перемена?

17 февраля.

Вчера Зилотти рассказывал про царицу, что она продолжает обретаться в нервном состоянии, что говорят, что смерть Орлова на нее сильно подействовала. Зилотти сказал, что желал бы, чтобы ему поручили отвезти ее в Дармштадт, он бы оттуда сумел вернуться один.

Неужели у нас может возгореться новая война? Не дай бог, – тогда конец монархии.

18 февраля.

Сегодня приехавшие из Одессы свидетели по делу ректора Занчевского были у Е. В. Оба говорили про то безобразие, которое допускал этот ректор в университете в Одессе. Так, в его присутствии один из революционеров-студентов произнес такие слова, что будет счастлив услышать похоронный колокол, который возвестит о смерти «осла» Николая II, а ректор выслушал этот возглас совершенно спокойно, студенту никакого внушения даже сделано не было. И все в таком духе.

24 февраля.

Возмутительно теперь пишут газеты и возмутительное говорится всюду. В гостиных не стесняются – сановники резко высказывают свой образ мыслей.

Штюрмер высказывал, что видит будущее очень мрачным, что царь лишился со смертью вел. кн. Владимира Александровича последнего вел. князя, что род Романовых вымирает. Умри царь – кто будет регентом?

Дурачок вел. кн. Михаил Александрович? Сказал Штюрмер, что царь от себя отдаляет преданных людей. Был Гессе, который говорил все царю, а теперь он умер – и нет никого. Царя губит, по мнению Штюрмера, то, что он фальшив, что на него нельзя надеяться, что он фальшивее Александра I, которого доселе никто не разгадал, а царя еще труднее разгадать, что с ним никто не уверен насчет завтрашнего дня.

Про царицу Штюрмер сказал, что у нее страшная неврастения, что у нее на ногах появились язвы, что она может кончить сумасшествием. Сказал Штюрмер, что людей преданных, как Путятин, Орлов, царь от себя удалил.

5 марта.

С тревожным чувсгвом ожидается весна. Многие того мнения, что войны не миновать, а мы совсем не готовы, и никогда готовы не будем. Очень уж у нас испортился народ!

6 марта.

Сегодня Зиновьев трунил над названием «великий старец», которое «Новое время» придумало для своего принципала Суворина. Это название совсем не под стать Суворину – мало в нем «великого».

Говорили про Лопухина. Зиновьев того мнения, что, когда он был директором Департамента полиции, он действовал в правительственном духе. Когда был уволен Валь, который у Плеве ведал полицией, Плеве поручил ему, Зиновьеву, это дело. Тогда он раза 4 приглашал к себе Лопухина. Хотя себя Зиновьев признает не либеральным, но тогда у него с Лопухиным были постоянно разговоры о высылке лиц, которых, по мнению Зиновьева, не было никаких причин и поводов высылать. По мнению же Мосолова, Лопухин совсем не то, что о нем думает Зиновьев, что он действовал сознательно во вред правительству, оттого и был уволен Треповым, что было совещание Святополка-Мирского и Трепова, на котором был Лопухин. Трепов сказал тогда Мирскому, что, выслушав его, видит, что у него никакой нет программы, потому начнет действовать по своей программе, и, обратясь к Лопухину, сказал: «С этой минуты вы должны меня охранять» (о том, что программа Трепова оказалась ниже всякой критики, Мосолов не сказал, и никто из присутствующих тоже ничего не сказал об этом, так как все знали отношения Мосолова к Трепову). Зиновьев сказал, что жаль, что Трепов в этот день не удалил Лопухина, а он остался два месяца на этом месте. На это Мосолов отвечал, что он в точности исполнял все приказания Трепова, и прибавил: «Вы думаете, что он за это время не собирал для себя нужные материалы?»

9 марта.

Сегодня у Е. В. был Радциг. Когда заговорили про царицу, он только махнул рукой, сказав при этом, что она уж через край богомольна, ездит теперь все в собор. Сказал, что жаль смотреть, как царь одинок – пойдет к царице и скоро от нее возвращается грустным.

Сегодня А. П. Никольский рассказывал про представление царю Суворина, который вернулся из Царского, очарованный царем. По словам Суворина, царь говорил с ним о многом. Между прочим, говорил о Германии, что Вильгельм ему писал, жаловался на «Новое время», говоря, что эта газета – официоз, а она бранит и его, и Германию. При этом царь сказал: «Какая же эта газета официоз, когда она ругает моего министра иностранных дел!» Царь сказал Суворину, что Вильгельм – большая сила.

11 марта.

Вчера царь при очередном докладе военного министра Редигера высказал ему свое неудовольствие по поводу его речи в Гос. думе об армии (эта речь была сказана Редигером 24 или 23 февраля). После этого разговора, т. е. после доклада своего царю, Редигер вышел из кабинета царя уже не военным министром. На его место назначается Сухомлинов.

12 марта.

Сегодня у Е. В. был Фоменко из Херсона. Он незаурядный человек. С виду он разбойник, а по убеждениям крайний черносотенец. Был председателем «Союза русского народа», затем был посажен в тюрьму, откуда, по его словам, добрые люди его вытащили. Теперь он приехал в Петербург жаловаться на администрацию, написал жалобу царю, которую препроводил через Дедюлина. По его мнению, положение в России теперь хуже, чем было 3 года назад. Этот Фоменко так говорит, что тогда знал, с кем вел борьбу, а теперь не ведаешь.

Теперь революцию готовят чиновники: сажают в тюрьмы людей, которых революционеры, сидящие в тюрьме (их непременно всегда в тюрьме находится 2–3 человека), настоящим образом подготовляют для революции. Из тюрьмы эти русские люди выходят бомбометателями, попадая в войска, – плодят среди солдат революционеров. Сказал, что провинция усиленно готовится к революции, а в Петербурге продолжают говорить, что наступило успокоение. Здесь как будто не хотят понять, что у нас под ногами пропасть, что положение ежедневно ухудшается. Про херсонского губернатора Бантыша сказал Фоменко, что никуда не годен, весь в долгах, полицмейстер ездит по городу занимать ему деньги у евреев, поэтому Бантыш в руках евреев, и в Херсоне его никто не уважает.

Клейгельс очень настроен против Сухомлинова, называет его фальшивым до мозга костей, что он в глаза хвалит людей, а за глаза ругает, что он трус – он все делал, чтобы не попасть на войну. Последнее, по-моему, может, и утешительно, – если он не любит войну, то будет работать на пользу мира.

13 марта.

Про отречение королевича Георгия от престола рассказывают, что он в запальчивости ударил своего камердинера, который от этого удара упал, а так как у него была грыжа, то, падая, он ее повредил и вскоре умер. Теперь королевича сербы упрекают, что он его убил. Это и есть причина отречения его от престола. Не дай бог нам войны – тогда снова у нас будет революция.

15 марта.

Сегодня возмущение насчет того, что Россия признала за Австрией аннексию Боснии и Герцеговины. Высказывается полное негодование на Извольского, что якобы Германия его заставила так поступить, что было письмо императора Вильгельма к царю и это письмо имело-де решающее влияние. Всеми, кого мы сегодня видели, говорится, что Россия могла уклониться и от ответа – от согласия на аннексию и от войны, а теперь вопрос, и очень острый, – признав аннексию, удастся ли России избежать войны. Впечатление таково, что избегают встречи с немцами. Гр. Бобринский не пошел в германское посольство, куда был зван, чтобы не видеть немцев, так как чувствует Россию униженной. Подлую роль играет во всем этом деле Англия. Она озабочена германским флотом, который теперь усиленно строится, и, пока он не готов, хочет войны с Германией, чтобы не допустить ее иметь флот, который не уступал бы ее, английскому флоту. Германия, недовольная Россией, хочет нас втравить в войну с Австрией; сама же для себя не хочет никакой войны.

Сегодня член Думы Сушко (Курск) говорил, что знает за достоверное, что Пиленко (из «Нового времени») куплен членами Думы (надо думать – октябристами, но он их не назвал), что ему заплачено 25 тыс. руб.

16 марта.

Стишинский сказал за достоверное, что Германия нас принудила признать аннексию Боснии и Герцеговины, что накануне этого объявления к Извольскому приехал германский посол в Петербурге и потребовал нашего признания. В случае нашего отказа угрожал, что на другой день Германия объявит нам войну и начнет военные действия.

29 марта.

Генерал Мешетич сказал, что царь светлую утреню слушал в походной своей церкви. Была только царская семья и вел. кн. Дмитрий Павлович. Даже малого выхода не было. В Царском Селе объясняют это неторжественное служение болезнью царицы, на самом же деле она уже не больна, выходит и проч. Но настроение у царя удрученное. У него с каждым днем все более тяжелое чувство, что так быстро уступил настоянию Германии насчет аннексии, не может переварить, что согласился на эту аннексию. Вот почему никакого торжественного богослужения не было. Царь не может не слышать, что весь военный мир, вся Россия признает, что согласие на аннексию хуже Цусимы. Кабинет весь уйдет в отставку, и Вырубова (Танеева) теперь составляет список Кабинета, уже всех министров она наметила.

8 апреля.

Зверев говорил про Горемыкина, что возможно, что он получит портфель министра иностранных дел. Это будет самое ужасное зло. Прямо тогда можно будет сказать, что бог отвернулся от России. Положение России тяжелое и без того, а Горемыкин создаст невозможное положение.

9 апреля.

Говорили с кн. Н. Д. Голицыным про Рейнбота, которого будут судить в Сенате. Голицын говорит, что мнение его, что Рейнбот виновен, что взяточничество процветало при нем в Москве и сам он брал взятки.

12 апреля.

Как ужасно положение, которое мы теперь переживаем! Какие есть грязные личности, которые занимают почетное положение, как, например, доктор Дубровин. Этот человек сразу внушил мне к себе отвращение. Не менее отвратителен и Пруссаков, который его обвиняет. «Союз русского народа» мне представлялся с самого начала каким-то вертепом, грязной клоакой.

13 апреля.

Был Вишняков. Говорили о настоящем положении России. Я высказала, что жалею, что при начале царствования Александра III Победоносцев помещал дать конституцию, что теперь у нас было бы спокойнее. Вишняков не разделяет этого моего мнения. Он сказал: тогдашние у власти стоящие люди не были на высоте своего положения, что Лорис был двуличный человек, Абаза был уме, но настоящий конституционалист, гр. Игнатьев доверия никакого не внушал и т. д. Но Вишняков забывает, что требования предъявлялись тогда совсем иные, довольствовались малым, народ тогда не думал буйствовать, устраивать забастовки и проч.

14 апреля.

По словам Б. В. Никольского, обвинение Дубровина по делу убийства Герценштейна – большой для Дубровина козырь. Дубровин по этому делу притянет в суд Пуришкевича, так как они сообща орудовали, а деньги для уплаты на эти разные темные дела Дубровин получал от Пуришкевича, который, в свою очередь, получал их от Крыжановского с разрешения Столыпина. И вот какие подробности этого явятся на суде.

16 апреля.

Сегодня очень взволновал Е. В. Штюрмер, пришедший из Гос. совета с достоверной новостью, что приказано упразднить все крепости на нашей западной границе, срыть их до основания, что Сухомлинов единолично получил на это высочайшее согласие. Поливанов с возмущением про это говорил в Гос. совете, он признает, что это ужасная мера.

17 апреля.

Все продолжаются разговоры насчет крепостей. Все это вызывает ужасную тревогу. Пришел Стишинский. Он говорил насчет этого с Рербергом и Вернандером. Оба не понимают этой затеи, считают, что это прямо преступное деяние Сухомлинова. Мышлаевского все признают коварным, что якобы он метит на место Сухомлинова, что, возможно, чтобы провалить Сухомлинова, он дал ему эту мысль. Печально, что у нас все так плохо идет.

20 апреля.

Сегодня А. А. Поливанов очень горячо говорил против уничтожения крепостей, приводил взгляды и отзывы о крепостях Наполеона I, который про Ново-Георгиевск сказал, что тот, кто владеет этой крепостью, – у того ключ от всей Польши. Также приводил отзывы Николая I, Обручева, Милютина и многих других авторитетов. При этом сказал Поливанов, что по этому вопросу его мнения не спросили, но что это факт, что решили их упразднить. Сенатор Резон, который присутствовал при этом разговоре, сказал, что слышал, что Сухомлинов – франкмасон, чем и объясняется эта дикая выдумка.