Текст книги "Наследник султана"

Автор книги: Александра Селлерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)

Александра Селлерс
Наследник султана

ПРОЛОГ

Тяжелая, гнетущая тишина повисла в здании банковского хранилища, построенном частично из старинного кирпича, а частично из современной стали. Трое мужчин молча наблюдали, как управляющий банком поворачивает ключ в замке небольшой хромированной дверцы.

Все они были молоды; лет около тридцати, решил управляющий. Что-то необычное чувствовалось в них, хотя банкир не смог бы облечь свои ощущения в слова. Пожалуй, какая-то внушительность, властность, не свойственная, как правило, людям в этом возрасте. Кого-то они ему напоминали, трудно сказать, кого именно. Возможно, этот эффект возникал благодаря их внешнему сходству, доказывающему, что всех троих связывают узы крови. Один из них назвал покойника, чей сейф управляющий теперь открывал, их родственником.

Пальцы управляющего легли на небольшую рукоятку, и через мгновение на свет явился длинный блестящий ящичек.

– Как вы понимаете, его не трогали пять лет, – пояснил управляющий.

Происходящее было типичным для времени, наставшего после долгой и кровопролитной Кальджукской войны. Во многих семьях люди потеряли следы банковских вкладов погибших близких, а то и не знали об их существовании до получения уведомления из банка. Случалось и так, что банк не получал никакого ответа на свои письма…

Никто не ответил управляющему. Тогда он вынул ящичек из сейфа, затем провел своих гостей по узкому коридору, решив миновать все комнаты, в которых заурядные клиенты банка изучали вклады своих родственников, и принялся подниматься по лестнице, ведущей в основное здание, где жизнь била ключом. Там он подошел к двери с надписью «Зал совещаний» и кивком велел молодому служащему отпереть ее.

– Здесь вам никто не помешает, – с некоторым затруднением выговорил управляющий и пригласил троицу войти.

Он поставил ящичек на полированный деревянный стол, после чего выпрямился и посмотрел на гостей. До сих пор ни один из них не вымолвил ни слова. Внешне они держались совершенно спокойно, и все же в воздухе сгустилась тяжесть, которой не бывает в обыкновенных случаях, когда наследники в радостном нетерпении ожидают появления семейного сокровища, оставшегося невредимым после всех превратностей судьбы. Управляющему вдруг стало интересно, что же находится в ящичке.

Он кивнул, словно бы в ответ на собственные мысли, и повторил:

– Здесь вас никто не потревожит.

– Благодарю вас, – сказал один из троих с вежливой невозмутимостью.

Управляющий банком поклонился и неохотно вышел, сознавая, что ему не доведется присутствовать при развязке драмы.

Наджиб аль-Махтум прикрыл дверь, как бы выпроваживая его, затем повернулся к своим товарищам. Некоторое время все трое молча смотрели друг на друга. В расположенные высоко под потолком узкие окна лился яркий солнечный свет, который отчетливо высветил семейное сходство троих, обычно не столь резко бросавшееся в глаза. Вес они унаследовали от кого-то из предков широкий лоб, мощные скулы и полные губы. Однако индивидуальные черты каждого из троих легли на этот типаж.

– Что ж, будем надеяться, что это оно, – произнес Ашраф.

Все трое мгновенно подошли к стульям и заняли места у стола, словно эти слова Ашрафа послужили для них сигналом. Крышку откинули, и наконец неглубокий продолговатый ящичек был открыт. Раздался дружный вздох.

– Пусто, – сказал Ашраф. – Да, вряд ли стоило ожидать, что…

– Мы должны были… – начал Харун, но Наджиб перебил его:

– Аш, он не пустой.

Двое остальных затаили дыхание. На дне ящика лежали два конверта, почти невидимые из-за контраста света и тени.

Несколько мгновений трое в безмолвии разглядывали их.

Наконец Наджиб и Харун подняли глаза на Ашрафа, и тот извлек два бумажных прямоугольника – коричневый канцелярский конверт и удлиненный белый.

– Это завещание! – с удивлением воскликнул Ашраф и кивнул на коричневый конверт. – И письмо, адресованное дедушке.

Он швырнул конверт на стол и принялся вскрывать завещание, запечатанное красной лентой.

– Что за фирма? – поинтересовался Наджиб. – Это не старик Ибрагим?

Ашраф перевернул конверт и показал своим спутникам логотип юридической фирмы.

– «Джамаль аль-Вакиль», – прочитал он и поднял голову. – Вы о таком слышали?

Двое других покачали головами. Лоб Ашрафа перерезала складка, когда он извлек из конверта фирменный бланк.

– С чего бы человек накануне войны отправился заверять завещание неизвестно к кому? – пробормотал он себе под нос и уставился в бумагу.

– Что там? – в унисон спросили двое других.

– «Моей… – стал читать Ашраф, но запнулся и встретил пораженные взгляды брата и кузена, – моей жене…» Он был женат.

– Женат? На ком?

Ашраф вновь углубился в документ.

– «Моей жене, Розалинде Оливии Льюис…» Английское имя. Это значит, когда он был в Лондоне…По всей вероятности. – Он прочитал еще несколько строк, помертвел и оторвал глаза от бумаги, чтобы бросить на своих товарищей предупреждающий взгляд. – Она была беременна. Они ждали сына.

– О Аллах! – прошептал кто-то.

Все трое теперь глядели друг на друга.

– Если бы был ребенок, она бы связалась с нашей семьей, – слабым голосом проговорил Харун. – Особенно в случае, если бы родился мальчик.

– А может быть, и нет. Или вы думаете, что он перед женитьбой рассказал ей все как есть?

– Будем надеяться, что нет.

Ашраф продолжал читать, недоверчиво покачивая головой.

– Наверное, все-таки сказал. Послушайте: «Моему сыну я оставляю Розу аль-Джавади…»

И снова наступило молчание, во время которого Наджиб с Харуном осмысливали услышанное.

– Так ты думаешь, он настолько потерял голову, что оставил Розу ей? – вполголоса произнес Харун.

– Возможно, это было не так уж неразумно. Просто он счел, что небезопасно ввозить ее в Нарван накануне войны.

Наджиб взял второй конверт, распечатал его и достал первое, что нащупали его пальцы: жестковатый светлый прямоугольник. Он перевернул находку, и ему улыбнулись глаза женщины.

– Это она, – пробормотал Наджиб.

В течение какого-то времени все трое смотрели на женское лицо. Очень молодое, очень красивое, округлое и нежное лицо. При первом же взгляде на него Наджиб ощутил горькое сожаление: прошло пять лет, и ему уже не суждено увидеть ее такой, увидеть эти цветущие, манящие щеки…

– Значит, сейчас ребенку четыре года, – сказал Харун, выражая то, что думали все трое.

– Ее необходимо найти. И ее, и мальчика. – Ашраф перевел дыхание. – Найти прежде, чем ее обнаружит кто-нибудь другой. Харун прав, он мог оставить Розу у нее. О Аллах; сын Камиля и Роза – вот это воистину сокровище! Разве можем мы доверить такое какому-нибудь чужаку?

Наджиб все еще смотрел на лежащую на столе фотографию, придерживая ее углы пальцами, словно боялся, что изображение украдут у него. Потом он неожиданно прикрыл снимок ладонью, придвинул к себе и положил во внутренний карман пиджака.

– Я этим займусь, – сказал он.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

– Миссис Бахрами?

Розалинда в упор рассматривала мужчину, появившегося у ее двери. Давно никто не называл ее этим именем. В то же время она была уверена, что никогда прежде не видела этого человека; он не из тех, кого можно легко забыть: у него угольно-черные волосы, темные глаза, резко очерченные брови. Хотя на нем твидовый пиджак и дорогие итальянские туфли, легкий акцент выдает в нем иностранца.

– Это не мое имя, – ровным голосом ответила она. – Почему консьерж не известил меня звонком?

– Возможно, я ошибаюсь, – сказал визитер с видом человека, который не ошибается никогда. – Я ищу госпожу Розалинду Бахрами.

Рози поджала губы. В ней поднялась волна злости, которая настолько обострила ее чувства, что она уловила запах одеколона гостя. Прошедшие годы наложили отпечаток на тонкие черты лица, но не узнать ее невозможно.

– Вы…

– Прошу вас, – прервал ее незнакомец, почувствовав, что женщина готова и дальше отрекаться от своего имени. – Я обязан ее найти. Розалинда Льюис несколько лет назад вышла замуж за моего кузена Джемшида Бахрами. Разве Розалинда Льюис – это не вы?

Кузен. У нее заныло в груди.

Наджиб аль-Махтум смотрел на ее длинные, неправдоподобно густые светлые волосы, на изящный овал лица. Губы женщины, такие мягкие на фотографии, изогнулись в иронической усмешке, а брови поднялись, придав лицу презрительное выражение. Даже в ее глазах, прикрытых длинными ресницами, читалась злая издевка. Кольца на пальце у нее не было.

– Это я, – равнодушно произнесла она. – То, о чем вы говорите, произошло давно, и какое может быть до этого дело кузену Джемшида?

Наджиб ощутил раздражение. Как правило, женщины не разговаривали с ним так пренебрежительно.

– Я должен поговорить с вами. Можно мне войти?

– Ни за что, – медленно, неумолимо проговорила она. – Прощайте.

Он удержал дверь рукой.

– Похоже, вы относитесь к семье вашего покойного мужа…

– …со стойким и глубоким отвращением, – закончила Розалинда. – Уберите, пожалуйста, руку.

– Мисс Льюис, – с жаром сказал он, и его акцент с болезненной остротой напомнил ей о Джемшиде, – позвольте мне поговорить с вами. Это очень важно.

У него глаза цвета шоколада. Полные губы говорят о сумасшедшей чувственности, но он владеет собой. Возможно, будь Джемшид жив, его рот приобрел бы с годами такие же сдержанные очертания. Но ей остаются только воспоминания о его юношеской страсти.

– Как вас зовут?

– Наджиб аль-Махтум, – ответил гость со слегка снисходительным видом, как будто не привык представляться.

– Кто вас послал?

– Мне необходимо обсудить с вами одно неотложное семейное дело.

– Какое дело?

– Дело о наследстве Джемшида. Я являюсь одним из душеприказчиков.

Розалинда поняла, что перед ней человек, который во что бы то ни стало добьется своего.

– Уверяю вас, это в ваших интересах, – продолжал он, хмурясь, словно ее реакция пробудила в нем подозрительность.

– Так-так. – Она смерила его взглядом, не оставлявшим сомнений в том, что она думает о возможности услышать от него что-либо хорошее. – Даю вам полчаса.

Розалинда отодвинула ногой игрушечного зеленого динозавра на колесах и распахнула дверь.

– Всего полчаса для представителя семьи вашего покойного мужа, – произнес он без выражения и вошел.

– Это ровно на тридцать минут больше, чем уделила эта семья мне.

Наджиб взглянул на нее исподлобья.

– Значит, вы пытались выйти на связь?

Розалинда медлила с ответом и молча смотрела на Наджиба, ощущая дрожь в спине. Внезапно она поняла, что должны чувствовать животные перед лицом смертельной опасности.

– Туда.

Она закрыла дверь и указала рукой нужное направление. Наджиб прошел впереди нее в длинную, светлую, элегантную комнату, в дальнем конце которой стояли диваны. Джемшид был немного ниже ростом и более худым. Его кузен мощно сложен, у него широкие плечи и крепкая мускулатура.

Наджиб огляделся. Красивый букет белых цветов в центре черного квадратного чайного столика, инкрустированного ониксом и хрусталем. Орнамент меблировки придает комнате вид ненавязчивой, но дорогой изысканности.

Лишь два предмета напоминают о том, что эта женщина была когда-то женой парвана: прекрасный шелковый молитвенный коврик баджестанской работы, лежащий перед комодом, и узкая пластина из слоновой кости с изображением парванского королевского дворца, оправленная в тонкую рамку и в горделивом одиночестве висящая на стене.

– Садитесь, мистер аль-Махтум, – пригласила Розалинда, не стараясь придать своему голосу учтивую приветливость.

Лишь когда он уселся на указанный ему стул, она заметила, что в руках у него чемоданчик.

Рози была босиком, в мягких синих брюках и длинной голубой рубашке. При виде чемоданчика она вдруг почувствовала себя беззащитной. Она села на диван, бессознательно подогнула под себя ногу и сжала щиколотку. Наджиб заметил на ее руке часы на золотом браслете. Другой рукой она облокотилась на спинку дивана и подперла кулаком щеку.

– Что могло понадобиться от меня вашей семье после того, как прошло столько времени? – спросила Розалинда, слегка нервничая из-за того, что он открыл чемоданчик.

– Прежде всего, – начал Наджиб, – позвольте мне услышать от вас подтверждение некоторых фактов. Итак, вы – Розалинда Оливия Льюис. Пять лет назад вы вышли замуж за Джемшида Бахрами, гражданина Парвана, который был в то время аспирантом в Лондонской школе Азии и Востока. Все так?

– Мы это уже выяснили. Что еще?

– Затем у вас родился ребенок?

Она напряглась, не сводя взгляда с собеседника.

– К сожалению, мы совсем недавно узнали, что мой кузен был женат и что вы были беременны, когда он умер.

– Вот как? – произнесла она с ледяным недоверием.

Наджиб вскинул брови.

– Мисс Льюис, в чем причины того, что после смерти Джемшида вы не сообщили нашей семье о вашем браке и о беременности?

– Я могла бы поинтересоваться у вас, почему Джемшид, как я понимаю, никому не рассказал обо мне, прежде чем отправиться на войну, – язвительно парировала Розалинда. – Он уехал, чтобы получить одобрение деда. Пообещал мне, что, если начнется война, он кого-нибудь пришлет за мной, я смогу приехать в Бакаратские Эмираты и там родить… Как видно, Джемшид не исполнил обещания. Если это не волновало его, то почему должно волновать меня?

– Не сомневаюсь, что он должен был…

– Я совершенно уверена, – решительно продолжала Рози, – что вам известно о письме, которое я отправила деду Джемшида, когда получила известие о том, что мой муж убит.

Ее удивил настороженный взгляд гостя, но значение его она не могла разгадать.

– Мой дед умер примерно через год… – заговорил Наджиб, но Розалинда перебила его:

– Мне очень жаль. Я надеялась в один прекрасный день высказать ему в лицо все, что о нем думаю.

– Разве вы уверены, что мой дед получил ваше письмо?

Рози уронила голову. Застарелая боль пронзила ее с новой силой. Долго она не отрывала глаз от кремового пледа, покрывавшего диван.

– Да, мистер аль-Махтум, ваш дед его получил, – наконец сказала Рози, вновь подняв голову, – о чем, я думаю, вам известно. Вам также должно быть известно, что он прислал мне любезное, хотя и краткое известие. Оно гласило, будто я вовсе не жена Джемшида, а всего лишь охотница за золотыми горами, которая не может знать наверняка, кто именно из ее любовников может считаться отцом се ребенка. По его словам, я должна подумать о том, что деньги, полученные в уплату за секс, делают женщину проституткой и что я буду проклята за то, что старалась нажиться на горе родных павшего героя. – Она посмотрела Наджибу в глаза. – Что имеет к этому добавить семья Джемшида?

ГЛАВА ВТОРАЯ

Наджиб аль-Махтум застыл. Из его груди вырвался глубокий, долгий вздох.

– Нет, – сказал он спокойным голосом, чтобы не выдавать своего волнения. Зачем понадобилось старику… Впрочем, бесполезно теперь задаваться вопросами. – Нет, я ничего не знал об этом письме. И никто не знал, кроме моего деда. Он действительно написал вам такое?

Розалинда кивнула.

– Ну, может быть, не совсем в этих выражениях: трудно вспомнить дословно через пять лет. Хотя тогда оно ударило меня словно тупым кинжалом. Очевидно, Джемшид обманывал меня с самого начала. Думаю, в его глазах заключенный на Западе брак не стоил того, чтобы о нем вспоминать. Но я любила его и верила, что он тоже любит меня, я носила под сердцем его ребенка, и когда узнала, что он даже не удосужился сообщить обо мне деду…

Рози умолкла и приказала себе успокоиться. Незачем пускаться в излияния перед родственником Джемшида. К тому же она все еще не знает, для чего он явился.

– Мне очень жаль, – после долгой паузы пробормотал аль-Махтум. – Я приношу вам извинения от имени моего деда… и всех родных Джемшида. Как я уже говорил, мы совсем недавно узнали о вашем существовании. Увы, почему-то дед предпочел умолчать о вашем письме. Скорее всего, о нем не знал вообще никто, кроме него самого.

Верить ему или нет? Да и какая разница? Если он говорит правду, то это лишь подтверждает вероломство Джемшида.

– Теперь, надеюсь, вы уразумели, почему меня не интересует ни одно слово из тех, что могло бы мне сказать ваше семейство. Я не хочу, чтобы вы сидели на диване в моем доме. Так что…

Аль-Махтум поднял руку.

– Мисс Льюис, я понимаю ваши чувства. Но позвольте же мне…

Она тряхнула головой.

– Нет, ничего вы не понимаете, потому что ничего не знаете обо мне, о моей жизни, о том, что со мной сотворило это письмо. И никаких объяснений мне не нужно, мистер аль-Махтум. Никакие ваши слова не изменят того, что уже произошло. Как это Джемшид любил повторять? Махтуб. Все кончено.

– Нет, еще не все, – возразил Наджиб аль-Махтум мягко, но с такой силой убеждения, что сердце Розалинды дрогнуло.

– Что вы от меня хотите? – выкрикнула она.

– Как вы знаете, Джемшид погиб в первые дни Кальджукской войны. Мы полагали, что он не оставил своей последней воли, но недавно узнали о существовании завещания. Большую часть своего довольно значительного состояния он оставил вам и ребенку.

В немом изумлении Розалинда открыла рот. Глаза ее закрылись, потом открылись вновь.

– Что? – беззвучно выдохнула она.

– У меня с собой есть копия завещания. Если хотите, можете ознакомиться с текстом.

– Он упомянул меня в завещании?

– Вы – главная наследница.

Розалинда погрузилась в пучину противоречивых чувств и сознавала, что вот-вот утонет в них.

– Я… вы… Почему мне ничего не сообщили пять лет назад?

– Прошло всего лишь десять дней с тех пор, как нам стало известно о завещании.

– Как это возможно, что вы не знали о завещании Джемшида пять лет?

Она подалась вперед; ее глаза, упорно глядящие ему в лицо, потемнели. И внезапно он почувствовал, что теряет голову от этой женщины. Теперь ему было ясно, почему Джемшид женился на ней невзирая ни на что, даже на то, что яростную реакцию деда нетрудно было предвидеть.

– Джемшид не стал обращаться к семейному юристу. Очевидно, не успел придумать, каким образом лучше всего будет сообщить деду о вашем браке, – пояснил Наджиб. – Он прибег к помощи юриста, не связанного… с нашей семьей. Сейчас нам уже известно, что этот человек погиб вскоре после смерти Джемшида, а офис его фирмы был разрушен.

Розалинде неожиданно вспомнились газетные репортажи о бомбовых ударах. Как плакала она тогда, представляя себе ужасы, творившиеся в стране Джемшида!

– Джемшид оставил копию завещания и документы, относящиеся к вашему браку, в абонированном сейфе, о существовании которого мы не подозревали. Недавно закончился срок аренды сейфа, и из банка пришло уведомление о том, что требуется новый взнос. Несомненно, Джемшид отдал ключ все тому же юристу и поэтому считал, что сейф будет открыт немедленно в том случае, если сам он погибнет.

Рози сжала губы и опустила голову. Густые светло-русые волосы упали на лоб и скрыли ее лицо от Наджиба. Она долго сидела молча, принимая в себя услышанное. Наконец на ее губах появилась дрожащая, растерянная улыбка, в которой не осталось и следа от былой циничной иронии. Рози помолодела, и Наджиб подумал о том, что теперь перед ним девушка с фотографии. Девушка, в которую влюбился Джемшид.

– Я понимаю… – прошептала она. Потом тряхнула головой, запрокинула ее и посмотрела на потолок. – Надо было мне знать все это пять лет назад.

– Не вина Джемшида, что вы не узнали. Такое трагическое стечение обстоятельств не мог бы предвидеть ни один человек.

Розалинда была потрясена до глубины души. За пять коротких минут в совершенно ином свете предстали пять лет ее жизни. В груди Рози вновь вспыхнула боль, которая, как она полагала, давно потухла в ней. Значит, Джемшид не бросил ее. Его любовь не была миражом.

Наджиб прокашлялся.

– В сейфе также нашлось письмо, предназначенное для деда.

– Что в нем говорится?

– Оно при мне. Хотите взглянуть? – Наджиб снова раскрыл чемоданчик и протянул ей конверт. – Насколько я понимаю, вы читаете на парванском языке? В письме об этом упоминается.

Рози взяла письмо дрожащей рукой. Буквы прыгали перед ее глазами, и она отчаянно моргала, прогоняя слезы, чтобы дочитать последние слова, которые дошли до нее от Джемшида.

«Дорогой дедушка, мне очень стыдно, но я не мог сообщить вам и всем родным о своей женитьбе. Свадьба состоялась в Англии…

Я знаю, вы считали, что мне следует взять жену, в чьих жилах текла бы кровь нашего племени, но когда вы увидите Розалинду, то полюбите ее. Судьба наградила эту женщину всеми возможными достоинствами, и она будет прекрасной матерью нашему ребенку, которого она, к моей величайшей радости, уже носит в своем чреве. Мы думаем, у нас будет сын. Если Аллах распорядится так, что я не вернусь с войны, и вы узнаете о нашем браке из моего письма, то я верю…»

Слезы душили Розалинду; она уронила лист и уткнулась лицом в ладони.

– О, если бы я знала, если бы я только знала! – всхлипывала Рози. – Я-то думала, он предал меня. Я думала… – Она закусила губу и перевела дух. – Он любил меня. – Голос изменял ей. – Он меня действительно любил.

Человек с глазами Джемшида поднялся и пересел на диван, рядом с ней.

– Да, – успокаивающе шепнул он. – Да, должно быть, он очень вас любил.

– Почему же Джемшид не рассказал обо мне деду?

– Нашему деду в жизни довелось испытать много превратностей судьбы, и женитьба любимого внука на англичанке была бы для него… – Наджиб запнулся. – Пожалуйста, успокойтесь и найдите утешение в том, что последние мысли вашего мужа перед тем, как он ушел на войну, были о вас. О вас и о ребенке.

Звуки его глубокого, ласкового голоса лишили Розалинду остатков самообладания. Слезы душили ее, и когда она почувствовала, что руки мужчины обнимают ее, это показалось ей естественным и правильным. Он – родной Джемшиду человек. Рози опустила голову на плечо Наджиба и зарыдала. Боль от совершенного пять лет назад предательства наконец оставила ее.

Наджиб гладил густые, длинные, медовые волосы и думал о том, какую трагедию пережила эта женщина, когда ей пришлось усомниться в любви его кузена. Но у Джемшида имелись веские причины не говорить деду о своей женитьбе…

Наджиб вспомнил, какая буря поднялась, когда Джемшид заявил о своей решимости участвовать в войне на стороне принца Кавьяна. Близкий друг принца, воспитанный в убеждении, что мужчина обязан принести жизнь на алтарь Родины, Джемшид стоял на своем: он должен исполнить свой долг в годину опасности. Дед угрожал, кричал, что у Джемшида есть долг перед семьей, перед страной его отца, перед судьбой…

Старик в ярости бушевал несколько недель, пока продолжалось первое Кельджукское вторжение и все усилия дипломатов пропадали втуне. Джемшид держался твердо, но, разумеется, не время ему было объявлять о своем браке с англичанкой, против которого дед, несомненно, возражал бы, давая волю своему темпераменту. Возможно, это известие убило бы старика.

В конце концов Джемшид, любимец и официальный наследник своего деда, отправился на войну, хотя в его ушах еще гремели дедовские проклятия. А через несколько недель его безжизненное, искалеченное, израненное тело было внесено в дом как предвестие бед, ожидавших Парван. Потеря подкосила старика; он так и не оправился от удара. Всех родственников потрясла происшедшая в нем перемена. Этот колосс в одночасье превратился в развалину.

Наверняка весть, содержавшаяся в письме Розалинды, довершила разрушение некогда могучего разума. Людям свойственно гневаться на других, когда в глубине души они ощущают собственную вину; вероятно, это и произошло. Проклясть внука, идущего на битву, – страшное дело…

То, что он в такое время поддался эмоциям, привело к трагическим последствиям. Если бы в те месяцы Розалинда была принята в семью, то теперь и она, и ребенок Джемшида находились бы под покровительством его родных. Впрочем, хвала небесам за то, что о ней стало известно именно сейчас, когда еще не поздно что-то предпринять. Наджиб понял, что теперь забота о ней должна лечь на его плечи. Это решение отрезвило Наджиба, и он выпустил Розалинду.

Она смахнула слезы со щек, достала из ящика стола носовой платок и, всхлипывая, высморкалась.

– Спасибо, что подставили мне плечо, – пробормотала она.

– Я опоздал на пять лет, простите.

Розалинда покачала головой, и ее все еще дрожащие губы сложились в полуулыбку.

– И что же теперь?

– Думаю, мне нужно прежде всего ознакомить вас с завещанием.

Наджиб аль-Махтум извлек из чемоданчика завещание, бегло просмотрел несколько страниц и заговорил:

– Джемшид оставляет вам в полное владение свои квартиры в Париже и Нью-Йорке. Кроме того, вы будете пожизненно получать доход с его виллы в Восточном Баракате, которая затем отойдет вашему сыну. Прочим имуществом вы должны распоряжаться в интересах сына, пока ему не исполнится двадцать один год. Здесь говорится о некоторых ценностях и капиталовложениях, которые предназначены для того, чтобы обеспечить вам ренту. – Наджиб коротко перечислил все упомянутое и добавил: – Завещание предусматривает несколько другие условия на случай рождения дочери, с тем чтобы обеспечить неприкосновенность ее собственности после замужества. – Он положил документ на колени. – К счастью, за минувшие годы ничто из недвижимости не было продано. Естественно, причитающаяся вам сумма ренты будет выплачена немедленно.

Изумление Розалинды росло с каждым его словом. Он протянул ей перечень сумм, и она в полном шоке взглянула на итоговую цифру.

– Неужели все это действительно принадлежало Джемшиду?

Наджиб аль-Махтум бросил на нее быстрый взгляд, чтобы определить, не наигранное ли ее удивление. Наверное, Джемшид спятил, если и в самом деле ни словом ей не обмолвился. Но с другой стороны, от такой женщины, как Розалинда, можно легко сойти с ума.

– Отец Джемшида умер, когда тот был ребенком. В двадцать один год он вступил в неограниченное владение наследством. Я взял на себя смелость привезти вам одну драгоценность из тех, что отныне принадлежат вам.

Наджиб снова нырнул в чемоданчик и вытащил оттуда желтый бархатный мешочек. Затаив дыхание, Розалинда следила за тем, как он уверенным движением развязал шнурок, вытряхнул на ладонь кольцо, повертел его в пальцах и передал ей.

Это был перстень с колоссальным бриллиантом, помещенным – на старинный манер – между двумя рубиновыми пирамидками. Камень светился изнутри, и Розалинде пришло в голову, что это кольцо носила исключительно пылкая женщина и ее аура еще сохранилась в камне.

– Кольцо принадлежало нашей прабабушке, – пояснил Наджиб. – Она славилась красотой и очарованием.

Он поднял глаза на Розалинду и подумал, что ни разу ему не встречалась женщина, которая бы обладала такой притягательностью. Если верить семейному преданию, именно такой и была Мавийя.

Розалинда ошеломленно смотрела на кольцо.

– Я не… Вы уверены?

Тогда Наджиб с каким-то нетерпением, словно сознавая, что Розалинда отныне очень богата и этот перстень является не более чем символом, забрал его у Розалинды и стиснул ее запястье.

– Наденьте.

И он сам надел кольцо на ее безымянный палец. На какое-то мгновение окружающий мир погрузился в мерцание, и вдруг они оба поняли: кольцо оказалось на левой руке. Они моргнули и тут же выбросили из головы мысль о том, что только что совершили ритуал, навеки соединяющий мужчину и женщину.

Они заговорили одновременно, охрипшими голосами:

– Оно очень красивое!

– Это только одна из тех вещиц, которые теперь ваши.

Розалинда недоуменно покачала головой:

– Он ничего мне не говорил об этом. Ни единого слова.

Джемшид в самом деле был очень скрытен. Их роман с Розалиндой продолжался уже несколько месяцев, когда она впервые узнала, что он имеет статус Сотрапезника при дворе принца Кавьяна.

В древности Сотрапезниками назывались люди, в обществе которых принцы пировали, отрешаясь от повседневности. В нашем же веке это звание стало не только почетным. Ныне Сотрапезники составляют нечто вроде кабинета министров, поэтому принадлежность к их кругу считается очень престижной. И тем не менее Розалинда почему-то не была удивлена, услышав о столь высоком ранге Джемшида. Может, дело было в том, с каким достоинством держался Джемшид, или же в том, что принц Кавьян всегда обращался со своими «телохранителями» как с равными.

Обычно Сотрапезники кронпринца избирались из числа представителей знатных родов, но Розалинда решила, что все богатство семьи Джемшида, как и многих парванских семей, ушло на защиту страны от кальджукской агрессии.

– Разве не все пропало во время войны? – спросила Рози.

– В Парване семейные ценности поступали в распоряжение царствующего дома, – объяснил Наджиб. – Многое было уничтожено. Но Джемшид оказался достаточно дальновиден, чтобы не оставлять вам ничего из того имущества, которое стало достоянием государства. Так что ваша собственность, как и собственность вашего сына, осталась практически в неприкосновенности.

Собственность вашего сына.

– Вот как!

– За единственным исключением. Мы подумали, что Джемшид, узнав о вашей беременности, мог передать эту вещь вам. Скажите, Розалинда, он не отдавал вам алмаз?

– То есть кольцо? Он подарил мне золотую свадебную ленту. Мы так торопились перед его отъездом…

– Нет, не золотую ленту. Я имею в виду кольцо сочень большим алмазом. А может быть, ключи от банковского сейфа?

Розалинда, озадаченная, отрицательно покачала головой, и вновь Наджиб не мог определить, насколько она искренна.

– С очень большим алмазом? Больше этого?

– То, о чем, я говорю, фамильная драгоценность. Она принадлежала Джемшиду, но не была обнаружена среди его имущества. Джемшид наверняка хотел, чтобы она перешла к его сыну.

– К его сыну, – пробормотала Рози.

– Естественно, все члены нашей семьи очень хотели бы познакомиться с вами. И я прошу вас найти возможность посетить…

С глубокой грустью Розалинда опустила взгляд на сложенные на коленях руки, на сверкающее кольцо и подумала, насколько по-иному могла бы сложиться ее жизнь.

– Простите меня, – твердо произнесла она. – У Джемшида нет сына. На следующий день после того, как пришло письмо… то письмо, от вашего деда… у меня случился выкидыш. Я потеряла его ребенка.