Текст книги "Портрет (СИ)"
Автор книги: Александра Плен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)
– Ты знаешь об животворящих иконах? О святынях, чудотворных мощах?
Я удивленно округлила глаза и помотала головой. Это еще что такое?
– Икона – это та же картина, – пояснил Рок. – Нарисованное изображение на холсте. И чем она древнее, тем больше и дольше энергии в нее вливалось при молитвах. Люди на протяжении веков простаивали перед ней, просили, благодарили, каялись. И со временем икона начинает отдавать энергию, так же, как до этого поглощала ее.
Я по-прежнему ничего не понимала. Моро увидел это по моим глазам.
– Если честно, я сам не очень верю в эту чушь, – рассмеялся он, – но говорят, что некоторые иконы или святыни могут исцелять болезни.
– И они оживают? – немного испуганно пролепетала я.
– Нет, – отмахнулся Моро, – они нарисованы на обычном холсте. Надеюсь, – добавил через секунду. – Было бы странно, если бы при молитвах из рамок вываливались святые. Ладно, – Моро перевел взгляд на часы и зевнул, словно только сейчас заметил, что глубокая ночь. – Мой человек отведет тебя в одну из спален наверху. Располагайся. Завтра утром поедем за холстом. Я отпущу Джорджа, когда картина будет у меня. Не то чтобы я тебе не доверял…
Я встала вслед за стариком. Ноги немного затекли. Еще бы – просидеть в кресле почти шесть часов! Двери перед хозяином распахнулись, словно в них был встроен датчик движения. Это такая интересная штука, которая зажигает свет в подъезде или раздвигает стеклянные створки в магазине перед покупателями. Поначалу я как ребенок восхищалась всей этой непонятной техникой, потом привыкла. Но здесь, в бандитском особняке, датчиков не было – за дверями дежурили телохранители.
Моро сказал одному из громил проводить меня. Поклонился, чинно и торжественно поцеловал мне руку. Я даже опешила от такой помпезности. Потом развернулся и направился в боковой коридор, медленно по-стариковски шаркая. Наверное, разговор его тоже вымотал. Я кашлянула и произнесла ему в спину:
– Месье Моро. Я работаю в модельном агентстве. У меня контракт. Вы отпустите завтра меня на съемки? – и замерла, ожидая закономерной вспышки гнева.
Моро обернулся и уставился мне в лицо тяжелым взглядом. Он смотрел и многозначительно молчал. Что он хотел этим сказать? Напугать? Смутить? Вогнать в дрожь? Я тоже могу неподвижно долго стоять, так что вряд ли он переиграет меня в гляделки. Война взглядов длилась пару минут. В конце концов старик утвердительно кивнул, то ли разочаровавшись в силе своего взгляда, то ли зауважав меня.
– Хорошо. Только будешь ездить на работу на моем транспорте и с моими телохранителями.
– У меня есть водитель, – стараясь не выдать своего ликования, произнесла я. – Можно он будет за рулем?
– Знаю. Альберто Санчас, пятидесяти четырех лет, – откликнулся Моро, секунду поразмышлял и добавил, – можно. Только под охраной моих ребят.
– Спасибо, – улыбнулась я. Да он добряк!
Моро, ничего не ответив, ушел. Один из громил направился вслед за стариком, второй остался со мной.
– Я покажу вашу спальню, мадмуазель Симпсон, – нейтрально произнес он, галантно протягивая руку. Я молча пошла к лестнице, переваривая то, что услышала за вечер от Моро, но на первой же ступеньке обернулась к идущему за мной мужчине.
– Вы не могли бы меня отвести к Джеймсу Олдриджу? Он мой друг, – наивно поинтересовалась я, – гостит где-то у вас.
– Нет, – коротко отрезал он, – хозяин велел проводить вас в спальню, других распоряжений не поступало.
Я и не сомневалась, что «не поступало», но попробовать стоило. Пожав плечами, я легко взлетела по лестнице и направилась к первой двери справа. Толкнула и очутилась в громадной комнате, из которой вело несколько других дверей. Остановилась в проеме и вопросительно приподняла бровь.
– Располагайтесь, мадмуазель Симпсон, – нейтрально произнес громила, – я буду дежурить у двери. Если что-нибудь понадобится, зовите.
Надежда на то, что меня оставят одну, не оправдалась. Закрыв дверь, стянув, наконец, неудобные туфли, я принялась рассматривать новообретенное жилье. Обошла элегантную гостиную, сунула нос в спальню, побывала в ванной комнате, выглянула в окно. По двору ходили охранники, везде были натыканы камеры. Окно было без ручек, створки не открывались. Я опустила портьеру и задумчиво отошла вглубь комнаты. Мартин! Нужно позвонить!
– Где ты?! – заорала она в трубку, и я поняла, что подруга не ложилась, так же, как и я. – Что происходит?! Альберто слезно умолял не звонить в полицию, и я послушалась. Теперь уже жалею.
– У меня все хорошо, – я умудрилась вставить слово в бесконечный поток воплей, – я у друзей, завтра приеду на работу и расскажу.
– Приедешь? – словно не веря, переспросила Мартин. – Тогда ладно, потерплю до утра.
Я положила трубку и села на диван. Спать не хотелось. Столько я всего узнала за этот вечер нового. Голова пухла от информации. Моя картина волшебная! Она может оживлять! Я на миг представила, чтобы я хотела получить и растерялась. Ничего не приходило в голову. Никаких материальных ценностей. Любовь Джорджа? Но как нарисовать любовь? Страсть, нежность? Никак. Была бы моя воля, пусть бы и дальше холст лежал в сейфе от греха подальше. Но, увы. Завтра он будет в руках этого маньяка. Хотя мне даже будет интересно увидеть со стороны, как картина работает.
Я старалась не думать, что меня ждет впереди, сколько народу Моро погубит для того, чтобы напитать ее энергией. Моей главной целью было спасти Джорджа. Нужно ставить перед собой достижимые цели. А в моей власти только это.
***
Джордж не знал, сколько он просидел в подвале. Здесь не было ни окна, чтобы наблюдать за солнцем, ни часов. А яркая надоедливая лампочка в углу потолка не выключалась никогда. Два раза (в день?) ему приносили еду, питье. Ничего особенного. Ветчина, каша, бифштексы. В комнате из мебели была только кровать, а из развлечений – голые бетонные стены – полотна для его мысленных картин. Джорджу не было скучно. Воображение работало на всю катушку. Он часами лежал на кушетке, уставившись в пустоту, и мечтал.
Значит, она ожила. Вышла из рамки и тут же сбежала. А он в это время пил с гостями, принимал поздравления, планировал жизнь с Изабеллой Касс. Дурак. Он же чувствовал, что картина живая. Что она излучает свет, тепло, очарование. Он чувствовал, Лаура отвечает ему, но посчитал это пустой фантазией, которую нарисовало писательское воображение.
Джордж закрыл глаза и представил ее. Сейчас, после того, как он узнал правду, ассоциации изменились. Теперь в голове возникала не картина с нарисованной босоногой девушкой в ночной рубашке, а прекрасная мадмуазель Симпсон, топ-модель в дизайнерском платье, увешанная драгоценностями. Такую, какую он видел на многочисленных рекламных проспектах и в интернете.
Какая же она красивая. Ему даже стало немного больно. Сейчас, когда она завоевала мир, когда она на вершине славы, посмотрит ли она на него? Обратит внимание на простого ничем не примечательного журналиста и не слишком удачливого писателя? Джордж вдруг подумал, что ради нее он бы мог свернуть горы. Писать дни и ночи напролет и даже сделать то, что отказался делать по просьбе бывшей жены – взять на себя обязанности по управлению отелями, войти в совет директоров. Стать наследником империи Олдриджей. Если бы она попросила – мог бы. Но ей не за чем наследник гостиничной империи, и она не попросит.
Да и вряд ли ему представится эта возможность. Он почему-то был твердо уверен, что не выйдет из подвала, а если и выйдет, то сразу на тот свет. И когда в комнату вошел громила без подноса, с мешком под мышкой, Джордж только и успел обреченно подумать: «Вот и конец».
– Повернись, тебя отпускают, – буркнул мужчина.
Еще двое стояли в коридоре за дверью. «Врут или действительно отпускают?» – удивленно подумал Джордж, поворачиваясь спиной. Вряд ли бы бандиты давали бы ему необоснованную надежду, но кто их знает. Может быть, у них такие извращенные развлечения?
Его связали, на голову натянули плотный мешок. Сразу стало темно и жутко. Крепкая рука ухватила за локоть, направляя на выход. Тычок в спину, и вот Джордж чуть не падает, пытаясь нащупать ногой ступени. Пахнуло утренней прохладой. Его вывели на улицу. Хлопнула дверца автомобиля, снова удар в поясницу. Его грубо закидывают на заднее сидение. Машина тронулась.
Ни слова. Ни запугиваний, ни приказов молчать. Только гул мотора и колотящееся сердце. Они ехали и ехали. В общем и целом Джорджу показалось, что они ехали около трех часов. Автомобиль долго петлял, запутывая следы. Сюда он добирался в бессознательном состоянии, а обратно его везут, петляя и безостановочно кружа. Они думают, что он сможет найти дом босса? Зачем это ему?
Впервые в сердце Джорджа прокралась надежда – если бандиты беспокоятся, чтобы он не нашел особняк, значит, действительно отпустят. В конце концов, через целую вечность, с него сдернули мешок, развязали руки и выкинули из машины на углу улицы Грез. До дома оставалось сотня метров. Завизжали шины и джип умчался на бешенной скорости. Почти как в фильмах о мафии. Джордж, кряхтя, поднялся с асфальта, неуверенно огляделся и поковылял к дому.
Когда до подъезда оставалось пару метров, из него вышла соседка, мадам Буше.
– Бог мой! Что с вами случилось? – воскликнула она взволнованно, перегораживая вход.
Джордж досадливо скривился. Видок у него был еще тот. Футболка и спортивные брюки превратились в рваное грязное тряпье, измазанное кровью. Больше недели он не мылся и не брился, и представлял, что за запах он источает. Нужно же было самой скандальной тетке в доме отправиться утром по делам и встретить его?
– Заблудился в лесу, – буркнул он, отодвинул мадам в сторону и решительно вошел в подъезд.
Джордж поднялся на свой этаж, воспользовавшись лифтом, чего никогда не делал раньше. Но сейчас, с отбитыми почками и поврежденной рукой, ему не хотелось не то что подниматься на четвертый этаж, не хотелось двигаться вообще. Дверь была заботливо прикрыта. То ли бандиты постарались закрыть за собой, то ли сердобольная соседка.
Он вошел в квартиру и уныло огляделся. Его прекрасная уютная квартира превратилась в незнакомку. Словно он посмотрел в зеркало и вместо своего родного лица увидел чужое. Дом осквернили, запачкали грязью. На полу валялась одежда, вытряхнутая из шкафов. Распотрошенные коробки, вываленные книги, сорванные портьеры. А они кому мешали?
Джордж тяжело вздохнул, содрал с себя штаны вместе с трусами, снял футболку и пошел в душ. Сначала он должен помыться, потом все остальное.
Рано утром позвонил отец. Еще не было семи. Джордж накануне лег поздно. Он до трех ночи приводил в порядок квартиру. Стиральная машина работала весь вечер, не переставая, перестирывая постельное белье, футболки, джинсы. Он не мог позволить себе лечь в постель, не зная, топтались ли бандиты по простыням или нет? Костюмы, пальто и куртки, он аккуратно сложил в пакеты. Завтра отправит в химчистку.
– Где тебя черти носят?! – орал отец в трубку. За гневным тоном Джордж различил беспокойство. – Ты неделю не отвечал на звонки, мы уже хотели ехать в Париж разыскивать. Где ты был все это время?
– Все нормально, – сонно ответил Джордж, – уезжал из города. Нужно было поискать вдохновение на природе.
– А почему телефон не взял? Или для вдохновения он противопоказан? – скептически фыркнул отец.
– В том месте не было покрытия. Это горы. Я ездил в Шамони.
– Ладно, – смирившись с непутевостью сына, произнес старший Олдриж, – не хочешь говорить, не надо. Через два дня открытие отеля в Токио. Прилетишь? Соберутся все.
– Извини, но вряд ли.
Во-первых, родные увидят его общую побитость и потрепанность. А во-вторых, Джордж знал, что после происшествия, которое с ним случилось, он не сможет думать ни о чем другом, кроме как о Лауре. Ему необходимо увидеть ее, поговорить. Уместить в голове картину и живую девушку.
Приехав домой, вернувшись в свой привычный обыденный мир, Джорджу стало казаться, что все произошедшее было сном. Мучительным, тяжелым, но одновременно сказочным и прекрасным. И если бы в зеркале не отражались кровоподтеки и царапины, он бы подумал, что ему пригрезилось и похищение, и неделя в подвале, и ожившая картина шестнадцатого века.
После разговора с отцом, спать уже не хотелось. Джордж умылся, включил кофеварку и сел за компьютер. Он должен отыскать хоть что-нибудь. Должен избавиться от изматывающих мыслей, иначе сойдет с ума, прокручивая в голове одну и ту же фразу тысячу раз – Лаура ожила. Как это произошло? Когда – понятно, в день его свадьбы. Почему именно в этот день, а не раньше? Если бы раньше, все могло бы быть по-другому.
Сейчас он отдал бы правую руку за то, чтобы увидеть момент ее рождения, воочию увидеть свершение чуда.
Джордж копался и копался в интернете, выискивая косвенные окольные ссылки, заходя на сайты полиции, читая сводки новостей. И нашел! В день его свадьбы, на пляже, в районе его бывшей виллы, была найдена девушка. Блондинка, худощавого телосложения, одетая в ночную рубашку белого цвета. Больше вещей при ней не обнаружили. Нашли девушку двое пенсионеров из Америки, Анна и Джон Симпсоны. Они и вызвали полицию. Газета была местная, муниципальная, выпущенная небольшим тиражом. Приписка под фотографией гласила: «Девушка потеряла память. Если кто-нибудь узнал ее, просим сообщить по телефону…»
Джордж всматривался в маленькую темную фотографию. Исцарапанное лицо, всколоченные волосы (на фото они выглядели темными), огромные испуганные глаза. Если знать, что это она, то да, похожа. Он пытался найти другие сообщения, проследить ее дальнейшую судьбу, но больше ничего не нашел. Зато через месяц в агентстве Эскриба появилась идеальная модель, прекрасная и загадочная Лаура Симпсон.
Джордж схватился за голову. Боже! Неужели это правда? Мозг плавился, не в силах осознать истину, здравый смысл сцепился не на жизнь, а на смерть, с верой в чудеса.
– Хватит! – заорал он, вскочил на ноги и засадил изо всех сил кулаком по стене. – Прими это как свершившийся факт! И живи дальше!
– Если сможешь спокойно жить, – добавил через время, немного успокоившись.
И все равно, не смотря ни на что, Джордж был счастлив. Был безумно рад, что стал свидетелем волшебства. Пусть косвенно, пусть он не видела самого момента рождения, но ему хватило и знания. Ему страстно хотелось увидеть Лауру, поговорить с ней. И в то же время он боялся этого. Она жила рядом с ним несколько месяцев. Видела его настоящим, его терзания, страхи, сомнения. Видела отношения с Изабеллой. Их скандалы, поцелуи, любовь…
Джордж ошеломленно застыл. А вдруг, при рождении, она потеряла память и ничего о нем не помнит? Ведь в газете была приписка об амнезии… Олдридж медленно выдохнул. Нет, она же хотела выкупить свою картину, значит, память осталась с ней.
Нужно вспомнить, что он делал и говорил. Нет, вроде ничего гадкого или постыдного. Он даже не слишком страстно целовал Изабеллу, словно чувствовал, что за ними наблюдают. А ведь, и правда! Он все время ощущал ее взгляд, только не знал, каким он был. Как она на него смотрела? Изучающе, равнодушно, презрительно? Или все же заинтересованно, дружелюбно, ласково?
Она же приходила к нему! Приходила просить помощи, а он так грубо с ней обошелся. Если бы он знал! Он бы отдал картину бесплатно, это же был ее дом. А сейчас холст украли. Но с той настойчивостью и упорством, который Джордж увидел в глазах старикана, тот найдет его быстро, если уже не нашел.
Неделю Джордж отлеживался дома, выходя только в ближайший супермаркет за продуктами. Синяки посветлели, поясница стала болеть меньше. Он сменил замки, в глубине души понимая, что вряд ли они остановят бандитов, если те опять захотят прийти. Но ему было так спокойнее. За это время он нашел адрес филиала Эксрибы в Париже, вступил в клуб Картье, купив карту, и написал первую главу нового романа.
В итоге Джордж не выдержал. Пусть на его лице еще цвели желтые пятна, показываться на глаза Лауре он не собирался. Вечером он сел в машину и поехал к Эскрибе. Припарковался напротив выхода и принялся ждать. В последнее время его не устраивал просмотр многочисленных фотографий девушки в интернете. Джорджу хотелось увидеть ее живую. Знать, что она ходит, дышит, разговаривает.
Солнце уже садилось, когда Джордж, наконец, увидел, как стеклянные двери закружились, и из полукруглого подъезда начали выпархивать девушки. Джордж растерянно переводил взгляд с одной на другую. Все они были одинаковые: длинноногие, стройные красавицы, как на подбор, одеты в легкие цветные сарафанчики, на высоких шпильках. Лауры среди них не было. Девушки смеялись, чмокали друг друга в щечки и расходились в разные стороны. Кто садился в такси, кто уверенно двигался к остановке, кто легкой походкой спешил в сторону магазинов.
Еще раз сверкнула створка вращающейся двери, и на ступени вышла она. Его Лаура. Джордж узнал ее мгновенно, он не мог ее не узнать. Сердце бешено заколотилось, тисками сдавило грудь. Он прильнул к стеклу почти вплотную.
Все замерло. Исчез гул машин, шум ветра. Она медленно спускалась по небольшой лестнице, но Джорджу казалось, она сходит с небес, как Мадонна. Окутанная сиянием, таинственная, хрупкая, загадочная. Остановилась на тротуаре и огляделась. Джордж перестал дышать, зачарованно уставившись на девушку. Вдруг Лаура смешно сморщилась и звонко по-девчоночьи чихнула.
Джордж ошалело округлил глаза. Из недостижимого идеала она вдруг превратилась в обыкновенную земную женщину. Да. Прекрасную, восхитительную, но живую и реальную. Она больше не нарисованное изображение, она осязаема. Губы сами собой сложились в улыбку, по телу разлилось тепло. Теперь он не боялся подойти к ней и заговорить, и никто не смог бы его остановить сейчас.
Словно во сне, Джордж потянулся к замку двери и дернул ручку. Дверь автомобиля послушно распахнулась. Но едва нога оказалась на тротуаре, он застыл в оцепенении, не в силах поверить глазам. Сзади к Лауре подошли двое громил в черных костюмах. Девушка, как ни в чем небывало, с улыбкой кивнула им, как старым знакомым. Те заулыбались в ответ. Перед машиной Джорджа, словно из-ниоткуда, возник черный Гранд Чероки. Прошло буквально несколько секунд. Только что Лаура стояла на тротуаре, а сейчас лишь затихающий визг шин джипа напоминал о том, что произошло. Девушка исчезла, словно ее никогда и не было.
– Старые знакомые, – пробормотал Джордж зло, уставившись вслед автомобилю.
Темноволосый мускулистый качок стоял за спиной старикана, когда тот допрашивал Джорджа в его квартире. Значит, Лауру захватил и держит в заложниках!
Джордж захлопнул дверь и задумался. Вид у девушки был далеко не запуганный. Она даже улыбалась этим громилам. Что происходит? Они в сговоре? Сначала Лаура приходит к нему, хочет купить картину. Потом ему кажется, что в квартире кто-то побывал, затем похищение, пытки… Все это очень подозрительно. Джордж спохватился и завел мотор. Может быть, он еще успеет проследить за джипом и выяснить, где же этот загадочный особняк находится, и куда едет Лаура.
У него не было опыта слежки, но он понимал, что, когда они выедут за город, будет трудно маскироваться. Поэтому включил карту и принялся притормаживать, когда видел впереди ровный участок без поворотов. Увеличивал скорость и садился на хвост, когда предстояли развилки. В итоге, в ста милях от Парижа, джип остановился перед будкой охранника и шлагбаумом. Джордж проехал мимо, опустив голову, делая вид, что рассматривает карту на планшете. А сам записал координаты из навигатора.
Дома он посмотрит, что находится в этой местности и кто здесь проживает. А на сегодня хватит приключений. И так образовалось слишком много вопросов и ни одного ответа. Джордж сделал круг по проселочной дороге, по периметру объехав огромную территорию с двухметровым ограждением, но ничего не смог разглядеть. Колючая проволока, камеры через каждые сто метров. «Серьезные люди здесь живут», – подумал Джордж, боясь представить, сколько может стоить такой большой участок земли с лесом, вблизи Парижа. Развернул машину и направился домой.
****
Мы с Моро жили словно соседи по дому. Всю прошлую неделю я почти не виделась с ним, уезжая на работу рано утром и приезжая вечером. С удовольствием бы вообще оставалась в Париже ночевать, но, увы, его телохранители контролировали каждый мой шаг. Девчонки сразу же заметили две тени, следующие за мной попятам и, естественно, принялись ехидничать: «Завела ревнивого любовника», «Боится, что украдут», «Никуда одну не пускает?» и прочее. Я пропускала их шуточки мимо ушей, загадочно улыбаясь.
Только Мартин я сказала правду. Ну, почти… Она услышала отредактированную версию событий о том, как мы с Альберто нарушили закон, причем я его заставила. Теперь нас шантажирует босс мафии.
– Может быть, лучше обратиться в полицию? – неуверенно произнесла подруга. – Неизвестно, чего от тебя захочет этот бандит.
– Не переживай, – ответила я, – о постели я спросила его в первую очередь. Его не интересуют женщины. Уже.
Мартин вытаращила глаза.
– Ну ты даешь! – охнула она и рассмеялась. – Вот так сразу и спросила?
Я кивнула.
– Тогда что ему от тебя надо? – растерялась Мартин.
– Не знаю.
И это была правда. Моро почти не выходил из дома. А если и уезжал куда на время, то охраны брал столько, сколько хватило бы на двух премьер-министров и одного президента. В основном он просиживал днями в кабинете и плел свои интриги. Иногда к нему приезжали гости. Такие же важные грозные господа с кучей телохранителей. Пару раз меня приглашали составить им компанию. Но ненадолго. Только покрасоваться. Моро разработал для этого целый ритуал и попросил меня следовать ему неукоснительно. Я надевала вечернее платье (одно из многих, висевших в шкафах), цепляла драгоценности и спускалась в кабинет.
Моро важно брал меня за руку, целовал в щеку, усаживал рядом с собой и представлял «друзьям». Ему нравилось то, как смотрели на меня мужчины. Чуть глазами не ели. Мне было не сложно изображать красивую безвольную куклу. Молчать и с улыбкой принимать комплименты. Только потом, после «знакомств», я долго мылась в душе, смывая липкие плотоядные взгляды.
Когда начинались серьезные разговоры, меня спокойно и вежливо выпроваживали за дверь. Я не обижалась, потому что не только не понимала, о чем они говорят, но и не хотела понимать. Однажды спросила Моро, зачем я ему нужна, и что ему дает мое кратковременное присутствие в кабинете или за столом. Он загадочно улыбнулся и произнес странное непонятное слово – статус.
Еще одно слово в огромном мире непонятных слов. Я заглянула в словарь, что делала всегда, когда встречалась с неизвестными определениями. Словарь поведал, что статус – это особый ранг в иерархии, положение, занимаемое индивидуумом в обществе. Значит, чем красивее у бандита спутница, тем выше его статус? И что он дает? Я сделала вывод, что многое. Так как Моро был до неприличия богат. Подлинники картин на стенах, позолоченные (или золотые) перила, ручки, сантехника. Голубой мрамор, красное дерево. Я восхищалась его великолепным красивым домом, и мне было очень жаль, что он был наполнен страхом и болью.
На следующий день после памятного разговора я вместе с Моро отправилась в банк и забрала холст. За это мне дали посмотреть запись того, как Джорджа отпустили. Прихрамывая и оглядываясь, он зашел в подъезд дома на улице Грез. Запись была сделана на телефон Лукаса, одного из телохранителей Моро.
Моро ждал меня в машине. Как только я села на заднее сидение, он выхватил тубус и не выпускал его из рук до того момента, пока мы не вошли в кабинет. Телохранители всю дорогу косились на сверток, но ничего не спрашивали. Дисциплина у Моро была строжайшая. Если они что-то и предполагали, то держали мысли при себе.
В кабинете старик развернул полотно и восхищенно уставился на него, как на невиданную драгоценность. Ткань была грубой, серовато-коричневой и ничем не примечательной. Я скептически смотрела на его счастливое лицо.
– Отлично! Великолепно! – восклицал Моро, поворачивая его и так, и этак. – Оно намного больше, чем мой клочок холста. Ты даже не представляешь, чего я смог бы достигнуть, если бы оно попало мне в руки раньше.
Я пожала плечами и буркнула:
– И так еще успеете наворотить дел.
Моро бросил на меня косой взгляд, но не стал заострять внимание на моих словах – слишком хорошее у него было настроение. Подошел к столу и осторожно разложил полотно на гладкой поверхности. Медленно провел рукой по плотной ткани холста, словно лаская. Я завороженно уставилась на его пальцы.
– Представь. Ей две тысячи лет, – прошептал он. – Она видела Римскую империю, крестовые походы, а может, даже самого Иисуса…
– Как вы можете верить в Бога, и в то же время убивать, красть? – пробормотала я.
Сейчас, отдав картину, я чувствовала себя обделенной и связанной по рукам и ногам. Моя жизнь во власти этого человека. Что он захочет от меня завтра? Какую пакость придумает?
– Очень просто, – хохотнул Моро, – Бог сам прекрасно умеет убивать еще похлеще меня. И наказывать, и мстить. По сравнению с ним я ангел небесный.
Убийственная логика… Я обреченно смотрела на потерянный для меня холст. Единственное, что радовало, так это то, что у Моро была благородная (относительно) цель – он хотел воскресить своего брата. Хотя у меня были большие сомнения в успехе его предприятия. Мне для этого потребовалось почти пятьсот лет. Сколько же потребуется ребенку?
Я тихонько вышла за дверь, оставив старика ласкать полотно. Он даже не заметил моего ухода. Зато в коридоре меня ждали двое мужчин. Одного я знала. Это был Лукас, отвозивший меня в банк. Второго видела впервые.
– Хозяин приказал сопровождать вас, – шагнул ко мне Лукас. Его лицо выражало смесь восхищения и робости. Я часто видела такой взгляд у мужчин, особенно молодых. На вид Лукасу было не больше двадцати пяти. «Еще совсем юный парень, а уже бандит», – подумала я тоскливо. Второй телохранитель был постарше. Он молча отлепился от стены и тщательно оглядел меня с головы до пят. На лице ничего нельзя было прочесть.
– Что ж, сопровождайте, – я прошла мимо них и направилась к выходу, – сейчас мне нужно попасть на работу.
Альберто согласился возить на условиях Моро. Он приезжал рано утром на нашем Форде, оставлял автомобиль во дворе, пересаживался в джип, и дальше мы ехали уже вчетвером. А вечером, после работы, он привозил меня в особняк, забирал машину и уезжал к себе в Париж. Мне было спокойнее с ним. И пусть наши доверительные вечерние разговоры канули в лету, я знала, что со мной в автомобиле едет друг.
Я не говорила Моро о том, что не могу далеко удаляться от холста. Иначе в его руках будет еще один козырь. Пусть это останется тайной. Его особняк защищен лучше Национального банка, и скорее всего, картину он спрятал в самое надежное и труднодоступное место. Расстояние от дома до Парижа составляло около ста миль. Тот предел, который я могу выдержать почти без усилий. Небольшая головная боль не в счет.
За две недели жизни в особняке я полностью освоилась. Прислуга, охранники, телохранители были доброжелательны ко мне. Я ничего не требовала, не капризничала ни в еде, ни в одежде, со всеми старалась поддерживать хорошие отношения. А моя красота сияла, как ослепительное солнце для них. Мужчины, видя меня, на пару секунд замирали, и у всех на лице появлялось одинаково странное выражение.
Зато Моро все боялись до дрожи в коленках. По сравнению с тем, как он обращался со слугами, со мной он был чрезвычайно мягок. Мне даже становилось жаль его «мальчиков». Они бледнели от страха, стоя перед маленьким щуплым стариком на голову их ниже, но мог одним взглядом поставить на колени.
Женщин в доме не было. Только одна кухарка, и та жена какого-то громилы из свиты Моро.
Если я задерживалась на работе, Моро ужинал один. Если приезжала раньше, меня приглашали составить ему компанию в столовой. Отвертеться не получалось. Он не знал слова «нет», «устала», «не хочу». Их не было в его словаре.
Моро постоянно требовал внимания. Он жадно выспрашивал о моей жизни. Особенно его интересовали шестнадцатый-семнадцатый века. Я была тогда молода и мало что помнила, лишь разрозненные отрывочные события, но послушно рассказала и о доне Монтиньонес, и о Лауре, и о ее горькой судьбе.
– Так как, говоришь, звали твоего художника? – Моро с любопытством уставился на меня через стол.
– Бертольдо, – ответила я.
– Не знаю такого.
Мне очень хотелось расспросить о картине, что он с ней сделал, но я боялась спугнуть его и так шаткое настроение. Перед ужином он наорал на прислугу, потом швырнул бутылку вина в камин. То ли оно ему не понравилось, то ли сбрасывал пар. «Пусть бы сбрасывал один на один в своем кабинете, а то кухарка чуть инфаркт не получила», – мысленно взмолилась я.
С Моро было явно что-то не так. Постоянные перепады настроения, крики, ругань, дурацкие приказы. Бледная восковая кожа и дрожащие руки. Он мало ел и без особого аппетита. Только пил и выпытывал о моей жизни.
– Создатель умер очень молодым. От чахотки, – осторожно произнесла я и добавила тихо, – но мне кажется, он умер от горя.
Моро выразительно хмыкнул и закатил глаза.
– Лаура вышла замуж за Родригеса. – Я рассказала Моро, что была в замке Пуэрто и видела еще одну нарисованную Лауру в портретной галерее.
– Хочешь, я подарю тебе его? – вдруг произнес старик. Я недоуменно моргнула.
– Что подарите?
– Замок, – ответил Моро. Я пригляделась – вроде не шутит.
– Зачем? Что я с ним буду делать?
– Ты единственная наследница Лауры, ее прямой потомок, – похоже, Моро увлекся этой идеей. Он возбужденно потер руки. – Почему бы и нет? Мне это ничего не стоит. А тебе будет приятно.
Я ошеломленно помотала головой, пытаясь привести мысли в порядок. Вот так просто? Захотел и купил? Он же огромный! В нем, наверное, сто комнат, а то и больше. Я не знаю, что делать с двухкомнатной квартирой, а тут замок.
– Нет, – произнесла хрипло, – не нужно мне ничего покупать.
Конечно, Моро не стал меня слушать и поступил, как всегда, по-своему. Что он сказал, как уговаривал владельцев, припугнул их или они рады были избавиться от этой старины? Я не знаю. Замком владели не прямые наследники Пуэрто. Его потомки продали родовое поместье еще в девятнадцатом веке. Новые хозяева кое-как его отреставрировали и открыли для посещений.
Через пару дней мне принесли договор купли-продажи. Нужно было только подписать, и замок становился моим. Сказать, что я была в шоке, ничего не сказать. Десять миллионов евро за огромную средневековую громадину. Конечно, я подписала. Если Моро пришла в голову идея, только самоубийца будет с ним спорить.
