Текст книги "Мышонок (СИ)"
Автор книги: Александра Плен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)
Марта взяла меня за руку и твердо сказала «Он еще не умер, значит шанс есть. Давай, графиня, берись за дело»...
Следующие сутки превратились для меня в нескончаемый кошмар. Мы промывали, обеззараживали раны потратив почти три литра самого крепкого вина (спасибо папе), удаляли сгустки крови, гноя, обрезали прокалённым на огне ножом гниющие ошметки кожи и мяса, пока яркая кровь не лилась с раны. Штопали его, словно дырявый носок. Думаю, крови он из-за нас лишился немало... Мы двигались постепенно сверху вниз, не пропуская ни единой царапины... Марта руководила, а я... я ни о чем не думала, потому что если бы хоть на миг задумалась, что я делаю... – я билась бы в истерике все следующие сутки... Хорошо промыли и забинтовали обрубки пальцев, накладывали мази и травяные примочки на уже поджившие участки ран. С чем мы действительно не могли ничего сделать, так это с ногой. Я старалась не смотреть на нее, так как сразу же меня начинало выворачивать. Нога стала фиолетово-красного цвета, воспалилась и распухла. Лучшим выходом было бы отрезать ее по колено. Дольф, с которым я поговорила выйдя на улицу, посоветовал то же самое, пока зараза не пошла дальше. И предложил свою помощь. «Граф без сознания, боли он не почувствует. Иначе умрет». – сказал солдат, он много раз видел подобные ранения. Надежды нет.
Мужчина, приехавший с графом, оказался его старым товарищем и сослуживцем, безземельным рыцарем, которому светила только карьера службы в армии. Звали его Карлом. Пока я смутно припоминала его лицо, он нам рассказывал, что случилось.
Когда месяц назад король объявил войну законченной, а мирный договор подписанным, полк графа (а к тому времени его повысили до чина полковника) вместе с многими другими осталась патрулировать границу, наблюдая за соблюдением перемирия нашими соседями. После его все-таки расформировали и отпустили по домам. Граф и с ним еще несколько приближенных отправились в родной замок. «Нас было пятеро, когда на нас напали. То ли отставшие отряды противника, которые мародерствовали на севере и шли домой, то ли наши бандиты. Но они в три раза превосходил нас численностью. Полковник сражался как зверь. Он сам положил более десяти человек», – подтвердил мужчина. Это была жестокая и кровавая бойня. Когда все было кончено, полковника нашли под грудой мертвых тел, залитого кровью, без чувств. Когда он пришел в сознание, он просил только одного – умереть в своем замке. На своей земле...
Я в смятении металась по комнате, решая отрезать ногу или положиться на волю божью. А если она загниет? И заражение пойдет выше? На моей совести будет смерть графа Лайони. Я стояла и смотрела сверху на неподвижно лежащего бледного мужчину. Совершенно чужого и не знакомого. Ничего не осталось от блестящего офицера, любимца женщин и баловня судьбы. Изломанное, рваное тело, источало агонию боли и ужаса. Вдруг граф открыл глаза и четко произнес, глядя прямо на меня – «Не позволяйте им отрезать мне ногу, лучше умереть». И опять отключился. «Это знак судьбы?» – спросила я себя... «Если да, то я получила ответ».
Было трудно, было адски трудно. Я собрала всех в замке и попросила помощи. Кто как лечил, людей, лошадей, домашнюю скотину. Просила предлагать самые невероятные варианты. Будем пробовать все. Сама я не смыслила в медицине, но некоторые женщины, особенно пожилые давали хорошие дельные советы. Я записывала рецепты, пошаговые инструкции лечения, просила их составлять мази, травяные сборы. Мед, чеснок, клюква, хвойные, ивовые отвары, ромашка, календула... Я решила испробовать все, авось что-то поможет. Целыми днями без остановки, мы обрабатывали ногу, промывали, прижигали, мазали, обкладывали, укутывали...
Бедный граф, хорошо, что большую часть времени он был в забытьи, а то бы просто не выдержал бы наших издевательств. А когда он приходил в себя, просто молча смотрел на нас, внимательно следя за руками и невольно вздрагивал, если я неосторожно задевала рану...
Однажды ночью я действительно подумала, что пришел конец.... У Максимилиана поднялась высокая температура, он начал бредить... Бессвязные приказы, горячечный шепот о войне, смерти, хриплые крики «Нет!.. Стоять!... Назад!...»... Я испугалась до дрожи.... Мы опускали тело графа в наполненную снегом ванную (благо в подвалах его еще было много), обтирали вином, ставили медовые и уксусные компрессы, насильно вливали хвойные отвары... Глубокой ночью Марта ушла, а я осталась возле графа... Он затих... Я низко склонилась к лицу, прислушиваясь. Дыхание стало поверхностным и прерывистым...
«Господи, умоляю, не дай ему умереть» – шептала я исступленно, и как будто сама пребывая в бреду... «Спаси его, только на тебя надежда, я уже не знаю, что делать, Господи»... Я стояла перед кроватью на коленях, прислонившись лбом к горячей руке мужа... У меня поднялась температура, все тело трясло крупной дрожью, почему то адски начала болеть левая нога... Сколько времени я шептала молитвы? Часы? Когда я подняла глаза солнце уже встало над лесом...
-Ты ангел? – над головой раздался слабый хриплый голос, – Я..... умер?
-Нет, – сквозь слезы произнесла я, – не вздумайте умирать, я не позволяю вам...
-Хорошо.... – растеряно ответил граф,– а кто ты?
-Я ваша жена...
-У меня есть жена? – с удивлением... – Не помню... Ну... ладно...
В комнату вошли Антонио и Марта.
-Леди Александра, вам нужно отдохнуть, мы посидим с графом... – Марта подняла меня с колен... Уже выходя я услышала задумчивое «Александра....»
Эта ночь стала переломной. Граф пошел на поправку. Я сходила в храм и поставила свечу перед иконой... «Спасибо за помощь»...
Антонио рассказал капитану о матери графа, и что произошло в замке за время его отсутствия. Наверное этот разговор занял целых полдня, так как когда я пришла на очередную перевязку, Антонио забрал у меня мази и бинты, не пустив к комнату... Граф переживал потерю...
В течение нескольких недель мы боролись за жизнь Максимилиана и эта борьба вымотала меня до изнеможения. Нога еще была плоха, слишком много было вырезано мышц, она стала тоньше и слабее... Но зато мы ее не отрезали и это радовало..
Карл и Антонио ухаживали за Максимилианом, так как я все таки хоть и жена, но девушка и мне не позволили участвовать в интимных чисто мужских сферах. Мы же с Мартой поили графа куриным бульоном и отварами трав, перевязывали раны. Со мной граф не разговаривал, но всегда открывал глаза, когда я входила в комнату и внимательно следил за моими перемещениями... Я и не стремилась навязывать свое общество, слишком много у меня еще было работы. Весна заканчивалась, нужно было заниматься посадкой овощей, уборкой, стиркой, готовкой для мужчин. Ведь они целыми днями работали в поле, пахали землю, рубили лес, заготавливали бревна для починки домов в деревне. Я по-прежнему учила детей и читала им сказки. По-прежнему у нас в столовой собиралось вечерами наше, теперь уже, увеличившееся общество для разработки и координации планов посадок, защиты территории, ремонтных работ... Я привыкла советоваться с женщинами, делиться планами и, возможно, для графини это было не прилично и неподобающе... но я же была не правильная графиня...
Я уже полгода обитала в хозяйской спальне, комнате, смежной с графской. И каждую ночь стоны мужа разрывали мне сердце, будили, поднимали с кровати. Я бежала к графу, смачивала виски, ставила на лоб холодные компрессы, или просто клала ладонь на голову и гладила по волосам, успокаивая и шепча «Все хорошо, спите». И он затихал...
Вечерами, после ужина и наших собраний, я тихонечко читала в его спальне, сначала по себя, потом вслух. Я же понимала, что графу безумно скучно лежать целыми днями в постели... Из Антонио собеседник никакой, со мной он не разговаривал, поэтому просто однажды я начав следующую главу о путешествиях к дальним странам, описанным знаменитым путешественником Натаниэлем Корса, стала читать ее вслух. Практика у меня была обширная, не зря же я почти полгода читаю детям и взрослым... Я читала почти три часа, пока не охрипла и не стала запинаться. На часах была полночь. Закончив главу, я закрыла книгу.
-Спокойной ночи, Максимилиан, – тихо произнесла я, направляясь к смежной двери, ведущую в мою спальню.
-Спасибо, Александра, – прозвучало из полога кровати. Это были первые слова за месяц, сказанные лично мне...
С того вечера я стала ему читать постоянно... Выбирала в библиотеке интересные книги, в основном биографии великих людей, путешествия, исторические романы.... И каждый раз уходя слышала его тихое «Спасибо»...
Нога почти зажила, хоть она и представляла собой жалкое зрелище, тонкая, бледная, испещренная шрамами. Но граф потихоньку начал вставать с кровати. Сначала с помощью Карла (он как и многие другие, остался в замке), потом с костылем... Я видела, как графа раздражает его беспомощность, неспособность самостоятельно передвигаться, сходить в туалет, умыться... Несколько шагов по спальне и он падает почти без сознания на кровать. Но сцепив зубы опять встает и идет. К окну пять шагов, к камину шесть, к кровати четыре и бледный до синевы граф валиться без сил.
Весна закончилась, пришло лето. Отцвели первые фруктовые деревья, на нашем столе начали появляться свежие ягоды, зелень, салат.. Мы сыграли еще пару свадеб. Жизнь продолжалась. Сара с огромным животом все-так же сидела у камина и шила. Теперь уже одежду графу, а то, как оказалось, все что было в его шкафах или украдено мародерами или уже поношено мной... Дольф все вечера проводил вместе с ней, а я вместе со своим чужим незнакомым мужем...
Упорство и нечеловеческая сила воли графа дали свои плоды. Он медленно выкарабкивался и уже самостоятельно ходил по замку. Антонио везде его сопровождал, рассказывая о моих нововведениях и перестановках. Возможно жаловался на «неправильность» графини, возможно хвалил ... не знаю.. Мы с графом обитали по разным орбитам.
Если слуги и замечали что-то странное в наших отношениях, то не подавали вида. Мы походили на двух осторожных одиноких хищников, оказавшихся на одной территории. Присматривались, принюхивались друг к другу, но не шли на контакт. Мрачный, искалеченный мужчина, с жесткой складкой у рта, он почти не говорил не с кем, а если я и слышала хриплый низкий голос, это было недовольное ворчание или окрик перестать ныть, убраться или оставить его в покое. Жалости к себе граф не принимал в любом виде...
Граф каждое утро выходил во двор, хромая, тяжело опираясь на костыль... Пытался фехтовать левой рукой. Разрабатывал правую. Наблюдал за работой мужчин, о чем то разговаривал с Дольфом, отдавал распоряжения. Постепенно мужчины перестали обращаться ко мне за советами, теперь при каждой возможности шли к графу. Стало обидно до слез... Меня полностью отстранили от хозяйственных и ремонтных работ. Молча, решительно отодвинули, как не нужную вещь.
-Дольф, что происходит? Почему вы мне не докладываете о ситуации с посевами? – однажды я отважилась спросить
– Леди Александра, граф приказал докладывать все ему. Он в курсе происходящего. А вас попросил не тревожить... Вы же леди, – почтительно поклонился Дольф.
Я сжала кулачки... Не нужна, значит. Приехал в замок полумертвый, и только поднялся на ноги, уже хозяйничает. Без него все было прекрасно.... Лучше бы вообще не приезжал... Злоба и детская обида переполняла меня. То, что это его замок и его слуги, я старалась не думать...
Мы столкнулись в коридоре. Я шла в свою спальню после занятий с детьми.
-Добрый вечер, графиня, – холодно поприветствовал меня Максимилиан.
-Спокойной ночи, граф, – задрала нос я.
-Александра, вы не могли бы меня не позорить, – произнес мужчина, – вы ходите по замку, одетая как нищенка. Это не пристало леди вашего положения.
Я злобно сузила глаза. Я до сих пор ходила в штанах и мужских рубашках, перешитых Сарой.
-Что еще не пристало мне делать? – прошипела я, вспыхивая, – может леди не пристало стрелять в бандитов и гонять по заснеженным лесам в поисках пропитания? Или руководить мужчинами, учить крестьянских детей? – меня трясло от злости...
-И это тоже, Александра, – спокойно заметил муж, и помолчав, добавил, – я вам благодарен, за то, что вы сделали для моих людей, не дали им умереть от голода, заботились и защищали их. Но сейчас я здесь, и это моя работа. Из нас двоих мужчина я, – добавил твердо муж.
-И что же мне по-вашему делать? Что одевать? – с издевкой сказала я, – если вы не заметили, замок основательно разграбили.
-Я решу этот вопрос. Я уже послал письмо своему поверенному в столице, с приказом выдать денег моему человеку (Карл уже несколько дней как уехал) и написал список всего, что нужно привезти из столицы.
-Хорошо, милорд. Не буду своим нищенским видом мозолить вам глаза, – грубо произнесла я, резко обернулась и понеслась вверх по лестнице. Чувствовала, что еще немного и разрыдаюсь прямо в коридоре...
«Обманщики, предатели» – ругала я Дольфа и всех работников, переметнувшихся на сторону графа... О воспоминании о самом графе у меня просто от злости темнело в глазах. «Значит не нравятся мои туалеты? Значит я его позорю своим видом?»... Ужасная несправедливость терзала хуже каленого железа.
В спальне я внимательно посмотрела на себя в зеркало, впервые за долгие дни... Худая, бледная девушка, с растрепанными волосами пепельного, как я его называла «мышиного» оттенка. Обветренное лицо, веснушчатый нос... Мальчишеская фигура, обтянутая бриджами, маленькая грудь почти не видна под широким воротом рубашки. Большие серые глаза на треугольном личике.... В глазах не пролитые слезы, растерянность и обида... Я вздохнула. На графиню я тянула слабо... Сам же Макс, только начал вставать приказывал одевать его с иголочки. Ежеутреннее бритье, умывание, отглаженная одежда. «Пижон» – фыркнула я...
Ночью, опять проснувшись от криков графа, я по-привычке выскользнула из кровати и понеслась к нему. Мужчина метался на постели, погруженный в свои собственные кошмары.
Война крепко держала его разум в плену, заставляя раз за разом переживать смерть и боль. Я положила прохладную ладошку на пылающий лоб. «Опять поднялась температура?» – с ужасом подумала я, вспоминая бесконечные недели лечения... Травы, мази и настойки....
Вдруг граф обхватил мое запястье и резко дернул на себя, переворачивая и вдавливая в матрац обнаженным горячим телом. В бедро уткнулась твердая плоть. Я испуганно замерла, сжавшись в комочек. Тонкая ночная рубашка представлялась мне слабой защитой. Дернулась судорожно вверх, пытаясь избавиться от странного давления... Куда там!... Даже израненный, после месяцев болезни и неподвижности он был в разы сильнее меня. Муж тяжело дышал, горячим дыханием обдувая мой висок....
-Графиня, – хрипло проскрежетал мужчина, – я очень вас прошу, больше никогда не входить ночью в мою спальню.. как бы я не кричал и не стонал. Это понятно?
-Да, – пискнула я.
-Хорошо, – выдохнул он, и сказал – вы ведь не хотите стать моей женой по-настоящему?
-Не хочу, – прошептала перепугано я.
-Я так и думал.... – граф уткнулся мне в шею, глубоко вдохнул и добавил, – если еще раз ночью войдете ко мне в спальню я буду знать, что вы согласны на супружеские отношения. Так что мой вам совет – идите и держите свою жалость при себе...
Граф со вздохом перекатился на другую сторону кровати, освободив меня от своей тяжести. Я вскочила и пулей вылетела в свою спальню, закрыв ее на защелку. Сердце стучало быстро и часто, внутри все мелко дрожало. Граф перестал быть пациентом, неподвижным и жалким. Теперь он опасен.
Постепенно мы очертили с мужем сферы влияния каждого... Я не лезла в управление хозяйством, замком, закупкам, охраной, посадками... В общем никуда не лезла. Мне оставили «женские» дела, обстановку, кухню, лечение ушибов и порезов, шитье, учебу детей и еще пару мелочей, в понимании графа, подходящих для «леди».
Со столицы приехали обозы с добром. К каждому обозу были привязаны коровы, козы, заметила одного бычка. Нашлись в обозе шелк и парча, меха и мягкая кожа. Мне следовало начать шить одежду, «подобающую» леди.. Сара сняла мерки и села за работу, я же по-прежнему мозолила нежные глаза графа своим хулиганским видом в штанах и сапогах. Правда старалась делать это как можно реже и не пересекаться лишний раз с ним.
Как я не бранила его про себя и ворчала, я не могла не восхищаться его силой воли и упорством. Каждое утро он начинал с зарядки во дворе, тренировался на шпагах с Куртом, пока в изнеможении не падал на колени... Потом объезд (пока в коляске, так как на лошадь садиться ему еще было трудно) полей, деревни, садов. После того, как пришел обоз с зерном он засеял земли вблизи замка пшеницей и рожью... Видок у графа был еще тот. Худой, тяжело припадающий на левую ногу, черная перчатка на руке, скрывающая отсутствующие пальцы, багровый шрам, вьющийся по скуле, зато гонора и высокомерия было не занимать. Настоящий аристократ, даже больной и немощный, он выглядел величественно и высокомерно, раздавая приказы направо и налево непререкаемым тоном...
Иногда краем глаза я замечала его фигуру, стоящую в дверях, когда я проводила уроки детьми. Он тихонько садился в углу, слушая, как и все в замке, мои ежевечерние сказки. Закрывал глаза и казалось, умиротворенно дремал под журчание моего голоса. Он издалека шпионил за мной из своей коляски, когда я навещала наших новобрачных, или приболевших детей. Семейным парам с маленькими детьми я, не спрашивая разрешения графа, подарила по дойной козочке. Антонио тут же бежал к графу жаловаться на мое расточительство и «дружбу» с крестьянами... Но никаких репрессий пока не последовало...
Граф незаметно присматривался ко мне, наблюдал. Думаю, высматривал, к чему еще можно придраться... Ах, я же не правильная графиня... Как же, наверное, он жалел, что связал свою жизнь с такой некрасивой и не утонченной особой, как я. Если мы случайно и встречались в коридоре или столовой, мне свысока кивали и обжигали холодным высокомерным взглядом... Но ночью я по прежнему просыпалась от сдавленных, приглушенных стонов, а потом еще несколько часов не могла заснуть, слыша тяжелые шаркающие шаги в соседней комнате...
Сара родила девочку. Маленький кричащий комочек в пеленках. Мне было и страшно и интересно дотрагиваться до ее тоненьких волосиков, крохотных пальчиков, щечек. Дольф не отходил от девушки ни на секунду. Мне показалось, что после родов Сара смягчилась. Увидев дочку, злоба и страх ушли, осталась только тихая печаль, которая не мешала полюбить крошку со всей силой материнской любви. Конечно на место крестной матери сразу же выбрали мою кандидатуру, сомнению не подлежало. Сара предложила Дольфу стать крестным отцом, но тот отказался, сказав, что планирует стать ей настоящим отцом, а не крестным. Справедливо. Краснея и запинаясь, Сара подошла к графу. Удивительно, но этот высокомерный аристократ согласился и через неделю мы стояли с ним рядом в храме. Я осторожно и бережно, боясь пошевелиться, с малышкой на руках, он чуть в стороне, странно и пристально смотря на меня... Я слушала священника и вспоминала нашу нелепую свадьбу, в палатке, посреди военных действий, за два дня до серьезной битвы... Граф, наверное тоже, взгляд стал рассеянным и отрешенным.
А через месяц мы все радостно отметили еще одно событие – свадьбу Сары и Дольфа. Девушка, наконец, приняла его терпеливую любовь и ответила взаимностью. Дольф уже давно присматривал большой участок земли, рядом с лесом. А после скромной свадьбы взялся за строительство дома. Мы помогали ему чем могли. А пока Сара с малышкой жили в замке...
Поля весело зеленели, дома привели в порядок. Возвращались беженцы и деревня приобрела достаточно обжитой и многолюдный вид. Замок так же обновился, наняли слуг из ближайших поселков, на стенах появились новые гобелены и картины. Ковры покрыли каменный пол в спальнях. Граф начал садиться на лошадь и после тренировок уже не падал замертво. Он по прежнему хромал, и большую часть времени проводил с тростью. Мне сшили приличествующие графине наряды и торжественно преподнесли шкатулку с драгоценностями, привезенные из столицы поверенным (перед войной все ценное было отправлено в банк на хранение). Я скупо поблагодарила графа и спрятала их в сейф в кабинете. Какая из меня графиня? Я же даже не настоящая жена ему в сущности... Брюки и рубашки пришлось сменить на платья. Как бы меня не любили все в замке и деревне, как бы не превозносила Марта и Сара мое мужество и доброту, как бы дети не радостно бежали мне навстречу, завидев меня, я все равно чувствовала себя здесь чужой и лишней. И в этом был виноват только граф. Холодность и равнодушие исходили от него. Он так же как и я оказался заперт в этом фарсе, именуемом браком... Что делать дальше, я не представляла...
Разговор Максимилиана с Карлом я подслушала совершенно случайно, возвращаясь с библиотеки с новыми книгами для нашего совместного чтения.
-Ты дурак, полковник, – выхватила я, проходя мимо кабинета, голос Карла.
-Не забывайся, Карл. Помни с кем разговариваешь, – граф, как обычно, холоден и высокомерен.
-Мне кажется, то сколько мы пережили вместе, дает мне право разговаривать так и называть вещи своими именами. Если я вижу, что ты делаешь глупость, я говорю тебе... Ты обижаешь девочку. Более светлого и доброго человека я не встречал в своей жизни.. Ты же знаешь, я всегда тебя защищал и поддерживал, но сейчас ты ведешь себя как баран...
Я насторожилась... Разговор приобретал интересную окраску. Неужели обо мне?
Тяжелый вздох графа.
-Я знаю... Ты думаешь, я совсем идиот? Что я не вижу сколько она делает? Не вижу, что все в замке чуть ей в рот не заглядывают? Боготворят ее, молятся как на икону?
-Так в чем проблема, друг? Она твоя жена, а вы до сих пор живете по разным комнатам и шарахаетесь друг друга. Сделай ее своей. Не мне тебя учить...
-Это не твое дело, Карл, – холодно произнес граф.
-Мое, если это касается всех в этом замке. У тебя же раньше не было проблем с очарованием женщин. Да все они были твоими, стоило только тебе захотеть..
-Ты что, совсем дурак? Кто я был тогда и кто я сейчас? Посмотри на меня? Калека. Урод...
-Я же говорю, дурак... Да не важно это... Особенно Александре. Или я вообще не умею разбираться в людях. Она не Элеонора. Она никогда не предаст, это просто не в ее характере.
-Хватит, Карл. Не береди душу. Ты же знаешь как я женился. У нее не было выбора.... В общем как и у меня...
Я замерла. Значит жалеет о браке... Кто такая Элеонора? Значит эту женщину он любит? Слезы тут же навернулись на глаза. Губы задрожали.
-Так сделай, чтобы она не пожалела об этой свадьбе! – крикнул Карл рассерженно, – улыбайся ей, очаруй ее, она еще в сущности ребенок, влюби в себя... Иначе, ты действительно идиот. Неужели твоя Элеонора лучше этой девочки?
-Карл, – тихий усталый голос графа, – ты слышишь меня? Я сказал, что у Александры не было выбора, ее женили на мне насильно, может у нее был молодой человек, который ей нравился? А она оказалась навечно связана с калекой...
Какой молодой человек? О чем это он?.. Я недоуменно нахмурилась...
-Макс, я тебе в последний раз говорю, если ты сейчас не удержишь эту девочку, ты упустишь единственный шанс, который выпадает раз в жизни, шанс стать счастливым. Вы же идеально подходите друг другу!
-Карл, закончим этот разговор. Я уже придумал, как освободить ее от этого навязанного брака, – я ошарашенно замерла. Сердце дрогнуло – он хочет развестись!
-Упрямый идиот! – крикнул Карл, – ты отталкиваешь обеими руками свое счастье, лучше жены тебе не сыскать вовеки, красавица, умница, с огромным любящим сердцем, светлая чистая душа... Эх, все бесполезно, – скорбно сказал Карл и я услышала, как он направился к двери кабинета. Я юркнула в нишу, за колонной. Из всего разговора я поняла только одну вещь – граф жалеет о свадьбе и хочет развестись... Всхлипнув, я побрела в свою комнату.
Я уже давно считала замок своим домом. Я привыкла к этим коридорам и комнатам. Мне нравилась строгость и лаконичность в архитектуре, четкие прямые линии стен, изящные балконы, светлые просторные комнаты. Нравилась суровая красота природы этого северного края. Я полюбила людей, живущих здесь, привязалась к детям, стала «своей» для жителей деревни, солдат, наемных рабочих. Только не для графа... горько и обидно.
На следующий день я на зло всем (точнее назло графу) опять одела бриджи, сапоги и рубашку, взяла арбалет, села на Карта и поехала охотиться. Мне нужно было сбросить напряжение и я не нашла ничего лучшего, как пострелять. Когда меня нашел граф, к моему седлу были привязаны несколько зайцев и куропатка, а я сидела на поляне, подставив лицо солнышку и слушая пение птиц. Громкий окрик взбешенного мужчины разорвал сонную тишину леса.
-Александра! У вас что, мозгов совершенно нет??? Как вы могли покинуть территорию замка и уехать одна в лес? – орал граф.
-Не кричите на меня, милорд. Я ни чего не сделала такого, чего бы не делала раньше, – мой спокойный голос звучал достаточно «хорошо» для графини...
-Раньше это была жизненная необходимость, а сейчас? Зачем вас понесло в лес? Идиотка! В округе видели несколько банд, еще не отловленных после войны. Вы хотите быть зверски изнасилованной? Убитой? – рычал Макс, схватив меня за плечи, – я запрещая вам отдаляться от замка больше, чем на сто метров!
-Кто вы такой, что бы мне что-то запрещать? – встала в позу я...
-Я ваш муж, графиня.
-Пока муж, – задрала нос я, – не на долго, – припомнила я подслушанный разговор.
Глаза графа вспыхнули каким то уж совсем безумным огнем. Руки сжали мою голову, обхватывая затылок и жестко фиксируя подбородок, не давая пошевелиться. Горячие губы больно и сильно смяли рот, и мой всхлип был жадно проглочен мужчиной. Язык скользнул внутрь, опаляя жаром... Я не могла ни вздохнуть, ни пошевелиться, опешила и растерялась от такого яростного напора. Некоторое время поиздевавшись над моими губами, как будто опомнившись и придя в себя, мужчина ослабил хватку. Медленно обведя пальцами контур скулы, нежно тронул брови, проведя линию по лбу, щеке. Губы нежно и ласково прикоснулись к уголку глаз, выпивая слезинку, прочертили теплую дорожку к шее, как будто извиняясь за грубость и боль.
-Прошу вас, Александра, хоть раз послушайтесь меня, – тихо прошептал граф, – не выходите из замка.... , – пальцы погладили распухшие губы, – пока я еще ваш муж.... – поцелуй в подбородок, – я прошу вас...
-Хорошо, – прохрипела, – я поняла... Можете не беспокоиться... Не выйду...
Встречаться глазами с мужчиной было страшно. Коленки ослабели, сердце колотилось как ненормальное, спина взмокла. Что это было? Страх за меня или опять злость за мое неподобающее для графини поведение? Я потерялась в непривычных и новых для меня ощущениях... Было жутко и странно... И уж совсем не похоже на тот «взрослый» поцелуй с сыном маркиза....
Молча граф подсадил меня на Карта, с еле заметной гримасой боли сам запрыгнул на лошадь, мы двинулись в замок...
А вечером Максимилиан вызвал меня в кабинет.
-У меня к вам вопрос, графиня, – начал без предисловий мужчина.
-Слушаю, милорд, – я тиха, послушна и внимательна.
-Ответьте, только сразу – вы любите меня?
Я опешила. Вопрос вогнал меня в совершеннейший ступор.
-Не знаю... Нет, наверное, – за мямлила я... Какая любовь? Я даже толком и не разговаривала с графом...
-Я так и думал. Спасибо за честный ответ, – коротко поклонился граф, его лицо, по прежнему ничего не выражало... Помолчав начал говорить..
-Неделю назад я написал письмо вашему отцу, барону Родину. В нем были изложенные правдивые обстоятельства нашей свадьбы и предложение аннулировать брак. Так как мы так и стали супругами в прямом смысле этого слова, сделать это будет достаточно просто. Сегодня я получил ответ от вашего отца. Он едет сюда. Мы подпишем документы сразу же, как барон приедет, Александра, и вы освободитесь от меня...
Я замерла. Мысли метались, пытаясь охватить смысл сказанных графом слов... Меня выгоняют из замка. Я не нужна... Меня здесь никто не любит... Папочка. Дорогой папочка.. Слезы потекли из глаз...
Я стояла посреди кабинета и горестно всхлипывала...
-Это будет лучшим выходом для нас обоих, Александра, – тихо и твердо сказал граф, – так больше не может продолжаться... Я не железный... и первым вышел из кабинета, оставив меня одну.
Вот и все. Погостила и будет. Я просто не могла держать эту грустную новость в себе и рассказала ее сначала Марте, потом Саре, а потом уже все в замке и деревне знали, что я уезжаю. К графу потянулся ручеек просителей. Каждый считал своим долгом рассказать, как я самоотверженно спасала людей от голода или дралась с бандитами...Каждый просил милорда, не дать мне уехать... Пока граф просто не наорал, не закрылся в кабинете и приказал никого не впускать.
За время, оставшееся до приезда отца случилось еще одно интересное событие. Нас посетил старый друг графа, маркиз Руперт с женой и двумя детьми. Они сопровождали молодого герцога Саймона Рамана де Алькони за границу, и остановились у нас на ночлег. Король приказал герцогу исчезнуть на время, после очередного скандала, связанного с молодым человеком, в котором была замешана известная особа брачного возраста, которая так и не стала его невестой... Попахивало дуэлью. Девушка была обесчещена и даже пыталась покончить жизнь самоубийством, бедняжка. Все это мне рассказал муж, когда мы спускались к ужину.
К гостям я вышла в новом бархатном платье сиреневого цвета, по такому случаю даже одев подаренный графом брильянтовый гарнитур... Марта помогла убрать наверх волосы и перевить их нитями. Зеркало отразило тоненькую изящную девушку, с большими серыми глазами и нервно сжатыми губами.
-Расслабься, Александра, – прошептала Марта, – ты прекрасна.
Я горестно махнула рукой. Эх, я то знаю, что совсем не красива, меня не переубедишь... Меня даже мама в детстве называла мышонком...
Граф был не доволен. Войдя в мою комнату, сверкнул глазами, тут же отвернулся, процедив «Жду вас в коридоре, поторопитесь». Еще бы, собирается аннулировать брак и тут приходиться знакомить своих друзей с «недолговечной» женой.
Мы вошли в гостиную, по такому случаю украшенную живыми цветами.
Наконец я увидела друзей своего мужа. Маркиза оказалась миловидной белокурой женщиной, улыбчивой и приветливой. Дети – двое мальчишек семи и пяти лет вежливо поздоровались, и почти сразу же гувернер увел их спать. Сам же маркиз Руперт симпатичный мужчина тридцати лет, показался немного молчаливым и нелюдимым. Вежливая улыбка, короткий поклон, заинтересованный взгляд «Очень приятно познакомиться с женой моего давнего друга. Мы уже думали он никогда не женится», – улыбнулся он, целуя мне руку.
