Текст книги "Ты снова будешь моей (СИ)"

Автор книги: Александра Мауль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)

Глава 27

Я больше не чувствую сонливости, у меня всё тело немеет, я в шоке от того, что услышала. Смотрю на Женю и хочу, чтобы он сказал, что пошутил, придумал это всё, чтобы выманить меня из ванной и поговорить о том, что вчера произошло.

Он осматривает меня какое-то время, мне даже становится неловко под таким пристальным взглядом, рядом с ним. А потом он снова повторяет о том, что Кирилл в больнице, поторапливает меня, суетится в комнате в поисках чистой одежды. И я понимаю, что он не обманул меня. Кирилл и в самом деле попал в аварию.

Опускаю глаза на экран своего телефона и нахожу там огромное количество пропущенных вызовов от мамы и понимаю, что, не дозвонившись мне, она, скорее всего, позвонила Жене. В груди начинает болеть, а слезы туманят мой взор, когда я возвращаюсь в ванную и умываюсь прохладной водой.

У меня всё тело ломит, глаза горят, а ещё эта нудная тошнота, которая начинает меня раздражать. Может быть у меня гастрит? Неудивительно, учитывая, что последнее время я игнорирую завтраки и постоянно нервничаю. Поднимаю глаза, чтобы увидеть своего мужа, который стоит позади и наблюдает за мной. Выглядит так, словно хочет что-то сказать по поводу того, как мы провели вчерашний вечер, но так и не решается. Я этому рада, сейчас это последнее чего я хочу. У меня в голове стучит, потому что я не знаю, жив ли Кирилл. Женя сказал, что из того, что услышал в трубку от мамы, он понял, что мой отчим попал в аварию и сейчас в больнице.

Закрываю глаза и шумно выдыхаю, пытаюсь успокоиться, но мне никак не удается. Вытираю слезы тыльной стороной ладони, когда оказываюсь на кухне и набираю Жене стакан воды, а потом бросаю туда таблетку аспирина и наблюдаю за тем, как она растворяется, тщетно пытаясь отвлечься от ужасных мыслей, которые словно змеи заползают в мою голову. Не хочу думать о том, что Кирилла больше нет с нами.

Должна признаться, что мои взаимоотношения с мамой стали в разы лучше с появлением этого мужчины в её жизни. Он всегда относился ко мне как родной дочери и если честно, был куда большей поддержкой, чем родная мать. Чего стоит только вспомнить тот момент, когда я решила писать картины. У мамы была истерика, а Кирилл был тем, кто купил у меня первую картину, да и друзей своих, похоже, заставлял покупать у меня работы. Потом нашел мне агента, не такого хорошего как Эдита, но всё-таки.

Вздрагиваю, когда Женя касается моей щеки, вытирая мне слезы.

– Иди сюда, – говорит Женя и притягивает меня в свои объятия. Я не сопротивляюсь, мне так плохо, поэтому я нуждаюсь в его поддержке и объятиях. Я не хочу терять Кирилла, и очень боюсь того, что услышу, когда мы приедем в больницу. Женя, гладит меня по голове, пока я утыкаюсь ему в плечо и плачу. – Я, правда, не знаю, как у него дела, но очень надеюсь, что он жив и совсем скоро будет в порядке.

Женя держит меня за руку, когда мы идем к машине, ничего не говорит во время нашей поездки до больницы, а только сильнее сжимает хватку, иногда подносит к губам и целует мою руку.

У меня всё внутри огнем горит, когда мы находим маму, у которой истерика такая, что мою душу рвёт на части. Она ничего не может нам сказать, да и вообще с трудом говорить может. Плачет, её трясёт.

Пока Женя уходит, чтобы узнать о состоянии Кирилла, оплатить его лечение и платную палату, к нам присоединяются двое друзей моего отчима, а потом медицинская сестра с успокоительным для моей мамы. Я рада, потому что начинаю думать о том, что если она не сможет успокоиться в ближайшее время, то у неё остановится сердце.

Мама засыпает и её укладывают на одну из кроватей, что стоят в палате, в которую нас привели. Позже здесь будет лежать Кирилл, до полного восстановления. Женя уже оплатил её на несколько месяцев. Это уютная комната в голубом цвете, с телевизором и комодом, на котором стоят живые цветы.

Женя о чем-то говорит с Андреем, лучшим другом Кирилла изредка поглядывая на меня.

Я не плачу, сижу на стуле, откинувшись на спинку. Кирилла оперируют, у него множественные ушибы и переломы, травма головы и что-то там ещё, но врач уверяет нас, что всё будет хорошо. Просто ему понадобится огромное количество времени на восстановление. Время и деньги. Но это не важно, куда важнее то, что он жив. Поэтому я не плачу.

Сижу и наблюдаю за своим мужем, такое ощущение, что передо мной чужой человек, будто вижу его впервые, а может другими глазами. Вспоминаю нашу жизнь и становится грустно, похоже, что всё это время я желаемое выдавала за действительное. Например, я вдруг только сейчас понимаю, что за все время, что мы вместе, при возникновении у меня каких-то проблем я всегда бежала к Кириллу, как и вчера, когда увидела сообщения от Эдиты, решила, что утром позвоню Кириллу и попрошу у него помощи. Бывало ведь, что Женя даже не знал ничего о моих заботах. Не знаю уж, чья в этом вина, да и неважно уже это сейчас.

Женя хлопает Андрея по плечу, а потом поднимается, чтобы присесть передо мной. Кладет руки мне на колени и заглядывает в глаза, что-то говорит, но я не разбираю слова, кровь стучит в ушах сильно и сердце колотится от того, что я больше не могу ждать и откладывать наш разговор.

– Я хочу развестись – говорю я и скидываю с себя его руки.

Глава 28

Женя смотрит на меня какое-то время, а потом возвращает свои руки ко мне на колени.

– Малыш, ты чего такое говоришь? – удивляется он – Это из-за того, что вчера между нами произошло? Прости меня, Вика! Не надо так сразу. Я понимаю, ты сейчас в таком шоке, что ни в себе, но развод…

– Я хочу развестись. – повторяю я, и Женя шумно выдыхает, прищуривается и смотрит на меня в упор. В его глазах плескается множество эмоций и на мгновение мне кажется, будто он всё знает. Обо мне и об Алексе, о том, что произошло между нами и о том, что я теперь из-за него хочу уйти.

– Какой развод, Вик? – спрашивает он уже раздраженно. Ловлю в его взгляде обиду и злость. – Ты просто расстроена. Сама не понимаешь, что говоришь. – он поднимается. Стоит напротив и смотрит сверху вниз. – Я понимаю, что вчера повёл себя отвратительно. И то, что я был пьян, не оправдывает меня, но Вика! Я звонил, ты не отвечала и вообще несколько дней ведёшь себя как чужая, я накрутил себя к тому времени, как ты вернулась. – он смотрит на меня, чтобы понять мою реакцию, но мне как будто все равно. Почему он не спрашивает где, я была, я бы ответила. – Ты не в себе сейчас, я понимаю, мы едва не потеряли Кирилла. Ты всё ещё шокирована тем, как неожиданно это случилось. Переживем это и поговорим. Выясним всё и наладим наши отношения. Уверен, мы сможешь это пережить и не то переживали.

– Женя, – зову я – я хочу развода – снова повторяю я. И он качает головой. Шумно выдыхает своё раздражение.

– Не хочешь. – говорит он. – Не хочешь, ты никакого развода, да я тебя и не отпущу. Мы столько лет вместе. Вика, ты мне нужна, а сейчас я нужен тебе. Просто тебе больно, и вообще столько всего навалилось, тяжело вывести. Понимаю я. – он снова присаживается и заглядывает мне в лицо – Я тебя люблю и никуда не отпущу. Если хочешь, я попрошу чтобы и тебе сделали успокоительное, а сам схожу, чтобы принести тебе чего-нибудь. Тебе нужно позавтракать на тебе лица нет, я начинаю волноваться. – я молчу, а Женя сжимает руками мои колени – Всё хорошо, я с тобой малыш, мы все переживем. – говорит он, и я хочу закричать на него.

Ничего не говорю, наблюдаю за тем, как он снова поднимает и смотрит на меня какое-то время, прежде чем отойти. Наклоняется к Андрею и совсем недолго говорит с ним о чём-то, а потом покидает палату. То же самое делает и Андрей, кивнув мне на прощание. Понятия не имею, куда они оба ушла. Кажется, Женя упоминал что-то про завтрак.

Мне очень плохо и не только физически, чувствую себя разбитой и бросаю взгляд на кровать, где сейчас спит мама. Как бы я хотела сейчас с ней поговорить, если бы только она не спала, я бы ей обо всем рассказала. Сил моих больше нет.

Но когда мама просыпается, я ни о чем с ней не говорю. Хоть она и не впадает в истерику, но выглядит плохо: взгляд пустой, под глазами синяки, бледная.

Сидит рядом со мной и причитает. Терзает себя воспоминаниями и меня тоже. Вспоминает, как впервые Кирилла увидела, как влюбилась в него, а потом отказалась от папы, вспоминает, как он нас помирил после той ссоры, когда я с ними уезжать не захотела. Осталась жить с отцом лишь бы не уезжать от Алекса.

Алекс.

Я неуклюже осматриваю свои карманы в поисках телефона, но так и не могу вспомнить брала ли его с собой. Утром, пока ждала Женю, успела написать Эдите о том, что произошло, и она ответила, чтобы я ни о чем не волновалась и оставалась с семьей.

У нас, в самом деле, проблемы с помещением. Поэтому Эдите необходимы ключи от моей мастерской, чтобы временно разместить там картины.

С досадой понимаю, что моего телефона нет. И я либо оставила его дома, либо забыла в машине мужа, когда мы приехали в больницу. Я бы очень хотела позвонить Алексу, а ещё мне отчаянно захотелось позвонить отцу. Прошу у мамы телефон и отхожу к окну, наблюдая за движением на дороге, за тем, как мимо больницы внизу проходят люди. Жизнь продолжается, но только не у нас, у нас она словно остановилась, а часы кажутся бесконечными.

Прежде чем позвонить, пишу отцу сообщение о том, что это я. А потом звоню, но он скидывает мой звонок. Не успеваю расстроиться, как тут же приходит сообщение о том, что он очень занят и если это не срочно – перезвонит мне через пару часов. Я прошу его не перезванивать, желаю ему здоровья и всего хорошего, а он удивляет меня, когда в ответном сообщении пишет что скучает и очень любит. Это удивительно, но прежде, подобного я отца не слышала, наверное, потому что мы никогда прежде не обменивались сообщениями, а по телефону отец не говорит подобные слова. Это если бы дерево вдруг заговорила. Но иногда его поступки говорят лучше слов.

Вздрагиваю, когда распахивается дверь и входит Женя, принося с собой запах еды и кофе. Он приносит мой телефон и завтрак, как и обещал, от которого меня тошнит. Как люди вообще могут, есть в стрессе? Я не думаю, что мне кусок полезет в горло до тех пор, пока я не узнаю, что Кирилл в порядке.

Удаляю сообщения от отца и возвращаю маме телефон. Присаживаюсь рядом с ней, и она кладет голову мне на плечо. Беру её за руку, чтобы поддержать, говорю, что всё будет хорошо, но если честно, я не знаю наверняка.

Глава 29

Женя ведёт себя как заботливый муж. Наверное, он и раньше так себя вёл, но я чувствую, как будто всё до, словно стерлось. Отодвигаюсь от его проявлений нежности и попыток меня поцеловать. Не только потому, что хочу развода, вспоминаю вчерашнее событие и у меня холодный пот и мурашки по спине. Прежде Женя никогда себе подобного не позволял, а вчера, будто другими глазами его увидела. И не только вчера. Несколько последних дней невольно анализировала свою жизнь. Мама о чем– то говорит с Женей, пока я пытаюсь бороться с тяжелой головой. Спать с каждым часом хочется все сильнее, от запахов в палате дико тошнит. В какой-то момент я и сама не понимаю, как меня вырубает.

Открываю глаза, когда в палате темно и пусто, а я лежу на кровати. Кто-то снял мою обувь и заботливо укрыл меня пледом.

Поднимаюсь и спускаю ноги на пол. Чувствую сейчас себя немного легче, жаль, что сон не помог облегчить давящую, нудную боль в груди. Мне снился какой-то сумбур, а сейчас сердце колотится как сумасшедшее и задыхаюсь. Прикладываю руку к груди и шумно выдыхаю. Голова уже не так сильно болит, а вот желудок как будто в узел скрутили, но голода не чувствую, только тошнит ещё больше от нервов.

Осматриваюсь и не нахожу маму в палате, в груди больно ёкает. Надеюсь, у Кирилла всё хорошо.

Поднимаюсь и медленно выбираюсь из палаты. Свет в коридоре приглушен, но я все равно зажмуриваюсь от такого контраста. Здесь по-прежнему тихо. Медицинские сестры передвигаются очень тихо. Здороваюсь с несколькими, проходя вперёд в надежде найти маму. Уже подумываю о том, чтобы отправиться к стойке информации, как замечаю её сидящей на стуле в глубине коридора.

Она поднимает голову и поворачивается ко мне, когда я останавливаюсь рядом. Выглядит хорошо, отчего тяжесть в груди становится меньше. Глаза безжизненные, но она не плачет. Хороший ведь знак.

– Вышла немного, чтобы ты спокойно поспала. Телефон разрывается, а у тебя такой вид, что смотреть больно – говорит мама и поднимает руку, в которой держит телефон. Осматривает меня беглым взглядом и задерживается на лице. – Так ничего и не ела, Женя говорит последнее время, и завтракать перестала. И про галерею что-то упомянул. Сказал, чтобы ты не переживала: картины он Эдите поможет перевести в твою мастерскую.

Какой заботливый муж.

– Пойдем, тут есть что-то вроде кафе – говорит мама и поднимается. Тянет ко мне руку и, схватив под локоть, прижимает к себе. Как будто ей нужна моя близость. Сжимает меня и тяжело вздыхает. – Состояние у Кирилла стабильно тяжелое. Стараюсь не делать акцент на слове «тяжелое». Куда больше мне нравится слово «стабильное» – снова вздыхает она.

Ведет меня к лифту, и мы спускаемся на первый этаж и проходим в кафе. Здесь тихо только несколько человек сидят за столиками. Когда присаживаюсь за стол, ловлю взгляд девушки напротив. Глаза у неё такие же безжизненные и пустые как у мамы, а взгляд тяжелый, что в дрожь бросает. Смотрит на меня какое-то время, а потом отворачивается к окну и вытирает слезы. За окном темно, только фонари и фары от машин мелькают яркими вспышками. Окна выходят на парковку больницы. Здесь не очень людно, но машин довольно много.

Вздрагиваю, когда мама ставит передо мной поднос, на котором две кружки с чаем, ромашковый, судя по запаху, с яблоком и корицей. А так же какой-то салат. Пахнет вкусно, хоть выглядит не очень аппетитно. Делаю несколько глотков чая. А пока мама рассказывает о состоянии Кирилла, и прогнозах на будущее не замечаю, как съедаю салат. Вкусно, ещё хочется, если честно, но я не тороплюсь. Весь день не ела, как бы хуже не стало.

– Можно я поживу немного у вас с Кириллом? – спрашиваю я, когда мама замолкает и принимается осматриваться. Я собираюсь уйти от Жени, но не хочу снова снимать квартиру, да и вот так сразу к Алексу перебираться не хочу. Страшно, что ли.

– Чего? – переспрашивает мама и фокусирует свой взгляд на мне. Вид у неё не удивленный, скорее выглядит так, будто ждала от меня чего-то подобного, и дико этим не довольна. – Это теперь у вас такие брачные игры что ли? – она кладет руки на стол и подается вперёд – Каждые полгода теперь от него уходить будешь? – спрашивает мама и поднимает свою идеально выщипанную бровь вверх. – Видела я, что между вами что-то не так. Нос от него воротишь, обиженку строишь. Но если в семье проблемы, то их не так решать надо, Вика.

– Это ненадолго, всего на несколько недель – стою на своем. Не хочу посвящать её ни в какие подробности, но если ещё что-нибудь спросит – расскажу о разводе. Слышу, как мама громко хмыкает.

– Перестань, мается ерундой! Как ребенок, честное слово. – возмущается мама и смотрит в сторону – Вам детей надо заводить, а не бегать друг от друга. – говорит она и бьет по больному месту. Прекрасно знает, что не получается. Душа на части рвется, когда окружение начинает добивать вопросами о пополнении. Улыбаюсь, отшучиваюсь, а душа огнем горит, когда вспоминаю, что у нас столько попыток было и ничего. Однажды, плохо стало утром, а вечером оказалась на больничной койке. Я даже не знала, что беременна, впрочем, беременность в тот день и закончилась. Как и наши попытки. Больно. Я тяжело вздыхаю.

– Чего ты вздыхаешь? – мама смотрит на меня – Не надо мне говорить о том, что у вас не получается. В нашем-то веке. – сердится она. Зачем я завела этот разговор? – Хочешь, чтобы я снова повторила? – нет, не хочу, но она ведь всё равно будет повторять. – Сделайте ЭКО! – шумно выдыхает она и снова смотрит в окно. Уже пятый или шестой раз за последнее время слышу это от неё. – Ребенок вам нужен, а не развод. – говорит она. Какой ребенок? Мы его завести хотели, когда в любви и взаимопонимании жили, а не для того, чтобы дыры залатать в нашем браке. Сейчас единственный мужчина, от которого я хочу ребёнка – это Алекс, но маме пока об этом знать не обязательно. А вот Алексу всё-таки стоит сказать о том, что я, возможно, никогда не смогу подарить ему наследника. – Вы с ним столько лет Вика. Как ребенок появится, другие заботы у вас будут, времени не останется на то, чтобы придираться друг к другу, да разъезжаться.

– Я не хочу ЭКО, да и детей от Жени не хочу и жить с ним не буду. – говорю я. Надоело.

– Вот это да! – улыбается мама. Я что шучу? – Совсем творческая кукушка поехала? Ты живешь как в сказке! Муж тебя любит, старается для вас, ерундой тебе заниматься позволяет. Поддерживает. – выдает мне мама. – Вон как бегал вокруг тебя в день открытия галереи. А восхищения сколько в глазах было! Не будь идиоткой, Вика. Он против родителей ради тебя пошел, а ты не хочу, не буду?!

Против родителей это спорный вопрос, конечно. Он с ними общается до сих пор. Всё у них хорошо. На ужины ездит, пока я дома одна или в мастерской работаю.

– Достаточно! – говорю я и пытаюсь остановить мамин поток. Не хочу ничего больше слышать. И говорить с ней не хочу о своем браке, о детях и о моей работе. Лучше бы не заводила этот разговор. Ну, с чего я взяла, что она меня поддержит. Никогда ведь такого не было.

Возвращаемся с ней в палату в полной тишине, и за руку она меня больше не держит. Слышу, бубнит что-то себе под нос, хочет что-то мне сказать, но её прерывает телефон. Я рада.

Замечаю на стуле возле кровати свою сумочку и телефон, который принес Женя. Интересно, он проверял мой телефон? Если бы увидел то, что сейчас вижу я, наверное, не пытался бы казаться заботливым мужем. Разнес бы здесь всю палату.

У меня более десяти пропущенных от Алекса, а его сообщения это как бомба. Он даже не думает о том, что Женя может случайно увидеть их и смело пишет о том, что хочет меня сегодня увидеть, крепко обнять и услышать как я снова зову его по имени и прошу не останавливаться. Может быть, он делает это специально?

Сообщения от Алекса становятся более агрессивными, и я понимаю почему. Я весь день не давала о себе знать. В груди начинает давить. Когда я вижу, что последнее сообщение «Какого хрена, Вика???» пришло около получаса назад.

Бросаю взгляд на маму, которая с кем-то говорит по телефону, глаза на мокром месте, на меня ноль внимания и покидаю палату. Выхожу в коридор и набираю Сашу. Готовлюсь к тому, что он не ответить, но слышу его уже после второго гудка.

– Слушаю – гремит его голос. Зол, а как иначе. – Вика, вот что за херня, ты считаешь, я заслужил эти гребаные качели? – слышу, как он затягивается, а потом шумно выдыхает. Снова курит, и я закрываю глаза. Представляю, как он хватает зубами сигарету и вытягивает её из пачки.

– Кирилл попал в аварию – говорю я, опережая его. – Мы до сих пор не знаем, что будет с ним дальше. Это какая-то пытка. Мама ни есть, ни спать не может, Саш.

– Твою мать – ругается Алекс и шумно выдыхает. – В какой вы больнице? – спрашивает он и его голос на этот раз звучит иначе. Не так холодно и резко. – Вика. В какой вы больнице? – повторяет он, потому что я молчу.

– Саш, – я хочу сказать ему, что он не может приехать, потому что я до сих пор не поговорила с мужем и не разобралась в себе, а из-за того, что на нас обрушилось, я не могу собрать себя. Но в итоге называю ему адрес и трясусь от нетерпения, потому что хочу прижаться к нему и вдохнуть родной запах. Алекс сразу же отключается, и я точно знаю, что совсем скоро он будет здесь. Это не правильно, потому что мама будет изводить меня, и это не правильно, потому что я не знаю где сейчас Женя. И он может заявиться сюда в любую минуту и если увидит наше взаимодействие, то сразу все поймет.

Но это единственное чего я хочу прямо сейчас. Хочу, чтобы Алекс был здесь, рядом со мной, мне так плохо, и я хочу, чтобы обнял. Хочу уткнуться ему в шею, оказаться в его сильных руках.

Закрываю глаза и сползаю вниз по стенке. Меня несколько раз окликает проходящая мимо медицинская сестра. Боясь, что мне не хорошо, но я за весь день не чувствовала себя лучше. Улыбаюсь, просто не могу удержаться.

Поднимаюсь, как только замечаю знакомую фигуру в глубине коридора. С трудом удерживаюсь от того, чтобы не перейти на бег и как только Гончаров оказывается напротив, бросаюсь к нему. Крепко обнимаю за шею и прижимаюсь всем телом, утыкаюсь ему в шею и чувствую, как мне становится легче. Тревога уходит, напряжение в теле сходит на нет, и я расслабляюсь.

Алекс прижимает меня к себе в ответ, но ведет себя сдержанно, потому что единственный из нас помнит, что я все еще замужняя женщина, да и ни место здесь для пылких объятий.

– Иди сюда, – говорит Алекс и отходит к стене, упирается спиной, а потом сильнее прижимает меня к своей груди. Приподнимаюсь на носочках, вдыхаю его, а потом целую несколько раз в шею.

Да, гори все огнем, не могу я больше сдерживаться.

Слезы текут по щекам, я начинаю всхлипывать. Алекс гладит меня по спине и по волосам, ничего не говорит, позволяет мне отпустить себя. Иногда я чувствую его губы на своей щеке.

Отстраняюсь и вытираю слезы, Алекс помогает мне, касаясь моих щек своими теплыми пальцами.

– А-а что здесь происходит?

Вздрагиваю и оборачиваюсь, чтобы увидеть своего мужа, стоящего в нескольких метрах от нас. Женя стоит, слегка наклонив голову на бок, с адским огнем в глазах и выглядит так, словно вот-вот бросится на Алекса. Мой мир словно трескается пополам, меня бросает в холод. Не знаю, что делать и что сказать.