Текст книги "Ты снова будешь моей (СИ)"

Автор книги: Александра Мауль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)

Глава 38

На следующее утро меня ждёт сюрприз.

Сидит на стуле рядом с кроватью, если быть точной.

Открываю глаза, и какое-то время молча смотрю на своего гостя, не понимая до конца, проснулась я или это мне снится.

– Доброе утро, – едва слышно произносит Алекс. От его голоса мурашки по коже. Выглядит он не веселым, напряженным и отстраненным. – Ты хорошо себя чувствуешь? Или мне следует кого-то позвать?

Качаю головой, нет.

– Прежде чем зайти к тебе, я поговорил с врачом. Не хотелось бы создавать тебе не нужные волнения. – говорит он и смотрит на меня тяжелым взглядом, а потом вдруг улыбается – Чтобы попасть к тебе и поговорить с врачом, я представился твоим мужем. Так, что могут возникнуть проблемы, когда настоящий объявится. Но не всё же ему меня раскачивать, да? – усмехается он и поднимается. Проходит через палату и становится у окна ко мне спиной.

На какое-то время в палате повисает звенящая тишина. Я разглядываю широкую спину Алекса обтянутую светлой футболкой поло.

– Я, по-твоему, и во второй раз не заслужил нормальных объяснений? – нарушает тишину Алекс и разворачивается ко мне. – Всерьез думала, не захочу разговора глаза в глаза? – спрашивает он. Я ничего не понимаю, но от его поведения и взгляда внутри начинает неприятно давить. – А теперь давай ещё раз и сама! – приказывает он – От тебя всё это хочу услышать.

Моргаю несколько раз и смотрю на Алекса. На его лице маска безразличия, но вот глаза. В них пожар.

– Я беременна. У нас будет ребёнок, Саш. – замираю, ожидая его реакции, но ничего не происходит. Он лишь прищуривается и кивает.

– Поэтому сошлись, да? – спрашивает он. – Про ребёнка могу понять, про то, что тебе нельзя волноваться – тоже. Одного не понимаю, неужели думала, что не смогу спокойно отпустить и заставлю нервничать?

– Сошлись? – спрашиваю я. Никак не могу уловить суть. Просто отвлеклась в какой-то момент, разглядывая его. Да с концентрацией и внимательностью последнее время проблемы – Я ничего не понимаю. И кто тебе рассказал о моей беременности? И о том, что я в больнице сейчас?

– Про больницу я от Эдиты узнал, – отвечает он, и мои брови ползут вверх. Не припомню, чтобы Алекс и Эдита были знакомы. Хотя в последний свой визит, она сказала мне, что кое-кого встретила, и я заинтересовалась им. Она ведь не про Алекса говорила? – Про беременность твоя мать рассказала. – он делает паузу – Когда явилась ко мне в офис с этим презрением и осуждением, что я рушу твою семью и жизнь. Рассказала о ребёнке вашем с мужем долгожданном, об угрозе и попросила оставить тебя в покое. Из её слов я понял, что она ко мне по твоей инициативе пришла. Всерьёз думала, что я личной встречи не захочу, после того как твоя мать меня выбесит? Или на это был расчет?

Пытаюсь переварить то, что услышала, меня начинает потряхивать, но уже не от близости Гончарова и приятного волнения. А от злости и негодования.

– Я не просила никого говорить с тобой. – поднимаюсь и опускаю ноги на пол. Алекс проходит вперёд и становится напротив меня, склоняет голову на бок. – А моя мать до недавнего времени ничего не знала о моей беременности и тем более о сроках, чтобы утверждать, что мой ребёнок от Жени. – с трудом удается спокойно говорить, – Не знаю зачем она тебе соврала. – продолжаю я, и Алекс хмурится. Делает шаг и присаживается на корточки передо мной. Его руки опускаются ко мне на колени.

– Так ты не беременна? – озадачен он. Я его запутала.

– Беременна, – шепчу я. И Алекс поджимает губы и обреченно выдыхает. Я двигаюсь и достаю из-под подушки результат вчерашнего ультразвукового исследования. Попросила распечатать для меня, а потом любовалась весь вечер. Протягиваю его Алексу. Он не двигается, лишь опускает глаза на листок, а потом снова смотрит на меня.

– Что это?

– Результаты исследований. Вчера делали УЗИ. С малышом все хорошо. Можешь посмотреть. – говорю я, но он по-прежнему не спешит брать у меня результаты. – После той ночи, когда мы… – я осекаюсь, потому что взгляд Алекса тяжело вынести, а после того, как я упоминаю о нашей ночи его взгляд меняется. – Я не была близка с Женей с тех пор. – вздыхаю и чувствую как хватка Алекса на моих коленях становится сильнее. – Кажется, это случилось в ту самую ночь, ну или на утро в душе, не знаю. – чувствую, как начинают гореть щеки, особенно когда он так пристально смотрит на меня, что всё внутри переворачивается. А упоминание о нашей близости в душе вызывает целый ураган эмоций. Ловлю перемену во взгляде Алекса. Он опускает глаза на листок, берёт его из моих рук, а потом поднимается. Я делаю то же самое, и теперь мы стоим напротив друг друга. Так близко, что я могу уловить аромат его парфюма. Едва сдерживаюсь, чтобы не повиснуть сейчас у него на шее.

Я протягиваю руку и указываю пальцем туда, где указан срок беременности, потому что Алекс выглядит растерянным. Замираю в ожидании его реакции и даже дышать забываю, когда Алекс шумно выдыхает, а потом поднимает на меня глаза. В них буря, которая меня снесет, с головой накроет.

– Твою мать… – выдыхает Алекс и обхватывает голову руками. Смотрит на меня, а губы растягивает улыбка. – ты… я… – снова опускает глаза и рассматривает результаты УЗИ. – А мне ты когда, собиралась рассказать? – хмурится он, взгляд потерянный. Как быстро меняются его эмоции, вижу, что его начинает трясти.

– Я хотела тебе сообщить, но кое-что произошло, и я попала в больницу. – говорю я и надеюсь, что он не станет расспрашивать о том, что там произошло.

Алекс снова опускает глаза на листок с результатами УЗИ, рассматривает его. Наблюдаю за тем, как он прикрывает глаза и делает несколько глубокий вдохов, а потом открывает и смотрит на меня так, что все внутри переворачивается.

Вскрикиваю, когда он подается вперёд и прижимает меня к себе. Так сильно, что дыхание перехватывает. Обнимаю его за шею и, наконец, вдыхаю родной запах. Сердце замирает в груди от того, как Алекс прижимает к себе и от того, что шепчет на ухо. Целую его щеки, губы, а потом утыкаюсь в шею, пока он прижимает к себе, гладит по спине.

Отстраняется и усаживает меня на кровать, а сам снова отходит к окну и шумно выдыхает, присаживаясь на подоконник.

– Мне немного времени надо, Вика, – едва слышно говорит Алекс. Ты меня сейчас словно накаутировала, я себя к другому готовил. Да, хоть и способен был принять такую ответственность, но понимал, что на месте Янковского не отпустил бы тебя, да и от ребёнка, тем более такого долгожданного в жизни не отказался бы. Разрывать тебя в таком положении не хотелось, да и чтобы этот мудак третьим между нами мелькал – тоже. Меня после визита твоей матери, словно с землей сравняли.

– А сейчас что чувствуешь? – едва слышно спрашиваю я

Алекс широко улыбается – А сама как думаешь? – улыбается он – Просто я этого не ожидал. Ты, наверное, не такой реакции ждала, но я действительно счастлив. Это неожиданно, потому реакция заторможенная. – он широко улыбается и проходит вперед. Садиться на кровати рядом со мной и долго смотрит, а потом протягивает руку и прикладывает к животу. А я бросаюсь ему на шею, крепко прижимая к себе, давлюсь слезами. Пульс зашкаливает, и голова начинает кружиться от эмоций, что вижу в глазах напротив. Алекс начинает волноваться и просит меня прилечь, с трудом отговариваю его от того, чтобы он позвал врача и вместо этого утягиваю его с собой. Поверить не могу, что он на самом деле здесь и знает о моей беременности. Крепко обнимаю его и кладу голову ему на грудь.

Какое-то время мы лежим в тишине, я слушаю, как стучит его сердце, а он перебирает пальцами мои волосы. Вот бы время остановилось, чтобы насладится моментом. Мне его всегда мало, а сейчас и подавно, хочу повиснуть на нем, целовать его и вдыхать. Вытираю слезы, и Алекс приподнимается, чтобы заглянуть в лицо. Когда он начинает расспрашивать, что случилось, меня прорывает, и я рыдаю навзрыд, пытаясь объяснить, что это гормоны. Я так счастлива.

– Что с Янковским? – спрашивает Алекс, когда я немного прихожу в себя. – С разводом что решили?

– Я подала на развод, а он оказался совсем не доволен этим фактом. Петр, друг Кирилла обещал помочь, но предупредил, что будет не просто.

Алекс вздыхает, и сильнее прижимает меня к себе.

– Когда выпишут тебя, поедем к отцу. Какое-то время там побудем, а с этим Петром я хочу поговорить. Развод переживем, не волнуйся, всё, что от меня зависит, сделаю. Он о ребенке знает? Истерику устроил? Не из-за него ли в больничку попала? – спрашивает Алекс, слышу холодные нотки в его вопросе и не спешу отвечать. Боюсь, что если скажу причину, по которой оказалась в больнице просто дракой дело не ограничиться. – Поделишься со мной, что за проблемы с картинами?

Я приподнимаюсь и смотрю ему в лицо.

– Откуда ты об этом знаешь? – спрашиваю я – И что за дела с Эдитой за моей спиной? – не знаю откуда берётся этот приступ неконтролируемой ревности. Алекс издает смешок, наслаждаясь.

– Я купил для тебя помещение, это был сюрприз. – отвечает Алекс и пытается скрыть улыбку. – Когда ты сказала, что у вас проблемы я связался с Эдитой, а после нашел помещение, чтобы в будущем ты не искала никакие другие варианты. Место просто идеальное: окна в пол, солнечная сторона, элитный спокойный район. Необходимо покрасить стены и повесить освещение. – говорит Алекс – ну, – смотрит на меня требовательно – так, что с картинами то?

Тяжело вздыхаю и рассказываю Алексу о том, что Женя их испортил, а потом упоминаю о том, что обещал сделать с моей репутацией. Вижу, как тяжело Алексу сдерживаться, но я беру с него слова, что он не станет в это лезть. Он успокаивает меня и говорит, что все с моей репутацией будет хорошо, и я ему верю. Успокаиваюсь и снова укладываю голову ему на грудь.

Он остается со мной до самого вечера, не покидает палату даже, когда меня приходит осматривать врач. А после снова укладывается со мной, и я проваливаюсь в сон.

Самый лучший день. Всё – таки мне следовало рассказать ему о беременности сразу, как только я вышла от врача, тогда мне не пришлось бы лежать в больнице и волноваться об угрозе выкидыша и испорченных картинах.

Глава 39

Просыпаюсь от лёгкого касания к лицу, но не спешу открывать глаза. Снова чувствую на щеке теплые пальцы, потом губы на виске. Алекс прижимает меня к себе и снова касается моей щеки. А потом пытается выбраться из моей хватки, аккуратно снимая с себя мои руки. Не открывая глаз, сильнее прижимаюсь к нему и утыкаюсь в шею, глубоко вдыхаю.

– Разбудил тебя? – шепчет он и несколько раз целует меня в шею. От этих поцелуев по телу бегут мурашки. – Прости. Не хотел тебя беспокоить. Мне нужно идти.

Открываю глаза и вижу довольное лицо Алекса, Совсем не хочу, чтобы он уходил, но понимаю, что не могу держать его в заложниках. Он итак провёл со мной весь день. У меня всё внутри переворачивается, когда Алекс целует меня в щеку, а потом захватывает губы и дарит глубокий поцелуй, который, кажется, длится целую вечность.

– Завтра снова приду, – хрипло говорит он, когда отстраняется и поднимается, чтобы встать. – Может быть, вам что-нибудь нужно? – спрашивает он и протягивает руку, чтобы положить мне на живот. Я расплываюсь в улыбке, и замираю, когда его ладонь ложится на живот. Даже через ткань чувствую его жар. Он какое-то время смотрит на свою руку, улыбается, кажется, всё ещё пытается свыкнуться с мыслью, что скоро станет отцом. – Может быть, хочешь, селёдки с вареньем или ещё чего-то подобного? – улыбается он.

Качаю головой, нет, и улыбаюсь в ответ. – Никакой селедки, только клубнику. – усмехаюсь я.

– Ну, клубнику, так клубнику, – выдыхает Алекс. Выглядит сейчас немного помятым. Он ловит мой взгляд и проводит рукой по волосам. – Могу я кое-что спросить? – неохотно киваю, потому что точно знаю, о чём пойдет речь. Вижу сейчас всё по его лицу. – Ты здесь, почему оказалась? После истерики Янковского это случилось? Из-за того, что он с твоими картинами сделал? Или было что-то ещё? – прищуривается Алекс, неужели думает, что Женя меня ударил?

– Он меня не бил, если ты об этом спрашиваешь, – отзываюсь я и сажусь удобнее. – Пожалуйста, не надо к нему ходить и разбираться с тем, что он устроил в мастерской. – прошу я – Картины уже всё равно не вернёшь. Да, угроза всё ещё сохраняется, но под наблюдением ничего плохого со мной не произойдет. Новых нервных потрясений я не хочу. Пожалуйста, Саш.

– Всё будет хорошо, об этом не думай, – говорит он и присаживается на кровать. Берёт мою руку в свою и прикладывает к губам. Такой ответ меня не устраивает.

– Пожалуйста, не надо с ним разбираться и драться то же не нужно. Я итак боюсь всего, что будет во время развода, – говорю я и опускаю голову – Я сама виновата в том, что происходит сейчас.

Алекс недовольно хмыкает, привлекая моё внимание, – Сама виновата, значит? Это с подачи Янковского и матери твоей такая уверенность в этом? – Его теплые пальцы касаются моего лица, и он заставляет меня поднять голову и посмотреть на него. Смотрит на меня так, что мне становится не комфортно от такого взгляда. – Все мы в этом виноваты. Но я уже говорил, что сделал бы всё, чтобы тебя вернуть. Жалею только о том, что ты здесь оказалась. Завтра поговорю с врачом, а после выписке к отцу поедем. Там хорошо и спокойно. Будешь есть клубнику и дышать свежим воздухом. Об остальном я позабочусь и сделаю всё, чтобы этот развод требовал минимум твоего участия.

Подаюсь вперёд и крепко обнимаю его за шею, потому что чувствую, что вот-вот разревусь, ох, уж эти гормоны. Хочу сказать, столько всего, но не успеваю. Дверь в палату распахивается, и я слышу довольную маму. Она проходит вперёд с большим пакетом в руках, но как только замечает нас, замолкает и останавливается. На лице шок, выглядит так, словно для неё большой сюрприз появление в моей палате Алекса. Догадываюсь почему.

– Твоя мед. сестра предупредила, что к тебе пришёл твой муж, – цедит она сквозь зубы и бросает взгляд на Алекса. – Я решила, что вы помирились и уладили все разногласия. – она отмирает и медленно проходит вперёд. Ставит свои пакеты у окна.

Алекс несколько раз целует меня, а потом поднимается и прячет руки в карманы. Они с мамой какое-то время смотрят друг на друга.

– Извиняться за то, что я сделала, не буду. Я сделала то, что считала верным. Тебя из двери гонишь, а ты в окно лезешь! – говорит мама – Я старалась ради Вики и её счастья. – шумно выдыхает и смотрит на меня, вижу, что ещё что-то хочет сказать и с трудом сдерживается.

– Всё? – спрашивает её Алекс. В комнате становится душно от напряжения. Я словно опять вернулась на десять лет назад, всё тот же мамин тон и всё тоже напряжение между ней и Алексом.

– На самом деле, нет, – отвечает она – Ещё много чего тебе сказать хочу, но не буду. Избавлю свою дочь от лишних и не нужных сейчас волнений. Да и внука хотелось бы, увидеть и на руках подержать.

– Подержишь, – говорит Алекс, – если сбавишь обороты и стараться перестанешь. Такими стараниями…

– Каким был хамом, таким и остался, – бросает мама и подходит ближе ко мне. Бросает на меня взгляд, который говорит «только посмотри, что он себе позволяет». Ну, точно как десять лет назад.

– Значит, с тех пор совсем не изменился, – усмехается Алекс и дарит полуулыбку – Разве тебя не это волнует? Я всё тот же, – он разводит руки в стороны и продолжает выводить маму из себя – Сюрпризов не будет.

Мама собирается что-то сказать, но Алекс останавливает её поднимая руку, а потом смотрит на меня и тепло улыбается. Подходит ближе и проводит костяшкам и пальцев по щеке, а перехватываю его руку и переплетаю пальцы, пока он наклоняется и глубоко целует меня. А после желает хорошего вечера, сообщает, что будет завтра у меня и выходит.

Глава 40

Мама шумно выдыхает и отходит от меня, чтобы присесть на стул. Бросает долгий взгляд, и я вижу, как тяжело ей даётся сдержать себя. Наши отношения с мамой нельзя назвать тёплыми или доверительными. Мне трудно быть с ней откровенной, потому что иногда она пугает своими реакциями: может впасть в истерику, начать кричать и обвинять. Тяжелее всего потом отходить и пытаться не испытывать чувство вины. В том, что маме стало плохо из-за нервов, в том, что я её разочаровала и виновата в своих неудачах, в том, что совершаю ошибки.

Последние года мы сильно отдалились, хотя на первый взгляд между нами мало что изменилось. Всё так же встречаемся по воскресеньям за обедом в их доме с Кириллом, и она иногда на неделе заглядывает с кофе в мастерскую. Я просто перестала делиться с ней своими переживаниями, вообще ничего не рассказываю, пусть думает, что хочет. И Кириллу перестала доверяться, потому что в отличие от мамы он с самого начала был не в восторге от Жени. Поэтому всё воспринимал остро и хотел вмешаться. Причины такой неприязни он мне не озвучивал, но я итак могу понять, что отчасти, потому что за шесть с половиной лет моего замужества Кирилл то и дело решал мои проблемы.

– Как получилось, что ты забеременела от него, Вика?

– Вот так и получилось. С первого раза, мама. Я не ожидала, что такое случится, вообще не думала, что когда-нибудь смогу забеременеть, а всё самое собой случилось. – отвечаю я и осматриваю её. Не помню, когда последний раз была такой откровенной с мамой. Она выглядит уставшей, наверное, после Кирилла сразу отправилась ко мне. – Зачем ты пошла к нему? Зачем так со мной поступила и почему решила лгать ему?

– Ты не знаешь, что Женя за тебя боролся. Он говорил со мной, после той драки, что они с Гончаровым устроили. Просил, чтобы я на тебя повлияла. Рассказал, что ты заговорила о разводе, а он не мыслит жизни без тебя, любит так, что готов был закрыть глаза на измену. Просил, чтобы я уговорила тебя дать вам шанс, хотя бы на полгода отложить идею о разводе, чтобы дать обоим время. – говорит мама и я истерично смеюсь. Дать время? Полгода? Как раз, чтобы переписать всё имущество, что было оформлено на меня. – Я только поэтому пошла к Гончарову. Ты ведь вцепилась в него. Я сразу поняла, что дело плохо. Опять эти глаза огромные, вздохи задумчивые. Поняла, что ещё немного и семью потеряешь. Я хотела, чтобы он ушёл и перестал рушить твою жизнь. Ты может быть, мне не поверишь, но я тебя очень люблю. Беспокоюсь о тебе. Ты от меня не такой любви ждёшь, наверняка, и проявляю её, я так, как могу, дочь, – говорит мама и мне вдруг становится грустно. Мне бы эти слова ещё раньше услышать. – Я по-другому не могу, а может, не стараюсь, не знаю. Но только у меня всё внутри горит, когда я о твоем будущем задумываюсь, мне так хочется тебя от ошибок сберечь. Я тебе счастья желаю, помочь хочу. У меня ведь у самой неудачные отношения были, которые потом переросли в замужество, – это она про моего отца сейчас говорит, – а с Кириллом я как в раю, хоть твой отец, как и Гончаров, первое время мелькал перед глазами. Но, мы смогли это пережить, и очень счастливы. И вы с Женей сможете. Вы ведь так счастливы были, Вика … – вздыхает она. И я вдруг с грустью осознаю, что пропасть между нами огромная, за столько лет ещё больше стала. Чтобы отношения наши изменить нескольких недель заботы не хватит.

– Ничего ты обо мне не знаешь, – говорю я и в моём голосе столько обиды. Смотрю, как вытягивается лицо мамы, и она поджимает губы, неприятный разговор намечается между нами, – С тобой же поговорить невозможно. Ты видишь только то, что хочешь, а если мне с тобой чем-то поделиться, так ты давить начинаешь, или вовсе орать так, что мне тошно становится. И советы эти твои как пощечины. Я ведь вообще никаких ошибок, по-твоему, совершать не должна. Только и делаю, что по сторонам оглядываюсь, да о других думаю. Может, ты и в самом деле, меня очень любишь, но иногда любви не достаточно, и не возможно постоянно этим оправдываться. Всё, что от тебя требуется, чтобы разобраться в моей жизни, в которой тебе так хочется поучаствовать, это только спросить меня, спросить, а потом спокойно, без истерик и упреков выслушать. – говорю я мой голос срывается и дрожит. Впервые за много лет я говорю маме такие вещи. Это тяжело и неприятно, моё тело ломит и бьет дрожь, а внутри неприятно тянет. Почему просто разговор, который может облегчить и улучить наши отношения даётся мне так, словно я попала под завалы.

Хочу сказать ей что-то ещё, но даже не знаю с чего начать. За эти годы столько всего было. Говорить, что не была счастлива с Женей, всё равно, что солгать. Была счастлива и не раз, потому что принимала его таким, какой он есть. Моя ошибка была в том, что я постоянно подстраивалась под него, потому что боялась, что и он однажды заявит мне, что хочет взять перерыв. А вместо этого, мне нужно было открыто говорить ему о своих эмоциях, переживаниях.

Так его воспитали, что ни о ком, кроме себя он не думает и только поэтому его совсем не волновал тот факт, что мне может быть больно и обидно из-за такого холодного отношения со стороны его родителей. Я долгое время надеялась, что он поймет и сделает хоть что-то, чтобы это изменить. Но чудо не случилось. Да и не должно было такого произойти, потому что желания свои, как и страхи и переживания всегда своему партнеру озвучивать надо. Не зря говорят, что отношения это работа. Мы с Женей работу свою выполнили плохо, отчего и оказались там, где оба сейчас находимся. Хотя я уверена, что ему сейчас куда лучше, чем мне.

На какое-то время между нами повисает давящая, звенящая тишина.

– Наворотила, ты дел, Вика, – привлекает моё внимание мама – Сегодня мне Женя звонил, точнее, его адвокат. Развод между вами состоится, но судя по всему, процесс будет долгим и болезненным. Он мне угрожал и потребовал, чтобы я повлияла на тебя и твоё решение, и ты отозвала иск о разделе имущества. Заявил, что сделает всё, чтобы ты за своё предательство ничего не получила. Репутацию твою обещали расшатать. Расскажешь, подробнее? Обещаю, что не буду истерить, а спокойно послушаю. – летит мне контрольный в голову. Ну зачем она так?

Ничего я рассказывать не хочу. Неприятно мне, да и желаю я, чтобы всё это поскорее закончилось. На самом деле, я была согласна на любые условия Янковских, лишь бы меня поскорее оставили в покое, и исчезли из моей жизни, оставшись при своём богатстве, за которым так трясутся. Однако, Петр меня отговорил. Убедил, что будет не справедливо просто уйти и оставить всё как есть, потому что последние три года мои картины приносили хорошие деньги, которые хранятся на наших общих счетах. Наверняка Женя в порыве ярости уже их снял и сжег, вместе с мастерской.

Думала, мы могли бы мирно договориться, и Петр предложил мне этот вариант, но потом резко передумал, и я спустя пару дней я поняла причину. Я потеряла двух крупных клиентов, которые отказались от наших договоренностей и к счастью для меня не попросили назад аванс.

Отворачиваюсь от мамы, и удобно укладываясь на подушку, закрываю глаза.

– Ладно, не буду тебя тревожить, – говорит она, и слышу, как поднимается. Жаль, что палату мою покидать не спешит. Лишь ограничивается тяжелым вздохом и кажется, теперь стоит у окна.