Текст книги "Игрок"

Автор книги: Александра Лисина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

– Похоже на то, – согласился Лин.

– И, судя по всему, Тени получили приказ охранять меня от всяких там Тварей. Вероятно, то, что он шептал перед смертью, было каким-то заклятием, чтобы Браслет меня хотя бы частично принял. Если не как хозяйку, то хотя бы как временную носительницу. А заодно, выполнял бы функцию тюремщика, грозя отморозить мне на фиг всю руку, если я вдруг решу увильнуть.

Кот вдруг выбрался из-под плаща и настороженно принюхался.

– Странно он пахнет, твой Браслет. Должен бы магией сочиться, как свежеподжаренный ломоть мяса, а он почти не пахнет. Никакой маг не учует. Да и Тварь, как ты помнишь, его не узнала.

– А если бы узнала, что было бы?

– Сбежала бы, сволочь: кахгар – не дурак. Знает, на кого можно скалить зубы, а куда лучше не соваться. Просто Тени далеко от Браслета не уйдут: десяток-другой шагов и все – заклятие вернет их обратно.

– Но почему тогда они сразу мне не помогли? Почему появились лишь когда Тварь прыгнула?

– Понятия не имею, – честно признался шейри. – Но не думаю, что тебе стоит беспокоиться по этому поводу. По крайней мере, с таким сокровищем ты можешь быть уверена, что никакая Тварь до тебя больше не доберется. Пока, конечно, на тебе Браслет Тени. И это значит, что Заброшенный Тракт стал для нас практически безопасным.

Я слабо улыбнулась.

– Это радует. Знаешь, второй такой встречи моя нервная система не переживет. А что там было такое в воде? Такое впечатление, что Тварь пришла именно за ним – за цветком, да? Лин, как считаешь?

Шейри неожиданно издал странный звук и диковатыми глазами уставился на мою руку. Я удивилась, но послушно посмотрела туда же и вот тогда-то и заметила, что не только эар, но и необычный цветочек оставил мне на память любопытный «подарок».

Я неверяще поднесла ладонь почти к самому носу и, наконец, поняла, почему Браслет так долго не хотел успокаиваться после реки и почему кожу до сих пор жгло, как маленькими холодными иголочками. Как раз в том месте, куда ударились, а потом рассыпались прахом белые лепестки. Потому что сейчас там красовалась совершенно четкая отметина от каждого коснувшегося меня лепесточка – четкая, ровная, будто бы выжженная на коже неведомым огнем. Вернее, шесть отметин, слившихся в каком-то подобие круга. Этакий цветочный орнамент, ровным знаком улегшийся на мою ладонь. Красивый рисунок, в котором, если присмотреться, можно было различить очертания солнца (если бы его нарисовала неумелая детская рука) или же (с некоторой натяжкой) стилизованное изображение самого цветка, от вида которого мне резко захотелось вытереть руку о штанину.

– Мда-а, – с нервным протянул Лин, изучая красноватую отметину. – Вот теперь я понимаю, что в тебе нашла Айна.

– Что это, Лин? – я беспокойно дотронулась до ожога: не больно. Но и пропадать он никуда не пожелал. – Чем это меня так?

– Вот и говори потом, что ты – дура…

– Лин!

– Это – Знак Ишты, Гайдэ, – со странным смешком пояснил шейри. – Самый настоящий. Я такой у Айны в книжке однажды видел, хотя никак не думал, что вдруг доведется своими глазами… а она ведь говорила! Может, и не знала наверняка, но все равно что-то подозревала!

Я нахмурилась.

…решила, что новый Ишта родился…– сами собой всплыли в памяти слова старой Ведьмы, и я тут же непонимающе потрясла головой.

– Так. Стоп. Лин, еще раз и по-человечески. Что за Ишта? Что за знак? И почему он вдруг оказался у меня? Что я, медом намазана – собирать у себя коллекцию всяких диковинок? Сперва тварь какая-то, которой я зуб ненароком вышибла. Потом эар со своим Браслетом. Затем Айна. Потом ты. Теперь, вот, Ишта… что тут вообще происходит?! Кто-нибудь может мне объяснить?!

– Думаю, с Твари-то все и началось, – задумчиво проговорил кот. – Если бы не ее зуб, эар бы тебя убил. Или убил бы тот, второй, что охотился на эара.

– А что с ним, кстати? – вдруг вспомнила я.

– Ничего. Сгорел от посмертного заклятия твоего бледнокожего приятеля. Мастера там кучку праха нашли возле холмика с телом. А ты – живая. Причем, ДО СИХ ПОР живая. И объяснение я вижу этому только одно – тот зуб, что застрял в твоей пятке, что-то в тебе изменил. Благодаря ему ты почти не поддаешься магии, но по этой же причине всякие магические вещи к тебе буквально липнут. Вот и Знак тоже появился…

– Ты не отвлекайся, – напомнила я о важном. – Что за Знак? И с чем его едят? Чем это грозит мне в будущем и стоит ли его опасаться?

– Опасаться точно не стоит, – усмехнулся кот, снова взобравшись ко мне на руки. – А вот насчет будущего… видишь ли, в чем дело: наш мир, если верить легендам, творили вместе три божества – Аллар, его брат Айд и еще Лойн. Тоже бог, но довольно необычный: у него, как известно, нет храмов, нет жрецов и уже почти нет тех, кто о нем помнит. Считается, что сотворив Во-Аллар, он остался чем-то недовольным, но, поскольку два других брата не пожелали ничего менять, отвернулся от них и впал в бесконечно долгий сон. И с тех пор мир оказался распят между двумя противоположными по знаку сущностями: Аллар, Лучезарный или Светоносный, стал Повелителем Света, а Айд, как ты знаешь, Повелителем Тьмы. Считается также, что ему подвластно Царство Тени, но лишь потому, что его истинный Повелитель спит в небытие, приняв облик громадного Змея. Насчет последнего я, кстати, как исконный житель Тени, сильно сомневаюсь, потому что Айд никогда не вмешивается в Тень и почти никогда не забирает оттуда души. Тогда как Тьма покорна ему вся, и он в любой миг способен обрушить ее на землю.

– Ишта, – снова напомнила я разглагольствующему коту. – Давай ближе к делу. Я, между прочим, спать хочу. Да и тебе не мешало бы отдохнуть.

– Не спеши. Сперва дослушай, что я тебе скажу, потому что это тоже важно.

Я только вздохнула.

– Ладно. Давай, договаривай.

– Так вот. Боги, когда создали наш мир, разделили его Верхнюю Землю и Подземелье. А Верхнюю Землю – еще на шесть частей: Равнину, Горы, Лес, Долину, Степь и Пустыню. Разделили не просто тем, что где-то там образовалось море или вырос обычный лес, а тем, что каждой из частей Они придали некую обособленность. Завершенность. Законченность. И поставили над ней своего собственного Хозяина, задачей которого было слушать Их волю и хранить эту часть мира от колебаний Равновесия. А чтобы Хозяева справлялись лучше, боги создали им Хранителей – более слабых и полностью подчиняющихся Иштам сущностей. К примеру, Хранителем Леса стал гордый Олень, в Горах – Серый кот, в Пустыне – Ящер… и так далее. Хранителей всегда было два вида: Старшие – это духи тех сущностей, которые некогда были избраны для служения лично Хозяину, и Младшие – это живые звери и птицы, хранящие покой своей части от посягательств всего чужеродного. В том числе, и Тварей. Таким создали боги наш мир. И когда-то все было так, как Они задумали. А потом все изменилось: по какой-то причине боги рассорились, Лойн, разгневавшись, навеки уснул, Аллар и Айд принялись бороться с другом, и Равновесие было нарушено. Потом, когда произошла Битва Богов, и в ней победил Аллар, Айду пришлось уйти из Верхнего мира. Спрятаться в Подземелье. После этого Верхний мир успокоился, но при этом в нем почти перестали рождаться Хозяева. А если и рождались, то их смертная сущность нередко оказывалась слишком слабой, чтобы нести на себе бремя такой ответственности. Было время, когда Хозяева воевали другом с другом. Были временам, когда они пытались завоевывать себе королевства. Было даже время, когда они воевали с богами… и вот тогда Творцы разгневались и уничтожили всех Хозяев, которые не оправдали их надежд. После чего на Во-Алларе остались одни лишь Хранители, а из Хозяев, если и рождался когда-либо подходящий претендент, то его, как правило, не принимали жрецы. В итоге до сегодняшней ночи в нашем мире оставался лишь один единственный Хозяин. Правда, такой, от которого, я думаю, и сам Айд не в восторге.

– А как же…?

– Ишта, по-другому, и называется «Хозяин», – торжественно и как-то невероятно серьезно сказал Лин. – Ишта – это ты, Гайдэ. И ты – первый за много веков Хозяин, который появился у Валлиона. Вернее, он появился у Равнины, понимаешь? Потому что Валлион стоит именно на Равнине, а Знак Ишты – это знак расположения богов. Знак того, что эта земля увидела и пожелала принять тебя, как Хозяйку. Это значит, что после того, как тебя коснулся Белый Цвет Равнины, ты перестала быть для Нее чужой. И это значит, что с этого момента ты, Гайдэ… именно ты… носишь бремя Хозяйки этих земель.

У меня самым неприличным образом отвисла челюсть.

– Что-о-о?!! Лин, ты в своем уме?!!

Шейри только грустно улыбнулся.

– Увы. Демоны не умеют лгать своим хозяевам.

– Да я… но мне… да зачем мне это надо?! – внезапно возмутилась я неизвестно кому. – Да я в жизни не хотела никакой ответственности! Мне не надо такого счастья! Что я, рыжая, что ли? На мне белый свет клином сошелся?! Какого черта тут все-таки творится?! Почему я?!! Лин!! Почему, это должна быть именно я?!! А твоя земля не могла ошибиться?

Я с надеждой посмотрела на кота, но тот только покачал головой.

– Ты – Ишта, Гайдэ. И ты – моя хозяйка. Точно так же, как теперь ты стала Хозяйкой Равнины и большей территории Валлиона.

– Охренеть! – я крепко зажмурилась и стиснула зубы, чтобы не выругаться. Нет, ну надо?! Мне только этих неприятностей для полного счастья не хватало!! Мало мне было эара! Мало было Браслета его заговоренного! Мало было обрести в попутчики демона, так еще и ЭТО!! – Поверить не могу… нет, я просто не могу поверить… это рок какой-то! Самое настоящее издевательство!

Кот с любопытством наблюдал за моей тихой истерикой.

– Это ж надо… я всего три дня тут… только приехала, как нате вам – нелюдь на пути попался! Едва очухалась, как сразу в гости к Ведьме угодила. Только от нее ушла, решив, что больше никакой магии, как тут же с демоном связалась… и долго это будет продолжаться? А?!

Лин деликатно смолчал.

Я тихо поругалась еще пару минут, не в силах примириться с еще одной, свалившейся мне на голову проблемой, которых и так было – не счесть, но сотрясать воздух было бесполезно. Так что, выговорившись и от души пройдясь по дурацким законам неких богов, сотворивших этот нехороший мир, я вздохнула, покачала головой, а потом повернулась к терпеливо ожидающему демону.

– А отменить это никак нельзя? Ну, прийти в какой-нибудь храм, сказать волшебное слово и посоветовать Аллару с Айдом отыскать себе другого Хозяина Равнины?

– Нет.

– А если к жрецам подойти и попросить совета?

– Не стоит, – лаконично отозвался кот.

– Почему? – нахмурилась я. – Быть Хозяином – это так неприлично?

– Нет. Просто в настоящий момент на Во-Алларе есть (то есть, был) лишь один настоящий Хозяин – Хозяин Степи. Он – же Верховный Жрец Невирона. Он же – один из сильнейших некромантов этого мира. Яростный последователь Айда и наипервейший враг Валлиона. Обилие Тварей на границе Равнины – его, кстати, заслуга: некоторое время назад он научился призывать их из небытия, получив на это благословение самого Повелителя Тьмы. Валлион всеми силами пытается ограничить его влияние, но увы – против Хозяина даже у короля нет сил бороться. А жрецы Аллара только и могут, что сдерживать эту мощь, не допуская ее к деревням. Между прочим, плачевное положение Фарлиона обусловлено именно близостью к Невирону. Фарлион и окружающие его Серые горы – последний заслон на пути полчищ Тварей, наводнивших Степь. Темный Жрец ищет власти, Гайдэ. Он уже не первый век пытается сломить сопротивление Валлиона, но пока безуспешно: воля Аллара слишком сильна. Но если Валлион падет, от Свободных Равнин не останется даже пепла, а от свободных людей – даже воспоминаний, потому что если это случиться, и Валлион будет уничтожен, власть некромантов сотрет с лица земли весь этот лес… вместе со смертными, эарами, другими нелюдями… и, конечно же, вместе с нами. Особенно, вместе с нами. И, особенно, с тобой.

От таких новостей я нахмурилась еще сильнее.

– Хочешь сказать, Жрец, как Хозяин Степи, не потерпит конкурентов?

– Именно. На данный момент он здесь – единственный Ишта. Сильнейший. Уже много лет готовящийся развязать войну с Валлионом. Ради этих богатых лесов. Ради этих равнин. И ради того, чтобы покоренная им земля (точно так же, как сломленный когда-то Невирон), наконец, смирилась со своей участью и отдала ему тот Цвет, который ты так необдуманно перехватила.

Мне стало нехорошо.

– Ох ты ж… значит, та Тварь на самом деле была ЕГО?!

– Наверняка, – кивнул Лин. – Даже Верховный Жрец не способен предугадать, когда и где именно земля решит одарить кого-то из смертных своим даром. Вот он и шлет во все концы света своих слуг. Вот и дает им задание найти и принести ему этот Знак. А если не удастся, то немедленно его уничтожить – его самого или же его носителя. В данном случае – тебя.

Я закрыла глаза.

– Тогда это хорошо, что Браслет Тени не дал кахгару уйти.

– Это спасло тебе жизнь, – очень серьезно подтвердил кот. – И спасло ее дважды. Первый раз – когда Тени уничтожили Тварь. И второй – когда не дали ей возможности сообщить Хозяину о твоем появлении. Повторяю: тебе невероятно повезло заполучить Браслет Тени. И тебе невероятно повезет, если жрецы Невирона никогда о тебе не узнают. Или узнают тогда, когда ты поймешь, в чем твоя сила, и больше не будешь для них легкой добычей.

– Что же мне делать? – растеряно замерла я, позабыв даже про ноющую руку.

– Идти, – спокойно посоветовал шейри. – У тебя еще есть немного времени, чтобы принять бремя Ишты. Поэтому не бойся будущего, иди вперед и закончи то, что ты по незнанию начала.

Глава 7

Остаток ночи я, разумеется, уже не спала: последние новости выбили меня из колеи так надежно, что остатки сна мигом слетели, и я до самого утра проворочалась на жесткой земле, напряженно размышляя над собственным невезением.

Самое главное, что убиваться было поздно: все, что могла натворить, я уже натворила. Знак Ишты горел на мне адовым пламенем, ненавязчиво напоминая о том, что если о нем кто-то прознает, то спокойной жизни мне больше не видать. В то же время, чуть выше него красовался проклятый эаров Браслет, с которым еще предстояло разобраться. А впереди отчетливо маячило сомнительное удовольствие пешей прогулки по некоему лесу, кишмя кишащему бледнокожими сородичами убитого мной нелюдя. Более того, если Лин прав, и за обладание такой редкостью, как Браслет Тени, многие готовы жизнь положить, то становится совсем грустно. И поневоле одолевают мысли о том, что эарам может вообще не потребоваться снимать с меня этот Браслет после того, как я (вернее, ЕСЛИ я) все-таки выполню свой непонятный долг. Даже если допустить, что я иду совершенно правильно… что Браслет, в конце концов, подскажет, что именно я должна сделать… если эары согласятся войти в мое положение и позволять сделать «это» без препятствий… если все у меня получится, и я смогу избавиться от «подарка»… то никаких гарантий, что я потом выберусь из их леса, нет. И нет совершенно никаких гарантий, что на обратном пути, когда меня уже ничто не будет защищать, кроме пушистого черного кота, нас не сожрет какая-нибудь особо хитрая Тварь. Уж не говоря о том, что эары (судя по тем обрывкам сведений, что успел сообщить мне Лин) не больно-то уважают людей. И вполне способны, завидев мой Браслет, решить этот вопрос кардинально: просто-напросто содрать нужную вещь с трупа. А что? И удобно, и недорого. Правда, шейри утверждал, что и на этот случай долговые браслеты имеют достойную защиту, будучи способными оторвать голову любому, кто позарится на это сомнительное украшение. Но, во-первых, браслет на мне был необычным. Во-вторых, среди эаров мог найтись еще более умелый маг, чем тот, который умер у меня на глазах. Наконец, в-третьих, никто не может дать гарантий, что мое гипотетическое задание подразумевает какую-нибудь милую шалость или романтическое послание безутешной вдове убитого нелюдя о том, что ее мертвая любовь страшно скорбит и сожалеет.

А вдруг эар хотел, чтобы я нахамила и плюнула в лицо их королю? Или вдруг ему на пороге смерти захотелось посмотреть, как я делаю себе харакири?

В общем, догадок – море, предположений еще больше, а реальных фактов пока недостаточно. Но, в любом случае, выход у меня по-прежнему один: идти вперед окольными тропками, стараться не светиться перед местными, тщательно скрывать свое происхождение, еще тщательнее скрывать долговой браслет. Но особенно следить за тем, чтобы никто не углядел клеймо на моей левой руке и не вспомнил древние легенды про великих и ужасных Ишт. Короче, хорониться мне надо. А еще лучше – каким-то образом обратиться в муху и тихонько прошмыгнуть у всех под носом, чтобы затем так же тихо сделать все дела у эаров и совсем уж незаметно слинять. Куда-нибудь подальше. Туда, где можно спокойно посидеть, все обмозговать и понять, наконец, во что же именно я так конкретно влипла.

Следующим утром шейри был удивительно молчалив и немногословен. Но я не расстроилась: мне и самой имелось, над чем поломать голову. Так что довольно долгое время мы неторопливо шли рядом, не пытаясь перебивать мысли друг друга и совершенно не глядя разросшуюся повсюду диковатую красоту. Не до нее, если честно. И не до сожалений о том, что она оказалась никому не нужна, а из-за таких Тварей, как вчерашний кахгар, сюда даже смельчаки носа не кажут. Не говоря уж о том, что никаких караванов по Заброшенному Тракту больше не шло и никаких гонцов по нему давно не скакало. Только я – невезучая, да мой маленький демон, у которого просто не было иного выхода.

Когда на обочине что-то мелькнуло, я сперва не обратила внимания. Ну, валяется и валяется в траве какая-то старая коряга. Подумаешь, невидаль. Но когда мы подошли ближе, а Лин отвлекся на какой-то кустик, мне вдруг показалось, что коряга шевельнулась. Когда же я, заинтересовавшись, подошла вплотную и опрометчиво спрыгнула с Тракта в густые кусты, то неожиданно обнаружила, что приняла за поваленное трухлявое бревно живое существо. Причем, существо непонятное, но при этом удивительно красивое.

В лежащем под местным варианте рябины звере было почти полтора метра длины, имелся короткий, как у рыси, жесткий хвост, гибкое кошачье тело, мощные лапы с мягкими подушечками, под которыми прятались внушающие уважение когти. Еще была мягкая рыжеватая шерсть с темными подпалинами на боках и забавные острые ушки с черными кисточками, отчего сходство с рысью становилось еще очевиднее. А вот морда у него оказалась определенно волчьей – сильно вытянутая, чуть заостренная к носу. Шерсть там была короткой, жесткой, почти бурой, нос совершенно собачий, лишенный роскошных длинных усов. Шея толстая, мощная. Выглядывающие из приоткрытой пасти зубы длинные, белые и острые. А бугрящиеся под шкурой мышцы красноречиво говорили, что хищник передо мной – быстрый и удачливый: при невезучей охоте такую мускулатуру не наешь. Только вот беда – зверь был мертвым: какой-то более везучий охотник (наверное, из местных?) сумел всадить в рыжий бок короткую стрелу. Правда, оперения на ней почему-то не было, но дело не в этом. А в том, что от этой раны зверь сильно ослабел. Какое-то время, видимо, пытался уйти от убийцы. Потом уже просто полз, обессилев от потери крови… вон, еще просека от него осталась, которую я не увидела с дороги. А теперь окончательно свалился, уткнув морду в землю и вытянув окровавленные лапы.

Я присмотрелась внимательнее и тут же поняла, что зверь боролся до конца – кровь была у него не только на боку, но и на когтях, что значит – своего обидчика он если не убил за предательский удар, то, как минимум, серьезно ранил. Пожалуй, только этим можно объяснить тот факт, что подстреленного кота до сих пор не освежевали и не оттащили свежий труп подальше от дороги.

– Бедняга, – посочувствовала я, присев возле него на корточки. – Жалко тебя: красивый.

И вот тут у кота дрогнули ноздри.

Я поспешно отскочила, справедливо опасаясь получить удар острыми когтями по лицу, но измученный хищник только прерывисто вздохнул, из последних сил царапнув землю, а потом снова затих. И лишь слабо колыхающиеся возле носа травинки подсказывали, что он еще жив.

Я в нерешительности огляделась.

– Гайдэ? – донеслось беспокойное с Тракта.

– Здесь, – с облегчением отозвалась я, помахав рукой. Ведьмин кот был невысоким, хотя и довольно крупным для простого домашнего любимца, но среди высокой травы он по-настоящему потерялся. Хотя меня-то нашел безошибочно. А найдя, так оторопел, что даже на хвост сел, диковато вытаращившись в сторону умирающего зверя.

– Это еще откуда?!

– Нашла вот, – пожала я плечами, с сочувствием рассматривая рыжего красавца. – Жалко его – погибнет ведь.

– Это не наше дело! – вдруг отрезал шейри и решительно отвернулся. – Идем. Нам своих забот хватает.

Я заколебалась.

– Но он же… умирает.

– Гайдэ, не стоит, – предупреждающе проурчал кот, видя, как я закусила губу и задумалась. – У хвардов дурной нрав: ты ему сейчас поможешь, а он тебя потом загрызет. Идем, пусть Аллар его рассудит. Все ж не зря его стрелой наградили?

– Может быть, и не зря, – я, наконец, приняла решение и взялась за лямки мешка. – Но бросить его без помощи нельзя. Скажи, кровь эара на него подействует?

– С ума сошла?!! Тратить такое богатство на хварда?!!

Я замерла, а потом внимательно посмотрела.

– Знаешь, кто-то решил бы, что на шейри его тоже тратить не стоит.

Лин поперхнулся и замолчал. Тем временем, я достала заветную склянку с синей панацеей и, зубами вытащив тугую пробку, осторожно опустилась возле зверя на корточки. Рывком выдернула глубоко засевшую стрелу, мельком подивившись серебряному наконечнику и отсутствию на нем даже мелких зазубрин. Потом недрогнувшей рукой приподняла верхнюю челюсть, постаравшись не коснуться острых зубов, капнула две капли (на всякий случай, хотя шейри неодобрительно заворчал) на сухой язык и тут же отошла.

– Все. Теперь пойдем, – кивнула я спутнику, с облегчением отметив, как широкая рана на боку зверя начала стремительно затягиваться. – Не надо, чтобы он нас увидел или испытал закономерное желание кем-нибудь пообедать. Пусть выздоравливает в одиночестве.

Лин снова буркнул что-то себе под нос, но возражать против тактически обоснованного отступления не стал. Понимал, мохнатый, что хвард после пробуждения наверняка будет голодным. И злым. Так что наверняка попытается наброситься на первого, кого только увидит. Оказаться этим счастливчиком ни я, ни шейри, разумеется, не хотели, так что ушли оттуда так быстро, как только позволяли ноги и тяжелый мешок.

К полудню стало жарко. А еще через пару часов меня пригрело так, что пришлось снять сперва плащ, а потом и шапку. После чего, наконец, развязать завязки на старенькой куртке. Затем с облегчением снять и ее. А потом начать всерьез подумывать о том, на что бы сменить свои темные, едва выстиранные, но уже (увы) высохшие штаны.

Блин, у них тут осень или что?! Парит, как в середине июля! Того и гляди, солнечный удар заработаешь! А у меня, как назло, с собой ни купальника, ни пляжных тапочек. Интересно, тут стриптиз уважают?

Когда я устала изнывать от жары и осталась в одной лишь рубахе на голое тело, под которой соблазнительно просматривалось модное (мое единственное!) белье, Лин неожиданно оторвался от размышлений, смерил меня изучающим взглядом и некстати заметил:

– Между прочим, мы уже в эрхе Дагон.

– Ну и что? – не поняла я, обмахиваясь подобранной по пути веткой. Сорвать не решилась – вдруг Хозяйке не положено? А когда подумала, что, наоборот, мне-то как раз и можно, то подходящей поблизости уже не нашлось. Пришлось довольствоваться тем, что есть, и утешать себя мыслью, что зато ни одно дерево от моего разбоя не пострадало. Следовательно, честь и достоинство Ишты (тьфу ты! угораздило же!) я пока не уронила.

Шейри смерил меня еще одним пристальным взглядом и покачал головой.

– Дагон – не Суорд. Законы по отношению к женщинам тут на порядок строже, чем везде. А ты одета… гм… вызывающе.

Я удивленно себя оглядела. А в чем, собственно, дело? Я ж не голая. То, что вырез на груди широкий, так это не моя вина – просто предыдущий владелец рубахи был слишком велик, поэтому она все время норовила сползти на одно плечо. Штаны же, напротив, в одном понятном месте сидели слегка туговато, но и это не моя вина – других-то у меня нет. Что касается куртки, то носить ее в такую жару – настоящее самоубийство. А уж ботинки на мне таковы, что впору горючими слезами заливаться. Какое же тут «вызывающе»?

Наконец, я вспомнила о важном и со вздохом натянула свою нелепую шапку, упрятав под нее густые русые вихры – с непокрытой головой в Валлионе дозволялось ходить только блудницам. Но Лина это, видимо, не удовлетворило – он так и продолжал неотрывно пялиться, будто я сделала что-то ужасное.

– Ну что? – сердито спросила я, когда его взгляд стал совсем непонятным. – Лин, честное слово, так страшно, как сейчас, я еще в жизни не выглядела. Хожу, как чучело – без прически, без макияжа, волосы нормально уложить не могу, одежка вся с чужого плеча и сидит, как на корове – седло. У меня даже сережки в кошеле спрятаны, чтобы ненароком не потерять! А ты говоришь – вызывающе!

– Что у тебя с рукой? – невпопад уронил кот, и я озадаченно задрала рукава.

– С какой еще… ой, мама! – мне вдруг стало не до проблем с внешним видом. Потому что, как оказалось, с рукой действительно творилось что-то непонятное. Причем, с одной рукой – левой. От пальцев до той части, где сидел проклятый эаров Браслет. Сперва мне показалось, что эта неестественная бледность из-за того, что Браслет слишком сильно сдавливает кожу. Испугалась уже, что он мне все артерии там передавил, но рука была теплая. Пульс на «луче» тоже имелся. Нормальный. А вот кожа все равно оставалась белая.

Я резко встала и тут же задрала рукав до локтя, торопливо сравнивая с кожей на второй руке.

– Мать твою! – не сдержала я эмоций, когда осознала разницу. А потом ругнулась снова, похлеще, потому что только сейчас заметила, как сильно отличаются мои руки. Проклятье! Проклятье! И еще раз проклятье! Из-за этого нелюдя у меня вся кисть стала почти белой!! Выше браслета эта мертвенная бледность была меньше, но все равно была! Просто пока я не приложила другую руку и не сравнила, это не бросалось в глаза, а теперь походило на то, будто я в солярии лишь одной конечностью загорала! Тогда как вторая две недели пролежала отдельно от туловища на леднике! Вот уж правда твою мать! Это этот урод со мной сделал?! И что сделал со мной его дурацкий Браслет?!!

Ужаснувшись от нового подозрения, я поспешно задрала рубаху и в панике уставилась на свой живот. Потом заглянула в ворот рубахи, стянула ее сперва с левого плеча, потом – с правого, едва при этом не порвав. Но быстро убедилась: странные изменения произошли только с левой рукой. Примерно до уровня плеча. Причем, чем ближе к Браслету, тем явственнее они проявлялись. Блин, да тут и дурак сообразил бы, в чем дело! А я только сейчас заметила! Ох, почему я не спросила у Айны зеркало?!

– Сними-ка еще разок шапку, – странным голосом попросил Лин, и я в еще большей панике содрала свой полотняный колпак, поспешно ухватив за первую попавшуюся прядь. Но потом облегченно вздохнула – на первый взгляд с ней все было в порядке. Ну, может, она чуть ярче блестела на солнце, чем обычно, но не посветлела, как я едва не решила и чего втайне испугалась. Короче, пока еще не сделала меня похожей на проклятого эара… чтоб его на том свете Тени пинали до умопомрачения!

Но тут мой взгляд снова зацепился за предплечье и ошеломленно замер.

Ой.

Я неуверенно провела ладонью по совершенно гладкой коже.

Ой два раза… а где волоски?!!

Я тихо охнула и снова полезла под рубаху.

Мама!

И здесь… и в подмышках… и в…

Я поспешно задрала штанины до колен и в полном обалдении уставилась на свои ноги. Гладкие, довольно стройные и лишенные всякого следа привычной растительности. Причем, стоило мне посильнее тряхнуть порчины, как эта самая растительность невесомым облачком упала мне под ботинки, будто ее оттуда волшебным образом состригли.

Охренеть… с ума сойти… вот это эпиляция! Причем, полная! Больше бриться не понадобится, а то я уже начала подумывать, как бы мне извернуться и выйти из этого неудобного положения. Современной девушке нелегко бродить по средневековью. Одно отсутствие дезодорантов чего стоит! Но чтобы вот так… резко… вдруг остаться без привычного волосяного покрова, как какая-то ощипанная курица… хорошо еще, что на голове что-то осталось!

Боже, а если и там скоро…?!

Я в новом приступе панике дернула себя за ту же несчастную прядку, уже прикидывая, как долго и на какой ноте буду поносить сволочного эара, если она сейчас легко отвалится, но потом успокоилась: на голове волосы вылезать не торопились. Я даже в таком состоянии не смогла выдернуть ни единого волоска, хотя по осени, бывало, они лезли целыми клочьями. Вода тут, что ли хорошая? Или просто мыло, наконец, попалось настоящее? Безо всяких там синтетических добавок, отдушки и прочей гадости, от которой портится кожа и волосинки отмирают на корню?

Что ж, это радует: облысеть мне пока не грозит. Да и эар имел весьма приличную шевелюру. Так что если это его проделки, то беспокоиться по данному поводу не стоит. В конце концов, наверняка потом, когда избавлюсь от Браслета, все вернется на круги своя.

По крайней мере, я пытаюсь себя в этом убедить.

– Пойдем, – я нервно оправила рубаху, предварительно вытряхнув из нее отмершие атавизмы. – Надеюсь, это – последний сюрприз на сегодня, иначе мои нервы просто не выдержат. За каких-то три дня – и такие стрессы…

Лин молча кивнул и снова потрусил по дороге, бросая на меня странные взгляды исподтишка. Пару раз он прятал в усы понимающую усмешку, замечая, как я раз за разом ощупываю себя на предмет возможного облысения, но милосердно молчал, не нагнетая обстановку. Потому что мне и так было здорово не по себе. А когда я устала от самоистязания, все-таки сжалился и свернул с Тракта.

– Давай отдохнем, а то на тебе лица нет.

Я с облегчением рухнула прямо в траву и надолго замерла, тщетно стараясь успокоить разыгравшееся воображение, настойчиво подсовывающее одну неприятную картинку за другой. И насчет прогрессирующей белокожести. И насчет лысой макушки. И насчет недобритых ног, на которых через день так же неожиданно может вырасти целый лес… чего я только не передумала, когда лежала, уткнувшись носом в мешок и стараясь не поддаться растущей прямо на глазах панике. Пока, наконец, Лин не подошел и не погладил мою щеку кончиком хвоста.