Текст книги "Возвращение (СИ)"

Автор книги: Александра Лисина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Глава 5

К следующему утру Стрегон окреп настолько, что смог не только пройтись без посторонней помощи по округе, но и потратил несколько часов на сложный комплекс упражнений, которому его в свое время научил Владыка Тирриниэль и который не раз выручал его в прошлом. За это утро он сумел размять каждую мышцу, потянул каждую жилку в оживающем теле. Сумел хорошо раздышаться и с облегчением взялся за меч, с удивлением отметив про себя, что «нектар» и здешние травы действительно творят чудеса: всего три дня назад он был готов лицом к лицу встретиться с Ледяной Богиней, а теперь собирался продолжить путь вместе с остальными. Вот и сила в руки вернулась, и тело больше не ныло предательски после небольшой нагрузки, и прежнюю скорость уже вспомнило, и охотно слушалось, хотя только вчера при одной мысли о прогулке слезно умоляло о снисхождении...

Кажется, он снова в форме?

Стрегон настороженно прислушался к собственным ощущениям, но не нашел пугающих признаков вчерашней слабости. Так, легкая тень от прежней немощи. Смутная память о встрече с агинским палачом. Мимолетное чувство стыда за собственную беспомощность, которое очень скоро сменилось искренней благодарностью к побратимам, тащившим его многие версты на своих плечах, и маленькой Гончей, сумевшей вырвать его из лап неминуемой смерти.

Он снова поднял меч и на пробу сделал несколько простейших связок. Затем повторил, постепенно наращивая скорость. Отметил легкое напряжение в спине, но даже тогда не остановился, а наоборот: даже ускорился, пытаясь понять, до какого уровня восстановился и сможет ли завтра держаться наравне с побратимами.

– Неплохо, – скупо похвалили его со спины.

Полуэльф стремительно развернулся, но неслышно подошедший Шир смотрел без всякой насмешки. В темных глазах Охотника не было ни пренебрежения, ни презрения, ни пустого бахвальства. Скорее, в них тлело искреннее любопытство и крохотная искорка затаенного лукавства. Надо сказать, довольно странного для человека, который много лет отдал Границе и вплотную приблизился к тому, чтобы его за глаза называли Диким Псом.

– Говорю: неплохо двигаешься для человека, – повторил Шир, наткнувшись на настороженный взгляд полуэльфа. – Но можешь еще лучше. Кстати, ты очень быстро восстановился. Левая рука пока слабая, да и спина, я думаю, болит на рывки, но в целом вполне сносно. Если натаскать как следует, да дать время, то наверняка дотянешь до Креса за пару лет. А там, если не остановишься, и дальше пойдешь.

– Что? – непонимающе моргнул Стрегон, опуская руки, но Шир только кивнул.

– Точно тебе говорю, да и Бел зря не скажет. Она никогда не ошибается. Так что, если надумаешь присоединиться, то милости просим.

Полуэльф озадаченно нахмурился.

– Присоединиться к кому?

– К нам, конечно. Золотые хороших воинов уважают, а платят так, что ты скоро не будешь знать, куда девать деньги.

– Прости, я не понял...

– Да чего тут не понять? – удивился Шир, чуть пожав широкими плечами. – Нам пополнение всегда требуется, тем более что Бел сказала: ты – из наших. Такими людьми грех разбрасываться, да и сила в тебе чувствуется. Скорость, опять же, неплохая. Хватка тоже есть. Подучиться, конечно, придется, но толк точно выйдет. Так что, если согласишься, я первым буду "за".

– Ты предлагаешь мне уйти из Братства?! – вконец изумился полуэльф. – К Перворожденным?!

– А ты думаешь, Охотники, как грибы после дождя, растут? Сами по себе? Или, может, с неба сыплются, будто градины по весне?

Стрегон растерянно кашлянул: да он спятил, что ли?! Предлагает отказаться от Братства и предать побратимов?! Ни с того, ни с сего вдруг бросить службу, в которой был смысл всей его жизни?! Зачем?! И ради чего?! Ради остроухих снобов, готовых платить ему в несколько раз больше, чем он получал за Заказы?! Стеречь им Границу?! Стать цепным псом подле мудрых хозяев и преданно охранять их покой, чтобы никто, не дай боги, не потревожил?! Уйти от людей, чтобы продаться подороже бессмертным?! МНЕ?!

– Нет, – сухо ответил он вслух. – Спасибо за честь, но меня это не интересует.

Шир понимающе усмехнулся.

– Понятно, что не интересует. Пока. Только ты подумай...

– Отстань от него, Шир, – резковато посоветовала Охотнику незаметно подошедшая Белка.

Стрегон быстро покосился, окинув ее изучающим взором, но она не смотрела: чуть сузив глаза, молча общалась со слегка удивленным ее решением Охотником – движением губ, шевелением бровей, неуловимо быстрыми знаками, подаваемыми тонкими пальчиками. Шир сперва недоуменно на нее уставился, не понимая, почему Гончая отказывается от такого превосходного кандидата, затем нахмурился, после чего смерил долгим взглядом напрягшегося чужака и задумчиво потер подбородок.

– Ты уверена?

– Если бы я не была уверена, то спросила бы сама, – сухо отозвалась Белка. – У меня для этого было достаточно времени. К тому же, если помнишь, у нас не принято принуждать. В противном случае, я бы нашла способ это исправить.

Шир снова нахмурился: это правда, ей не смог бы отказать ни один из новичков. Если бы она только воспользовалась своей силой... если бы только взглянула в упор и позволила вдохнуть дурманящий аромат свой дивной кожи, а потом задала тот же самый вопрос, который он только что озвучил Стрегону...

Однако она никогда так не поступала. И никогда не заставляла их делать что-то против воли.

– Ладно, Бел, я понял, – вздохнул Охотник, не скрывая разочарования. – А остальные?

– Не сейчас.

– Хорошо, как скажешь. Уходим завтра?

Гончая, отвернувшись от Стрегона, быстро кивнула.

– Да, с рассветом. Тора оставлю на парней, а остальных поведем к Золотым, как договаривались. И как можно скорее.

Шир мгновенно посуровел.

– Как думаешь идти? Ущелье? Впадина? Лысый Холм?

– Напрямую, – чуть качнула головой Белка, сосредоточенно изучая горизонт. – За Кордон выйдем возле Зеленой реки, потом пробежимся по краю Впадины, а за ней двинемся на восток: я больше не хочу терять время.

– В той стороне Кордон стоит слишком близко, – осторожно напомнил Охотник, бросив быстрый взгляд на ее хмурое лицо.

– Да, я знаю. Но мы его не затронем.

– А лежка?

– Ничего, постараемся никого не разбудить.

Шир на мгновение задумался.

– Это из-за чужаков? Тех, кто потревожил Границу? Да, Бел? Думаешь, они смогли пройти дальше?

Стрегон насторожился: о чем это он? Неужели кто-то из агинцев рискнул последовать за нами?

– Тирриниэль мог бы решить свои проблемы раньше, – насупился Шир, приняв молчание Белки за согласие. – Не стоило тащить с собой такую прорву народа. Надеюсь, магов там больше не осталось?

– Нет, – наконец, разлепила губы Гончая. – Но зато там остался Одер. А ты наверняка помнишь, какой он настойчивый.

– Торково копыто... он тебя ранил?!

– Нет, конечно, – хмыкнула Гончая при виде искреннего беспокойства друга. – Просто навестил накануне, правдоподобно удивился встрече и сделал вид, что заглянул на огонек совершенно случайно. А о стае, дескать, вообще впервые слышит.

Шир брезгливо сморщился.

– Урод. Это скользкий тип юлит еще хуже эльфов. Только и ждет, гад, чтобы мы потеряли бдительность. Какое это у него гнездо по счету? Втрое? Третье? Надо было еще в прошлом году спалить этот гадюшник!

– Рано, – непреклонно ответила она. – Пусть-ка сперва поработают и хорошенько пощипают наших остроухих преследователей. А потом, так и быть, мы с тобой наведаемся на Большой Утес и слегка уменьшим их численность. Ты следы где заметил?

– На западе, – буркнул Охотник. – Но хмеры потянулись немного севернее. Так что или ваши "приятели" резко свернули, или же там появился кто-то еще. Сколько их?

– Не знаю. Но если считать, скольких уничтожил Кордон, плюс Одер со своими ребятками поработал на славу, плюс полсотни точно мои... думаю, где-то около сотни остроухих и еще столько же агинцев осталось. Плюс троица из Совета Старейшин со своими охранными амулетами и, возможно, кое-какими артефактами времен Изиара. Иначе я просто не могу объяснить их живучесть. Полагаю, сохранили в неведении от Тиля еще с Эпохи Расовых Войн, потому что он, если бы знал, то не позволил бы гулять на свободе таким важным штучкам. А значит, сама возможность мятежа все эти годы просто тлела, пока не пришел подходящий случай раздуть искру в настоящий пожар. Быть может, Старшие Хранители об этом знали, да тоже помалкивали, чтобы иметь в рукаве лишний козырь. А может, это еще Изиар постарался... теперь не понять. Но думаю, Тиль согласится, что иного просто не дано.

В это время Владыка эльфов как раз вышел из подземелья, крепко держа за руку чумазого, покрытого копотью, но совершенно счастливого Торриэля, и, расслышал последние слова Белки, немедленно уточнил:

– Чего "не может быть"?

Гончая удивленно обернулась на голос. При виде почерневшего лица и дымящейся одежды сына слегка нахмурилась, но почти сразу успокоилась: с Тором все было в полном порядке – узы тут же просигналили, что он не пострадал. А закоптился немного лишь потому, что излишне рьяно начал учиться управлять своим Огнем. Причем, стоящий рядом с ним Тирриниэль выглядел не лучше: его белые волосы заметно растрепались и лежали в беспорядке, на левой щеке имелся щедрый мазок сажи, тонкая рубаха пропиталась дымом, голенища сапог изрядно съежились, но глаза у него горели по-прежнему ярко, победно, торжествующе. А на лице блуждала такая широкая улыбка, какую Стрегон вообще ни разу не видел за несколько недель пути.

Рядом с повелителем незримой тенью маячили Картис, которому тоже разрешили присутствовать при обучении юного наследника, и, конечно же, Ланниэль, которого уже второй день нельзя было оторвать от маленького мага.

– Та-а-к, – протянула Белка, оглядев довольных сверх меры эльфов и, особенно, их потрепанный вид, в котором только слепой не заметил бы следы произошедшей в подземельях нешуточной баталии. – Чует мое сердце, после вас в Зале Стихий остались одни руины.

– Как можно?! – притворно ужаснулся Ланниэль, старательно закрывая ладонью огромную жженую прореху на рукаве. – Бел, ты за кого нас принимаешь?!

– За наглых, бессовестных и охочих до разрушений оккупантов, которых наш бедный Лабиринт вынужден терпеть рядом с собой. И которые наверняка разнесли там половину перегородок только ради того, чтобы поупражняться в скорости плетения боевых заклятий.

– Мы все убрали, – поспешил вмешаться Тирриниэль, так же старательно оттирая сажу с красивого лица.

– Правда, мам, – согласно закивал Тор. – Там все стало, как раньше. Клянусь.

– Ага, – глубокомысленно хмыкнула Гончая. – Из чего следует заключить, что вы все-таки разрушили там все, до чего дотянулись.

Перворожденные, включая Владыку Л'аэртэ, сконфуженно переглянулись.

– Ну, мы... это...

– Ладно, пироманты неугомонные, – вздохнула Белка, обреченно махнув рукой. – Что с вами сделаешь? Идите мойтесь, а потом перекусим, не то Стрегон скоро с голоду помрет или, чего доброго, кору на деревьях начнет грызть, не дождавшись обеда. Вторым Лакром становится, не иначе. Впрочем, побратимов ведь подбирают по себе?

Стрегон предпочел сделать вид, что ничего не услышал и не заметил откровенно повеселевших взглядов Перворожденных. Но про себя задумался над причинами, по которым Гончая вдруг не захотела видеть его среди Охотников. Даже Ширу велела не вмешиваться. Вот только почему? Неужели дело в самом Стрегоне? Недостаточно стоек оказался? Поддался сильнее остальных, и она просто не хочет рисковать? Или недостоин столь высокой чести, несмотря на то, что Шир очень даже не против? А может, все дело в том, кто был его предком? Может, не все так хорошо, как она хотела показать? Интересно, где и как погиб Сар'ра? Надо будет спросить...

Белка, словно почувствовав его мимолетный порыв, поспешно отступила в сторону. А затем, перекинувшись парой слов с подошедшими близнецами и обменявшись красноречивыми взглядами с Тирриниэлем, вовсе ушла в Лабиринт. То ли прячась от настойчивых расспросов, то ли не желая говорить на эту скользкую тему. А то ли – действительно проверить, что там натворили остроухие пироманты.

Шир секунду помедлил, напряженно что-то обдумывая, но потом махнул рукой и пошел следом. Так уверенно и быстро, что стало сразу понятно – не в первый раз. Он бестрепетно миновал разинутую Драконью пасть, без содрогания покосился на гигантских изумруды его глаз и безнаказанно углубился в переплетение каменных коридоров, явно собираясь продолжить незаконченный разговор.

Владыка Л'аэртэ на это вопросительно приподнял красивые брови, молча интересуясь, за что смертному предоставлены такие высокие привилегии, но Крес с Тоссом только пожали плечами. А потом вовсе отвернулись, занявшись более важными делами: в четыре руки сняли с едва теплившегося огня мощный шест с зажарившемся до хрустящей корочки кабаном и, поднатужившись, проворно поволокли его к столу – наступало время обеда.

– Бел? – осторожно позвал Шир, оказавшись у знакомой двери – высокой, выточенной из черного палисандра и украшенной затейливой резьбой, которую Хозяин когда-то делал собственноручно.

Изнутри послышался тихий вздох.

– Бел?

– Погоди, я сейчас...

Через несколько мгновений дверь бесшумно открылась, и на пороге возникла закутанная в длинную простыню Гончая – еще влажная после купания, с мокрыми, отброшенными на затылок волосами, удивительно хрупкая в этот момент, странно ранимая, уязвимая без своего чудного доспеха. Какая-то маленькая, слабая и очень-очень печальная. Такая, какой она никогда не решалась показываться перед посторонними. Только самые близкие люди видели ее настоящей. Правда, нечасто и весьма недолго, потому что она не любила выглядеть беззащитной. Вот и сейчас попыталась это скрыть, но тоска в ее потускневших глазах была слишком велика, чтобы внимательный взгляд не заметил. А чуть покрасневшие веки и припухшие губы красноречиво говорили сами за себя.

Шир, видевший ее и в гораздо более расстроенных чувствах, беспокойно дернулся.

– Бел, ты чего?

– Ничего, – устало отвернулась Белка, стряхивая непрошеное отчаяние.

– Переживаешь?

– Как всегда. Хочешь зайти?

Охотник осторожно кивнул, и она, отступив от двери, быстро отошла вглубь, в мягкий полумрак, в котором были не так заметны мокрые дорожки на ее щеках и до крови прикушенные губы, которых она совсем не пожалела, когда уходила сегодня в свое Место Мира.

Внутри комнаты царила тишина. Она не была роскошной и не поражала богатым убранства: Белка никогда не любила лишнего. И Таррэн не любил тоже, хотя для наследника Изиара это было, по меньшей мере, необычно. Кичливой роскоши он всегда предпочитал сдержанную красоту простых форм, обилие золота вовсе не уважал, а изысканные предметы интерьера с легкостью поменял на природную чистоту и живые стены из благородного палисандра. И это чувствовалось даже здесь, в самом сердце древнего Лабиринта, сохранившего в глубине своих недр частичку истинного Леса ради того, чтобы добрый Хозяин чувствовал себя здесь, как дома.

Из мебели тут присутствовали лишь два уютных кресла и маленький столик, созданный скорее для красоты, нежели для какой-то работы. Вместо пола шелестел молодыми побегами густой ворс травяного ковра, надежно скрадывающий звуки шагов. Покрытые свежей листвой стены откровенно радовали глаз. Под потолком тускло светились несколько магических светильников, но в комнате все равно было достаточно светло, чтобы чувствительные глаза Шира различали даже мельчайшие детали.

Наскоро оглядевшись и поняв, что за прошедший месяц тут ничего не изменилось, он решительно придвинул к себе ближайшее кресло, а затем осторожно присел на подлокотник. Одновременно с этим не переставая изучать гордо выпрямленную спину Гончей, ее тонкие руки, на которых виднелась сложная вязь эльфийских узоров, маленькие стопы, смутно угадывающийся под простыней силуэт. Но особенно – ее изящные кисти, на одной из которых тускло светился родовой перстень: золотой дракон уже давно не казался живым, его глаза потускнели и подернулись пленкой забвения, острые зубы потемнели, крупный изумруд между ними нехорошо поблек, а яркий блек чешуи перестал радовать своими радужными переливами.

Белка не заметила пристального взгляда: стоя перед большим зеркалом, тихонько массировала виски, пытаясь унять немилосердную головную боль, которая в последние годы стала тревожить ее все чаще.

– Ты расстроилась из-за полукровки? – наконец, нарушил тягостное молчание Охотник.

Она чуть поморщилась.

– При чем тут это?

– Мне показалось, ты не просто так его сюда привела. Разве нет? Он мог бы стать нам ровней.

– Да, мог бы, – призналась Гончая, медленно отнимая руки от уставшего лица. – Стрегон – отличный воин с превосходным чутьем. Его даже Братство не сумело испортить, хотя это – большая редкость. Но, честно говоря, я даже рада, что он отказался.

Шир удивлено привстал.

– Почему?

– По многим причинам, – невесело улыбнулась она, стряхивая с влажных волос крупные водяные капли, а затем уселась на краешек второго кресла и вдруг криво усмехнулась. – В первую очередь, из-за того, что я не хочу, чтобы он повторил судьбу своего пра-пра-прадеда.

Шир заметно вздрогнул.

– Ты... коснулась его?

– Да. Три дня назад, но это было необходимо, иначе он бы не выжил.

Охотник многозначительно присвистнул.

– Надеюсь, он хоть не помнит, что произошло?

– Нет, – качнула головой Белка. – Парни, конечно, рассказали потом, однако самого главного они пока не осознают. А я велела ему забыть. Но ты же знаешь: я – все-таки не маг, поэтому не могу ничего гарантировать. Одна сильная встряска, и это выплывет наружу, после чего...

Охотник нахмурился.

– Я понял. Ему лучше быть от тебя подальше.

– Точно, – вздохнула она. – Если бы здесь был Таррэн, он смог бы помочь. Если бы Стрегон был чистокровным человеком, у него тоже был бы шанс. А так... боюсь, это просто опасно.

– А руны? – задумчиво уточнил Шир. – Или магия эльфов? Что, если попробовать поступить с ним, как с нами?

Белка с сожалением покачала головой.

– Не получится: на нем уже горят знаки Подчинения. Не такие, как на мне, конечно, но они больше не позволят нанести на его кожу ни одной, даже самой крохотной руны. Ни гномьей, ни эльфийской, ни какой другой: они слишком непримиримы. И наносятся всегда в самом конце, потому что ПОСЛЕ просто отторгают любое иное вмешательство. Это в лучшем случае. А в худшем – мгновенно убивают носителя. По себе знаю: Талларен в свое время именно на этом обжегся и целых триста лет не мог создать правильную комбинацию. А со Стрегоном я не хочу рисковать.

– Вот оно что...

– Но ты же не для этого сюда пришел? – вдруг спросила она, незаметно изучая суровое лицо старого друга. – Не для того, чтобы оспаривать мои решения или пытаться переубедить?

– Нет, Бел, – криво улыбнулся Шир. – Я был бы дураком, если бы решился на это. Но сегодня ко мне подошел Тор и спросил: почему он чувствует в этом Лесу каждое существо, которое там живет, а вот отца совсем не видит?

Белка словно окаменела.

– Он сказал: все в мире имеет свой цвет. Все в нем цветет, радуется и живет, как единое существо. Сказал, что хорошо слышит этот Лес, слышит голос Лабиринта и точно знает, что происходит в округе. Он также спросил меня: кто те люди, от которых вы скрывались по пути сюда? Почему некоторых из них ты убила? Почему привела с собой странных незнакомцев, каждому из которых есть, что от нас скрывать? И почему он смотрит на них глазами своего Леса, а вот отца за одиннадцать лет так ни разу и не увидел?

– Боже... – сдавленно прошептала Белка, стремительно бледнея. – Они сливаются слишком быстро!

Шир с сочувствием кивнул.

– Да. Всего месяц назад Тор этого не умел.

– Скоро он сможет дотянуться до самого Хребта, а когда поймет, что Таррэна нет даже там... – Белка горестно прикрыла глаза.

– Ты должна сказать ему правду, – тихо сказал Охотник.

– Это убьет его.

– Тор сильный мальчик. Он поймет, справится.

– Нет! Он первым делом попробует вернуть отца! Понимаешь? Тоже сунется в этот проклятый Портал и сгинет! Тор слишком упрям... ВСЕ они слишком упрямы... особенно Таррэн... боже, как мне уберечь его от беды?!

Шир отвел глаза.

– Может, не все так плохо? Бел? Может быть, с НИМ все в порядке, просто задержался или был ранен, а теперь выздоравливает?

– Издеваешься? – зло покосилась Гончая и вдруг подняла левую руку с родовым перстнем. – Он гаснет, Шир! Ты видишь? С каждым годом тускнеет все больше, будто Таррэн надвое разрывается между нашими мирами! Будто он умирает там каждый день! А я ничем не могу ему помочь – мне нельзя даже подойти к Порталу! Понимаешь?! Нельзя, иначе он просто схлопнется, и новый мы уже не сумеем открыть! Никто не знает координат, кроме Таррэна! А он исчез! И Тора невозможно оставить одного! Тир с Элом все головы уже сломали, все средства испробовали, чтобы ЕГО вернуть! Тебр со дня открытия сам не свой ходит! У них же резерв до конца не восстанавливается! Вот уже двенадцать лет! Из-за Портала они сейчас вполовину слабее, чем всегда! Уязвимы! Почти беззащитны! Держат его открытым день и ночь, подпитывают, не жалея себя, едва держатся! И я не могу их просить помочь чем-то еще, потому что этот Торков Портал горит только за счет их жизненных сил! Эта дрянь высасывает по капле жизнь из моих детей! Год за годом пожирает их души заживо! И позволить, чтобы еще и Тор...

У Белка вдруг сорвался голос.

– Нет, не могу, – прошептала она. – Больше я такого не выдержу. Если у Тиля не получится, не знаю, что тогда будет.

– А может, оно того не стоило? – тихо спросил Шир в оглушительной тишине, и Гончая сжала челюсти. – Может, надо было оставить, как есть, и не вмешиваться в законы природы?

– Не знаю... теперь я уже ни в чем не уверена...

– Ты тоже угасаешь, Бел, – прерывисто вздохнул Охотник, стараясь не смотреть на ее лицо. – Тирриниэль прав: без НЕГО ты гаснешь, как свеча на ветру. Если он не вернется в ближайшее время, хмера поглотит тебя. Ты и сама это чувствуешь: теперь ни дня не проходит без боли. Верно? А если это все-таки случится...

– Тогда ты сделаешь то, что должен, – внезапно ее голос отвердел. – Все вы сделаете то, что должны. Вы поклялись.

– Да, Бел, – хрипло подтвердил Шир. – Мы помним: стая слышит тебя сейчас и готова прийти на помощь в любой момент.

Гончая снова потерла нещадно ноющие виски.

– Ладно. Мне надо поговорить с Тором. Все ему объяснить и сказать, что я снова ухожу.

– Он расстроится.

– Да, но это для его же блага. Чем быстрее мы проверим идею Тиля, тем больше шансов узнать, что же случилось с Таррэном на самом деле. Если он жив, мы его найдем. Если же нет... – Белка прикусила губу. – Значит, хотя бы отыщем тело. И тогда уже нам будет нечего бояться, что Лабиринт нашел себе нового Хозяина. Предупреди Креса и Тосса. Пусть будут еще осторожнее и глаз с Тора не сводят. С Хиш я, пожалуй, поговорю сама. А ты потихоньку собирайся: завтра с рассветом выходим.

– Уверена, что не хочешь ему рассказать?

– Да. Еще не время. Когда вернемся, тогда и скажу. Это будет лучше, чем оставлять его метаться в неведении и тревоге. Пусть все определится до конца. Пусть он хотя бы будет точно знать, что ждать отца больше не надо.

– Хорошо, – со вздохом поднялся Охотник. – Ты как, справишься? Может, тебе папоротника принести – у меня еще есть небольшой запасец?

Белка покачала головой.

– Нет. Стараюсь пока обходиться своими силами. Если станет невмоготу, возьму. Но все равно спасибо.

Шир кивнул и, подавив новый вздох, быстро ушел. Правда, на самом пороге не удержался и все-таки обернулся: Белка по-прежнему неподвижно сидела на подлокотнике, глядя прямо перед собой. Все такая же хрупкая и беззащитная, подавленная, отчаявшаяся вернуть любимого мужа, упорно сопротивляющаяся страшной правде и сильно ослабевшая за эти двенадцать лет. Однако даже сейчас она все еще была невероятно, неистово, просто безумно красивой.

И этого даже он, устойчивый к ее смертоносным рунам, не мог не замечать.